Язвящие

Твёрдая подушка под головой, тёплое одеяло, согревающее бледное тело. Скучающий взор глаз, застывшей смолы при ярком свечении солнца, гуляет по пустой кровати соседа. Чёрные волосы, разметавшиеся по подушке. Тонкая рука,что прячется где-то под щекой. Всё это было так непривычно для Эйса. За совместное время прожитое вместе он ни разу не видел парня таким. Обычно Шун не лез за словом в карман, колко выражая собственное мнение, но сейчас... казалось, что этот человек никогда не вступит в спор. Он выглядит таким подавленным, что Грит задумывается, а может он что-то сделал не так? Вот только стоит ли спрашивать? Или оставить всё до завтра? Как же сложно. Они знакомы не так уж и давно, чтобы Эйс из кожи вон лез помочь. А хотелось. Чертовски хотелось. И Грит не понимал почему. Почему так хотелось помочь именно ему. Он вздыхает и садится на свою жёсткую кровать. 5 минут серые глаза наблюдают за таким непривычно тихим брюнетом. Терпение лопается, как шарик о ветки деревьев и тишину прерывает вопрос: -Шун, всё нормально? Казами словно очнулся и нашёл обеспокоенный взгляд собеседника. -да..вполне. Слышится тихий голос. -не ври. Я тебя ещё ни разу таким не видел. Я что-то не то сказал сегодня? Или сделал? Ему хотелось знать. Ведь если это по его вине, то он должен знать, что именно нельзя делать или говорить. -нет, нет...это...нет. Брюнет явно не желает говорить об этом. Это его дело, а не Эйса. -Шун! Это же из-за меня, да? Скажи что я не так сделал? Почему тебя это так задело? Тон Грита стал таким строгим, а взгляд властным, что брюнет поёжился, поджимая губы. -это..не твоё дело. -Шун! -куртка.. Сдался младший, вздыхая. Знает ведь, что от него не отстанут. -что? Опешил парень, вскидывая брови вверх. Причём здесь куртка? -ты мне куртку застегнул... -и? -я застёгивал куртку года 4 назад. А точнее мама..она всегда ругалась на меня, мол заболею...помню, словно вчера это было. Я гуляю с друзьями, зима, минус 25 на улице, ветер, снег сыпет хлопьями, мне 13, я в растёгнутой куртке. Вот мама идёт с магазина и зовёт меня домой. Я бегу к ней по сугробам, а они такие большие, по колено, и я падаю раз за разом. Потом поднимаюсь и бегу к ней, смеясь. Вот я уже возле неё, она отряхивает меня от снега и застёгивает мне куртку. Потом берёт за руку и всю дорогу до дома ругает. Эйс молчал, любуясь тем как Шун еле-еле улыбнулся самыми краешками искусанных губ. -а потом она заболела. Мне было 14 когда я пришёл к ней в палату и её сердце перестало биться...я тогда долго плакал, не хотел её отпускать. Звал, а она не вставала. Лежала, закрыв глаза, такая бледная. А я не понимал, почему.. Солёная капля скатилась по щеке к подбородку и сорвалась вниз. -ты напомнил мне о маме. Его голос задрожал, слёзы катились по лицу, а взгляд застыл в одной точке.