Эдмонд Сноу Дракон Севера

Красный Замок, Юг, 177 г. от З.Э. Деймон Уотерс       Весёлый детский смех разрезал мрачную тишину тронного зала. Несколько маленьких детей под мертвым взором драконьих черепов смеялись и веселились, не обращая внимания, насколько неуместными кажутся их игры в месте, где на протяжении многих лет принимались важные политические решения, что вершили историю Вестероса.       — Умри, злой дракон! — вскричал Деймон Уотерс и рубанул деревянным мечом по воздуху, представляя морду давно вымершего зверя, бороздившего когда-то небеса Вестероса.       — Вы убили его, сир Деймон! — Дени радостно запрыгала на месте, Джейн, Мия и Гвенис вторили ей, тоже радостно пища от восторга, хлопая в маленькие ладоши и выкрикивая его имя.       — Принцесса Дейнерис, — галантно, как и подобает истинному рыцарю, обратился к ней он, встав на колени, его меч лежал рядом. — Я убил злого дракона, что держал вас в заточении, и теперь вы свободны на веки вечные! Станете ли вы моей женой и родите мне сильных сыновей и прекрасных дочерей?       Одетая в лиловое шелковое платье с вшитыми аметистами и серебряными узорами, Дени выглядела как принцесса из сказок и песен о храбрых рыцарях и прекрасных девах, маленькая тиара с аметистами украшала её чело. Фиалковые глаза были большими и озорными, и Деймон не раз ловил себя на том, как сильно ему нравится в них смотреть.       — Да, мой храбрый рыцарь! — Дени, смеясь, прыгнула к нему в объятия.       Они играли в эту игру не в первый раз. Целью игры было убить дракона и спасти принцессу, которая выйдет замуж за спасителя и родит ему детей, прямо как в песнях, что пели барды на пирах короля каждый раз.       — А теперь давайте в «Король и его двор»! — громко сказал Джон, носивший, как и сам Деймон, фамилию Уотерс, которую давали только бастардам, родившимся в столице Семи Королевств — Королевской Гавани. Эдмонд тоже был бастардом, хотя и носил фамилию Сноу, которую давали детям на суровом Севере. Вообще-то, он не знал значение этого слова, но знал, что оно плохое. Иногда его обзывали «бастардом королевы». Мама постоянно говорила ему, что они не имеют права его так обзывать и что им следует отрезать языки. Деймон поежился при воспоминании об этом, он постарался представить, каково жить без языка. Наверное, это ужасно.       — Мы хотим быть фрейлинами королевы, — в один голос произнесли сестры-близняшки, дочери леди Мелиссы Блэквуд.       — Я хочу быть королевой!       — А я принцессой! — прокричала Джейн.       Эта была еще одна из их любимых игр. Вся суть заключалась в том, чтобы править вымышленным королевством в лице его короля и его собственным двором. Обычно роль короля брал на себя Деймон, его королевой всегда выступала Дени. Они представляли, что являются Джейхерисом, Старым Королем, и Алисанной, Доброй Королевой, что правят Семью Королевствами вместе мудро и справедливо.       — Ну а я буду королем, — гордо заявил Джон, чьи длинные серебристые волосы превратились в колтун после их недавней игры.       Деймон нахмурился.       — Ты не можешь быть королем, — возразил он и указал пальцем на себя. — Потому что я король.       Джону, кажется, это не понравилось.       — Ты и так каждый раз, когда мы играем, являешься им. Почему я не могу? — возмущенно спросил он, сложив ручонки на груди и недовольно взглянув на него.       — Я предложил в это играть, и поэтому могу быть кем угодно и когда угодно.       — Тогда я хочу быть твоим десницей.       — Не можешь. Эта должность по праву принадлежит Эду.       — Но почему?! — взвился Джон, его лицо покраснело. — Эд уехал на Север к северной родне и вернётся нескоро. Кто по-твоему в его отсутствие будет десницей и помогать королю руководить королевством?       — Мне будет помогать Дени. Должность десницы слишком важная, чтобы назначать на неё кого попало. Эд рассказывал мне, что десницами всегда назначались умные и образованные люди, вроде септона Барта или Визериса Таргариена, моего деда.       — Хочешь сказать, что я глупый? — выражение злости на детском лице Джона выглядело так комично, что Деймон едва сумел подавить смех. Остальные дети тоже пытались подавить смешки, даже Джейн, собственная сестра Джона, которая избавила Деймона от необходимости отвечать.       — Конечно нет, глупенький братец. Просто не может быть десницы, который не умеет считать до десяти и правильно читать буквы. В этом Эдмонд превосходит всех нас.       Джон обиженно воззрился на свою сестру и пробурчал:       — Могла бы хоть раз меня поддержать, Джейн-зануда!       — Как ты меня назвал?!       — Или может лучше Джейн-Влюбленные-Глаза? Я видел, как ты смотришь на Эда. Не говори только, что ты сама не мечтаешь о том, чтобы быть его принцессой, а он — твоим рыцарем, спасающим тебя.       Щеки Джейн загорелись ярким румянцем, превратившись в спелые помидоры.       — Ах ты...       Деймон смеялся, наблюдая, как близнецы вступили в спор друг с другом, зная, что со временем Джон и Джейн успокоятся и снова станут не разлей водой, которыми они были всегда. Он осмотрел остальных своих друзей и понял, насколько сильно желает, чтобы Эдмонд был с ними прямо сейчас. Северный бастард уехал всего несколько месяцев назад, но Деймон уже по нему скучал, как и по их совместным приключениям вроде забрасывания ведра навоза в палатку оруженосцев Пиков или попыток отыскать тайные ходы Красного Замка, что когда-то приказал построить Мейгор Жестокий, казнивший потом всех строителей, каменщиков и плотников, что их сделали, чтобы секреты замка знал только он один — так гласили легенды.       Медленно он повернулся и уставился на гигантское сооружение, высокое и огромное, состоящее из железных шипов и зубастых ребер невероятно скомканного металла — Железный Трон, седалище королей.       Легенды также гласили, что Мейгор умер, сидя на нем, пронзенный его шипами.       В благоговении Деймон уставился на древний престол Эйгона Завоевателя. Песни утверждают, что на трон пошла тысяча мечей. Его делали кузнецы, а не мебельщики, и их творение вышло грубым и устрашающим. Балерион Черный Ужас, собственный дракон Эйгона, учавствовал в этом деле: его дыханием раскаляли мечи добела. Даже сейчас череп давно умершего дракона висел над троном, словно охраняя его от любых нарушителей, дерзнувших на него сесть. На престоле имел право восседать только правящий монарх, а в его отсутствие — его десница.       Детская нога Деймона переступила одну ступеньку, затем следующую, вскоре уже несколько ступеней было преодолено, но до трона было как копьем до вражеского щита — далеко и опасно. Повсюду торчали шипы, грозившие уколоть тебя при любом удобном случае. Мальчик с большой осторожностью, присущей уличной кошке, поднимался вверх, страясь их не задеть. Оскаленный череп Балериона навис над ним, точно предупреждающий, чтобы он развернулся и спустился обратно. Пасть черепа была достаточно широко раскрыта, чтобы целый зубр с легкостью мог туда поместиться, острые, словно мечи, черные зубы выпирали, пустые глазницы внимательно следили за каждым твоим шагом. Хоть Балерион и умер больше семидесяти лет назад, Деймон ощущал, будто дракон следит за ним... как и все остальные восемнадцать черепов.       — Деймон? — позвал его тоненький голосок.       Дени стояла на третьей по счету ступени и смотрела на него круглыми глазами.       — Почему ты поднимаешься к трону? Мама говорила мне, что только король и его десница могут сидеть на нём. Всем остальным строго запрещено к нему даже приближаться.       — Ты будешь королем однажды, мой маленький дракон, сильным и красивым, смелым и обаятельным, как мой брат, твой дядя, Молодой Дракон, — шептала его мать постоянно, когда укладывала его спать.       Когда-то Дейна Непокорная была королевой и сестрой-женой Бейлора Благословенного. Но когда тот умер, то она перестала носить этот титул. Какое-то время он думал, что король Бейлор был его отцом, потому что своего собственного Деймон никогда не встречал и даже не знал его имени. В этом он завидовал своему сводному брату, знавшему, кем были его отец и мать. Он несколько раз задавал этот вопрос матери — та лишь отвечала, что его отцом является король. Но это был не Бейлор Благословенный. Позже он узнал, что его отец — король Эйгон Таргариен, четвертый этого имени. Он не слишком обрадовался, узнав это, ведь король вызывал у него отвращение, но куда больше его порадовала иная новость: его лучший друг и товарищ всё это время являлся его братом, пускай и сводным, хотя для него это не имело абсолютно никакого значения.       Он не раз представлял себе картину, как восседает на престоле и правит Вестеросом оттуда, глядя на всех сверху. Должно быть здорово, когда лорды и рыцари преклоняют перед тобой колени и славят твое имя, сочиняют в твою честь песни и называют своих детей. Ты ощущаешь, что нет никого выше тебя, и это опьяняет и вводит тебя в чувство эйфории. Деймон надеялся стать таким же великим королем и воином, как и другие Таргариены до него: Эйгон Завоеватель, Джейхерис Миротворец, Дейрон Молодой Дракон. В его голове вертелось столько мыслей о том, что он может сделать, и одной книги не хватит, чтобы их всех записать.       Когда он будет королем, Деймон заставит свою маму гордиться им. Она постоянно ходила с грустным лицом, а иногда плакала, и мальчик ничего не мог сделать, дабы заставить её улыбаться. Бывали случаи, когда мама, будучи не в настроении, могла накричать на него за любой проступок, даже самый мелкий, но потом крепко обнимала его и просила прощения. Она заставляла его учить историю дома Таргариенов, водила в тронный зал и называла имена черепов драконов, учила разговаривать на высоком валирийском. Для него это было несколько скучновато, особенно учить язык, но он с большим рвением выполнял всё это, потому что знал, что из-за каждого правильно сказанного слова на валирийском, каждого правильно названного имени черепа драконов его мама улыбнется. У неё была красивая улыбка, и ему нравилось видеть её.       Ради улыбки матери он был готов на любой поступок, на любое решение.       Когда он будет королем, Деймон женится на Дейнерис и получит от неё прекрасных сильных детей, что однажды продолжат его род. Картина, где он и Дени стоят в септе Бейлора и произносят клятвы друг другу, вспыхнула столь же быстро, как и испарилась.       Он хотел этого, желал очень сильно.       Все его друзья будут узаконены по его приказу, ведь король может делать что хочет. Получат должности при дворе и станут его верными советниками в Малом Совете. Эдмонд же...       Эдмонд будет его десницей.       Мама рассказывала, что короли Таргариены всегда были сильны, когда у них под рукой был сильный десница, которому можно было довериться в решении важных дел государства. Эдмонд был идеальным кандитатом на эту должность. Он был умный и очень образованный, даже в свои почти семь именин Деймон это понимал. Его брат часто говорил умные вещи, о которых он сам не был способен и думать, пока не услышал о них от Эда. Они были бы идеальной командой — мечом и щитом, что защищают Семь Королевств. Вместе бы совершили много великих дел, еще больше, чем Джейхерис и Алисанна, Эйгон и его сестры вместе взятые!       — Однажды это будет все моим, Дени, — заявил он ей. Спустившись, он взял её руку в свою, а свободной обвел Железный Трон. — Он будет моим — я стану королем, самым великим, что когда-либо видел весь мир.       — Королем? — непонимающе спросила Дейнерис, хлопая глазами.       — Да, а ты станешь моей королевой. — При этих словах принцесса зарделась. — Джон и Джейн, Мия и Гвенис — все они будут узаконены и получат места в моем Малом Совете. А Эда я назначу десницей, он будет помогать мне править и сражаться вместе со мной в битвах, как Эйгон Завоеватель и его сводный брат, Орис Баратеон. Только представь, сколь много великих дел мы можем сделать! — восторженно сказал мальчик.       — Но Деймон... — Дени выглядела неуверенной, переступая с одной ноги на другую, её глаза с сомнением смотрели в его собственные, такие же фиолетовые глаза. — Ты не можешь быть королем, ведь наследником является Дейрон, а за ним в очередь на трон следует Бейлор. Как ты будешь королем, если они наследники?       Деймон ощутил, как внутри него словно что-то образовалось, нечто тяжелое и тёмное, и оно росло по мере того, как он всё больше осознавал смысл слов Дени. Дейрон, ещё один его сводный брат, был старшим сыном короля Эйгона IV Таргариена и носил титул принца Драконьего Камня и наследника Железного Трона, в то время как Деймон — клеймо бастарда. Разница в их возрасте была велика — семнадцать лет. По сути, сын его старшего брата, Бейлор, был ровесником ему и Эдмонду. Деймон ни разу с ним не общался, как и со своим старшим сводным законнорожденным братом: мама и близко не подпускала его к ним. Она говорила, что они являются узурпаторами, ворами, укравшими его право первородства, и им нужно отрубить за это головы.       — Неправда, ты лжешь, — Деймон покачал головой и яростно уставился на Дени, та не выдержала взгляда и отвернулась, сжавшись перед ним. — Я наследник Железного Трона, будущий король Семи Королевств и его защитник. Дейрон и Бейлор — узурпаторы, которые украли у меня мое право и превосходство. Они должны быть за это наказаны.       Дени ахнула от шока и чуть не упала, когда спускалась с подножия.       — Как ты можешь говорить такое? Они же ничего тебе не сделали.       — Они воры, Дени, воры, забравшие мое законное место наследника.       — Прекрати, пожалуйста, — умоляюще сказала она, красивые фиалковые глаза заблестели, в их уголках появились слезы. — Я не узнаю тебя. Ты не можешь говорить такие ужасные вещи. — Их друзья, услышав их с Дени разговор, прибежали и стали вслушиваться в каждое произнесенное ими слово.       Деймон покачал головой, когда Дени отказалась видеть правду перед своими глазами. Она просто не понимает. Не понимает, что чувствует он, когда видит, как Дейрон восседает на Железном Троне, а к нему почтительно обращаются с разными просьбами подданные короны: лорды, рыцари, крестьяне, торговцы, ремесленники — все они подчиняются ему, восхваляют его, преклоняют перед ним колени. И никто из них и слова плохого не посмеет сказать в его адрес, не то, чтобы вообще предпринять какие-либо действия, ведь он член королевской семьи, обладающий высоким статусом, богатством и властью.       Деймон желал все это для себя.       — Посмотрите-ка кто у нас тут, ваше высочество! — Раздался чей-то противный голос, резавший уши так, словно нож масло. — Скопление детей шлюх, называемых бастардами, настоящая находка! — Общий смех заполнил тронный зал.       Группа, состоящая из знатных детей лордов из разных земель, стояла в нескольких футах от них. Их одежда, состоящая из красивых дублетов и дорогих камзолов, пестрела яркими цветами, расшитая узорами и гербами домов. Всего их было пятеро, и Деймон узнал среди них златовласого и зеленоглазого Дамона Ланнистера, коренастого Деремонта Дарри, худого и высокого Медгара Талли, тихого Оливера Окхарта — наследников таких замков, как Бобрового Утеса, Дарри, Риверрана, Старого Дуба соответственно. Пятым оказался Бейлор Таргариен, одетый в черно-красный дублет с золотой брошью в виде копья, пронзающего солнце.       Толстый и круглолицый наследник Железного Трона внешне на своих предков-драконов не походил от слова совсем. Вместо светлой кожи и серебристых волос Бейлор имел оливковую кожу и черные, как смоль, длинные вьющиеся волосы. Глаза — отличительная черта древних повелителей драконов, от которых и брали своё происхождение Таргариены — были не фиолетовыми или любого другого оттенка этого цвета, а карими, почти черными.       — Ты не имеешь права даже близко подходить к трону моего короля-деда, бастард, — пискляво объявил принц рассерженному Деймону, а затем обратился к Дейнерис: — Дени, что ты здесь делаешь в компании незаконнорожденных ублюдков? Разве ты не слышала, что они порочны и вероломны?       — Да, принцесса Дейнерис, — поддакнул Дамон Ланнистер. — В вас течет благородная кровь, негоже вам проводить время с теми, у кого вместо неё течет грязная водица. — Мальчик смахнул золотистую прядь, упавшую ему на лоб.       — Скорее не водица, я бы даже сказал, что моча, — ухмыльнувшись, ехидно добавил Медгар Талли. — Вы не чувствуете, что от этих бастардов исходит запашок?       — От тебя тоже цветочками не пахнет, — вспылила Джейн, — запах тухлой рыбы так и разит от тебя. Впрочем, чего ещё ожидать от мальчика, на гербе которого изображена рыба?       Медгар злобно взглянул на неё, прыщи на его остром лице, казалось, покраснели ещё больше. По возрасту он был старше Деймона и Бейлора на два года, как и мальчишка Ланнистер, остальным же спутникам принца было примерно столько же лет, сколько и им.       — Следи за языком, девчонка, иначе я научу тебя хорошим манерам.       Джон загородил сестру собой.       — А может хорошим манерам стоит научить тебя, плотва? Твоя физиономия так и просит, чтобы по ней прописали хорошенький воспитательный удар кулаком.       — Уотерс, ты рискуешь, чтобы от тебя мокрого места не осталось, — вымолвил Талли, сжав пальцы в кулаки.       — Дени, иди к нам, пока эти бастарды чего-нибудь не натворили, — настойчиво просил Бейлор.       — Я... я... — Дени запнулась, её тонкие бледные пальцы сжимали от волнения фиолетовую ткань её платья.       Принц Вестероса подошел к ней, но едва он взял её руку в свою, как мигом подоспевший Деймон разорвал их прикосновение.       — Не смей прикасаться к ней!       — Ты смеешь указывать принцу, наследнику Семи Королевств и будущему его королю? — удивился нечистокровный Таргариен. Мама утверждала, что Бейлор лишь наполовину дракон: его кровь была разбавлена дорнийской. Она также говорила, что дорнийцы — вероломный народ, убивший своего законного короля, Дейрона I, под мирным флагом, и им нельзя доверять. Следовательно, Бейлор тоже дорниец, хоть и наполовину, и поэтому Деймон не допустит, чтобы его грязные руки касались его Дени.       — Никакой ты не наследник, как и король, — объявил ему Деймон и указал пальцем себе в грудь. — Я им являюсь.       На него уставились, выпучив глаза. Казалось, его слова произвели необыкновенный эффект, заставивший их на время замолчать и подозрительно рассматривать его, пока один из их компании — мальчишка постарше его, в желто-зеленом дублете с кудрявыми волосами — не решил высказаться.       — Ты наследник? — насмешливо спросил Оливер. — Тебе не кажется, что ты с дуба рухнул, бастард? Я, конечно, не люблю слушать нудную болтовню Великого мейстера, но даже я знаю, что женщина не может наследовать мужчине, в том числе и её потомство. У тебя шансов сесть на Железный трон ровно столько же, сколько у портовой шлюхи стать женой лорда, и то если тот будет старым дряхлым овощем, который ходит под себя.       Послышались смешки от его товарищей.       — Ты ошибаешься, Оли, — вставил Дамон Ланнистер, чьи золотые локоны колыхались в ответ на его движения. — Он король вод и рек, разве ты не видишь их скопление позади него? Не хватает еще снега, но Эдмонд Лошадиное Лицо убрался на холодный Север — морозить яйца и молиться своим уродливым деревьям.       Ярость переполняла Деймона, уже было собиравшийся подойти и впечатать кулак в противную рожу наследника Запада, как вдруг произошло нечто, чего он никак не ожидал от Бейлора.       — Закрой свой поганый рот, Дамон, — пригрозил Таргариен кулаком под изумленное выражение того. — Эдмонд мой брат, он не бастард, и ты будешь помалкивать на его счет, иначе твоя голова украсит стены Красного Замка.       Неразборчивые слова прощения выдавил из себя Дамон Ланнистер, чье лицо стало таким же красным, как знамя его дома. Его спутники неловко переглянулись между собой. На какое-то время тишина повисла между ними всеми, никто не издавал ни звука, только Деймон, который громко дышал через нос.       — Эдмонд не твой брат, — сквозь стиснутые зубы прорычал он, из всех сил стараясь не позволить себе ударить его. Пусть Бейлор украл его трон, корону и мечты, но своего брата Деймон ему забрать не позволит. То, что он чувствовал внутри груди, внезапно вспыхнуло пламенем, искры которого разлетались во все части его тела. — Он мой!       Бейлор странно уставился на него, будто увидел впервые с того времени, как пришел сюда. Он сделал несколько шагов вперед, оказавшись на расстоянии вытянутой руки перед ним, и его следующие слова заставили сердце Деймона воспламениться, как уголек в кучке хвороста.       — Эдмонд не может быть твоим братом: он мой. Он ест и сидит со мной за одним столом, родители его любят не меньше, чем меня и моих братьев. Когда он вырастет, отец сделает его своим пажом, а Рыцарь-Дракон возьмет его к себе в оруженосцы. Я знаю: слышал, как мой принц-отец говорил об этом, — сказал, глядя ему в глаза, Бейлор Таргариен. — Не можешь и ты быть королем Семи Королевств: ты бастард. И никогда не будешь им: прав на трон у тебя нет.       Всё затихло. Черепа драконов молча взирали на них с высоты, никто не произносил ни слова, даже собственное дыхние бастарда замерло в ожидании. Деймон стоял неподвижно, казалось, целую вечность, пока не почувствовал, как загоревшийся уголек не разросся с невиданной ранее силой и не превратился в дракона, черного и яростного. Он пожирал его нутро, как ночь поглощала день, становясь всё больше и свирепее, желая выбраться на волю и сжечь обидчика, дабы от него не осталось и пепла.       Деймон не стал его сдерживать.       Кулак врезался в лицо принца с ошеломительной силой и легкостью — тот даже не успел осознать, что произошло, когда его дрожащие пальцы коснулись окровавленного носа, а остекленевшие глаза с первобытным ужасом, присущей добыче, уставились на него. Второй удар тоже не встретил сопротивления — и звук хруста сломанного носа оказался музыкой для ушей Деймона, с криком бросившегося на своего обидчика и повалившего того на пол.       Один за другим его кулаки атаковали лицо вопящего принца, всеми силами старающегося защитить свое лицо, выставив руки перед собой. Это не особо помогало, ведь даже так они умудрялись найти брешь в обороне и нанести очередной болезненный удар.       Сгусток голосов друзей Бейлора и его смешались в одно целое, что он не мог слышать, что они говорят. Он отчетливо слышал только крики Бейлора и рев дракона внутри себя. И не совсем понял, когда две пары чьих-то рук оторвали его от принца.       Между бастардами и детьми лордов завязалась драка. Медгар Талли вступил в драку с Джоном, они колотили друг друга кулаками, в то время как второго громко подбадривала сестра. Гвенис и Мия закричали и в страхе убежали из тронного зала, шелестя юбками. Дени стояла на ступеньках подножия Железного Трона, со слезами умоляля прекратить борьбу. Бейлор лежал жалкой кучей, закрыв лицо руками и плача.       Схватив его сзади, Деремонт Дарри оторвал его от избиения. Дамон Ланнистер встал перед ним и нанес удар, угодивший Деймону под дых. Боль быстро сменилась яростью, которая, словно дрова, питала его внутренний огонь. Извернувшись из хватки, он ответил своим собственным ударом. Ланнистер оказался недостаточно быстр, чтобы кулак не угодил ему под глаз. Пошатываясь, он отошел назад, прижимая ладонь к ушибленному месту.       Повернувшись, чтобы нанести следующий Деремонту, Деймон Уотерс получил от того по лицу, и привкус крови появился у него на языке. Он и не понял, как уже в следующее мгновение отхватывал в живот, спину и лицо ногами сразу от троих.       — Бей его! — закричал Дамон, с пылом разъяренного быка нанося удары ему в живот.       — Бей бастарда!       — Деймон! — Дейнерис попыталась его от них, схватив одного за предплечье, но Оливер Окхарт грубо оттолкнул её от себя, сказав не лезть куда не надо. Сила его толчка заставила её оступиться и упасть.       Ярость затихла, огонь потух, дракон исчез. Деймон калачиком лежал на холодном мраморном полу со стекающими по щекам слезами, получая удары со всех сторон. Теперь от боли кричал не Бейлор, а он, и поэтому отдался всем телом в её болезненные объятия, ожидая, когда им придет конец. Мальчик мог только мысленно молить богов, чтобы тот пришел быстрее и покончил с этим.       Черепа драконов как наблюдали за происходящим внизу, так и продолжали. И никогда не перестанут. Ведь их горькая участь, постигшая давным-давно, не позволяла ничего другого.

***

Элейна Таргариен, Дважды вдова       — Твой выродок со своими друзьями напал и избил моего сына!       Дейна Непокорная в который раз за вечер объявила это. Одетая в плотное черное платье с треугольным вырезом и золотым кулоном в виде трехглавого дракона, унаследованного от отца, с заплетёнными в косички волосами она представляла собой грозное зрелище. Сестра всегда была буйной и вспыльчивой, как Четырнадцать огней Валирии, в ней текла драконья кровь — неудивительно, что она не пыталась обуздать её.       — Они избили его в кровь, сломали несколько ребер, разбили нос и не оставили на нем ни единого живого места! — продолжала она. — Помимо этого, они напали и на остальных детей. Этот противный мальчишка Талли разбил губу сыну моей сестры. — Элейна поморщилась при этих словах и сделала глоток вина из серебряного кубка.       Прохладный осенний ветерок проник в комнату через окно. Элейна позволила ему проникнуть под одежду и холодным прикосновением коснуться её кожи. Осень пришла на место лета — дни стали короче, ночи холоднее и длиннее. Но для неё это являлось благом, поскольку даже осенью в Королевской Гавани было жарко, как в печке, и воняло как от горы дерьма со сгнившими на них трупами. В жаркую погоду городские отходы пахли ещё сильнее и неприятнее, так что запах проникал в Красный Замок, в каждую его комнату и кладовую. Слуги специально зажгли несколько ароматических свечей и открыли окна, чтобы более-менее можно было дышать.       — Прошу прощения, ваше высочество, — холодно проговорила Мирия Мартелл, принцесса Дорна и старшая дочь нынешнего его правителя, — но вы, кажется, снова упускаете из виду одну важную деталь: ваш Деймон первый напал и ударил, — подчеркнула она и, сделав паузу, продолжила, словно давая время Дейне обдумать свои слова: — Он сломал нос моему сыну. Бейлора нашли лежащего на полу, рыдающего, с кровью по всему лицу мои стражники и Белые плащи. Ваш сын спровоцировал конфликт и поднял руку на особу королевской крови. И вы еще смеете меня в чем-то обвинять?! — перешла на крик. — Да вы хоть вообще понимаете, как вашему Деймону несказанно повезло, что я не послала за Королевским Правосудием? Мы ведь одна семья, а семья не должна ссориться и уж тем более отрубать друг другу конечности.       — Будь со мной честна, дорнийка, тебе бы очень хотелось увидеть, как королевский палач лишает руки, ударившей твоего полукровку-сына, моего драгоценного сыночка.       Несмотря на тусклый свет в покоях и свою оливковую кожу, лицо дорнийской женщины сильно покраснело.       — Я не такая бессердечная, как вы думаете, чтобы отрубить руку ребенку, даже если он ударил моего собственного.       — Лжешь. — Губы Дейны задрожали, костлявые пальцы нервно теребили кулон на шее. — Вы, дорнийцы, все одинаковы: прячете свою истинную сущность за дружелюбной маской, а затем сбросите её и подло ударите в спину копьем. Точно так же вы поступили с моим братом Дейроном, когда он подавил ваше жалкое восстание, и вы под знаменем мира вероломно напали и убили его, — выплюнула с презрением слова Дейна. — Вам не хватило смелости даже с достоинством принять честное поражение от его рук. Вместо это вы предпочли кровавое предательство.       Глаза Мирии расширились.       — Дорогие женщины, прошу вас, давайте не будем всё усугублять ещё больше, чем нужно, — обратился с мольбой Дейрон, наследник Железного Трона, всё это время сидевший за декоративным письменным столом, чьи деревянные ножки охватывали искусно вырезанные драконьи лапы, и крылья, и хвосты. — В конце концов, как верно заметила моя супруга, мы одна семья — ссоры нам ни к чему.       — Я удивлена, что ты решил присоединиться к нашему разговору, племянник, — насмешливо отметила Дейна, переведя взгляд на него. — Обычно ты предпочитаешь засесть в каком-нибудь темном углу библиотеки и читать очередной скучный фоллиант об истории Семи Королевств. С чего вдруг такие перемены? Надоело приносить палку жене?       — Мой муж, в отсутствие его величества короля Эйгона, правит королевством, — процедила сквозь стиснутые зубы его жена.       — Ну конечно! Утром за завтраком я слышала от других дам, как удачно он разъяснил спор между лордом Стоквортом и лордом Росби. Все отзываются, насколько умело и быстро наследный принц сумел помирить двух упрямых лордов. А новый торговый договор, который мой племянник заключил со Стеффоном Ланнистером, как говорят многие, принесет невиданный доход в казну, какого не было за последние пять лет, и это без вмешательства лорда Клемента Тарбека, мастера над монетой и члена Малого совета по вопросам финансов, доходов и казны короны.       Элейна сидела и молча слушала, попивая арборское золотое из своего кубка. Их изначальный разговор приобрел совершенно иной характер, чем они того хотели. Планировалось, что ситуация, произошедшая сегодня днем в тронном зале, будет улажена, и все станет на свои места как прежде. Но как известно: много хочешь — мало получишь. Эти слова как нельзя кстати подходили к их разговору. Дейрон желал затушить едва вспыхнувший пожар конфликта и решить вопрос об произошедшем миром, но его желания не были выполнены. Он был умным и сообразительным, добрым и мягким человеком — одним из немногих, кто был способен вытащить дом Таргариенов из ямы долгов и идиотских решений, в которую его родной отец Эйгон их затащил, поставив в крайне затруднительное положение, способное стать началом для конца их дома со времен Танца Драконов.       Однако чего Дейрон не понимал и не умел делать, так это укрощать женщин Таргариенов, прославившихся в анналах истории Вестероса своим темпераментом, своеволием и горячей кровью драконьих владык. Рейна и Алисанна, Сейра и Визерра, Рейнира и Рейнис — все они принесли немало головной боли своим мужьям, братьям, отцам. Каждая из них была гордой и упрямой и по-разному принимала безрассудные, опрометчивые решения. Эти давно умершие личности не принадлежали к тому типу женщин, что будут тихо сидеть в стороне и помалкивать, боясь разгневать своих мужей. Они всеми силами пытались доказать миру, чего стоят. Увы, Дейна Непокорная входила в подобный список.       — Интересно только, как ему удалось всё так легко провернуть. Ведь Андриан Росби известный пьяница и распутник и лорд Ларис Стокворт недалеко от него ушел. А Золотой Лев известен на своих землях горячим нравом и прославился тем, что десять лет назад лишил девственности сестру одного из своих знаменосцев, будучи уже помолвленным с дочерью другого, — лукавая усмешка расцвела на устах Дейны, которая приблизилась к супружеской паре. — Скажи мне, дорогая Мирия, ты удовлетворила всех сразу или каждого по отдельности принимала в своей постели? Я слышала, что у вас в Дорне женщины весьма... любвеобильны и отдаются каждому встречному за медный грош, настолько сильна в них похоть.       В следующее мгновение две женщины вцепились друг другу в глотку, изрекая проклятия, да такие, что, услышь их небесные Матерь, Дева и Старица, у тех бы покраснели лица и отвалились уши. Дейрон сделал попытку разнять разъярённых принцесс и потерпел неудачу. Элейна же отрешённо сидела в стороне от зрелища, делая по глотку вина и не обращая внимания на крики и ругательства.       В последнее время ей было мало до чего дело. Она поняла, что устала от постоянных ссор и ругани в их семье, которые вот уже как несколько лет преследуют Таргариенов и никак не хотят отпускать. Ей надоело постоянно слушать разглагольствования Дейны по поводу того, что с ней несправедливо обошлись и украли её право воссесть на Железный Трон; надоело общество пустоголовых, населяющих Красный Замок, придворных дам, у которых кроме шитья, обсуждения слухов и поедания пирожных нет больше никаких занятий; надоело видеть наглые рожи жадных лордов и захолустных рыцарей, пытавшихся после смерти её супруга ухаживать за ней и жениться, ведь со смертью Оссифера Элейна стала полноправной хозяйкой собственного замка на Западе, пока её недавно родившийся сын Визерис не достигнет шестнадцатилетнего возраста.       Она слышала шепот за своей спиной, как служанки — и не только они — обсуждают, с какими чертами родился её маленький Визерис и не является ли он бастардом короля, потому что Оссифер испустил дух на их супружеском ложе, и все не до конца были уверены в том, что именно он зачал ребенка. Было противно слушать эти ненавистные слухи, но ещё противнее было ощущать, как неприятное чувство нарастает в груди при каждом их упоминании.       — Я сделала то, что должна была, дабы обеспечить моим детям достойное будущее, — думала она, уставившись в потолок. — Я не должна об этом жалеть, даже если это неправильно с моральной точки зрения. Все сомнения были отброшены, когда я согласилась на это.       Взяв штоф, она до краев заполнила кубок темно-красной жидкостью и выпила содержимое в несколько больших глотков. Вино ароматным цветком распустилось в груди, дурные мысли потихоньку начали её отпускать. Однако эйфория длилась недолго: внезапно для себя она осознала, насколько же сильно напоминает Эйгона, поглощающего алкоголь целыми бочками. Отвращение отразилось на её лице, когда она поняла, что уподобляется своему некомпетентному и ненасытному кузену. Странно, но она почувствовала себя на удивление трезвой.       — Dornish rene, nyke jāhor rip hen aōha lying ēngos se laesi se feed zirȳ naejot se dārōñe jaossa! — прорычала на валирийском Дейна, схватив и потянув длинную прядь черных волос Мирии. — Se nyke'll tepagon se body naejot se dārōñe jester syt kirimves.       — Катись в пекло, сумасшедшая стерва! — бросила в ответ дорнийка и тоже схватила её волосы.       Встав с кресла, Элейна уверенным шагом направилась к ним. Она помогла Дейрону — и вместе они сумели оттащить женщин в разные концы покоев. Это не остановило поток проклятий, вырывающихся из их глоток, каждая поливала грязью другую пуще прежнего. В конечном счете наследному принцу удалось урезонить свою дорнийскую жену, пусть и с трудом. С Дейной ситуация обстояла куда сложнее: как бы Элейна не пыталась вразумить её, та не желала останавливаться ни на секунду. Пришлось залепить сестре оплеуху, прежде чем она сказала ещё что-нибудь оскорбительное.       Дейна с шоком уставилась на неё, прижимая ладонь к покрасневшей щеке; её фиолетовые глаза, похожие на её собственные, но куда темнее, были широко раскрыты.       — Сядь и успокойся, — твёрдым, уверенным тоном произнесла Элейна, смотря в сестринские глаза и не отводя взгляд. — Ты ведешь себя как самая последняя истеричка. Не так должна вести себя принцесса королевской крови, особенно если она от крови драконьих владык. Что бы сказали отец и мать, дядя Визерис и Дейрон, увидь тебя они такой? Ты принцесса, Дейна, так веди себя соответственно своему положению, — говорила она и продолжала: — Твой сын виноват во всем этом бардаке, как бы ты ни хотела этого не признавать. Он ударил наследника Трона, сломав ему нос, а также оставил синяки другим детям лордов. Мои близнецы, дочери Мелиссы Блэквуд и даже дочь Нейрис с детьми лордов признают, что Деймон первый начал драку. Остановись, Дейна, внемли голосу разума. В нашем доме и без того наступили тяжелые времена, нет нужды делать их ещё тяжелее.       Какое-то время бывшая королева-консорт молчала, в её глазах сквозили боль, обида и недоверие. Густые серебряные волосы обрамляли когда-то красивое, искривленное в уродливой гримасе лицо в форме сердца. Сухие, потрескавшиеся губы сложились в тонкую линию, настолько тонкую, что они, казалось, исчезли на её лице.       — Ты предала меня! — обвинила сестра, от чего Элейна опешила. — Ты должна быть на моей стороне и поддержать меня. Вместо этого ты поддерживаешь этих... этих захватчиков. — Резким жестом руки Дейна показала на недалеко стоящую супружескую пару. — Почему все покидают меня, почему? За что мне это весь этот ад? — вскинула голову она, будто ища ответ у богов. — Что я сделала не так? — Слезы маленькими бисеринками потекли по впалым щекам.       — Дейна, я...       — Ненавижу вас всех! — закричала она, подняла подол платья и вихрем вылетела из покоев, хлопнув напоследок деревянной дверью. Комната погрузилась в мрачную тишину, лишь в камине потрескивали поленья, да холодный ветер завывал за окном.       — Мирия, пожалуйста извини её, она не хотела... — после неловкого молчания заговорил Дейрон, как всегда, пытаясь восстановить хрупкий мир в их семье.       — Ты не обязан извиняться за неё, мой дорогой муж, — проронила черноволосая женщина, за её словами слышался едва скрываемый гнев. — Не ты виноват, что в голове твоей царственной кузины дохренище тараканов и что она ведет себя как... как стерва, считающая, что ей все должны.       — Мирия...       — Что «Мирия», Дейрон? — взорвалась наконец она, повернувшись к нему лицом. — Я достаточно натерпелась и выслушала ереси от этой истерички и больше слушать не собираюсь. Мы в который раз пытаемся наладить с ней отношения, но это как пытаться затушить дикий огонь — только ещё больше обжигаешься. Я устала от этого, Дейрон, пойми меня. На прошлой неделе я услышала от своих фрейлин, что эта сука назвала нашего Рейгеля болезненным калекой, который обречен на неполноценную жизнь. — Плечи её затряслись, карие глаза запылали огнем. — Знаешь, каких усилий мне стоило, чтобы не пойти к ней и не пронзить насквозь копьем? Но с этого момента всё изменится: больше никаких снисхождений. Она будет получать то, что заслужила, и я намерена это выполнить.       — Давай не будем делать поспешных...       — Я терпела восемь лет. — Принцесса демонстративно отвернулась и направилась к двери, но перед этим, остановившись, посмотрела супругу в лицо и сказала: — Мой дядя, брат моей матери, сказал мне однажды, когда я была восьмилетней девочкой, что если змея тебя кусает — значит нужно её убить, прежде чем её яд причинит тебе ещё больше вреда, пока в конце концов не убьет. Не бойся, муж мой, я не трону Дейну, пока что — но терпеть её оскорбления в адрес моей семьи я больше не буду, — с этими словами она покинула солярий, оставив Дейрона и Элейну наедине.       Принц Вестероса несколько мгновений стоял на месте, затем неспешным шагом подошел к столу и сел за него. Задумчивое выражение возникло на его лице: брови нахмурены, губы сжаты, фиалковые глаза преисполнены меланхолии; тонкая золотая корона с рубинами сидела на его челе. Элейна достала два кубка и налила в них вино, подав один Дейрону.       Они оба выпили, не говоря ни слова, без того понимая, в насколько сложной ситуации они находятся.       — Как отреагировали на это происшествие лорды? — первой спросила Элейна.       — Слава богам, Старым и Новым, мне удалось уладить этот беспорядок, — настроение Дейрона немного улучшилось. — Лорд Стеффон отнёсся с пониманием, что удивительно, а Дарри и Окхарты пообещали хранить молчание об произошедшем. Немного пришлось повозиться с лордом Талли, но и его мне удалось утихомирить.       Разговор о семейных проблемах плавно перешел в обсуждение решении королевских. По итогу Дейрон решил пойти проведать детей и жену, а она — навестить старшую сестру и попытаться её успокоить.       Элейне пришлось проделать достаточно долгий путь, чтобы добраться до места, где могла быть Дейна. Через внутренний двор она по лестнице она оказалась в восточном. Тёмная ночь опустилась на Красный замок, полумесяц висел на небосклоне. Факелы ярко горели оранжевым светом, как звезды на ночном небе, только начинающие показывать свой лик. В час летучей мыши мало кого можно увидеть, разгуливающего по крепости, кроме Золотых Плащей, что верно стояли на страже, патрулируя парапеты и охраняя вход в Красный замок. Мимо неё прошел небольшой отряд стражников из четырех человек с мечами на поясе и ниспадающими золотыми плащами. Пару служанок тихонько проскользнули рядом, неся в руках ведра с водой; кому-то захотелось искупаться перед сном.       Она чуть не испустила дух от страха и даже подпрыгнула, когда сир Гвейн Корбрей оказался позади неё.       — Нехорошо одинокой даме бродить в одиночку — уж тем более, если она ещё и королевской крови, — лукавая ухмылка украсила черты белого гвардейца, которую она заметила даже в темноте сквозь забрало шлема.       — Сир Гвейн, вы меня так напугали, что я чуть не отправилась в чертоги нашего Отца, — при всей нелепости этой ситуации она позволила себе улыбку, маленькую, но первую за последние дни. — Как вы можете так тихо подкрадываться, будучи одетым в столь громоздкие доспехи?       Вопрос развеселил рыцаря.       — Годы практики и приказы командующего, чтобы я держал язык за зубами, принцесса. — Когда она спросила, почему он здесь, а не охраняет её детей, Корбрей дал ответ: — Сир Микаэль сменил меня на посту, поэтому я направлялся в башню Белого Меча, пока не застал вас, ваше высочество, одиноко разгуливающую по дворам.       — Вы не обязаны сопровождать меня, сир, лучше идите поспите, вам нужен отдых. Вряд ли мне грозит опасность в собственной крепости.       — Если лорд-командующий узнает, что я оставил члена королевской семьи одну, особенно столь красивую, то заставит в течение луны чистить ночные горшки нашего милостивого государя, — он подмигнул принцессе, от чего на щеках у той заиграл румянец. Она и забыла, каково это чувствовать себя такой — красивой и беспечной. — Кроме того, как любит повторять нам лорд-командующий, разных дураков всегда можно найти в любом месте. Лишний меч за вашей спиной не помешает.       Пока они пересекали путь к сооружению, Элейна задумалась о последних новостях в королевстве, что успели принести накануне вороны. Эйгон возвращается из своего затянувшегося путешествия в Каменный Оплот, где навещал одного из своих многочисленных бастардов, Эйгора Риверса, которого Барба Бракен успела родить перед своим отъездом из Красного Замка. Судя по письмам её кузена Эймона, что вместе с ещё одним королевским гвардейцем, Терренсом Тойном, отправились вместе с королем, дабы его охранять, Эйгон нашёл себе новую любовницу в лице Бетани Бракен, младшей сестры леди Барбы Бракен. Всё-таки леди Мелисса, нынешняя его любовница, ему, наконец, наскучила. Элейна будет скучать по этой доброй и милой женщине, но в то же время она рада за Блэквуд: той давно хотелось покинуть постель короля и вернуться домой в Воронодрев к семье. Оставалась надежда, что новая фаворитка не будет такой злокозненной сукой, как её старшая сестра.       Тем временем железнорожденные потерпели поражение от мечей, копий и кораблей Простора. Месяц назад они совершили дерзкую попытку прорваться сквозь Щитовые острова в устье Мандера, с целью разграбить близлежащие земли. Лорды Щитовых островов перекрыли устье десятком ладей, однако у железнорожденных подобных кораблей оказалось куда больше, как и упорства, чтобы пробиться сквозь защиту просторцев. По итогу это оказалось их единственной маленькой победой, потому что заблаговременно предупрежденные другие лорды: Флоренты, Блэкбары и Бисбери — встретили их мечами и копьями наперевес. Островитяне проиграли, среди погибших числились несколько знатных представителей из знати Железных Островов, которые и командовали рейдом. Лоррен Грейджой, младший брат нынешнего главы дома, был самым известным, он погиб в единоборстве с сиром Виктором Бисбери. Нападение не было неожиданностью, скорее вопросом времени, ведь Грейджои после поражения Красного Кракена более сорока лет назад стали славиться свои непостоянством и непредсказуемостью.       В Долине умер от падения с тропы лорд Генри Аррен, Хранитель Востока. Случайно или нет, сказать нельзя. Однако всем в Вестеросе известно, что дорога, ведущая из Орлиного Гнезда в Лунные Врата, преисполнена разного рода опасностей и что лорд Генри не первый, кто погибает подобным образом. По законам наследования следующим Хранителем Востока должен быть его сын, шестилетний Доннел, но по причине своего возраста власть над Долиной Аррен вскинула на себя его леди-мать, Маргери Аррен, урожденная Редфорт. Это не слишком понравилось младшему брату её почившего супруга, сиру Мендону, являющемуся Рыцарем Ворот Долины. Ходят слухи, что Мендон принялся сколачивать вокруг себя лордов и рыцарей, дабы забрать регенство у своей доброй сестры.       Открыв ей высокую резную дверь, сир Гвейн проследовал за ней внутрь Девичьего склепа. Это здание со сланцевой крышей не всегда так именовалось. Давным-давно оно называлось Королевским приютом из-за того, что обычно здесь останавливались разного рода королевские гости; комнаты здесь были одними из лучших в замке. Когда Бейлор поместил Элейну со старшими сестрами сюда, появилось теперешнее название, которое могло бы рассмешить самого Грибка. Иронично, что после освобождения из заточения Дейна предпочла остаться здесь. Элейна вспоминала, сколько раз сестра проклинала «чрезмерную религиозность» покойного Бейлора и пыталась сбежать отсюда — и не безуспешно, ведь иначе как она залетела с бастардом?       Элейна приказала Корбрею оставаться снаружи, сама же без стука вошла в покои старшей сестры.       Тихий плач и хрипящий кашель были первыми звуками, которые она услыхала в апартаментах. Пройдя мимо длинного обеденного стола, вырезанного из златосерда с такими же стульями, она встала перед дверью, ведущей в спальню Дейны, откуда и доносились звуки. Отперев её, она тихонько проскользнула в щель.       Холодный каменный пол комнаты покрывал огромный мирийский ковер. Шаги Элейны были почти не слышны, когда она ступала по нему со всей осторожностью, присущей дикой кошке, словно пытающейся не спугнуть добычу. Ветер колыхал кружевные шторы из распахнутого окна.       Большая роскошная кровать с балдахином прислонилась к стене, её шелковые шторы были задернуты. Где-то там внутри рыдала сестра, всхлипывая, шмыгая носом и периодически покашливая: последнее особенно встревожило молодую принцессу Таргариенов. В последнее время здоровье Дейны дало слабину, мейстер выписал пару снадобий и мазей, которые, по его словам, помогут справиться с недугом.       — Дейна, — шепотом позвала она, пытаясь в темноте нащупать подсвечник.       Ответа не последовало.       Наконец, на полке камина её пальцы нащупали огниво. Элейна подошла к круглому столику, зажгла золотой, выполненный в виде драконов канделябр, взяла его, но под силой ветра огонь съежился, пока не затух и не оставил шлейф пахнущего дыма. Пришлось закрыть окно и зажечь по новой. Отодвинув мягкую ткань, Элейна осветила постель ярким оранжевым светом. Темно-красные, при свете почти черные, простыни были смяты, набитые гусиным пухом подушки разорваны в клочья, их содержимое накрыло перину, как первый снег землю зимой.       Дейна лежала на перине, её колени были подтянуты к груди, а руки обхватывали их. Местами её некогда дорогое и красивое платье было изорвано, и один из кусков ткани был крепко зажат в пальцах.       Притянув сестру за плечи, Элейна принялась её успокаивать и нашептывать утешительные слова. Голова сестры покоилась на её плече, время от времени та покашливала и всхлипывала. Элейна гладила серебристо-золотистые волосы, нежно проводила по ним руками, понимая, в каком сейчас уязвленном положении находится её сестра и что она всеми силами должна попытаться помочь выбраться из него.       — Я должна была стать королевой, Элейна, — пролепетала Дейна, глядя сквозь окно на ночное небо, усеянное звездами.       Элейна ничего не сказала, предпочтя просто промолчать. Она понимала, что сестра опять начнет заводить разговор о своей судьбе и том, насколько несправедливо обошлись с ней боги. Обычно во время этого сама Элейна пыталась её успокоить и объяснить, почему она не смогла бы быть королевой при почти любом раскладе вещей. Только вот Дейне её слова почему-то не доходили из-за чего их дилемма повторялась чуть ли не каждый день из года в год.       — Почему никто этого не понимает? Я была старшей дочерью нашего отца, после смерти Дейрона и Бейлора титул правительницы Семи Королевств должен был перейти ко мне, а мой сын получить титул наследника и Драконий Камень впридачу. Будь прокляты они все. — Тело сестры затряслось, будто вот-вот она выплеснет все эмоции наружу, пальцы с такой силой сжались в кулаки, что аж костяшки побелели. — Дейрон со своим упрямством и нежеланием жениться на мне, Бейлор со своим долбанным целибатом и любовью к Семерым, дядя Визерис и его непомерные амбиции. Это он отравил моего мужа и по совместительству моего брата, сестра, в этом можно быть уверенным. Не хотел слишком долго ждать, пока Бейлор сведет себя в могилу чрезмерными постами. Он убил его и украл мой трон, наплевав на память отца, чтоб самому заделаться королем.       — Дядя не крал у тебя трон, глупая сестрица, — с грустью про себя сказала Элейна, — лорды сами дали ему корону и посадили на престол. На самом деле Железный Трон никогда не был твоим и больше не будет. Тебе просто не повезло родиться без члена между ног.       — Как же я их ненавижу! — выпалила Дейна и закашляла. Кровь из её рта попала на предплечье Элейны, пропитав одежду. Нужно будет дать ей травяной отвар, а затем напоить сонным вином, дабы она отдохнула.       — Сейчас я принесу тебе отвар, что дал Элфорд, и твой кашель перестанет тебе докучать.       — Не смей меня поить этим помойным напитком, — скривилась она. — От него потом неприятный запах изо рта, да и кашель мой исчезнуть не заставит. Из-за него у меня последние несколько недель болит грудь.       — Ты уверена, что это всё отвар? — обеспокоенно спросила Элейна. — Ты говорила великому мейстеру, что у тебя болит грудь? — Сестра отрицательно покачала головой и кашлянула. — Давай-ка к нему сходим, снаружи стоит сир Гвейн, он нас проводит в башню мейстера.       — Нет! — С обретенной силой Дейна Таргариен вскочила на ноги и одарила её яростным взглядом. С порванным платьем и пятнами крови на нем она напоминала жертву насилия, от чего Элейна почувствовала дрожь, пробежавшую по позвоночнику, когда воспоминания о брачной ночи с Элфордом всплыли в её разуме.       — Лучше бы ты точно так же беспокоилась о краже у меня Железного Трона.       — Давай не будем вновь заставлять барда играть одну и ту же мелодию. Я говорила тебе сколько раз, что лорды и законы...       — Пусть лорды идут в задницу, законы о престолонаследии туда же. — Дейна Непокорная расхаживала из стороны в сторону с блеском глазах. — Мы Таргариены, Элейна! В нас течет кровь драконов и древних драконьих владык Валирии. Человеческие законы или даже боги нам не указ! Почему мы должны плясать под дудку некомпетентных лордов и исполнять прихоти веры, когда мы стоим наголову выше, чем они могли когда-либо надеяться встать? Это немыслимо! Меня отвергли по той простой причине, что у меня нет стручка меж ног. То есть только его наличие уже делает мужчин идеальными кандидатами на роль короля. По-моему мнению, член отнимает у них добрую половину ума.       — У тебя у самой ума без него не больше половины, — чуть не вырвалось из Элейны.       — Эйгон тому подтверждение, — продолжала разглагольствовать Непокорная. — Он тупое, похотливое, эгоистичное, мерзкое, грязное животное, запихивающее свой маленький член в любую дырку, которую только найдет. — Странно и немного забавно слышать подобные слова от той, кто разделила с ним постель и родила от него бастарда. — Он когда-нибудь относился к чему-то серьезно? Нет, он всегда трахает шлюх, охотится, пьет и к государственным делам не проявляет никакого интереса, предоставляя некомпетентному Малому Совету и слабому Дейрону править страной... И эти все бастарды, что он рождает на свет из своих штанов, — будь её сестра драконом, то она запросто бы сожгла сейчас мирийский ковер в комнате, — ему наверняка нравится запихивать их в этих коров, называемых женщинами, которые отдаются ему только потому, что он король и обладает богатством и властью.       — Стало быть ты прыгнула к нему на член по другой причине, Дейна? — ехидно поинтересовалась Элейна, которой уже наскучило слушать жалобы сестры. В такие моменты она жалела, что рядом нет Рейны. Средняя по старшинству сестра обладала безграничным терпением, дарованным, как она говорила, Семерыми, так что она могла часами выслушивать Дейну и еще сама вправлять ей мозги с помощью Семиконечной Звезды.       — Ты вообще слушала, что я говорила?       — Да, твой бред можно за золотую монету продать скоморохам, и те с радостью будут пересказывать его народу по всем Семи Королевствам, от пустынь Дорна до мерзлой Стены. Ты бы не стала королевой, Дейна. Великий совет 101 года установил нерушимый закон: ни женщины, ни потомки мужского пола по женской линии, невзирая на старшинство, не могут унаследовать Железный Трон Вестероса. Ты бы получила его в том случае, если б дяди и его сыновей не было в живых.       — Такой уж он нерушимый, твой закон, — язвительно бросила Дейна, — если Рейнира Таргариен, наша бабушка, была наследницей и королевой Вестероса.       Тут же у Элейны нашелся ответ.       — Ни один мейстер так и не признал нашу бабушку законной королевой. На самом деле она была скорее королевой Королевской Гавани, чем всего королевства. Визерис допустил серьезную ошибку, назвав её своей наследницей и не забрав потом данный титул, когда у него родился сын от Алисенты Хайтауэр. Многое усугубила и сама Рейнира, родив трех бастардов от Харвина Стронга. По правде говоря, мне никогда не были понятны твои любовь и восхищение к Рейнире, как и к нашему деду Деймону Таргариену. Для меня они всегда были одними из самых плохих примеров Таргариенов в истории.       — Ты веришь в эту чепуху с бастардами Рейниры? Даже если это правда, то что с того? Она дракон — драконы делают, что хотят и берут то, что желают. Разве тебе самой никогда не хотелось воссесть на престол наших предков и ощутить всю ту власть, которую он дает своему обладателю?       — Нет, — тихо произнесла Элейна под недоверчивый взгляд Дейны Непокорной. — Я никогда не хотела править и помыкать другими, чтобы утолить свои прихоти и желания. Железный Трон — это в первую очередь обязанность и ответственность, так мне говорил дядя Виз. Кроме того, этот шипастый стул проклят. Почти никто из тех, кто сидел на нем, не закончил хорошо: Мейгор Жестокий, Эйгон ІІ, Рейнира, наши братья, отец, дядя — все они теперь просто кучка пепла, спрятанного в урнах под Великой септой. Нет, сестра, я никогда не хотела обладать властью как таковой. У меня есть дети — я хочу воспитать их хорошими людьми и дать им всё, что у меня есть. А Железный Трон может пожрать кого-нибудь другого — Эйгона, к примеру, хотя он уже это делает.       Тишина встала между ними. Дейна подошла к окну, схватилась руками за подоконник и тупо уставилась в ночное небо. Только сейчас Элейна увидела, как постарела та за последние годы. Некогда красивое лицо в форме сердца осунулось и побледнело, темные мешки под глазами размером не уступали золотым драконам. Прямая гордая осанка уступила место сутулости. Невероятно, что её когда-то красивая, озорная, храбрая, упрямая и своевольная сестра превратилась в старуху с потухшим жизненным огнем и разбитыми мечтами. Ей вспомнился момент, как в детстве они ходили стрелять из лука по тренировачным мишеням, Дейна дала его Элейне и учила натягивать тетиву, тогда и Дейрон с Рейной были ещё живыми и здоровыми, и даже Бейлор, который пока не сошел с ума своей верой в Семерых. Иногда она отчаянно хотела вернуть те беззаботные времена детства.       Но прошлое вернуть нельзя. Нужно двигаться дальше и продолжать жить настоящей жизнью. Дядя, братья, отец и Алин были давно мертвы, но она жила и будет, пока не придет и её время отдаться в объятья Неведомому и попасть в чертоги Отца.       — Если бы у меня был дракон, — горечь исходила из слов Дейны. Элейна тут же вспомнила своё драконье яйцо, серебряное с золотой, как на её волосах, полоской. Оно лежало в её покоях в резном сундучке, набитом шелком. — Я была рождена, чтобы на нем летать. Будь он у меня, то никто б не посмел встать между мной и троном.       — Они мертвы, Дейна. Танец Драконов подкосил их численность, а правление отца окончательно погубило. Черепа, кости, яйца, да изображение на гербе нашего дома — вот всё, что от них осталось.       Тихий смех сорвался с губ сестры, он не был злобным или насмешливым, а искренним, полным горечи.       — И всё-таки ты не права, Элейна, — она повернулась к ней лицом. — Есть причина, по которой я должна была стать королевой; причина, которая имеет куда большее значение, чем кажется на первый взгляд?       — И что же это?       Дейна смущенно опустила голову.       — Я... Я не могу тебе этого сказать.       — Да ладно тебе, мы не хранили друг от друга секретов еще будучи заключенными в Склеп по приказу Бейлора. Все тайны, которые мы раскрывали, оставались только между нами.       Дейна сдалась и неуверенным голосом принялась рассказывать:       — Это было в день смерти отца. Думаю, ты помнишь, что тогда его лихорадило, и он называл всех разными именами людей, которые давно почили или были не теми, за кого он их принимал. Элфорд заставил нас всех уйти, но мне не хотелось покидать отца в последние минуте его жизни: каким-то образом я знала, что он вот-вот умрет, и я должна находиться рядом. — Слезы навернулись на её глаза, всхлип сорвался из её устя пальцы коснулись золотого кулона. — Ты бы видела его, Элейна, он выглядел таким беспомощным, таким несчастным, его голова была покрыта потом и ворочалась из стороны в сторону, будто некий зверь вцепился в него и не отпускал. Я взяла его за руку, и он отреагировал на моё прикосновение, но принял меня за своего младшего брата... Он думал, что я дядя Визерис. И вот тогда он поведал мне... — Внезапно она замолчала, не спопобная больше произнести и слова.       — Что отец поведал тебе?       Сестра робко взглянула на неё и прошептала одними губами: «Пророчество».       Глаза Элейны раскрылись от удивления.       — Пророчество? — Дейна слабо кивнула. — О чем?       — Ужасная зима... — кровавый кашель вновь дал о себе знать, однако женщина вытерла рот рукавом и продолжила: — Которая придет из далекого Севера... Абсолютная тьма, которою принесут ветры вместе с ней, кхе-кхе... и то, кхе-кхе.. что таится в ней, уничтожит мир живых...       — Это всё какая-то глупость, просто-напросто бред умирающего человека, — покачала головой она, не в силах поверить в вышесказанное. — Отец просто...       — Я знаю, что это правда! — встрепенулась Дейна. — Отец сказал, что эту тайну ему поведала его мать, наша бабушка Рейнира, а ей — её собственный отец. Я не знаю всех подробностей, но точно знаю, что пророчество появилось еще до Завоевания Эйгона. И ещё кинжал... — резким движением Дейна оказалась у кровати и достала из-под перины упомянутый предмет, на чьем лезвии виднелись узоры в виде волнистых разводов — валирийский кинжал, своего рода семейная реликвия Таргариенов. — Отец также поведал, что в кинжале скрыта правда об Обещанном принце, и чтобы её узнать, нужно искать ответ у пламени.       — Откуда у тебя он? Я всегда думала, что он был утерян после смерти Дейрона в Дорне вместе с короной Эйгона Завоевателя.       — Я выпросила кинжал у него перед его отъездом в Дорн. Он никогда не мог отказать в чем-либо своей любимой сестрёнке.       Голова Элейна была готова взорваться в любой момент от столь обескураживающего наплыва информации. Не помогало еще и то, что она выпила. Всё это не имело для неё никакого смысла. У неё была целая тележка вопросов к Дейне — с большим трудом она выбрала один.       — Что ещё за Обещанный принц?       — Кхе-кхе, принц, чей гимн, кхе-кхе... лед... и пламя, кхе-кхе, — вдруг старшая сестра замолчала, приступ кашля завладел её. Он не отпускал её, заставляя сплевывать на ковер кровавые плевки. Дейна кашляла настолько жутко и сильно, что Элейне казалось, что её сестра вот-вот выплюнет свои внутренности.       Кашель подкосил Дейну Непокорную — и она рухнула на пол, харкая кровью и царапая горло.       — Дейна! — воскликнула она и подскочила к сестре.       Голова сестры покоилась на её коленях, её темно-фиолетовые глаза широко раскрыты и смотрят на неё в поисках помощи, кровь стекает по её потрескавшимся губам и подбородку. Элейна чувствовала, как липкая красная жидкость течет по её ладоням вниз.       Она кричала и звала на помощь сира Гвейна, но стены покоев сестры были слишком толстыми, чтоб рыцарь мог её услыхать. Пришлось ненадолго покинуть Дейну, дабы выйти на коридор и крикнуть Корбрею, чтоб как можно быстрее он привел великого мейстера сюда.       Когда она вернулась к сестре, Элейна заметила, как в дверном проеме стоял семилетний мальчишка, который мог быть только сыном сестры.       — Мама, — прошептал ребенок, такие же фиолетовые глаза смотрели на мать, распростертую на полу в луже крови.       — Деймон, — слабо просипела она, и кашель ударил её снова.       Решив уберечь мальчика от столь ужасного зрелища, Элейна встала перед ним на колени, закрыв своим телом Дейну, и взяла в руки его лицо, которое было в синяках и ссадинах после сегодняшнего случая в тронном зале, когда дети лордов избили его в кровь.       — Эй, племянник, давай-ка я уложу тебя в постель, — ласково попыталась она уговорить Деймона. — Твоей маме немного плохо, но скоро придет мейстер Элфорд, так что с ней будет всё в порядке.       — Мама выздоровеет? — с надеждой спросил Деймон, в его детских глазах было столько надежды, что Элейна просто не могла разрушить её и сказала: — Твоя мама будет здорова, вот увидишь, малыш.       Если бы только она сама была уверена в своих словах.