***
Он проснулся, тяжело дыша. Лучик света, что пробился сквозь занавески, светил ему в глаза, заставляя зажмуриться. Мрачный лес и опустелая деревня сменились на стены из красного кирпича и два окна, закрытые шторами. Это был всего лишь сон, но такой реальный. Ладонями Джон провёл по лицу, прогнав остатки сна. Мирия, скорее всего, уже проснулась и будит Бейлора с Эйрисом. Джон планировал побыстрее одеться, дабы быть готовым к выходу. Сегодня важный день — королевская свадьба. По меркам, что снял с него Гален — личный портной Мирии — была сшита одежда, в которой не стыдно было явиться на пир или ту же свадьбу. Тёмно-синий бархатный дублет и такого же цвета бриджи — одеяние, достойное сына лорда, хотя Джон, не привыкший роскошно одеваться, чувствовал себя неудобно в нем. Слишком долго он привык носить одежду не самого лучшего покроя. Честно говоря, он желал, чтобы одежда была чёрной, потому что это любимый его цвет. Но Мирия сказала, что такой цвет будет неуместен на свадьбе. Поразмыслив немного, он пришёл к выводу, что дорнийка права. Свадьба — радостное событие, где новобрачным желают счастья и всех наилучших благ. Приди Джон в чёрном, будет казаться, что он явился на похороны. Открыв сундук, что стоял в углу комнаты, он достал серебряную булавку лютоволка и, подойдя к зеркалу, нацепил её, заодно поправив пару седых прядей своих волос. — Мирия обязательно придёт расчесать мне их. Она любит делать это. При мысли о дорнийской принцессе щеки Джона залились румянцем. Воспоминания о том, как она рассказала причины своей заботы о нём были свежи в его памяти. Мирия излучала теплоту и заботу, которых так не хватало Джону на протяжении многих лет его прошлой жизни. Он с избытком получал её материнскую любовь, кою она дарила всем остальным своим детям, не обделяя никого. Она была прекрасной матерью. И Джон горд являться её «сыном». Пускай Мирия не произвела его на свет, она заменила ему мать во всём, кроме имени и крови. Это заставило его задуматься. Что если бы Лианна Старк выжила после родов? Была бы она такой же любящей матерью? Джон уже знал ответ — да. В его новой жизни появились и другие люди, которые стали для него если не близки, то важны. Деймон Блэкфайр был одним из таких. Чёрный дракон, Король, что носил меч, оказался не таким плохим, каким описывала его история. За те три дня, что Джон узнал Деймона, он понял, что ребенок не похож на человека, который узурпирует трон своего брата. Мальчик очень сильно страдал от своего статуса бастарда. Джон не сомневался, что это была одна из главных причин почему он восстал против Дейрона — желание быть кем-то больше, чем внебрачным ребенком; желание стать чем-то более значимым и важным. Прямо как я когда-то. Джон пообещал себе, что поможет Деймону справиться со своим положением и не стать тем, кто погрузит Семь Королевств в реки огня и крови. Джон не хотел в этом признаться, но Деймон страшно напоминал ему Робба. Та же самая теплая улыбка на лице, веселый блеск в глазах и искристый смех — всё напоминало Робба. Будто он, как и Джон, тоже возродился из мертвых, чтобы непонятно зачем проживать вторую жизнь. Позавчера они почти весь день провели вместе, рубясь друг с другом мечами, выкрикивая имена любимых героев. Деймон познакомил его со своими друзьями, Джоном и Джейн Уотерсами, являвшихся детьми тёти Элейны. Они были очень похожи: серебряные волосы, чарующие фиолетовые глаза. Его тёзка представлял собой энергичного ребенка, мечтающего когда-нибудь заслужить рыцарские шпоры, его сестра была такой же энергичной и живой, с красивыми озорными фиалковыми глазками. Близнецы восприняли знакомство с Джоном с большим энтузиазмом. Им, в том числе Деймону, понравились истории и сказки о Севере, что Джон рассказывал прошлым вечером в своей комнате. Джейн даже изъявила желание, чтобы он рассказал ей одну из них на ночь. Послышался скрип двери, и Мирия вошла в его комнату, одетая в красивое струящееся платье цветов дома Мартелл: оранжевый и желтый. Тиара из желтого золота, украшенная янтарем, сидела в её распущенных чёрных волосах. — Доброе утро, Эдмонд, — Мирия ласково улыбнулась ему, держа в руках гребень.***
Лорд Оссифер приболел и слёг в постель, что неудивительно в его преклонном возрасте. Великий мейстер Элфорд сказал, что больному нужна пара дней, чтобы прийти в себя. Король Эйгон не был доволен таким поворотом событий, потому и приказал начать турнир раньше чем свадьбу, аргументируя: «Нечего заставлять участников так долго ждать!». Джон подозревал, что вместо «участников» он имел в виду себя самого. Турнир. Одно только слово вызывало у Джона на удивление бурную реакцию. Он никогда не видел, как проводят турниры. Уоррен рассказал, что происходит во время них, какие там правила и прочее. Но одно дело слышать, а другое видеть своими глазами. На Севере подобные мероприятия большая редкость. Из-за суровых зим и одичалых, разбойничающих на земле, северянам не до них. Но если быть честным, то северяне попросту считают их сплошной показухой со стороны южных рыцарей, которых они, в свою очередь, презирают. Что ж, их трудно винить. Сир Патрик с Королевской горы и сир Годри Фарринг изрядно в свое время потрепали нервы Джону. Однажды всё-таки на Севере турнир состоялся. Это было не так уж и давно. По крайней мере, Джон так считал. Лет семь назад в Последнем Очаге. Правда «турниром» назвать это было нельзя. — ... восемнадцать человек погибло, в их числе лорд Амбер, в полтора раза больше получили ранения, — рассказывал Уоррен, потягивая горячее вино из чаши. Джон сидел на табурете в башне мейстера и слушал. — Я знаю, так как сам присутствовал в Последнем Очаге, занимаясь ранеными. Лорд Криган послал меня, зная, что это шутовское представление обратится в фарс. И ведь не прогадал. Был там ещё твой дядя Джоннел, который любит дубасить всё и вся. Как раз-таки поэтому меня и отправили туда, чтобы я, в случае чего, мог оказать ему первую помощь. Так вот Джоннел с пылу с жару навалял всем кому не лень, даже убил трёх, но и сам получил будь здоров. Он потом несколько недель отлеживался в постели и мне на протяжении этого времени пришлось иметь дело с капризным наследником Севера. Яростные крики толпы вместе со звоном стали гулом отдавались в ушах Джона. Было слышно, как сражающихся внизу рыцарей подбадривают, высмеивают и оскорбляют. Толпа на трибунах дружно кричала, когда очередной рыцарь выбывал из строя. Сегодня выдался весьма солнечный день, потому было хорошо видно ристалище боя, на котором его участники активно колошматили друг друга. Доспехи бойцов, когда-то отполированные до блеска и ярко блестящие на солнце, стали грязными, точно были вывалены в грязи. Их отчётливо украшали вмятины с царапинами от оружия. Самих сражающихся, похоже, не беспокоило, в каком состоянии было их снаряжение. Они бились в турнире за награду, которую каждый участник желал получить. Если кто-то выиграет, то сможет купить с десяток новых и на оставшиеся деньги до конца своих дней жить в комфорте, ни в чём не нуждаясь. Общая схватка длилась больше двух часов, успев превратиться в подобие командной игры. Рыцари объединялись, забывая на время вражду, в команды из трёх или четырёх человек, чтобы вместе разобраться с соперником посильнее или повысить шанс дольше остаться в строю. Одетый в бронзовые доспехи, сплошь покрытые рунами Первых Людей, лорд Йорвик Ройс вместе с двумя другими лордами Долины, Джоффри Корбреем и Джоносом Хантером, стояли плечом к плечу, отбивая атаки врагов, что неумолимо набрасывались на них с целью проломить их защиту. Ройс, будучи самым крупным из лордов, стоял в центре с булавой и каплевидным щитом в руках. Он принимал на себя атаки, контратаку́я в ответ, пока его товарищи, в свою очередь, прикрывали его с флангов, что несомненно было эффективно. Были и такие, кто предпочитал сражаться в одиночку, без посторонней помощи. Ярким тому примером был лорд Штормового Предела, сир Сармион Баратеон, Покоритель Шторма, — гигантский человек шести с половиной футов росту, полностью закованный в чёрные латы. На его золотом парчовом сюрко красовался чёрный коронованный олень Баратеонов. Он носил открытый шлем, увенчанный железными оленьими рогами, добавляющими ему ещё больше роста, делая легко узнаваемым среди других участников турнира. В левой руке лорд Сармион держал щит с символом своего дома, а в правой палицу, которой размахивал в разные стороны, сражая перед собой противников. Отец рассказывал много историй о короле Роберте до и во время Восстания Баратеона. Если Демон Трезубца выглядел так же, как Покоритель Шторма, а не как пьяный толстяк с короной на голове, каким запомнил его Джон, то понятно, почему на Рубиновом Броде Рейгар Таргариен проиграл — Роберт Баратеон раздавил его своим весом и силой, размахивая боевым молотом. Баратеон сражался против рыцаря Фрея, беспощадно, к удовольствию бастарда, обрушивая палицу на его щит и превращая его в бесполезный кусок деревяшки. Фрей сделал неудачную попытку атаковать, когда последний удар окончательно сломал его щит, но уже следующий удар по голове отправил его в мир снов и грёз, оставив внушительную вмятину на забрале шлема. Баратеон, не теряя времени, нашёл нового противника в лице сира Квентона Крейкхолла, такого же высокого и сильного, как и он сам. Большинство имён бойцов турнира Джону известно не было. Однако он знал за какой дом кто выступает — спасибо Лювину за натаскивание его и Робба в геральдике домов Вестероса. Деймон с восторгом описывал самых знаменитых рыцарей, которые чаще всего участвовали в турнирах, рассказывая о них всё, что только можно было. Он, конечно, мог преувеличивать насчёт некоторых людей, как, к примеру, того же сира Джакса Пайпера, будто бы способного победить всех только левой рукой, помогая себе мочиться правой. К счастью, справа от Джона сидел сир Терренс, который на возникающие вопросы Джона рассказывал всю необходимую информацию об участниках. Краем глаза Джон взглянул на белого рыцаря. Его шлем был снят и лежал рядом, чёрные как смоль волосы покрывали его голову, завиваясь на концах. Поскольку Бейлор и Эйрис отправились смотреть турнир вместе с ними, то само собой разумеющимся будет, если один из членов Белых мечей будет их сопровождать. Два рыцаря, одетые в сияющую, украшенную львами и явно богатую броню, скрестили затупленные мечи, их оруженосцы стояли за границей поля, выкрикивая забористые советы. На щите у обоих красовался лев, у одного из которых он был золотой на алом поле, а у другого — красный на серебряном. Крепко сложенный Ланнистер пытался сдержать натиск мускулистого рыцаря, гибкого и проворного, как лев на его щите. — Сир Терренс, а кто эти двое со львами на щитах? — Джон говорил громко и внятно, дабы гвардеец мог услышать его вопрос сквозь шум и крики зрителей турнира. Рыцарь собирался ему ответить, но несколько писклявый голос Деймона опередил его: — Ты не знаешь даже этих двоих?! Да они же считай на всё королевство известны! Это знаменитые Золотой Лев и Красный Коготь! — Золотой Лев — это лорд Бобрового Утёса, Стеффон Ланнистер, — более спокойно ответил Тойн. — Красный Коготь с красным львом на щите — сир Гарольд Рейн, наследник Кастамере. Довольно известные рыцари. На Западе считаются лучшими бойцами, а также яростными соперниками друг другу. Лицо рыцаря было повёрнуто в сторону Джона. Сир Терренс обладал приятной внешностью: высокий и стройный, с прямым носом и слегка заострённым подбородком, пухлыми губами и карими, почти черными, глазами — одним словом, красавец. Чем-то напоминает Атласа. Дополняли его внешний вид белый стальной панцирь, вычищенный до зеркального блеска, и белоснежный плащ, закреплённый серебряными застёжками в виде крылатых сердец. — Он похож на одного из благородных рыцарей из песен и сказок, что так любила Санса, — неприятные мысли забили его разум, — но Джейме Ланнистер тоже был красивым и сильным... и это не помешало ему нарушить священный обет — убить короля, которого поклялся защищать. Красный Коготь сумел сломать щит противника — Ланнистеру пришлось перехватить меч двумя руками. Рейн поступил благородно, но глупо по мнению Джона, отбросив свой собственный щит в сторону. Каждый из них принял боевую стойку. Какое-то время они кружили, пока первым не напал Рейн. Они стали обмениваться многочисленными ударами, во время которых каждый пытался разоружить друг друга. Противостояние красного и золотого львов закончилось тем, что Ланнистеру улыбнулась удача: ему удалось выбить меч из уставших рук Красного Когтя, ударив клинком по кисти руки. Тупое острие меча смотрело в грудь Гарольда Рейна, нехотя поднявшего руки вверх в знак поражения. — Уверен, он жалеет, что бросил щит. Свадебный турнир проходил за стенами столицы Вестероса, почти на берегу реки Чёрноводной. Плотники короля за один день подготовили ристалище для схватки, поставили барьеры, расчистили дорожки для рыцарских поединков. Не забыли они и про зрителей, на восточном краю поля сделали место для наблюдения за сражением. Трехъярусный павильон под красным навесом защищал лордов и дам от палящего солнца. Зрители сидели на скамейках, среди них кого только не было: большие и малые лорды, благородные дамы, присяжные и межевые рыцари, богатые горожане и торговцы Королевской Гавани — все из них присутствовали и болели за любимых бойцов. По другую сторону поля, у подножия небольшого холма, наблюдали люди рангом пониже, в основном местные крестьяне и горожане победнее. Джон сидел на первом ярусе вместе с детворой: Бейлором, Эйрисом, Деймоном, тёзкой Джоном и Джейн. Отсюда открывался вполне неплохой вид на ристалище. Сир Терренс выступал в роли их «няньки», сидя почти с краю, между Джоном и Бейлором. Ярусом выше, в середине стояли семь стульев с высокими спинками: для жениха с невестой, наследного принца Дейрона и его жены, принцессы Мирии, короля Эйгона IV и королевы-консорт Нейрис... и королевской любовницы. Монарх Вестероса вызывал отвращение у Джона. Толстый, точно свинья, с длинными волосами и бородой с каплями вина на ней, скрывающей его второй подбородок; одетый в бархат и атлас с увенчанной на голове массивной короной, Эйгон Недостойный напоминал шута, но никак не короля Семи королевств. Не добавляло у Джона к нему расположения ещё и то, что он вёл себя как похотливый дурак. Прямо на глазах у своей законной жены он заигрывал и целовался с другой женщиной, иногда лапая её за грудь. Женщина имела светлые волосы с зелёными глазами, на ней было дорогое шёлковое красное платье, почти не скрывающее прелестей её тела. По сравнению с ней королева Нейрис, одетая в белое с голубым одеяние с накинутым на голову капюшоном, казалась простушкой. Джону было очень жаль эту женщину, на долю которой выпало испытание терпеть неуважительное поведение нерадивого мужа, особенно если вспомнить, чем закончится её жизнь. Если это правда, что королева интимно близка с Рыцарем-Драконом, Джон не вправе осуждать её за подобную измену, иначе он просто-напросто лицемер не хуже других людей, составляющих двор короля. Нейрис заслуживает любой любви для себя за все страдания, что ей пришлось терпеть. Джон железно уверен в том, что её брат Эймон, сын Дейрон и внуки — единственное, что способно держать её на плаву. Они были её опорой и поддержкой в золотой клетке под названием Красный Замок. Бастард оглядел ораву детей, в компании которой находился сам. Джейн и Джон Уотерс радостно кричали, когда какой-либо рыцарь падал на землю; Деймон подбадривал Сармиона Баратеона против сира Хораса Бульвера и сира Саймона Рокстона; Эйрис витал в облаках, слишком погруженный в собственные мысли, чтобы замечать что-либо вокруг себя; Бейлор наблюдал за бойцами, запихивая себе в рот еще одно пирожное с яблочным повидлом (неужели в детстве Сломи Копье так любил есть?). Находясь среди них, Джон чувствовал умиротворение и легкость на душе, которые никогда раньше не испытывал, даже будучи бастардом Эддарда Старка. Казалось это было так... естественно сидеть в компании новых друзей, беззаботно наслаждаясь турниром. Не было никаких тяжелых мыслей по поводу Иных или Войны Пяти Королей — всё было спокойно, не предвещая ничего плохого. В ярдах двадцати взгляд Джона привлёк рыцарь в крылатом шлеме с сердцем на лбу. На золотом, местами рваном сюрко вышито чёрное крылатое сердце, обрамлённое такого же цвета зубчатой границей. Рыцарь бился с неким Пиком, у которого был шлем с ярко-оранжевым плюмажем. Он двигался быстро, как дикий кот, держа в руке только меч, коим наносил удары по щиту неприятеля. Его фехтование не было изящным или плавным, как у некоторых участников, наоборот — оно было резким и жестким, напоминая дровосека, грубо работающего с топором. Плечи воина с крылатым сердцем на груди тяжело вздымались, кажется, силы всё-таки покинули его. Джон неподдельно удивился, когда открывшийся для замаха Пик был повален на землю своим соперником. Левое колено прижимало грудь к земле, в то время как такая же левая рука делала аналогичное с предплечьем Пика, кисть которого сжимала меч. Собственное оружие рыцаря было прижато лезвием к шее проигравшего между горжетом и шлемом. Джону не нужно было слышать слова «я сдаюсь», чтобы понять, что рыцарь с гербом трёх черных замков на оранжевом проиграл. — Кто вон тот воин с черным крылатым сердцем, сир Терренс? Королевский гвардеец проследил за взглядом Джона и улыбнулся. — Это мой старший брат, Сириус Тойн, — голос младшего Тойна был полон тепла, но от Джона не укрылось напряжение в нём. — Не думал, что он будет участвовать в свадебном турнире. Ему всегда было больше по душе бродить по миру. Джон ощутил тёплое дыхание Деймона на левом ухе: — Поговаривают, что он убил сотню рыцарей из всевозможных королевств, — прошептал он, стараясь, чтоб сир Терренс не услышал, — и что он самый опасный человек в Штормовых землях. В дальнейшем Джон следил только за Сириусом Тойном. За тот промежуток времени, что он наблюдал за ним, ему удалось внимательнее рассмотреть его доспехи. Они оказались неполными. Джон сидел в низу павильона, потому смог достаточно хорошо их разглядеть. Отсутствовало несколько элементов, таких как набедренники, налокотники, латная юбка с латными рукавицами, вместо которых надеты кожаные перчатки, и другие мелкие части. Из-за меньшего веса брони сир Сириус передвигался быстро и ловко, как будто она ничего не весила. Джон отметил про себя, что Тойн дрался совсем не как обычный рыцарь. Там, где его противники, используя меч, булаву, топор в комбинации с щитом, дрались более, если можно так сказать, благородно, он сражался лишь длинным мечом, не чураясь использовать обманные движения с грязными приёмами. Подножка, удар головой, кулак или даже плевок в лицо — ничего из этого Сириус не упускал возможности использовать. Его противники не были готовы к нечестной игре с его стороны, так что это был эффективный способ вести бой. Джон поражался тому, как долго тому удавалось оставаться непобежденным. За то время, что бастард за ним наблюдал, он насчитал шесть рыцарей, проигравших от рук Тойна. — Он не придерживается кодекса чести, прямо как одичалые за Стеной, — размышлял Джон. — И если одичалые атакуют бездумно и прямо, не контролируя свои действия, то Тойн следит за каждым своим ударом, вкладывая в него хитрость с уловкой в перемешку. Размеренным шагом и с перекинутым через плечо мечом Сириус Тойн направлялся к тройке рыцарей Долины, что состояли в команде. Те были слишком сосредоточены на врагах перед собой, чтобы заметить приближение в тылу. Сириус пару мгновений стоял за их неприкрытыми спинами, будто размышляя, прежде чем со всей силы опустил меч на голову Джоноса Хантера. Толпа разделилась надвое, приветственные крики сменились руганью. Йорвик Ройс наступал на Сириуса Тойна, пытаясь достать того булавой. Рыцарь крылатого сердца с лёгкостью от неё уклонялся, в ответ нанося удары по ногам Ройса. Тут на Тойна обрушился сир Джоффри Корбрей, который, придя на помощь товарищу, вступил с ним в схватку. Серия стремительных атак заставила сира Сириуса отступить от уставшего и переводившего дыхание Йорвика Ройса. Он парировал все удары, предназначенные для него, лишь пропустив один в бедро. Корбрей резко сделал выпад колющим ударом, но Тойн тут же увернулся, и клинок рассёк лишь воздух, а он сам поддел гардой своего меча гарду другого, резко потянув в сторону. Сир Джоффри слишком долго смотрел в пустую руку, прежде чем запоздало поднять свой искалеченный щит. Сириус ударил поверх него, и Корбрея зашатало как пьяного. Он не удержался и упал наземь, выставляя перед собой щит, бывший последнею вещью способной его защитить. С криком, способным заставить наложить в штаны неопытного бойца, лорд Йорвик Ройс побежал на Тойна с щитом перед собой, высоко занеся свою булаву за голову. Он ударил сверху вниз, но вместо противника угодил прямо в щит Корбрея с тремя воронами на белом, держащих в когтях сердца, из-за чего тот тут же разлетелся в щепки. Послышался смех толпы вместе с проклятиями. Громче всех хохотал Эйгон IV, чей смех напоминал раскат грома, его рука с кубком тряслась, выплёскивая содержимое вино наружу. На турнирном поле оставалось всё меньше и меньше участников. Оставшиеся были уставшими и измотанными многочисленными поединками, но всё равно продолжали сражаться до конца в схватке, что совсем скоро определит своего победителя.