Графиня Малфой

— Чего хотел Снейп? Гермиона растерянно огляделась. Из ближайшей ниши появился Драко. Ей мгновенно стало стыдно. Он ждал ее, несомненно ждал. Нельзя было вернуться в гостиную Слизерина, миновав это место. Драко переживал за нее, а она и не торопилась обратно: все бродила по коридорам в тщетной попытке успокоиться. Стянула с волос резинку и долго встряхивала волосы, чтобы забыть прикосновение чертового Забини. Потому что ее начинало лихорадить от одного только воспоминания. Драко остановился в нескольких шагах от нее. На одно призрачное мгновение показалось, что все произошедшее — странный сон, что на самом деле они стоят у того портрета с молодой волшебницей и Гермиона вот-вот заплачет, а Драко шагнет вперед и обнимет ее. Гермиона медленно подошла к нему и пристально вгляделась в обеспокоенное лицо. Серые глаза рассматривали ее осторожно, словно изучая, стараясь распознать спрятанные глубоко эмоции. Или это притворство? Гермиона подняла ладонь и невесомо провела кончиками пальцев по его щеке. Драко молчал. Будто понимал, что слова сейчас лишние. Что сейчас в ее голове решается самый важный вопрос. — Почему ты здесь? Если бы Драко не видел, как шевелятся ее губы, он бы решил, что ему показалось. — Я… — его голос охрип от долгого молчания, и он прокашлялся, прежде чем продолжить: — Я волновался. — Почему? Драко нахмурился. Гермиона зачарованно смотрела, как сдвигаются светлые брови, слегка шевелятся тонкие волоски. Как на лбу проявляется тонкая вертикальная морщинка. Как взгляд мечется по ее лицу в попытках понять что-то. — Потому что мы не чужие. — Ты же сам сказал, — прошептала Гермиона. — Ты не веришь словам родителей. Не веришь, что я твоя родственница. Драко сглотнул. Гермионе снова захотелось ощутить биение его пульса под своим языком. Она сделала усилие и подняла взгляд. Так нельзя. Ни один их разговор еще не заканчивался нормально. Всякий раз целоваться, словно нет никаких проблем, ненормально. Трепетать, закрывать глаза и терять саму себя в его объятиях ненормально. Думать о нем постоянно: как только открываются глаза, весь день, даже во сне, будто он одно сплошное наваждение, — ненормально. — Нет, — вдруг сказал Драко. — Не уходи. — Что?.. Драко шагнул вперед и схватил ее ладони. — Не закрывайся. Гермиона посмотрела на него. Драко расплывался, словно переливаясь солнечными бликами. Она моргнула. По щеке покатилась горячая обжигающая слеза, и образ прояснился. — Мне просто нужно успокоиться и отойти, — дрожащим голосом объяснила Гермиона. — Я не хочу, чтобы ты отходила, — пробормотал Драко. Голова закружилась, и Гермиона невольно покачнулась и вцепилась в его мантию. Драко подхватил ее, не давая упасть. Она больше не видела его, зато ощущала теплое дыхание. Слышала, как быстро бьется сердце. — Я здесь, потому что не представляю уже своей жизни без тебя, — шепот над головой завораживал и почти гипнотизировал. — Потому что я люблю тебя. Гермиона подняла взгляд и потерялась в серых глазах. Драко горько улыбнулся. Покивал несколько раз и провел ладонью по ее щеке и шее. Большой палец очертил влажную щеку, стирая слезы. — Прими это, Грейнджер. Гермиона громко всхлипнула. Драко прижал ее к своей груди, положив руку на затылок. Гермиона обхватила его за талию и замерла. Даже если он врет, все равно. Должен быть хоть кто-то, кому она может доверять. И это явно не Забини, с которым она разговаривала второй раз в жизни. Тонкие пальцы Драко перебирали ее густые волосы. Гермиона вдохнула аромат его парфюма и задержала дыхание, чтобы сохранить это ощущение. Крепко зажмурилась и наконец сказала вслух, что давно чувствовала и что ей давно говорили совсем разные люди, из разных времен: — Я тоже люблю тебя, Малфой. *** — У кого-то хорошее настроение? — голос Пэнси заставил ее отвлечься от своих мыслей. В воздухе перед Пэнси парило зачарованное зеркало. Сама она с важным видом наносила на лицо какое-то зелье из изящного фиолетового флакончика. Дафна Гринграсс сидела на своей кровати по-турецки, перед ней лежала толстенная энциклопедия по чарам. Она яростно теребила перо, что-то вычеркивая в пергаменте, край которого уже свисал на зеленый пушистый ковер. — Да нет, обычное, — Гермиона с трудом скрыла улыбку. За спиной раздался громкий топот, и в спальню вбежала Трейси Дэвис. — Вы с Малфоем вместе?! — Трейси ехидно на нее посмотрела. — Что-о-о? — лицо Пэнси вытянулось, и она даже оторвалась от зеркала. Гермиона нервно улыбнулась. Немного ранее они с Драко вошли в гостиную Слизерина, держась за руки, а потом он поцеловал ее в щеку, пожелал доброй ночи, и они разошлись по спальням. Гермиона успела заметить насмешливый взгляд Забини, но незамедлительно прогнала его образ из головы, потому что Драко лукаво ей подмигнул, скрываясь за дверью. Вспоминать об этом было стыдно, но Гермиону это почему-то веселило. Настроение переменилось так внезапно, что ее это немного пугало. — Ага! — до нее донесся заливистый смех Дэвис. — Они время даром не теряли. Оглушительный звук заставил всех вздрогнуть: Дафна захлопнула книгу с такой силой, что в воздух взвилось пыльное облачко. — Думаешь, достаточно просто пройти проверку крови и обнаружить настоящую семью? — на лице Гринграсс не отражалось никаких эмоций, зато голос просто звенел от негодования. — Быть чистокровной — значит блюсти традиции. К примеру, договорные браки, Малфой. Как договоренность между Драко и моей сестрой. То, что Драко гуляет с тобой и проводит время, вовсе не означает, что он на тебе когда-нибудь женится. Гермиона посмотрела на Пэнси, но та закрыла глаза и принялась нарочито аккуратно массировать кожу головы. Трейси издала нервный смешок и затеребила косичку. — О, Гринграсс, поверь, я прекрасно знаю, что такое быть чистокровной. Намного больше, чем ты можешь себе представить, — что-то в голосе Гермионы заставило всегда каменную Гринграсс нахмуриться, а затем опустить взгляд. Пэнси открыла глаза и удивленно на них посмотрела. В этот момент раздался тихий щелчок, из ванной вышла Миллисента и недоуменно почесала затылок: — Что-то случилось? Гермиона больше ничего не добавила и, оглядев комнату чуть насмешливым взглядом, скрылась в освободившейся ванной. Ее новым соседкам по комнате определенно требовалось обсудить ее. И желательно в ее отсутствии. Как только дверь закрылась, воцарилась тишина. Гермиона медленно подошла к зеркалу. Отражение кокетливо ей подмигнуло и принялось накручивать локон на палец. Гермиона похолодела оттого, насколько эти жесты отличались от привычных ей. На мгновенье ей показалось, что ее глаза налились синим цветом, и она резко закрыла их ладонями. Вспомнилась улыбка Эви на чертовом рисунке. Все, что обсуждалось в кабинете Снейпа, вновь навалилось на нее страшной, всеподавляющей тяжестью. Они снова сделали это. Скрыли истинные мысли и волнения за объятиями. Они так и не поговорили. *** — Кто знает, почему так важно ударение в заклинании объемности? Да, мисс Гр… Малфой? — Если произносить заклинание, делая ударение на первый слог, предмет увеличивается, а если на последний — уменьшается. — Верно, мисс Малфой! Пять баллов… э-э-э… Гриффиндору, — профессор Флитвик немного нервно улыбнулся и продолжил рисовать на доске схему заклинания. Гермиона с грустью вздохнула. Флитвик оставался единственным преподавателем, который старался относиться к ней, как прежде. Словно его совершенно не смущало то, как выделялся ее красный галстук среди сине-зеленых рядов. Вообще занятия с когтевранцами были наименее выматывающими для Гермионы. Им важнее было послушать преподавателя и вникнуть в тему урока, а изменения статуса крови, родословной, расписания или сплетни об отношениях конкретной студентки их никоим образом не интересовали. Слизеринцы же помалкивали и даже вполне сносно с ней общались в присутствии Драко. Впрочем, никто из них не пытался скрыть недовольство, когда благодаря Гермионе Гриффиндор зарабатывал очки. Драко нашел ее руку под столом и сжал. Гермиона благодарно ему улыбнулась. Новость об их отношениях облетела Хогвартс так быстро, что уже за завтраком все только об этом и говорили. А когда они вошли в Большой зал вместе и сели рядом за стол Слизерина, поднялся такой гул, что профессору МакГонагалл пришлось усилить свой голос заклинанием, снять баллы с особенно говорливых, а некоторым и вовсе назначить взыскания. Джинни, проходя мимо, толкнула ее плечом, а Невилл подошел после завтрака и сдержанно напомнил о патрулировании. На уроках было не лучше. Первым в расписании значилось зельеварение со слизеринцами и гриффиндорцами. Профессор Слизнорт с долей ехидства отметил, что он совершенно не удивлен корнями Гермионы, потому как уверен: таких способностей в тонкой науке о зельях у маглорожденной быть не могло. Гриффиндорцы в ответ возмущенно заголосили, слизеринцы зааплодировали, а сама Гермиона сидела, уперев взгляд в свои ладони и мечтая провалиться сквозь землю. Весь день прошел как в тумане. Гермиона старалась не погружаться во всеобщую атмосферу, словно зритель, наблюдающий за всем со стороны. С самого утра Драко был очень отрешенным: взгляд иногда застывал в одной точке, он задумчиво водил тонким пальцем по деревянной поверхности стола. Иногда Пэнси поворачивалась к нему и как-то по-особенному смотрела. И Гермиона тут же вспоминала, что раньше Пэнси и Драко сидели рядом, что, вероятно, даже сейчас Драко может рассказать ей то, что никогда не скажет самой Гермионе. В ней закипала давно забытая ревность. Может, он думает об Астории Гринграсс? Гермиона никогда с ней не разговаривала. Сестры Гринграсс были совершенно разными. Старшая — светловолосая и, как Гермиона не в первый раз убеждалась, невероятно стервозная особа. Что же касается младшей Гринграсс, то даже Джинни, нередко вспоминавшая особенно надоедливых однокурсников со Слизерина, никогда не говорила о Гринграсс. Неужели она настолько тихая и незаметная? — У тебя сегодня патрулирование? — вдруг прошептал Драко. Гермиона посмотрела на него. Кивнула. Ему нужно что-то сделать, когда ее не будет рядом. И глупо думать, что дело в Астории Гринграсс. Он пожиратель. И он, и та же Пэнси. Дело в задании, о котором говорила Сабрина. И Гермиона все выяснит, обязательно выяснит. Она вздрогнула и растерянно огляделась, когда все подскочили на ноги и принялись собирать вещи. Она даже не услышала колокола. Драко коснулся ее плеча. — Мы отстаем из-за пропусков, ты не находишь? — пробормотала Гермиона, когда они шли по коридорам. Ей слышался смех с каждого портрета, мимо которого они проходили, издевками скрипели доспехи вдоль стен, студенты оглядывались и тыкали в них пальцами. — Я так не могу, — она остановилась и отвернулась, ожидая, пока все обойдут их и коридор наконец опустеет. Драко тактично ждал вместе с ней. — Со временем все образуется. Гермиона сглотнула. Она почему-то была уверена, что Драко понимает, что речь не о занятиях. — Он показал мне фотографию Эви, — Гермиона опустила голову. — Кто показал? — Драко обеспокоенно наклонился, стремясь заглянуть ей в глаза, но Гермиона съежилась еще сильнее. — Снейп… — Что?! Он-то откуда знает? Это невозможно! — Он видел мои воспоминания… У вас… — Ну конечно…. Но… — Драко огляделся, проверяя, точно ли никого нет поблизости, и приблизился к ней. — Ты понимаешь, что это значит? Снейп умен, он может догадаться, и тогда… — Что? — устало спросила Гермиона. — Что тогда? Такое вообще невозможно представить. Он уверен, что твой отец дал мне чьи-то воспоминания, и…. — Постой. Откуда у него эта фотография? — Это рисунок Элейны Малфой. — Шутишь? — Ты о ней слышал? — Ее звали Освободительницей. Но откуда Снейп… — Он сказал, об этом написано в учебниках. Драко издал нервный смешок. Затем схватил за руку и потянул к повороту: — Тогда идем и проверим это. *** — «Эле́йна Ма́лфой, полное имя — Эле́йна Анне́та Ма́лфой, урожденная Но́ртон (род. 19 декабря 774 года, Эофервик, Нортумбрия) — супруга графа Люкориса II, мать графа Филандра. Была известна как графиня Элейна Освободительница. Элейна родилась в семье Ивэна и Игрейны Нортон, шестеро детей до нее скончались при родах или во младенчестве. Стала известна в 788 году, когда вышла замуж за виконта Люкориса, сына Поллукса III Безумного», — Гермиона запнулась и посмотрела на Драко, наводящего круги вдоль стеллажей. — Здесь ничего не сказано про Изабеллу. — Разумеется, не сказано, — поморщился Драко. — Ее выжгли, Гермиона. В общедоступных источниках о ней ничего не найти. А частные летописи давно утрачены, мы это уже выяснили, — он наконец остановился и вперился взглядом в затылок Гермионы, которая снова склонилась над тяжелым фолиантом. — Я подозревала, что она очень храбрая, но и подумать не могла, насколько… Здесь говорится, что она первая в вашей семье начала улучшать жизнь маглов и даже позволяла им за определенные условия выкупить свободу. Для тех времен это просто немыслимо… — Это правда, — Драко вздохнул и с измученным видом запрокинул голову к потолку. Гермиона пробежала глазами по строчкам: — Она изобрела первые движущиеся изображения. Не фотографии, конечно, но рисунки. Раньше если портрет не появлялся сам, уже нельзя было увидеть умершего человека. Драко обошел Гермиону и заглянул через ее плечо. Тяжесть в сердце стала ощутимее, когда он заметил мокрые пятна на приведенной в энциклопедии картинке. Гермиона провела указательным пальцем по тонкой фигурке Эвелин. Сама Эвелин смущенно прижалась к краю рамы, подальше от места, куда капали слезы Гермионы. — Я помню ее по летописям, — хрипло прошептал Драко. — Там мало о ней говорится, только о том, как именно… — он не досказал до конца. — Что от тебя хочет Темный лорд? Драко выпрямился. — Неожиданный вопрос. — Почему же? Мы обсуждаем прошлое, которое не в силах изменить, но всячески игнорируем то, что можно исправить сейчас. — Я не могу тебе рассказать. Драко зажмурился. Сабрина говорила, что Гермиона может помочь, но как? Допустим, кровь Изабеллы действительно течет по венам Гермионы, как ему это поможет с Серой дамой? — Только не говори, что это из-за поручения Темного лорда. Я вполне могу принять зелье Ложной… — Тебя совсем не напугали его последствия? — гневно спросил Драко. Гермиона запнулась и опустила взгляд. Драко кольнула совесть. Он нарочно напомнил ей о друзьях. Знал, что теперь он нескоро заговорит о его задании снова. Времени с каждым разом все меньше, а загадок все больше. Раньше он боялся только за мать, а теперь, благодаря этой маленькой девушке с огромной силой воли и железным характером, он захотел бороться за свои чувства, отпуская обломки того, во что он раньше верил. Они оба верили. Гермиона медленно закрыла книгу и отрешенно уставилась на обложку. — Хочу все обдумать. Одна, Драко. Он ничего не ответил, лишь кивнул и оставил ее. Ей хотелось окликнуть его, попросить остаться, но в то же время она была счастлива оказаться сейчас в одиночестве. Где-то в этой библиотеке есть книга, английская, но с заклинаниями на шумерском. Книга, которая смешает все еще больше, Гермиона не верила, что когда-нибудь этот клубок распутается. *** Гермиона захлопнула очередную книгу и в расстроенных чувствах ударила по ней кулаком. Ничего. Ни одной подходящей книги. Она даже набралась смелости и подошла с вопросом к мадам Пинс, и та любезно показала ей отдел с иностранной литературой, более того — подсказала, на каком стеллаже расположены книги на шумерском. Она уже давно не удивлялась причудам Гермионы в процессе выбора книг и, можно даже сказать, относилась к ней с теплотой. Гермиона внимательно изучила каждую книгу, но все они были полностью на шумерском, кроме пары профессиональных словарей да одной художественной английской книги, в которой на шумерском были только песни. Гермиона устало окинула взглядом последнюю груду книг на столе. Это конец. Либо мадам Пинс ей соврала — а в этом не было никакого смысла, — либо Сабрина кажется убедительнее, чем есть на самом деле. Гермиона подскочила на стуле. Затем торопливо рассортировала книги обратно по полкам и подбежала к столику библиотекаря. — Мадам Пинс, а вы не могли бы проверить по карточкам, не брал ли кто книги на шумерском? Или полушумерском? — Гермиона сжала в руках сумку, всем видом стараясь показать спокойствие. Мадам Пинс недовольно сощурила глаза. — Это личное дело каждого, мисс Малфой, я не разглашаю подобную информацию. Придите через некоторое время и проверьте стеллажи снова. Гермиона быстро оправилась оттого, что и мадам Пинс осведомлена о ее новом статусе, и подалась вперед: — Пожалуйста, мадам Пинс! Возможно, я смогла бы поговорить с тем, кто взял ее и уговорить вернуть поскорее… — Существуют правила, мисс Малфой! И не появилось еще такого студента, из-за которого я эти правила бы нарушила. Вам все ясно? — А может, — пискнула Гермиона, — есть книги на шумерском в запретной секции? Вы не могли бы показать перечень? Я бы показала моему руководителю, и он бы подписал разрешение… — Я уже все сказала, мисс Малфой! Если вы пришли читать, займите столик, а если намерены и дальше отвлекать меня от важных дел, покиньте библиотеку немедленно, — прошипела мадам Пинс, возмущенно выпучивая глаза. Гермиона вздохнула. Абсолютно безнадежно. Сдавленным голосом попрощавшись, она поплелась к выходу. Если бы она умела работать с Омутом памяти, то вернулась бы в свои воспоминания, может, она обратила бы внимание на что-то, что казалось ей неважным тогда. Гермиона вздрогнула, когда негромкий голос окликнул ее, и развернувшись, столкнулась со Снейпом. — Я договорился насчет кладбища, мисс Малфой. Конечно, вы можете пойти одна, но, если мистер Малфой сопроводит вас, это вызовет меньший резонанс. — Серьезно? — Гермиона не сумела сдержать недоверчивую, горькую, но усмешку. — По крайней мере, прямо вас порицать побоятся, — парировал Снейп. — Верно, — Гермиона вздохнула. — Отправитесь завтра утром, я освобожу от первых двух занятий. Другие желающие навестить могилы своих близких отправятся вместе с вами. Не хочу излишнего внимания конкретно к вам. — Понимаю, — пробормотала Гермиона. Воцарилась напряженная пауза. Гермионе хотелось уйти, но она не знала, как это будет выглядеть со стороны. А Снейп задумчиво ее разглядывал, совершенно не торопясь уходить. — Ну что, мисс Малфой? Сейчас день. Поговорим о ваших странных воспоминаниях? Гермиона нервно огляделась. — Я установил заслон. Нас никто не услышит. Можете смело рассказывать, — с этими словами Снейп шагнул назад, прислонился к стене, скрестил руки на груди и выжидательно на нее посмотрел. — Откуда у вас рисунок?.. — дрожащим голосом спросила она. — Что, простите? — подчеркнуто вежливо поинтересовался Снейп. — Вы поняли, о чем я, — прошептала Гермиона, но все же пояснила: — Я нашла информацию об Элейне Малфой… Там тоже было изображение… В рамочке, среди текста… С пояснением внизу. А у вас — именно рисунок. Не вырезка, не фотография учебника — рисунок. Снейп молча ее разглядывал, и по его выражению лица ей не удавалось определить ни его настроения, ни намерений. — Я нашел ее случайно, мисс Грейнджер, — он помолчал, очевидно, ожидая какой-либо реакции, но Гермиона никак не отреагировала. Лишь тяжелое дыхание подсказывало, что этот разговор дается ей нелегко. Снейп повертел головой в разные стороны, чтобы размять шею, и продолжил: — сперва я обнаружил рисунок, вспомнил ваши мысли, а затем уже нашел нужную книгу в библиотеке. — Где вы его нашли? — едва слышно прошептала Гермиона. — В своем кабинете. Дыхание сперло, Гермиона мучительно прокашлялась. — Вы имеете в виду… — Вы и сами можете предположить, — ровным голосом сказал Снейп. — Кэрроу?.. Он работал там до вас… — Или Дамблдор. Он работал там еще до Кэрроу. Гермиона уставилась на Снейпа с выражением шока на лице. Он ведь не хочет сказать… Да нет, он именно это и говорит… «Вспомни тот Хогвартс, Грейнджер. Абсолютно безопасный. Снейп еще не был директором, Кэрроу не прибрали к рукам столько власти, не было даже карцера. Кому же можно доверять, Грейнджер?» Гермиона похолодела. — Откровенность за откровенность, мисс Грейнджер, — едва слышно произнес Снейп. — Когда будете готовы поговорить, приходите. Он оторвался от стены и размашистым шагом направился в сторону лестничных пролетов. Мантия пугающе развевалась за его спиной. Как только он скрылся за поворотом, заклятие тишины спало, и в мир вернулись посторонние звуки. *** — Ты его любишь? Гермиона прикрыла глаза. Они с Невиллом вот уже полчаса в полной тишине бродили по коридорам, когда он наконец решился заговорить. — Люблю. Удивительно, как легко было сказать это вслух. — Дай угадаю: он не такой, как кажется? Гермиона удивленно посмотрела на Невилла, но, когда тот неловко улыбнулся, сама прыснула. — Что-то вроде того… Считаешь, что я неправа? — Считаю, что Джинни оказалась права, но это совсем другое. — Брось, — Гермиона устало покачала головой. Они дошли до тупика и, не обнаружив ни одного нарушителя, развернулись и побрели обратно. — Я родителей навещу. Завтра утром. — Здорово, что решилась. — Я… — Гермиона сглотнула. — Я не представляю, как справлюсь. — Мы намного сильнее, чем сами думаем, Гермиона. Как считаешь, что легче: потерять родителей или вечно наблюдать их в собственном мирке, где нет места ни тебе, ни кому-либо еще?.. Гермиона ничего не ответила. Когда они дошли до лестниц, перед тем, как разойтись, она крепко обняла его. — Когда-нибудь это закончится, Невилл. И все мы снова будем бесконечно счастливы. Надо просто подождать. — Жизнь не сказка, Гермиона. В ней может быть и плохой конец, — с этими словами Невилл потрепал ее по голове и, напоследок натянув на лицо кривую улыбку, направился наверх, в башню Гриффиндора. Когда Гермиона вернулась в гостиную, голос Невилла все не утихал в ее голове. Слизеринцы старательно не обращали внимание на ее красный галстук, но Гермиона сама торопливо стянула его с шеи. Это глупо и просто по-детски: оставь она его, создалось бы впечатление, что она их дразнит. А это не было правдой. Слизеринцы вообще остались единственными, кто практически не задирал ее. Гермиона поискала глазами Драко или Пэнси, но не найдя их, уселась рядом с Трейси Дэвис. Она успела догадаться, что Трейси относилась к тому наивному, добродушному, но при этом опасному типу людей, которые, весело щебеча, расскажут тебе все обо всех, но и другим о тебе они могут поведать многое. — Как прошло патрулирование? — задорным голоском спросила Трейси. В этот момент из арки, ведущей в спальни, вышел Теодор Нотт и, насмешливо посмотрев на Гермиону и Трейси, заговорил о чем-то с сестрами Гринграсс. Дафна говорила, не поднимая взгляда от учебника, а Астория беспрестанно поправляла краешек юбки. — Как обычно, — осторожно ответила Гермиона. Астория была из той серии девушек, о которых говорят «милая». Говорила мелодичным тихим голоском, тепло и немного смущенно улыбалась и как-то по-особенному заправляла волосы за ухо. «Может, она влюблена в Теодора?» — с надеждой подумала Гермиона. — Знаешь, ты конечно, гриффиндорка, которая живет у нас, но может, вообще идти на патрулирование без галстуков? А то вы с Долгопупсом, выходит, оба с красными знаками. Это, вообще-то, несправедливо. — Возможно, — отрешенно сказала Гермиона. Нотт закончил говорить с Гринграсс, плюхнулся на диван и, обложившись учебниками и пергаментами, принялся строчить эссе. — Конечно, когда оба старосты — Малфои, — это тоже несправедливо, но только по отношению к Гриффиндору. А тут именно для нас несправедливо, понимаешь? Почему для них нельзя, а для нас можно? Я имею в виду… Трейси, вдохновленная податливостью Гермионы, радостно продолжала что-то говорить, но Гермиона перестала ее слушать. Почему она вообще решила, что непременно докопается до правды? Невилл прав: это жизнь, а не детектив, в котором в конце всегда находят злодея и он получает по заслугам. Все, что происходило в прошлом, уже давно похоронено и забыто. Все свидетельства уничтожены. Гермиона резко выпрямилась и уставилась на Теодора. «Мы вернем наши поместья, мы уничтожим Ноттов!» «Если они отменят помолвку, мы никогда не вернем наши земли, которые Нотты подло украли!» — Эй, ты куда? — донесся вдогонку возмущенный голос Трейси, но Гермиона отмахнулась от нее и уселась рядом с Теодором. Тот удивленно на нее посмотрел. — Тебе чего? — У вас ведь не всегда были хорошие отношения с Малфоями? Я имею в виду, между семьями. — А тебе какое дело? — Теодор отложил перо и недовольно фыркнул. — Вообще-то это меня напрямую касается, — Гермиона отчаянно пыталась скрыть радостное возбуждение, но выходило из рук вон плохо. — Теодор, это важно, — понизив голос, как можно убедительнее сказала Гермиона. Драко верил ему, поэтому и Гермиона решила последовать его примеру. У нее все равно не было иного выхода. — Я знаю, что был период, в восьмом или девятом веке, когда земли Малфоев перешли к вам, верно? — Это вообще к чему? — Теодор нервно огляделся. Слизеринцы делали вид, что заняты своими делами, но, очевидно, старались их подслушать. — Не волнуйся, никто не собирается оспаривать дела такой давности! — торопливо заверила его Гермиона. — Тогда к чему этот допрос вообще? Гермиона на мгновение зажмурилась и незаметно скрестила пальцы: — У вас сохранились семейные летописи? Теодор даже съязвить не мог, в полном изумлении разглядывая Гермиону. — Зачем тебе? — Просто скажи: да или нет? Он вздохнул и отвернулся. — Мы потеряли поместье, Гр… М… Гермиона. После смерти отца мать переехала в имение своей сестры, в Гринграсс-холл. Гермиона мимолетно огорчилась, что Теодора с Гринграсс соединяют отнюдь не любовные, а просто родственные чувства. — Но летописи… — Я ничего не знаю. Но, думаю, мама их сохранила. Впрочем, я все равно не понимаю… — Нужно найти упоминания — да хоть даже единственное упоминание — о… об одном человеке… — Что мешает найти это в летописях Малфоев? Люциус не позволяет? Гермиона торопливо кивнула, обрадованная предложенной идеей. Теодор тяжело вздохнул. — Я напишу матери. — Спасибо! — Гермиона сдержанно улыбнулась, боясь начать радоваться. Это снова может быть путь в никуда. Но может, в летописях Ноттов про Изабеллу будет написано что-то важное, что-то, что поможет ей оказаться хоть на крохотный шажок ближе к правде. Что-то, что подарит ей почти полностью утраченную надежду. Теодор смущенно улыбнулся в ответ. 19.01.20