Под сводами Каситы.

      Так Пеппа не мчала даже во время схваток.              Старенький фольксваген жук, полученный в наследство от почившего отца, рвал собой пространство и время. Не показывай стрелки часов длинную, почти бесконечную сиесту, жертв на дорогах нельзя было бы избежать.              Сердце бешено отбивало ритм, нервы натянутыми струнами дрожали на ветру, среди рыжих прядей проклевывались седые волоски. Пеппа ничего не слышала и ни на что не обращала внимание. Мимо ее ушей даже прошел душераздирающий скрежет. Бампер автомобиля звучно врезался в старенький бордюр, но даже это не смутило Пеппу. Дух скукожился лишь при виде полицейской машины, припаркованной у ворот детского сада.              Значит, все правда. Девушка по ту сторону телефонной трубки не ошиблась.              — Так-так-так, еще одна Пеппа Мадригаль?              Женщина-охранник устало потерла переносицу, едва Пеппа влетела в здание. Спина Мадригаль тут же покрылась холодным потом.              — Что значит… Еще одна?              Она прекрасно знала значение, но разум все еще отказывался воспринимать происходящее всерьез. Казалось, что Пеппа попала в странный и непонятный сон. Как в тумане, Мадригаль вытащила паспорт и показала охраннику. Та как-то странно хмыкнула, но документ вернула и раскрыла ранее запертые двери.              Территория сада пустовала. Сегодня, насколько помнила Пеппа, учреждение не работало. Не помня себя от страха, Пеппа метнулась вперед, растолкав двух полицейских и молодую, незнакомую девушку. Растерянный Антонио тихо ойкнул, когда его сжало кольцо материнских объятий.              — Господи, спасибо большое!              Пеппа поцеловала младшего сына сначала в щеки, потом в макушку. Когда страх немного ослаб, мать отдалилась от сына и крепко стиснула его лицо. Антонио негромко всхлипнул, а Пеппа облегченно выдохнула. Это был ее мальчик. Ее кровь. Ее Антонио.              — Мы просто играли… — Негромко пробормотал Антонио, продолжая непонимающе смотреть по сторонам.              Гнев вскипел в жилах Пеппы. Антонио и не понимал, что же именно случилось. Ему было невдомек, что за опасность нависла над его головой. Снова поцеловав Антонио в лоб, Пеппа решительно поднялась на ноги и посмотрела на полицейских. Холодная решимость наказать похитителей ее ребенка накатила с пугающей силой. Пеппа Мадригаль даже не боялась применить грубую силу и понести за это законное наказание.              Полицейские молча расступились, давая разъяренной матери шагнуть в пустующую кладовку, которая сейчас служила своеобразной тюрьмой. Едва носок желтых офисных туфель перешагнул сквозь порог, как сердце Пеппы остановилось. Мадригаль ожидала увидеть картину, часто мелькавшую в криминальной хронике, а именно кучку беспринципных бандитов, готовых на все, вплоть до похищения людей. Реальность ушла от фантазий очень далеко.              — Не поняла шутки… — Пробормотала Пеппа, чувствуя, как земля уходит из-под ног.              Упасть не дал один из полицейских. В ту же минуту другой забормотал что-то про воду. Мир тут же сузился в глазах Пеппы. Исчезли стены, пол, потолок и жалкое оконце, бросающее удушливо яркий свет. Остался лишь он. Чумазый Камило, чье лицо щедро украшали маркерные точки, призванные напоминать щетину.              Едва Пеппа поглядела ниже, как сердце едва не остановилось. Запястье любимого сына плотно сковывало металлическое кольцо. Точно такое же красовалось на руке Мирабель… Стоп! Мирабель?! Соседка тут же сжалась, едва удивленная Пеппа посмотрела в ее сторону. На этой странной девчонке красовалось ее, Пеппы, старое платье! И все бы ничего, Мадригаль давно его не носила, но сам факт того, что вещь покинула шкаф без разрешения, больно ранил сердце.              Такой наглости не позволяли даже прошлые ужасные соседи!              — Мам, это не то, о чем ты подумала! — Тут же отозвался Камило. — Правда, мама!              Но Пеппа не думала. Ее голова оказалась пуста от мыслей. Все это больше напоминало сюрреалистичную головоломку, где надо было вычесть кирпич из суммы трех тонн кукурузы, помноженной на два стручка гороха. Иными словами, полнейшая растерянность обуздала госпожу Мадригаль. Пусто Пеппа смотрела на желтый бант Мирабель, который до жути напоминал ее собственный бант.              — А похитители где? — Собственный голос точно прозвучал из неоткуда. Пеппа не узнавала женщину, которая это сказала.              — Как где? — Один из полицейских поправил кепку. — Вот же они, матушка! Этот, говорил, что он Феликс Мадригаль, а эта — что вы.              Мирабель тут же уставилась на собственные коленки. Пеппа не слышала, что именно бормотала соседка, но была уверена, что ничего хорошего. Камило продолжал смотреть на маму, даже не мигая. Бессильно средний ребенок сжал ладонь Мирбель, не то поддерживая ту, не то сам прося поддержки.              Когда-то Пеппа не верила, что некоторые матери способны удушить собственных чад. Этой веры не было не в очень юные годы, не во время рождения Долорес. Но потом все изменилось. На свет божий пришел Камило, который внес в жизнь родительницы массу испытаний. С замиранием сердца Пеппа поймала себя на месте, что если бы не посторонние, она…              — Он и вправду Мадригаль. — Пеппа повернулась к одному из полицейских. — Но не Феликс, а Камило.              И снова странное, незнакомое чувство отрешенности взяло вверх. Дома Пеппа взорвется. Обязательно разобьет несколько тарелок и сорвет голос до хрипа, но не сейчас. Земля еще не уходила из-под ног.              — А эта?              Пеппа хмуро посмотрела на Мирабель. Той хватило совести прятать взгляд и не встречаться глазами, в отличие от Камило. На что он вообще надеялся? Что этот грустный взгляд не даст Пеппе его наказать? Если да, то было жаль. Сын не знал родную мать.              — Тоже родственница. — Бесцветно отозвалась Пеппа, с трудом сдерживая раздражение. — Дальняя.              Мирабель подпрыгнула на месте, а Пеппа вцепилась пальцами в кисточку косы. Срочно стоило взять себя в руки. Уйти прочь. Скрыться от внимательных, слишком острых соседских взглядов. От мысли, что же завтра будут говорить соседи по улице, стало дурно. Тошнота накатила от мысли о том, что же ей скажет Альма.              «Но, с другой стороны, ее внучка в этом тоже участвовала!» — С мстительной радостью подумала Пеппа. Средний палец запутался в волосах.              Неловко стало всем. Лишь воспитательница судорожно вздохнула и сдержанно фыркнула. Пеппе показалось, что ее толкнули в спину. Немолодая женщина с суровым выражением лица посмотрела прямо в глаза Мадригаль.              — Можно Вас на минутку, синьора?              Хуже этот день стать не мог.              — Конечно.              Больше не смотря на детей, Пеппа вышла прочь.              Минуты длились часами, когда те казались днями. Пеппа не зря сказала, что не придет. Ворох бумаг, связанный с несостоявшимся похищением, отнял большую часть обеденного времени. Потом был не менее долгий и тяжелый диалог, суть которого сводилась к одному — Пеппа Мадригаль не была хорошей матерью.              Лишь чудом Пеппа не заплакала.              — Никакая хорошая мать не будет передавать ребенка, как эстафету! — Пронеслось вслед.              — Так что мне делать, если я работаю?!              Не выдержала Пеппа и хлопнула дверьми. Сразу же накатило сожаление. С потолка, по ту сторону, сорвался большой пласт штукатурки. Ее суровое, несколько воинственное настроение тут же почувствовали полицейские, которые без слов отпустили Камило и Мирабель. Те, не сговариваясь, последовали следом за Мадригаль. Процессию завершал Антонио, больше похожий на маленький хвостик.              Молча Пеппа открыла дверь в машину и судя по скрежету деталей, Камило понял — дело плохо. Мирабель воровато посмотрела в сторону, точно подумывая сбежать прочь, но одного взгляда Пеппы хватило, чтобы ноги вросли в землю. Все дети шумно плюхнулись на заднее сиденье, пока Пеппа уселась за руль.              От гнева так тряслись руки, что язычок ремня не сразу влез в нужное отверстие. Металл пару раз лизнул пластмассу, прежде чем нырнуть в нужную дыру. Мирабель затаила дыхание. Она почти никогда не видела женщины за рулем. Еще диковинки Пеппы добавляла она сама. На фоне громоздкого салона Мадригаль казалась крошечной и чужой. Точно лесная нимфа, которая заблудилась в лабиринте из металла и пластика.              Машина тронулась и Камило чудом не вписался носом в водительское сиденье. Пеппа плотно обхватила руль. Вдоль одного из ногтей пошла трещина, а ладони закололи от боли. Слова воспитательницы эхом звучали в голове. Плохая мать. Ужасная родительница. Пища для сплетен.              Последнее задевало не так сильно, но все же Пеппе казалось, что и в без того кровоточащую рану сунули ржавый гвоздь.              — А почему все молчат? — Антонио вопросительно посмотрел по сторонам.              Когда Камило приоткрыл рот, Пеппа красноречиво посмотрела в зеркало заднего вида. Камило тут же закрыл рот и отвернулся. Мысленно Пеппа возликовала. Разве у плохой матери дети будут слушаться так хорошо? Но, с другой стороны, разве дети хорошей матери будут влипать в такие нелепые истории?              Гнев продолжал бурлить, а колумбийские улицы не вызывали успокоения. Наоборот, милые домики хорошего района заставляли Пеппу злиться только сильнее. Мадригаль не сомневалась, что брошенная ветка слухов тут пожаром дойдет до Энканто. Пеппа покосилась на Антонио, который продолжал ничего не понимать. Мирабель зажала левую ладонь в своей руке, когда Камило слабо, едва ощутимо сжал правую ладонь брата.              — И в чем смысл?              Пеппа старалась говорить нормально. Нормально настолько, насколько это вообще было возможно, но голос сам сел до угрожающего шипения. Дети прижались друг к другу. Бегло Пеппа посмотрела на Камило, но после перевела взгляд на Мирабель. Та затаила дыхание. Смуглая, большеносая, с огромными карими глазами. В старом платье Пеппы Мирабель больше походила на подсолнух. Складки и воланы были лепестками, когда кожа и лицо можно было выдать за сердцевину.              — Зачем вы это сделали? — Повторила Пеппа, продолжая пристально смотреть в сторону Мирабель.              Где-то в глубине души Пеппа взвыла. Ей было искренне жаль, что из всех мальчишек Энканто Мирабель не повезло наткнуться именно на ее шибутного сына. Никто не говорил этого вслух, но Пеппа знала — эта странная акция дело рук Камило. Он вечно придумывал безумные идеи и вляпывался в неприятности. Было что-то противоестественное в том, что такая девушка, как Мирабель, влезла в настолько глупую авантюру.              — Простите…              — Мам!              — Я не к тебе обращаюсь, Камило. С тобой будет отдельный разговор.              Мирабель обеспокоенно посмотрела сначала на Камило, потом на Антонио. Мысленно Пеппа приказала себе дышать. Медленно и глубоко. Сердце продолжало диким зайцем биться в грудной клетке, но сейчас Мадригаль хотя бы могла более-менее трезво мыслить.              — Мам, правда. Это я. — Камило пробормотал сквозь зубы. — Не впутывай Миру.              — Ты сам ее впутал. — Тут же отпарировала Пеппа. — И да, разве я просила, чтобы ты говорил?              — Но ведь это наше дело! — Тут же отозвался старший сын. — Давай без посторонних.              Пеппа никогда не била своих детей, оттого материнская гордость распухла от вида смущенного Камило. Он стыдился этого разговора, и это было хорошо. Быть может, остатки совести не покинули ее мальчика полностью, а просто очень хорошо скрылись? В любом случае, истинное удовольствие все равно обошло Пеппу стороной. Лишь досада и печаль ныли в груди.              — Я вот понять не могу… — Мадригаль тряхнула волосами. — В чем смысл? Зачем вы пришли, если звали меня? Для чего весь маскарад?              — Чтобы вы не ругали Антонио. — Мирабель подняла глаза и их взгляды встретились.              Камило попытался заткнуть соседке рот, за что получил под ребра. Мирабель шмыгнула носом. Пеппа поджала губы.              — Ладно. Поговорим дома.