Колокола

      Глава шестая                     Семьи Юдона вновь не было дома. На двери висел тяжелый замок, а окно оказалось закрыто. Жиль заглянул в щель между ставнями. Комната была пуста.              — Эй! — крикнул Гвидо. — Кто знает, когда соседи вернутся?              — Нечего тут шуметь! — из окна второго этажа выглянула сморщенная старуха. — Уехали они. И вы шли бы отсюда. Нечего ломиться в пустой дом. Вот я сейчас стражников позову! — она, насколько могла, высунулась наружу, подслеповато прищурилась и, узнав молодого врача, беззубо разулыбалась: — Лекарь да Виджевано! Какая радость!              Жиль пригляделся. Лицо женщины показалось ему знакомым. «Да это же та самая бабка, которую Гвидо лечил от кашля. Надо же, жива, хотя и не очень здорова», — вспомнил он.              — Мне говорили, что вы ушли из больницы, бабушка? — Гвидо тоже опознал свою пациентку. — Остались бы еще на недельку!              — Надоело там смерти ждать! — старуха закашлялась и долго не могла остановиться. — И так на белом свете зажилась. На своем тюфяке и помирать-то слаще. А вам зачем мои соседи понадобились? У них поутру как будто никто не болел...              — Нам надо поговорить с Юдоном! — голос Гвидо разносился на всю округу. — Не знаете, куда он ушел?              «Я сплю, и мне снится странный сон», — подумал Жиль. Никогда за всю свою жизнь управляющий ни с кем не перекрикивался на улице.              — Уехали они! — завопила в ответ бабуся. — Только что. Юдон ваш, родители и сестрички. Мальчонка-то сам просился со мной остаться. Я ж его да и девчушек помогала нянчить! Вот он за меня и беспокоился. Кто, говорит, ей воды принесет? Своих-то мне бог не дал. Вот мне соседушка заместо внука.              Жиль вытаращил на старуху глаза. Трудно было представить мелкого пакостника Юдона в роли сиделки.              — Знаете, где их искать и когда ждать обратно? — Гвидо, в отличие от Жиля, явно не считал, что кричать на улице неприлично. Может быть, в Италии все так себя ведут...              — Соседка сказала, что они нанялись на виноградники, поднимать лозы. Вернутся через месяц, а может, и вовсе останутся в деревне на все лето. Внучок мой названый все просил меня их дождаться, — старуха в сомнении покачала головой, наверное, думала, что не доживет. — А вот куда поехали, запамятовала я, старая! — она снова закашлялась. — Отец у них бездельник и пьяница. Мать всю округу обстирывает. Все равно на пятерых не хватает. Они часто уезжают на заработки. Тем и живут.              — Может, и к лучшему, — шепнул Жиль Гвидо. — За городом мальчишка хоть в безопасности.              Гвидо невежливо отмахнулся от него, как от мухи, и вновь обернулся к женщине.              — Хозяйка одна работает? Юдон ей не помогает?              Старуха закивала головой, не удивившись настойчивым расспросам. Наверное, соскучилась без собеседников.              — Юдончик помогает ей, как же без этого. Последние несколько недель он мыл лавку аптекаря Дюрана и бегал по его поручениям. Хозяин-то его тоже сегодня приходил, интересовался, куда помощник подевался. Может, он знает, где их искать.              — Что ж, — лекарь обернулся к Жилю, — я все равно собирался сегодня зайти в аптеку.              — Я пойду с тобой, — Жилю совершенно не хотелось отпускать его одного. Он вспомнил мрачную комнатушку с качающимся на балке крокодилом и худую, но все еще внушительную фигуру ее хозяина. Если слухи правдивы и аптекарь некогда подвизался в храмовниках, то он очень хорошо владеет оружием. С Жаумом, управляющим мадам Бюсе, можно было встретиться и потом.              Гвидо кивнул и вновь повернулся к старухе.              — Я вам, бабушка, еще настойки пришлю. Пейте три раза в день, и вам полегчает, — он прислушался к ее кашлю и недовольно покачал головой. — Может, все-таки вернетесь в больницу?              Старуха отказалась, хотя и долго благодарила врача за обещанную помощь. Жиль прикинул, что стоит прислать ей еды. Во дворце не обеднеют, если хоть раз в два дня сюда будет приходить слуга и приносить объедки, оставшиеся с обеда. Королеве зачтется на небесах помощь немощной, а слуга заодно и проверит, вернулся ли мальчишка и его семья.              Старуха захлопнула ставни, но ее кашель был слышен даже сквозь толстую древесину.              — Страшно стареть вот так, в одиночестве, — Жиль сказал это скорей самому себе, чем Гвидо, но у того в ответ опасно похолодели глаза.              — Такие, как ты, просто не знают, сколько в городе бедняков. Многим еще хуже, чем этой бабке. Старая-то хоть ходит...              Жиль обиделся. В Бофоре он наперечет знал, кому нужна помощь. Бланка Наваррская и сеньор, ее наследник, всегда радели о бедных. Он попытался объяснить это суровому итальянцу.              Тот покраснел, сообразив, что переусердствовал в своем осуждении, и поспешил извиниться.              — Чем больше город, тем тяжелее там людям! В деревне легче уследить за больными и увечными. Здесь же или в Париже... Потому-то и убийце тут легче затеряться.              Он махнул рукой и заторопился в сторону аптеки. Жиль с трудом поспевал за ним. Он так устал за этот день, навидался столько человеческого горя, что чувствовал себя совершенно разбитым. Гвидо шел быстро и, в отличие от Жиля, сил у него словно и не убавлялось. Привык, наверное, бегать по своим больным. Как бы они ни спешили, но до аптеки добрались довольно поздно, когда приличные люди встают из-за стола после обеда.              Анри Дюран сидел за прилавком на высоком табурете и жевал горбушку с мягким сыром, запивая ее разведенным вином. Выглядел он крайне неприветливо.              — Я не знаю, куда уехал мой помощник. Если бы знал, не ходил бы к нему домой. Обычно его мамаша предупреждала меня о его отлучках. Прогоню негодника, когда вернется. В городе много желающих на его место! — он отвернулся, явно показывая, что разговор закончен.              — Если мы уже здесь, то я взял бы у вас что-нибудь от бессонницы. В последнее время я что-то плохо сплю, — нагло соврал Жиль, решив пойти уже проверенным у вдовы Бонне путем, то есть просто что-нибудь купить.              — Зачем вам мои настойки? — удивился аптекарь. — Вон рядом с вами лекарь. Он и поможет, — Дюран гневно воззрился на Гвидо.              — Ну-у-у, — Жиль судорожно соображал, как оправдать свою покупку. Вражда между врачами и аптекарями была всем известна. — Вы, любезный, наверное, торгуете амулетами. Лекарства месье да Виджевано на меня не подействовали, — он виновато покосился на Гвидо, но тот лишь повел бровью, усмехнувшись.              — Что правда, то правда! — Дюран оттаял и, оторвав свой зад от табурета, зашарил по полкам. — Где-то здесь у меня был подходящий! А, нет, вспомнил! Подождите-ка немного, я сейчас вам его принесу...              Он отпер дверь, ведущую во внутренние помещения, и скрылся за ней, не забыв плотно закрыть ее за собой.              Гвидо вздохнул:              — Ты собираешься потратить все свое жалованье на наши поиски? Тем более на такую глупость!              — Денег у меня достаточно. Да и тратить их особо некуда. Я же живу один, — Жиль сказал это и вдруг осознал, что одиночество ему осточертело и очень хочется, чтоб сероглазый лекарь разделил бы его.              — Шарлатан твой аптекарь. На полках самые простые травы. Не знаю, почему больные ходят к таким людям, а не лечатся у врачей.              Палец Гвидо пробежался по полкам, а потом брезгливо толкнулся в пыльного крокодила. Жиль на всякий случай огляделся, но, в отличие от медика, ничего подозрительного не заметил. Тем более что в травах он ничегошеньки не понимал.              Дюран вернулся довольно быстро, держа в руках куклу, украшенную перьями.              — Положите ее под подушку и будете спать как младенец.              Он запросил за оберег совершенно непристойную цену. Жиль выругался про себя и в который раз за день потянулся за кошельком. Зато теперь, сделав покупку, можно было и потолковать с негостеприимным хозяином.              — Завидую, что вы с такой легкостью находите новую прислугу. Я бы с удовольствием заменил половину челяди в замке. Вот только никак не подберу подходящих людей...              Аптекарь понимающе закивал головой.              — Вы правы, месье. Но между нами огромная разница. Я не ищу вышколенных слуг — мне подойдет почти любой мальчишка, лишь бы был чист на руку и не бил посуду. Раньше я нанимал в лавку ребятишек соседей. А вот этого юношу мне присоветовал отец Огюст. Сказал, что его семья оказалась в крайней нужде.              — Вот как? — Жиль искренне удивился. — Мне казалось, что святой отец совсем не знает своих певцов. Так, по крайней мере, он говорил.              — Не знаю, кому он что сказал и зачем! — снова вспылил аптекарь. — Регент не первый раз присылает мне своих воспитанников. И обычно отбирает подходящих. Не всех, правда, но он старается!              Жиль обрадовался, что Дюран сам завел разговор о интересующих их певчих. Он почувствовал, как Гвидо задержал дыхание. Он постарался, чтобы следующий вопрос прозвучал как можно безразличнее.              — Я слышал, что и двое погибших мальчиков работали у вас? Вы были ими довольны?              Аптекарь поджал губы, видимо, упоминание о покойниках ему не понравились. Но он не посмел не ответить королевскому управляющему.              — Тот, что замерз прошлой зимой, Николя, у меня не работал. Он очень просился ко мне в аптеку, но отец Огюст отсоветовал его брать. Сказал, что мальчишка слишком пронырлив и не нравится епископу. А вот Дени убирался у меня несколько месяцев. Им я был поначалу доволен. Многие горожане приходили сюда поглазеть на золотой голос Труа. Потом я все же его прогнал.              — Почему? Он оказался лентяем? — Жиль за этот бесконечный день наловчился изображать светскую болтовню.              — Я поймал его, когда он рылся в моих вещах. Вышвырнул мальчишку, прежде чем тот успел бы пропеть «Аве Мария». И отодрал за уши напоследок! — губы Дюрана сжались в полоску. Он выразительно поглядел на дверь, намекая, что пора бы покупателям и честь знать, но Жиль сделал вид, что не заметил намека.              — Какой ужас! Он же мог перепутать все лекарства или попросту что-то украсть! Он сказал вам, что именно искал?              — Нет! — отрезал аптекарь. — Я и не спрашивал! Просто выгнал его пинком под зад и с распухшим ухом. Больше он здесь и не появлялся.              Жиль задумался. Ему хотелось расспросить аптекаря, не пичкал ли он своих помощников лекарством для сохранения голоса. От кого еще могли узнать певчие о волшебной настойке? Только он никак не мог придумать причину для такого вопроса.              Гвидо пришел ему на помощь.              — Я вижу, вы продаете ромашку и чабрец, месье Дюран. Хорошо помогает, если у певца сел голос. Правда, в Салерно рекомендуют разводить напиток лимонным соком...              — Разумеется, я добавляю сок и еще натертый имбирный корень! — взвился аптекарь, оскорбленный сомнением в своих познаниях. — Имбирь я, конечно, не держу в лавке. Он слишком дорог. Я завариваю с ним травы и советую страждущим сим недугом несколько дней помолчать, — Дюран свысока посмотрел на своего конкурента. — Уж поверьте, мой напиток лучше вашего! Я добавляю в него тайные ингредиенты!              Гвидо усмехнулся:              — Наверное, мед и немного желтка. Прекрасная идея, аптекарь. Говорят, таким путем можно вылечить мальчика, даже если у него ломается голос.              Аптекарь непроизвольно кивнул и тут же негодующе вскочил с табурета.              — Думаешь, это я подкараулил мальчишку, посулив ему лекарство?! Я слышал, вы об этом говорили прево в соборе!              — Что вы, любезный Дюран! — Жиль поспешил его успокоить. — Мой друг просто подумал, что, возможно, маленькие певчие покупали у вас это питье.              — Откуда у голодранцев деньги! — аптекарь величественно уселся обратно и надул щеки, высокомерно поглядывая на скромное одеяние лекаря. — Прошу прощения, месье Обер, но я очень занят. Пообещал епископу лекарство от ноющих костей. Запомните, ваш амулет следует класть под подушку лицом вверх, иначе он не подействует.              Он принялся перебирать травы, уже не намекая, а всем видом показывая, что больше разговаривать не намерен.              Жиль поклонился:              — Рад нашему знакомству, месье Дюран, и спасибо за амулет. Я ваш должник и буду рад познакомиться с вами поближе. У меня, знаете ли, дальний родич тоже был рыцарем Храма. Воевал, бедняга, в молодости на Святой Земле, а сейчас уехал в Испанию — боится закончить свои дни во французской тюрьме.              Жиль выстрелил наугад, но не прогадал. Аптекарь побледнел до синевы, кинулся к двери и, распахнув ее настежь, пальцем указал им на улицу. Прево Годен, видимо, был прав, считая старика бывшим тамплиером. Жиль никогда не видел такой ярости.              Они вышли на улицу. Дверь захлопнулась за ними, чуть не слетев с петель.              — Стоило бы напоить его самого тем самым питьем, — засмеялся Гвидо. — Ты так напугал его, что у бедолаги пропал голос!              — А что, такой напиток действительно помогает? — поинтересовался Жиль, бездумно вертя в руках оберег. Про себя он решил все-таки положить его под подушку. С тех пор как он познакомился с итальянцем, ему действительно плохо спалось.              — Я бы прописал то же самое, если человек попросту охрип. — Гвидо брезгливо отобрал у него оберег и бросил в канаву. — От ломки голоса такое питье не поможет. Ну что, хватит тебе на сегодня, или всё же заглянем к знахарке?              Жиль хотел было спросить, далеко ли живет сия достойная дама, но проведать в этот день местную колдунью им была не судьба. Из-за поворота послышался стук копыт. К ним спешил всадник, в котором Жиль с удивлением узнал одного из дворцовых слуг. Он хотел уже строго спросить, какого черта тот решил загнать до смерти жеребца из королевских конюшен, когда тот поскакал им навстречу.              — Слава Господу, я ищу вас почти уже час! Быстрее, месье да Виджевано! Вас ждут во дворце!              У Жиля дрогнул голос:              — Что случилось?              — Беда! — прислужник соскочил с жеребца и сунул Гвидо поводья. — На сеньора напали! Сэр Торн приказал срочно вас разыскать.              — Он жив? — сердце Жиля пропустило удар и противно заныло.              — Ранен! — слуга подставил лекарю сложенные ладони. — Пожалуйста, доктор, вас ждут!              Гвидо вскочил на коня и протянул руку Жилю. Лошадь под двойным весом осела на задние ноги, но все-таки резво ринулась вперед.              По дороге Жиль молился лишь об одном: только бы рана не оказалась тяжелой. Хотя верилось в это плохо. Будь у Джона простая царапина, Кит бы справился и сам.              В зале галдели взволнованные слуги. Жиль шикнул на них, чтоб угомонились, и побежал вслед за Гвидо в королевские покои, служившие спальней для его хозяев.              Джон лежал на кровати. Запрокинутое лицо было белее снега, а в груди, чуть ниже ключицы, торчал арбалетный болт. Жиль вскрикнул. Гвидо быстро склонился над раненым.              — Прикажите принести горячей воды! — Он завозился в своей сумке. — И мне понадобятся двое слуг, чтоб его удержать.              — Я сам! — на Кита было страшно смотреть: руки рыцаря, его щеки, лоб — всё было испачкано кровью.              — Вас тоже задело? — оглянулся на него Гвидо.              — Нет, это его кровь.              — Хорошо, что вы не попытались сами вытащить болт. А теперь уходите, вы слишком взволнованы и не сможете мне помочь, — лекарь отвернулся от Торна. — Пришли сюда горячую воду и слуг удерживать сеньора за руки. Поторопись, Жиль!              Месье Обер потащил упирающегося Кита вон из комнаты. Тот вырывался так, что Жилю пришлось повиснуть у него на руке.              — Пожалуйста, пожалуйста, я прошу, не мешайте доктору!              Он умудрился увести рыцаря в зал, по пути раздавая распоряжения.              Горячую воду он принес в спальню сам, сообразив захватить мыло и чистое полотно.              — Как он? — Жиль осторожно поставил тяжелый поднос возле кровати.              Гвидо колдовал над его хозяином. Он уже разрезал на нем одежду и сейчас осторожно ощупывал кожу вокруг болта.              — Стрела вошла вот сюда. Это не слишком глубоко, но достаточно неприятно. Думаю, что всё же справлюсь!              — Эй, — он обернулся к слугам, — руки мойте! Дьяволо, да не так, дурни, трите сильней! И этот нож вымойте тоже. Жиль, еще мне понадобится ваше самое крепкое вино, и прикажи принести еще воды. А сам жди меня с Торном в зале. Не хватает только, чтобы он ринулся сюда помогать.              Кит метался по залу, как загнанный зверь. Жиль усадил его в кресло, поднес к губам чашу с вином и влажным полотенцем вытер ему лицо.              — Ну, ну, полно… Его вылечат, всё будет в порядке, — он не заметил, что утешает огромного рыцаря, словно малого ребенка.              Зубы стукнули о край кубка. Жиль с огромным трудом заставил Кита сделать несколько глотков.              — Как это случилось?              Торн поднял на Жиля измученные глаза:              — Он жив? Что сказал лекарь? И какого черта он меня прогнал?!              Жиль выразительно посмотрел на его дрожащие руки. Кит проследил за его взглядом и крепко сжал пальцы в кулак.              — Я в порядке! — он несколько раз глубоко вздохнул и постарался говорить спокойнее. — Мы припозднились у главы магистрата. На обратной дороге с одной из крыш прилетела стрела. Джон упал! — Кит зажмурился. — Какой же я дурак — взял с собой всего одного охранника, идти-то было недалеко, думал, больше не нужно! — В отчаянии он дернул себя за волосы. — Проклятие, здесь же всегда было спокойно!              Жиль не стал напоминать ему, что в городе всего несколько дней назад убили ребенка.              — Охранник обыскал крышу? Кого-нибудь обнаружил?              — Нет. Ему пришлось помочь мне отнести Джона домой. Я боялся растрясти его и сдвинуть болт в ране. Потом я послал людей прочесать округу, но стрелка, конечно же, уже не нашли. — На щеках у Кита заходили желваки. — Я спросил, что говорит лекарь? Рана тяжелая?              — Не знаю, — Жиль предпочел говорить правду. — Дотторе собирается вырезать болт.              Кит встал и решительно шагнул в сторону лестницы. Жиль преградил ему дорогу.              — Вы же не будете рисковать его жизнью? Доктор просил ему не мешать.              Сэр Торн упал обратно в кресло.              — Почему в него стреляли? У него же нет в городе врагов! — он растерянно посмотрел на Жиля, а потом запнулся. Видимо, сообразил.              Жиль и сам уже связал всю цепочку.              — Погибшие мальчики, расследование, громкое высказывание сеньора в присутствии множества людей, что он напишет сестре, — у него дрогнул голос. — Пресвятая дева, неужели нам удалось напугать убийцу?!              Кит кивнул и тут же рявкнул проходящему мимо слуге:              — Немедленно сообщи бальи о покушении. Именем королевы прикажи ему и прево немедленно прибыть во дворец. И пусть прихватят с собой главу магистрата. В их городе напали на родственника их величеств.              Прислужник бросился выполнять приказ. Торн поморщился, глядя на окровавленные руки.              — Я схожу умыться. Не хочу, чтобы на мне видели его кровь.              Когда городское начальство испуганно ввалилось в зал, Кит уже привел себя в порядок и внешне казался совершенно спокойным. Он едва ответил на почтительные поклоны и не слишком вежливо предложил им присесть.              — В вашем городе творятся непотребства! — он в нескольких словах рассказал им о том, что случилось. — Мой побратим сейчас борется за свою жизнь, и я не позавидую участи любого из вас, если сеньор де Бофор останется искалеченным или того хуже, — он властно взмахнул рукой, отметая возможные возражения. — В Фонтенбло уже отправлен гонец, и я думаю, вы понимаете, что произойдет дальше.              Он внимательно всмотрелся в помертвевшие лица.              — Почему вы обвиняете горожан? Может, на сеньора напали фламандцы? — проблеял глава магистрата. — Захотели отомстить за свои потери на войне.              — Чушь! — в голосе Кита лязгнуло железо. — Труа далеко от границы. И враги Франции не смогли бы опознать королевского родственника. Нет, это сделали те, кто знал, что сеньор заинтересовался той гнилью, что расползлась в вашем городишке. Не пройдет и нескольких дней, как сюда прибудут дознаватели Ногаре, а Труа наводнят солдаты. Советую разобраться с покушением, а заодно и с убийствами до их приезда.              — Что мы можем сделать? — тучный бальи почти хрипел, багровея шеей.              — Я помогу вам отыскать стрелявшего. От вас мне понадобится право распоряжаться городской стражей, вести допросы и обыски. Возможно, если я успею схватить негодяя, то вам простят неумение охранять покой горожан и персон королевской крови.              На бальи было жалко смотреть. Ришар отчаянно помотал головой.              — Вы! Вы же не умеете этого делать. И вы здесь чужак. У вас ничего не получится.              Кит ответил ему презрительным взглядом.              Жиль усмехнулся:              — Сэр Кристофер, в отличие от вас, уважаемый бальи, прекрасно хранит мир во владениях своего сеньора. Кроме того, мы с доктором да Виджевано кое-что сумели узнать, и это, возможно, поможет в расследовании.              Про себя управляющий взял на заметку, что надо поскорей рассказать Торну о сегодняшних встречах. А то, глядишь, и сам окажешься со стрелой в горле...              Пьер Морель поднял голову:              — Магистрат со своей стороны рад вашему предложению, сэр Торн. Надеюсь, вы добьетесь успеха. Городскому совету нечего скрывать!              Жиль присмотрелся: несмотря на бравые речи, у главы магистрата бегали глаза. Хотя кому бы понравилось сообщение, что главный советник короля наводнит город своими ищейками.              — Хорошо, — процедил сквозь зубы Ришар. Было ясно, что он предпочел бы отказаться, но Морель не оставил ему выбора. — Все мои люди и месье Годен в вашем распоряжении.              Прево города Труа тяжело вздохнул и, поджав губы, неохотно согласился.              Кит сделал вид, что не замечает неприязненных взглядов.              — Завтра с утра мне понадобится человек двадцать солдат!              — Зачем? — прево недовольно выпучил на него глаза. Кит грозно глянул на него, и тот предпочел заткнуться.              — А вот это мое дело, месье Годен. Я сам им все объясню. И еще, месье Обер, мне бы хотелось, чтобы вы поговорили с арестованными евреями. А если вдруг окажется, что этой ночью заключенные в припадке раскаяния покончили с собой или бежали, немедленно мне сообщите. Я попрошу его величество тщательного расследовать их гибель. Если месье да Виджевано сможет завтра отойти от больного, то пусть опросит тех стражников, что нашли в королевском саду тело маленького Николя. Пока что это всё, дальше будем действовать по обстоятельствам. Всем всё понятно?              Перепуганные слушатели в ответ лишь кивнули.              — Ступайте! — Кит поднялся со своего кресла, показывая, что разговор окончен. — Молитесь о здоровье сеньора. Я оповещу вас о его состоянии.              Гвидо спустился в зал уже глубокой ночью. За это время Жиль успел рассказать Киту обо всём, что они узнали за день, и выслушал его рассказ об обеде у главы магистрата.              — Мы не заметили там ничего особо подозрительного, хотя мне показалось, что Морель не брезгует взятками. Живет он явно не по средствам, — сэр Торн хмурился, всё прислушиваясь, не раздадутся ли наверху шаги. — Думаю, нам стоит разузнать про него побольше. И, Жиль, не забудь поговорить с этим Жаумом, управляющим нашей соседки. Надо понять, что он за человек.              — Нам? — приподнял бровь Жиль. Кит до этого дня не скрывал, что считает их расследование блажью.              Рыцарь покраснел.              — Не стану притворяться, будто не понял упрека. Я хотел увезти Джона, не скрою. Должен был увести! Чувствовал, что для него здесь опасно. Но вовремя я этого не сделал, а теперь поздно. Что ж, сейчас я с вами душой и телом, и не поздоровится тому, кто поднял руку на моего сеньора! — Он помедлил. — И ещё... Я знаю, месье Обер, что мы не слишком дружны, и не виню вас. Вы до сих пор не простили мне моего давнишнего отъезда. Я и сам виню себя ежедневно. Но Джон всегда считал вас братом, и я знаю, что ради него вы перевернете в городе каждый камень. Я полностью вам доверяю, доверьтесь и вы мне. Я не сомкну глаз, пока не найду убийцу, — он протянул Жилю руку.              Жиль осторожно ее пожал:              — Спасибо! И не обижайтесь на меня. Мне кажется, я вел себя с вами непростительно холодно. Особенно сейчас, когда вы у меня в гостях.              Торн махнул рукой:              — Я заслужил. Дурью тут маялся... Ревновал, как сопливый паж!              — К Гвидо? — не подумавши, воскликнул Жиль, вспомнив подслушанный разговор. Он опасливо посмотрел на Кита. С того станется спросить, как он догадался. Но рыцарь лишь рассеянно кивнул.              — Я тоже ревновал, — язык снова сработал быстрее разума — Жилю стало бесконечно жалко измученного неизвестностью Кита. Он впервые сообразил, что не только его хозяин был влюблен по уши в Торна, но и тот отвечал ему не менее пылкой любовью.              — Не Джона ревновал, разумеется, а месье да Виджевано, — Жиля понесло: наконец-то он нашел того, кто мог его понять его страдания. — Вы даже не можете представить, как я мучился! Но могу вас немного успокоить: хотя между нами пока нет ничего определенного, но мне кажется, вчера я получил доказательство, что наша заинтересованность обоюдна. Дотторе никогда не смотрел на сеньора с дурными намерениями! — Жиль запутался в своих объяснениях. Не говорить же Киту, что они целовались.              Кит понимающе усмехнулся:              — Мы оба глупцы, не правда ли, месье Обер? Нам с вами трудно поверить, что нас можно любить. Забудем же наши глупости и обиды. Джон всегда хотел, чтоб мы подружились!              Жиль был с ним согласен. Зачем сейчас вспоминать прошлое?.. Он налил себе вина и прислушался. Наверху было все так же тихо.              — Куда пошлем завтра стражу? — Кит устало повел плечами. Чувствовалось, что ожидание его убивает.              — Надо обыскать склады торговцев полотном. Гвидо считает, что Дени убили в одном из них. Времени прошло немного. Может, убийца не успел замести следы.              — Понял! — сэр Кристофер задумчиво прикусил губу. — Я поделю солдат на пары, и на всякий случай с ними пойдут наши люди... Они оповестят нас, если что-нибудь обнаружат. А евреев все же стоит тщательно допросить. Среди арестованных есть врач, а мне не дает покоя лекарство для связок, о которых мечтали мальчишки. Да Виджевано его не готовил. Потом мне хотелось бы сравнить желтую лату, вытащенную из горла мальчика, с теми, что они носят на своей одежде. Вы сохранили ее и лоскут-образец?              — Конечно! — Жиль дотронулся до спрятанного под туникой мешочка.              Наверху послышались шаги. Кит вскочил. Казалось, прошли годы, прежде чем Гвидо спустился в зал и растянулся в кресле.              — Он... Что там? — Торн рванулся к лекарю. Жиль даже издали услышал, как заполошно забилось его сердце.              — Я вырезал болт, — Гвидо устало потер глаза. — Сеньор Джон потерял довольно много крови, но могло быть и хуже. Прицелься арбалетчик чуть выше и попал бы в шею. Я напоил его маковой настойкой, так что проснется он завтра к вечерне. — Лекарь всмотрелся в помертвевшее лицо Кита, встал и, взяв его за запястье, стал что-то считать, шевеля губами. Закончив, он помог рыцарю сесть в кресло и виновато пожал плечами: — Простите! Хотел бы я сказать, что все будет хорошо и нечего волноваться. Но вы же знаете, насколько коварными бывают раны. Жиль, пожалуйста, пошли с утра в госпиталь за монахиней. Нам понадобится сиделка. Рана может воспалиться, так что сеньору необходим постоянный присмотр. У ваших слуг руки растут из задницы. Я бы не доверил им даже больного щенка. Этой ночью я пригляжу за ним.              — Нет! — перебил его Кит. — Я останусь с ним сам, а вы ступайте спать, месье да Виджевано. Я ваш вечный должник.              Гвидо недоверчиво поднял брови, собираясь спорить, но Жиль предупреждающе положил ему руку на плечо:              — Сэр Кристофер позовет тебя, если сеньору станет хуже. Объясни ему, за чем он должен следить, и отправляйся в постель. Тебе завтра тоже понадобятся силы.              Он не стал договаривать, что Кита не сможет оторвать от любовника даже целый полк солдат.              Кит выслушал многочисленные указания так внимательно, как будто его обучал сам Господь. Он поклялся разбудить Гвидо, если рана начнет кровить или Джон в беспамятстве сорвет повязки, и умчался к больному.              Жиль отправил на всякий случай двух слуг дежурить под дверью господской спальни. А потом протянул руку лекарю:              — Идем, ты едва держишься на ногах!              Гвидо тяжело оперся о его плечо. От усталости у него подкашивались ноги.              — Ты спас ему жизнь, — Жиль смотрел, как Гвидо, приспустив тунику, моет в тазу потные лицо и шею, как намыливает руки, смывая с них кровь.              — Надеюсь, что худшее позади, — Гвидо щедро плеснул водой себе в лицо. — Очень надеюсь. Жаль, меня не было рядом, когда все произошло. Не дай бог в рану попала грязь. Но даже если все обойдется, у твоего хозяина останется шрам.              Усевшись на кровать, он принялся стаскивать тяжелые башмаки.              Жиль помог ему разуться, подумав, стащил с него тунику, уложил в постель и укрыл одеялом.              — Шрам это пустяки! Он переживет. Будем молиться, чтобы рана быстро затянулась. Ты спи, Гвидо. Я пойду к себе.              — Останься, — прошептал Гвидо так тихо, что Жилю пришлось наклониться, чтобы его услышать. — Не уходи сегодня. Не сейчас.              — Почему? — у Жиля сел голос. Он забыл даже, что надо дышать.              — Я лечу людей уже несколько лет, — сонно пробормотал Гвидо, притягивая его к себе. — Но только сегодня понял, как страшно потерять того… кого... — глаза у него закрылись. Он уткнулся в подушку и мерно задышал.              Жиль осторожно разомкнул его пальцы, освободил руку и присел рядом с ним на краешек кровати. Он вспомнил слова, которым обучил его первый любовник, поваренок в королевском дворце.              — Приятных снов, mio amore, — сказал Жиль, а потом так и остался сидеть рядом, не позволяя себе даже пошевелиться.              

***

      Жиль проснулся глубокой ночью от того, что у него затекла шея. Он вскинулся. Кровать была пуста. «Господи! — подумал он, тщетно щелкая кресалом, чтобы зажечь потухшую свечу. — Неужели что-то с Джоном?!»              Около окна завозились:              — Ш-ш-ш, я здесь!              Жиль с трудом нащупал себе дорогу.              — Я подумал, что хозяину стало хуже!              — Нет, ничего не случилось, — Гвидо сидел на подоконнике, уткнувшись подбородком в колени. — Я заходил к ним. — Он помолчал, смущенно откашлялся, а потом продолжил, отвернувшись к окну: — Сэр Кристофер молится на коленях рядом с его кроватью. Он даже не услышал моих шагов...              Жиль кивнул, другого он и не ожидал.              — Как Джон? Ему лучше?              — Всё так же, — вздохнул Гвидо. — Горячки нет, и рана пока чистая. Прошло слишком мало времени. Извини, не хотел тебя разбудить. Сидел тут и думал...              — О чем? — Жиль уселся рядом. Лекарь осторожно отодвинулся.              — Сэр Торн, молясь, просил Джона его простить... Почему? — на гладком лбу итальянца проявились морщины.              — Джон давно простил, — пожал плечами Жиль.              — За что? — глаза Гвидо в свете луны блеснули расплавленным серебром. Он не отрывал взгляда от Жиля. Тот понял, что это не праздное любопытство.              — Извини, но я не смогу поведать тебе всю историю. Это не моя тайна. Когда-то хозяин спас сэру Кристоферу жизнь. А потом тот уехал и целый год не давал о себе знать. Но это все в прошлом. Давно забылось.              — Не забылось, если сэр Кристофер все ещё вымаливает себе прощение.              — Ему просто больно и страшно за своего... друга. А ты почему спросил? Снова вспоминаешь о Салерно? — Жиль пододвинулся поближе. На этот раз лекарь не отпрянул.              — Вспоминаю. Да. Вот и не спится. Глупо, конечно, столько воды с тех пор утекло, — Гвидо отвернулся к окну.              Жилю показалось, что по щеке у него покатилась слеза. Он потянулся ее стереть.              — Расскажешь? Может быть, легче станет.              Гвидо заколебался. Жиль обнял его за плечи. Прижал к себе.              — Это все равно как вырезать болт из раны — больно, конечно, но необходимо.              — Хорошо, — у итальянца напряглись плечи. — Ты же и так почти все про меня знаешь. Да и пустяки это. В отличие от твоего хозяина, я так и не научился прощать.              Жиль промолчал, давая ему выговориться.              — Тогда, в Салерно... Когда на меня написали донос, то мой друг... не друг, а любовь моей жизни… он меня бросил, — Гвидо дернулся, но Жиль его не отпустил.              — Помнишь, я говорил, что он старше меня. Почти на пятнадцать лет. Он был моим профессором. Учил меня медицине. И он был очень красивым... Или нет... Я сам не знаю. Я как увидел его, сразу влюбился. Протолкался через толпу — на его лекции всегда приходило много студентов. Задал ему какой-то глупый вопрос, потом мы заспорили. Он пригласил меня к себе, одолжил книги, говорил со мной как со взрослым, не как с малолетним идиотом, котором я и был в то время. Он показался мне таким умным и так задорно смеялся. Я совсем голову потерял. Растаял от одного поцелуя и сам полез к нему в койку. Он... он говорил, что жить без меня не может. Что всегда ждал такого, как я, — на щеках Гвидо вспыхнули пятна. — Сначала все было прекрасно. Я работал его помощником и действительно многому научился. Он познакомил меня с другими преподавателями. Хвалил перед городской знатью. Ввел в лучшее общество города. Я думал, что это на всю жизнь. Мечтал, что закончу учебу и мы будем преподавать вместе. Это он первым заговорил со мной о необходимости проводить вскрытия. О том, что это важно. А после...              — Он послал тебя к могильщику? — криво усмехнулся Жиль. Он был не намного старше лекаря, но, служа при дворе, а потом в имении, насмотрелся на множество похожих историй. Сколько раз ему приходилось выгонять служанок, пойманных на краже ради лакеев, влюбивших их в себя. Он погладил Гвидо по голове, радуясь, что тот в темноте не заметит его улыбки.              — Он сказал, что не может сам пойти, его легко узнают. Я сам обо всем договорился и расплатился своими деньгами. Донос пришел только на меня, не на него.              — И он отказался тебе помочь... — вздохнул Жиль. Это и так было ясно.              — Вышвырнул меня в тот же день из дома, а мы жили вместе почти с первого дня знакомства. Сказал, что не позволит раздвигающему ноги молокососу разрушить его жизнь. Я сбежал один. Вот, собственно говоря, и вся история. Сказал же, что глупо. Просто я, дурак, думал, что меня любят.              — Тебя предали, такое случается, — Жиль старался говорить спокойно, хотя в душе все кипело от ярости на человека, убившего у Гвидо веру в людей. — Но вот скажи мне, разве у всех людей одни и те же болезни?              — Нет, конечно! — насторожился лекарь.              — Вот видишь! Твой учитель... любовник, он просто подлец. Он один, а людей много. Не стоит сравнивать его с сэром Торном. У него была причина уехать. И не сравнивай его со мной. Проверь меня сначала в деле.              — Зачем? Ты обещаешь, что никогда меня не предашь? — плечи у Гвидо напряглись еще сильнее. Жиль почувствовал в его словах ловушку.              — Я не могу обещать, что мы никогда не поссоримся. Так не бывает, — он старался говорить очень спокойно, понимая, что если спугнет итальянца, то тот сразу, как ёжик, поднимет все свои иголки и вряд ли когда-нибудь ещё подпустит к себе. — Мы можем даже разойтись. Вдруг ты встретишь в городе красивого менестреля и предпочтешь его мне. Самому-то мне это, скорее всего, не грозит, я для таких приключений слишком стар и скучен, — не смог удержаться от шутки Жиль. К его удивлению, Гвидо в ответ слабо улыбнулся. — Твой профессор, наверное, клялся тебе в вечной любви? — Жиль дождался кивка и продолжил: — Просто давай жить день за днем и посмотрим, что будет...              Плечи под его руками расслабились.              — Давай...              — Ну вот и хорошо, — Жиль протянул Гвидо руку, помогая слезть с подоконника. — Мы начнем с того, что ляжем вместе в постель, если ты, конечно, согласен, и постараемся заснуть. А потом займемся Джоном и нашими делами. Только оставь мне подушку и часть одеяла. А то если я и дальше буду спать сидя, я замерзну и у меня разболится спина.              Гвидо сразу уснул, а Жиль все таращился в потолок, ощущая тепло его тела. Его первая любовь была короткой, они с Мишелем, помощником повара, были счастливы вместе, а когда все закончилось, остались друзьями. С Гвидо так не будет. Он умеет любить пылко и так же сильно ненавидеть. Смогут ли огонь и вода ужиться вместе?              Гвидо что-то пробормотал во сне, забросив на него руку. Жиль улыбнулся, осторожно поцеловав его пальцы. Смогут, и к черту сомнения! Он сделает все, чтобы быть достойным такой любви.