Колокола

      Глава третья                     15 апреля 1303 года                     Тело Дени нашли в пересохшем колодце неподалеку от еврейского квартала. На этот раз даже бальи не усомнился в причинах смерти: мальчика убили. Жиль с ужасом смотрел на перерезанное горло и залитую кровью одежду. В голове крутилась глупая мысль: «Он больше никогда не будет петь!» Управляющий одернул себя — мальчик больше ничего не сможет делать. Он мертв.              Колокола зазвонили к вечерне. «Чертов Труа! Как там сказал Джон: город, в котором ничего не случается?! Хорошенькое ничего! В проклятом городе убивают детей!»              Он больше не сомневался — это уже не первое убийство. Певчий боялся не зря. Его прикончили, так же как и его друга. Прево ошибался: Николя не по своей воле оказался в королевском саду.              Перепачканное грязью тело уложили рядом с колодцем, и какая-то добрая душа притащила ведро с водой и опрокинула его над покойным. Стоящий рядом Гвидо вскрикнул: — Не надо! — и зашипел от разочарования — он не успел. Вода растеклась по булыжнику и прозрачными ручейками впиталась в землю.              Лекарь выругался.              — Что не так? — Жиль удивленно обернулся к нему. — Стражники просто его немного отмыли. Не нести же ребенка в таком виде к родне...              — Болваны! — Гвидо покраснел от злости и сжал кулаки. — Я же просил, если что, дать мне осмотреть тело!              Да, Жиль действительно слышал как и саму просьбу, так и отповедь прево, мол, нечего каркать, ребенок найдется. Он и сам боялся, что живым они мальчика не увидят, но гнал от себя эти мысли. Отряд искал уже много часов, и будь мальчик жив, давно бы вернулся домой. Жиль поморщился. Годен в ответ на просьбу лекаря бросил на того такой подозрительный взгляд, что пришлось встать между ними и отвлечь приятеля откровенно дурацким вопросом.              — Носилки! — прево отвел глаза от лежащего перед ним трупа. — Надо отнести покойника домой. Вы двое, сообщите бальи Ришару о находке. А ты и ты, отыщите остальные отряды и предупредите, что поиски прекращаются.              Он кивнул стражникам и отошел от покойника. Видимо, даже суровый служака не мог спокойно смотреть на мертвого мальчика.              — Стойте! — Гвидо ринулся наперерез солдатам, уже укладывающим Дени на чей-то плащ. — Пропустите меня немедленно! Я должен...              — Зачем? — прево грубо оттолкнул лекаря. — Всё и так понятно! Мальчика зарезали и бросили в колодец! Или это сделал ты сам и хочешь полюбоваться?              -Я?! — поразился Гвидо и дальше от возмущения заговорил на итальянском. Жиль сумел уловить среди трескучей скороговорки несколько крайне нелестных для прево ругательств. — Мальчик пропал еще до завтракаЯ с раннего утра занимался больными в госпитале. Спросите святых сестер, они подтвердят! — воскликнул он по-французски.              — Я обязательно их распрошу! Завтра начнется дознание, и ты, чужак, будешь допрошен первым. Я найду виновного, а сейчас отойди от мертвеца, не?чего осквернять несчастного. Ребенку больше не нужен врач.              — На вашем месте я бы позволил доктору взглянуть на тело.              Жиль подпрыгнул на месте от неожиданности. Пока лекарь и прево препирались, из-за угла показался еще один поисковой отряд во главе с самим сеньором.              Джон подошел поближе. Он окинул взглядом распростертое тело, потом — опешившего от обвинений Гвидо и растерянного Жиля. Наверное, их вид ему не понравился, потому что он нахмурился и довольно холодно обратился к красному от гнева прево:              — Вы обвиняете месье да Виджевано в убийстве?              Прево отрицательно покачал головой:              — Пока нет.              — Прекрасно! — Джон сложил руки на груди, мгновенно превращаясь из юного шалопая и весельчака в шурина короля, известного своей строгостью и знанием законов. — Погибшего надо осмотреть, и, конечно, чем раньше, тем лучше. У вас есть другой врач, которому вы доверяете и который сможет сейчас же прийти сюда? — Он не стал дожидаться ответа смутившегося вояки. — Тогда не будем мешать дотторе осматривать тело. В конце концов мы вместе с вами будем следить за каждым его движением, — Джон улыбнулся, на щеках заиграли ямочки.              Гвидо склонился над убитым мальчишкой, а потом внимательно осмотрел землю вокруг колодца. Это удивило даже Джона.              — Что вы там ищите, месье?              — Сейчас, сейчас! — врач снова вернулся к погибшему и забормотал по-латыни.              Сеньор, судя по всему, разобрал его слова.              — Вы правы, друг мой! — Он обернулся к прево: — Прикажите одному из ваших людей залезть в колодец и посмотреть, много ли там крови.              Тот стиснул зубы. Жиль подумал, что Годена сейчас хватит удар, но приятель всего лишь кивнул одному из солдат, и пока тот копошился в колодце, поглядывал то на врача, то на Джона весьма неприязненным взглядом.              Прошло изрядно времени, прежде чем стражник вылез обратно, с ног до головы перепачканный пылью и паутиной, и брезгливо передернул плечами:              — Там темно и довольно грязно, но потеков крови я не заметил. Странно.              Прево встрепенулся:              — Этого быть не может! Ты просто плохо искал!              — Дело не в том, что он плохо искал, — перебил его Гвидо. — Я уверен, что мальчика убили не здесь.              — Почему? — Жиль приоткрыл рот от удивления.              — Судите сами, месье Обер, — лекарь кивнул в сторону тела. — Мальчику перерезали горло и еще несколько раз пырнули ножом, — он указал на прорехи в одежде и ужасную рану на шее у ребенка. — На теле, конечно, кровь есть, кто бы спорил, но вокруг колодца чисто, да и внутри солдат не увидел потеков. Значит, убийство произошло в другом месте. Ну вот представьте себе... — он показал руками, как проводит ножом по шее воображаемой жертвы и как, приподняв, сбрасывает ее через бортик в зияющую дыру.              Жиль вообразил картину преступления и чуть не лишился давно съеденного завтрака.              Прево оказался менее впечатлительным. Он внимательно взглянул на останки Дени и хмыкнул.              — Итальянец прав, не поспоришь. Это все?              — Нет! — Гвидо вновь склонился над покойником. — Могу еще сказать, что убийца провел рядом с мальчиком какое-то время после его смерти. Посмотрите, вот тут и вон там удары нанесены уже несколько позднее. Из этих ран кровь почти не текла. И еще вот... — он раскрыл мальчику рот и вытащил из него кусочек желтой материи. — Выглядит, как будто это запихнули в него силой. Вокруг рта маленькие синяки.              — Желтая лата! — у прево загорелись глаза, он оглянулся в сторону жмущихся к крепостной стене домишек. — Мальчик убит и обескровлен рядом с еврейским кварталом, и у него во рту их поганый знак. А ведь сейчас Пасха... Молодец, лекарь, я сообщу бальи, что ты помог мне поймать проклятых душегубов.              — Я не знаю, кто убил беднягу, — Гвидо не обрадовался похвале. — И вовсе не собираюсь кого-то походя обвинять. Мне, например, непонятно, — он вынул из сжатого кулака Дени еще один кусочек материи, на этот раз белого цвета, — что это такое? И почему мальчик за него так ухватился?                            — Дайте-ка посмотреть, — Джон подошел поближе и повертел в руках обрывок. — Нет, не знаю, что это такое. Никогда не видел подобного.              Жиль взял у него маленький квадратик полотна.              — Мне кажется... Нет, я уверен. Это образец.              Он смутился, почувствовав себя в центре внимания, и поторопился объяснить:              — Я видел такие в лавках, на складах и даже в имении, когда туда приезжали богатые купцы. Торговцы, да и хозяева ткацких мастерских, держат при себе целую кипу таких кусочков-образцов, чтоб не возиться с рулонами. Покупателю так легче рассмотреть товар, его ощупать, а после решить, подходит он ему или нет. Очень удобно для обеих сторон. И, кстати, дорогой прево, именно этот лоскутик вам, наверное, пригодится...              — На что он мне? — Годен оттолкнул его руку. — В городе пруд пруди ткачей и торговцев!              — Вы, конечно, правы, уважаемый прево, — Жиль постарался не обидеться на приятеля. — Только вот именно такую материю в вашем городе не ткут. Это фламандское полотно, причем хорошего качества.              Годен забрал кусочек ткани себе, повертел в руках, а потом решительно отшвырнул на землю.              — Мало ли где малой его взял. Он мог украсть обрывок на ярмарке и играться в него заместо игрушки. Или попросту найти на улице. Ничем эта штуковина мне не поможет, — он сплюнул вслед брошенной материи, вновь подозрительно посмотрел на Гвидо и приказал солдатам: — Оцепить еврейский квартал! Чтобы и муха оттуда не вылетела. Запускать можно каждого, а вот обратно — ни-ни! Старшина, созови подмогу, но если упустишь кого, шкуру с тебя спущу. Завтра, как рассветет, я лично обыщу каждый дом.              Жиль успокоился. С евреями он не был знаком и за их судьбу особо не волновался, зато очень беспокоился за Гвидо.              Он перевел дыхание и, как оказалось, слишком рано.              — Ты! — палец прево уткнулся прямо в лекаря. — С тебя я тоже не снимаю подозрений! Посидишь эту ночь под замком.              — Нет! — Жиль бросился вперед. Он не даст этому дураку арестовать своего итальянца. Гвидо побледнел и потянулся к кинжалу.              — Я уверен, месье прево, что нет необходимости забивать королевские тюрьмы без особой на то причины, — Джон ловким движением перехватил руку лекаря у самой рукоятки. — Я лично прослежу, чтобы арестованный не убежал. Господин да Виджевано, вы ведь не против провести следующие несколько дней на положении моего пленника? Дайте слово не пытаться сбежать, и ваше заключение не будет слишком суровым. Я предполагаю, что все подозрения против вас быстро рассеются.              — Я не рыцарь! Кому поверит моему обещанию? — Гвидо затравленно смотрел на Джона.              — Увы, я тоже не прошел посвящение. Что, надеюсь, не мешает мне быть честным человеком. — Джон безмятежно улыбнулся.              У прево на лбу собрались морщины. Он явно собирался отказаться от бесцеремонного предложения. Жиль быстро выступил вперед.              — Я даю вам свое честное слово, что дотторе не покинет дворца и вы сможете поговорить с ним, когда вам будет угодно! — Годен все еще хмурился, и Жиль удвоил усилия: — Не забывайте, друг мой, вас просит брат самой королевы и своим словом ручается ее управляющий!              — Нам пора, — Джон не стал дожидаться, когда потерявший дар речи прево придет в себя. Он сделал знак Жилю следовать за ним, подхватил лекаря под руку и повел его вниз по улице, оставив позади разгромленного противника. — Дорогой месье Обер, отправьте, пожалуйста, слуг разыскать сэра Кристофера и попросить его вернуться в замок. И потрудитесь отменить наши вечерние развлечения. Мы все устали. Надеюсь, у вас найдется, чем нас накормить?              Жиль машинально кивнул и поспешил вслед за своим сеньором. По дороге он подобрал брошенные образец ткани и лату и сунул их себе за пазуху, рассудив, что они еще могут пригодиться. Вдруг бальи прикажет своему подчиненному искать поусердней. Он оглянулся на приятеля. Годен, растерянно раскрыв рот, все еще смотрел им вслед. Наверное, за всю свою жизнь страж города не встречал такого отпора. Жиль усмехнулся про себя. Прево был не первым, кто недооценил его сеньора.              Гвидо пришел в себя уже на подходе к дворцу. Его лицо постепенно порозовело.              — Сеньор де Бофор, месье Обер, я не подведу вашего доверия! Я не сбегу, даю вам в этом слово! И поверьте мне, я никого не убивал!              — Я в этом и не сомневаюсь. Бывает, конечно, всякое, но судя по созданному вами госпиталю, вам больше нравится спасать жизни, чем их отнимать. Ну и за вас поручился Жиль, а ему я готов доверить свое бренное тело, — слабо улыбнулся Джон и досадливо поцокал языком. — Я очень виноват перед вами, месье Обер. Вы писали мне зимой про погибшего ребенка, а я вам тогда, увы, не поверил. Теперь погиб еще один мальчик, и я чувствую себя виноватым в его смерти. Боюсь, что убийцу будет не слишком-то легко найти, тем более что местный прево, как видно, не слишком умен. Давайте обсудим это дело за ужином. И вместе подумаем, не сможем ли мы ему чем-то помочь. А потом за чашей вина я все-таки вытрясу из вас, дотторе, как мне организовать у себя больницу. Я вас не выпущу, пока не пойму все тонкости этого дела, — он рассмеялся, блестя зелеными глазами.              Сэр Кристофер вернулся домой, когда слуги уже закончили подавать ужин. Всё это время Жиль старался поудобней устроить неожиданного гостя. Пленником Гвидо он не считал.              Это оказалось довольно непросто. И так неразговорчивый, Гвидо замкнулся в себе и на все вопросы отвечал односложно или просто мотал головой в ответ.              — Я приказал приготовить вам комнату рядом с моей, — Жиль долго размышлял, где бы поселить лекаря; он не собирался оставлять сероглазого итальянца спать в общем зале рядом с прислугой.              Тот лишь что-то безразлично промычал в ответ.              — Вам нужна горячая вода сейчас, или вы вымоетесь после ужина?              Снова мычание. Жиль поразмыслил и решил, что до ужина времени осталось не так уж много. Пока что хватит кувшина с водой и таза для умывания.              — Вам достаточно двух подушек? — Жиль лично проверил мягкость постели. На молчание лекаря он решил просто не обращать внимания.              — Послушайте… — Гвидо поднял на него усталые глаза. — Зачем вы делаете вид, что вам важно, уютно ли мне в тюрьме или нет?              — Что?! — Жиль от возмущения растерял всю свою вежливость.              — Ваш господин ясно дал понять, что я заключен в замок для допроса! Для чего тогда хлопотать о моем удобстве? Или ему от меня что-то надо? — у Гвидо на щеках заходили желваки.              — Мой сеньор... — Жиль простил бы нападки на себя самого, но как Гвидо посмел так подумать про его хозяина?! — Его милость просто избавил вас от ночи в подземельях королевской тюрьмы. Если вы этого не поняли, месье да Виджевано, то вы, извините, просто… — он хотел сказать «осел», но, взглянув на измученного лекаря, передумал. — Я вас уверяю, никто тут не думает, что это вы совершили то омерзительное убийство!              — Как вы можете быть в этом уверены? Я уже говорил вам, что вы меня не знаете!              — И я вам уже на это ответил, — Жилю вовсе не хотелось быть похожим на учителя, распекающего нерадивого ученика. Получалось плохо — он очень обиделся за Джона.              Гвидо вскинулся в ответ на его тон, но тут же поник, закрыв лицо руками.              — Я… я не просто так уехал из Италии... Я оттуда сбежал.              — Вы хотите почтить меня своим доверием и рассказать о причинах вашего отъезда? — Жиль отчего-то не слишком разволновался. Может, он был чрезмерно доверчив, но ему почему-то не верилось, что уважаемый в городе врач мог совершить что-либо недостойное. За всё время их короткого знакомства Гвидо грешил излишней прямотой, но не злобой и не изворотливостью. Преступники, а Жиль достаточно насмотрелся на вороватых слуг, вели себя по-другому.              — Нет, не сейчас! — Гвидо отнял руки от лица. — Но вы должны знать, что на своей родине я совершил то, что церковь считает грехом. Промолчать об этом после того, как вы поручились за меня, было бы нечестно. Я готов немедленно отправиться в городскую тюрьму. Если правда о моем проступке выйдет наружу, это может вам повредить. Я не могу, не имею права нарушить ваше благополучие. И мне нечем, кроме своей жизни, поклясться в своей невиновности. И я пока не готов говорить о своих прегрешениях.              — Если то, что вы совершили, не преступление, а грех, то это дело между вами и богом. Я не ваш исповедник, — Жиль вспомнил о борделе в Бофоре. Священник не раз накладывал на него епитимью за походы туда. — Захотите поделиться со мной, что ж, я к вашим услугам. А если нет, то скажите мне только одно...              — Да? — У Гвидо дрогнул голос.              — Вам дать еще одну подушку?              Лекарь недоверчиво посмотрел на него, но в конце концов не выдержал и улыбнулся.              — Вот так-то лучше. А сейчас нам надо спуститься к ужину. Второй хозяин вот-вот придет, а он, когда голоден, не любит ждать.              Хозяева уже сидели за столом. Оба выглядели расстроенными. Жиль испугался, не поссорились ли хозяева из-за нежданного гостя, но Джон лишь похлопал рукой по стулу, приглашая Гвидо занять место рядом с собой, а сэр Кристофер поприветствовал их обоих дружелюбным кивком. Наверное, сеньор уже оповестил своего рыцаря о стычке с прево и получил его одобрение.              — Мы повстречали носилки по дороге и помогли доставить тело мальчика к родне, — Кит продолжил прерванный их приходом рассказ. — У матери подкосились ноги. А отец... Он пытался держаться. Сломался, когда увидел рану на шее ребенка. Вот тогда и стало совсем плохо. Он проклинал весь свет! Ругал себя, что отпустил мальчика одного, — обычно сдержанный, рыцарь сглотнул и отвернулся.              У Джона в глазах блеснули слезы. Он привычно потянулся погладить любовника, чтобы утешить его, но, вспомнив, что за столом чужой, отдернул руку.              — Жиль, не хотите ли вы направить к осиротевшим родителям священника из королевской часовни?              Месье Обер согласился, идея действительно была хорошей, но прежде чем он успел распорядиться на это счет, сэр Кристофер отрицательно покачал головой:              — Местный священник уже молится вместе с ними. Он знает семью и лучше сможет помочь.              Он замолчал, отвернувшись к окну, и заговорил вновь, только когда его окликнули.              — Послезавтра мальчика похоронят. Я... если ты не против, Джон, то я бы проводил его в последний путь.              — Мы пойдем вместе! — Джон все-таки не выдержал и накрыл ладонью сжатые кулаки Кита. Жиль вздохнул. Живя большую часть года в собственном имении, хозяин отучился думать об осторожности. Хотя вряд ли Гвидо сейчас было дело до их отношений. Он все еще не отошел от обвинений прево и мрачно разглядывал кусок говядины на своем блюде.              Сеньор посмотрел на приунывшего врача с сожалением и тут же обернулся к Торну.              — Я также хочу попросить бальи хорошенько присмотреть за дознанием. Этот месье Годен или дурак, или бездельник! Жиль был там, когда нашли тело, и может тебе рассказать о том, как небрежно подошел к делу прево.              Месье Обер в нескольких словах пересказал всё, чему был свидетелем.              — То есть прево не захотел искать место, где, возможно, остались пятна крови? — Кристофер не случайно держал в страхе всех воров и грабителей в сеньории.              — Он предпочел сразу обвинить меня и евреев, — Гвидо впервые за вечер поднял глаза от своей тарелки. — Я хотел посоветовать ему тщательно обыскать склады вокруг площади, но... Но прево не стал слушать подозреваемого в убийстве.              — Склады? — заинтересовался Джон. — Почему именно их? Из-за того образца ткани?              — Не только, — Гвидо отодвинул от себя тарелку. Сегодня никто за этим столом не мог похвастаться аппетитом. — Я говорил прево: убийце понадобилось время исколоть мальчика ножом. На улицах многолюдно, значит, нужно укрытие — дом, лавка, склад… Мне кажется, все произошло на складе. До летней ярмарки пока что далеко, и в таких помещениях неделями никого не бывает. Тем более, что сейчас праздник. Никто не услышал бы крики и еще долго не увидел бы следов крови.              — А неподалеку от площади — потому что Дени торопился. Ему надо было успеть умыться и переодеться перед мессой, — закончил за него Кит. — Складов, чуланов и подвалов в Труа, конечно, много, но если знать, где искать, то на поиски не уйдет больше трех-четырех дней. А искать надо срочно, прежде чем убийца успеет уничтожить следы!              Сэр Кристофер еще что-то говорил, но Жиль его уже не слушал. До него дошло. Мальчик не дал бы увести себя силой. Он бы отбивался и звал на помощь. Месье Обер хорошо помнил, как тот умел кричать. А это означало... Он помертвел и украдкой взглянул на Гвидо...              — Дорогой месье Обер, что с вами? Вы так побледнели!              Черт бы побрал чрезмерную наблюдательность любимого сеньора! Джон тут же поднес ему кубок с вином и заставил сделать пару глотков.              — Ваш управляющий… — лекарь старался говорить спокойно, но у него это получилось плохо. — Месье Обер понял, что мальчик пошел с убийцей добровольно. Значит, он знал его и не боялся. То есть искать надо среди его знакомых. А потом он, как и прево, подумал, что именно со мной Дени пошел бы куда угодно. Что ж, могу только повторить, что я провел все утро в госпитале и прямо оттуда отправился на мессу. Но вы, конечно, вправе мне не верить.              Жиль был готов поклясться, что в глазах Кита мелькнуло подозрение. Впрочем, тот сразу справился с собой и лишь вежливо улыбнулся:              — Я всегда стараюсь жить по законам Англии. Вера и доказательства не одно и то же.              — Чушь! — Джон стукнул кулаком по столу. — Я верю дотторе! Он не похож на человека, способного убить ребенка. Завтра же мы отправимся к бальи, пусть выслушает его рассуждения. Кстати, почему он сегодня не участвовал в поисках?              Сэр Кристофер укоризненно покачал головой.              — Не горячись! Криком ничего не докажешь, и ты это хорошо знаешь. Что же касается бальи, то, думаю, он находился у себя, выслушивал доклады и делал распоряжения.              — Ты так бы никогда не поступил! — Джон вовсе не собирался успокаиваться.              — Труа не Бофор! Это большой город, и у бальи много дел и здесь, и по всей округе. — Кит вздохнул: — Этим мальчиком занялись, потому что он был известен в городе, а убили его очень жестоко. Часто убийц детей вообще не ищут. Мы с тобой, например, не обратили внимания на письмо Жиля.              — И об этом тоже надо сказать бальи! — Джон покраснел. Его оплошность никак не давала ему покоя. — Мы должны настоять на настоящем дознании.              — А шевалье де Ришару понравится, что вы вмешиваетесь в его дела? — Жиль был уверен в обратном, но хозяина его скромное предостережение нисколько не обеспокоило.              — Сестра попросила меня присмотреть тут за всем. Бальи придется с этим смириться! — Джон совершенно не сомневался в своих правах.              Жиль усмехнулся. Он прекрасно помнил, что королева всего лишь просила брата заняться ее замком. Но он не стал высказывать вслух своего мнения. Хозяина было не остановить. Жиль подозревал, что тот, как и он сам, скучал в последнее время в своем имении и сейчас наслаждался новыми приключениями. Он мог только надеяться, что рвение сеньора не доведет Гвидо до беды, если всесильный бальи разозлится, и что Джон с Китом не поссорятся. Такое случалось редко, но каждый раз огорчало. Сам он считал, что поиски преступника — дело бальи и прево, если, конечно, те не захотят арестовать Гвидо. Но монашки подтвердят его невиновность. Если же нет... что ж, тогда он сделает все, чтобы помочь молодому врачу. Его итальянец просто не мог совершить такое зло, даже если по молодости сделал какую-то глупость у себя на родине.              Жиль посмотрел на Гвидо и вздохнул.              Куда хозяин, туда и слуга! И он сам, и сеньор сейчас не думали головой. Правда, у него самого было оправдание — ему очень нравился сероглазый лекарь.              Больше за ужином про убийство не говорили. Джон расспрашивал медика, а тот восторженно делился с благодарным слушателем секретами управления больницей. Джон слушал, развесив уши, а Кит размышлял о чем-то своем. Жиль заметил, что Джон снова дотронулся до любовника, привлекая его внимание. Тот нахмурился, но не отнял руки.              Месье Обер проводил гостя до спальни уже за полночь, когда на небе вовсю светила огромная луна. Он приоткрыл дверь и пожелал лекарю спокойной ночи.              Гвидо схватил его за руку:              — Подождите!              — Что? — Жиль не попытался освободиться — слишком приятно было ощущать на своем предплечье теплые сильные пальцы.              — Ваши хозяева? Они что, вместе?              Жиль впервые посмотрел на лекаря с неприязнью:              — Вы не считаете, месье да Виджевано, что ваш вопрос неприличен? Как вы смеете сплетничать о моих господах за их спиной! Вы здесь в гостях! — про себя он отметил, что стоит поговорить с Джоном о его неосторожности.              — Простите, месье Обер... Жиль! — от этих слов лицо Жиля невольно расплылось в улыбке: его впервые назвали по имени. — Я не хотел сказать ничего плохого. Сам я считаю, что человеческая природа может проявляться по-разному, особенно в том, что касается любви. Просто я думал, что вы бы такое не одобрили.              — Позвольте вернуть вам ваши же слова, — Жиль улыбнулся еще шире. — Вы же меня совсем не знаете!              Он сунул ошеломленному лекарю свечу, пожал ему руку и ушёл к себе. Спать не хотелось. Слишком многое произошло за этот день — и хорошее, и плохое. Самое лучшее случилось прямо сейчас, когда у лекаря в ответ на его рукопожатие затрепетали ресницы. Это, правда, ни о чем не говорило, но никто не мог запретить Жилю мечтать.                     

***

      Башня, в которой жил бальи, показалась Жилю старой и довольно убогой. Ее, наверное, не ремонтировали уже сотню лет. Он ожидал увидеть внутри такое же запустение, но ошибся. Главный зал оказался богатым, если не сказать роскошным. Особенно его поразили драгоценные гобелены, явно завезенные из Фландрии. Во Франции не умели так использовать золотую нить.              Об этом стоило поразмыслить — король никогда не был слишком щедр к своим слугам.              Бальи поднялся навстречу незваным гостям, приказав принести вина. К удивлению Жиля, вместе со слугами в комнату впорхнула молоденькая пухлая красотка. Пальцы у нее были унизаны драгоценными камнями.              — Позвольте представить вам мою супругу! — Ришар собственнически похлопал женщину по спине. — Катрин, дорогая, нам оказал честь шурин его величества. — Джон кашлянул, и бальи поспешно добавил: — Вместе со своими друзьями.              Сеньору пришлось самому перечислить их имена. Жиль обратил внимание, что мадам кивнула Гвидо, как хорошему знакомому, а потом томно улыбнулась Киту, поправляя вышивку на пышной груди.              — Мы хотим поговорить о вчерашнем убийстве, — Джон немедленно встал между вертихвосткой и своим любовником. — Вы уверены, что вашей жене это интересно?              Мадам де Ришар нахмурила гладкий лобик с выщипанными бровями, но бальи неожиданно поддержал своего гостя. Ему, наверное, тоже не понравились ужимки его женушки.              Она недовольно поднялась и вышла из зала. Жиль мог бы поклясться, что мадам де Ришар осталась за дверью, подслушивая их разговор.              — Чем могу быть полезен? — бальи несколько фальшиво улыбнулся.              — Мне кажется, ваш прево не слишком утруждает себя дознанием. Маленького Дени убили, а с полгода назад погиб другой ребенок, — Джон говорил чрезвычайно сухо. Ему явно не понравился хозяин дома.              — Но, послушайте, монсеньор, — теперь бальи даже не старался выглядеть дружелюбным. — Месье Годен только начал поиски убийцы. Я знаю, что он распорядился задержать врача из госпиталя Святого духа, которого вы изволили забрать к себе, — Ришар кивнул в сторону застывшего посреди зала Гвидо. — И кроме того, начал допрашивать евреев. Расследование занимает время. Что же касается первого мальчика, то бедняга просто замерз.              Джон тут же возразил бальи. Они заспорили, размахивая руками.              Жиль извинился и вышел из комнаты. В таких дебатах он не помощник, а вот с прелестной Катрин ему хотелось пообщаться поближе, если она, конечно, все еще греет в коридоре уши. Он не ошибся: женщина едва успела отскочить, когда он открыл дверь.              — Вам что-то надо, месье? — женщина покраснела. Кому нравится, когда его ловят за столь неблаговидным занятием. — Я пришлю слугу...              — Просто вышел глотнуть свежего воздуха, — Жиль постарался улыбнуться как можно вежливее. — И надеялся с вами поболтать, пока мой сеньор обсуждает дела с вашим супругом.              — Со мной? Об этом ужасном преступлении? Я ничего не знаю... — Катрин разволновалась, и он тут же поспешил ее успокоить.              — Не об убийстве, нет. Я просто любовался убранством ваших комнат, мадам. Позвольте мне похвалить ваш безупречный вкус.              — Сейчас у нас действительно мило, месье, — Катрин довольно улыбнулась. — Но видели бы вы эту, прости господи, конуру год тому назад! Когда я впервые здесь появилась, то просто испугалась. Мой муж совсем не заботился о приличиях. Мебель в доме не меняли со времен его прадеда.              — Должно быть, переделка обошлась в целое состояние? Я заметил возле камина ковер. В королевском замке до сих пор стелят солому. — Жиль восхищенно покачал головой. — Неужели месье де Ришар настолько богат, или это вы принесли ему столь большое приданое?              Женщина тщеславно вздернула подбородок.              — Мой муж... Увы, месье Обер, он был беден как церковная мышь. Его семья давно разорилась. Мой отец действительно не пожалел денег на мое замужество. Он весьма богат.              — Простите, что лезу не в свои дела... — невинно начал Жиль. Главное — не дать ей опомниться и удивиться его расспросам. — Почему ваш отец связал вас таким браком? С вашей божественной красотой и деньгами вы могли бы украсить жилище самого богатого барона в округе.              От его бесцеремонных вопросов Катрин недовольно нахмурилась.              — Батюшка искал в моем супруге знатность и связи. Сам он купец, и ему льстило внимание ко мне шевалье де Ришара.              Жиль примерно так и думал. Что еще могло заставить богатого торговца подложить дочку в постель потрепанному старому пьянице. От бальи с утра за версту разило вином. А красный нос и мешки под глазами намекали, что он пьет с утра регулярно. Несмотря на его высокое положение, он не выглядел подходящей парой тщеславной красотке. Впрочем, для дочери купца партия была вполне достойной. Но неужели приданое было настолько огромным? Жиль хорошо знал цену выставленным на показ вещам.              — В любом случае ваша семья бесконечно щедра к вам. Ваши шпалеры бесценны. Это, по-моему, фламандская работа. Такие нелегко найти в Труа. Кто ваш поставщик?              У женщины забегали глазки.              — Понятия не имею. Спросите моего супруга. А что касается нашего состояния, то король весьма щедр и благоволит Бернару. Кроме того, муж помогает моему отцу в делах.              Жиль не поверил. Он сам получал от короны довольно приличное жалование, но не мог позволить себе и сотой доли таких роскошеств. Хотя, конечно, бальи в городе — первый человек, но, с другой стороны, Труа не Париж.              Катрин нетерпеливо кусала губы. Разговор ей не нравился, и она явно хотела поскорее свернуть его и уйти.              Жиль поспешил сменить тему.              — Мне показалось, что вы знакомы с доктором да Виджевано. Надеюсь, вам не приходится часто пользоваться его услугами?              Он перегнул палку. Лицо у Катрин вытянулось и заострилось, на щеках вспыхнули красные пятна.              — Любой человек иногда болеет, а этот лекарь весьма искусен. Теперь же прошу меня извинить, но я тороплюсь.              Она почти бегом бросилась к лестнице.              Жиль посмотрел вслед убегающей красавице.              «Что ее больше разозлило? Расспросы о денежных делах мужа или о ее здоровье? Мне почему-то кажется, что первое...» — подумал он, пощупав ближайший гобелен, несомненно вытканный в Брюгге.              Он покачал головой. «Что-то в этом городе то и дело натыкаешься на фламандские ткани, запрещенные королем. И хозяйка не знает, как они появились в доме? И что ее связывает с лекарем? Обычно по женским делам дамы обращаются к знахаркам или повитухам. Хотел бы я расспросить Гвидо. Хотя он вряд ли ответит на вопросы о своих больных».              Жиль вернулся в зал, где Джон все еще спорил с бальи. Он настаивал, что необходимо ускорить расследование и тщательно во всем разобраться. Ришар побагровел так, словно его вот-вот хватит удар.              — Я оповещу о ваших... претензиях его милость советника Ногарэ. Труа не часть вашей сеньории.              Джон вскочил со стула и недобро прищурился:              — Вы правы, шевалье де Ришар. Этот город не входит в мои владения. Но он принадлежит моей сестре. К ней я и обращусь! Посмотрим, что скажет жена короля Франции про смерть своих маленьких подданных!              Они вышли из зала, не попрощавшись. Когда Жиль обернулся, бальи недобро смотрел им вслед.              Сэр Кристофер заговорил с Джоном, только когда они очутились на улице.              — Ты не должен был ему угрожать!              — Ты не прав! — хозяин разозлился, что случалось с ним весьма редко. — Пусть опасается гнева королевы. Может, это заставит старого дурака заниматься своим делом!              — Хранитель печати может поссорить тебя с королем! — Кит не собирался сдаваться. — Да и сам де Ришар может быть опасен. Боюсь, ты лезешь не в свое дело.              — Чем он может мне навредить? — Джон беззаботно присвистнул, но Жиль заметил, что он смутился.              Сэр Кристофер мрачно посмотрел на своего любовника.              — У этого человека есть меч, а за его спиной стоит вся стража города. Осторожней, Джон! Пожалуйста!              В душе Жиль был согласен с сэром Кристофером. Прево явно сильно разозлился и яростно защищал своего подчиненного. Не хотел, чтобы слухи об убийствах детей дошли до Парижа? Или был чем-то обязан прево? Жиль вспомнил бегающие глаза его супруги. Она говорила, что де Ришар из бедной семьи, да и дом его до недавнего времени не блистал богатством. А может, нет никакого богатого приданого? Бальи замешан в грязных делишках, а прево помогает своему патрону и начальнику? Что ж, такое случается. Большие деньги редко достаются честным путем.Тогда они зря посвятили бальи в свои подозрения.              Он пересказал спутникам свой разговор с Катрин.              — Все еще хуже, чем я думал! — Джон тут же ухватился за его слова. — Прево замешан в чем-то мутном. Может, это он приказал прикончить детей!              — Зачем это ему? — молчавший до сих пор Гвидо поднял голову.              — По-моему, ты не лучше этого Годена. Подозреваешь каждого, с кем разговариваешь, — сэр Кристофер редко говорил с любовником так сухо, — причем, как показалось Жилю, без всякого на то основания. Пойдем домой. Постараемся завтра узнать, куда завело прево его дознание.              — Хорошо, — хозяин примиряюще улыбнулся, видимо, не хотел доводить дело до открытой ссоры. — Только давай по дороге зайдем к епископу. Мы должны сообщить ему, что его лекаря огульно обвиняют в убийстве.              Кит недовольно пожал плечами, но согласился. Они направились к соборной площади. Именно там возвышалась резиденция епископов города Труа.              Жиль немного отстал и схватил Гвидо за руку:              — Тебя все еще подозревают?              — Прево сообщил Ришару, что монахини не помнят, когда я вышел из госпиталя. Это случилось до молитвы, но никто не обратил внимание на время. Я мог убить мальчика и успеть на мессу.              — Но ты бы выпачкался в крови! — возмутился Жиль, услышав несправедливое обвинение.              — На черном кровь практически не видна. Люди могли и не заметить, — Гвидо поморщился, в глазах застыла тревога. — Именно из-за этого и разразилась ссора. Бальи громогласно заявил, что меня надо перевести в тюрьму и допросить. Твой господин с ним не согласился.              Жиль вздохнул.              «Так вот почему они сейчас так торопятся к Гишару».              Епископ очень огорчился, узнав о подозрениях, нависших над его врачом.              — Я сам расспрошу мать-настоятельницу, и, возможно, она все-таки вспомнит, когда именно вы уходили. — Он успокаивающе похлопал Гвидо по плечу. — Если вас захотят допросить, я потребую, чтобы это сделали в моем присутствии. Я вообще не понимаю, почему вас подозревают. Зачем вам убивать ребенка...              — Не знаю... Глупо, конечно, но я вот подумал… А вдруг они знают убийцу и его покрывают? — Жиль обрадовался неожиданному союзнику. Гвидо нуждался в любой поддержке, а епископ в городе был человеком далеко не последним.              — Дорогой месье Обер! — епископ всплеснул руками. — Что за вздор? Мне кажется, вы слишком далеко заходите в своих подозрениях. В городе все знают, что прево не слишком расторопен, а наш уважаемый бальи — пьяница и попросту лентяй. Годами их деяния, как и сам Труа, никого не интересовали. А теперь приехал королевский шурин, задает неудобные вопросы... Зачем им обоим такое беспокойство? Вот они и стараются, хотя и неумело, побыстрее раскрыть преступление. Гвидо просто попался им под руку.              — А почему бальи внезапно разбогател? — Джон никак не хотел расставаться со своими подозрениями.              Епископ пожал плечами:              — Мало ли какие дела ведет шевалье де Ришар со своим тестем. Где вы видели честного торговца? Только при чем здесь убийство мальчика?              Джон вздохнул. У него, как и у Жиля, не было ответа на этот вопрос.              — В городе убили детей! — Гвидо затравленно взглянул на своего патрона. — Меня подозревают в их смерти и могут повесить. Даже если бальи оставит меня в покое, но не найдет истинного виновника, то я не смогу остаться в Труа. Кто согласится у меня лечиться? Придется искать другое место...              — Месье да Виджевано! — у Джона заблестели глаза. Судя по всему, возможный отъезд Гвидо из города его не слишком огорчал. — Мы будем рады предложить вам наше гостеприимство. Представьте себе больницу, построенную под вашим руководством...              Сэр Кристофер бросил на него раздраженный взгляд, а епископ погрозил пальцем.              — Ну уж нет! Попробуйте только увезти из моего госпиталя лучшего врача, и вы почувствуете всю тяжесть десницы матери нашей Церкви. Я бы предложил другое решение.              Все четверо взглянули на него заинтересованно.              — Во-первых, я бы посоветовал вам, сеньор, вместе с вашим другом вернуться в свое имение. Вы не можете ускорить дознание, скорее, добьетесь обратного результата. Ваша близость с королевской четой опасна. Вам будут вставлять палки в колеса, если не хуже. Мало ли что вы сможете разузнать, чтоб подкрепить в письме королю свои подозрения... А никому не понравится, если сюда прибудут дознаватели из Парижа. Зато месье Обер и Гвидо могли бы сами поспрашивать в городе. Им скорее ответят, чем вам, родственнику короля. На нашего прево действительно трудно положиться. Он воров-то на ярмарке ловит с трудом...              — Если мы уедем, то нашего лекаря сразу арестуют, — засомневался Джон. — Я, конечно, могу забрать его с собой в имение, но вряд ли это возможно. Он, собственно говоря, пленник во дворце. Жиль и я за него поручились. Хотя... если это единственный выход...              Жиль исподтишка покосился на Кита. Было очевидно, что ему предложение Джона не понравилось. Рыцарь готов был взорваться, его сдерживало только присутствие прелата. Он явно не разделял уверенности любовника в невиновности лекаря. Его злило внимание Джона к красивому итальянцу. Жилю и самому оно не нравилось. Он попросту ревновал.              — Нет! — лекарь сказал это так твердо, что все умолкли. — Я никогда больше не сбегу. И епископ прав. Если месье Жиль согласен, я буду рад расспросить друзей и соседей покойного. С вами, мессир, разговаривать не будут. Вы слишком знатны.              Жиль обрадовался. Итальянец явно не жаждал близости с хозяином. На лбу у Кита разгладилась складка, и даже Джон, казалось, остался доволен. Наверное, понял, какой скандал вызовет увезенный из Труа подозреваемый.              Епископ задумчиво посмотрел на Гвидо:              — Не сбежите? Что вы имеете в виду, сын мой? Я хочу выслушать вашу исповедь! — это прозвучало не как просьба, а как приказ.              — Благодарю, ваше преосвященство! — итальянец перекрестился. Испуганным он не выглядел.              — Ну вот и хорошо! — епископ ласково улыбнулся. — Я надеюсь, что не услышу ничего особо неприятного и в дальнейшем с чистой совестью смогу за вас поручиться. — Он обернулся к Джону. — Так вы готовы уехать?              — Мы покинем город завтра же, сразу после похорон! — Жиль ожидал, что ответит Джон, но сэр Кристофер решил за обоих. — Вы правы, ваше преосвященство. Не думаю, что мы окажемся полезны при расследовании.              Жиль заметил, что Джон скривился при этих словах, но промолчал. Кит обычно не позволял себе такой непочтительности на людях.              Епископ сделал вид, что не удивился вмешательству рыцаря. Он встал, протягивая им свой перстень:              — Я очень рад, дети мои! Да будет легка ваша дорога. А тем, кто останется здесь, удачи в поисках. Поймайте негодяя, и да постигнет его заслуженное наказание.              Жиль поцеловал перстень и оглянулся на лекаря. Тот встал перед епископом на колени:              — Пресвятой отец, я готов исповедаться!              Гвидо вернулся во дворец, когда со столов уже убирали остатки обеда. Жиль отнес поднос с хлебом, сыром и медом ему в спальню. Лекарь, не снимая одежды, лежал на кровати. Выглядел он очень расстроенным.              Месье Обер молча поставил перед итальянцем еду и уже собрался вернуться к себе, когда лекарь окликнул его:              — Жиль, его преосвященство отпустил мне грехи. Пожалуйста, передай это своим хозяевам. Я хочу, чтоб они знали.              — Сеньор и так тебе верит, — Жиль отломил горбушку и, окунув в мед, протянул Гвидо.              — Монсеньор Джон не знает, что такое зло.              Это было сказано с такой уверенностью, что Жиль прикусил губу: возможно, хозяин и лекарь действительно приглянулись друг другу.              — Сеньор де Бофор и сэр Кристофер видали в жизни всякое. Я, конечно, передам им твои слова. Но лучше скажи им сам. Они будут рады.              Джон и сэр Кристофер спорили весь обед, уезжать им из города или нет. Джон рвался остаться в Труа и помочь в расследовании. Кит пытался убедить его вернуться в имение, но без особого успеха. Наконец рыцарь встал, резко опрокинув тяжелый стул, и поднялся к себе, стукнув дверью. Джон проводил его обиженным взглядом, подумал и, отшвырнув ложку, бросился ему вслед. Жиль надеялся, что в спальне они помирились. Его огорчила их ссора, а еще больше то, что причиной ее был итальянец. Наверное, впервые месье Обер был полностью на стороне Кита.              — Не могу поверить, что сеньор защищал меня у бальи и даже был готов увезти к себе!              Жиль в очередной раз за день вздохнул. Он столько раз за сегодня бросался Гвидо на помощь и не заработал даже самой маленькой благодарности. Он сунул лекарю кусок сыра и попытался сменить тему:              — Давай обсудим, что будем делать завтра.              — Поговорим с родителями Дени после похорон. Попросим заново рассказать про то утро, — Гвидо наконец-то позабыл о предмете своих восторгов. Он сел поудобней и потянулся к кубку: — Ещё мы могли бы поговорить с матерью второго мальчика. Не помню ее имя.              — Симона Бонне.              — Да, с ней... Меня позвали к ней после смерти сына. У женщины прихватило сердце. Я дал ей маковое молоко. Одна капля на стакан воды, утром и вечером, — припомнил лекарь. Он явно приободрился. Щеки у него порозовели.              Жиль кивнул, соглашаясь:              — Я бы также поспрашивал регента и певчих. Особенно Юдона. Помнишь, он пел вторым голосом...              Они проговорили до самой темноты. Жиль сходил к себе, принес чернильницу и пергамент. Гвидо тут же ухватился за перо. Когда на желтоватой поверхности возник первый квадратик, у месье Обера потеплело на сердце. В этом они оказались похожи. Оба не могли начать дела, не спланировав свои действия. Они остановились, только когда слуги пришли звать их на ужин. Наверх они поднялись вместе, и Жиль всю дорогу чувствовал идущее от Гвидо тепло. Интересно, ощущал ли его итальянец. Вряд ли, если ему нравился хозяин. Хотя так ли это, Жиль не знал. Может, как и Кит, он ревновал на пустом месте. Да и не всё ли равно. Поглядывает ли лекарь на Джона или нет, на самого Жиля он вряд ли когда-нибудь кинет влюбленный взгляд. С этим надо смириться и жить дальше. И просто помочь итальянцу, не мечтая о награде за эту помощь.