Эдмонд Сноу Дракон Севера

Север, Винтерфелл — Копье в задницу всем дорнийцам, — пробурчал Уоррен, когда его больную ногу в очередной раз схватила судорога. В библиотеке пахло бумагой, пылью и древностью. Полки, нагруженные книгами в кожаных переплетах и старинными свитками, уходили высоко в потолок. На них бросали жёлтые блики многочисленные подсвечники, являясь почти единственным источником света. Кое-как спустившись с лестницы, Уоррен, превозмогая боль, со стопкой книг дохромал до ближайшего стула. Сев и вытянув левую ногу, он стал массировать её. Понемногу боль прошла, и он блаженно вздохнул. Библиотека Винтерфелла представляла собой самую настоящую сокровищницу знаний, уступающую, наверное, только Староместу. Здесь находилось свыше ста тысяч книг и свитков, некоторые из которых способны превратиться в труху, стоит их только пальцем тронуть. Различные тома о правлении Королей Зимы на Севере от Вторжения Андалов до Завоевания Эйгона, древние свитки, в том числе валирийские — самые ценные по его мнению. Присутствовали даже книги, написанные на языке Первых Людей. А ведь старый зануда Исидор каркал, что книг на этом языке нет. Многое из этого добра очень редкое и существует в одном-единственном экземпляре, что только повышает ценность библиотеки в стократ. — Даже через тридцать лет я не перечитаю все имеющиеся тут книги. К тому времени от слишком усердного чтения я только посажу себе зрение. Если бы кто-то лет двадцать назад сказал ему, что он станет мейстером замка, то он посмеялся б дураку в лицо, перед этим смачно плюнув ему под ноги. Он имел честь родиться третьим сыном древнего и благородного дома Мутонов, берущего корни от Первых Людей. Как третий ребенок своего отца, он мог рассчитывать на престиж, доступный благородным отпрыскам домов: обучение владению мечом, грамоте и письму, правилам этикета и тому подобное. Естественно, на собственную землю да титул лорда было мало надежд, но вот надежда стать прославленным рыцарем Семи Королевств была заманчивой, а главное желанной. С детства Уоррен рос на рассказах и песнях о Сервине Зеркальном Щите, Райеме Редвине и Артисе Аррене, и мечтал когда-нибудь стать таким же. Он активно тренировался с мечом день и ночь, уделял много времени воинскому искусству, читал книжки о знаменитых рыцарях. Результат был и положительный. Мастер над оружием Грегор Хеддль говорил тогда, что у него задатки воина. Большинство своих сверстников Уоррен без проблем побеждал в учебных поединках на мечах, в том числе и старшего на два года, брата Харвина. Мейстер Томас отмечал, что у него хорошая память и с числами он справляется на ура, а также как-то раз сказал, что из него вышел бы неплохой мейстер. Но Уоррен отмахнулся от слов старика: он хотел стать рыцарем и только рыцарем. Возможность проявить себя и доказать, чего он стоит, выпала, когда скончался Эйгон III Губитель Драконов. Его четырнадцатилетний сын, Дейрон Таргариен, ставший после его смерти королём, велел созвать знамёна, дабы наконец завершить завоевание Вестероса, которое начал, но не закончил Эйгон Завоеватель, — захват Дорна. К тому времени миновали семнадцатые именины Уоррена. Он успел уже заработать рыцарские шпоры и отстоять бдение в септе Девичьего Пруда. Услышав, как король созывает знамёна, он с готовностью вызвался на войну. Отец одобрил его стремление, так как сам был воином. Он собрал под крепостными стенами Пруда две с половиной тысячи человек, которых возглавил самолично, взяв с собой Уоррена и Харвина. Марк, как наследник, остался дома, управляя землями отца в его отсутствие. Тот, конечно, тоже хотел идти, но отец отказал ему. Великое воинство стекалось воедино со всех уголков Вестероса. На призыв короля ответили многие: Долина, Север, Предел, Западные, Речные и Королевские земли. Молодому Дракону удалось собрать армию в девяносто тысяч людей. Одна только кавалерия насчитывала тысяч двадцать пять, не говоря уже о пехоте. Ночью, когда с первыми лучами солнца они должны были отправиться в путь, в лагере, что стоял на берегу Черноводной, устроили грандиозный пир в честь начала нового дорнийского завоевания. Вино и мёд лились рекой, как и разного рода яства: жаренные рёбрышки из свинины, заправленные соусом, черные ковриги хлеба, кровяные колбаски, круги сыра, горы кукурузы, яблок, апельсинов и персиков, суп из репы, пирожные с яблоками и смородиной. Лорды и рыцари сидели бок о бок вокруг костров и пели о рыцарях и прекрасных дамах, похабности, вызывающие смех, о любви. Кто-то, желая продемонстрировать боевые навыки, спарринговался с другими во владении мечом, копьем и топором; кто-то попросту проводил время со шлюхами в закрытых шатрах. Король Дейрон собственной персоной разгуливал по лагерю в сопровождении Королевской Гвардии, общаясь как с лордами, так и с простыми солдатами. С любым он разговаривал на равных, хвалил за умения владеть каким-либо видом оружия, благодарил за то, что откликнулись на его призыв. Молодой Дракон спарринговал с любым желающим, показывая собственные навыки, впечатляющие для его юного возраста, и способность посоперничать с самыми лучшими рыцарями королевств. Уоррен никогда не забудет первого впечатления, когда он увидел короля. Закованный в отполированные черные, как ночь, доспехи с выгравированными на груди и плечах золотыми драконами с рубинами в глазах; с короной Эйгона Завоевателя на голове и его мечом, Чёрным Пламенем, на спине; с длинными, распущенными до плеч волосами цвета серебра и золота, теплой улыбкой на лице и сияющими сиреневыми глазами Дейрон I Таргариен был похож на Воина, а то и на древневалирийского бога, сошедшего с небес и желающего благословить своих почитателей на успешный поход. В ту ночь Уоррен вбил себе в голову цель стать одним из семи белых гвардейцев короля, дабы прикрывать его спину и защищать от опасностей. Довольно высоко он хотел подняться, но что поделать: он был молод и глуп. А кто в его возрасте не был таким же? Молодые рыцари горячи, как летнее солнце, и мечтают о славе, почестях и песнях в свою честь, как деревья хотят воды и солнца. Хотя, нужно отметить, что он, в отличие от сверстников-рыцарей, всё же не страдал злокачественной юношеской самоуверенностью, не смягченной ни единым проблеском юмора или сомнения и усугубленной надменностью, столь естественной для тех, кто рождается красивым и сильным. Нет, конечно, он был немного тщеславен и самоуверен, но не настолько, чтобы сломя голову лететь на неприятности, не обдумав всё для начала. В лагере он завёл друзей, единственным живым из которых после завершения войны оказался Сириус Тойн, бывший тогда неуверенным четырнадцатилетним оруженосцем, а в настоящее ставший прославленным рыцарем с дурной репутацией. Изредка он всё ещё поддерживал связь с Сириусом с помощью писем, когда тот был в родовом замке своего лорда-отца. Вторжение в Дорн предусматривало удар с трех сторон. По самому удобному западному пути в Дорн — через Принцев перевал — двинулось войско под командованием Лионеля Тирелла, Надутого Розана. Более опасным, восточным Костяным путем, двинулось второе войско, которым командовал сам король. Ещё одну силу составил королевский флот под началом Алина Велариона, атаковавший Дорн с моря — это и было главным отличием от дорнийской кампании Эйгона I, в которой вторжение было полностью сухопутным. Именно под командованием Молодого Дракона находился Уоррен. Армия Лионеля Тирелла на Принцевом перевале столкнулась с основными дорнийскими силами и застряла на месте, не сумев прорваться через горы. Король Дейрон, помня о печальной судьбе Ориса Баратеона, миновал дорнийские сторожевые башни, проведя армию не собственно по Костяному пути, а через Красные горы, по козьим тропам. В то же самое время флот Алина Велариона сжег Дощатый город в устье Зеленокровной и поднялся вверх по реке — тем самым Дорн был рассечен пополам и дорнийские лорды с запада и востока страны не могли помогать друг другу. В течение целого года Уоррен на территории Дорна участвовал во многих походах и битвах, сражался и убивал дорнийцев. В стране пустынь ему пришлось научиться выживать, выучить законы местной природы, остерегаться коварного солнца и следить за каждой песчинкой. В Дорне солнце, после копья, для всех лордов и рыцарей, латников и лошадей было врагом номер один. Оно жарило беспощадно, превращая тело в вареной коже с одетой поверх кольчугой и доспехами во влажное, истекающее вёдрами пота месиво. Каждый пятый солдат, будь то простолюдин или лорд, умирал от жажды. Из-за своего географического положения и климата в Дорне было только несколько больших непересыхающих рек — остальные наполнялись только после редких грозовых ливней, а весь остальной год представляли собой просто сухие балки. В общем, солнце, жажда воды, пустыни и дорнийские копья — вот с чем приходилось иметь дело королевской армии. После многих походов и сражений королевская армия прорвалась через Тенистый город и на следующий день захватила Солнечное Копье: в час так называемого Замирения принц Мартелл и ещё почти пятьдесят самых могущественных лордов преклонили колено перед Юным Драконом. В горах и пустынях ещё осталось некоторое количество непокорных «мятежников», и королю Дейрону пришлось задержаться для их усмирения ещё на год. В это время Уоррен успел заработать некоторую славу на полях сражений и войти в состав разведчиков короля. В одной из разведывательных миссий отряд, в котором находился Уоррен, попал в засаду, устроенную дорнийцами близ реки Зеленокровная. Один из дорнийских псов метнул дротик ему в ногу, лошадь под ним тоже убили. Бедное животное упало, придавив как раз раненую ногу, в которой торчало копьё. Сириус вытащил его, вопящего во всю глотку, что наверняка было слышно во всём Седьмом Пекле. Потери составили трех убитых и четырех раненых, включая его самого. Нападавших перебили всех до единого, не щадя никого. В двух милях от них располагался на месте слияния рек Плеть и Вейт, образующих реку Зеленокровная, Дар Богов — родовой замок Аллирионов. Там же находился и король с основными силами. В замке местный мейстер (благо, он оказался сведущим в медицине) с помощниками врачевал его сломанную ногу с торчащим в ней куском древка от дорнийского копья. Чтобы определить тип перелома, мейстер внимательно ощупывал его сломанную ногу. Затем он и его помощник садились на Уоррена верхом, чтобы надежно зафиксировать тело… и резкими движениями вправляли кость, приводя её в нужное, по мнению мейстера, положение. Копье в ноге доставило ему проблем больше, чем сам её перелом. Достать никаких трудностей не составило, но вот яд, что был намазан на наконечник, был пострашнее. Нарев, мейстер Дара Богов, объяснил ему потом, что яд, которым отравили его, влиял на его нервную систему, проще — убивал, как выразился он. Вызывал тошноту, боли в голове, лихорадку, темноту в глазах, что Уоррен прекрасно на себе прочувствовал. Чтобы спасти Уоррена от смерти от яда, мейстер, надавливая пальцами, раскрыл рану и энергично отсасывал яд ртом, а также периодически сплевывал кровянистую жидкость в посуду. Проводить отсасывание яда необходимо беспрерывно в течение пятнадцати минут. Это позволяет удалить из организма пострадавшего от двадцати до шестидесяти процентов яда. Для человека, оказывающего помощь, отсасывание яда не опасно, даже в том случае, если во рту у него есть ранки или ссадины. При необходимости пострадавший должен отсосать яд самостоятельно, но Уоррену со сломанной ногой делать это было затруднительно, не то что бы он вообще мог это сделать. Вообще-то, удивительно, что он продержался в сознании всё это время, учитывая, сколько он орал от боли. Тем не менее, от большей части яда его избавили, но в дальнейшем это сильно сказалось на здоровье его левой ноги. Отдышавшемуся и охрипшему от крика Уоррену предстояло пережить следующую процедуру, которая требовала слаженной работы сразу нескольких рук. Один помощник мейстера по индивидуальной мерке с ноги пострадавшего изготавливал нечто вроде деревянного ящика без верхней крышки. Другой делал тугие веревки, с помощью которых внутри ящика удерживался войлочный бандаж, подготовленный третьим мастером. Громоздкая конструкция жестко фиксировалась на ноге, а больному требовался покой. После данной процедуры ему дали маковое молоко, и он наконец заснул крепким сном. При удачном стечении обстоятельств Уоррен через несколько недель мог вернуться в строй, но, к сожалению, всё пошло не так. Рана сделала его хромым навсегда, и это определило его дальнейший жизненный путь. С книгами в руках и картой Севера под подмышкой Уоррен вышел из башни, направился через двор к Великому замку. Солнечные лучи упали ему на лицо, заставив прищурить глаза от их света. Винтерфелл был полон жизни в этот яркий солнечный день. Стражники замка упражнялись с оружием на глазах у нескольких бездельничающих служанок, строящих им глазки. Среди них мейстер узнал Ханну и Иву, любящих больше сплетничать и вилять задом, чем убираться в комнатах. Недалеко тренировались стрелять по мишеням другие стражники Винтерфелла. В Западные врата верхом на гнедой, резвой, как сама её хозяйка, кобыле въехала Мария Старк, вернувшаяся с удачной охоты с Домашней Гвардией лорда Кригана на хвосте, а также дровосеками, что привезли нарубленные дрова. Молодой Бартоган вместе с младшим братом Брандоном тренировал новобранцев в гарнизон замка под присмотром старого семидесятилетнего мастера над оружием, Берона Локка. Винтерфелл был большим и мощным замком. Не таким громоздким и неприступным, как Харренхолл с его уродливыми большими башнями, но всё-таки он мог впечатлить человеческий глаз. Замок обнесен двойной стеной с башнями, между внутренней и внешней стеной — ров. В отличие от выстроенных из черного камня стен Харренхолла, стены Винтерфелла построены из серого гранита. Внутренняя стена более древняя, ей около двух тысяч лет. При высоте в сто футов она заметно выше внешней стены, которая на двадцать футов ниже, но тоньше. Неприступный замок, можно было бы сказать о Винтерфелле, если бы его не захватывали четыре раза Болтоны, бывшие в тогдашние времена Красными королями, владеющими Дредфортом — ещё одной, как Харренхолл, ужасной крепостью. Что-то холодное влетело ему затылок. Не составило труда понять, что это был снежок, брошенный сыновьями-близнецами лорда Эдрика. — Видимо, вам давно не устраивали взбучку, засранцы, — мокрый холод пробежал по его спине, когда кусочки снега попали под одежду. Уоррен развернулся, раздражённо сверля взглядом близнецов, один, хрен разберёшь, из которых лепил ещё один снежок, явно собираясь использовать и его. — Не хватило прошлого раза, когда ваш лорд-дед запер вас на две недели в ваших комнатах? Хотите, чтобы в этот раз он выпорол ваши задницы, пока те не станут похожими на знамёна Ланнистеров? Он вам это устроит. Вместо ответа, Торрхен — или Крегард? — кинул снежный ком. Уоррен слегка наклонился в сторону, и снежок упал в снег, слившись с ним. Дети засмеялись и бросились куда глаза глядят, подальше от Уоррена, хотя, скорее всего, побежали делать своих сестёр очередной мишенью для шалостей. Язык зачесался крикнуть сорванцам пару ласковых слов, но Уоррен проглотил раздражение и продолжил путь до башни. Он поднялся по каменным ступеням вверх, прошёл в конец коридора, где располагалась дверь солярия лорда Кригана. Майкл, молчаливый, как всегда, стоял на страже, облаченный в кольчугу, меха и тяжёлый белый шерстяной плащ с вышитым гербом лютоволка Старков. Рука в перчатке держала хорошо заточенный двуручный топор, на поясе висели меч и кинжал. Капитан Домашней гвардии коротко кивнул Уоррену в знак приветствия, заранее зная, что лорд Криган ждёт мейстера. Он открыл Уоррену дверь, пропустив того в солярий. — Лорд Старк, я принёс книги, о которых вы меня просили, — сказал Уоррен, кладя стопку на стол для знаменосцев. — А также нашёл нужную информацию, касающуюся истории Рва Кейлин, интересующую вас. Северный Старец сидел за столом, читая неизвестную Уоррену книгу. Тёмно-серые глаза внимательно скользили по словам на странице, как будто там написано что-то жизненно важное. Наконец, он оторвал взгляд от книги и перевёл на Уоррена. — Рассказывай, что ты узнал, Уоррен, — властный бас, похожий на треск льда, заполнил комнату своим звучанием. За восемь лет своей службы в Винтерфелле Уоррен сумел воочию убедиться, что за человеком являлся лорд Криган Старк, Северный Старец, тот, кто вершил историю сорок с лишним лет назад. На Юге ходило много разных слухов о нём: одни говорили, что он превращается в гигантского волка и пожирает неугодных ему людей, другие, в основном септоны и простолюдины, — что Старк поклоняется деревьям, приносит им в жертву людей и вешает кишки и внутренности тех на ветви. Ещё одни шептали, что лорд Винтерфелла жестокий тиран с камнем вместо сердца, женившийся три раза и убивший своих жён слишком частыми родами, так как хотел детей с похожим на его собственный характером. Слухов много, но правды в них столько же, сколько в словах крестьянина, утверждающего, что он видел грамкинов. Лорд Криган поклонялся деревьям, вернее, Сердце-дереву, и точно не приносил ему в жертву людей и не развешивал кишки с внутренностями. Как он сказал однажды Уоррену, северяне отказались от жертвоприношений несколько столетий назад. В волка Старк не превращался, однако имел его повадки и характер. И уж точно он не был тираном с камнем вместо сердца. Лорд до сих пор оплакивал смерть своих трёх жён, на которых был женат. Всех детей от них любил и заботился о каждом из них, как только волчица может заботиться о своём потомстве, в чем Уоррен смог лично убедиться. Криган Старк, конечно, суровый и жёсткий лорд, способный на жестокие поступки, но честный, благородный и до безумия справедливый. Что-что, справедливости у него хоть отбавляй. Справедливость и правосудие — две излюбленные чаши, из которых Северный Старец любил пить холодными зимами. Он любил их, как его лорд-знаменосцы — вино, и желал их, как крестьяне — хлеб. Долго он будет искать справедливость, а найдя — будет собственноручно вершить её. — Начну с того, что я узнал, что Ров Кейлин давным-давно был не крепостью, а замком. — Замком? — удивлённо вскинул брови лорд Старк, видно было — слышит он о подобном впервые. — Мой отец рассказывал мне много историй о Рве Кейлин, но я точно не припомню, чтобы он рассказывал, что кто-то им владел. — Это потому, что, во-первых, практически никаких упоминаний об этом нет в книгах, во-вторых, семьи, которые владели Рвом, недолго им правили. Самой долгоправящей и первой семьёй были Кейлины, собственно, от их фамилии замок и получил название. Кейлины проправили, по моим подсчётам, около шестидесяти лет, пока на смену им не пришли другие семьи, проправившие меньше полувека, чем они сами. — Почему же так вышло? — поинтересовался лорд Криган, поглаживая свою местами седую бороду. — На это повлияло несколько факторов, — Уоррен остановился, прежде чем продолжить дальше. — В те времена Ров Кейлин не был такой развалиной, как сейчас, лорд Старк. Двадцать башен, высокие стены и болота вокруг делали крепость неприступной со всех сторон, и лишь длительная осада могла могла заставить её открыть ворота неприятелю. — Уоррен развернул перед лордом старую, старше его самого, выцветшую карту, которая так и готова была рассыпаться в пыль. — Это карта Севера, нарисованная за две с половиной тысячи лет до Завоевания Эйгона. — Его палец стал водить по границам Северного королевства. — Вы можете видеть, лорд Криган, границы Рва Кейлин, а также границы соседствующих с ним домов: Тауэрсов, Гринвудов и Эмберов. Главной проблемой его хозяев были земли, что простирались вокруг него. Их было немало, разве что были они... мягко говоря, не совсем пригодными для проживания. К западу лежали непроходимые болота, составлявшие большую часть земель, принадлежащих Рву Кейлин. Остальная часть была мало пригодна для сельского хозяйства. Ниже к Югу располагался Перешеек, к востоку лежали земли Эмберов, а к Северу земли Гринвудов и Тауэрсов... — Что насчёт тех, кто владел Рвом? — перебил лорд Криган мейстера. — Из-за плохих земель, приносящих скудный доход, они не могли обеспечивать себя и содержать замок, особенно такой, как Ров Кейлин, — ответил Уоррен, ничуть не обидевшись на то, что его так грубо прервали. Лорд Криган любил говорить по делу, а не лить попусту воду. — Каждый дом, что владел этой крепостью, постепенно чах и уступал место другому, которому приходил на смену другой. Стоит добавить к этому ещё суровые зимы, и всё становится понятно. И так было, пока в конце концов ваши предки не забросили это дело — заселять Ров Кейлин. Уоррен мог видеть, как лорд Криган нахмурился, узнав о трудностях Рва Кейлин. Он хотел восстановить крепость и дать её во владение своему внуку, сыну от его покойной дочери Лианны, Эдмонду Сноу. Если быть честным, Уоррену нравился мальчишка-бастард Недостойного. Славный малый, который для своего возраста имел исключительные манеры поведения, великолепный ум и послушный характер. Удивительно, что он вообще являлся сыном Лианны Старк и короля Эйгона IV. Уоррен помнил Эйгона ещё принцем, уже тогда любившего совать свой член в любую дырку, которую только найдёт. Сейчас, судя по слухам, всё по-прежнему. Лианна Старк была скорее мальчишкой, чем юной леди: любила играть с мечом и стрелять из лука вместе со старшей сестрой Марией, совершать шалости вместе с младшими братьями — в общем, была дикой особой. Одним богам лишь известно, как сошлись эти двое, но от их союза появился на свет Эдмонд Сноу — ребенок, непохожий по характеру на других детей, встречавшихся Уоррену когда-либо. В отличие от тех же Крегарда и Торрхена, Эдмонд был тихим, ответственным ребенком. Какое бы домашнее задание мейстер ему не давал: выучить о Королях Зимы, писать буквы — бастард выполнял всё без вопросов, а главное, очень хорошо. Серьёзно, Уоррен был крайне впечатлён, когда Эдмонд без запинки рассказывал ему историю дома Старков периодом в несколько тысячелетий. В уроках фехтования бастард, опять же, продемонстрировал великолепные навыки владения деревянным мечом, словно он и клинок — одно целое. Ему доводилось слышать о детях, что быстро растут и развиваются, только вот, как кажется Уоррену, Эдмонд их всех переплюнул. — Лорд Старк, позвольте мне дать вам совет относительно Рва Кейлин, если вы хотите отдать его во владение Эдмонду, — внимание лорда перешло к нему. — Вы можете к землям Рва прибавить часть земель, ранее принадлежавших Тауэрсам, Гринвудам и Эмберам. Эти дома когда-то были верными знаменосцами вашего дома, пока однажды не решили превратить клятвы верности в пух и прах, присоединившись к восстанию Болтонов и Грейстарков. — Грейстарки... — протянул Криган Старк. — В этом восстании из всех мятежников пощадили только Болтонов. Остальных вырезали под корень. — Это случилось во времена правления короля Брандона Старка, сорок восьмого этого имени. — Да, но вот восстание подавил не он, а его четвертый сын — Моргил Старк по прозвищу Гнев Севера. Он заставил мятежников глубоко пожалеть о своём решении восстать против власти Королей Зимы. Предатели всегда получают по заслугам. — Глаза лорда Старка рассматривали карту Севера перед ним. — Так что там насчёт земель давно забытых домов, Уоррен? Мейстер изложил своё предложение Хранителю Севера по поводу добавления к будущим владениям Эдмонда земель, принадлежавших когда-то вымершим домам. Хранитель, выслушав его предложение, спросил, не возмутит ли это его лордов-знаменосцев, коим может не понравиться, что он даёт такие хорошие территории бастарду. — Это их, конечно, возмутит, но они не посмеют пискнуть против, мой лорд, — сказал Уоррен, перебирая пальцами мейстерскую цепь на своей талии. — Вы весьма авторитетная фигура на Севере, к тому же его Хранитель. Ваше слово — закон. Не стоит забывать, что эти земли находятся под вашей властью, а не их. Вы вольны ими распоряжаться, как хотите, хоть одичалых там заселить, — пошутил в конце Уоррен, но Северный Старец, судя по его суровому лицу, шутку не оценил. — Не хватало мне ещё там одичалых селить, — проворчал лорд Старк. Его старческая рука, способная сломать хребет юнцу, потянулась к книге на столе и передала её Уоррену. — Посмотри и скажи, что думаешь. Книга, которую он держал, была тонкой по сравнению с большинством книг в библиотеке Винтерфелла. Прошло некоторое время, он нашел закладку на том месте, где лорд Старк читал нужный раздел. Уоррен быстро прочитал отрывок, затем ещё раз медленнее, чтобы полностью усвоить слова. — Интересно, — подумал Уоррен. Его голубые глаза встретились с серыми Кригана Старка. — Я думаю, это решит проблемы, которые вас беспокоили на протяжении многих лет, лорд Старк.