Эдмонд Сноу Дракон Севера

Королевская Гавань, год 176 от З.Э. Принц Эймон Рыцарь-Дракон       Звон стали разносился по всему двору, заставляя спозаранку просыпаться всех конюхов, слуг и кухарей Красного Замка. Сегодня утром, как всегда, проходила тренировка Королевской Гвардии.      Рыцарь-Дракон, одетый в свои фирменные белые доспехи, сражался одновременно против двух человек, тоже одетых в белые доспехи, парируя и уворачиваясь от их ударов. Вот он отвёл в сторону клинок противника так, что тот соприкоснулся с клинком другого, затем ударил кулаком в живот одного и пнул ногой второго. Тому, что атаковал кулаком, воткнул клинок в живот, который, будь их бой настоящим, вышел бы из его спины. Другой было побежал на него, но Эймон грациозно увернулся, отразил удар и ногой ударил по ногам противника, тем самым повалив его на спину. Тот попытался встать, но удар навершием меча по шлему отбил охоту подняться на ноги.       — Охх, моя голова, — простонал рыцарь, потирая упомянутую. — Умеете вы из нас делать груши для битья, лорд-командующий.       — Полно тебе, Терренс, — насмешливо произнес его напарник по спаррингу. — Твоё смазливое личико осталось невредимым на радость дамам.       — Пошёл ты, Корбрей.       — Я тоже тебя люблю, Терренс.       — Отставить перепалку, иначе оба пойдёте выносить ночные горшки, — встрял в обмен «любезностями» своих братьев по клятве Эймон.       — Чур не короля, — чуть скривился сир Гвейн Корбрей, поднимаясь.       — Ещё раз, — скомандовал Эймон. — Только теперь против меня будет один сир Терренс.        Лицо рыцаря при его упоминании приняло страдальческое выражение, а лицо другого, стоявшего рядом с ним, наоборот — веселое.        Эймон и Терренс стали друг напротив друга и приняли боевую стойку. Они принялись ходить кругами, ожидая, кто из них первым нанесёт удар. Так прошло некоторое время, пока второй не потерял терпение и не бросился на лорда-командующего.       Рыцарь взмахнул мечом, целясь в шею противника, но тот с лёгкостью парировал мечом удар. Дальше, сир Терренс начал стремительную серию атак, заставляя Эймона отступать назад. Тут Терренс сделал вид, что собирается ударить справа, но резко повернул руку, нанеся удар с противоположной стороны. Уловка не сработала на таком опытном воине, как Эймон. Теперь Рыцарь-Дракон стал атаковать, а Терренс — отступать.       Меч Эймона превратился в размытое пятно, наносящее удар за ударом по клинку противника. Лорд-командующий про себя отмечал, что молодой Тойн хорошо держит шквал ударов и не пропустил ещё ни одного.           Гвардеец с разворота прописал дугу справа-вниз, которую Тойн тут же отразил. Внезапно, он схватил противника, к его удивлению, за ворот доспеха и притянул поближе к себе.        — Ты снова попался на это, Терренс, — сказал лорд-командующий, прижав тупое лезвие между нагрудником и шлемом к горлу молодого человека.        — Я всё время забываю, что вы так можете, принц Эймон.        — Так постарайся в следующий раз не забыть. В настоящем поединке ты бы уже был мёртв.         — Не забуду, лорд-командующий, — чуть склонил голову вперёд сир Терренс.          — Всё равно забудет, — донеслось до него бурчание сира Гвейна.          Эймон повернулся к нему и вперил взгляд лиловых глаз в глаза Гвейна.          — Сир Гвейн, не забудьте, что сегодня вы охраняете короля Эйгона вместо вашего побратима, — губы принца тронула слабая улыбка. — Так что советую уже идти и сменить сира Микаэля на посту.       Сир Гвейн что-то пробормотал себе под нос и удалился, оставив двух своих братьев одних на тренировочном поле.           — Продолжим, — сказал Эймон, и вновь звон стали наполнил двор.       С сиром Терренсом Тойном они про тренировались еще час, в течение которого, Эймон безжалостно избивал молодого гвардейца: кулак в лицо, подножка, пинок ногой или удары клинком по ногам и рукам. Это могло быть жестоко с его стороны, но таким методом он учил, чтобы парень был готов к любым нечестным и хитрым приёмам со стороны противника. Завоевание Дорна окончательно показало ему, что война вместе с битвами — не песни и сказки, а жестокая суровая реальность.    — Опыт приходит с синяками и сломанными костями, — сказал однажды предшественник Эймона, сир Роберт Флауэрс по прозвищу Рыжий. Хороший был человек, стойкий и верный до конца в принципах Королевской Гвардии.           — Закончили на сегодня, — сказал вспотевший от тренировки Эймон, помогая подняться на ноги такому же потному Терренсу Тойну. — Час отдохни, а затем смени сира Руперта на посту.        Парень снял шлем, из-под которого показалась курчавая голова с темными волосами и пара карих, почти черных, глаз:     — Вас понял, лорд-командующий, — ответил он отрывисто и, чуть прихрамывая, направился в башню Белого Меча, несомненно, чтобы отдохнуть от интенсивной тренировки или, как бы сказал сир Гвейн, «прихорошиться».         Вот уже как месяц прошёл с его назначения в ряды Королевской Гвардии. Будучи четвёртым сыном лорда Мейсона, сир Терренс вряд ли мог бы рассчитывать получить что-нибудь от отца. Потому он и оттачивал своё мастерство во владении мечом и копьём, чтобы затем, получив рыцарские шпоры, поступить на службу к какому-нибудь лорду.         Одним из любимых занятий Эйгона, помимо вина и шлюх, было проведение дорогостоящих турниров, на которых он любил просиживать свой королевский зад, отбирая себе свиту из числа победителей: рыцарей-прихлебателей, подобных Моргилу Хаствику.       Во время одного из таких турниров в честь короля, коими Эйгон тешил свое самолюбие, юный Терренс спешил Йорвика Ройса, Германа Хайтауэра, Эдвина Маллистера, знаменитого Сармиона Баратеона, Покорителя Шторма, а также двух королевских гвардейцев: Гвейна Корбрея и Микаэля Мертинса, Белого Филина. Он назвал своей королевой любви и красоты свою собственную сестру, Анну Тойн.      За такие подвиги Эйгон наградил молодого рыцаря золотом... и предложением вступить в Королевскую Гвардию вместо почившего Эдрика Пайна, которого Эймон помнил ещё когда сам только надел белый плащ. Естественно, опьянённый победой и славой в турнире сир Терренс согласился. Да и на что ещё он мог рассчитывать, являясь четвёртым сыном лорда?      Сам бы Эймон не взял его в ряды белых плащей. Парень победил только в одном турнире, где рыцари сражаются на потеху публике, а не на смерть. Но, несмотря на свою юность и стройную фигуру (и лицо, привлекающее каждую вторую даму во дворе), Терренс Тойн способный воин, владеющий топором, копьём и мечом. Единственное, что нужно ему, это всего-то поднабраться опыта, и тогда он наверняка сможет совершать великие деяния, достойные Белой книги.         Так или иначе, выбор Тойна был не лучшим, но и не худшим со стороны Эйгона. Он мог спокойно выбрать кого-нибудь из числа своих рыцарей, которые только бы опорочили свой белый плащ и были бы не первыми и не последними, кто это сделал. Одно упоминание Лукамора Стронга и Кристона Коля чего стоит.       Эймон направился к арсеналу, где хранится всё оружие Красного Замка. Чтобы туда попасть, нужно пройти через стену и ров, разделяющие западный и восточный двор. Попасть из одного в другой можно только по подъемному мосту. Именно по нему и прошёл Эймон. По пути принцу попадались снующие туда-сюда слуги, конюхи и стюарды. Все они подготавливали турнир, который скоро должен пройти за стенами Красного Замка в честь свадьбы Элейны Таргариен и лорда Оссифера Пламма.         — Элейне ещё повезло, что её взяли замуж после того как она родила бастардов, — оказавшись на восточном дворе, размышлял Эймон про себя. — О чем она думала, когда стала встречаться с Алином?       Дубового Кулака он знал ещё со времён, когда только научился держать деревянный меч в руках. Алин Веларион — глава дома Веларионов, лорд Приливов, знаменитый адмирал и мореход своего времени. Как и его дед (или отец), Морской Змей, Алин был известным моряком и за свою жизнь свершил множество путешествий, шесть из которых получили славу великих. Именно благодаря Алину, кампания Дейрона стала успешной, когда он предложил ему план завоевания Дорна: его флот разрушил Дощатый город, а затем встал по всей Зеленокровной, разделив Дорн пополам и позволив Дейрону без проблем разобраться сначала с одной половиной Дорна, а затем с другой.       Сам по себе Алин был смелым, горделивым и упрямым человеком, а иногда и дерзким, но всё же добрым и без конца и края верным своей семье и Таргариенам. В детстве Эймон хотел быть похожим на него, но, попытавшись изучить строение и устройство корабля, сразу же отмел эту мечту, решив, что рыцарем быть проще, чем моряком.         Алин привлекал к себе много внимания, особенно со стороны женщин, даже когда ему было уже под шестьдесят. Благодаря валирийской крови он выглядел моложе своего возраста, а учитывая ещё его характер, то тут и говорить не о чем.      Бывший мастер над кораблями не придавал этому особого внимания, ведь сам был женат на тётке Эймона, Бейле Таргариен, от которой у него родились дети: дочь Лейна и наследник, теперь уже лорд, Корлис.        Но тут в его жизнь ворвалась Элейна Таргариен. Что их тянуло к друг другу — неизвестно. Может, Алина привлёк характер кузины Эймона? Красотой, в отличие от сестёр, она не славилась, зато своенравием превосходила саму Дейну. В любом случае, между ними двумя пробежала искра, вспыхнувшая ярким пламенем.       В течение года их постоянно можно было видеть вместе, за исключением времени, когда Алин заседал в Малом совете. Казалось, просто невозможно их разлучить хотя бы на минуту: для Алина Элейна была солнцем, а для Элейны Алин был небом.       Эйгон любил шутить, что Алин наверняка пустил свой «якорь» на «дно» Элейны. И шутка оказалась к месту.    Их интрижка дошла до того, что мастер над кораблями лишил девственности принцессу Таргариенов. Хуже стало ещё то, что Элейна забеременела от него.          В дальнейшем Веларион вернулся обратно в столицу, где сообщил на заседании Малого Совета о своём намерении отправиться в И-Ти — обширные и богатые восточные земли, одно из древнейших мест зарождения человеческой цивилизации.         Малый совет против его решения отправиться туда ничего не имел. Разве что сам Эймон имел к нему пару вопросов.         — Я не могу понять, с чего вдруг ты захотел снова отправиться в путешествие. — Чайки летали в небе и издавали звуки, а Эймон и Алин шли по причалу в порту Королевской Гавани. — Десять лет назад ты сказал, что совершил последнее путешествие и никуда больше плыть не будешь.           — Десять лет назад твой братец сказал, что больше ни разу не возьмёт в постель дорнийку. И всё же спустя некоторое время он трахнул очередную, причём фрейлину принцессы Дорна, — сказал тогда Дубовый Кулак. — Слова — ветер, Эймс.            — А если серьёзно, Алин?        Лорд Дрифтмарка какое-то время молчал, но затем вздохнул, остановился и повернулся лицом к Эймону:         — Скажем так, я хочу сделать приятное Элейне и привезти ей подарок, который воплотит одну её давнюю мечту в реальность. — Его пурпурные глаза неотрывно смотрели в лиловые Эймона. — И эта мечта может стать мечтой и других Таргариенов...           Некоторое время они не проронили и слова, продолжая идти по причалу к флагману Алина.         «Своенравная дева» — боевая галлея на двести гребцов, новый флагман флота Алина Велариона, несомненно названный в честь его любимой. Это прекрасное судно с корпусом оттенка морской волны. На его носу установлена серебряная дева с прижатыми к груди руками. Волосы фигуры были платиново-белого цвета с яркой золотой прядью посредине. Её серебряные губы были тонко поджаты и прям-таки точно передавали недовольное выражение Элейны.       — Зачем ты это сделал, Алин? — спросил Эймон. Они остановились у трапа ведущего на борт корабля. — Ты был женат на моей тётке много лет. Имеешь от неё двоих детей, а от них внуков. И вдруг ни с того ни с сего начинаешь встречаться с девушкой, годившейся тебе в дочери, даже во внучки. Даже когда Бейла умерла, ты продолжил встречаться с Элейной, оскорбляя её память. Объясни, зачем?          Лицо Алина приобрело печальное выражение, и на нём появились морщины:       — Понимаешь, Эймон. Мы с Элейной любим друг друга... Ты не подумай, я любил и Бейлу... Она была моей скалой...       — Не понимаю.       — И не поймёшь, — грустно сказал он, вглядываясь в морские дали, видимые только ему, Алину из Халла.        Оказавшись внутри арсенала, Эймон повесил тренировочный меч и ножны на крюк, торчавший из каменной стены. Рядом с ним торчал другой, на котором висел меч рыцаря, Тёмная Сестра.       Он снял его с крючка и осмотрел, как делал это сотни раз прежде. Это был полуторный клинок в лаконичных черных ножнах, с золотыми гардой и яблоком и рукоятью, сделанной из драконьей кости. Перекрестие, образуемое гардой и клинком, было украшено крупным рубином. Эймон крепкой хваткой взялся за рукоять и медленно вытащил клинок из ножен. Лезвие у Тёмной Сестры было темно-красным, почти черным, но на свету из окна арсенала переливалось удивительными алыми бликами, словно в тьме вспыхивали искорки, навек застывшие там. Слегка волнистый узор стального полотна указывал на древнюю валирийскую технику ковки, которая с гибелью Валирии теперь утеряна навсегда.         Если Чёрное Пламя традиционно был мечом королей-Таргариенов, то Тёмную Сестру носили их родственники и защитники. Первым известным историкам владельцем клинка была Висенья Таргариен, старшая сестра-жена Эйгона I. После смерти Короля Мейгора около полувека меч не имел владельца, пока король Джейхейрис I Миротворец не вручил его на посвящении в рыцари своему внуку принцу Деймону Таргариену, деду Эймона, в награду за доблесть. Он им владел вплоть до своей смерти в бою над озером Божье Око в 130 от З.Э. во время Танца Драконов, когда Деймон убил принца-регента Эймонда, вонзив Тёмную Сестру в глазницу соперника. Тело Эймонда и туша его драконицы Вхагар опустились на дно озера. После войны останки Эймонда и меч Тёмная Сестра были подняты, и клинок вернулся в семью Таргариенов. В 153 г. от З.Э перед вступлением в Королевскую Гвардию её из рук дяди получил молодой тогда семнадцатилетний Эймон Таргариен... Каким же молодым и наивным он был в те годы.        Он считал себя недостойным этого клинка. Какой из него защитник, если Дейрон пал от предательства дорнийцев, а он нет? Разве он хоть раз защитил Нейрис от их брата, оскорбляющего её и иногда оставляющего синяки на её коже и лице? Нет, ведь Эйгон король, а Королевская Гвардия не должна его судить. Бейлор, дядя и отец — все они умерли либо от болезни, либо от чрезмерного поста. А Эймон с Тёмной Сестрой на поясе стоял над их трупами как истукан, соблюдая бдение. Дейну, Рейну и Элейну заперли в башне на десять лет, превратив из принцесс в узниц. И опять Эймон ничего не мог для них сделать, кроме как следовать за Бейлором и слушать его бредни о Семерых и их величии.        Пристегнув меч к поясу, принц Эймон направился в палаты Малого Совета, где в скором времени пройдёт заседание, на котором будет обсуждение свадьбы члена дома Таргариенов. И ему, как лорду-командующему и члену совета, необходимо явиться туда.

***

Наследный принц Дейрон Таргариен На собрании присутствовали все члены совета: сам король и его сын и наследник, принц Дейрон Таргариен; десница, лорд Герберт Баттервелл; принц Эймон Таргариен, лорд-командующий Королевской Гвардии; старый великий мейстер Элфорд; Пятидесятилетний лорд Клемент Тарбек, мастер над монетой; молодой мастер над кораблями, сир Раймунд Маллистер, брат наследника Сигарда, сира Эдвина Маллистера; лорд Торман Пик, мастер над законами. Пустовало только место мастера над шептунами, но этот пост много лет уже никем не занимался.      Палата Малого Совета была богато обставлена. Пол покрывали мирийские ковры, в уголке, на ширме, привезенной с Летних островов, играли выписанные яркими красками сказочные животные. Её Стены были завешены гобеленами норвосской,  квохорской и лиссенийской работы. Пара валирийских сфинксов стояла возле двери, глаза из полированного граната пылали на черных мраморных ликах. Поскорее бы вернуться к Мирии с детьми.        Дейрон сидел за столом совета на позолоченном кресле — подарок лорда Ланнистера, обитый красным бархатом с вышитыми на спинке золотыми узорами. Принц оттянул ворот своей шелковой туники, надеясь пропустить воздух под неё. Сейчас стояло лето, что означало, что солнце будет беспощадно жарить всё и вся. Дейрон, несмотря на драконью кровь в своих жилах, чувствовал себя изжаренным изнутри, а также усталым. Не помогало ещё и то, что отец так и не согласился уменьшить награды за призовые места в турнире.        — Тебе что, повторять надо, как попугаю? — неприятный запах алкоголя от отца бил по носу принца, как меч по щиту, а жара, как точильный камень, лишь оттачивала его. — Я сказал нет, и точка!         Эйгон IV был одет в черный бархатный дублет, украшенный трехглавым драконом, и красный плащ, сделанный из атласа и подбитый золотом. На его голове красовалась большая и тяжелая корона из красного золота, украшенная по кругу головами драконов с глазами из драгоценных камней, специально сделанная по его заказу. Одежда величественная, а сам король — нет.        Королевская свадьба — дело радостное, но затратное. Перемена в сорок девять блюд и выступления семи самых известных певцов королевств стоило много золотых драконов и серебряных оленей, что уж говорить об акробатах, танцовщицах с Летних островов и пляшущем ученом медведе.        Свадьба тети Элейны или просто Элейны, как привык звать её Дейрон (она старше его всего на три года), должна была быть небольшой и тихой, как хотела сама невеста. Но Эйгон IV не был бы самим собой, если бы не закатил по столь радостному случаю громкую свадьбу, а к ней громоздкий пир и турнир в придачу. Благо, что лорд Оссифер профинансировал половину свадьбы, иначе королевская казна стала бы вдвое меньше.        Турнир в честь свадьбы должен будет проходить после того, как жених и невеста обвенчаются неподалеку от разрушенного Драконьего Логова, на вершине холма Висеньи, где располагалась Великая Септа, построенная во время правления Бейлора Благословенного и с того времени, также ставшая резиденцией верховного септона вместо Звёздной септы в Староместе.         Турнир включает в себя рыцарские поединки, куда уж без них, общую схватку и состязания лучников. Суммы за награды были просто астрономические. Победителю турнира назначалась награда в двадцать тысяч золотых драконов, десять тысяч – занявшему второе место, победителю общей схватки — также двадцать тысяч, и десять тысяч — победителю соревнований стрелков из лука. Таким образом, только на призы было потрачено шестьдесят тысяч золотых драконов. А ведь на эти деньги можно нанять армию, построить крупный замок и прокормить одно из семи королевств на несколько месяцев.        — Отец, — снова начал Дейрон, — призы за турнир очень большие. Они сильно ударят по нашей казне...        Король слушал, да пил вино из золотого кубка с драгоценными камнями. Он смотрел на принца так, словно тот был назойливой мухой, которую он так и хотел прихлопнуть.     —  Клемент! — отец издал отрыжку и вытер рот рукавом дублета. — Призы за турнир сильно опустошат королевскую казну?         Немолодой лорд Тарбекхолла с каштановыми волосами и пухлыми щеками, одетый в бело-голубой дублет, прочистил горло и ответил:        — Я бы не сказал, ваше величество, что сильно опустошат, но... следует послушать принца Дейрона и уменьшить награды за турнир.         Отца ответ явно не удовлетворил: — Будь ты проклят, Клемент! Как ты думаешь, что подумают участники турнира, если узнают, что награды за него будут меньше? Меня сочтут скупым скрягой, а король должен быть щедрым со своими подданными.        Неужели? Тебя волнует чьё-то мнение, отец?        — Я... Я... — мастер над монетами открывал и закрывал рот, как рыба, не зная, что ответить.        — Закрой свой рот, не то ворона насрёт в него. Эти слова сказала мне как-то жена кузнеца, которую я «купил» у мужа, когда трахал её в лесу на охоте. — Дейрон скривился от слов отца, но сам тот лишь мечтательно вздохнул. — Хорошая баба была.        — Король прав, милорды, — произнёс сидящий слева от отца десница короля, лорд Герберт Баттервелл. — Награды за турнир покажут, насколько его милость великодушна и щедра. Я считаю неразумным снижать их, ведь участники уже знают цифры. Снизив их, мы можем вызвать недовольство среди участвующих лордов и рыцарей.       Король Эйгон выглядел очень довольным словами десницы. Его глаза нашли Дейрона и посмеялись над ним.       Наследный принц мог только мысленно зарычать. Лорд Герберт был отъявленным лицемером, а после того, как отец Дейрона посетил его замок, Белые Стены, и обесчестил трёх его дочерей, взамен подарив драконье яйцо, сделался раздутым от гордости.        Драконьи яйца очень ценные предметы. Даже окаменелые они стоят гораздо больше рубинов и алмазов. За одно такое яйцо можно получить целый оснащенный корабль с экипажем и провизией, а то и больше. Всё зависит от покупателя, да и тебя самого, если продаёшь столь ценный предмет.     Последняя драконица, умершая в год рождения Дейрона, отложила пять яиц, которые были положены в колыбель всем детям короля Эйгона III.      Отец отдал Баттервеллу яйцо покойного Молодого Дракона с алыми чешуйками, черными завитками и золотыми блёстками. Это вызвало большой скандал в семье, особенно со стороны принца Эймона, который ругал отца за столь бестактный поступок. Его можно понять: он дружил с тёзкой Дейрона и считал, что отдать его яйцо — унизительный поступок, который оскорбляет память погибшего в Дорне короля. Отец на слова своего брата «ты оскорбил его память» ответил только «оно ему больше ни к чему».           — Решено. Награды за турнир остаются прежними. — Эйгон Таргариен оглядел весь свой Малый совет. — Есть возражения? Нет? — Никто из остальных членов совета не выказал ни намека на слово. — Отлично! — он хлопнул в ладоши. — Герберт! Назови мне участников турнира.        — С удовольствием, мой король. На турнире будут принимать участие все дома Простора, часть домов Запада, Речных земель, Долины и несколько из Штормовых и Королевских земель соответственно, — немного задумавшись, десница продолжил: — Из самых известных турнирных бойцов будут... — Дуэлянт и Покоритель Шторма будут принимать участие в турнире? — нетерпеливо спросил король, ёрзая на стуле, как ребёнок. — Да, ваше величество, — кивнул Баттервелл.   — Прекрасно! Прекрасно! — отец так и готов был подпрыгнуть от радости, узнав, что два столь прославленных рыцаря скрестят меж собой клинки. — Общая схватка обещает быть интересной и кровавой. Баттервелл, позаботься, чтобы во время свадебного пира эти двое сидели за одним столом рядом друг с дру́жкой.      Прежде, чем десница успел сказать хоть слово, вмешался лорд-командующий Королевской Гвардии:        — Мой король, может, не стоит? Лорд Сармион Баратеон находится не в лучших отношениях с сиром Сириусом Тойном. Я думаю, незачем провоцировать конфликт между ними.        — В этом и суть, братишка! — рассмеялся Эйгон пьяным смехом. — Я хочу видеть как эти двое лупят друг друга на турнире, а затем и на пиру.  — Он отпил из кубка.        — Дражайший отец, лорд Сармион — человек вспыльчивый, а Сириус Тойн известен своими дуэлями и «кинжалами». Если их руки дойдут до оружия... то это может привести к смертям.       — Тогда снимем им голову с плеч, коли вздумают обнажить сталь, — король снова рассмеялся. — А если сделают, то свадьба твоей тётки со старой Сливой будет гораздо веселее, чем моя с твоей матерью. Хотя нет, был там всё-таки один интере-есный момент, — при последних словах его красное от вина лицо повернулось в сторону сидящего справа от него принца Эймона.       Лицо гвардейца оставалось бесстрастным, лиловые глаза смотрели перед собой в никуда, но было видно, как кольчужные руки, лежащие на столе, сжались в кулаки. Недолгое молчание прервал кашель великого мейстера: — Ваши Милости и милорды, может, продолжим обсуждение свадьбы? Вопрос так и повис в воздухе. Король Эйгон, смерив мейстера недолгим взглядом, сказал: — С меня хватит. Разбирайтесь без меня, кто-где будет спать, срать, жрать и прочее. Только награды за турнир не смейте менять, иначе четвертую каждого из вас... — он бросил взгляд на Дейрона. — Даже тебя.