Под сводами Каситы.

      Исабелла не проронила и слова, когда переступила порог дома. Как бы Мирабель не пыталась что-нибудь выяснить обходными путями, сестра упорно жала губы и просила отстать. На первый взгляд это было лишь тайной. Загадкой, которая мешала спать Мирабель первые две ночи. Но потом, спустя неделю, юная Мадригаль поняла — Исабелла принесла проклятие в дом.              О том, что Антонио ходил в садик и засел дома лишь потому, что среди воспитанников, как чума, прокатилась некая неведомая болячка, Мирабель узнала от непривычно хмурой Долорес и рыдающего Тонито. Старшая сестра, непривычно угрюмая, упрямо собирала младшего брата и говорила с Мирабель сквозь зубы.              Это не было чем-то странным. Касита в последнее время пропиталась невидимым отчаянием. Злились старшие дети, что-то не ладилось у отцов и матерей. Теперь длань невидимого проклятия тронула и Антонио, под чьим носом пузырились сопли.              — Пожалуйста, нет!              — Антонио. — Мрачно прорычала Долорес, плотно схватив младшего брата за плечо. — Хватит сидеть дома. Пора возвращаться к другим детям.              — Не хочу! Мира, не отдавай меня!              Но Мирабель бессильно развела руками. Она не была ему кровной родственницей. Она ничего не могла сделать. Антонио попытался рухнуть наземь, но хватка Долорес оказалась плотной и беспощадной. Весь путь, от крыльца и до дороги, Мирабель просто смотрела на то, как Антонио исчезает на ее глазах. Чувство, будто она стала чем-то чудовищным, плотно впилось в сознание.              В конце того дня Мирабель приготовила для Антонио арапес с клубникой, но тот не взял в рот и кусочка. Лишь медленно, как маленькое приведение, вернулся в свою комнату. На следующий день все повторилось. Мирабель точно знала, что произойдет, но все равно избежать этого не сумела. Антонио опять бросился к ней под ноги, но Долорес его поймала и настойчиво тряхнула.              — Каким капризным мальчиком ты себя показываешь! Тебе должно быть стыдно, Антонио!              — Но я правда не хочу! Мира, пожалуйста…              Но, прежде чем Мирабель успела что-либо сказать, Долорес нахмурилась. Ее жесткий и немного жестокий взгляд прямо твердил: «это не твое дело» и Мирабель, скрепя сердцем, подчинилась. Сердце обливалось кровью, а лоб вспотел от напряжения, но все же Мирабель не стала вставлять слова. Со вторыми Мадригалями ее роднила только фамилия.              Испорченное настроение немного поднимали сахарные хлопья и осознание, что в первую половину дня телевизор будет целиком и полностью в ее распоряжении. Жизнерадостный мотив, имевший что-то общее с заставками из сериалов семидесятых, ознаменовал начало передачи. Мирабель ускорила шаг.              Камило налетел неожиданно. Хлопья едва не выскользнули с миски, а сама Мирабель едва устояла на ногах. Не дожидаясь брани или ругани, Камило рухнул на коленки и сцепил пальцы вместе. Разъяренная Мирабель даже не увидела бесстыжих глаз! Сосед опустил голову.              — Выходи за меня!              От того, чтобы выплеснуть хлопья Камило на голову, Мирабель остановила лишь собственная выдержка и наличие голубых звездочек в молочно-белом месиве. Ложка негромко звякнула. Мирабель обошла Камило боком, но тот схватил ее за голень.              — Пожалуйста, Мира! Выходи за меня!              Мирабель пару раз дернула ладонь, но цепкие мальчишечьи пальцы лишь синее сомкнулись над костью. Если бы он пожелал, Камило мог оставить несколько маленьких, но заметных синяков.              — Мне не смешно. — Просипела Мадригаль. — Если ты не отпустишь меня, я вылью хлопья тебе на голову!              — А этого будет достаточно, чтобы ты стала моей миссис Мадригаль на ближайшие несколько часов? — С надеждой взмолился Камило. — Ну Ми-и-и-ира! Я буквально у твоих ног. Не будь такой злюкой! Это ведь несложно! Просто туда и назад.              Если это было шуткой, то непривычно долгой. Мирабель сдула темную прядь с носа и сердито нахмурилась. Камило выпучил глаза и поджал губы, но милее или симпатичнее от этого не стал. Мирабель сдалась.              — Только серьезно, что тебе от меня надо?              Прекратив изображать шкуру подбитого леопарда, Камило вскочил на ноги и с глазами, горящими от переполняющего энтузиазма, указал рукой в сторону гостиной. Мирабель недовольно зыркнула. Несчастная тарелка с хлопьями казалась все более и более отдаленной мечтой.              Едва Камило сел на диван, как Мирабель поняла — зря она пошла на диалог. Сурово сцепленные пальцы и непривычно прямой взгляд Камило не навевали никаких приятных мыслей. Сосед даже приобнял колено, силясь подавить рвущуюся наружу нервную дрожь.              — Воспитательница Антонио в саду хочет увидеть его родителей.              — И?              Камило тряхнул плечами и нервно засмеялся.              — Ну, родителями будем ты и я. Хах. Всего-то. Мелочи, правда?              На мгновение Мирабель показалось, что все нейроны в ее голове рассохлись и родной испанский язык стал не более, чем набором бессвязных звуков. Больший абсурд вносил Камило, чья улыбка была преступно близка к обычной. Мирабель прочистила мизинцем сначала одно ухо, потом другое.              — Что, прости?              — Да брось! — Сосед подпрыгнул на месте. — Что не так-то? Ты нравишься Антонио, я ему нравлюсь! Сама судьба сказала, что нам суждено быть вместе! Или ты не хочешь помочь брату своему меньшему?!              Голова закипела. За считанные секунды Камило превратился из жертвы в нападающего. Голос стал громче, а слова пропитались обидой. Мирабель ненадолго почувствовала неловкость. Будто она и он, в самом деле, были женатой парой, за чьими плечами наблюдалось, по меньшей мере, десять лет брака и Антонио, как его главный плод, целиком и полностью зависел именно от них.              Ощутив брешь в чужой броне, Камило прибавил силы:              — Он ведь тебя так любит! Ты ему так нравишься!              — Камило, слушай, почему… Эм… родителями Антонио не могут быть родители Антонио?              Натиск спал и Камило даже позволил себе расслабиться. Его тело, как желейное, заскользило по спинке дивана и осело на полу. Мирабель подавила желание легонько пнуть нахала под ребра.              — Потому что они не поймут. Я сам, честно говоря, не очень понимаю.              В горле запершило. Мирабель даже стало немного неловко протестовать.              — Это нелепо.              Камило неопределенно пожал плечами. Взгляд его заметался от соседки к окну, от окна к потолку, а от потолка к соседке. Этот замкнутый круг вызвал у Мирабель сильное раздражение. Та мазнула взглядом по работающему телевизору, но глаза предательски закосили в сторону Камило. Тот одним только существованием нервировал нечто, отвечающее за желание сосредоточиться на чем-то одном.              — Да. Нелепо. Ты права.              От энтузиазма на лице Камило не осталось и следа. Мадригаль тупо уставился в экран работающего телевизора. Там, как раз, ведущая жизнерадостно рассказывала о революционном способе пришивать воланы. Слух Мирабель напрягся. Ей нравились воланы, и не нравилось то, к чему ее пытался склонить Камило. Тем не менее, сосед продолжал пялиться в голубой экран, и эти гляделки продолжали вызывать раздражение.              — Это действительно нелепо, но у меня нет других идей. — Камило грустно фыркнул. Его палец прошёлся по ворсу паласа. — Я не знаю, что ещё можно сделать.              — Попытайся хотя бы рассказать синьоре Пеппе!              — …а теперь, чтобы скрыть швы, подносим волан к…              Это было интересно и нужно. Мирабель изо всех сил попыталась сконцентрировать внимание. Она даже засунула в рот ложку хлопьев. На язык точно вылили цистерну подслащенного молока, и голод магическим образом исчез. Камило убил не только потенциально продуктивный день, но и аппетит.              — Антонио не такой как мы. — Без злости или разочарования заметил Мадригаль, даже не подозревая о своей губительной роли в момент завтрака. — Он другой. Ему не очень нравятся люди. Знаешь, у меня классные мама и папа. Самые лучшие. Но они не совсем понимают, что происходит. Для мамы, папы или меня с Долли люди — это просто. Я не теряюсь. Я их не боюсь. Но Антонио… Он же как олененок!              И Камило умиленно выдохнул. Мирабель была готова поспорить, что в этот момент перед его глазами стояло именно лицо младшего брата. Столько искренней нежности и заботы крылось в глубине его глаз. Не будь Камило раздражающим гремлином, Мирабель бы даже подумала о том, что тот весьма красив. Зависть уколола чуть выше пятки. На жалкую долю секунды Мирабель даже захотелось занять место Антонио и самой стать младшей сестрой Камило.              «Не думай о таких глупостях! У тебя и так есть прекрасная сестра! Думаешь Луиза бы обрадовалась, услышав твои мысли?!»              Смущение защекотало горло. Мирабель снова затолкала ложку с хлопьями в рот.              — И все же, лучше поговори с семьей.              — Смысл? Мама скажет то же, что и Долорес. — Кашлянув в кулак, Камило выставил указательный палец вверх и повторил давно услышанные догмы. — Антонио, детка, друзья — это важная часть жизни. Без друзей трудно. Не нужно капризничать.              Мирабель с трудом поверила глазам. Жестом, интонацией голоса и прочими мелочами Камило до ужасного был похож на свою маму. В конце речи Мадригаль даже прищелкнул языком, вольно или невольно подражая родительнице. Мирабель неловко почесала шею.              — А он не капризничает. — Уже своим голосом заметил сосед. — Он просто… Не очень любит людей. Антонио счастлив, просто имея в руках карандаш, альбом и наклейки. Лишние нервы — не по мне. Легче самому прийти, покивать головой и сделать вид, что ничего не было.              Маленькая крупица логики была, но Мирабель все еще испытывала скепсис.              — Тебя не спутать с твоим папой, как и меня с сеньорой Пеппой.              — Это да… — Камило тихо захихикал. — Но только вот воспитатель никогда их не видел. Обычно Антонио забирает Долорес. Поможешь, Мира? Кроме тебя мне не к кому обратиться!              И Мирабель была почти уверена, что Камило лгал. Девчонок, подобных ей, на улицах Энканто водилось немерено. С некоторой частью Камило наверняка имел если не близкое, то хотя бы приятельское знакомство. Так почему же Мадригаль так настойчиво старался затащить именно ее в эту сомнительную затею?              Тишина стала сигналом слабости. Точно кот, Камило потерся плечом о смуглые ноги Мирабель и выжидающе посмотрел прямо в глаза. Не то зеленовато-коричневая, не то коричнево-зеленая радужка завораживала. Сердце подпрыгнуло куда-то к глотке, но Мирабель быстро перехватила контроль. Взгляд уперся в россыпь веснушек на щеках.              — Ми-и-и-ира, ну мы же почти свои. Разве ты откажешь названному брату?              Момент разрушился. Недолго думая, Мирабель снова пнула Камило ногой и тот болезненно зашипел. Покраснев, Мадригаль поправила юбку и мысленно дала себе клятву не заглядывать в чужие глаза. Особенно при условии, что те принадлежали Камило.              Смущенно кашлянув, Мадригаль отвернулась в сторону и пробормотала:              — Мы не семья.              — Но никогда не поздно стать ею. — Камило не потерял азарта. — Вот, например, сейчас.              — Лучше иди с этим к…              — Тссс… Тихо.              Неловко встав на колени, Камило нырнул рукой в карман руаны и вынул оттуда старую, видавшую еще прошлых соседей сушку. Откашлявшись, Мадригаль чуть подвинулся и попытался пригладить растрепанные волосы. Непослушные кудри в тот же момент вернулись в свое изначальное положение. Снова прочистив горло, Камило подвинулся еще ближе.              — Согласна ли ты, Мирабель-Я-Не-Знаю-Твоего-Второго-Имени-Мадригаль, разделить вечность в размере двух или трех часов со мной, Камило-Тебе-Тоже-Не-Обязательно-Знать-Мое-Второе-Имя-Мадригалем?              От наглости, нелепости и стыда Мирабель захотелось лопнуть, прямо как воздушный шарик. Кровь прилила к щекам и гулким набатом загремела возле висков. Что-то в глубине ее души оборвалось. Руки зачесались от желания схватить фотоаппарат и сохранить момент, чтобы потом, добравшись до телефона, оборвать трубки всем оставленным позади подругам.              Гулкий смех забился в груди.              — К-камило… Е-если ты с-с-сейчас не остановишься…              Он не остановился. Скорчил странную гримасу и лишь сейчас Мирабель заметила кривой ряд темных усов, нанесенных тушью Долорес.              — Детка, я слишком хорош, чтобы нажимать на знак стоп.              Первый смех больше походил на хрип. Мирабель показалось, что изо рта у нее выпрыгнула отвратительная жаба. В горле тут же стало так легко и просторно, что весь воздух мира без особых проблем мог оказаться внутри. Гнет прошедших нескольких дней спал, из-за чего изначальная абсурдная нелепость стала восприниматься еще смешнее.              Камило заиграл бровями.              — Ну же, соглашайся, ми амор. — Постаравшись придать голосу хрипотцы, зашептал Камило. — Ради Антонио и всех тех арапес твоей мамы, которые я смогу съесть на законных основаниях.              — Тебе ведь Иса гот…              — Значит «Да»? — Мадригаль юркнул вперед, но Мирабель спрятала руки. Недолго думая, Камило вытянул чужую стопу и насадил на мизинец самодельное кольцо. — ОТКРЫВАЙ СОК, АНТОНИО! СЕЙЧАС БУДЕМ ИГРАТЬ В СЕМЬЮ!