Сжечь их всех!

Эртур I Шагая по городским улицам, сир Эртур чувствовал на себе множество чужих взглядов. Некоторые из них бросали в его сторону простолюдины, привлеченные видом рыцаря в сияющих доспехах и с сияющим мечом — как всегда. Но были и высокородные, до многих из них уже дошли доносящиеся до города слухи. И они смотрели не столько на легендарный меч за спиной Дейна, сколько на младенца в его руках. Сам он не обращал внимания ни на кого вокруг. Но его радовало то, что вокруг так много зевак. Пусть смотрят. Пусть будет больше свидетелей. Мальчику они еще понадобятся, чтобы войти в историю. Сумеречный Дол был самым близким подобием столицы из всех, что у них сейчас было. Теоретически, новой столицей должен был стать Драконий Камень, но именно этот портовый город стал основным узлом, связавшим остров и материк. Естественно, переговоры о перемирии было решено провести именно здесь. Ни один из выживших лордов не согласился бы отправиться по доброй воле в цитадель Таргариенов, но еще меньше они хотели продолжения войны. Бунтовщики уже потеряли своего основного претендента на престол, а его младший брат сейчас сидел в плену у Рендилла Тарли, который все-таки взял Штормовой Предел спустя месяц после… после того, что произошло в столице. И все уже услышали о том, чем питались защитники замка в последние дни осады… После такого никто не согласился бы идти за Станнисом. А все остальные потенциальные преемники Роберта погибли при взятии Королевской Гавани. Положение роялистов вряд ли было лучшим. Многие из их последователей шли не за знаменем Таргариенов, а лично за Рейгаром — Эйриса они ненавидели и надеялись, что принц, усмирив мятежников, свергнет обезумевшего отца. Но Рейгар погиб. А его отец совершил такое, что его никто больше не называл Эйрисом Безумным. Теперь он стал для всей страны Эйрисом Злейшим — и это было, наверное, самым мягким из его прозвищ. Королева Рейла, спасшаяся на Драконьем Камне, рассылала воронов с посланиями, в которых призывала присягнуть ее сыну Визерису и ей лично — как королеве-регенту. У Рейлы было немало союзников, но многие больше не надеялись на монетку, подбрасываемую богами при появлении на свет очередного Таргариена. То, чем обернулся предыдущий бросок, они забудут нескоро. Пять верховных лордов из восьми забрала эта война. Эддард Старк, Джон Аррен и Тайвин Ланнистер сгорели в Королевской Гавани. Четвертым стал лорд Баратеон — всем объявили, что его доконали раны, нанесенные Рейгаром в последней битве, которые оказались слишком тяжелыми даже для могучего Роберта Бунтаря. Недавно пришла весь о гибели лорда Железных островов Квеллона — он стал пятым. Даже если им не удастся договориться о мире, обеим сторонам нужна была хотя бы небольшая передышка. Сейчас делегаты из всех воюющих земель сидели в своих покоях или просто слонялись по улицам, ожидая начала переговоров. А их войска продолжали маневрировать и занимать удобные позиции, готовясь в любой момент возобновить кровопролитие. Достаточно было одного ворона… Но даже если этого не случится, даже если все договорятся о перемирии… Что будет, когда его срок истечет? Когда они восстановят силы и окрепнут… Бойня сразу возобновится. В этом сир Эртур был абсолютно уверен. Кто сможет сплотить страну и ее жителей? Сын Эйриса Злейшего? Станнис, опозоренный и униженный? Ренли, его малолетний брат? Кто еще? Получается, что государству, основанному Эйгоном Завоевателем, настал конец. «Нет…» — Эртур посмотрел в лицо младенца, которого держал на руках, и улыбнулся. — «Ты сможешь это остановить… Ты станешь тем, кто всех объединит». Сир Эртур Дейн и его свита остановились на берегу Черноводного залива. Слева от него стоял сир Освелл, справа — лорд-командующий Герольд. В пути к ним присоединились еще несколько человек, выслушавших слова трех рыцарей и признавших их правоту. Последним из тех, кто пошел с ними, был септон Грейтвик, молодой служитель Семерых, выросший в Блошином Конце и в детстве ставший служкой в одной из септ — просто чтобы не умереть с голоду. Буквально за несколько дней до катастрофы верховный септон отправил его с каким-то мелким поручением в Росби — и этот счастливый случай спас ему жизнь. Сир Эртур больше не верил в случайности. Это была сама судьба — и это судьба связала его с Грейтвиком по дороге сюда. Они выстроились у берега так, как было условлено. Септон шагнул в воду и повернулся спиной к горизонту. Рядом с ним встала молодая девушка, бывшая кормилицей для младенца с самой смерти Лианны. Она держала в руках небольшой деревянный ящик. У самого края воды рыцари одновременно опустились на одно колено, стоявший в центре сир Эртур держал ребенка на вытянутых руках — словно предлагал его священнослужителю. Септон открыл ящик, который держала девушка, и вынул маленькую корону, наспех выкованную верным кузнецом — одним из тех, кого они встретили по пути сюда. Металлический обруч, выкованный из найденных в мастерской обрезков, к которому мастер торопливо приделал шесть драгоценных камней. Три плоских рубина, вырванных из медальонов, которые Рейгар выдал каждому из рыцарей, охранявших Башню Радости. И три сапфира, которые были вынуты из ожерелья, сделанного самим принцем для своей Лианны… которое она так и не надела. Сапфиры были искуснейшим образом выточены в форме маленьких роз, каждая не больше ногтя на большом пальце и толщиной меньше мизинца. Но сейчас эта сделанная кое-как поделка казалась сиру Эртуру настоящим шедевром. Рубины Таргариенов и сапфировые розы Севера. Это ведь тоже судьба. Он склонил голову еще ниже, когда септон поднял корону. Над собравшейся вокруг толпой зевак прокатилось громкое «Ааах!», когда стоявшие спереди увидели, что Грейтвик держит в руках. И еще больше людей собралось вокруг них. — В эти опасные времена, — начал септон. — Бог Единый в Семи лицах послал нам истинного наследника престола, способного объединить Семь Королевств и принести им долгожданный мир. Пусть Отец даст ему силы нести справедливость тем, кто обижен и унижен. Пусть матерь вселит в него милосердие к врагам. Да принесет ему Воин мужество сдержать натиск хаоса. Да направит его руку Кузнец на исцеление ран, нанесенных королевству войной. Пусть Дева поможет ему найти счастье и лучшую из королев, что разделит с ним жизнь. Пусть Старица даст ему мудрости и предвидения во благо всей страны. И пусть Неведомый сделает его правление долгим и спокойным. И во свете Семерых я провозглашаю Эймона из дома Таргариенов, именуемого Первым, королем андалов, ройнаров и Первых людей, правителем Семи Королевств и защитником государства! Корона, которую он возложил на ребенка, была слишком велика для его маленькой головки, но он даже не дернулся и не заплакал. Просто молчал. И даже прижал корону к себе маленькими ручками. — Пусть его правление будет долгим и мирным! — провозгласил септон Грейвик. — Пусть его правление будет долгим и мирным! — хором повторили сир Эртур и другие рыцари. — Пусть его правление будет долгим! — крикнул кто-то в толпе и этот клич тут же подхватили и другие: — Да! Пусть он правит долго! Многие ликовали. Но не все. Лица некоторых из толпы выражали самую настоящую злобу. --- Джорах I Сказать, что Джорах чувствовал себя неловко… Было бы очень сильным приуменьшением. Комната, в которую он только что зашел, была буквально забита друзьями и врагами. И за последние дни он поймал себя на том, что больше не может отличить одних от других. Ни один из великих лордов и Хранителей не доверял Таргариенам настолько, чтобы лично присутствовать на переговорах о мире. Каждый из них предпочел отправить либо кого-то из родственников, либо просто вассалов, дав им право говорить от своего имени и представлять свою землю. Разумеется, своевольничать им никто не позволял — каждый из великих лордов должен был получать копии всех соглашений, которые отправляли почтовыми воронами — и без их утверждения ни одна подпись не считалась действительной. Это касалось всех, кроме Железнорожденных. От них вообще никто не приехал. Когда Север стал готовить свою делегацию, Джорах тоже вызвался, хотя и не надеялся, что его включат в число представителей. Не говоря уже о том, чтобы сделать его основным глашатаем от имени лорда Робба Старка. Однако включили. И сделали. И вот он, лорд Джорах Мормонт с Медвежьего острова, говорит от имени самого обширного из Семи Королевств. Вместе с ним прибыли и другие северные лорды и рыцари, среди них лорд Дредфорта Русе Болтон и сир Тео Вулл из Северных гор, получивший рыцарский титул после того, как он вытащил из горящей Королевской Гавани четырех человек. Сам он потерял в пожаре свою знаменитую бороду, которая до сих пор так и не отросла. Комната, в которой они собрались, была одним из самых просторных помещений Сумеречного Форта. И по тому, как вели себя делегаты других сторон, Джорах безошибочно понял, что все они настроены более чем серьезно. У каждого из них за пазухой была масса обид и претензий, которые они готовились швырнуть прямо в лицо оппонентам. Джорах быстро учился политике и по доносившимся отовсюду обрывкам фраз — и еще по докладам мейстеров — он получил более-менее объективную картину того, что сейчас происходило в каждом из королевств. Он осознавал, что Северу придется выступать с позиции слабых — слишком уж много людей они потеряли в Королевской Гавани. И среди них, вдобавок, оказался Хранитель Севера. И заменить его было попросту некем. Леди Кейтилин, молодая жена лорда Эддарда и мать его наследника, была для северян чужачкой и за ней никто не пошел бы. Его единственный выживший брат, лорд-регент Бенджен, открыто заявлял о том, что править Винтерфеллом не хочет и не собирается, все были уверены в том, что едва Робб станет совершеннолетним, как он помчится к Стене со всех ног, натягивая на бегу черный плащ. Но в то же время у Севера были и сильные стороны. Боевые действия их земли не затронули и у них все еще было достаточно воинов для того, чтобы при необходимости удержать свои владения. У них был новый лорд и два регента, один из которых принадлежал к тому же роду, что и он. Некоторые поговаривали, что Кейтилин может выйти замуж за Бенджена, чтобы укрепить положение Севера. Действительно, почему бы и нет? Один раз она уже сменила своего жениха на его младшего брата, почему бы не сделать это еще раз? Так или иначе, положение северян было намного лучше, чем, например, жителей Долины. Их главным представителем был сир Мортон Уэйнвуд, прибывший на переговоры самым первым. Он должен был говорить от имени своего двоюродного брата, Гарольда Хардинга, которому недавно исполнился год. И он, по утверждению Уэйнвуда, должен был стать Гарольдом Арреном, Хранителем Долины. А потом прибыл Нестор Ройс, который, вроде бы, согласился на притязания Гарольда, но при этом заявил, что регентом при малолетнем правителе, должен стать его двоюродный брат Йон, который — вот совпадение — уже управлял Гнездом. Мортон же продвигал на место регента леди Анью Уэйнвуд из Железной Дубравы. А кое-кто из свиты Нестора уже начинал говорить о том, что зачем вообще эта возня с Гарольдом, если Йон сам может стать Хранителем Востока? Как будто этого было мало, следом за ними прибыл сир Джоффри Аррен из Чаячьего Города и тут же потребовал, чтобы правление Долиной было передано их ветви. Заявление было, надо сказать, очень смелым, но далеко не безрассудным: лорд Изембард, брат сира Джоффри, был на данный момент самым богатым человеком Долины. И он, хорошо зная недалекий ум и плохо подвешенный язык своего брата, отправил вместе с ним своего протеже, очень молодого человека, о котором было известно лишь то, что он как-то бросил вызов самому Брандону Старку — ради руки и сердца Кейтилин Талли. А теперь этот горе-дуэлянт, ничем другим не успевший прославиться, вдруг обернулся тем, в чьих руках находилась судьба всей Долины. Шансы на это были велики: Джорах понимал, что если Ройсы и Уэйнвуды не прекратят собачиться между собой, фракция из Чаячьего Города, скорее всего, одержит победу. Остальные королевства пребывали не в самом лучшем состоянии, но все же лучшем, чем Долина. От имени Простора на переговоры приехала сама Оленна Тирелл. И вряд ли кто-нибудь здесь имел за спиной такую же силу, какая была у нее. Ни у кого не было таких запасов продовольствия, как у Простора, а еще у них, благодаря Редвинам, был второй по силе флот, а у лорда Мейса, сына Оленны, в распоряжении было крупнейшее войско из тех, что еще были в строю. Во всяком случае, после того, как армия Роберта после его смерти практически вся разбежалась по домам. Да и командир у этого войска был под стать — сам Рендилл Тарли, который сейчас смирно стоял рядом с Оленной и старался не реагировать на ее уколы. Она вообще себя не сдерживала. И успела оскорбить половину делегатов еще до начала переговоров. И никто не смел ее одернуть. Она обладала всей полнотой власти — и прекрасно это понимала. Позиции Запада тоже были довольно крепки — лорд Тайвин успел скопить достаточно ресурсов и у них, несмотря на потери, все еще хватало войск для того, чтобы сражаться на равных с Простором или, скажем, Дорном. Вот только единства после гибели Тайвина у Запада как-то не наблюдалось. Так, Герион Ланнистер явился на переговоры без приглашения, к большому неудовольствию сира Деймона и леди Дженны, официально представлявших лорда-регента Тигетта. В вопросах о наследии Ланнистеры также разделились: лорд-регент выступал за то, чтобы наследником Тайвина стал его единственный выживший сын — даже если это уродливый карлик. Другие выступали против, опираясь на то, что сам лорд Тайвин даже не думал скрывать своей ненависти к мальчику. С другой стороны, Лансель, сын погибшего Кивана Ланнистера, был еще младше — и не факт, что способнее. Дженна и некоторые ее сторонники предлагали в качестве компромисса остановить выбор на Серсее — действительно, почему бы не попробовать сделать Хранителем женщину? Кроме, собственно, дома Ланнистеров, Западные земли представляли Сердрик Пейн, Квентин Бейнфорт и Бертон Крейкхолл. «Не самый глупый ход», — подумал Джорах. Ланнистеров сегодня не любили практически все. Для роялистов они были предателями и клятвопреступниками, для сторонников Баратеонов — союзниками, с которыми не нужны никакие враги, которые в любой момент готовы ударить в спину. Некоторые договорились даже до того, что если бы не предательство Тайвина, Эйрис Злейший не устроил бы в столице огненный апокалипсис… Конечно, косые взгляды со всех сторон не сломили бы гордых лордов с Утеса Кастерли. Они и не такое переживали. Но выдвигать непомерных требований, как Тиреллы, они не могли. Речные земли оказались одним из немногих королевств, наряду с Севером, где обошлось без переворотов, междоусобиц, споров по поводу наследования и так далее. У них все было четко и ясно. Лорд Клемент Пайпер представлял позиции баратеоновцев, лорд Реймен Дарри — роялистов. А еще у них был приехавший без приглашения Стеврон Фрей, старший сын и наследник лорда Уолдера — который, на удивление остальных, оказался самым умелым переговорщиком и два других лорда быстро начали прислушиваться к его словам. И даже стали находить общий язык, на что не рассчитывали ни те, ни другие. Речные земли оказались лучшим примером того, как бывшие враги объединялись перед новой угрозой: воины из Штормовых земель, Дорна, Запада, Севера и даже тех же Речных земель, дезертировавшие из своих армий, сколотили множество банд, которые сейчас либо резались между собой, либо просто грабили всех, кто попадался им на пути. От них нужно было как можно скорее избавиться — и они делали это сообща, не спрашивая «а ты за кого?» Из размышлений Джораха вырвал громкий крик. Обернувшись, он увидел, как делегат-дорниец нападает сразу на нескольких рыцарей из Штормовых земель, поливая их отборной бранью вместе с Рейгаром и Эйрисом. До Мормонта доходили слухи, что принц Доран очень не хотел включать в состав переговорщиков своего буйного брата, но тот все равно поехал — на горе леди Делонны Аллирион, главной представительницы Дорна. — Твои предки, дорниец, победили драконов Эйгона тем, что были слишком тупы, чтобы умереть? — процедил один из штормовых рыцарей. — Может, и так, — зло усмехнулся принц Оберин. — А возможно, мы тоже настолько тупы, чтобы сделать это снова… С самого своего появления в замке Оберин уже не раз бросался такими плохо завуалированными угрозами насчет того, что Дорн может — и должен отделиться. И каждый раз леди Аллирион закатывала глаза и массировала виски, словно у нее случался приступ головной боли. И все же Джорах увидел за последние дни достаточно, чтобы просто взять — и поверить в эту игру. Даже если принц Доран выступит категорически против всего, что наговорит здесь Оберин, это не значит, что у дорнийцев нет камня за пазухой. В конце концов, после Трезубца все его люди, сражавшиеся в королевской армии, отошли обратно в Дорн. И кто знает, к чему они там готовились. Возможно, Оберина на переговоры негласно отправил сам принц — просто чтобы прозондировать почву. Или чтобы послать будущему королю недвусмысленное положение относительно того, что положение Дорна среди Семи Королевств уже не будет таким, как прежде. «Хотя ему все же не стоило ссориться со Штормовыми», — подумал Джорах. Станнис Людоед сегодня напоминал побитого пса — пристыженный, униженный, сломленный, которого заставили подчиниться… Ему еще повезло, что за свои «подвиги» он получил всего лишь позорное прозвище, а не петлю. Да, дорнийцы сравняли с землей Штормовой Предел, но они же еще до конца войны стали снабжать Штормовые земли продовольствием и даже помогали местным лордам бороться с разгулявшимися повсюду разбойниками. Но Доран старался заключить союз с теми, у кого были причины ненавидеть Таргариенов, тогда как Оберин кидался на всех, кого считал хоть самую малость причастными к смерти Элии. То есть вообще на всех. Люди Станниса и так уже были на взводе… Им еще повезло, что их представителем был сир Давос Сиворт — едва ли не единственный из всех, кто был готов к переговорам. Словно услышав мысли Джораха, дорнийский принц обернулся к нему и оскалился еще шире. — Чего уставился, северянин? Считаешь себя лучше этих прихвостней Бунтаря? — он презрительно сплюнул. — Или, может, это не ваша шлюха свела Рейгара с ума? На слове «шлюха» Мормонт вскочил на ноги и обнажил меч. Лорд Вулл с размаху грохнул об пол древком своего огромного топора и в следующее мгновение все воины-северяне повскакивали с мест с оружием наготове. Единственным, кто остался сидеть, был лорд Русе Болтон, но и он будто невзначай вытащил кинжал из-за пояса. — Следи за словами, ройнар, — последнее слово Джорах словно выплюнул. — Мы уже начали одну войну за честь леди Лианны. И нам ничего не стоит сделать это снова. Это был блеф чистой воды — но на трепетание в воздухе раздвоенного языка дорнийца нельзя было ответить ничем, кроме волчьего оскала. — Милорды! Все обернулись к двери. — Милорды, прошу вас, успокойтесь. Мы ведь пришли говорить о мире. В зал вошла королева Рейла, и Джораха ее присутствие вдруг успокоило — как будто это была его собственная мать или кормилица. Рука королевы лежала на плече мальчика с лиловыми глазами. «Сколько ему сейчас? Семь? Или восемь?» — пытался вспомнить Джорах. Мальчику было явно страшно, но мама слегка погладила его по плечу и мягко вытолкнула вперед. Все видели, что платиновые волосы принца охвачены тонкой золотой лентой, заменившей корону. Ему еще предстояло вырасти, чтобы она была ему впору. Минуту назад половина всех собравшихся открыто насмехались над супругой Эйриса Злейшего и даже думать не хотели о том, чтобы признать его отпрыска своим королем. Но стоило королеве показаться перед ними — и в считанные мгновения все до единого были просто очарованы ей. А маленький Визерис показался всем таким невинным и спокойным, что самое холодное сердце готово было растаять. — Опустите, пожалуйста, оружие и принесите присягу королю Визерису, именуемому Третьим, — произнесла Рейла — и все подчинились ее словам. Кроме Оберина, который снова уселся на свое место, закинув ногу на ногу. Остальные, включая даже лордов Штормовых земель, стояли, почтительно склонив головы. Еще немного — и они поклонятся своему новому королю… И тут это произошло. Распахнулась одна из дверей в комнату и внутрь буквально влетела молодая девушка. Огляделась по сторонам и тут же поклонилась королеве-регенту. — Госпожа… Простите… Мне очень жаль вас прерывать… Я пыталась их остановить, как вы велели… Но они не слушают! И стража отказалась их задерживать! Джорах нахмурился. Он очень хотел узнать, кто осмелился вмешаться в переговоры. Кто-то из опоздавших? Он уже готов был спросить об этом прямо — но следом за служанкой в зал вошел живой ответ на его незаданный вопрос. — Я сир Эртур Дейн, — представился рыцарь с легендарным Рассветом за спиной. — Меч Зари, рыцарь Королевской гвардии и Защитник королевства. — Защитник? — скептически переспросил Герион Ланнистер. — Сир Эртур, я не помню, чтобы когда-нибудь давала вам такой титул, — лицо Рейлы напряглось. — И мой сын тоже этого не делал. — Я помню, моя госпожа, — склонил голову сир Эртур. — Но этот титул я осмелился взять сам, чтобы обеспечить безопасность единственного законного правителя Семи Королевств. Я пришел сюда, чтобы говорить от имени короля Эймона, именуемого Первым, сына Рейгара и Лианны. И я буду услышан. Стало очень тихо. Джораху показалось, что он ослышался. Он ошеломленно огляделся и задержал взгляд на лорде Русе, надеясь, что хотя бы он сможет ему объяснить, что здесь происходит. Он никогда раньше не видел лорда Дредфорта, знаменитого своей стойкостью и невозмутимостью, таким растерянным.