***
Ночью, когда одиночество кричит, я защищаю твою личность от разрушения.
Прикасайся ко мне, можешь пытать меня, дарить новые ощущения.
(с) Wayv – Love Talk
Сегодня ночью в общежитии тихо, бантаны вымотаны плотным расписанием и кипящей работой над новым альбомом "BE". Только лишь в комнате Сокджина и Шуги, на кровати последнего, негромко течёт откровенный разговор. Джин-хён, пожалуй, второй человек после психиатра Юна, который знает практически всё о том, что творится у него на душе. Многолетнее соседство, знаете ли, невольно роднит и сближает, заставляет врасти друг в друга корнями и довериться "от" и "до". – У вас с Намом всё хорошо? – шепчет Юнги, пытаясь игнорировать внутреннее, слегка покалывающее душу чувство вины. – Да, а почему ты спрашиваешь? – Джин потягивается, лёжа на удобной кровати младшего, и треплет пятернёй свои всё ещё влажные после душа каштановые волосы. – Ну, я тут узнал, что он знает... про наш секс. А ещё, что ты знаешь, что он знает. Подумал, не сказалось ли это как-то на ваших отношениях... – У тебя что, кинк на слово "знаешь"?! – приглушённо смеётся ворлдвайд хэндсом. – Да Джуни не ревнивый, к тому же, он сам потрахивает Чимина ещё с тех времён, когда я считал себя гомофобным гетеро и динамил его, порой даже довольно сильными ударами под дых. Забей, Шуг. – Точно? Ты ведь спишь со мной, а не с Agust'ом, это точно не усложняет дело?! – Сказал же, нет. У нас с тобой платонически-физиологический трах в целях психотерапии, ну! Мне иногда кажется, что мы уже тоже альтернативные личности друг друга. – Только ещё одного альтер-эго мне не хватало. Пхах! – ухмыляется Юнги. – Надо спросить у Аgust'а, не против ли он такой привлекательной компании. Мин наклоняется над лежащим на спине Джином и легонько целует в губы, так тепло и привычно, что сердце совсем не ёкает, но по телу разливается приятное родное тепло. Им никогда уже не стать одинокими. Пока бантаны есть друг у друга, кто-нибудь обязательно согреет душу и обнимет, если вдруг холодно. – Хёны... – раздаётся ошарашенный голос откуда-то из темноты. – Юнги, ты... Ах! Что ж, видимо, время пришло. Юнги больше не придётся откладывать столь важный разговор на "потом", золотой макнэ сам решил выбрать время, чтобы наконец-то обо всём узнать. – Чонгукки... – начинает Юн. – Как много ты слышал? – У тебя... раздвоение личности, да? Хён, как ты мог мне не сказать?! Я уже давно догадывался... – Идём к нам, мелочь ты горемычная! – зовёт Сокджин, всё ещё чувствуя вкус Мина на губах. – Давай спокойно поговорим, только не впадай в истерику, хорошо? – Я постараюсь, но не обещаю. – выдаёт Чон, почти с разбегу плюхаясь на кровать между хёнами. – Я хочу знать всё, хватит уже меня оберегать, мне не 15 лет. – Спрашивай, я клянусь, что не совру ни на один твой вопрос. – с готовностью говорит Мин. Понимает, что и правда слишком затянул с этой исповедью. – Как долго? – звучит первый вопрос. – Три с небольшим года. После очередной депрессии, это произошло как-то само собой, не знаю. Видимо, я просто сдался. – Охх, я это помню. Ты вдруг за одну ночь так изменился... Будто стал другим человеком, хён! – Что ж, да, по сути, почти так и было. Давай дальше. – Кто в курсе? – этот момент для Чонгука очень важен, и он с замиранием ждёт горькой правды. – Все мемберы. Теперь все. Бан Шихёк, врач-психиатр и менеджеры Чхве и Дон, которые на пожизненном контракте. Больше никто, надеемся. – осторожно перечисляет Сокджин за Юнги, осознавая напряжённую обстановку и некоторую несправедливость по отношению к Чону. – Итак, я последний. Как всегда. Какую-нибудь херню мы рассказать макнэ не забудем, а то, что у хёна, блять, проблемы и очень нужна поддержка всей семёрки, – это можно и пропустить... – Гукки, ну прости... – обнимает младшего Мин, прижимаясь худощавым телом к накаченной тушке. – Я боялся тебя разочаровать. Больше всех – именно тебя! – Да я же всё равно чувствовал, что что-то не так, что тебе нужна помощь. Так ещё хуже – эта дурацкая недосказанность! – Я всё понимаю, правда. Ну что мне сделать, чтобы ты не дулся? У тебя есть ещё вопросы? – спрашивает Юн. – Твой второй.. Agust, он часто приходит? И творит что-то из ряда вон, да? – Бывает, что и творит, ты прав. Но он старается не ставить под удар мою..нашу тайну. Мне кажется, он влюблён в меня так или иначе. – признаётся Шуга. – Ты знаешь, что это правда, не смей сомневаться! – раздаётся внутри ласковый хриплый голос. – А мне с ним приходилось встречаться? – продолжает выпытывать макнэ. – Да, бывало, и не раз. Но он тебя точно ни разу не трогал... – не подумав, ляпает Сокджин. Оленьи глаза Чонгука расширяются в темноте, становясь ещё более огромными. – А что, других... трогал?!?!?! В смысле..секса? Прям секса?! – И кто тебя за язык тянул, Сокджин-а? – слегка негодует Мин. – Да, Гукки, Agust иногда не прочь поразвлечься с кем-то в физическом плане. Гораздо чаще, чем я сам. – Так вот почему Тэхён отрицал, что спал с тобой, хотя я отчётливо чувствовал твой запах, когда ему отса... неважно! Значит, он спал с Agust'ом. Чёрт... – Блять, Чонгук, последнее, чего бы я хотел – это вставать между вами. Я этого, правда, не планировал. – честно признаётся Юнги, зная, каким ревнивым может быть макнэ и как у него сносит башню насчёт Тэхёна. – Да это не к тебе предъява, а к течной полиаморной шлюшке, живущей внутри этого аристократичного мерзавца. И надо было мне именно в него влюбиться... – вздыхает Чон, понимая, что диалог отклонился от первоначальной темы. – Я бы, может, тоже не прочь кончить от чьей-нибудь другой руки или задницы, но, как дебил, хранил ему верность, пока ему было на это плевать. Он даже говорил мне об этом, а я всё думал, что буду таким типа... лебедем, который только с одним всю жизнь, понимаете?! – Гукки, ты путаешь понятия, – прерывает Сокджин страстную тираду. – Тэхён любит только тебя, ваши души полностью принадлежат друг другу, правда. А секс – это только секс, тем более, внутри нашего ёбнутого коллектива! Это же почти как трахаться с самим собой, только ещё удобнее, и рука не устаёт! Ну хочешь, мы прямо сейчас с Юном тебе подрочим? Узнаешь, что такое братский бантановый оргазм. Брови Юнги взлетают вверх от неожиданного предложения старшего хёна. – А вот хочу! – злорадно произносит Чонгук, окидывая взглядом двух соблазнительных хозяев комнаты. – А сыночек-то вырос! – ехидничает Agust D. – Ты уверен? – ставит последнюю преграду Юнги, впрочем, на 99% уверенный, что это ничего не изменит. – Хочу кончить от ваших с хёном рук! – твёрдо подытоживает макнэ, и уже тянется к Мину за поцелуем. Юнги позволяет Чонгуку прикоснуться губами, внутренне немного боясь, что в самый неподходящий момент Agust перехватит контроль. – Ну уж нет, я в этом не участвую! Ещё я детишку не целовал. – мгновенно отзывается альтер-эго, словно прочитав его мысли. Шуга выдыхает с облегчением и зарывается пальцами в мягкую шевелюру на затылке макнэ. – Только не делай это назло Тэхёну, ладно? – шепчет Юнги прямо в поцелуй. – Я хочу... сам. Тэ ни при чём. На самом деле, Тэ, конечно же, всегда "причём", но Чон сейчас может думать только о том, что зажат между двумя горячими хёнами, и что Сокджин уже мягко и неспешно стягивает с него домашние штаны, пока Юнги немного прикусывает верхнюю губу. Чёрт, а для эрекции, оказывается, много и не надо... Чонгук со стоном отрывается от Мина и молниеносно избавляется от футболки через голову, оставаясь полностью обнажённым и с твёрдым членом, направленным вертикально в потолок. И тут, совершенно не вовремя, на него вдруг накатывает смущение. Застенчивый Чонгук из прошлого возвращается, тесня внутреннего "international playbo'я", румянец трогает щёки, хоть в темноте этого и не увидеть, а руки самопроизвольно пытаются прикрыть постыдный стояк. – Чонгук-а, ты чего это? – заботливо спрашивает Ким-старший, наблюдая, как тот вдруг оцепенел. – Я... может, я всё этим испорчу? Мои отношения с вами? – Успокойся. Мы не будем продолжать, если ты не хочешь! – уверяет Юнги, ненавязчиво поглаживая его по предплечью комфортящим жестом. – Но я хочу! Я! ХОЧУ! – на этот раз сомнения отброшены. Немного яростно макнэ набрасывается губами теперь уже на Джина, чувствительно врезаясь в его зубы, но после – смягчая поцелуй, облизывая пострадавшую от собственного нападения губу. Юнги гладит теперь уже не предплечье, а накаченное бедро младшего, медленно пробираясь всё выше и продвигая руку ближе к внутренней стороне. Чонгукки дрожит мелкими мурашками и негромко стонет Сокджину прямо в поцелуй. – Да, вот так очень хорошо, правда, малыш? – произносит Юнги, тут же уголком губ ухмыляясь милому обращению, учитывая, каких размеров "малыш" вырос из когда-то крошечного застенчивого паренька. Принимаясь медленно надрачивать гладкий стояк макнэ, Юнги не отрывает взгляд от слившихся воедино губ ДжинГуков, и чувствует, как к его руке присоединется тёплая ладонь хёна, мягко оглаживая основание члена и приноравливаясь к заданному темпу. – Блять, это... это нереально! – Чонгук разрывает поцелуй, чтобы получить порцию воздуха, которого вдруг резко стало не хватать. – Я так долго не выдержу, хё-оо-ныыы... – Можешь кончить, Гукки... – сладко шепчет Сокджин прямо в ухо, затем вбирает в рот мочку и играется языком с серёжками-колечками. – А можешь ещё ненадолго продлить это безумие, – хрипло добавляет Юнги. – Выбирай! Чонгук кончает через пару минут, когда терпеть уже нету сил, а его глаза, давно привыкшие к темноте, выхватывают жаркий поцелуй Джина и Юна, которые вдвоём уже абсолютно синхронизировались и ритмично-кайфово вдвоём двигали ладонями по его истекающему, жаждущему разрядки члену. Это был первый в его жизни оргазм, полученный не от собственной руки или разных... кхм... частей тела обожаемого ТэТэ. Мда, Гук явно недооценивал новизну ощущений, а также полное доверие своим хёнам, позволившее полностью раскрепоститься и сосредоточиться только на ощущениях его тела. – Так, товарищи, у меня тоже нехилый стояк, так что я, пожалуй, пойду трахну Джуна, даже если он уже спит. Гукки, можешь поспать на моей кровати, если хочешь. – чмокает Сокджин в лоб, уже совершенно по-отечески, будто не дрочил младшему какую-то минуту назад и не вытирал его сперму с собственной ладони прямо сейчас. – Юнги... Ты же Юнги, правда? – осторожно спрашивает Чон, когда старших хён уже ретировался в комнату напротив. – Не бойся, я – Юнги! – улыбается Шуга, лёжа головой на прессе младшего и пытаясь справиться с собственным возбуждением, потому что неловко просить Гука отсосать ему или подрочить "баш на баш" – Ты же не будешь сейчас... иметь меня в задницу, правда? Этот вопрос, произнесённый тооненьким, будто бы невинным голоском заставляет Юна рассмеяться в голос. – Сейчас у Agust'a спрошу, может, он не прочь! – с издёвкой отвечает, чувствуя, как тут же напрягается младший. И почему Мин так долго тянул с тем, чтобы открыть Чонгуку правду? Гора будто бы свалилась с плеч, теперь можно говорить без утайки и подначивать вот так, не боясь ляпнуть лишнего. – Может, не надо... – со страхом шепчет Гук. – Да успокойся ты, ничего мне от тебя не надо. А Agust тебя даже целовать отказался, чтоб ты знал! Он тебя всё ещё воспринимает в допубертатном возрасте, так что не позарится. – Но у тебя ведь... тоже стоит, как и у Джин-хёна? Или ты, как и твой этот... второй, считаешь меня несексуальным? – Ты себя в зеркало видел вообще? Ты же, сука, монстр, секс-машина, от одного взгляда на тебя всем в радиусе километра трусы поджигает. Чего раскис-то? – Юнги приподнимается из лежачего положения и садится рядом с Ку. – Ну иди, обниму, зверёныш ты недоласканный! Чонгук с благодарностью льнёт, и на душе разливается тепло. Он верит, что Юнги обязательно вылечится от своего раздвоения, и всё будет как раньше и даже лучше, потому что сегодня несколькими тайнами между ними двумя, а также всеми бантанами, стало меньше. – Можно, я с тобой сегодня посплю? – просит жалостливым щеночком, поваливая Юна в лежачее положение и удобно устраиваясь у него подмышкой. – Только, чур, не приставать! На сегодня уже и так достаточно впечатлений, как мне кажется. Даже перебор. Словив послеоргазменный расслабон, Гук тут же вырубается, мирно посапывая и тепло обнимая хёна. Но какое-то тревожное шестое чувство свербит в груди у Мин Юнги, не даёт покоя, нависая грозовой тучей и давя на сознание. – Можешь завтра на весь день взять контроль и "заблокировать меня"? – обращается он внутрь себя перед тем, как уснуть, держа в объятиях макнэ. – Всё, что ты захочешь! – влюблённо отзывается Agust D, ещё не зная, что завтра ему предстоит по меньшей мере спасти мир. Хотя бы попытаться.