Сжечь их всех!

Эртур II Он ведь до последнего надеялся, что все обойдется, что у него получится… Но это была лишь надежда. А умом Эртур Дейн прекрасно понимал, как много препятствий он встретит. Начиная с того, что ворон, отправленный на Драконий Камень, так и не принес ответа. Во всяком случае, от Рейлы. Сир Барристан, старый друг и соратник, оказался настолько любезен, что сам рассказал Дейну в ответном письме, как отреагировала королева на его послание. Сначала она просто все отрицала: не может такого быть и все. Ничего из этого. Каждое слово — ложь. От якобы развода Рейгара и Элии, до рождения сына от другой жены и, тем более, каких-то прав этого ребенка на престол. Потом Рейла еще много чего наговорила в стенах Драконьего Камня. Что вокруг одни предатели и заговорщики. Что Эймон на самом деле — бастард самого Эртура. Что Лианна Старк — вообще не его мать. Что она все-таки мать, но никакого законного брака с принцем у нее не было и быть не могло. Что мальчик родился уже после смерти короля Эйриса и корона успела перейти к Визерису. Что если он, Эртур, не откажется от своих притязаний, то будет объявлен предателем и главным врагом дома Таргариенов. Он. Главный. Враг. Дома. Таргариенов. Пять слов, своей полнейшей нелепостью вызывающие у него одновременно ярость и смех. Эртур хотел показать ей, что она неправа, хотел лично посмотреть ей в глаза после того, как Эймон будет коронован — что она скажет, когда он принесет спасение и защиту всему Дому Драконов. Естественно, реальность была куда сложнее его идеалов. Рейгар из-за того, что отец подозревал его в попытке узурпации власти, вообще был вытолкнут из очереди престолонаследия. А Визериса король сам назвал своим наследником. С другой стороны, кто после такого события прислушается к словам такого человека? И еще нельзя забывать, что Эймон родился уже после гибели его отца на Трезубце. И в этот промежуток времени Визерис окончательно стал бесспорным наследником трона что по крови, что по праву. Если Вестеросу сейчас вообще важны какие-то законы крови. И все же Эртур считал, что гнев людей Семи Королевств в адрес Эйриса и его детей, станет не преградой на пути Эймона к престолу, а лестницей, по которой он сможет подняться. Визерис был чистокровнейшим Таргариеном, рожденным от семени брата в чреве сестры. Которые сами родились от союза брата с сестрой. Рейгар тоже был таким же чистокровным, но он сумел избежать отцовского безумия, а мать его сына была северянкой. Дочерью Первых людей из одного из старейших благородных домов. И если чем-то и стоило разбавить валирийское безумие, дремлющее в крови Рейгара, то только этим. А что могли сказать по поводу кандидатуры Эймона бывшие враги? Для роялистов — во всяком случае, тех, кто шел за Рейгаром, а не во имя трона, и готов был пойти с ним против его же отца — он был законным наследником. Для их противников он был, в первую очередь, сыном дочери рода Старков, родичем погибших Рикарда, Брандона и Эддарда — который был вернейшим из союзников Роберта Бунтаря. И двоюродным братом того, кому теперь предстояло править Севером. Эртур даже подумывал о том, чтобы дать мальчику фамилию матери — если, конечно, на это согласится Бенджен, лорд-регент. А дальше — кто знает, может, Вестерос охотнее примет своим королем не Эймона Таргариена, а Эймона Старка, тем более, что волчьей крови в нем не меньше, чем драконьей. Не стоило забывать и о возможной женитьбе — например, на недавно появившейся на свет дочери лорда Тирелла или на сестре Джейме Ланнистера. Или можно договориться о помолвке с будущими детьми Станниса или Ренли Баратеонов — смотря у кого из них родится дочь. Оставалась, конечно, вероятность того, что все его старания были напрасны. Если лорды Семи Королевств вообще не пожелают видеть кровь Таргариенов на престоле. Эйрис как никто другой нанес чудовищный урон своей семье, намного сильнее, чем это мог сделать Роберт со своим молотом. Единственным, что удерживало их от такого шага, по мнению сира Эртура, было отсутствие подходящего кандидата на трон. С другой стороны, Роберт тоже на него не претендовал — вплоть до битвы на Трезубце все были уверены, что он, убив Рейгара и свергнув Эйриса, станет лордом-регентом до совершеннолетия Визериса или Эйгона. А потом как-то все вдруг заговорили о «короле Роберте из дома Баратеонов». Даже Станнис, запертый в Штормовом Пределе, узнал о том, что его брат готов возложить корону на себя, и о его смерти в один день. Незадолго до того, как он начал резать глотки всем подряд за любой мелкий проступок и жарить мясо казненных — потому что гордость не позволяла ему сдаться. Сдаться все равно пришлось. Зато так он показал себя ничуть не лучше Таргариенов. Может, они предложат короновать младшего Баратеона? Или, еще хуже, какого-нибудь Мейса Тирелла? Кроме него, Хостера Талли и Дорана Мартелла, всеми прочими великими домами сейчас правили либо дети, либо временщики. И он понимал, к чему это может привести. Трехвековому единству, которое выковал великий Эйгон, придет конец. Этого сир Эртур боялся больше всего. Короли Скалы и короли Простора снова пойдут друг на друга войной. Железнорожденные будут грабить и разорять Речное королевство, пока их воины будут разорять и грабить бывшие Королевские земли. Пиратские бароны Ступеней пойдут войной на Дорн и Штормовое королевство… Представив себе все это, сир Эртур положил Рассвет на колени и, коснувшись рукой клинка, дал клятву, что не допустит распада Семи Королевств. Они останутся едиными — под мудрым правлением короля Эймона. Вот с таким настроем он и отправился в Сумеречный Дол, провел церемонию коронации и ворвался в зал переговоров. Рейла пыталась его оболгать, заглушить, отмахнуться от правды. Больше он этого не позволит. Конечно, другие лорды Семи Королевств были, мягко говоря, шокированы его появлением. Несколько мгновений в зале стояло гробовое молчание, а потом с места поднялся один из северян с широким подбородком и острым взглядом. — Простите мою резкость, сир Эртур… Но если слухи о ребенке, рожденном Лианной Старк после ее похищения принцем Рейгаром, верны, то… — …То это всего лишь бастард, рожденный в блуде! — выкрикнул с места скривившийся от отвращения принц Оберин. — Дорниец, которому не нравятся бастарды и блуд? Теперь я точно видела все в этом мире, — вполголоса пробормотала Оленна Тирелл и Эртур с трудом сдержал усмешку, глядя на изрыгающего яд посланника Дорна. — Бастард, рожденный в результате изнасилования! — крикнул кто-то из Штормовых земель. Для него, похоже, сама идея того, что девушка могла по собственной воле отвергнуть их погибшего лорда, была чем-то немыслимым. — Да разбить ему голову, пока он не вырос! — пробормотал еще кто-то — и у кого-то хватило порядочности ответить на эту реплику злобным шипением и руганью. Но таких было мало, большинство участников переговоров хранили безразличие, а кто-то и вовсе одобрительно закивал. Потому что в этой комнате не было никого, чей брат или сестра, кузен или кузина, отец или дядя, старый друг или любимая женщина не оказались в Королевской Гавани в тот роковой день. Рейла тоже начала эта понимать — и бледнела буквально на глазах. Эртур понимал, что она сейчас чувствует. И несмотря на то, что она желала мальчику смерти, пожалуй, сильнее, чем любой из здесь присутствующих, она понимала, что над ее собственным сыном висит не меньшая, а скорее даже большая угроза. Тем более, что все собравшиеся здесь были вооружены. Некоторые вообще явились в полной боевой броне. — Милорды, прошу, выслушайте меня, — начал Эртур. — Этот мальчик — не бастард. И Рейгар не насильник. Клянусь честью рыцаря, Лианна Старк пришла с Рейгаром в Башню Радости совершенно добровольно! Она была там не пленницей, а гостьей! — Я присоединяюсь, — вышел вперед сир Герольд. — Клянусь честью рыцаря и лорда-командующего Королевской Гвардии — все было именно так. — Я же говорил — блудница и прелюбодейка, — хмыкнул Оберин. — Ну, мне нечего возразить. Уж кто-кто, а принц Оберин Дорнийский знает таких женщин намного лучше меня, — снова высказалась Королева Шипов. Эртур не был уверен в том, что от нее можно ждать поддержки, но сейчас она противостояла Оберину. И он был искренне ей за это благодарен. Северяне тоже сжигали Мартелла свирепыми взглядами — он оскорбил их родственницу, а их традиции требовали уважать данное слово. Обвинять Дейна во лжи они не осмелились. — Лианна была женщиной великой добродетели, а Рейгар не был прелюбодеем, — он старался говорить как можно убедительнее. — Верховный септон, да хранят Семеро его душу, лично расторг его брак с принцессой Элией и благословил их союз с Лианной Старк… — Моя королева, — прежде чем кто-то из собравшихся снова успел что-то крикнуть с места, сир Герольд напомнил о себе, обратившись к Рейле Таргариен. — Прошу, позвольте нам сесть за стол переговоров. Если здесь обсуждается будущее королевства, где все могут высказаться и быть выслушанными… Позвольте нам тоже поучаствовать в этом. — Да, — кивнул Эртур. — Мы должны решить наши проблемы здесь и сейчас. Чтобы погасить, наконец, этот конфликт. В его голосе прозвучала легкая угроза и Рейла, почувствовав ее, нахмурилась. Короткий кивок — и двое слуг побежали за новым креслом. Они принесли всего одно и Эртур уселся в него, а его попутчики встали у него за спиной. Впрочем, остальные делегации разместились точно так же. И у них все-таки хватило терпения подождать, пока сир Эртур сядет, а потом… Потом поднялся такой гвалт, что ни одного внятного слова разобрать было нельзя. Все, что он смог — это по одному тону выделить несколько голосов, которые что-то действительно спрашивали, а не просто швырялись оскорблениями. Когда гвалт немного утих, Эртур обратился к одному из тех, кто казался самым спокойным. — Сир Герион, что вы хотели спросить? — Вы утверждаете, что брак между Рейгаром Таргариеном и Элией Мартелл был расторгнут, верно? — Да, милорд. — И что сделал это лично Верховный септон, который спустя какое-то время сгорел в Королевской Гавани? — Да, милорд. — И он же тайком от всех поженил Рейгара и Лианну Старк? — Герион Ланнистер уже даже не скрывал веселья: «нет, ну вы послушайте, что за бред он несет…» — Да, ми… — Кто-нибудь из тех, кто здесь собрался, присутствовал на этом событии? Эртур стиснул зубы так, что они заскрипели. — Нет… Мы не присутствовали. — Тогда как вы об этом узнали? — Принц сам нам рассказал. Клянусь, все так и было! — Конечно, клянетесь, — тихий голос принадлежал тому молодому стороннику Джоффри Аррена из Долины и в нем слышался легкий акцент, не то перстовский, не то браавосийский. — Вот только Рейгара, к сожалению, с нами нет — и попросить его подтвердить ваши слова мы, увы, не можем. Нет, уважаемые сиры, никто не сомневается в вашей чести. Но вот в отношении Рейгара… и даже Лианны… такой уверенности у нас, увы, нет. И если предположить, что принц говорил вам чистую правду… Получается, что его действия — и ваши тоже — спровоцировали войну, унесшую сотни и тысячи жизней. Из-за непонимания и обмана. В зале снова повисла тишина. — Как бы то ни было, я готов засвидетельствовать их брак! — вспылил сир Эртур. — Я собственными глазами видел, что Лианна прибыла в Башню, закутанная в свадебный плащ Рейгара! Этого достаточно, чтобы признать короля Эймона рожденным в законном браке! — Он может быть законным только если предыдущий был разорван, — высказался еще один рыцарь Запада со скептическим выражением лица. — А разорван он мог быть лишь в том случае, если Элия Мартелл совершила какой-то проступок, недопустимый для благочестивой жены. Или вы пытаетесь скрыть какое-то ее преступление? Иначе я не вижу причин, чтобы Верховный септон мог так поступить. Отличная получилась провокация. Оберин, который только-только немного успокоился, теперь готов был наброситься на Эртура и его спутников, стоит им хотя бы полунамеком сказать, что да, Элия могла совершить нечто бесчестное. Конечно, сам он прожил после этого считанные мгновения — но у него был шанс убить самого сира Эртура, если первый его удар окажется успешным. — Нет, что вы! — тут же пошел на попятный застигнутый врасплох сир Герольд. И Эртур почувствовал, как почва уходит у них из-под ног. — Рейгар… Он не сказал, почему они разошлись… Он сказал только… Что так должно было быть… Что его брак с Лианной… Но даже если он и не разводился с Элией, это не значит, что он не мог взять новую жену! — торопливо добавил он. — Мы все знаем примеры того, как Таргариены брали себе нескольких жен сразу! — «Брали себе»… Просто идеально сказано, — пробормотал тот юноша с Перстов как бы про себя, но в то же время так, чтобы его услышали все окружающие. — Ха! А он мне нравится! — леди Оленна довольно откинулась на спинку кресла. А сир Эртур сосредоточил все внимание уже не на них. Рейла все это время демонстративно молчала, а ее породистое лицо выражало полнейшее спокойствие. «С чего бы вдруг?» — подумал Эртур. А потом вдруг понял, с чего именно — и понимание обрушилось на него ведром холодной воды. Он сам своим появлением отвел гнев собравшихся на Рейгара и Лианну. Все разом забыли про Эйриса Злейшего, его жену и второго сына. Теперь озверевшие от многих месяцев войны и катастрофы в Королевской Гавани лорды с радостью вцепились в более податливую и понятную добычу. — Милорды, я вас прошу, успокойтесь! Король Эймон не виновен в преступлениях, совершенных его предками! Но он по праву законный наследник Железного Трона! — выпалил Эртур и тут же пожалел о своих словах. Особенно о последних. — Какой, к Неведомому, Железный Трон? — взревел Реймен Дарри. «А ведь он за нас воевал», — вспомнил Эртур. И именно эта приверженность королевскому престолу теперь еще больше усиливала его злобу. — Нет больше никакого трона! Мечи наших предков, принесенных к ногам Эйгона, превратились в оплавленный хлам! И это все из-за Эйриса, чья кровь течет в жилах что твоего Эймона, что в мальчишке Рейлы! Визерис испуганно сжался от его слов и прижался покрепче к матери. — Это может показаться очень странным… Но он прав, — развел руками Оберин. — Трона, на котором сидел еще Эйгон-завоеватель, больше нет. Нет — и все. Только груда закопченного железа и пепла. Как и все клятвы, что мы давали Таргариенам. Без разницы кому — отпрыску Эйриса или Рейгара Волколюба. Когда едва ли не все делегаты согласно кивнули на его слова, Эртуру захотелось схватиться за голову. — Разделить страну? Нет, так нельзя! — Я согласна, — поддержка пришла оттуда, откуда он сам не ждал — от королевы Рейлы. — И не только потому, что считаю своего сына законным правителем всех Семи Королевств. Но и потому, что порознь мы не выживем. Не забывайте о тех, кого сейчас с нами нет. Пока мы спорим, Железнорожденные захватывают принадлежащие лордам Простора Щитовые острова. Они совершают набеги и на Запад. Они добираются даже до Севера. Наши дороги и земли кишат бандитами, наши поля выжжены, королевская казна почти пуста, как и закрома лордов. И во всем Вестеросе нельзя найти никого, кого эта война обошла стороной. — Милорды, одумайтесь! — вскочил сир Герольд. — Или вы забыли Войну Девятигрошовых королей? Если бы мы встретили врага порознь, Мейлис Ужасный стал бы новым Эйгоном Завоевателем. И у него еще остались живые родственники. И кто-нибудь из них может вспомнить о притязаниях предков, как только увидит возможность… Конечно, его аргументы казались — да и были — натянутыми. Однако несколько рыцарей постарше, принимавших участие в той войне, неловко заерзали, услышав слова Герольда. — Пираты Ступеней будут безнаказанно грабить нас… — пробормотал кто-то из дома Ройсов. — Да какие там пираты! Красный Змей и сам не прочь разграбить то, что осталось от Королевских земель! — выпалил один из делегатов Штормовых земель. И добавил, глядя в лицо Оберину. — Особенно после того, как Дорнийские Марки… Остальные рыцари и лорды Штормовых земель тоже были близки к панике. Никому из них и в голову не приходило, что они, воспользовавшись хаосом, могли сами откусить что-нибудь вкусное у соседей. Сейчас они видели себя не завоевателями, а жертвами завоевателей — и только. Небритый мужчина в тунике с криво пришитым гербом в виде луковицы пытался их успокоить. — Это не отменяет того факта, что король из дома Таргариенов превратил Королевскую Гавань в кучу пепла, убив сотни тысяч людей в одно мгновение, — напомнила Оленна Тирелл. — Вы можете, конечно, думать, что поодиночке вас всех съедят и выплюнут, что правление Таргариенов, какими бы ублюдками они не были, должно продолжаться в том виде, в каком было раньше, но меня в этом вы как-то не убедили, уж извините. И тем более не убедите все Семь Королевств. Эртур ничего не мог ответить на эти слова. До сих пор он думал о том, как убедить знатных лордов и леди. Но «все Семь Королевств», включая простых людей? Или, как минимум, рыцарей и лордов, недостаточно знатных, чтобы присутствовать здесь, но, тем не менее, имеющих оружие и сторонников? О них он вообще не думал. Как и о том, что любое достигнутое здесь соглашение должно быть заверено и теми, кто не присутствовал на встрече и не слышал его слов — какими бы убедительными они ни были. — А знаете, я соглашусь с леди Оленной, — внезапно подала голос молчавшая все это время леди Аллирион. И Оберин, едва услышав ее, тут же успокоился и расслабленно откинулся на спинку кресла. А леди Делонна наоборот, наклонилась вперед. — Я не вижу перспектив сохранения старого порядка в неизменном виде, без каких-либо уступок. — Уступок? — прищурилась Рейла. — Перед королевством сегодня стоит множество проблем, королева-регент, — продолжала леди Аллирион. — В решении которых многим землям может понадобиться помощь. А другим достаточно лишь того… Чтобы им не мешали справиться самим. Сир Эртур готов был поклясться, что в этот момент он увидел в глазах королевы Рейлы самый настоящий страх. --- Джорах II Поездка обратно на Север казалась ему… странной. Целых два месяца он провел в Сумеречном Доле. Два месяца крайне жестких переговоров со всеми и против всех. Каждый день он отправлял воронов в Винтерфелл — впрочем, то же самое делали со своими сюзеренами практически все, кто собрался в Сумеречном Форте. Да и его стенами поле дипломатической битвы не ограничивалось — многие лорды проводили «тайные» встречи в ближайших постоялых дворах. Причем делали это настолько часто, что со временем на это вообще перестали обращать внимание. Для самого Джораха со временем стало рутиной либо принимать в своих покоях «гостей» для переговоров тет-а-тет, либо, напротив, самому «тайно» встречаться с кем-то еще. И он не знал, чего от всего это можно ожидать. Первый день переговоров был одним из самых драматичных, но, пожалуй, наименее хаотичным. Да, его глаз до сих пор плохо видел после «знакомства» с кулаком Оберина, но он был уверен, что как минимум один-два зуба он высокомерному дорнийцу все же выбил. Та стычка закончилась так же быстро, как и началась — и в следующие мгновения они снова нырнули в пререкания вокруг каждой формулировки в очередном документе. Это было муторно. Это было просто мучительно. И это, самое ужасное, было совершенно напрасно. Вернее, это он считал, что напрасно. Всем остальным итоги переговоров были преподнесены как несомненный успех — в первую очередь, для Севера. Хотя в действительности никакого успеха не было. О каком вообще успехе можно было говорить после пожара, уничтожившего Королевскую Гавань? Но кое-чего они, конечно, добились. Перемирия. Итогом переговоров в Сумеречном Доле стал документ, разосланный всем лордам Семи Королевств, хотя большинство Хранителей (в основном, в силу возраста) имели довольно смутное представление, о чем они вообще там договорились. Год мира. Вот главный итог их работы. Ничья армия не имела права войти на чужую территорию без одобрения верховного лорда. Любой, нарушивший это соглашение, объявлялся вне закона — и его уже можно было бить всем желающим. Через год они должны были собраться снова и обсудить окончательный мирный договор. Но Джорах подозревал, что за этот срок в стране мало что изменится. Зато так все могли хоть немного отвлечься от грызни с соседями на внутренние проблемы своих владений. И эти внутренние проблемы нужно было решить как можно скорее. Поэтому на этот год верховным лордам были дарованы «чрезвычайные полномочия», которые по ряду признаков сравнились чуть ли не с королевскими. Среди них — свободный призыв знаменосцев на военную службу, право заключать соглашения между собой без согласования с короной, свобода торговли, полный контроль над границами и пошлинами и даже введение законов, «не совпадающих» с общегосударственными. И это далеко не полный список того, что отныне могли делать верховные лорды Семи Королевств. А король… А не было у них короля. Просто не было — и все. Вопрос о том, кто из двух претендентов имеет больше прав на престол, решили отложить до следующей встречи. Рейла с Визерисом уехали обратно на Драконий Камень сразу после того, как какой-то простолюдин пытался напасть на мальчика с ножом прямо на улице. На Эртура с Эймоном никто не покушался — скорее всего, из-за репутации Рейгара, которую люди перенесли и на его сына. А может, еще и потому, что Меч Зари был и оставался лучшим фехтовальщиком в стране. Таким образом, от Семи Королевств осталось, по сути, одно название. Сам символ верховной власти, Железный Трон, был уничтожен тем, кто навеки обрел всенародную ненависть, а оба претендента на королевский титул, были его близкими родственниками. Лорды пока еще делали вид, что живут в единой стране, но сами уже действовали, как короли своих владений. Джорах очень надеялся, что новый договор «Все за одного» переживет этот год и никто за это время не сделает тот последний толчок, после которого государство окончательно рассыплется на части. Единый Вестерос был сейчас не более чем идеей, тенью дракона, отпугивающей внешние угрозы. Хорошо еще, что нашелся какой-то общий враг — флоты Штормовых земель, Драконьего Камня и Простора (в лице Редвинов) совместно выдвигались на усмирение Железнорожденных. Хоть какое-то подобие единства — пусть и фальшивое насквозь. В последующие месяцы ничего особо и не менялось. Ни один из претендентов не мог похвастаться тем, что его поддерживает большая часть страны. Визерис был сыном безумца. А Эймон — младенцем, о смерти которого Рейла, скорее всего, молилась днями и ночами. При мысли об этом Джорах невольно нахмурился — он вспомнил, что Робб Старк, ровесник Эймона, тяжело болен. И сам пробормотал короткую молитву о здравии своего лорда. Он понимал, как сильно нужен Северу. Конечно, Бенджен, несмотря ни на что, мог удержать Винтерфелл в своих руках, но хватило бы ему сил удержать наследие Неда Старка, славного своей безукоризненной честью? Особенно сейчас, когда имя Лианны Старк считалось едва ли не проклятием. Чтобы Робб вырос достойным наследником своего отца и восстановить репутацию Севера. Разве мог он просто сидеть на отшибе под названием Медвежий остров? Джорах готов был обучить юного Робба всему, чему его учил его собственный отец, Джиор. И он поможет другим наставникам молодого лорда Старка не дать ему сбиться с пути. Интересно, когда он так изменился? Возможно, переговоры в Сумеречном Доле так изменили его характер. А может, в нем всегда спало желание менять мир к лучшему — и эти переговоры его разбудили. А что до Медвежьего острова — у него еще полно родичей, которые прекрасно справятся и без него. Может, даже лучше, чем он сам. Взять хотя бы тетю Мейдж, которая показала себя наилучшим образом, пока он был на юге. Да и вообще женщины из дома Мормонтов не привыкли уступать мужчинам ни в чем. «Надо бы написать отцу», — подумал он. Старый Медведь, скорее всего, посмеется и выдаст пару крепких словец в адрес южан, прежде чем написать ответ. Как обычно, короткий и хлесткий. Спешившись, Джорах направился в покои Винтерфелла. Он должен был передать хозяевам замка «благодарности» сторонников обеих претендентов на престол — проще говоря, взятки за верность Севера. Вернее, даже не взятки, а только их первый аванс. Рейла обещала северянам четырехзначные суммы в золотых драконах, если они поддержат Визериса на следующих переговорах. Сир Эртур в обмен на поддержку Эймона пока ограничивался расплывчатыми обещаниями посодействовать ремонту и расширению Рва Кейлин и других укреплений Перешейка. Он обязательно все это передаст. Но сначала ему хотелось две вещи: отдохнуть и сходить в баню. «Нет, правда ведь, все могло быть и хуже», — думал он. Как в Долине, например. Единственное, что заставило лордов Востока хоть как-то договориться между собой в вопросе о преемнике лорда Аррена, стало то, что без подписи Хранителя они не могут примириться с остальными. Хранителем Востока в итоге стал Гарольд, но Аррены из Чаячьего Города добились, чтобы их представитель стал наследником Гарольда Аррена — теперь он носил такое имя — пока у него не появится собственный сын. И все прекрасно понимали, что шансы лорда Гарольда дожить до этого момента стремятся к нулю. Можно сказать, что Эйрис своим поступком прорвал плотину, из-за которой хлынула волна бесчестия. Просто потому, что на фоне того, что совершил Безумный король, ни одна подлость не считалась чем-то немыслимым. В конце концов, что такое один мертвый ребенок по сравнению с сожженным дотла городом? Так, капелька грязи на камзоле, которую можно стряхнуть одним пальцем. А пока лорды Востока точили ножи друг на друга, горные кланы, как слышал Джорах, разоряли земли Долины так, как никогда прежде не делали. Погруженный в свои мысли Джорах совсем не смотрел по сторонам и очнулся только после того, как сбил с ног молодую женщину, идущую навстречу ему. Врезавшись в стальной наплечник рыцаря Медвежьего острова, девушка потеряла равновесие, но Джорах, всегда отличавшийся хорошей реакцией (которая не раз спасала ему жизнь), успел подхватить ее чуть ли не над самым полом. — Мои глубочайшие извинения, леди! Я… — Ничего страшного, сир, — ответила она. — Я сама очень спешила и отвлеклась. Давайте не будем выяснять, чья вина весомее… Голос девушки был спокойным, но в нем слышалась какая-то старая печаль. Джорах поднял глаза на ее милое лицо, на огненно-каштановые волосы. Было ей на вид лет восемнадцать, но под голубыми глазами уже образовались темные круги от недосыпа или слез. А еще ей было явно некомфортно висеть на его руке. Спохватившись, Джорах помог ей встать — и только тогда он узнал эту девушку. — Леди Старк! — тут же упал он на одно колено. — Простите меня! Ни рыцарь, ни знаменосец Винтерфелла не должен ни при каких обстоятельствах причинять вред своей леди, даже если это случайно… — Боги, да встаньте вы! — замотала головой леди Кейтилин. — Я как раз шла искать лорда-регента… Можете меня сопроводить, если вы тоже ищете его. Я права? И достаточно ли этого будет, чтобы вы забыли о своей несущественной вине? Джорах не мог найти нужных слов. Ее голос был резким, но не злым. В нем даже слышались нотки легкомыслия. В конце концов он просто кивнул. — Тогда идем, — сказала Кейтилин и Джорах последовал за ней. В тот момент он думал, что готов идти за ней куда угодно.