Дуэлянт
28 февраля 2023 г. в 17:43
Турнир с суммарными наградами в размере шестидесяти тысяч золотых притянул всех, кого не лень, как дерьмо рой мух. Лорды, рыцари, простолюдины и прочие — все сословия Вестероса пришли поглазеть на турнир в честь свадьбы одного из членов королевского дома. Кто-то приехал поздравить и подарить подарки молодожёнам (вернее, старому деду и моложе его на лет пятьдесят девчонке), кто-то — чтобы просто убить скуку, заработав деньжат на ставках рыцарских поединков и состязаний лучников. В любом случае, свадьба без жениха и невесты не была свадьбой, как и турнир — свадебным турниром, пока новобрачные не обвенчаются в Септе Бейлора.
Поначалу прибытие в Королевскую Гавань не подразумевало собой участие в турнире. Его изначальной целью было навестить своего младшего братца, который по своей глупости и неопытности умудрился стать членом братства Белых Мечей. Не то чтобы это было плохо и что он не радовался за брата, но на месте Терренса он бы семь раз подумал, прежде чем принять твёрдое решение: а оно того стоит? В мире существует столько интересных вещей помимо охраны короля-блудника, что пальцев двух рук и ног не хватит их пересчитать. Каждая из них содержит свои прекрасные прелести жизни, которыми нужно наслаждаться в полной мере, хотя и злоупотреблять ими лучше не стоит, иначе можно превратиться в разжиревшую тушу, как Эйгон IV.
Узнав об участии таких рыцарей, как Стеффон Ланнистер, Гарольд Рейн, Зеддикус Дондаррион и, конечно же, Сармион Баратеон, в свадебном турнире, ему почти сразу захотелось принять участие в рукопашной схватке. Да и почему бы и нет? Ведь для него это была прекрасная возможность проверить свои навыки, что он годами оттачивал в Эссосе, пробыв наёмником в отряде Младших Сыновей приблизительно десять лет, если не считать время, проведённое в отлучках в Вестеросе, когда он возвращался, чтобы навестить семью в Крылатом Сердце, бродяжить по всем Семи Королевствам и убивать самодовольных рыцарей с репой вместо мозгов, да и попортить нервишки своему лорду-сюзерену. Кроме того, есть шанс заработать двадцать тысяч золотых драконов себе в карман при победе в схватке. Такие крупные награды редко встречаются на турнирах, хотя учитывая, какой король греет своим задом Железный Трон, скоро станут не чем иным, как обыденностью.
Теперешним его противником выступал лорд Бобрового Утёса Стеффон Ланнистер, носивший вычурные, украшенные львами золотые доспехи и легко узнаваемый львиный шлем. Он был достойным соперником: правильно работал ногами, хорошо наносил удары мечом и не вёлся на обычные уловки или финты, что так любил он сам. Спору нет, Стеффон Ланнистер — хороший фехтовальщик, но всё-таки, чтобы называться великим, маленько не дотягивает. Эта честь принадлежит Рыцарю-Дракону, как и, впрочем, немногим другим рыцарям Вестероса, как Циммер Тарт и Крейтон Тарли, Стальной Охотник.
Стеффон Ланнистер обрушивал удары на Сириуса с разных сторон. Мечи звенели, сталкиваясь друг с другом. Своеобразная музыка, сопровождаемая скрежетом стали и тяжёлыми вздохами, играла между Ланнистером и Тойном, которые кружили в своём роде боевом танце, где ведущая роль на данный момент была за Хранителем Запада.
— Твой народ на Западе поговаривает, что ты гадишь золотом целыми горшками, — бросил между ударами Сириус. Он приступил к своей излюбленной тактике — заболтать до смерти. — Это правда или пустые бредни дураков? Если так, мне теперь понятно, откуда у тебя такие красивые доспехи: ты насрал на них семь горшков золота.
— Закрой рот и дерись, — отрезал лорд Стеффон и сделал нижний финт. Сириус почти лениво его отразил, продолжая вести разговор:
— Я просто пытаюсь завязать интеллектуальную беседу с таким благородным человеком, как вы, лорд Стеффон.
Два затупленных края лезвий столкнулись, издавая протяжный звонкий вой. Стеффон и Сириус, скрестив мечи, оказались лицом друг к другу. Сквозь прорези львиного шлема раздраженные зелёные глаза встретились с насмешливыми голубыми.
— Сдавайтесь, лорд Ланнистер, и я обещаю вам, что не трону ваш прекрасный львиный шлем
— Я проиграю не раньше, чем не сотру идиотскую ухмылку с твоего лица.
Помпезные доспехи Ланнистера, особенно нагрудник, покрывало множество царапин и вмятин, полученных в ходе других поединков, солнечные блики плясали на позолоченной стали.
На какое-то время они оба угомонились, дабы передохнуть для последующей пляски с мечами. Солнце понемногу клонилось к западу, ясно-голубое небо сменялось оранжевым, цвета апельсина, небосклоном. Участников становилось всё меньше с каждым криком толпы и совсем скоро двадцать тысяч драконов окажутся у кого-то в кармане. Сириус имел надежду, что это будет он. Получив награду, он заработает столько, сколько не мечтал и за десять лет наёмничества в Младших Сыновьях. На такие деньги он сможет купить всё, что душа захочет. Ладно, подумал он. Хватит попусту грезить о драконах, которых ещё не держал в руках. Сперва нужно убрать конкурентов с дороги, потом можно и о деньгах позаботиться.
— Ай-яй, какие мы невоспитанные, лорд Ланнистер! Что бы сказала ваша леди-мать, узнай, что её сын грубит старшим? — противник Сириуса тяжело задышал, его поза приняла боевую стойку: меч над головой, правая нога вперёд, левая назад, её носок смотрит в сторону.
Ему только этого и требовалось: чтобы противник в порыве безудержной ярости наплевал на свою защиту, а вместе с ней способность здраво мыслить. Сириус прекрасно понимал, что если Ланнистер, потеряв свою бдительность, бросится на него в бездумной атаке, он сможет провернуть свою собственную, позволяющую ему перехватить инициативу поединка и одержать верх над противником. Нужно только подлить масла в огонь.
— И кстати, вы уверены, что прозвище «Золотой Лев» вам подходит? — сверкнул ослепляющей улыбкой Сириус и придал своему голосу как можно больше издёвки: — Я бы сказал, Побитый Лев звучит куда лучше.
Стеффон зарычал, подобно льву на гербе его дома. «Услышь мой рёв!» — гласил девиз Ланнистеров. Хранитель Запада в гневе осыпал удары, и Сириус отступил, позволив ему вновь возглавить этот танец. Лорд Стеффон прослыл как опытный и грациозный боец, но для него он был сейчас зверем, злым и диким. Сириусу было легко увидеть его намерения. В конце концов, Ланнистер начал замедляться, его дыхание стало более трудным, а меч всё медленнее вращался — и Сириус нанес ответный удар, сверкнув сталью и взяв под контроль их танец. Теперь отступал Ланнистер, а он наступал, не давая ему ни шанса. Его удары были быстрыми и неуловимыми, Стеффону едва удавалось их отражать, что длилось собственно недолго. Он пропускал каждый третий, и на его золотых доспехах появлялись новые вмятины. Когда последний в голову сложил его на землю, Сириус Тойн стоял над ним, уперев ногу в его панцирь и приставив турнирный меч к его лицу.
— Урожай? — спросил он лежавшего противника.
Ланнистер поднял голову, львиный шлем, весь помятый, слегка съехал в сторону, ярко-красный гребень покрылся грязью — пои́стине побитый лев.
— Катись... в седьмое пекло, Дуэлянт, — и его голова безвольно опустилась.
— Когда-нибудь, лорд Ланнистер, но не сегодня.
Глаза Сириуса обежали всё турнирное поле в поисках нового противника. Участников всего осталось пятеро, включая самого его. Сир Марлин Лидден сражался против сира Генри Эшфорда — меч против топора. Сир Уолтон Дарри отступал от напирающего лорда Штормового Предела, что упрямо, как осёл, шаг за шагом обрушивал на него палицу. Зная, насколько Сармион может быть упрямым ублюдком, Сириус не сомневался, что бедный Дарри уже всё равно, что коровья лепешка.
Сириус медленно приближался к Баратеону и Дарри, с безопасного расстояния наблюдая за их схваткой, что вот-вот закончится в пользу первого. Его левое бедро побаливало от удара, нанесенного Джоффри Корбреем по незащищённой части его плоти, но это не столь большая беда, из-за которой стоит беспокоиться: бывало намного хуже. Сириус особо никогда не носил полный комплект брони, поскольку большой вес, ограниченная подвижность, да и постоянный уход за таким большим количеством металлических частей — лишь часть всех недостатков, коими обладает рыцарский доспех. Лично он не носил его не столько из-за этих изъянов, сколько из-за того, что доспех практически не пропускал воздух, таким образом становясь пылающим адом для своих владельцев в жаркую погоду. Неприятные воспоминания тут же полезли к нему в голову: обезвоженные всадники в стальных латах, их распухшие и покрасневшие от жары лица, жалобные стоны, что просили воды. Нет. Он не совершит чужих ошибок и не умрёт от проклятой жары. Если как он и покинет этот бренный мир, то это будет с мечом в руке и улыбкой на устах, никак иначе.
Сармион выбил меч Дарри из рук и собирался уже нанести следующий удар, как преклонивший колени Дарри признал своё поражение. К сожалению, речник слишком поздно сдался — палица с грохотом столкнулась со стальным панцирем, оставляя на нем глубокую, размером с кулак, вмятину. Сир Уолтон со стоном упал навзничь, а его противник поднял своё оружие вверх под оглушающие аплодисменты публики, что следила за происходящей схваткой со своих мест. Два оруженосца подбежали к Уолтону Дарри и потащили его в его же собственный шатёр, дабы как следует позаботиться. Баратеон наверняка сломал бедняге пару ребер — столь силен был его удар, силу которого он не пытался контролировать.
— Сила есть — ума не надо, — в шутку подумал Сириус. — Это как раз про моего любимого сюзерена.
— Ну-ну, Сарми, прекращай уже это дурацкое чванство, — он остановился в двадцати ярдах за спиной лорда Штормового Предела — тот резко повернулся, услышав насмешливый голос своего заклятого соперника, которого он презирал больше, чем всех дорнийцев вместе взятых. — В конце концов, ты у нас верховный лорд Штормовых земель, а не полоумный шут, выступающий в бойцовых ямах Миэрина с целью развлечь своих господ.
— Тойн! — Могучие плечи Баратеона, закованные в чёрные, как ночь, доспехи, напряглись, правая железная рука крепко сжала палицу, словно боясь её выронить. — Вижу, ты остался таким же невыносимым куском дерьма, каким я тебя и помнил.
Сириус позволил смеху вырваться из своих лёгких. Как же он скучал по этим разговорам с Сармионом.
— Ты тоже не изменился, Сарми: такой же хвастливый детина с кашей вместо мозгов. Будь добр, скажи, какой идиот убедил тебя приделать рога к шлему? Дай угадаю, — он скрестил руки на груди, острие меча смотрело в небо. — Наверняка это недалёкий кузнец, что убедил тебя в том, будто с ними ты выглядишь устрашающе.
Широким шагом Сармион надвигался на него, щит с черным коронованным оленем Баратеонов поднялся на уровень груди, палица двигалась в такт движениям. Солнце светило в спину гигантской фигуры, очерчивая её силуэт и превращая в чёрное пятно смерти, цель которого — смести противника перед собой.
Сириус продолжал болтать как ни в чем не бывало:
— Хотя, если ты надумал сделаться рогоносцем, то данные рога весьма...
— Заткнись! — проревел Баратеон, взмахнув со всей силы палицей, которая нашла только воздух вместо головы Тойна.
Тут же ему прилетел удар в затылок от Сириуса, зашедшего ему за спину. Сармион зарычал и попытался нанести новый удар — Тойн увернулся и от него. Солнце протянуло руку помощи, на мгновение ослепив Сармиона яркими лучами, что позволили провернуть финт в железные рога Баратеона — раздался протяжной стон стали. Он, конечно, не был мейстером или каким-нибудь книжным червем, но даже он знал: сила простого удара мечом по бесполезным рогам может передаться в голову, а это, стоит заметить, не очень-то и приятно. Чем думал Сармион, заказывая себе доспехи для турнира, Сириус не знал, но был уверен: точно не головой. Умные люди не будут заказывать шлем, способный стать их смертью на поле брани.
Вовремя отскочив назад от разящей палицы, Сириус быстро совершил бросок на Сармиона, целясь ему в шлем. Покоритель Шторма было поднял потрёпанный щит, дабы принять удар, но лезвие клинка пришлось на его гигантские рога, которые щит был не в состоянии прикрыть. Сила удара передалась ему в голову, вырвав из его легких приглушенный стон. Он замотал головой, точно прогоняя всё лишнее, мешающее ему нормально вести поединок, зарычал и махнул справа налево оружием, желая достать надоедливую ему сволочь, что между перерывами от ударов отпускала глупые шуточки по поводу его рогов. Сириус танцевал вокруг лорда Штормового Предела как акробат с быком в Эссосе, направляя клинок в рога, успевшие погнуться от многочисленных ударов. Он бил по ним по одной единственной причине: они были самым слабым местом в броне Сармиона. Его полный латный доспех был скован специально для турниров и весил от семи стоунов. Латная юбка доходила до начала бедра, металлические пластины полностью закрывали тело от солнца и едва пропускали воздух в него. Пластинчатый шлем с плоской макушкой и узкой прорезью для глаз защищал голову, но давал сравнительно плохой обзор, что само по себе было большим минусом. Удары затупленным оружием доспехи держали достойно. Однако, будь Сармион в настоящем бою, где топор Неведомого висит над каждой головой, они были бы бесполезны, как молитвы септона во время кровопролитной битвы. Клевец (или клюв) и боевой молот без проблем пробьют толстые пластины, которые лопнут, как переспелая груша, от силы их удара. Простая правда в том, что даже прямо сейчас эти доспехи больше мешают Сармиону, чем помогают сражаться: они тяжелые — раз, ограничивают движения — два, Сармион с большой вероятностью вспотел — три. Лишь благодаря недюжинной силе и высокому росту Сармион всё еще мог стоять на ногах и наносить удары палицей, которые, правда, постепенно замедлялись.
Народ на трибунах походил на стадо взбесившихся животных. Люди кричали и орали во всю глотку, подбадривая Сармиона. В его сторону они выкрикивали слова поддержки, в то время как Сириус получал от них одни оскорбления. В основном это были рыцари и лорды, что занимали места на королевском павильоне и наблюдали за поединком. Для него это было в порядке вещей. Он не пользовался особой любовью или уважением среди знати, даже в Штормовых землях его больше побаивались, чем любили или презирали. Хотя простым крестьянам и горожанам Королевской Гавани было всё равно, кто против кого сражался: им главное узреть лупящих друг друга дворян, что каждый день живут в комфорте и роскоши больших замков, а они в нищете и болезнях тесных лачуг. На втором ярусе посередине на резном стуле сидел Эйгон IV, прозванный и в народе, и среди благородных домов Вестероса Недостойным. Каким-то образом он умудрялся одновременно пить летнее вино из кубка, ласкать девку, которая приходилась дальним родственником Ланнистерам из Бобрового Утёса, и наблюдать за турнирным полем. Он заливался хохотом, смотря на то, как Сириус кружил вокруг Сармиона, нанося удары по шлему и оленьим рогам последнего, и не стеснялся выкрикивать непристойные шутки в адрес верховного лорда Штормовых Земель.
— Баратеон, ты похож на мальчика для битья! — король орал во всю глотку пьяным от вина голосом. — Хватит получать по рогам от Дуэлянта, пока от них ничего не осталось! Олень без рогов как мужчина без яиц! — Смех короля подхватили его придворные.
Не выдержав насмешек, Сармион издал громогласный рёв, погромче, чем лев на знамёнах Ланнистеров. Щит с гербом Баратеонов полетел в Сириуса, который тот отразил мечом. Ненадолго он опешил от столь внезапной вспышки ярости противника, что не сразу отреагировал, когда Баратеон замахнулся своей дубинкой на него. Он не успел вовремя уклониться, и она врезалась в его правое плечо. Земля исчезла из-под его ног, меч выпал из рук, острая боль пронзила плечо. Сириус приподнялся на локте и увидел Сармиона, заносящего оружие с целью добить его окончательно. Никакие бы мольбы с его стороны не умаслили б самолюбие разъярённого оленя, что хотел, чтобы нахальное крылатое сердце заплатило за все насмешки и унижения над ним. Сириус не собирался так легко проиграть, когда победа была на расстоянии вытянутой руки. Со всеми силами, что у него остались, он заставил свое тело перевернуться на живот как раз в тот момент, когда палица хлопнула по земле, в двух футах от места, где он лежал. Поднявшись на ноги, он отступил подальше от Сармиона, чтобы перевести дух.
— Я убью тебя, Тойн! Ты слышал меня?! Убью! — кричал Сармион, приближаясь к нему с палицей в обеих руках.
Сириус хотел ответить что-нибудь остроумное, но вывих плеча заставил стиснуть зубы от боли. Здоровой рукой он придерживал онемевшее плечо и уворачивался от яростных ударов Сармиона, что рассекали воздух словно шелк. Будь вокруг более спокойная обстановка, Сириус самостоятельно бы вправил плечо, как учил его Уоррен в Староместе. Но с Покорителем Шторма, кричавшего, как девственница в первую брачную ночь, и гонящегося за ним, словно пьяница за бутылкой арборского золотого, это было затруднительно.
Сириус несся по краю поля, как угорелый, Баратеон дребезжал доспехами позади. Зрители наверху тыкали в него пальцами и смеялись, смех короля присоединился к их смеху. Ноги несли его так быстро, как только могли. Поскольку он был одет легче, в отличие от Сармиона, то стоило лишь расстоянию между ними достигнуть больше тридцати ярдов, как без промедления он принялся вправлять плечо на место. Подняв больную правую руку настолько, насколько позволял вывих, Сириус упёр левую в неё и сделал вдох, затем опустил и занёс правую за спину, взявшись здоровой рукой за её локоть. Сармион медленно, но верно приближался к нему, готовясь последним ударом сокрушить противника. На выдохе Сириус со всей аккуратностью, на которую был способен, потянул руку вниз — послышался приятный хруст.
Сириус уклонился от верхнего удара, что грозил обрушиться ему на голову. В очередном припадке ярости Сармион размахивал оружием точно маленькая девочка, отбивающая нападение овощей, которыми её кормили, куклой. Сириусу оставалось лишь уклоняться от атак, заставляя Баратеона растрачивать свои последние силы. Рано или поздно он выдохнется и не сможет больше поднимать свою деревянную палку, утыканную затупленными шипами, не то что вообще стоять на ногах в таких тяжелых латах. Сириус оказался прав: удары лорда Штормового Предела становились вялыми, движения медленными и предсказуемыми, тяжелые вздохи вырывались из глотки. Быстро подобрав рядом лежащий топор с тупым лезвием, он сделал обманный бросок вправо, на который Сармион купился как дурак на дешевый обман. Его топор ударил по правому рогу, отломив его от шлема. Покоритель Шторма зашатался на месте, и Сириус не преминул этим воспользоваться: зашел за спину и ударил со всей силы под колено между бедром и голенью. Следующий удар пришелся в голову. Сармион распростерся на земле, но тут же, тяжело кряхтя, сделал попытку подняться, оперевшись о своё оружие. Топор стукнул по основанию палицы, выбив её из рук и заставив верховного лорда вновь упасть в грязь.
Баратеон упрямо, как бык, упёр руки в землю и поднял голову. Сириус возвышался над ним подобно горе над лесом.
— Сдавайся, Сарми. Нет нужды продлевать это представление на потеху дуракам на трибунах.
— Никогда... — прохрипел Баратеон. Больших усилий стоило ему подняться на колени.
— Ну и упрямый же ты, — Сириус стукнул топором по шлему, вырубив Сармиона. — Тебе стоит вместо черного коронованного оленя сделать своей эмблемой черного осла с рогами.
Сириус разжал пальцы, и оружие выпало из его рук. Он облегчённо вздохнул. Внезапная усталость обрушилась на все его тело, как шторм на море. От шеи до руки пронзала почти невыносимая боль. Ноги болели, руки болели, тело болело — всё внутри Сириуса перевернулось вверх дном. Если он сейчас не пойдет к мейстеру, то скорее всего потеряет сознание или того хуже. Маковое молоко — идеальный напиток вместо вина для него сейчас.
— Молодец, Тойн! — заливался смехом король, что всё это время следил за их поединком вместе с полсотней других зевак. — Ты обогатил мою казну на тысячу драконов! — послышался новый приступ хохота.
Вдруг что-то тяжелое врезалось ему в голову и повалило вниз. В глазах поплыло и образовались точки, тошнота подступила к горлу. Со стоном он перевернулся на спину только чтобы обнаружить стоящего над ним Генри Эшфорда. Краска на его щите облупилась, рукоять топора зажата в латной перчатке, нагрудник весь в царапинах и вмятинах.
Гаденыш... Украл моё золото.
— Урожай? — спросил молодой Эшфорд.
— Нет. Член с маслом, — слова шепотом слетели с его языка. — Сдаюсь, малец. Наслаждайся победой.
Аплодисменты публики и мерзкий смех короля заполнили уши Сириуса, глаза которого были устремлены в синеющее небо. Одно пушистое облако, пролетающее над ним, по формам напоминало дракона, словно всем своим видом намекая: «Ты профукал меня, Сириус».
Плакали мои золотые драконы.