Колокола

      Глава восьмая                     Молельню стражники обнаружили к полудню. Им сообщил это светящийся от радости прево.              — Я уже доложил де Ришару и епископу о своих успехах. Теперь это дело Церкви.              — Почему? — поинтересовался Жиль. Он уже послал слуг предупредить Кита, но тот все еще не спустился. — Может, погибшие дети и катары-еретики не связаны между собой. В любом случае, бальи по последнему указу короля не имеет права передать расследование убийства епископу без достаточной на то причины. Так что пока, пожалуй, стоит продолжать обыски.              — Его преосвященству это не понравится, — прево не скрывал своего разочарования. — Впрочем, разбирайтесь с ним сами. Я как раз встретил его по дороге.              Жиль закатил глаза: вот только ссоры с Гишаром ему сегодня не хватало.              — Вы нашли в молельне следы крови? — подошедший Гвидо вмешался в их перебранку.              — Нет, — Годен скорчил оскорбленную мину. — Что всем сдалась эта кровь?! Город вам, конечно, очень благодарен. Без вашей помощи мы бы не обнаружили гнездо еретиков у себя под носом. Осталось узнать их имена и все-таки еще раз хорошенько допросить евреев. Виновный признается, и мы покончим со всем этим делом. Нечего моим стражникам переворачивать склады! У них и так хватает забот.              — Мой дорогой друг, — попытался урезонить его Жиль, — нужно закончить обыски. Необходимо найти то место, где погиб Дени. Евреи уже были заперты в крепости, когда стреляли в моего сеньора. А катары… Да откуда же вам знать, что они виноваты. Сэр Торн не отменял своего приказа.              Прево побагровел от гнева. Он уже открыл рот, собираясь высказать все, что накипело у него на сердце, но его прервал задыхающийся от бега слуга.              — Дотторе, месье да Виджевано, вас зовут! Сеньору стало хуже!              Гвидо взлетел по лестнице. Жиль уже было заторопился за ним, но тут в дверях показался епископ. Пришлось почти что пинками выгонять из зала прево, напомнив о раненом родиче короля и приказе его названого брата, и принимать епископа одному.              Если епископ Труа и был обеспокоен ересью, обнаруженной в городе, то по нему это было незаметно. Он огорчился, узнав, что Джону стало хуже, и долго молился о его исцелении. Жилю, как бы он ни хотел сбежать, пришлось последовать его примеру. Казалось, что миновали часы, прежде чем пастырь поднялся с колен.              — Теперь его милости станет лучше. Какое счастье, что он все-таки выжил. Говорил же я ему уезжать. Опасно вмешиваться в чужие дела...              Нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу Жиль вспылил:              — Можно подумать, ваше преосвященство, что вас не огорчает происходящее в городе. Сеньор всего лишь хотел помочь.              Епископ, к удивлению Жиля, не разозлился, лишь задумчиво повертел на пальце свое кольцо.              — Вы правы, сын мой, это действительно неприятно. Катары, убийства, покушения… Такого никогда в моем городе не случалось.              — Вашем? — протянул Жиль. — Мне казалось, что Труа принадлежит короне.              — Конечно, конечно! — епископ поспешно с ним согласился. — Только королева никогда не приезжала сюда. Я мог бы услужить ей, сохраняя в городе спокойствие и порядок.              Такого Жиль не ожидал. Неужели Гишар мечтает получить Труа себе, в обход бальи и магистрата, и открыто в этом признается? Неужели он не боится сплетен? Впрочем, пастырю нечего волноваться. Его слышал только Жиль.              Он откашлялся и осторожно спросил:              — Вы хотели бы, чтобы я донес ваше желание до моего сеньора? Не уверен, что он захочет помочь. Я слышал, что королева, к сожалению, вам не слишком доверяет.              Епископ отмахнулся от его слов:              — Ее величество считает, что я неправильно подсчитывал доходы, но она ошибается. Я уверен, что смогу ей это доказать.              Жиль промолчал.              Гишар, видимо, счел, что собеседник с ним согласился, поэтому сменил тему.              — Я случайно услышал ваш спор с нашим уважаемым месье Годеном. Вы потребовали у него продолжать поиски. То есть, по вашему мнению, убийцы не катары и не евреи...              Жиль замялся, испугавшись сболтнуть лишнее.              — Мы все еще не нашли склад, в котором были бы следы крови. В молельне ее не обнаружили.              Епископ внимательно вгляделся ему в лицо.              — По городу разнеслись слухи, что мальчики занимались небогоугодными делами. Они узнавали чужие секреты, а потом вместо того, чтобы сообщить их месье Бернару, брали за свое молчание деньги. Это так?              Жилю вдруг показалось, что вместо величественного епископа перед ним сидит хитрый хорек, вынюхивающий, чем бы поживиться.              — Мы не знаем. Но у мальчиков водились деньги. А разные люди, например, отец Огюст, рассказывали, что дети действительно интересовались тем, что их не касалось. Кстати, регент упоминал, что один из погибших выпрашивал деньги даже у вас!              Епископ и бровью не повел:              — Сын ткачихи однажды клянчил у меня милостыню. Я ему отказал. Его семья не из бедных.              — Его мать — вдова...              Епископ пожал плечами.              — У нее есть своя мастерская. Церковь не может помочь каждой овечке в своем стаде, — Гишар помедлил. Глаза впились Жилю в лицо. — Что еще сказал святой брат?              Вопрос прозвучал резко, как удар хлыста.              Жиль закусил губу. Больше всего ему хотелось ответить: «Не спросить ли вам самому своего монаха?», но он сдержался. Сообразил, что епископ притащился во дворец вовсе не ради раненого хозяина. Он пришел разузнать, что они с Гвидо раскопали.              Жиль постарался улыбнуться как можно искренней.              — Только то, что мальчик на вас обиделся.              — В самом деле? Как жаль, — Гишар заметно перевел дух. — Благодарю вас, сын мой, за весьма познавательную беседу. Теперь же, увы, я должен вас покинуть. Я буду молиться о вашем хозяине. А вы присылайте слугу оповестить меня о его состоянии.              Он встал и величественно поплыл к выходу. Жиль проводил его до двора и помчался в королевскую спальню. Все время, пока они беседовали, он не находил себе места от беспокойства.              — Не так уж всё и страшно, — Гвидо вытирал руки чистым полотенцем. — Сэра Кристофера напугала показавшаяся на повязках кровь.              Сестра Юфимия согласно закивала головой:              — Господин Торн просто испугался. Его милость мечется, потому что приходит в себя. Вот, взгляните.              Джон застонал, и Кит рванулся к нему. Жиль покосился на сиделку и перехватил его за руку. Тот вовремя опомнился и склонился над постелью больного с безупречно вежливым поклоном:              — Мы очень беспокоились о вашем здоровье, милорд!              Рука Джона поднялась к шее, ощупывая повязку:              — Что случилось? У меня болит все тело.              — Святая сестра, — Жиль сладко улыбнулся монашке, — думаю, что вы могли бы позволить себе немного передохнуть. Пообедайте, например, или разомните ноги. Вас позовут, когда будет нужно.              Кит бросил на него благодарный взгляд, и как только сестра Юфимия вышла из комнаты, припал к любовнику:              — Я уж думал, что потерял тебя!              — Что со мной? — Джон попытался сесть, но бессильно упал на подушки.              Гвидо недовольно нахмурился:              — Куда это вы?! Лежите спокойно, иначе придется вас снова усыпить. Вы помните, что случилось?              Тот растерянно оглянулся и покачал головой.              — В вас выстрелили из арбалета, — ловкие руки Гвидо потуже затянули повязку. — Вы потеряли сознание, и сэр Кристофер принес вас во дворец на руках. Я вырезал стрелу и дал вам одурманивающего лекарства. Так что вам придется лежать еще одну, а лучше две недели.              — Стреляли? Почему? — это прозвучало так тихо, что Жилю, чтобы расслышать, пришлось почти наклониться к изголовью.              — Наверное, убийца услышал про твои письма сестре и попытался тебя остановить, — пробормотал Кит. Он явно не хотел напоминать любовнику о его оплошности.              Джон помрачнел, видимо, вспомнив предупреждение епископа.              Жиль, чтобы его отвлечь, рассказал ему новости.              Джон свел брови.              — Ого, сколько всего случилось! Вы правы, друзья, нам надо поторопиться. Король пришлет сюда Ногаре, а советника интересуют деньги, а не правосудие.              Он облизал пересохшие губы.              — Тише, — Гвидо подал ему питье. — Вам нельзя разговаривать. Если хотите быстро встать на ноги и нам помочь, то вам сейчас нужен полный покой, — он взглянул на помрачневшего Кита и добавил: — Впрочем, хорошее настроение вам не повредит. Можете побыть наедине. Но недолго. Скоро вернется сиделка.              Он кивнул Жилю, приглашая следовать за собой. Уходя, Жиль оглянулся: Кит прижимал руки Джона к своим губам.              В коридоре Гвидо остановился:              — Нам надо поговорить.              — Джону хуже? — переполошился Жиль. — Говори быстрее!              — Твой хозяин в порядке. Ну, насколько это возможно в его положении, — Гвидо выглядел смущенным. — Не в нем дело. Твой разговор с Гишаром натолкнул меня на одну мысль. Только, боюсь, ты не согласишься.              Он отвел Жиля в спальню. Но даже и там никак не мог начать разговор. Долго шатался по комнате. Зачем-то переставил на столе чернильницу, уронив при этом расходную книгу. Жиль поднял ее и сказал:              — Лучше всего говорить сразу. Представь, что ныряешь в холодную воду.              Гвидо смущенно улыбнулся:              — Я плохо плаваю.              Книга снова полетела на пол.              На этот раз Гвидо сам наклонился за ней. Провел ногтем по кожаному переплету и наконец решился:              — Мне кажется, мы действуем неправильно.              — Ты о чем ? — удивился Жиль. — Посмотри, сколько мы сумели узнать за какие-то полтора дня!              Гвидо возмущенно поднял на него глаза:              — Мы знаем ничтожно мало! Его милость прав, времени у нас почти не осталось. Сюда вот-вот приедут люди Ногаре. А мы не сможем предъявить им убийцу. Они прикажут пытать Ицхака и арестуют мадам Бюсе. Начнутся казни… — он задержал дыхание и выпалил: — Мне надо обыскать собор! Ну и еще кое-что завтра проверить.              Жилю показалось, что он ослышался.              — Что?! Ты с ума сошел?!              Гвидо силой усадил его за стол, сел сам, положил между ними пергамент. Перо заплясало по чистому листу.              — Начнем с более легкого. Видишь, здесь я изобразил круг, — он ткнул пальцем в рисунок. — Это два погибших мальчика. От них проведем стрелки к подозреваемым.              Запишем причину, по которой каждый из них мог убить. Вот, например, катарка. Мадам могла это сделать, чтобы в городе не узнали про молельню и не схватили ее племянника Жаума. Ее я, правда, уже особо не подозреваю, хотя стоит напомнить сэру Торну послать солдат расспросить трактирщика и прежних хозяев купленного ею имения. Проверим, подтвердят ли они ее слова. Теперь другая стрелка. Она ведет к аптекарю Дюрану. Он нам признался, что выгнал одного из мальчишек.              — Тут могут быть две причины, — перебил Гвидо Жиль, выхватив у него перо. — Аптекарь действительно бывший тамплиер, и погибшие мальчишки нашли доказательства. Или, например, он, как и многие его собратья, продает запрещенный товар. Торгует, например, ядами, темными амулетами или еще чем-то подобным.              — Не думаю, что дело в ядах, — Гвидо отобрал у Жиля перо и перечеркнул его надпись. — В городе не было странных смертей, я бы заметил. Так что оставим только тамплиера.              Дальше отец Огюст, регент. Может, ему нравятся мальчики. Такое встречается в монастырях. Я пока, конечно, его ни в чем не обвиняю. Родители Николя и Дени его хвалят. Но что они знали про своих сыновей?..              А вот эту стрелку ведем сюда... Наш весьма ленивый, но чрезвычайно богатый бальи де Ришар вместе с прекрасной супругой. О, там есть многое, за что мальчишки могли бы потребовать плату. Там пахнет взятками или того хуже. А в случае с Катрин, возможно, еще и ворожбой, чтобы наконец понести. Король весьма чувствителен к таким преступлениям. Если Ришары виновны, то им грозит костер или плаха. Из-за этого вполне можно убить.              — Ты забыл про Пьера Мореля, — Жилю надоело бороться за единственное перо. Он вытащил запасное и провел еще одну линию. — Главе магистрата явно не нравятся наши поиски, и, видимо, по тем же причинам, что и бальи. Морель не похож на честного человека. Как, впрочем, и городской прево.              — Твой приятель? — усмехнулся Гвидо. — Соединим его имя с именем бальи. Сам-то Годен, по-моему, годится только на роль исполнителя. Мореля я запишу... Только мы про главу магистрата пока что ничего плохого сказать не можем. В отличие, например, от другого человека, — он нарисовал кружок более крупный, чем остальные.              Жиль заинтересовано на него поглядел:              — Кого ты имеешь в виду?              — Конечно же, Гишара и пропавшие налоги, так и не выплаченные королеве! — он ткнул в лист пером так, что во все стороны полетели брызги. — Епископ вел с тобой странные разговоры. Уговаривал Джона уехать, а теперь выясняется, что он мечтает заполучить себе город. Значит, ему нужны власть и деньги.              — Они многим нужны, — усомнился Жиль. — Только он не побежит признаваться в убийстве. Это тебе не Адель Бюсе.              Тут он наконец-то сообразил. Жиль вытаращил глаза и отчаянно замотал головой.              — Поэтому ты говорил про собор?! Никогда в жизни! Я все расскажу сэру Торну! Я тебя не пущу! На этом свете тебя отправят на костер, а на том прямиком в ад!              Гвидо подсел к Жилю на ручку кресла и обнял его за плечи:              — Я был уверен, что ты возмутишься. Но вспомни: Гишар расспрашивал тебя о новостях, а потом заторопился куда-то. Он слышал, что обыски продолжаются, и не знает, где еще мы будем искать. Если он действительно хранит деньги в соборе, то может вынести их и перепрятать. Мне надо его опередить. Я пойду один. Ты рисковать не должен.              — Это еще почему? — выпалил Жиль и только потом спохватился. — Кит никогда нам не позволит! — он сказал это без особой надежды на успех. Этого сумасшедшего не переспорить.              — А ты ему ничего не говори. Он вряд ли сегодня отойдет от Джона. Я на всякий случай оставлю у себя в комнате записку, чтобы тебя не обвинили в моем проступке. Главное, ты будешь знать, где меня искать, если хозяину станет хуже.              Наваждение спало. Жиль высвободился из ласковых рук.              — Одного я тебя не отпущу. Или мы идем вместе, или оба остаемся дома. Прости, но я не твой бывший учитель и не играю в такие грязные игры. — Жиль сглотнул. Он представил себе, что случится, если их поймают в запертом соборе. Их обвинят в осквернении святыни. Он гордо распрямил плечи и повторил: — Или оба, или никто!              Гвидо потупился:              — Я не хотел тебя обидеть. Просто я боюсь за тебя. Зачем рисковать обоим, если достаточно одного.              — Действительно, зачем?.. — все еще возмущаясь, сказал Жиль. — А что если я пойду один, а ты останешься во дворце? Вдруг ты понадобишься Джону.              Гвидо рассмеялся и поцеловал его в уголок рта. Надежда умерла, еще не родившись.              — Тебя ведь не отговорить, а если я запру дверь, то ты ее выбьешь? — на всякий случай поинтересовался Жиль.              Гвидо кивнул. Глаза у него загорелись.              — Мы вместе найдем клад Гишара, и тогда... ну, во всяком случае, сэр Кристофер его допросит.              Жиль вздохнул. Проклятое любопытство ученого. Наверное, в Салерно Гвидо с таким же восторгом бросился подкупать могильщика. До всего-то ему надо докопаться...              — Вместе, — подтвердил он и тут же засомневался. — Только если нас все-таки поймают, то что мы скажем? — Господи, куда его несет... Никогда за всю свою жизнь он не позволял себе таких... гхм... приключений.              — Соврем, что молились о здоровье его милости, — уверенно сказал Гвидо и заткнул Жилю рот поцелуем. Тот задохнулся от счастья. За такое стоило рисковать головой. Ну и ради справедливости тоже.              — Предупреди слуг, что сегодня мы идем к вечерне. Я попрошу сестру Юфимию не отходить от Джона, пока мы не вернемся, — Гвидо поцеловал его еще раз и деловито заторопился наверх.              Жиль погладил след от поцелуя на губах и решительно пододвинул к себе чернильницу — надо было оставить записку Киту, куда они уходят и зачем. Он очень сомневался, что найдет подходящие слова.              Вечером, к величайшему сожалению Жиля, в собор пришло слишком мало народа. Он-то надеялся, что они смогут затеряться в толпе. Пришлось искать место потемнее, неподалеку от выхода, и изображать усердную молитву. Жиль не знал, о чем просил Всевышнего Гвидо. Сам он поблагодарил Господа, что его никто не окликнул и не увел вперед, на почетную скамью. Тогда спрятаться после мессы было бы еще труднее. Святая Мария и все ангелы, неужели он, месье Обер, собирается совершить подобное святотатство?! У него от ужаса задрожали руки, а на лбу, несмотря на промозглый холод в недостроенном здании, выступил пот.              Гвидо дернул его за рукав.              — Посмотри вот туда!              Жиль осторожно огляделся и ничего особенного не увидел. Священник скороговоркой бубнил молитвы. Вокруг алтаря толпились монахи. Детского хора сегодня не было. Может быть, дети не поют по вечерам, а может, родители боятся после смерти Дени выпускать их из дома так поздно.              — Куда ты смотришь? — возмущенно зашептал ему Гвидо. — Вон туда гляди. Видишь колонну слева? За нее мы и спрячемся, когда люди станут расходиться. Если нас заметят, не спорь. Проси прощения, что задержался, и сразу же уходи. Попробуем в другой раз.              Жиль вздрогнул, представив себе, что придется еще раз прятаться в соборе. Да никогда в жизни! Он вытер вспотевшее лицо и умудрился согласно кивнуть. Гвидо довольно улыбнулся и втихаря пожал ему руку. Жиль не смог ответить на рукопожатие. У него все расплывалось перед глазами, а ноги отяжелели. Он покосился на Гвидо. Даже в темноте было заметно, что у того горели глаза, а на щеках выступил румянец. «Проклятые ученые с их любопытством! Неужели он совсем не волнуется?»              Гвидо снова склонился к его уху:              — Тебе не страшно? Мне очень!              Жиль немного успокоился. По крайней мере, трясло от страха не его одного. Он постарался успокоиться и тут же взвился от новой мысли:              — А что если крипта заперта?              Наверное, он сказал это слишком громко, потому что на них стали оглядываться.              Гвидо стукнул его по коленке.              — Не ори! И думаю, там открыто. Видишь служку рядом со священником? У него на поясе всего один большой ключ.              Жиль присмотрелся.              — Ну и что?              — Это ключ от входа. Запирай они по ночам все помещения, висела бы целая связка, — дыханье Гвидо согрело щеку и на мгновение заставило позабыть об опасности.              Ноги перестали трястись, только когда служба уже заканчивалась. Люди зашумели, зашаркали ногами и потянулись к выходу. Жиль сам не знал, как ему удалось подняться и даже изобразить на лице благостную улыбку. Наверное, она не слишком удалась, потому что он заработал от Гвидо тычок.              — Не скалься! Давай быстрей!              Факелы догорали. На стенах метались тени. Жиль плелся в толпе, тщетно пытаясь выглядеть незаметным. Его спасла опрокинутая жаровня. Раздался звон. Прихожане прыснули в стороны от разлетающихся углей. Кто-то вскрикнул. Жиль быстро огляделся и юркнул в спасительную темноту.              «Боже мой, неужели я это сделал?» — он прижался лбом к холодному мрамору. Во рту пересохло.              Прошло, наверное, немало времени, прежде чем он выпустил из судорожно сжатых рук колонну и огляделся. Служка уже спешил к двери. Гвидо нигде не было видно.              «Неужели он меня бросил здесь одного?!» — ужас перехватил горло. Жиль заметался, не зная, то ли ему бежать к выходу, то ли обыскивать подземелья собора самому.              «Что со мной сделают, если поймают? Сэр Кристофер выйдет из себя! А самое главное, простит ли меня хозяин?» — именно мысль о Джоне помогла ему взять себя в руки. Жиль почему-то подозревал, что тот не бросит его в беде. Он решил подождать, а там будь что будет.              Последние монахи ушли, шлепая тяжелыми сандалиями. Служка покричал припозднившимся. Посветил свечой в темные углы. Жиль зажмурился. На его счастье, нерадивый слуга торопился домой. Должно быть, ему хотелось поесть горячего жаркого, а потом улечься спать под мягкое одеяло. Он не стал внимательно осматривать огромное темное помещение, лишь небрежно проверил, что последний факел потух.              Хлопнула дверь. Звякнул, падая в пазы, железный брус. Заскрипел, поворачиваясь, ключ в замке. За дверью послышались удаляющиеся шаги. Жиль выдохнул и открыл глаза.              Вокруг алтаря, догорая, мерцали свечи. Он двинулся к ним на ощупь, надеясь не наткнуться на скамью и не сломать себе шею. Дорога показалась ему бесконечной.              Наконец он добрался и совершил первое за вечер преступление. Выбрал свечу подлинней и посветил в проход.              — Гвидо!              Ответа он не услышал.              — Ты здесь? Господи, неужели я здесь один?!              Холодная рука легла ему на плечо, и Жиль подпрыгнул.              — Я тут. Ну что ты шумишь? Переполошишь весь город.              Жиль облегченно вздохнул:              — Не боишься, что снаружи увидят свет? — вопрос глупее трудно было придумать.              Гвидо кивнул на поднос, на котором горело не меньше десятка огарков. По крайней мере, не обругал за дурацкое предположение, лишь загасил еще несколько свечей и сунул в сумку.              Жиль промолчал — ад им все равно был обеспечен. А исповедоваться придется в Бофоре. Никто из священников в городе не отпустит им такие грехи.              Гвидо посмотрел на его мрачное лицо и рассмеялся.              — Это не воровство! Утром свечи все равно расплавятся. Никто не заметит. Пошли в крипту, времени у нас в обрез.              — Надо было несколько захватить из дворца, — буркнул Жиль. — Куда нам?              — Туда, вниз по ступеням, — Гвидо поднял огарок, освещая темный проход.              Жиль замялся. Мысль о том, что сейчас они будут рыться среди мощей и трухлявых скелетов, не казалось ему привлекательной. Но выбора уже не было.              Они несколько часов обыскивали подвалы. Жиль чуть не пропорол себе бок о какую-то железяку. Они перепачкались в пыли и паутине. Гвидо зацепился за гвоздь и порвал тунику. Ночь перевалила за половину, но они так ничего и не нашли.              Жиль в конце концов сдался и устало привалился к стене:              — Мы ошиблись. Здесь ничего нет, — ему до смерти хотелось спать.              — Подожди! — измученный не меньше него Гвидо вдруг встрепенулся и поднял свечу. — Посмотри-ка на изваяние святого Бенедикта...              Жиль пригляделся. Святой ничем не отличался от многих подобных статуй.              — С ним что-то не так?              — Епископ Гишар — бенедиктинец. Зачем же он засунул своего патрона в темный угол? И почему он показывает пальцем вон туда? — Гвидо бросился к все еще не обысканному ими колумбарию. Жиль подошел поближе. Среди бесконечных рядов с ухмыляющимися черепами виднелись запертые ячейки.              — По-моему... Точно! Посмотри, вот эту недавно открывали! — Гвидо потянул в сторону заржавевший засов. Дверца распахнулась, и Гвидо присвистнул: — А вот и сундук! Черт, тут замок! Посвети мне немного...              Жиль поднял свечу повыше. Гвидо заозирался, подхватил какую-то железку и сильным ударом сбил замок. Жиль завопил так громко, что не будь обитатели крипты давно мертвы, то обязательно бы испугались.              — Ты что творишь?!              Гвидо, не обращая на него внимания, склонился над обшитым железом ящиком.              — Что тут у нас такое?              В его руках блеснули золотые монеты.              — Епископ от всего отопрется, — вздохнул Жиль. — Скажет, что хранил здесь церковную казну, и обвинит нас в ее разграблении. Такого не простит даже мой хозяин.              — Здесь не только деньги! — Гвидо вытащил из темных недр кипу свитков. — Посмотри. Можешь разобрать, что тут такое?              Жиль поднес свиток к глазам и пригляделся. Потом схватил еще один и еще. Гвидо приплясывал от нетерпения рядом:              — Что? Что там?              Жиль наконец оторвался от документов.              — Это, мой дорогой да Виджевано, причина прикончить половину города, а уж нас с тобой несомненно. По-моему, тут записи всех недоплаченных налогов. Королева не зря подозревала Гишара! Что мы сделаем с сундуком? Из церкви не вытащишь, он слишком громоздкий.              — Возьмем документы, а краденые деньги перепрячем.              Гвидо потянул на себя тяжелый сундук. Жиль бросился ему на помощь. За пазухой зашелестели припрятанные пергаменты. Они запихнули клад в одну из дальних ячеек. Гвидо замаскировал ее костями и водрузил напротив нее симпатичный череп. Следы взлома они постарались замаскировать.              — Как ты догадался? — спросил Жиль, когда они наконец-то вышли из затхлой крипты и уютно устроились за уже привычной колонной.              — Я подумал, что епископ, скорее всего, приходит сюда один, — объяснил ему Гвидо. — Не потащил бы он свидетелями слуг. Он искал незаметное, но очень удобное место, куда мог бы быстро прийти взять или положить деньги и сразу вернуться наверх. Он также побоялся бы хранить документы отдельно — они ему еще могли пригодиться. Поэтому я и рискнул. Теперь нам надо как можно скорее привести сюда сэра Кристофера, чтобы он засвидетельствовал находку. Как жаль, что его милость ранен. Я бы предпочел, чтобы он увидел все сам.              — А почему скорее? — удивился Жиль              — Мы не знаем, когда епископ вернется. А мы там наследили.              Жиль вздохнул, вспомнив тучи пыли в подземелье. Выбора у них не оставалось.              — Мы ускользнем во время утренней службы, вернемся домой и все расскажем. Надеюсь, Джон не даст Киту убить нас на месте!              Гвидо устало зевнул.              — Ты поспи, — Жиль уложил его голову себе на колени. — Незачем бодрствовать обоим.              Тот не стал спорить. Закрыл глаза и скоро засопел. Ночь выдалась действительно беспокойной.              Жиль застыл, боясь его разбудить. Он так и остался сидеть неподвижно, пялясь в темноту и лишь изредка поглаживая спутанные кудри. На полу было грязно и холодно. В дальнем углу попискивало что-то крупное, наверное, крыса. Но он до самого утра так и не пошевелился. Несмотря ни на что, Жилю было хорошо, как никогда в жизни.              Гвидо спал почти до заутрени. Жиль разбудил его, когда еще не рассвело.              — Вставай, соня, нам надо хоть немного привести себя в порядок.              Гвидо даже в запыленной одежде казался бесконечно милым. Но Жиль так и не осмелился его поцеловать, лишь постарался отряхнуть ему тунику. Тот смущенно фыркнул:              — Не трудись, все равно не поможет. Постараемся поскорей сбежать, а во дворце переоденемся и предстанем перед твоими хозяевами в столь любимом тобой приличном виде. Только вот думаю, что сэра Торна это вряд ли впечатлит.              Он не ошибся. Из собора они выбрались без приключений, но на площади их перехватили присланные Китом люди и, бесцеремонно подталкивая, проводили прямиком во дворец.              Невыспавшийся Кристофер пылал гневом и был чрезвычайно краток.              — Как вы осмелились?! — на его щеках заходили желваки. — Месье Обер, я думал, вы умнее!              Жиль почувствовал себя мальчишкой, которого отчитывает строгий учитель. Сэр Кристофер был с ним всегда чрезвычайно учтив, да и хозяин тоже. Перед глазами запылали красные пятна. Позже он не мог себе объяснить, как осмелился возразить, наверное, сказалась бессонная ночь и то, что стоящий рядом Гвидо слышал, как на Жиля заорали.              — Вы у меня в гостях, милорд. Ведите себя достойно.              У Кита от его выходки клацнули зубы. Он на мгновение замер, и этой передышки хватило, чтобы Гвидо вмешался:              — Его милость в порядке? За ночь с ним ничего не случилось?              Кит взял себя в руки и даже криво улыбнулся.              — Он проснулся и ждет вас. Просил сообщить ему, как только вы вернетесь.              — Нам бы переодеться... — Жиль брезгливо покосился на почерневшие ногти.              — Он видал и похуже, — усмехнулся рыцарь. — Судя по вашему омерзительно довольному виду, вы там что-то раскопали. Мы оба с удовольствием узнаем что. Надеюсь, собор стоит на своем месте.              Его глаза опасно блеснули. В этот момент он напоминал голодного и очень злого волка. Торн махнул им рукой и ушел наверх. Так и не дождавшись извинений, Жиль и Гвидо переглянулись и двинулись за ним следом.              Сестру Юфимию снова выгнали из королевской спальни. Рану Джона тщательно проверили и заново перевязали. Гвидо вымыл руки в тазу, из-под ресниц следя за все еще злым, как черт, рыцарем, и наконец уселся на стул.              — Ночь прошла хорошо. Я доволен. Завтра милорд сможет ненадолго спуститься в зал.              Он замолчал, предоставляя Жилю самому разбираться с хозяевами.              Тот откашлялся в тщетной попытке выиграть время. Долго ерзал, устраиваясь поудобней на стуле, и, наконец, потянулся за кувшином с вином.              Джон нетерпеливо перехватил его руку.              — Ну же, месье Обер! Что вы там обнаружили? Сэр Кристофер вас не убьет. Просто он волновался. Найдя вашу записку, он собирался штурмовать собор. Я с трудом смог его удержать!              Он лукаво улыбнулся любовнику. Тот скривился, но все же не выдержал и рассмеялся.              — Говорите, наконец! Не тяните кота за хвост.              Жиль вздохнул, вытащил из-за пазухи бумаги и рассказал о находке.              — Какие вы молодцы! Как жаль, что меня не было с вами! — захлопав в ладоши, сказал Джон, но Кит нахмурился, и ему пришлось принять серьезный вид. — Я хотел сказать, очень интересно! Так значит, все дело в налогах, и вы вычислили убийцу?              — Никого они не вычислили! — фыркнул Кит. — Бумаги ничего не доказывают. Возможно, епископ крал у короны, но мы в этом не уверены. Из-за этого, конечно, можно убить, но у остальных подозреваемых тоже есть серьезные причины. По крайней мере, за воровство Гишар, в отличие от Адель Бюсе, не отправится на костер.              Жиль смутился. Несомненно, сэр Кристофер был прав.              — Мы спрятали сундук и теперь не знаем, что делать. Епископ может забрать его в любой момент. Может, перенести его сюда?              — Правильно! — Торн даже не скрывал насмешки. — Давайте ограбим церковь!              Жиль покраснел. Действительно, это было бы глупо.              Гвидо наконец-то вмешался.              — Я думаю, что трогать деньги, конечно, нельзя. Но сегодня епископ еще не знает, что его клад обнаружен. Пригласите его к себе, ваша милость, и поговорите начистоту. Вдруг вам удастся заставить его признаться.              Кит с сомнением покачал головой.              — Стоит попробовать, — не согласился с ним Джон. — Если не возражаешь, я сейчас же пошлю ему приглашение. Встретимся с ним сразу после обедни. А вы, наверное, спать?              — Нет времени, — возразил Гвидо. — Сейчас необходимо найти несколько ребятишек из хора и расспросить о регенте. Еще мне надо сходить в госпиталь, а на обратном пути проведать Мириам, жену Ицхака. Я обещал ее мужу… И еще...              — Пойдете с охраной! — перебил его Торн. — Возьмите одного из моих людей. Вам больше нельзя ходить в одиночку. В городе только и говорят что о ваших расспросах. Убийца настороже. — Он стиснул зубы. — Жаль, с нами приехало так мало народу. Я послал двоих сторожить эту катарку, остальные обыскивают склады...              — Так вызови из Бофора еще десяток людей, — нахмурился Джон. — Я не хочу, чтобы с месье Обером что-то случилось! А чтобы не объедать сестру, я сам заплачу за их проживание.              Он устало откинулся на подушки. Наверное, переоценил свои силы.              Гвидо внимательно посмотрел на него, а потом вызвал сиделку и выгнал всех из комнаты больного.              Утро было потрачено впустую. Жиль с Гвидо допросили, наверное, половину хора, но и дети, и их родители ничего плохого про регента не сказали. Да, он был строг и скор на расправу. Мог оттаскать за ухо или дать тумака, но ни в каких других пороках не был замечен.              — Что ж, как говорят у нас в Салерно, если нет симптомов, то больного можно считать здоровым, — сказал Гвидо, выходя из шестого дома. — Регента вычеркиваем. На одного меньше — уже хорошо. — Он вытащил затертый пергамент и перечеркнул один кружок. — Не обижайся, Жиль, но, наверное, тебе стоит вернуться во дворец и отдохнуть до обеда. Во время последнего разговора ты непрерывно зевал. В госпитале тебе делать нечего, а с Мириам вы не знакомы. Лучше мне встретиться с ней наедине. Она может испугаться чужого человека. Я вернусь еще до прихода епископа.              Жиль хотел возразить, но только раззевался еще сильней. Он не привык бодрствовать по ночам и сейчас просто валился с ног от усталости.              — Охранник пойдет с тобой. Мне так будет спокойней.              Жиль махнул рукой Гвидо и повернул домой. Торопиться ему не хотелось. Тепло грело весеннее солнце, а ветер доносил с полей запах молодой травы. Он выбросил из головы мысли о погибших детях, о беспутных жителях Труа и их грязных секретах. Жиль даже перестал беспокоиться о хозяине, тем более что тот выздоравливал. Он медленно шел, обходя лужи, мечтая о свежих простынях и мягкой подушке. Мечту о постели перебила другая — о крепком теле Гвидо у себя под боком. И о том, как хорошо будет спать вместе, когда весь этот ужас закончится. Он так замечтался, что налетел на прохожего.              — Прошу прощения! — он помог ему подняться и только тогда увидел, что сбил с ног не кого-нибудь, а главу магистрата. — Месье Морель, мне так неловко!              — Ничего страшного, — Морель поправил свалившийся капюшон. — Я как раз шел во дворец. Хотел справиться о здоровье сеньора и заодно узнать, как продвигаются ваши изыскания.              Жиль удивился. Глава магистрата шел ему навстречу — то есть в обратную сторону от дворца. Скорее всего, по направлению к башне бальи, если только по пути никуда не собирался свернуть.              — Сеньор чувствует себя лучше, рана заживает, — пробормотал он. — А с поисками, увы, новостей пока нет, кроме, конечно, найденной молельни. Но, наверно, об этом вы уже слышали, — он махнул рукой в ту сторону, где жил де Ришар.              Глава магистрата проследил за его взглядом, и круглое лицо налилось красным.              — Да-да, месье Бернар со мной поделился... Ужас, что творится в городе в последнее время! Его милость с другом думают, что все это происки катаров? — заплывшие жиром глазки забегали. — Моя супруга так разволновалась, что мне пришлось успокаивать ее стаканом сидра. Она вообще в последние дни всего боится. Запретила сыновьям выходить на улицу и сбегала к дочери проверить, что та в порядке.              — А что, ваша дочь не живет с вами? — Жиль с трудом подавил очередной зевок, заставляя себя вести вежливую беседу. Он с трудом припомнил когда-то представленную ему мужиковатую супругу главы магистрата и их шумных отпрысков. — Я думал, мадам Морель совсем молода... Неужели у нее взрослая дочь?              — О, я говорил о дочери моей первой жены. Она немного моложе мачехи, но они друг друга обожают. Дочь давно замужем и счастлива в браке. Я подобрал ей прекрасного мужа, причем из благородных. Что совсем не удивительно. Дочурка — единственная наследница матери, да и я не поскупился на приданое. Лицом же она пошла в мою первую. А покойницу не зря называли Розой Шампани. Да будет ей земля пухом. — Морель перекрестился и тут же сменил тему. — А что, кроме молельни, в складах ничего не нашли?              — Насколько мне известно, пока нет, — нетерпеливо ответил Жиль. Его хорошее настроение улетучилось, а назойливый собеседник раздражал. — Стражники продолжают обыск. Вы же сами понимаете, месье Морель, сколько мест надо обойти. Труа — торговый город.              — Вы совершенно правы, — глава магистрата явно никуда не торопился. Он удерживал Жиля за тунику, мешая закончить бессмысленный разговор. — Мне ли не знать... Некоторыми из них я владею сам.              — Неужели? — Жиль попытался вытащить тунику из цепких ручонок. Когда ему это почти удалось, в голову пришла мысль. — Месье Морель, а ведь нам нужна ваша помощь. Может быть, в магистрате есть список всех складов в городе с пометками о том, кому они принадлежат? Многие арендуют богатые торговцы из других городов. Некоторые даже иностранцы.              Глаза у главы магистрата потухли. Он вовсе не обрадовался невинной просьбе.              — Да, мы ведем такие записи... Я отдал список прево. Он интересовался тем же... Вам тоже нужна копия?              — Да, большое спасибо, — обрадовался Жиль. Стоило проверить, не пропустили ли солдаты какой-нибудь из складов. — Вас не слишком затруднит прислать его уже сегодня?              Морель неохотно кивнул. Пальцы на тунике разжались.              — Прошу прощения. Увы, я опаздываю на важную встречу, — заторопился он вдруг. — Надеюсь, Господь воздаст вам за ваши усилия и прево с вашей помощью поймает негодяя, осквернившего город убийствами. Желательно до того, как сюда нагрянут крючкотворы из Парижа...              Глава магистрата уступил Жилю дорогу. Тот шагнул вперед, но на полпути остановился.              — Кстати, а зачем вы держите столько складов? Я почему-то думал, что у вас их всего один или два для досок и бревен. Вы же торгуете именно ими?              Морель приосанился.              — Я действительно продаю и покупаю древесину, но мои деды и отец владели ткацкими мастерскими. Так что по старой памяти я немного занимаюсь и полотном... В магистрате я представляю торговцев, не ткачей. Все же позвольте откланяться. Не беспокойтесь, мои люди занесут вам список складов.              Он ринулся вниз по улице. Жиль задумчиво посмотрел ему вслед. Сколько раз ни встречал он этого человека, тот всегда куда-то торопился и чаще всего в сторону башни, где обитал бальи. Вот и теперь, судя по всему, он, переваливаясь, как утка, направлялся туда же, потому что никуда не свернул. Жиль попытался выбросить толстяка из головы. Это не удавалось. Настроение испортилось. Ему все казалось, что он забыл Мореля о чем-то спросить. Знать бы еще только, о чем!