Графиня Малфой

Нас тянет друг к другу снова и снова. Мы так непохожи, но так близки. © Наталья Иващенко

— Я могу все объяснить… — дрожащим голосом пролепетала Гермиона. Драко в ответ лишь поднял бровь, Гермиона нервно сглотнула. Ничего подходящего не приходило ей на ум. Сейчас она понимала, насколько идиотским было решение отдать Артукусу свой медальон. Какого Мерлина он оставил ее фотографии в мэноре?! Она сжала медальон в ладони и отвернулась. Интересно, Малфой поверит, если она заявит, что это розыгрыш? До нее донесся раздраженный его вздох. По спине пробежали мурашки, когда она вдруг представила, что он подходит к ней ближе, а потом, может… Гермиона не позволила себя продолжить эту мысль. И тут же вспомнила свои обжигающие, горькие слезы во время их последнего общего патрулирования… Она крепче сжала медальон в руке, стараясь перебороть жгучее желание раскрыть его и вновь увидеть родные лица. Отчаяние затопило ее, а внутри что-то с каждой новой секундой обрывалось. Гермиона вздрогнула всем телом, крепко зажмуриваясь. Она предавала родителей, кивая на все слова и рассуждения о том, что она приемная. Отрекалась от них, выжигала их образ, заталкивая его куда-то очень глубоко в сердце, куда никто не мог заглянуть. Ее больше никто не называл грязнокровкой, но именно сейчас она чувствовала себя по-настоящему грязной. А еще, как бы ни старалась, она не могла забыть ледяные руки, обнимавшие ее, и вместе с тем — теплоту. Помнила, как сама, сама потянулась к нему тогда в коридоре Хогвартса и поцеловала. Зачем он дотронулся до нее? Именно в тот миг, когда она была так уязвима и совершенно беспомощна? Почему она не нашла в себе сил оттолкнуть его, а наоборот рушила последние тонкие стены, которые они оба так тщательно воздвигали много лет, — своими губами, своим дыханием, которое не спасало от нехватки воздуха, жаром в груди, слезами, высыхающими на щеках, кожей, покалывающей в тех местах, где он ее касался? С того злополучного патрулирования даже недели не миновало, а казалось, все проходило в прошлой жизни. Но и тогда, и сейчас рядом не было никого, только они двое. И ее тянуло к нему, и она сама не понимала, почему. — И сколько же мне ждать объяснений?— саркастически поинтересовался Малфой, когда стало ясно, что Гермиона не собирается продолжать. Драко шагнул вперед, сокращая расстояние между ними, становясь прямо за ее спиной. Ее щеки мгновенно вспыхнули, а сердце гулко застучало. Он вдруг положил руку ей на плечо, обжигая ледяным прикосновением, и слегка сжал его. Гермиона замерла. Ей мучительно захотелось откинуться назад, прижаться спиной к его груди, закрыть глаза и ощутить, как он обвивает ее руками. Сердце сильно билось от переполнявших эмоций и чувств. Гермиона задрожала, а затем медленно подняла руку и опустила ее на ладонь Драко, легонько сжимая. Он не двигался, и она, осмелев, а может, просто теряя последние остатки рассудка, все-таки качнулась назад и прильнула к нему спиной. Драко застыл, а затем, отчаянно вдохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, медленно опустил голову и, уткнувшись в ее волосы, впустил в себя их аромат. Сколько они так простояли? Гермиона не знала, только лишь слышала, как в унисон бьются их сердца. Ей вдруг стало спокойно, хотелось вечно стоять так, касаясь его, забывая обо всем остальном, что происходило между ними и вообще в мире. Мгновение прошло, Драко отстранился и развернул ее лицом к себе. Гермиона тяжело дышала, одурманенная, до нее донесся аромат гвоздики. Его запах. Как давно она его не вдыхала. Драко медленно опустил взгляд на ее губы. Гермиона, чувствуя, как они пульсируют, нервно их облизнула. Рука Драко, все еще лежавшая на ее плече, дрогнула. Все ее тело окутало жаром. Она не могла понять, что с ней происходит, в глазах потемнело, голова закружилась. Она лишь смотрела на Драко, тонула в глубине его серых глаз. Драко рвано вдохнул, его рука мучительно медленно, невесомыми прикосновениями сводя с ума, скользнула вверх, к шее, лицу, путаясь в густых волосах, волнистыми прядями лежащих на плечах. Он осторожно и нежно провел большим пальцем по ее щеке, словно смакуя этот момент, и начал медленно опускать голову, все приближаясь к ней, а Гермиона не могла найти в себе силы пошевелиться. Серые глаза становились все ближе, в ушах раздавался какой-то гул, дыхание стало прерывистым; ее рука ослабла и выронила медальон. Тот с легким звоном упал на пол, раскрывшись, и этот звук отрезвил их обоих. Они одновременно отпрянули друг от друга. Взгляд Гермионы все еще был слегка затуманенным, щеки Драко покрылись розовыми пятнами. Он бросил взгляд на фотографии, с которых улыбались Гермиона и ее магловская семья, и мысленно отругал себя. Снова. Он снова забылся рядом с ней. Не понимал, отчего странные желания, откуда эта щемящая, сводящая с ума нежность, разъедающая изнутри все его принципы, с пинком выкидывающая из головы все здравые мысли. Он не должен, глядя в ее глаза, хотеть прижать ее к себе. Он должен узнать все о медальоне, выяснить, что она знает о чертовом переселении душ, а затем воспользоваться этими знаниями и уничтожить Серую Даму. Иначе ему конец. И ему, и его семье. Отца жалко не было. Совсем. Но мать не заслужила смерти от промахов самых близких ей людей. За что она вообще полюбила отца? Неужели она видела в нем что-то хорошее? Драко задохнулся от понимания того, что когда-то его отец был хорошим. Когда-то очень давно, возможно, ему было столько же, сколько сейчас Драко, и он тоже стоял на перепутье. А может, тогда на него также смотрела какая-то растерянная гриффиндорка, и он задыхался от чувств, разрывающих его изнутри, задыхался от… Нет. Он не мог подумать такое. Не мог. Захотелось ногтями содрать с лица кожу, чтобы больше ничего не ощущать. Драко со свистом втянул в себя воздух. Когда оказалось, что в легких все равно пусто, откуда-то издалека донесся дрожащий голос Грейнджер: — Драко… Ярость накрыла его с головы до ног. Он подлетел к ней, со всей силы сжимая ее запястья, так, что, наверное, потом останутся синяки, но было абсолютно наплевать. Все равно. — Не смей! — вскрикнул он и сам не узнал свой исказившийся от бессильной злости голос. Грейнджер смотрела на него округлившимися от удивления, а может, даже от ужаса глазами. Ее руки задрожали, но, когда он опустил взгляд, понял, что она не двигается, это его самого мелко потрясывает. Она, сделав колоссальное усилие, все-таки вырвала ладони из его железной хватки и потерла запястья. Драко зарылся ладонями в волосы, взлохмачивая их. Потянулся к рубашке и расстегнул верхнюю пуговицу, потому что все еще отчаянно не хватало кислорода. — Не переходи границы, — задыхаясь, просипел он. Серые глаза потемнели, зрачки сузились, мутный взгляд бегал из стороны в сторону, и Гермиона ощутила себя совершенно больной, ненормальной, свихнувшейся оттого, что захотелось вновь к нему прижаться. — Ты просто трус, — вдруг сказала она. И даже не вздрогнула от ужаса, когда его лицо еще сильнее перекосилось. — Ты ведь тоже это чувствуешь! Хотя бы не ври себе! По имени я тебя назову или по фамилии — это ничего уже не изменит, мы уже падаем! Драко смотрел на нее, холодея от каждого слова, от осознания, страшного, жуткого, губящего, убивающего и закапывающего так, что потом не откопаться, осознания, что она бесконечно права. А потом что-то взорвалось в нем и разошлось по всему телу горячей волной. Он резко схватил ее за руку, опрокинул на себя, одной рукой, словно в тисках, сжимая талию, другой — обхватив затылок, и с жадностью прижался губами к губам, полностью лишая воздуха и себя, и ее. Погружаясь в нее, снова и снова вонзаясь, он рассказывал ей ртом и языком, как бы он стал любить ее. Она была сладкой, невыносимо сладкой и такой податливой. Он почти застонал от отчаяния, чувствуя, как внизу живота собирается узел, но лишь сильнее прижался к ней. Гермиона пыталась отступить назад, но руки на талии и на затылке сжали ее еще сильнее. Она отчаянно старалась не терять голову, какой-то робкий голосок умолял ее остановить все, прекратить, но с каждым его движением звучал все тише и тише. Она дрожала, уговаривая себя отступить, но ей было так хорошо, так сладко, так мало. Она сходила с ума от его поцелуев, влажных губ и языка, раскрывающего ее изнутри, от его горячего тела, прижимающегося к ней. Гермиона задыхалась, дергая его на себя, путаясь пальцами в его светлых прядях, стараясь получить больше, всего его. А поцелуй стал еще настойчивее, более ищущим и требовательным. Он сжимал, мял губами ее губы, слизывал вкус со стенок ее рта так, что ее ноги подкашивались от сладкой истомы. Драко показалось, что она простонала негромким горловым стоном, почти всхлипнула, а затем с невероятной силой вырвалась от него и замахнулась правой рукой. Он перехватил ее ладонь, не давая опуститься на свою щеку, и сжал. Гермиона задыхалась, в глазах блеснули слезы от ярости на саму себя. Он выпустил ее руку, глядя на нее с такой болью, что она отступила на шаг и отвернулась. Лишь бы не видеть этих глаз. Казалось, он тонет и погружает ее вместе с собой в пучину чего-то страшного и необратимого. Ноги все-таки подкосились, и она упала на пол. Он сделал странное движение, словно хотел броситься к ней и удержать, но спустя долю секунды замер, прикрывая глаза. На его лице нарисовалось такое мучение, что Гермиона ощутила больной укол вины. Она понимала, что не виновата, что, быть может, и он ни в чем не виноват, но раз за разом их бросало друг к другу, и напряжение никуда не хотело исчезать. Гермиона медленно потянулась к медальону, лежащему рядом. Рана в груди закровоточила, забередила с новой силой. Их убили Пожиратели смерти за то, что они родились без магии, а потом дали жизнь ей, Гермионе. Лицемерной, бесстыжей, замаранной, грязной. Грязь была повсюду: впивалась в кожу, пачкала щеки, скулы и лоб, стекала по подбородку на шею, грудь и ниже, топя в себе. Грязь скрипела на зубах. И не было даже слез, чтобы смыть ее. Драко смотрел на нее, с трудом впуская в себя воздух. Казалось, кто-то с силой надавил на лицо, зажал липкими ладонями рот и нос, медленно убивая его. Не отрывал взгляда, впитывая каждую черточку, и вдруг поразился тому, как она красива. Несмотря на одежду, которая явно ей была не по размеру: мантия немного забавно свисала, будто нераскрывшийся парус, отчего ей приходилось закатывать рукава. И волосы, как и всегда, были взлохмачены, а карие глаза смотрели растерянно и немного испуганно. Зацелованная и растрепанная после его прикосновений. Она была очень красива, и Драко не смог бы объяснить, почему, даже если бы сильно захотел. Но он давно оставил попытки объяснить свои мысли, поступки или желания. Гермиона вдруг вскинула голову и заговорила, быстро, не давая себе шанса передумать, своими словами выбивая остатки воздуха из его груди: — Ты интересовался, кто моя семья? Это Малфои, — уверенно сказала она, не понимая, как вообще ей пришла в голову настолько сумасшедшая идея. Должно быть, он заразил ее своим безумием. — Сам понимаешь, почему я не говорила тебе. Мы узнали с Джинни правду летом, и… я должна была обдумать все и свыкнуться. Наверное, медальон был у твоей матери, — продолжила вдохновенно врать Гермиона. Драко смотрел на нее полным изумления взглядом, и Гермиона вдруг поняла, как сейчас выглядит то, что они делали в школьном коридоре во время дежурства и что делали минутой ранее. — Я ваша очень дальняя родственница. Очень-очень… — быстро исправилась она, невинно моргая. Драко заскрежетал зубами от злости. Похоже, она не собиралась говорить ему правду. Жар, окутавший его тело, спал, уступая место раздражению. Если бы он не подслушал ее разговор с Лавгуд на квиддичном поле, то, возможно, даже поверил бы этому откровенному бреду. — Может, мне тогда следует к тебе обращаться «Малфой»? — вкрадчиво спросил он, наклоняясь к ней и щуря глаза. — Да, это было бы уместно, — кивнула Гермиона, с достоинством поднимаясь на ноги. Драко опешил от такой наглости и резко выпрямился. Его мало кому удавалось вывести из себя, но чертова Грейнджер справилась с этим за минуту. — Что же, мисс Малфой, — елейным голоском пропел Малфой, отчего Гермиона немного нахмурилась, — тогда, может, пройдем в одну из гостиных, и я позову отца? Разве же это справедливо, что только мама знает о родстве с такой замечательной девушкой? Гермиона нервно сглотнула и промолчала в ответ. Сейчас идея притвориться его родственницей казалась очень опасной. Она опустила взгляд на его недовольно скривившиеся губы, на сжавшиеся в кулаки ладони, которые минуту назад с такой страстью сжимали ее, и напряженно выдохнула. — Отчего же, мисс Малфой, у вас такое кислое выражение лица? Неужели вы не хотите встретиться с семьей? С очень-очень дальней, но все же семьей? Ведь вас разлучили много лет назад да еще отдали на воспитание — подумать только! — маглам! — он с выражением высочайшего сожаления на лице покачал головой, внезапно ощущая, что игра начала приносить ему удовольствие. — Я не думаю, что это хорошая идея… Драко, — прохрипела Гермиона. Драко пристально посмотрел на нее. Был уверен, что она нарочно снова произнесла его имя. Но сейчас вместо раздражения перед глазами всплыла картинка, как чёртова Грейнджер извивается под ним на кровати, прогибается в пояснице, а когда он впивается голодным поцелуем, почти укусом, в ее шею, так же хрипло тянет: «Дра-а-ако». Драко встряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. В тот момент, когда он открыл рот, чтобы сказать что-то колкое и резкое, что непременно бы укоротило ей язык, раздался хлопок, и появившийся домовик низко поклонился и пролепетал: — Мастер Драко, вас срочно вызывают в Фехтовальный зал! Это прозвучало как приговор. Гермиона испуганно посмотрела на Малфоя. Ей стало страшно, какую цену он может заплатить за ее свободу. — Ясно, можешь идти, — холодно обронил Драко, и эльф исчез с хлопком. — Послушай меня внимательно, Грейнджер, — Драко шагнул к ней, и Гермиона внезапно почувствовала облегчение оттого, что он обращается к ней по ее фамилии. — Ты не должна никуда выходить отсюда, поняла? — Малфой! Не иди никуда! — воскликнула Гермиона. — Послушай, ты же можешь выбраться из поместья! Давай убежим, обратимся в Орден Феникса, они помогут тебе и твоей семье! Надо лишь решиться… — Замолчи, — прошептал Драко, медленно качая головой. — Ты и сама не веришь своим словам. Я должен идти. — Малфой, — пролепетала она. — Что они сделают с тобой? Это ведь не ты освободил меня! Драко в ответ мрачно усмехнулся: — О существовании Сабрины известно только отцу, — Гермиона после этих слов издала судорожный вздох, а Малфой внезапно приблизился к ней и, схватив за подбородок, отчего Гермиона вздрогнула и зажмурилась, лихорадочно прошептал: — Как только я вернусь, ты расскажешь мне все об Изабелле. Гермиона в ужасе распахнула глаза и уставилась на Драко в немом шоке, а тот лишь удовлетворенно усмехнулся, заметив что-то в ее взгляде, отпустил ее, а затем развернулся и быстрым шагом покинул комнату. *** Первое, что он увидел в Фехтовальном зале, — спокойный взгляд Пэнси, в глубине которого притаился страх. Драко спокойно посмотрел в ответ, надеясь, что Пэнси прочтет в его глазах уверенность. Собственно, только на это его и хватило — поддержать ее. Потому что у него самого ни уверенности, ни храбрости не было совершенно. Он был истощен и морально, и физически. Позади Пэнси Драко обнаружил мрачного Теодора, еще дальше — своего отца, явно чем-то разгневанного и вместе с тем — напуганного. А у стены, рядом с доспехами, стоял Темный Лорд собственной персоной. Стоял спиной, пристально разглядывая один из мечей: может, просто любовался изысканной ручной работой, а возможно, пытался расшифровать надпись на рукоятке. И, как всегда, не торопился оборачиваться. Ему нравилось состояние паники, которое охватывало почти всех Пожирателей, вынужденных стоять и терпеливо ждать, пока Лорд соблаговолит обратить на них свое драгоценное внимание. И мысли не давали покоя за эти минуты ожидания, которые растягивались на века. Каждый гадал о причинах вызова и опасался его последствий. У ног Темного Лорда, свившись тугими кольцами, неподвижно лежала Нагайна, иногда лениво поддергивая раздвоенным языком. За спиной Драко раздались шаги, и он, быстро обернувшись, обнаружил Снейпа. Тот медленно обвел взглядом зал, задержавшись на Теодоре, а затем — и на самом Драко. Драко еле заметно кивнул, надеясь, что декан поймет его. Судя по тому, как Снейп в ответ моргнул, — понял. Еще через несколько мучительных минут в Фехтовальный зал тяжелой поступью вошла Беллатриса, присоединяясь к всеобщему выжиданию. — Вот все и в сборе, — прошелестел Волан-де-Морт. Драко мрачно уставился в спину Лорда. Скажи, скажи все, как есть. Хватит нас мучить. — Ты, должно быть, гордишься своим поместьем, Люциус? — неожиданно спросил он, вставляя меч обратно в ножны и наконец оборачиваясь. Люциус нахмурился и медленно кивнул: — Да, мой лорд, я очень горжусь им. Драко недоуменно посмотрел на Снейпа, но тот не обратил на него внимания, продолжая с абсолютно непроницаемым видом внимать словам Лорда. — Такой большой замок… — Темный Лорд глубоко вздохнул, отчего его змеиные прорези вместо ноздрей слегка затрепетали. Пэнси передернуло, и она спешно опустила взгляд. — Но так мало людей в нем сегодня… Драко ощутил в своем пересохшем рту тошнотворный, липкий привкус страха. — И надо же, как интересно получилось, — Темный Лорд изогнул тонкие губы в нелепом подобии улыбки, — Еще утром почти все Пожиратели отправились на задания по моим приказам. Почти. Люциус вместе со мной находился в библиотеке. Беллатриса разговаривала с Северусом, — Волан-де-Морт приблизился к Драко и слегка приобнял его за плечи. Драко с невероятным усилием заставил себя не двигаться, вытерпеть это жуткое прикосновение тонких пальцев, холод от которых морозил даже через толстый слой мантии и рубашки. — А эльфы сообщили, что юный Драко, — в этот момент Лорд пристально на него посмотрел и снова скривился в улыбке, которая походила больше на оскал, — находился со своими друзьями. Это правда, Пэнси, Теодор? — Да, мой лорд! — откликнулась Пэнси. — Мы были в спальне Драко. Говорили о том, что пора возвращаться в Хогвартс. Драко почти вслух застонал, мгновенно закипая. Как она может врать прямо перед ним? Он же за долю секунды раскусит ее! Только если… Драко метнул быстрый взгляд в сторону Снейпа, но тот за всю речь повелителя даже не шелохнулся. Казалось, его поразили парализующим проклятием. Успел ли Снейп напоить Пэнси зельем? Он вполне мог перестраховаться, пока Драко шел к Сабрине и был с Грейнджер. А если нет, и Темный Лорд решит сейчас проверить ее легилименцией… — Удивительно… — прошептал Лорд, издавая жуткий смешок. Драко почувствовал, как горячая капля пота потекла по его шее за воротник. — Все были при делах и при свидетелях. В замок никто не проникал. Но каким-то таинственным и непостижимым образом Гермиона Грейнджер исчезла из своей камеры. В этот момент Драко встретился взглядом с отцом и понял: тот так же, как и он сам ранее, вспомнил про Сабрину. Драко до сих пор не мог понять удивительной веры и преданности отца в отношении этой странной девочки. Несмотря на удивительное сходство, Драко никак не мог принять ее как свою сестру. Она была слишком неживой, слишком холодной даже для их семьи. Однако его отец, казалось, искренне верил в то, что все поступки Сабрины продиктованы каким-то высшим промыслом. И сейчас, судя по всему, не собирался ее выдавать. А значит, Грейнджер в безопасности. Даже если сейчас Лорд их всех убьет, он никогда не узнает ни про Сабрину, ни про… Гермиону. — Я не могу лгать самому себе, — вкрадчиво произнес Лорд. — Поэтому я точно знаю, что побег девчонки организован не Люциусом. Могу ли я доверять тебе, Белла? — Мой лорд! — пламенно воскликнула Беллатриса, делая несколько быстрых шагов ему навстречу. — Я всегда была и буду преданна вам! Вы же знаете, — отчаянно прошептала она, и в ее глазах сверкнули слезы. — Прикажите, что угодно, можете пытать меня, если хотите, я на все готова, чтобы доказать свою преданность! Я бы никогда… — Достаточно! — лениво приподнял руку Лорд, останавливая ее бессвязный поток слов. — Тогда, — задумчиво продолжил он, — выходит, мне солгали эти дети? Пэнси побледнела, и Теодор схватил ее за ладонь и увел себе за спину. — Мой Лорд, Пэнси сказала правду! Может быть, Грейнджер сбежала сама? Она сильная ведьма! Драко зажмурился, во рту пересохло, он сглотнул с трудом — горло сдавило. — Это чушь, Теодор, — Темный Лорд наконец отпустил Драко и прошелся вперед, оказываясь в середине зала, — Я прекрасно знаю, что только Малфои могут освобождать пленников, не приводя в действие сигнальные чары. А сигнала не было. Поэтому нет сомнений, что грязнокровке помог сбежать Драко. Не ожидал такого от наследника столь древнего и великого рода… Драко вскинул голову и вдруг расплылся в сумасшедшей улыбке. Это была безумная идея. Ее безумная идея, которая сейчас спасет жизнь ему и его семье. — Мой лорд, — хрипло начал Люциус и закашлялся. — Драко никогда бы… — Мой лорд! — перебил отца Драко. Волан-де-Морт повернулся к нему, глядя со спокойным любопытством. Несомненно, он уже решил для себя, что убьет ни на что не годного слугу. Только вот у Драко для него заготовлен неожиданный сюрприз. — Дело в том, что она вовсе не грязнокровка. Драко никогда не думал, что когда-нибудь увидит на змееподобном лице Лорда удивление. Красные глаза блеснули, кожа над ними, где у нормальных людей находились брови, сложилась складками. — Да, это правда! — оживленно подтвердила Пэнси. — В начале семестра из Министерства приезжала комиссия и проверяла кровь у всех. Ее кровь признали чистой! Выяснилось, что ее подкинули маглам, а сама она — родом из чистокровной семьи! — Вот, почему ты сказал о «воспитавших ее маглах», Северус. Значит, девчонка вовсе не грязнокровка, а мы так грубо кинули ее в темную камеру, — с недовольством проговорил Темный Лорд, не сводя взгляда с Драко. — Мой лорд, я не думал, что это важно, — вкрадчиво произнес Снейп. — Да, — Темный лорд несколько раз кивнул, — это не отменяет того факта, что она помогала Поттеру. Неужели ты думал, Драко, помогая ей сбежать, что я прощу тебя из-за статуса ее крови? — Нет, мой лорд, — покачал головой Драко, — я не помогал ей сбежать. И отец этого не делал. Но, как вы сами сказали, только Малфой может открыть камеру, не приведя в действие сигнальные чары. На несколько минут в Фехтовальном зале воцарилась звонкая тишина. — Ты хочешь сказать, что в ней течет кровь Малфоев? — почти прошипел Темный Лорд. После этих слов оцепенение, охватившее всех, спало. По залу пробежал едва слышный удивленный гул. — Что она сама вышла из камеры? — Я не вижу другого объяснения, — еле сдерживая победную ухмылку, откликнулся Драко. Он знал, что выиграл. В этот миг он проникся горячей благодарностью к Сабрине, которая сумела устроить побег Гермионы в тот момент, когда каждый из Малфоев был при свидетелях. Он четко и явственно осознал, что она заранее знала о том, что Драко выкрутится. Иначе никогда бы не ввязалась в подобную авантюру. — Ты что-нибудь слышал об этом, Люциус? Драко посмотрел на отца, который сейчас стоял с неестественно прямой спиной. — Да, мой лорд, — прошептал Люциус. Драко мысленно хмыкнул. Несомненно, его отец сейчас должен быть счастлив, потому что неожиданные слова Драко спасали и его, и Сабрину. — Моя жена, — осторожно проговорил Малфой-старший, — говорила что-то о возможной родственнице, но я не счел ее слова важными и не запомнил деталей. Я и не думал, что это Грейнджер, мой лорд. Драко ощутил жгучее желание подойти к отцу и хлестко ударить его. Как смеет он трусливо говорить о Нарциссе, о той, кого Драко старался уберечь, ради кого готов был пойти на убийство, на все, что угодно? Лишь бы сохранить ей жизнь. Да, она в далеком поместье, и у Лорда есть к нему доступ, но, если они будут все делать правильно, есть надежда, что все обойдется, что… Драко судорожно вздыхал, глаза его метались по залу и внезапно встретились с мрачным и немного обреченным взглядом Теодора. Драко замер, и понимание накрыло его с головой. Лживая. Лживая надежда. Лорд вертел ими, управлял, как марионетками, выжимая все соки из их и без того истончившихся жизней. «Знаешь, может, следующие на очереди — Паркинсоны. Или Малфои. Или кто-нибудь еще, кто верно ему служит. Он, как паразит, проник в самое сердце моей семьи. Он взял все, что ему требовалось. Оказалось, отец отдал сначала все сбережения, затем начал продавать все ценное, что было в имении. А потом заложил и само имение. А когда у отца ничего не осталось, он стал отправлять его в рейды, из которых тот бы не вернулся. Потому что Александр Нотт перестал быть нужным. Он выпил всю его жизнь». «А знаешь, почему отец все это делал? — Из-за меня!» Драко взглянул на отца, будто в первый раз, будто никогда раньше его не видел. А может, это было правдой. Он никогда даже не пытался понять отца. Проще было винить его. Даже самая поганая жизнь становится чуточку лучше, когда есть тот, на ком можно вымесить внутреннюю боль и злость. Особенно, если этот человек не сопротивляется и сам считает себя повинным. Драко с горечью вспомнил взгляды отца, когда он спрашивал его о причинах, требовал ответы, выкрикивал обвинения, стараясь уколоть больнее, отвергал и пресекал любые попытки помочь. Звал его трусом. А отец не пытался спрятаться за спиной жены, он делал единственно возможный шаг для ее спасения, понимая, что, возможно, сейчас тот, в чьей власти оказался он сам и его семья, может равнодушным голосом произнести два слова, и тогда все закончится. Все. Но он готов был все потерять, рискнуть всем. Ведь если Нарцисса окажется здесь, в этом поместье, они сами смогут уберечь ее. Может быть, даже обратятся в этот чертов Орден Феникса. Драко вдруг ощутил, что смог сделать полноценный вдох. Воздух наконец наполнил легкие, и тугой узел, сковавший все внутри, немного ослаб. Волан-де-Морт не обратил ни малейшего внимания на его внутренние метания, пристально вглядываясь в лицо Люциуса. Драко надеялся, что он не станет проникать в сознание отца. А если все же проникнет, то тот спрячет свои мысли. Так глубоко, как сможет. — Тогда нам следует поговорить с твоей женой. Тебе остается надеяться, что она осветит эту ситуацию. И что может догадываться о том, где девчонка прячется. Драко забыл, как дышать. Ну же, продолжи, скажи это. — Привези ее, Люциус. — Мой лорд… — хрипло проговорил Люциус, — на поместьях защита. Даже с учетом трансгрессии путь займет много времени… Лорд согнул губы в усмешке: — Мы подождем, — он оглянулся, словно только сейчас вспоминая, что в зале есть и другие люди. — Пусть тебя сопровождает Беллатриса. Ей я могу доверять, — Беллатриса после этих слов расплылась в счастливой улыбке. — Остальные пока могут быть свободны. И да, Пэнси, вам действительно пора в Хогвартс. Как только ситуация с подругой Поттера и родственницей Малфоя прояснится, отправляйтесь. И помните о моем задании. После этих слов Теодор и Снейп устремили одинаково обеспокоенные взгляды: Теодор — на Пэнси, а Снейп — на Драко. Темный Лорд спокойной поступью покинул Фехтовальный зал, и Нагайна, все время неподвижно лежащая у стены, зашевелилась и плавно поползла за ним, шипя что-то угрожающее, отчего Лорд зашелся в шелестящем смехе. Драко ничего не заметил. Его сердце робко подскочило вверх и замерло, дрожа. *** Ситуация сложилась самым лучшим способом. Драко давно не ощущал такого внутреннего подъема. Грейнджер в безопасности, никто, кроме Сабрины, не знает о ее местонахождении. Скоро мама вернется в основное поместье, и они обязательно что-нибудь придумают. А самое главное — за то время, что отца не будет в поместье, он сможет проникнуть в его кабинет и узнать все об Изабелле Малфой. И сейчас, когда Теодор перешел на их сторону, он может не так волноваться и бояться за Пэнси. Драко все же застыл около двери кабинета, собираясь с духом. Оказавшись внутри, он первым делом посмотрел на портрет за дверью, но рама вновь оказалась пуста. Когда он подошел к изображению Лиделиуса, тот не наградил его даже презрительным взглядом. Смотрел куда-то сквозь него, словно не замечал отпрыска. — Граф Лиделиус, — позвал Драко и сам удивился твердости своего голоса. — Мне нужно знать, почему имени Изабеллы нет на семейном древе. Что произошло с ней? Граф молчал, полируя равнодушным взглядом стену за спиной Драко. Очевидно, исчезать из рамы он счел ниже своего достоинства. Драко заскрежетал зубами и выдавил из горла скрипящее «пожалуйста». Лиделиус словно ожил, поворачиваясь к нему. — Малфои не должны умолять, — почти выплюнул он. — Никогда. Драко шумно выдохнул. — Как же вы не понимаете! — отчаянно выкрикнул он. — Мне нужно это знать, иначе меня убьют! Вы хотите прервать свой род?! — Да что ты знаешь о роде! — рыкнул граф. — Ты даже не представляешь, что я сделал для защиты рода! С ней сделал. — Так расскажите, — вымученно произнес Драко. Граф молчал, и Драко повторил: — Почему имени Изабеллы нет на семейном древе? Ее даже нет в летописной книге! — Тебе не нужно знать этого, юноша, — вкрадчиво произнес Лиделиус. — Тебя обошла стороной эта горькая доля, как и моего сына, — при этих словах Лиделиус совсем несдержанно и неаристократично скривился, — за тебя тоже все сделал твой отец. Тебе остается просто пользоваться тем, что он тебе подарил. — Я не понимаю, — Драко нахмурился, и между его бровями пролегла глубокая складка. — И не нужно. Уходи. Я ничего не скажу тебе больше. Драко заскрежетал зубами, еле сдерживая желание ударить кулаками о портрет, и, стремительно развернувшись, быстрыми шагами покинул кабинет. Не успела дверь захлопнуться за его спиной, как перед ним возник Снейп. Он схватил Драко за локоть и затащил за ближайшую дверь. Они оказались в Большом Серебристом зале, в котором мама иногда устраивала приемы. — Он уже дал Паркинсон задание? — разъяренно прошипел Снейп. Драко сдержал желание закатить глаза. — Я думал, вы поинтересуетесь, где Грейнджер. — По порядку, — сердито откликнулся Снейп. — Не совсем дал, — нехотя ответил Драко. — Скорее, поделился моим. Снейп моргнул. — И ты, конечно же, не скажешь, в чем оно заключается, предпочитая не просто тонуть самому, но еще и тянуть за собой девчонку? — он с недовольным видом скрестил руки на груди. — Не совсем верная формулировка, но, в общем-то, да, — поморщился Драко. — Где Грейнджер? Драко внимательно посмотрел на декана, не зная, как ему ответить. Не мог же он рассказать о Сабрине! Зачем он вообще начал говорить о Грейнджер? Сейчас на место странной браваде пришло сожаление о неосторожно брошенных словах. Может быть, Снейп ничего бы не спросил, если бы он сам не завел эту тему. — Ты же не надеешься, что я поверю вашему с Люциусом спектаклю? Я вообще не уверен, что зелье действительно окрасилось в нужный цвет и она оказалась чистокровной, что уж говорить о связи с твоей семьей. Драко молчал, и тогда Снейп с обреченным вздохом, полез в карман и вытащил маленькую склянку. — Зелье ложной памяти, Драко, — тихо сказал он. — Отдай его Грейнджер, если вдруг случайно наткнешься на нее в замке, — глаза Снейпа блеснули, словно он посмеивался над жалкими попытками Драко утаить от него правду. Драко протянул руку и сжал холодный флакон. — Вы ведь отдали такой Пэнси, верно? — Разумеется, Драко, — просто ответил Снейп. Около минуты они молча стояли, напряженно глядя друг на друга. Каждый думал о своем. — Я надеюсь, ты понимаешь, что Темный Лорд будет ожидать от вас неверного шага? Я говорю о Нарциссе, Драко. Не делай так, чтобы ее спасение обернулось гибелью. Драко похолодел, он тщетно силился сказать хоть что-то в ответ, но стоял, не в состоянии двинуться. Страх подкатил комом к горлу, парализовал его, душил, охватил со всех сторон, мысли путались. Снейп тяжело вздохнул, а затем покачал головой и вышел из зала. Драко остался один. 27.02.19