Колокола

      Глава девятая                     Жиль проснулся, когда солнце перевалило уже за полдень. Было по-летнему жарко. Он забарахтался, скидывая с себя покрывало, а потом счастливо улыбнулся. На подоконнике сидел Гвидо. Жиль на мгновение позабыл о раненом хозяине и убитых детях. Гвидо глядел в окно, задумчиво накручивая на палец непослушный локон. В волосах запутался солнечный зайчик. Он показался Жилю совсем юным и чистым. Наверное, именно так и выглядел студент да Виджевано, когда много лет назад приехал из своего городка в Салерно — веселым, доверчивым мальчишкой, еще не познавшим предательство и подлость. Гвидо поморщился. Зайчику надоело золотить каштановую шевелюру, он прыгнул лекарю на нос, тот замахал руками, отгоняя непоседливый лучик, и оглянулся:              — Уже не спишь?              — Давно вернулся? — ответил Жиль вопросом на вопрос, понадеявшись, что на его столь неприличное подглядывание не обратили внимание. Он закутался в покрывало и подошел к окну.              — Совсем недавно. Рад, что ты отдохнул. Стражники еще не возвращались, а епископ прислал слугу сказать, что прибудет позже. Я тебе поесть принес, — он смущенно кивнул головой на полный поднос.              — Как там твоя еврейка?              — Держится как может, — вздохнул Гвидо. — Дети просятся к отцу. Они не понимают, что случилось. В само?м квартале уверены, что арестованных казнят. Никто не будет искать настоящих убийц. Я попытался их успокоить, но у меня не слишком получилось. — Он выпустил локон из пальцев. — Эти мальчишки заварили хорошую кашу.              — Я вот все думаю, зачем это им понадобилось? Их семьи не бедствовали. Деньги, конечно, всегда могли пригодиться. Но неужели они не боялись? — Жиль никак не мог понять, как они осмелились. Сам бы он умер от стыда и страха, решившись на такое дело. А он ведь взрослый мужчина, не ребенок.              — Мне кажется, что они просто играли. Сначала за кем-то бегали. Ведь как интересно узнать чужие секреты. Потом старшему, Николя, пришло в голову, что люди готовы платить за молчание. Тогда почему бы не заработать несколько монет, чтоб помочь матери или купить дорогое лекарство. Они даже не понимали, какое осиное гнездо разворошили. Что в их жизни было, кроме скучной работы и хора, а тут такое веселье...              — А потом у них начали расти аппетиты?              — Да, и тогда их убили, — Гвидо внезапно обернулся к Жилю. Его глаза лихорадочно загорелись, щеки покраснели. — Эти дети умерли из-за своего любопытства. Один утащил в могилу другого. Я сидел здесь, пока ты спал, и все думал, что не слишком от них отличаюсь. Сэр Кристофер прав. Ночь в соборе была ошибкой. Я хотел разузнать, что скрывает епископ, а за мое любопытство заплатил бы ты. Мне нет прощения.              — Не смей даже сравнивать! — Жиль по-настоящему рассердился. — Мальчики без спросу лезли в чужие тайны. Мы же ищем того, кто с ними расправился. Это совсем другое.              — В чем же разница? — румянец на щеках сгустился, на переносице прорезалась морщинка. — Мне всегда хотелось знать слишком много. И сейчас, и тогда в Салерно...              — Ты стараешься помогать людям, а не пользуешься их слабостью или грехами! — воскликнул Жиль и, не выдержав, сжал итальянца в своих объятиях. — Ты не выманивал у людей деньги, а старался спасти невиновных... Именно поэтому я тебя и люблю, — признание вырвалось у него почти против воли. Он замер, опасаясь, что его оттолкнут.              У Гвидо широко распахнулись глаза. Он сглотнул, а потом его рука коснулась лица Жиля и осторожно погладила.              — Я думал, что ты просто хочешь со мной переспать.              — Хочу, конечно, я же не святой, — теперь уже покраснел Жиль. — Но еще больше я хочу просыпаться по утрам рядом с тобой. Хочу спорить с тобой вечерами. И даже хочу вместе искать в соборе клад епископа. Хотя это действительно не было слишком умно.              — Я же сказал, что ошибся, — Гвидо смущенно отвел глаза. — Только, знаешь, я не жалею. Помнишь, я лежал у тебя на коленях там, за колонной?              — Да.              — Тогда-то я и понял, что тоже тебя люблю. Хотел сказать тебе, но побоялся. Наверное, я отчаянный трус. Ты гораздо смелее меня. — Он чуть сдвинулся, подпуская Жиля поближе, и уперся лбом в его плечо. — Но если ты еще не устал от моих капризов... То я готов... То есть мы могли бы попробовать сегодня ночью.              У Жиля пересохло во рту.              — Правда? — если ему все это снилось, то просыпаться совершенно не хотелось. — У тебя или у меня?              — Где захочешь, — Гвидо погладил его по щеке, поцеловал в уголок рта, а потом посерьезнел и, высвободившись, спрыгнул с высокого подоконника. — А сейчас одевайся и завтракай. И ты еще не знаешь всех новостей: из Бофора прибыла подмога. Сэр Кристофер уже отправил солдата в таверну на королевском тракте узнать, не солгала ли нам Адель Бюсе. А еще глава магистрата прислал тебе какой-то список. До вечера еще так долго... — он частил, захлебываясь в словах, и Жиль понял, что Гвидо все еще боится.              Он отошел, делая вид, что ничего не случилось. Накинул на голое тело тунику и пододвинув к себе поднос, уселся завтракать. Пусть Гвидо видит, что он и сейчас готов ждать столько, сколько потребуется. Хотя холодное мясо и сыр горчили, когда он пропихивал их в пересохшее горло.              Он больше не говорил о любви, зато вместо этого рассказал о своей встрече с Морелем, заодно объяснив, зачем ему понадобился пресловутый список.              — Прекрасная мысль! — Гвидо успокоился и захлопал в ладоши, радуясь как ребенок. — Стражники скоро вернутся, и мы все проверим. — Он машинально отломил кусок хлеба, намазал маслом и протянул Жилю. Тот с удовольствием взял и потерся губами о протянутую ладонь. Волнуется ли его лекарь или нет, но он всегда держит слово. До ночи ждать не слишком долго.              Прево на этот раз пришел полный решимости закончить со всей той ерундой, которой ему уже второй день приходилось заниматься. Он высказал это Киту, а заодно и Жилю с Гвидо, поджидавшим его в зале.              — Мы обыскали все, что только смогли, — от его тона могло прокиснуть даже самое свежее молоко.              — Сейчас убедимся, — Гвидо развернул исписанный убористым почерком пергамент. — Пожалуйста, позовите сюда солдат.              Пришлось разбираться не менее двух часов, отыскивая на карте улицы и вычеркивая осмотренные солдатами склады. У них уже слезились глаза, когда обнаружился один непроверенный адрес.              — Почему не обыскали это место? — Кит нетерпеливо ткнул в список пальцем. Он заметно спешил, скоро должен был прийти епископ.              — В этом не было нужды, — разозлился усталый прево, растеряв свои и так не слишком вежливые манеры. — Это склад вдовы Бонне, матери покойного Николя. Что мы там можем найти?              — Немедленно его осмотреть! — сэр Кристофер мотнул головой, не желая слушать никаких возражений. — И возьмете с собой моих людей. Я хочу быть уверен, что вы проверили всё.              — Может быть, утром? Уже скоро стемнеет, — Годен без особой надежды посмотрел на раздраженного Торна.              — Сегодня же! — Торн был непреклонен. Жиль про себя улыбнулся. Прево просто не знал, как хорошо рыцарь его хозяина умел командовать солдатами. Поэтому-то в Бофоре и жилось так спокойно.              Бывшему приятелю ничего не оставалось, кроме как фыркнуть и, недовольно топая ногами, отправиться выполнять приказ. На выходе взбешенный страж порядка столкнулся со спешившим навстречу епископом. Тот с трудом успел увернуться.              — Как-то у вас сегодня многолюдно, — Гишар окинул взглядом толпу слуг и солдат, все еще торчавших в зале.              — Они уже уходят, — Кит вежливо склонился к перстню. — Ваше преосвященство, не могли бы вы подняться в спальню? Мой сеньор, к сожалению, все еще не встает с постели.              В спальне епископа усадили в кресло. Сэр Кристофер устроился у изголовья раненого и застыл, скрестив на груди руки. Гвидо и Жиль присмотрели себе удобный уголок, откуда они могли все видеть и слышать, никому не мозоля глаза.              — Ваше преосвященство, я вам так благодарен! — начал Джон, как они и договорились. Он привстал, упираясь здоровой рукой в подушку. Жилю показалось, что епископ опустил глаза и покачал головой, заметив повязки. — Видите, вашими молитвами мне стало гораздо лучше.              Гишар перекрестился. Выглядел он совершенно спокойным, даже чрезмерно, по мнению Жиля. Человек, укравший деньги у своей королевы и разговаривающий с ее братом, должен хотя бы немного волноваться. Значило ли это, что Гишар все еще не обнаружил пропажи своего сундука? Епископ вежливо улыбался. По его лицу ничего нельзя было понять.              Джон продолжил:              — Не ожидал, что в городе моей сестры кто-то захочет меня подстрелить.              — Когда-то в ранней юности, — епископ чуть заметно усмехнулся, — еще до того, как я принял сан, отец брал меня с собой на охоту. Я видел, как брыкается олень, попавший в засаду.              Жиль открыл рот, чтобы возразить, но тут же его захлопнул — Джон не нуждался в его помощи.              — Ваше преосвященство, вы сравниваете убийцу с беззащитным животным? Звери не убивают своих детенышей, — зеленые глаза Джона превратились в два куска льда.              Епископ вздохнул. В пальцах застучали четки.              — Вы правы, друг мой. Я молюсь, чтобы злодей был пойман. Но я не о нем беспокоюсь.              — А о ком же?              — Я очень боюсь за невиновных! — бусины в руках у Гишара щелкнули. Нитка порвалась, и серебряные шарики раскатились по полу. Епископ с сожалением посмотрел им вслед, но не нагнулся, чтобы собрать.              Джон зло усмехнулся:              — А в этом городе есть невинные души, ваше преосвященство? Мне иногда кажется, что хорошо бы Труа зваться Содомом.              Епископ расправил рясу.              — В стаде не бывает совершенно чистых овец. В поле так легко наступить в грязную лужу.              Джон распахнул глаза:              — То есть вы не скрываете, что вам все известно? Не желаете ли со мной поделиться догадками?              Епископ сжал губы.              — Почему вы молчите? — не выдержал Жиль. — Хотите, чтоб погиб еще один ребенок?              Гишар опустил глаза, его плечи поникли.              — Тайна исповеди... — догадался Гвидо. — Убийца просил вас отпустить свой грех. Но...              — Это так? — перебил его Джон и, не дождавшись ответа, презрительно усмехнулся. — Удобная отговорка. Мы никогда не узнаем, правда ли это или уловка, чтоб избежать королевского правосудия.              — Вы меня обвиняете? Меня?! — Гишар вскочил со своего места. — Да как вы смеете! Мальчишка!              — Мы знаем вашу тайну! — Джон выпрямился, опираясь на подушки. Выглядел он очень грозно.              Епископ, казалось, удивился.              — Какую тайну? О чем вы?              Торн выступил вперед.              — Мы нашли ваш сундук. Сказать вам где, или поверите мне на слово?              Жиль ожидал оправданий или мольбы о пощаде, но не того, что епископ грозно бросится к Джону:              — Верните его немедленно! Он принадлежит церкви!              Жиль кинулся на помощь, но сэр Кристофер его опередил. Он оттащил разгневанного прелата от сеньора. Гишар, задыхаясь, упал в кресло.              — Не смейте считать меня вором! — уголок его рта бешено задергался. — Впрочем, чего еще ожидать от брата ее величества…              — А что еще мы могли подумать? — очень спокойно осведомился Джон.              Епископ обмяк в своем кресле и закрыл лицо руками:              — Я… я, наверное, подумал бы то же самое. Он тоже так считал...              Все четверо уставились на него в полном недоумении.              Джон поднял брови:              — Он, ваше преосвященство?              Гишар махнул рукой:              — Тот маленький негодник Николя, он пришел ко мне именно из-за этих денег. Они были спрятаны под алтарем. Поэтому я перенес их в крипту.              — То есть вы признаетесь, что храните украденные у королевы Франции деньги в соборе?              Жиль уловил в голосе Джона нотку сомнения. Что-то епископ слишком быстро сознался.              — Я никогда не брал чужого, и ее величеству я ничего не должен! Но по ее приказу у меня уже пытались изъять то, что принадлежит Богу. Ее приставы обыскали мой дом и забрали всё, что нашли. Тогда-то я и спрятал остатки в церкви. Я готов отдать кесарю кесарево, но Божие отдам только Богу. Эти деньги — пожертвования на постройку собора.              — Клянетесь? — Кит указал рукой на его крест.              — Своей душой! — Гишар не помедлил и мгновения. — Я все выплатил короне. Не хочу наговаривать на королеву, но наш король алчен. И я не первый прелат, которого он грабит.              На лице у Джона все еще читалось сомнение.              — Докажите!              Епископ запнулся.              — Там... Там были документы... Отправьте кого-нибудь за ними.              — Они здесь, — Жиль кивнул Киту. Тот откинул крышку дорожного ящика и достал пакет.              Они склонились над бумагами, разбирая убористую латынь и слушая пояснения епископа. Когда Жиль выпрямился, ему было очень стыдно.              — Ваше преосвященство, я очень сожалею. Мы просто неправильно прочитали.              Джон нахмурился:              — Я же и сам их смотрел.              — Нет, — Гвидо виновато потупился. — Читали их только мы с Жилем. Тут на одном листе сразу два списка. Мы просто не дочитали до конца.              — Я боялся запутаться, — пожал плечами епископ. — Это черновики. Позже я разнёс бы их по двум разным пергаментам.              Жиль усмехнулся про себя. Когда-то в молодости он и сам чуть не заработал порку, записав вперемежку траты на простыни и купленные салфетки. Королевский гардеробный дал ему подзатыльник. Тогда-то он и научился правильно вести дела.              Гвидо прервал его воспоминания:              — Почему вы отказали мальчику?              Епископ возмущенно фыркнул.              — Не знаю, как он узнал про тайник. Я всегда был очень осторожен. Но, наверное, он выследил меня, когда я спускался в крипту. Мальчишка потребовал, чтобы я ему заплатил. Сказал: «Вы же не хотите, ваше преосвященство, чтобы они пропали? Или чтобы кто-нибудь про них узнал?» Я, скорее, испугался, что он сам меня обворует. Но все равно было неприятно. Мне показалось, что он меня в чем-то подозревает. Я, конечно, не дал ему ни гроша и пригрозил адом. Сундук пришлось немедленно перепрятать. Но я оставил его в соборе. Ни один сборщик налогов без разрешения его светлости кардинала не может обыскать собор. Впрочем, мальчика мне стало жалко, и на следующий день я навестил его мать. Только эта семья не нуждалась в милостыни, так что я выбросил его из головы. Вспомнил только после его гибели и очень огорчился… А теперь потрудитесь сообщить, где вы спрятали церковные деньги, — оскорбленный епископ забрал со стола ворох пергаментов. — Господь повелел прощать, так что я постараюсь забыть о своей обиде и о том, что вы осквернили собор. А теперь извините, я вас покину... Да пребудет с вами Господь.              — Подождите! — Джон протянул к нему руки. — Вы вправе негодовать. И вправе наложить на нас любую епитимью. Мы примем любое наказание, и я лично пожертвую десятую часть доходов имения на вашу стройку. Только вы знаете убийцу! Помогите нам его поймать! Иначе преступник совершит еще не одно преступление, а вместо него казнят невиновных. Что вы скажете Господу, когда предстанете перед Его престолом?              Епископ обернулся. Возмущение в его глазах потухло.              — Я думаю об этом с тех пор, как убили Дени. С тех пор, как узнал. Только что я могу сделать?.. — у него задрожали губы. — Нарушая тайну исповеди, я рискую спасением души. Могу только посоветовать: примите во внимание, что Труа — торговый город.              — Это мы знаем и сами, — Джон недоумевающе покачал головой.              — Сожалею, — Гишар шагнул к двери, — но больше я ничего не могу вам сказать.              Он решительно закрыл за собой дверь. Джон швырнул ему вслед подушкой.              — Ну почему мне так не везет с епископами?!              Кит поднял ее и вернул на кровать.              — Гишар не Бек. По крайней мере, мне так показалось. Он всего лишь поссорившийся с королем церковник, который боится, что у него отберут то, что ему дали на благую цель.              — А если он все-таки врет? И снова нас всех запутал.              — Я приставлю к нему соглядатая. Хорошо, что у нас теперь достаточно людей. Он не сможет вынести из собора и медной монеты. Пусть в этом разбирается Ногаре.              — Катары, тамплиеры, евреи, церковники, купцы… на кого поставить? — воскликнул Джон так громко, что вбежала сестра Юфимия и безжалостно выгнала всех из комнаты больного.              Они потянулись в зал.              По дороге Жиль размышлял над словами епископа. «Торговый город. Деньги, купцы, продажа... Продажа... Только здесь много чего продают: вино, полотно, шерсть, золото, украшения и даже цветное стекло для витражей. В этом городе действительно все время что-то происходит. Джон прав, Труа если не Содом, то как минимум Гоморра».              Кит со стоном опустился в кресло:              — Я устал подозревать всех и каждого! В этом городе слишком много незнакомых людей, не то что в Бофоре. Слишком много времени уходит на любую проверку. Теперь еще приходится ждать, когда стражники вернутся с обыска.              Гвидо, который с тех пор как они спустились, метался по залу, остановился:              — Сэр Кристофер, позвольте вас попросить... Не могли бы вы отправить ваших людей разыскать по ближайшим виноградникам этого мальчика, Юдона. Мы просто обязаны узнать, что он видел. Я не верю, что его увезли из города без причины.              У Торна загорелись глаза:              — Ты прав! Только как нам его найти? Представляете, сколько мест придется объехать?              — Думаю, они где-то поблизости, — Жиль тоже навострил уши. — Мы знаем, что семья собиралась вернуться. Да и вряд ли они увезли бы детей настолько далеко. Так что они от нас в дне-двух пути. Всадники обернутся быстрее.              Кит кивнул, соглашаясь.              — Надеюсь, не придется привозить из имения еще людей. Я скоро опустошу весь Бофор... — он задумался. — Что собираетесь делать с вашим аптекарем?              — Не знаю, — Жиль с содроганием вспомнил омерзительного старика. — Может, заказать у него для сеньора лекарство?              — Не поверит, — Гвидо подошел ближе и оперся об его кресло. — Дюрану, скорей всего, уже известно, что я его лечу. И он прекрасно понимает, что я никогда не позволю шарлатану прикоснуться к своему больному. Я бы посоветовал обыскать его дом… Не приказать ли вам это прево? Тот не будет спорить.              — Это, конечно, возможно, — рыцарь нахмурился. Было видно, что ему очень не хочется науськивать на аптекаря городскую стражу. — Только помните, что сказал епископ про невиновных? Если Дюран действительно был рыцарем храма, мне не хотелось бы, чтобы это стало известно. Прево с огромным удовольствием его арестует и с радостью передаст Ногаре сразу же, как тот приедет. Король сейчас хватает всех тамплиеров без разбора...              — А если... — Жилю показалось, что он нашел выход. — Что, если спросить его самого? Давайте предложим ему выбор: или мы сами обыщем его лавку, или это сделают стражники. Думаю, он предпочтет сдаться на нашу милость.              В комнате воцарилось молчание. Наконец Кит принял решение:              — Мне нравится. Хорошо бы еще знать, что мы ищем. Месье да Виджевано, вы, конечно, пойдете с нами?              — Без сомнения, — уверил его Гвидо. — Я бы очень хотел посмотреть на его лекарство от хрипов в горле. Было бы хорошо обнаружить также белый плащ с красным крестом. Мы хотя бы знали, подозревать его или нет. Месье Обер хорошо придумал, — он исподтишка ласково взглянул на Жиля.              Жиль покраснел. Хватило одной нежной улыбки, чтобы у него потяжелело в чреслах. Скорей бы ночь! Но его чаяниям не суждено было сбыться. В прихожей застучали доспехи и послышались возбужденные голоса. Вернулись стражники, и, судя по их галдежу, они наконец принесли хорошие вести.              — Нашли, — прево, в отличие от своих людей, выглядел почему-то не слишком довольным. — Лекарь опять оказался прав. На складе вдовы действительно все перевернуто и целая лужа крови. Только что все это значит? Зачем ей убивать дружка собственного сына? Я решил не будить ее, а дождаться ваших распоряжений.              Кит взглянул в окно:              — Едва стемнело. Не будем ждать утра, — он хлопнул в ладоши, подзывая слугу, и приказал принести их плащи и меч.              Прево тяжело вздохнул. Жиль возмущенно посмотрел на него. Нерадивый вояка, казалось, до сих пор делал все, только бы не разыскивать убийцу.              До склада вдовы они дошли молча.              — Факел! — Кит протянул руку и распахнул дверь со сбитым замком. Они вошли внутрь, и Жиля сначала затошнило от вони, а потом у него от ужаса замерло сердце. Стены были забрызганы кровью. На полу темнела засохшая лужа. И даже на разбросанных мешках видны были коричневые потеки.              — Мальчик сопротивлялся, — голос стоящего рядом Гвидо дрогнул. — Он пытался спрятаться за мешками. Потом его вытащили сюда, — он ткнул пальцем в пятно на глинобитном полу. — Но, уже умирая, он все еще пытался убежать.              Даже Кит, в отличие от Жиля, повидавший в своей жизни много смертей, побледнел и отвернулся. Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем ему удалось взять себя в руки.              Наконец он оправился. Кивнул, соглашаясь с Гвидо. Подошел к валяющимся мешкам и, сунув стражнику факел, кинжалом взрезал один из них. На грязный пол вывалилась ткань.              Сэр Кристофер подозвал Жиля поближе:              — Месье Обер, что это такое?              Жиль развернул один из рулонов и пригляделся.              — Фламандское полотно. Видите, здесь вплетены золотые и серебряные нити. Это работа мастеров из Брюгге. Во Франции так не умеют.              Кит кликнул солдат:              — Вскройте остальные мешки. Только осторожней, не повредите материю.              Скоро склад превратился в подобие волшебных мавританских пещер, о которых Жилю в детстве рассказывала мать. Весь пол был завален бесценной тканью, сваленной прямо в засохшую кровь. Жиля замутило. Зрелище было воистину ужасным.              Гвидо сглотнул:              — Моя семья не торговала полотном... Сколько же это все может стоить?              — Не представляю… — Кит поднял затканный золотыми розами кусок. — Мой отец когда-то подарил матери головной покров из похожей ткани. Он отдал за него с десяток овец. Матушка пилила его полгода... Нам надо немедленно допросить вдову. Не могу представить, откуда у неё такое богатство.              Гвидо быстро нагнулся и поднял с пола тяжелый том:              — Смотрите, что здесь еще... — он зашелестел страницами, разглядывая наклеенные на них кусочки ткани. — Помните, в руках у Дени был похожий клочок? Мне кажется, он взят именно отсюда. Видите, на первом же листе одного образца не хватает?              Прево потянулся к фолианту:              — Отдай его мне. Он нужен для суда.              Гвидо прижал книгу к себе. Прево бросился к нему, чтобы отнять, но Кит шагнул вперед и встал между ними.              — Мы отнесем ее во дворец, — в его голосе явственно слышалось: «Там сохранней». — Месье Годен, потрудитесь оставить здесь несколько стражников. Пусть пересчитают мешки. И объясните им, что за любую пропажу он ответят своими головами. А теперь позовите женщину. Пусть опознает свое добро.              — Сейчас? Давайте хоть уберем здесь, — прево показал на бурые пятна. — Она же тоже потеряла сына...              Кит не удостоил его ответом, лишь глянул так, что тот щелкнул челюстью и бросился выполнять.              — Бедняга действительно перепугается, — зашептал обескураженный Жиль на ухо Гвидо. — Зачем сэр Торн так поступает?              Тот покачал головой:              — Ты не о том думаешь. Только так мы сможем узнать правду. Она должна подтвердить, что это ее склад.              Жиль отвернулся, ему было жалко несчастную ткачиху.              Вдова Бонне, по-видимому, уже спала, когда за ней пришла стража и, ничего не объясняя, погнала за собой. Платье на ней было надето криво, а на щеке отпечатался след от подушки.              — Что вам от меня надо? Зачем? Куда вы меня привели?              Она осмотрелась и зажала руками рот.              — Это ваш склад? — прево махнул солдатам. Те тут же встали за спиной у вдовы. Жиль так и не понял, для чего это было нужно. То ли чтобы не дать женщине сбежать, то ли наоборот — поддержать, если она потеряет сознание.              Гвидо выхватил из сумки флакон и протянул перепуганной ткачихе.              — Глотните, быстрей!              Она сделала глоток, и на лице у нее вновь появились краски. Гвидо взял ее за руку.              — Не бойтесь. Просто скажите нам, пожалуйста, это место принадлежит вам?              Вдова замотала головой.              — Нет! Держать отдельный склад мне не по карману. Я храню материю в мастерской. Там с избытком хватает места, — она недоумевающе осмотрелась. — Это полотно не моей работы. А это что?.. — она наклонилась, долго смотрела на засохшую лужу, а потом закричала. У нее перекосился рот, и слезы градом потекли по щекам. Гвидо быстро подхватил ее под локоть и вывел наружу. Жиль с Китом переглянулись.              — Мне кажется, что она не лжет, — Жиль уже и не знал, что думать. — Почему же в магистрате сделали такую запись?              Кит быстро приложил палец к губам и отошел подальше от стражи.              — Месье Обер, вы же не видели магистратские книги, только сам список?              — Да, только список, но… Ошибка писца?              — Не знаю, — Кит тоже заторопился на улицу. — Пойдемте, посмотрим, удалось ли вашему другу успокоить женщину. Может, она все же что-то знает.              Вдова уже перестала рыдать и лишь изредка икала, опираясь на Гвидо. Наверное, ее не держали ноги.              — Вы когда-нибудь здесь бывали? — Кит попытался говорить с ней мягко.              Женщина замотала головой.              — А такую ткань на вашей памяти кто-нибудь продавал? Может, вы видели ее на ярмарке? Или замечали на знатных дамах?              Матушка Бонне задумалась.              — Это же фламандское полотно, я не ошиблась? Так до Битвы шпор им часто торговали на ярмарках. Теперь уже нет. Но ткань — не молоко, долго хранится. У меня в мастерской такой материи никогда не было. Я недостаточно богата.              Они попытались задать ей еще несколько вопросов, но вдова в ответ лишь мотала головой. Она действительно ничего полезного больше не знала.              Наконец Кит оставил ее в покое.              — Идите спать, матушка, — он выпустил руку испуганной женщины. — Если хотите, месье да Виджевано проводит вас и с вами посидит. Или справитесь сами?              — Сама! А дома мне поможет служанка, — вдова, видимо, не чаяла, как унести от них ноги. Она отошла на несколько шагов и вдруг остановилась. — Скажите, ваша милость, а почему вы подумали, что это мой склад?              — Ошибся, — попытался улыбнуться ей Кит. — Прошу прощения за беспокойство.              — Это здесь... здесь убили Дени?              Кит кивнул ей. Женщина вновь разрыдалась и, спотыкаясь, побрела к своему дому.              — Невиновные... Епископ боится за них… — пробормотал Кит еле слышно. — Он прав. Им не знать покоя, пока не найдется виновный.              Жиль про себя согласился, хотя не был уверен, что Гишар именно это имел в виду.              Кит оставил возле склада свою охрану и, подозрительно посмотрев на мрачного как смерть прево, приказал тому также запереть ратушу и никого туда не пускать, пока он лично не убедится, что на самом деле записано в книгах. Он не успокоился, пока не проверил, что и туда отправилась пара его людей. Остальных он погнал спать. До утра уже оставалось недолго.              У Жиля от усталости подкашивались ноги, когда он наконец-то добрался до своей комнаты и упал на кровать.              — Не обидишься? — спросил он Гвидо. — Я бы очень хотел провести с тобой эту ночь, но, боюсь, у меня ничего не получится.              Гвидо смущенно улыбнулся и тоже признался:              — Я и сам собирался тебе это предложить. Боюсь, мы оба не совсем... м-м-м... в настроении. Думаю, что пока мы не поймаем убийцу, «брачная» ночь отменяется. Мне уйти или остаться? Что скажешь?              — Остаться, конечно! — Жиль потянул его на себя. — Привыкай спать рядом. Пригодится, когда мы поймаем убийцу. Потому что я хочу это делать всю свою жизнь.              Он думал, что уснет, как только голова коснется подушки, но проворочался почти до рассвета и утром встал совершенно разбитым.              — Мне все кажется, что я что-то упустил, — сказал он удивленному его бессонницей Гвидо. — Вчера днем я услышал что-то важное, только вот никак не соображу что.              — Меня ничто не встревожило, — Гвидо потянулся к кубку с вином и капнул туда несколько капель сладко пахнущей настойки. — Вот, выпей, это тебя успокоит. Дай припомнить... Без меня ты встречался только с главой магистрата. Может, ты мне не всё рассказал?              — По-моему, всё, — Жиль глотнул вина и почти сразу почувствовал, что веки у него отяжелели. — Морель беспокоится за свою семью и надеется, что убийство раскроют еще до приезда королевских чиновников.              — А это он предложил тебе отдать список складов?              — Нет. Это я поинтересовался, есть ли в магистрате список, и попросил копию… А почему ты спрашиваешь?              Гвидо поежился, как будто ему стало холодно под теплым одеялом.              — Сам не знаю. Какая-то дурацкая ошибка с этой копией. Мы зря перепугали несчастную женщину. Если, конечно, она нам не врет. Не знаю, что думаешь ты, Жиль, но, по-моему, она говорит правду. Надо будет посмотреть книги в магистрате. Вдруг там указан настоящий хозяин?              Утром вернулся гонец, проверявший, ночевала ли в таверне мадам Бюсе.              — Трактирщик прекрасно запомнил ее и племянника. Они щедро заплатили за две отдельные комнаты и ужин. Кузнец их тоже опознал. Сказал, что богато одетая дама и толстый юноша очень торопились. Он никогда так быстро не перековывал лошадь, — уставший дружинник с удовольствием набросился на эль и холодное мясо.              — Значит, их действительно не было в городе. А слугам еретичка не доверяла. Конечно, убить мог и кто-то из ее сообщников, — рассудил Кит. Жиль так и не понял, обрадовался ли он привезенным вестям или огорчился. — Мало ли кого Жаум или даже она сама могли убедить это сделать. Епископ здесь проворонил целое лежбище катаров. Один из них...              Он задумался.              — Вряд ли это они, — Гвидо оторвался от своей тарелки. — Вспомните дворцовые сплетни. Когда к братьям Отье подобрались люди короля, они сбежали от опасности. — Он посмотрел на недоуменные лица и пояснил: — Вы, сэр Торн, в подобных случаях тянетесь к мечу. Они нет. Опять же, мадам Бюсе... Как только запахло жареным, она тут же закрыла молельню и нашла себе новое жилье. В Салерно меня учили: ищи подобное и поймешь, кто чем болен. При малейших признаках опасности эти люди прячутся, а не нападают.              Кит кивнул, соглашаясь, но Жиль обратил внимание, что хоть он и ворчал все утро, что у него мало людей, но охрану вокруг дома соседки он не снял, а даже послал проверить, не было ли ночью попыток побега. Остальных людей он поделил. Меньшая часть осталась в городе, подсобить, если возникнет нужда. Остальных он разослал на поиски Юдона. Жилю же с Гвидо предложил выбирать, поехать ли им всем вместе обыскать аптеку или, разделившись, пойти, порыться в списках в магистрате. Его знаний грамоты для этого не хватало.              Жиль неуверенно взглянул на Гвидо, но тот не сомневался.              — В аптеку, конечно! И как можно скорей! Магистрат по вашему приказу заперт, и с бумагами ничего не случится, но вот Дюран, конечно же, может сбежать! — он торопливо накинул на плечи плащ.              Наверное, эта мысль пришла в голову не им одним. Около аптеки уже толпилась стража и раздавались вопли прево.              Они вошли внутрь. Годен вовсю распоряжался обыском. Аптекарь, заламывая руки, жался в углу.              — Черт! — зашипел Кит сквозь зубы. — Нас опередили. Не ожидал от здешнего лодыря такой прыти...              Прево встретил их широкой улыбкой и тут же сунул в руки Киту арбалет.              — Посмотрите, что я нашел! Думаю, именно из него стреляли в его милость.              У Кита на челюсти заиграли желваки. Он бросился к перепуганному тамплиеру и замахнулся на него. Тот в ужасе прикрыл голову руками:              — Это не мой арбалет! У меня дома даже лука нет!              Жилю показалось, что бедняга сейчас хлопнется в обморок. Он с трудом удержал разгневанного Торна.              — Где вы его нашли? — Кит все еще тяжело дышал.              — У негодяя в саду на грядках. Он закопал его среди лекарственных трав. Не хотел, наверное, выбрасывать хорошее оружие.              Кит опять рванулся к аптекарю.              — Надо же, — почему-то насмешливо протянул Гвидо, — какой он у вас жадный! А нельзя ли посмотреть на само место находки?              — Действительно, — шепнул Жиль Киту. — Давайте сначала разберемся.              Тот перевел дух и наконец взял себя в руки.              — Покажи, где его прятал!              Аптекарь бросился перед ним на колени:              — Господом клянусь, у меня его не было! Я лет десять, наверное, не стрелял. Да я бы и не смог его натянуть!              Он задрал рукава, показывая старческие худые руки.              — Арбалет — не лук. С ним, если надо, справится даже ребенок, — Торн явно погрешил против истины, и Жиль с ним не согласился. Он поднял испуганного старика и усадил на любимую табуретку.              — Ну, ну, месье Дюран! Расскажите нам, зачем вы хранили у себя оружие.              — Я ничего не хранил! — взвизгнул тот. — Ко мне вломились и обвинили в каких-то ужасных преступлениях! Я невиновен! Я всего лишь торгую лекарствами.              — Это сейчас! Но когда-то же вы воевали, не так ли? Вы умеете пользоваться арбалетом? — Жиль старался говорить спокойно, чтоб еще больше не перепугать и так трясущегося старика. — Вы сказали, что не натянули бы арбалет? Значит, знаете, как это надо делать?              Из аптекаря как будто вышел весь воздух. У него задергался кадык и застучали зубы.              — Я знаю, о чем сплетничают за моей спиной... Это правда, я действительно был рыцарем Храма, но… — он завертел головой, ловя подозрительные взгляды, и зажмурился. Жиль осторожно взял его за руку. Когда Дюран наконец осмелился открыть глаза, то по щекам у него потекли слезы. — Не смотрите на меня так. Я ничего плохого не делал. Из Ордена я ушел сам — еще до того, как король издал приказ против тамплиеров. Мне... мне не слишком понравилось воевать. И я не нашел там настоящей веры. А мой дядя торговал лекарствами, он и завещал мне эту лавку, — он всхлипнул. — Из оружия у меня только нож. Я им всего лишь режу травы.              Гвидо вздохнул и обернулся к прево.              — Мы поговорим с ним, когда он успокоится. Не могли бы вы сейчас показать нам, где нашли арбалет?              Годен пожал плечами и повел их в небольшой задний дворик, отгороженный от улицы невысокой каменной изгородью, большую часть которого занимали грядки. Все еще плачущий аптекарь потащился вслед за ними.              Наверно, еще вчера огород содержался в идеальном порядке, но сегодня по нему, казалось, пронеслась буря, разбросав комья земли и усыпав все вокруг ошметками растений. Гвидо подобрал одно и растер в руках несколько свежих листьев. В воздухе запахло ромашкой.              — Кто нашел арбалет? Ваши люди? — Гвидо внимательно посмотрел на Годена.              — Они самые! — горделиво подбоченился тот. — Вон там, в тех кустиках.              Гвидо еще раз взглянул на росток и понюхал пальцы.              — Chamaemelum romanum, не правда ли, месье Дюран? Лечите им судороги и боли?              Аптекарь все еще смахивал слезы с лица, но голос его наконец зазвучал спокойней:              — Еще я готовлю прекрасный отвар, который помогает при воспалении глаз, и настойку для женщин, возвращающую силы после родов.              — Когда вы высадили это растение?              — В сентябре, как и положено. Видите, уже распустились листья...              Прево не выдержал и вмешался в разговор двух ученых.              — Что за чушь вы несете? Не все ли равно, когда он их посадил? — он окончательно потерял терпение.              — Это вовсе не чушь, мой дорогой месье Годен. Потому что ни один опытный травник не спрячет такой громоздкий предмет в грядках. Он повредил бы корни растений, — взгляд у Гвидо стал жестким. — И вот что странно: листва совсем не пожухла... Почему вы приказали стражникам копать именно здесь?              Прево запнулся:              — Тут был холмик... Такая горка земли, — он встряхнулся и закричал: — Да кто ты такой, чтоб лезть в мои дела?!              «Врет, — подумал Жиль, — врет и не краснеет. Джона ранили два дня тому назад, а у растения такой вид, будто его только что выкопали.              Кит поворошил ногой вырванные ростки:              — В феоде моей семьи, в Англии, тоже был огород с травами. Моя мать заставляла нас с братом помогать ей, когда она в нем возилась... Не знаю, что там месье да Виджевано пробормотал по латыни, но матушка называла такую траву ромашкой-растрепухой. Она учила нас быть с ней очень осторожными, потому что у нее слабые корни. Тронь их, и тут же вянут. Так что аптекарь умудрился сотворить чудо, не правда ли, месье прево?              У Годена побагровела шея.              — Да мало ли что бывшие храмовники могут сделать?! Они известные колдуны. Вот у него и получилось.              «А ведь правда, — Жиль с подозрением взглянул на аптекаря. — Говорят, что тамплиеры умели чуть ли не по воздуху летать, не то что сделать так, чтобы растения не сохли!»              Стоящий рядом с ним Гвидо нахмурился:              — Дьявол, конечно, силен, но я бы проверил, не помогал ли ему кто-нибудь из людей. Взгляните туда, — он показал пальцем на испачканную землей ограду. — Смотрите, там следы!              Жиль пригляделся: на камнях действительно виднелись отпечатки сапог.              — Наверное, кто-то забрался сюда ночью, зарыл арбалет, а потом вылез наружу.              — И это нетрудно было сделать, — Гвидо подошел поближе. — Надо просто ухватиться за выступ, потом подтянуться на руках и прыгнуть. — Он за одно мгновение оказался на улице, а потом залез обратно. — Месье Дюран, вы ночью не слышали никакого шума?              Тот покачал головой:              — Я крепко сплю.              — А почему, месье Годен, вы решили обыскать аптеку именно сегодня?              Прево замялся.              — Вспомнил, что говорили про Дени и лекарство для голоса. Решил проверить.              — Да что вам всем сдалось мое лекарство! — завопил аптекарь. — Его покупают многие, даже местная знахарка!              — Неужели? — у Жиля в голове вдруг все стало на место. — Господи, почему я до сих пор не сообразил... Все же так просто!               ___________________________ 3. Mio amore — любовь моя (итальянск.) 4. Битва при Куртре, выигранная фламандцами в 1302 г. во время войны Франции и Фландрии, развязанной королем Франции Филиппом Красивым. Победители собрали с трупов французских рыцарей 700 пар золотых шпор и вывесили их в одной из городских церквей, поэтому битва при Куртре вошла в историю также как Битва золотых шпор. 5. Chamaemelum romanum — ромашка римская (латинск.)