***
Аня бежала в свой номер, закрыв лицо руками. Видеть её слезы приходилось редко, даже на самых ужасных тренировках она держалась до последнего. Щербакова считала себя сильной, ведь слабачки не выигрывают медали на международных соревнованиях, но сегодня что-то переменилось. Ворвавшись в комнату, девушка захлопнула за собой дверь, упав на кровать, и душераздирающий крик вырвался из её груди. Она не хотела признавать, что конец её счастья настал так быстро, но его слова непрерывно крутились в голове, напоминая о произошедшем. — Какая ужасная, нелепая жизнь! — Аня закричала в подушку, пытаясь успокоиться. Прокручивая в мыслях вчерашний вечер, девушка искала причину расставания в себе, но лишь окончательно добивала себя воспоминаниями: это была их последняя встреча, последний разговор, последний поцелуй… Никогда не знаешь, когда все закончится. Ты думаешь, что это повторится еще, что у тебя есть вечность, но это не так, ведь судьба часто отвешивает нам оплеухи, к которым невозможно подготовиться. Лишь со временем мы понимаем, что привычная жизнь давно оборвалась и безвозвратно потерялась в круговороте непрожитых радостей и неразделенных утех. К сожалению, навсегда… В дверь постучали. Аня совсем забыла о том, что они с девочками договорились встретиться в коридоре перед выездом в аэропорт. Камила и Саша, прождав подругу 15 минут около лифта, обеспокоились её отсутствием в назначенном месте и решили проверить, все ли у неё в порядке. — Аня, ты готова? — Камила приоткрыла дверь, заглядывая внутрь. Около шкафа стояли заранее собранные чемоданы, зимняя куртка висела на крючке — девушка была в номере, но в ответ на свой вопрос Валиева услышала лишь молчание. Только спустя время до неё донеслись громкие всхлипы, и она, не намереваясь до этого проходить в номер, в один миг преодолела расстояние до кровати, где, сжав в руках подушку, ревела её подруга, — Дорогая, что случилось? Почему ты плачешь? Щербакова пробормотала что-то себе под нос, вновь разразившись слезами. Валиева обеспокоенно уставилась на подругу, наклонившись, чтобы разобрать её невнятный говор. — Давайте быстрее, там Даниил Маркович уже нас заждался, — Саша остановилась в дверном проёме, скрестив руки на груди. Трусова не любила опаздывать, поэтому ей было некомфортно заставлять тренера ждать их уже больше 20 минут, однако плач, доносящийся из комнаты, насторожил её, и девушка прошла дальше. — Саш, у нас проблемы, — Камила кивнула в сторону ревущей Ани, успокаивающе поглаживая её по спине. Саша непонимающе посмотрела на Щербакову, а затем на Валиеву, которая тоже не знала причину, заставившую чемпионку мира беспрестанно рыдать, содрогаясь в каждом движении грудной клетки. — Так, что у нас произошло? — Трусова присела перед подругой на корточки, взяв её за руку. Щербакова молчала; Камила бросила на Сашу сожалеющий взгляд, и девушка поняла, о чем подумала Валиева, поэтому, нахмурившись, прислонила палец к губам: не вздумай проболтаться. — Он меня бросил, — приняв сидячее положение, наконец произнесла Аня. Фигуристки переглянулись: они предполагали, что Этери Георгиевна закончит дело именно так, но предпочли искренности фальшивые вздохи и наигранное удивление. — А я так и думала, — заявила Трусова. Она не раз высказывалась по этому поводу, приводя тысячи аргументов против отношений, тем более перед Олимпийскими играми, — сейчас всем парням только одно от девчонок нужно, и, когда они получают желаемое, сразу же находится миллион причин для расставания. — Саша! Прекрати! — Камила прикрикнула на Трусову, и та замолчала. Аня, казалось, уже успокоилась, но, выслушав тираду Саши, опять заплакала, поджав губы. Валиева бросила грозный взгляд на «королеву квадов», заключив Щербакову в объятия. — Анечка, а если ты не так все поняла? Может, он просто решил поставить паузу, пока Олимпиада не пройдет? — Он сказал, что не любит меня, — и вот, Аня снова в истерике. Трусова, растерявшись, не знала, что делать: в таком подавленном состоянии Щербакову еще никто не видел. Саша подсела к подруге и, повторив позу Камилы, положила голову на её плечо. — Значит, пошел он в задницу, — заключила фигуристка, покачиваясь и тем самым немного приводя девушку в чувства, — ты, чемпионка мира, плачешь из-за какого-то там голодранца. Я не узнаю тебя, Аня. Щербакова, которую знает весь мир, никогда не стала бы убиваться по человеку, не достойному её. — Саша права, — вставила свое слово Камила, крепко сжимая Анину ладонь, — ты красивая, умная, талантливая, просто невероятная девушка. Знаешь, сколько у тебя еще таких мальчиков будет? — Ни одного, — тихо сказала Щербакова. То ли это был порыв эмоций, которые не утихали и будоражили юное сердце, то ли она и вправду для себя что-то решила в тот момент, но девочки облегченно выдохнули, потому что рыдания прекратились в ту же секунду. Три подруги сидели, обнявшись, но идиллию прервал завибрировавший телефон Трусовой: Глейхенгауз ждал их в холле на первом этаже и беспокоился, куда его ученицы пропали на целый час. — Даниил Маркович уже потерял нас. Надо идти, — Саша тут же прочитала сообщение от тренера и чуть отстранилась от Щербаковой. Та едва заметно кивнула, утирая ладошкой слезы на щеках. — Давай, умойся и приведи себя в порядок, а мы тебя здесь подождем, — улыбнувшись, Камила помогла Ане подняться и проводила до ванной. Закрыв за подругой дверь, она присела около Трусовой, тяжело вздохнув, — ой, Саша, чувствую, зря мы все Этери Георгиевне рассказали. Теперь Аня страдает из-за нас. — Если бы не мы, нашлись другие, и тогда нам не поздоровилось, потому что мы знали и молчали. А вообще, все правильно — эти отношения загубили бы её карьеру. Аня справится, даже думать об этом не стоит, — заверила девушку Трусова, прислушиваясь к шуму воды, доносящемуся из соседней комнаты. — Очень хочется верить в это, — Камила вздохнула, смирившись с сделанным, но мысленно все же отчитала себя за длинный язык.***
Очередной тренировочный день в Хрустальном подходил к концу. Девочки накатывали новые программы, восстанавливая форму к этапам Гран-при, которые стартовали на следующей неделе. Этери Георгиевна строго следила за своими ученицами; Сергей Викторович и Даниил Маркович тоже принимали непосредственное участие в этом процессе. Они осознавали всю важность предстоящего сезона, поэтому заставляли девочек выкладываться на каждом элементе, объясняя все подготовкой к Олимпиаде, куда попадут только самые сильные спортсмены страны. И если у тебя не получаются четверные прыжки, то самое время получить гору комплиментов от главного тренера и в который раз усомниться в своем праве быть одной из претенденток на путевку в Пекин. — Аннушка! — голос Этери Геогиевны нарушил тишину, установившуюся на катке. Женщина подкатила к девушке, успевшей встать со льда и отряхнуться, прежде чем встретиться с грозным взглядом тренера, — это что за фокусы? Из 10 прыжков ты выехала только 3, и то 2 со степ-аутом. Щербакова молчала. Она и сама не понимала, почему такой любимый и коронный в её исполнении флип с каждым разом получался все хуже и хуже. Шмыгнув носом, Аня неуверенно пожала плечами, закусив губу, чтобы не расплакаться от собственной безысходности. Тутберидзе не могла не заметить этого, и, тяжело вздохнув, положила руку на плечо ученицы. — Так, иди домой. От тебя сейчас все равно толку нет, а забитая Щербакова мне не нужна, — сказав это, как отрезав, женщина слегка подтолкнула Аню к бортику. Согласно кивнув, та послушно покатила на выход, окинув взглядом других девочек, которые играючи исполняли четверные прыжки, прицепляя тройные в случае идеального выезда. Если бы не внимательный взгляд Сергея Викторовича, который был направлен на неё, то слезы градом потекли из её глаз. — Извините, а я могу увидеть Анну Щербакову? — неожиданный посетитель в лице курьера обратил на себя внимание всего тренерского штаба. Этери вернулась к бортику и, бросив краткий взгляд на парня в кепке, перевела его на Аню. — Это я, — пролепетала она, теряясь от пристального наблюдения со стороны Тутберидзе. Курьер кивнул и протянул девушке букет цветов, её любимых пионов. — Тогда распишитесь в получении заказа, — парень миловидно улыбнулся, встретившись глазами с тренером, но поспешил отвернуться, потому что почувствовал какое-то негодование, исходящее от женщины. Щербакова черканула на листе бумаги, не особо вчитываясь в текст, и приняла букет в свои руки. Курьер, кивнув, тут же покинул каток. — Хорошее завершение неудачного дня, — напоследок сказала Этери и, попрощавшись с Аней, отъехала к Соне и Аделии, напоминая им о правилах группировки при прыжках. Девушка закусила губу, сохраняя спокойствие на лице, но светящиеся глаза выдавали её радость. — Это уже седьмой букет с сентября месяца, — заметила Камила, проезжая мимо Ани, — то розы, то хризантемы. Теперь вот пионы. — Интересно, кто же их присылает? — поиграв бровями, произнесла Саша, и обе рассмеялись, уезжая подальше от Щербаковой, готовой взорваться от злости из-за их подколов. Этери, прервав разговор с юниорками, повернулась к смеющимся, наградив их грозным взглядом. — Трусова, четверной лутц. Валиева, заходи на сальхов. Тренировка ещё не окончена, — чуть прикрикнула Тутберидзе, возвращаясь к дискуссии с девочками. Саша и Камила разъехались в разные стороны, а Аня, надев чехлы на лезвия, скрылась за дверью, ведущей в раздевалку. Желание позвонить ему одолело её, и, удостоверившись в том, что в раздевалке никого нет, она набрала знакомый номер. — Моя Маргарита соскучилась по своему Мастеру? — его родной голос разлился теплом по телу, и улыбка девушки растянулась до ушей. — Целый день молчала, игнорировала. Я уже начал переживать: мало ли, попала во власть Воланда… — У меня только что закончилась тренировка, извини, — на заднем фоне послышались какие-то звуки, и Аня насторожилась, — ты занят? У тебя там кто-то разговаривает. — Это лекции: не успеваю переписывать, — произнес Женя, но тут же понял, что такой ответ Аню не устроит, поэтому, включив видео, перевел камеру на воспроизводимое на ноутбуке видео, — вот, Жанна Федоровна, мой компаньон на сегодняшний вечер. — Ничего такая профессорша, симпатичная, — сказала девушка, слегка усмехнувшись. Парень перевел камеру на себя и вопросительно уставился на неё. Его волосы были растрёпаны, бесформенная футболка прикрывала подкаченное тело, и Аня больше всего хотела оказаться рядом с ним, а не сидеть в пустой раздевалке, раздавленная после паршивой тренировки. — Решила бросить меня, переключившись на моего же преподавателя? — Щербакова рассмеялась, не отводя взгляда от экрана телефона, — вот уж не думал, что тебя привлекают женщины постарше. Ей за пятьдесят, и недавно второй внук родился. — Значит, я стану бабушкой в семнадцать лет, — девушка пожала плечами и, услышав какой-то грохот, настороженно осмотрелась вокруг. Никого не было, и, подумав, что ей показалось, Аня вновь обратила взгляд на Женю, — на самом деле, я звоню поблагодарить тебя за цветы, мне очень приятно. — Ну я же знал, что тебе понравится, — парень наклонился ближе к микрофону и подмигнул девушке, — остальное отдам при личной встрече. — Дурачок! — Аня покраснела, стукнув согнутым пальцем по камере. — Ты своими заявлениями смущаешь Жанну Федоровну! — Называй меня, как хочешь: все равно любого любишь, — парень довольно заулыбался, оставив без ответа её последнюю реплику. Щербакова кивнула, соглашаясь с ним и в том, что любит, и в том, что безумно ждет встречи, чтобы забрать «остальное». В коридоре послышались оживлённые разговоры: тренировка закончилась, и девочки шли в раздевалку. — Давай вечером созвонимся, когда я дома буду? — Женя понял, что ей неудобно разговаривать, поэтому быстро помахал рукой и отключился. Аня мысленно поблагодарила его за сообразительность и, отложив телефон, принялась расшнуровывать коньки, чтобы быстрее переодеться и выйти из Хрустального, сесть в такси и скоро оказаться в квартире, где без опаски могла продолжить разговор с парнем: всё-таки мама не вваливается в её комнату без стука.***
— Девочки, подойдите сюда, — крикнул Глейхенгауз Саше и Камиле, оставшимся последними на льду. Они послушно подъехали к тренерам, хотя не понимали, что те хотели услышать от них. — Что-то случилось, Даниил Маркович? — Трусова заговорила первая, подняв взгляд на Этери Георгиевну, которая не сводила с них глаз. Дудаков стоял около бортика, стуча пальцами, хореограф скрестил руки на груди, разочарованно мотая головой. Все молчали, и эта тишина сильно давила на девочек. — Ну, рассказывайте, что за тайный поклонник у Ани нарисовался, — наконец произнесла Тутберидзе. Фигуристки удивленно переглянулись и вновь опустили головы, — думали, Этери Георгиевна ничего не узнает? Этери Георгиевна не пользуется социальными сетями? У Этери Георгиевны глаз нет, и мозгов тоже? — Девочки, молчание вам не поможет, — Сергей Викторович прервал возгласы женщины, обменявшись взглядами с Глейхенгаузом, — мы уже все знаем, и либо вы подтвердите наши догадки, либо мы найдем кого-то другого, кто скажет правду. — Советую во всем признаться, и чем быстрее, тем лучше, — добавил Даниил Маркович, и Камила, не выдержав напора со стороны тренеров, выпалила все, что знала. — Ну, встречается она с мальчиком, уже полгода как, — Валиева сказала это тихо, наверное, все ещё находясь на перипетии: признаться или молчать. Дудаков глубоко вздохнул: волна возмущения накрыла его с головой. Он не ожидал такого поворота, тем более от Ани, девушки, которая, всегда стараясь брать максимум от тренировок, сейчас сама себя, по его мнению, загоняла в угол. — С тем фигуристом из Петербурга, — подтвердила Саша, тоже вставшая на сторону тренеров, оставив Аню совсем одну. Трусова, хотя и не поддерживала Щербакову в этом плане, но, зная правду, не смела рассказать все Этери Георгиевне, потому что считала не своим делом лезть в чужую жизнь. Видимо, сегодня её принципы ей отказали. Мужчины устремили свой взгляд на Тутберидзе: она погрузилась в себя, выводя на бумаге какие-то узоры и не обращая внимания на окружающих людей. — Можете идти, девочки, — Глейхенгауз проводил Сашу и Камилу до выхода, закрыв за ними дверь. Валиева и Трусова прислушались: на льду начался тренерский совет. — Саша, что мы наделали… — вчерашняя юниорка схватилась за голову, уставившись на Трусову, — надо все Ане рассказать. — Не лезь в это! — шикнула Саша и, дернув подругу за руку, направилась в раздевалку. — Она не маленькая девочка, сама разберется со своими проблемами. Все думали: Щербакова быстро оправится от потрясений и вернется в строй, но никто даже не предполагал, что разбитое сердце сложно восстановить.***
Алексей Николаевич добирался до аэропорта самостоятельно: жена попросила его купить кое-какие лекарства, которых нет в России, а он благополучно забыл об этом, отправившись в аптеку в последний день своего пребывания в Эстонии. Жене это было на руку: он не хотел отвечать на вопросы тренера о перебинтованной руке, о его помятом виде и ужасном состоянии, о разгромленном номере на пятом этаже, хотя все поселенцы уже знали о случившемся инциденте. Разбитое зеркало, сломанная тумбочка, оторванная дверца шкафа — все это сопровождалось общим беспорядком. Хорошо, что проблема оказалась решаемой: всунутые в карман администратора деньги загладили это недоразумение, и лишние слухи прекратились. Парень психанул, не смог выдержать давления со стороны своей совести. Он знал, что Аня сидит в своем номере, убиваясь слезами, и держался, чтобы не пойти к ней и, послав к черту свои обещания, данные Тутберидзе, признаться в собственной слабости, уверенный в том, что она поймет его и простит, как обычно. Но Женя продолжал сидеть в номере, от злости на самого себя круша все попадающееся под горячую руку. Дорога до аэропорта заняла не более получаса: организованные спортсмены были собраны в назначенное время около выхода из отеля, где парень снова увидел Аню. Окруженная девочками, она старалась не смотреть в его сторону, но все же мимолетно бросила на Женю пару грустных взглядов. Её опухшие глаза еще слезились, выражая безразличие, тело потряхивало; Щербакова держалась за Камилу, неуверенно шагая вперед, и сердце парня обливалось кровью. До чего он довел её! Чувство вины лишь усилилось, отдавая тупой болью куда-то в область груди, но подойти к ней Женя просто не имел права, иначе бы не смог больше выпустить из своих объятий. Ему оставалось лишь наблюдать, как Валиева помогла ей сесть в автобус, как Саша положила её чемодан в багажный отсек, располагаясь рядом с подругами и кладя свою руку на Анино плечо в знак поддержки, и давить в себе непреодолимое желание обнять её. Перелет из Таллина в Санкт-Петербург занял около трех часов; все это время Женя не сводил глаз с девушки. Она полулежала на Трусовой, которая сидела в соседнем кресле и гладила подругу по голове. Единожды их взгляды встретились; он увидел тоску и страдания, которые безумно хотел забрать себе, чтобы ей стало легче. Мишин заметил понурое состояние ученика и решил немного приободрить его. — Когда в Красноярск поедем? — спросил тренер, привлекая внимание Жени своим вопросом. Тот удивленно изогнул бровь, непонимающе уставившись на мужчину. — Какой Красноярск, Алексей Николаевич? — он слегка усмехнулся, помотав головой в разные стороны. — Предлагаете мне заливщиком льда подработать? — Предолимпийский сбор всей команды, и ты, как член сборной, должен там быть, — Мишин пожал плечами, а парень опустил голову. Она, как член сборной, тоже будет там; Женя понимал, что своим присутствием будет причинять ей нестерпимую боль, поэтому, не в силах больше видеть девичьи слезы, сделал выбор в её пользу, жертвуя своими интересами. — Я лучше учебу подтяну, чем буду там своим видом Вам настроение портить, — заткнув уши наушниками, хмыкнул Женя. Алексей Николаевич, тяжело вздохнув, отвернулся от парня, даже не пытаясь переубедить своего упертого ученика. Ведь самое страшное — это не то, что он упустил последний шанс отправиться на Олимпиаду, а то, что потерял её.***
В Пулково было оживленно: люди шныряли туда-сюда, поэтому возвращение национальной сборной осталось незамеченным. Питерские фигуристы не спеша забрали свой багаж и направились на выход. Женя, повесив дорожную сумку на плечо, последовал с толпой. Он сдержался, чтобы вновь не посмотреть на свою прекрасную леди. Аня сидела неподвижно, стараясь скрыть подходившие комом в горле слезы. Девочки развлекали её: рассказывали шутки, показывали прикольчики в интернете, но все без толку: Щербакова смотрела в одну точку, отказываясь от еды и воды целый день. Лишь громкий женский голос, раздавшийся на весь аэропорт, заставил её обернуться. — Женя, как я рада тебя видеть, — девушка набросилась на парня с объятиями, которых он явно не ожидал. «Только тебя сейчас не хватало», — пронеслось в мужской голове.