Сжечь их всех!

290 год от завоевания Эйгона, семь лет после Опустошения Визерис I Дождь, как всегда, начался внезапно. В считанные минуты небо затянуло тучами — и вот на Драконий Камень обрушился целый водопад. Но Визерису было все равно, остров оставался его домом и в дождь, и в шторм, и в жару, и в мороз. И его не волновало, что он может промокнуть или замерзнуть. Он сидел снаружи замка, сидел на спине одной из статуй драконов, выстроенных вдоль внешней стены. Это было его любимое место, где он всегда мог спрятаться. Для этого нужно было всего лишь забраться на Ветрогон и спрыгнуть на одну из каменных горгулий, затем перепрыгнуть на соседнюю… и так далее, пока не доберешься до нужной. Эта приглянулась ему тем, что ее крылья были сильно выгнуты вперед и если сесть между ними, можно было укрыться от ветра и дождя. Сегодня Визерис забрался сюда не для того, чтобы полюбоваться морем и подышать соленым воздухом. Не для того, чтобы сбежать от уроков или от материнского гнева. Он все еще держал в руке то послание, после прочтения которого готов был вспыхнуть от ярости. Мама, когда прочитала его, тут же побледнела и не хотела показывать ему, но он сам выхватил письмо из ее руки, убежал в Палату Расписного стола, начал читать… Лучше бы он этого не делал. Семь проклятых лет Визерис наблюдал за тем, как все, что было его по праву, утекает сквозь пальцы. С того самого дня, как его отец разрушил крупнейший город Семи Королевств. Город, который должен был принадлежать ему. А потом мама и этот идиот-рыцарь в белом плаще начали торговаться за права и полномочия королевского дома… Иногда, когда у него было хорошее настроение и холодная голова, он их понимал. Им удалось сшить воедино этот хрупкий мир и создать новый Вестерос, совсем не похожий на старый. Теперь у лордов была почти полная свобода действий. Свои законы, свои пошлины, свои взаимоотношения. Что осталось у короны? На первый взгляд, не так уж и мало. Четыре главные силы. Во-первых, конечно, собственная армия и флот, куда рекрутировались жители всех Семи Королевств по королевскому запросу. В случае войны каждый верховный лорд должен был предоставить в распоряжение короля треть всех своих воинов. То есть если ему понадобится усмирить мятежного лорда, он сначала должен будет выпросить у этого же лорда положенных ему воинов, чтобы с ними воевать против этого же лорда. Прекрасно. Во-вторых, налоги. Пусть и мизерные (львиная доля собираемых с земель денег теперь оставалась Хранителям и лордам), но они были. И еще, как будто этого им было мало, королевский мастер над монетой должен был каждый год составлять список всех расходов двора, до последнего медяка, и отправлять этот документ всем верховным лордам. Чтобы они, значит, знали, на что идут их деньги. Смех один. Как будто они были не вассалами своего сюзерена-короля, а пресытившимися богачами, перед которыми распинался какой-то мелкий купец, упрашивая их вложить деньги в его предприятие, которое сулило большие барыши… Третья и четвертая силы вообще казались ему открытым оскорблением. Корона могла рассматривать и одобрять законы, а также созывать Собрание лордов Семи Королевств. Проще говоря, разослать воронов с приглашениями, сказать несколько слов, когда они соберутся… И, собственно, все. Раньше Собрания проводились ежегодно и цель у них была одна — восстановить страну после войны и Опустошения. Сейчас они собирались как минимум трижды в год и влезали практически во все дела государства. А потом приносили Визерису свои решения на подпись. Лорды Собрания напоминали ему солдат или матросов, собравшихся в какой-нибудь таверне и травящих старые байки. Вот только, в отличие от них, то, о чем болтали эти, могло обернуться каким-нибудь новым законом, обязательным к исполнению. Да, они могли сочинять законы, но чтобы он вступил в силу, требовалась подпись короля. И он, слушая свою мать, кивал и подписывал, подписывал и кивал, приговаривая, какие хорошие предложения они составляют. И снова подписывал. Он всегда подписывал. И в итоге все пришло к тому, что там, где законы королевства и местного лордства вступали в конфликт, едва ли не во всех случаях поле битвы оставалось за последним. Конечно, он мог бросить перо и сказать «нет». Мог сказать дорнийцам и штормовым лордам, что он здесь король и они все должны жить по его законам. Но он этого не сделал. И теперь лорды уважали только законы Собрания, а не его. «Король, что выклянчил свою корону», — так они называли его за глаза. «Король-попрошайка»… Звучит-то как! Над ним насмехались, словно он был шутом. Единственной причиной, по которой он все еще был жив, было то, что верховным лордам нужна была говорящая кукла на троне, не имеющая почти никакой власти. И с каждым годом этой власти у него и так оставалось все меньше. И они считали это справедливым исходом — учитывая то, что совершил Эйрис Злейший. И вдобавок, как будто этого было мало, существовал еще один, зовущий себя королем. В 284 году Великий Совет так и не решил, кто из них двоих законный король. И в 285 году тоже. А в 286 году кто-то предложил: а чего мы вообще спорим, пусть будут сразу два короля. Пусть правят вместе, вместе созывают Великий Совет, а мы потом посмотрим, оценим и решим, кто из них лучше. Все равно они еще дети и править сами не смогут. Мама что-то говорила о брачных союзах, о воссоединении семьи… Но он уже тогда понимал, что это было всего лишь попыткой принять поражение с достоинством. Лордам Собрания, должно быть, было очень весело. Два малолетних короля, враждующих друг с другом. А что, посмотрим, как детишки лупят друг друга, споря за корону, которая все равно никакой власти не дает! Весело же, правда? Он отступал и отступал… Год за годом… Пока не дошел до такого. Визерис откинул со лба мокрые волосы и посмотрел на стоящие в порту корабли королевского флота. И не только его — у некоторых на парусах были львы Ланнистеров, бок о бок с ними королевские моряки сражались с пиратами Ступеней и налетчиками с Железных островов. И у него была армия, которая уже показала свою доблесть в настоящих войнах. Недавнее восстание религиозных фанатиков в Речных землях, озверевшие горцы, убивавшие всех подряд, даже верховных лордов на охоте, одичалые, устроившие набег аж на Бараньи Ворота, принадлежащие Мандерли, и еще те твари к югу от Камнепляса… Но даже это Визерис вынужден был выпрашивать. Королевская армия, одно из немногих, что у них еще оставалось, собиралась только с согласия Собрания и командовали ей лорды из того же Собрания. Простолюдины даже придумали для них свое название: «Средний Совет». Не такой влиятельный, как Малый Совет, не такой масштабный, как Большой. Но, тем не менее, само появление у них своего названия сделало этих людей официальной частью государственного аппарата. Встряхнув головой, Визерис выбросил оттуда мысли о прошлом и вернулся к листу бумаги у себя в кулаке. На скомканном и промокшем листке уже почти ничего нельзя было разобрать, относительно нетронутой оставалась только подпись. Но и этого было достаточно. «Мейс из дома Тиреллов, именуемый Первым, Защитник Марок, Хранитель Зеленого Королевства, Лорд-маршал Мандера, Король Простора». Каждое слово заставляло его кровь кипеть в жилах и даже проливной дождь не мог его остудить. — Я король, — еле слышно пробормотал он. А потом поднял голову вверх и заорал прямо в бурю, перекрикивая гром. — Я КОРОЛЬ! ВИЗЕРИС ТАРГАРИЕН, ИМЕНУЕМЫЙ ТРЕТЬИМ! Я КОРОЛЬ!!! Он швырнул письмо вниз, со стены. А потом встал и зашагал обратно по мокрым камням. Визерис не желал терять время зря. Каждая секунда казалась ему подарком для врага, который продолжал копить силы. Нужно было действовать — и быстро. Мэйгин Мэсси, мастер над шептунами, говорила, что у Мейса есть какие-то серьезные разногласия с лордами Простора. Получается, что он пошел на это затем, чтобы сплотить их перед лицом общего врага. Кого-то такой шаг, возможно, мог оттолкнуть от лорда Хайгардена еще дальше. Но чем дольше Простор будет считать себя независимым, чем дольше Мейсу все это будет сходить с рук, тем меньше они будут сомневаться. Победа в войне, какой бы незначительной она не была — вопрос жизни и смерти. И не только для людей, но и для народов. Если Простор станет независимым, Вестеросу конец. Дорн уйдет следом, не раздумывая. Штормовые земли тоже. Север и так всегда держался наособицу и со слов Мэсси и ее шлюх, на Железных островах тоже уже началось что-то неспокойное. Но если Простор будет быстро и решительно раздавлен… Это приведет в чувства остальные королевства. Даже Дорн не рискнет потерей всего, что они уже добились за последние годы. А Штормовые земли слишком слабы, чтобы восставать в одиночку. Их поля до сих пор оставались в запустении после смерть-дождей, вызванных Опустошением. Но если они проиграют… Даже одно-единственное сражение… Это конец. Визерис снова заорал в гремящее небо, заорал от гнева на Дейна и свою собственную мать. Какими же они были дураками, что грызлись между собой и упускали все возможности укрепить королевскую власть! Это из-за них дом Таргариенов целых семь лет только и делал, что уступал и соглашался. Все. Хватит. Больше ни шагу назад. Да, им сейчас тяжело, но они еще могут бороться. На самом деле это уже давно стало его навязчивой идеей. День за днем он просиживал в замковой библиотеке, проводил долгие часы, размахивая тренировочным мечом и раз за разом сходясь в поединках с рыцарями, пока ему не начинало казаться, что все от спины до бедер превратилось в одной сплошной синяк от постоянных падений на твердую землю площадки. Эймону сейчас было столько же, сколько было ему, Визерису, когда все это началось. Он пока не мог сражаться. А Визерис мог — и должен был воспользоваться этим шансом. И если он победит… Он будет наступать и дальше, пока не станет единственным законным королем Вестероса. — Я Визерис… — пробормотал он еще раз сорвавшимся от крика голосом. — И я король. --- 286 год от завоевания Эйгона, три года после Опустошения Серсея I Мейстер не произнес ни слова, пока менял ей повязки. Время, когда Крейлен разговаривал с ней, задавал вопросы или давал советы, давно прошло. Зато он хотя бы не осуждал ее. Пусть и не вслух, но она видела это осуждение в его взгляде. И ненавидела его за этот взгляд почти так же сильно, как и за то, что он мешал ей сбежать из мира живых. Все болезни, которыми она страдала, он исцелял. Все раны, которые она получала, залечивал. Ей казалось, что он делает это назло ей. На самом деле, скорее всего — просто по приказу ее дяди. Тогда это дядя Тигетт делает назло ей. Это из-за него она никому не могла доверять. Ни мейстеру, ни кастеляну, ни слугам. Все они докладывали ему, следили за ней, выведывали ее секреты и выкладывали лорду-регенту. Впрочем, главный ее секрет на самом деле никаким секретом и не был. Последние три года единственным желанием Серсеи было умереть. Три года назад она потеряла все. Отец, который казался ей всезнающим, всеведущим, всемогущим… бессмертным — взял и умер. Дядя Киван, который был почти таким же сильным и мудрым, как отец, тоже умер. И Джейме. Любимый, ненаглядный Джейме. Боги создали их сразу вдвоем — друг для друга. Он был ее второй половинкой, зеркальным отражением ее самой, только в мужском теле. Они идеально дополняли друг друга. Но вдруг пришел Эйрис и заставил этого дурака дать клятвы, от которых его глупое сердце замирало так же сильно, как и от ее прикосновений. Он сманил его «честью». А потом убил. Это Джейме должен был взять на себя правление Утесом Кастерли, когда отец уйдет на покой. И она рядом с ним. Нет, не Утесом — всеми Семью Королевствами… Люди шептались, что только благодаря ее отцу правление Эйриса было таким долгим и спокойным. И многие, после того, как лорд Тайвин уехал на войну в Королевскую Гавань, надеялись, что он скинет с трона ополоумевшего короля и сядет на него сам. И все безумие сразу прекратится. И она тоже в это верила. Отец был настоящим львом, а Джейме — его истинным наследником. И пока отца рядом не было, она мечтала, чтобы Джейме когда-нибудь стал королем. И тогда никто уже не посмеет посмотреть косо в их сторону. Как не смотрели на Таргариенов, когда те выдавали одного члена королевской семьи за другого. Все ее мечты умерли в адском огне Опустошения. Она до последнего надеялась, что хотя бы Джейме выжил… Нет. Она не только не смогла жить вместе с отцом и братом, или хотя бы достойно проводить их в последний путь. Она оказалась выброшена на обочину, едва они ушли, оставив ее одну. Но как? Если Джейме был ее отражением, значит, и она должна быть наследницей отца, как он был его наследником! Но она ей не стала. Об этом позаботился дядя Тигетт. Многие западные лорды открыто говорили, что Тигетт должен стать лордом сам и сделать наследником своего сына Тирека, но тот упирался, говоря, что его регентство продлится до того дня, когда Тирион, сын Тайвина, станет совершеннолетним. Тирион… Маленькое чудовище, убившее ее мать. На мгновение она подумала, что душа отца, возможно, будет плакать, когда она станет леди Утеса Кастерли. Но она это переживет. А потом плюнет на могилу той ведьмы… Она вырвала руку из пальцев мейстера и тот не стал больше ее трогать. Так или иначе, перевязку он уже закончил, хотя, конечно, бинты можно было затянуть и потуже. Но ей было наплевать. Ее руки и так уже представляли собой густой узор из шрамов, как старых, так и совсем свежих. Сейчас она и сама не помнила, что в этот раз ее дернуло взяться за лезвие. Она даже не была уверена в том, что ее ночную сорочку испачкало кровью. Может, это было вино. А может, остатки ее души, которую она старалась выпустить наружу. Она вышла из спальни и пошла по коридорам Утеса Кастерли. Никто ей не встретился, все уже спали. Комнату Тириона она нашла легко. Рядом с дверью стоял стражник и, похоже, дремал — спина уперлась в стену, голова свесилась вниз, снятый шлем стоит на каком-то пьедестале, где раньше, наверное, была какая-нибудь ваза и статуя. Она не помнила, что здесь раньше было — слишком много сокровищ дома Ланнистеров продал Тигетт в последние годы. Стражник все-таки услышал ее шаги. Вздрогнул. Напрягся. — М… Миледи, — полусонным голосом пробормотал он. Она подошла ближе, глядя сквозь него. — Открой. Мне нужно увидеться… с братом, — последнее слово далось ей с большим трудом. — Простите, миледи, — заволновался стражник. — У меня приказ. Вас нельзя пускать в покои лорда Тириона… — Понимаю… — вздохнула Серсея и отвела взгляд. — Извини за беспокойство… А потом посмотрела на него сквозь длинные ресницы. И схватила рукой его за локоть. И прижалась к предплечью упругой грудью. — Понимаешь… У меня к нему очень, очень срочное дело. Я не хочу, чтобы дядя Тигетт доставил тебе неприятности… Но это очень важное дело. Оно может изменить все… Стражник занервничал еще больше и постарался смотреть девушке в глаза… А не туда, куда смотрел на самом деле. Все как она и надеялась. — Эм… Миледи… Ничего страшного… Завтра утром я… Эм… Могу поговорить с вашим дядей и, возможно, он допустит какое-нибудь послабление… Эмм… Вообще милорд Тигетт сказал, что вас можно допускать в покои лорда Тириона, но только в сопровождении… Если хотите, я могу сопроводить вас. И не стану слушать, о чем вы будете говорить, миледи. Можете мне довериться, я могила… Он так глупо улыбался ей… И она улыбнулась ему в ответ с самым невинным видом. — Что ж… Буду очень признательна. Спасибо. Стражник еще раз кивнул и повернулся к двери, гремя ключами. — Сейчас, сейчас я открою… Проклятие, замок такой тугой… Еще немного… Замок победно щелкнул в тот самый момент, когда она изо всех сил ударила стражника по голове его собственным шлемом. Издав полустон-полувздох, мужчина осел на пол, но он был еще в сознании, поэтому Серсея ударила его еще раз. И еще. И еще. И еще. И била, пока он не затих. Кажется, он был еще жив, хоть и без сознания. По крайней мере, ей казалось, что он пока дышит. Она отшвырнула в сторону шлем, заляпанный кровью, толкнула дверь и вошла в спальню. Тирион спокойно спал в своей постели. Одеяло он сбросил и лежал в одной ярко-красной пижаме. Стараясь ступать бесшумно, Серсея осторожно вытащила из потайных ножн на поясе тонкий и узкий клинок. «Оружие придворной девицы», как его называли некоторые. Этот нож ей выковал Джейме незадолго до того, как уехал в столицу. С ним она могла защитить себя. Сейчас она сжала его покрепче и подошла к кровати мальчика. Посмотрела на него сверху вниз. На это уродливое подобие человека с выпуклым лбом и короткими ножками. Герои всегда побеждают чудовищ. А она ведь герой, правильно? И тут она внезапно увидела перед собой не монстра, а мальчика, мирно спящего в своей постели. Ему было уже тринадцать, но из-за роста он казался как минимум вдвое младше. А его светлые волосы напомнили ей о том, кем он был. Ее семьей. Семья. Это слово Тайвин вбивал в нее с раннего детства, пока оно не впечаталось в ее сознание намертво. Семья. Наследие. «Ланнистер никогда не предаст Ланнистера», — сказал как-то лорд Тайвин. — «Если только это не будет во благо всей семьи». Станет ли благом для семьи это? Тирион был единственным, что осталось у нее не только от отца с матерью, но и от Джейме. Джейме всегда защищал Тириона, заступался за Тириона, говорил с Тирионом. Джейме любил Тириона. Она не любила, но он — да. И сейчас она вдруг задумалась: стал бы Джейме любить ее, соверши она такое? Серсея медленно сползла на пол, трясясь от рыданий и вцепившись свободной рукой в край простыни. И это разбудило Тириона, который сразу услышал ее плач. — Се… Серсея? — услышала она растерянный голос мальчика. А потом еще раз, но уже испуганный: — Серсея? Она вскинула голову вверх и встретилась с ним взглядом в ночном полумраке. Ее глаза горели яростью, но тело словно парализовало. Она не могла ударить ни его, ни себя, ни даже разжать пальцев и выпустить нож. За дверью раздался топот сапог. Затем в спальню влетел стражник — должно быть, обратил внимание на тело в коридоре. — Лорд Тирион! — закричал он, кидаясь к постели лорда с обнаженным мечом. Он уже видел, что Тирион в спальне не один и пусть и не сразу, но узнал Серсею. — Лорд Тирион, вы в порядке? — Да… Да… — испуганно закивал карлик. — Леди Серсея, — очень спокойно обратился к ней стражник. — Бросьте нож. Она подчинилась, не отрывая взгляда от Тириона. Растерянность и испуг в глазах мальчика быстро сменялись глубокой внутренней болью — как только он услышал звон клинка на каменном полу. А когда стражник, грубо завернув ей руку за спину, поволок ее к выходу, чтобы представить перед светлыми очами Тигетта, она еще раз оглянулась — и увидела в глазах брата нечто намного худшее. Она увидела жалость. --- 290 год Тирион I Потом Тирион часто вспоминал ту ночь, когда сестра готова была его убить. Вспомнил он об этом и сейчас, когда они вместе поднимались в солярий замка. Тиг тогда был вне себя от ярости. Сначала он готов был просто прибить ее собственными руками. Потом хотел публично казнить. Потом собирался отдать в Молчаливые Сестры. Сам Тирион при этом не присутствовал, слышал все от третьих лиц, но, естественно, без подробностей. Он так и не узнал, чем закончился их разговор, что там было сказано, но с того дня их с Серсеей отношения изменились навсегда. Они по-прежнему часто ссорились и постоянно обменивались оскорблениями и колкостями. Но та ее злоба на него ушла безвозвратно. Конечно, Серсея до сих пор пыталась его контролировать, манипулировать им для достижения своих целей. Но чтобы пытаться убить его или сбросить с вершины в грязь и самой занять его место — такого больше не было. Напротив, они часто объединяли усилия, если это шло на благо семьи. Жаль только, что точки зрения о том, что есть благо и как его получить, у них очень уж часто расходились. Они подошли к двери солярия. Тирион все еще не привык к тому, что он принадлежал не дяде Тигу, а ему, законному лорду Утеса Кастерли. Он именно он им и был, а значит, покои лорда принадлежали ему. Открыв дверь, он сразу увидел, что Тиг с тетей Дженной уже здесь и ждут их. Теперь, когда Тирион стал взрослым, они вчетвером составляли силу дома Ланнистеров, прекрасно дополняя сильные качества друг друга и прикрывали слабые. Их четверку, пожалуй, даже можно было приравнять к самому лорду Тайвину. Ну или почти. — Тебе обязательно напиваться, когда мы обсуждаем важные вещи? — скривился Тиг, увидев в руках Серсеи кувшин с вином и кубок. — Да, нрмально все, — неловко улыбнулась Серсея, после чего налила себе еще кубок, сделала долгий, медленный глоток. — Дядь, такие важные впросы нельзя на трезвую голову обсуждать… Когда ты трезвый, у тея в голове только прстые мысли и есть. А времена сейчас… — она сделала паузу и подняла палец вверх, словно хотела подчеркнуть это слово. — Не-прос-ты-е. Дженна, слушая, как у ее племянницы заплетается язык, не смогла сдержать усмешки. Тирион, как и дядя Тиг, сам был не прочь выпить, когда не было серьезных дел. Но когда они были, он всегда держал голову ясной. — Ну все, я смотрю, тебе уже хватит, — пренебрежительно бросил он сестре и стал забираться в кресло во главе стола. Раньше здесь сидел дядя Тигетт, еще раньше — Тайвин. Когда это место перешло Тириону, никто и не подумал заменить кресло на что-то более подходящее для человека его роста. Каждый раз забираться на это сиденье ему было тяжело и долго, но ни один из присутствующих даже не улыбнулся, глядя на его мытарства. Даже Серсея. Это все началось в его шестнадцатые именины — с того дня все насмешки родственников над его внешностью как отрезало. — Тетя Дженна, давай начнем с тебя и ворона, которого ты получила. — Ну… Там, на самом деле, ничего нового, — повела плечами женщина с пышными формами. — Мэсси, как всегда, держит меня в курсе. А куда она денется? Корона и так должна нам кучу денег, а друзей у Запада не особо-то и много. Знаете, прошлое никак ее не отпускает, она пытается кокетничать даже в письмах… Но это послание она написала в самых мрачных тонах. — Значит, это и в самом деле серьезно, — резюмировал Тирион. — Как минимум, мы должны действовать из того, что это серьезно, — добавил Тиг. — Лучше быть готовыми к худшему. — Нзнаю, правду это она написала или нет… Бует война или нет… — Серсея, подперев голову одной рукой, другой задумчиво перекатывала кубок. — Нао решить, что в этой ситуации буем делать мы. — Надо решить, пока другие не решили за нас, — согласился Тиг. — Наши суда, патрулирующие воды у Светлого острова, уже несколько раз натыкались на Железнорожденных. И не забывайте о слухах, что они, якобы, готовятся возобновить набеги. Все это говорит о том, что они наверняка восстанут следом за Простором и тоже потребуют независимости. И возможно, заключат с ним союз. — И первой их жертвой станем мы, — подытожила Дженна. — То есть у нас нет иного выбора, кроме как помочь короне. Так или иначе, для нас, чтобы отделиться самим… Сейчас, мягко говоря, не самое лучшее время. Тирион задумчиво потер подбородок. — Говоришь, союз Грейджоев и Тиреллов неизбежен? — спросил он Тига. — Да, — настойчиво повторил тот. — И вместе они станут очень серьезной угрозой. — Мне кажется, их союз возможен… Но маловероятен. Потому что для кракенов Простор не союзник — а жертва. Сколько раз Железнорожденные уже пытались отбить у них Щиты? Да и не только их. Островитянам вечно не хватает плодородных земель. Но даже если предположить, что они объединятся… Слово Грейджоя не стоит ничего, стоит Бейлону почувствовать, что он может ударить союзника в спину, он ударит, не задумываясь. — Можт это нам на руку, — задумчиво произнесла Серсея. — Бейлон победит раз-другой и… Потеряет голову. — Ты это к чему? — переспросила Дженна. — Можно вообще убрать флот со Светлого… Всех собрать у Ланниспорта. Пусть Бейлон грабит остальной Запад. Плевать. А потом Кролевский флот пойдет на Простор. И Бейлон тоже туда двинется, чтоб помочь Тиррлам. Или чтоб разграбить, неважно. Вот тогда мы… — она шлепнула кулаком по ладони, — …и ударим. Обалдевший Тирион не смог найти нужных слов и просто кивнул. Но Тигетт отрицательно помотал головой. — Я не скажу, что твой план ужасен, — признал он. — Но пока мы будем сидеть и ждать, Бейлон будет наращивать силы. Поэтому нам нужно как следует надавить на него, чтобы он бросился на Простор от отчаяния, а не с триумфом победителя. — И что ты предлагаешь, Тиг? — спросила Дженна. — Перекрыть все наше побережье. В первую очередь — сельскохозяйственные угодья. Не дадим им оттуда ни крошки еды. — Знаете, а ведь оба варианта можно совместить, — добавил Тирион. — Придется, конечно, распылить флот, защищающий Светлый… Но ведь нам ничто не мешает попросить помощи у королевского флота. Но никаких активных действий предпринимать не будем. Пусть Бейлон успокоится, поверит, что он намного сильнее, чем есть на самом деле, а мы испугались и сидим в глухой обороне. — А что насчет Дорна? — не успокаивалась Дженна. — Если они вмешаются, это поставит под угрозу все наши планы. С этими словами она взяла у Серсеи кувшин и налила себе. И все поняли, что в этом вопросе она поддерживает свою племянницу. — Доран будет выжидать до последнего, пока не станет ясно, куда ветер дует, — хмыкнул Тиг. — Со слов леди Мэсси, король уже обращался к ним за помощью, а они так ничего и не ответили. Каково, а? Но если бы Дорн выступил на стороне Мейса, они бы давно дали это понять и дух лоялистов был бы подорван. Нет, Доран ждет, когда определится гарантированный победитель. И Станнис, держу пари, действует точно так же. Уж кто-кто, а Штормовые земли сейчас не в том положении, чтобы быть здесь игроком, а не фигуркой на доске. — Но это ж не значт, что они не будут воевать? — усмехнулась Серсея. — Хотя помощи от них мы не получим. Плохо. Закон о королевской армии требовал, чтобы каждый великий лорд Вестероса готов был, в случае необходимости, предоставить треть своих знаменосцев под непосредственное командование короля. Он был принят после того, как три года назад предводитель одной из разбойничьих ватаг, шарахавшихся по Речным землям, внезапно обернулся всенародным мятежником, способным не только разжечь пожар во всех окрестных землях, но и сломить сам существующий миропорядок. Они называли себя Уравнителями. Они заявляли, что все люди рождаются равными, что не должно быть ни лордов, ни простолюдинов. Они заявляли, что их ведут сами боги и Священное Писание. Их лидер, известный под именем Отчее Око, по слухам, раньше был септоном. Это был тот редчайший момент, когда все лорды Вестероса действительно забыли обо всех распрях. Так сильно их сплотить могли разве что вернувшиеся из небытия Иные. Таргариены воспользовались моментом сполна, протолкнув через Средний Совет закон о королевской армии. Настало время и им снять сливки. — Мы знаем, что лорд Хостер уже созывает третину для войска короля. Даже несмотря на то, что Уравнители по-прежнему донимают Речные земли сильнее, чем кого бы то ни было, — отметил Тирион. — Сейчас им нужна стабильность, а не борьба за свободу. Нужна больше, чем кому-либо еще. Кстати, о стабильности. Что у нас с Долиной? — Все так же плохо, — ответил Тиг. За последние годы бардак во владениях Арренов только нарастал. И то, что Уравнители действовали в Долине не так активно, как во всех прочих землях, было очень слабым утешением, поскольку им нашлась очень неприятная замена в виде горных племен. Апофеозом их зверств стало убийство малолетнего лорда Гарольда Аррена, урожденного Гарольда Хардинга. Весть о том, что Орлиное Гнездо потеряло своего лорда, убитого каким-то дикарем, всколыхнуло всю Долину, а имя Дольфа Каменного Ворона, самопровозглашенного Горного короля, стало известно почти так же широко, как и бывшего септона Отчего Ока. Почти сразу же после гибели Гарольда Ройсы и Аррены из Чаячьего Города с новой силой набросились друг на друга, обвиняя всех вокруг в том, что смерть мальчика была подстроена. От гражданской войны Долину спасла королевская армия, получившая кровавое крещение в двух сражениях с армиями Уравнителей, плохо вооруженными, но очень многочисленными. Они просто вошли в Орлиное Гнездо, развели враждующие стороны врозь и держали их, что называется, с мечом у горла, пока сами гоняли по горам головорезов Дольфа и других вождей. Ройсы до сих пор оставались на ножах с Арренами-младшими, так что от лордов Востока можно было ожидать чего угодно. — Долина пообещала отправить положенную третину в армию короля, но Ройсы, я так полагаю, постараются этот процесс максимально затянуть, — рассудил Тиг. — И все же сбрасывать со счетов их не стоит… — Но надо пдумать, что делать будем, если они пьявятся под самый конец, — Серсея налила себе еще один кубок. — Ну хоть Север будет участвовать… Правда, вот незадача, не за того короля они вышли воевать… И Тирион снова кивнул, задумчиво ковыряя застежку дублета. В последнее время Север, традиционно сохраняющий нейтралитет, все более открыто поддерживал Эймона, короля-в-Звездопаде. Северяне были основными, если не сказать, единственными его надежными союзниками — и то в основном из-за родственных чувств регента Бенджена Старка. И все же северяне не решались нарушать клятв, пока ни один из королей не сделал чего-либо, что могло бы оправдать восстание Севера против него. Да и не хватило бы им сил на то, чтобы справиться в одиночку. — Не, я не знаю, можт, вам… — изрядно окосевшая Серсея вдруг вытащила из рукава маленький вороний свиток. — Вот это бует интресно? — И что это? — нахмурился Тирион. — Вести с полей. Визерис сам ведет людей в бой. Все знменосцы уже пошли с ним. И он щас идет на Длинннный Стол. Я воще удивлена, что ты этого не знал, братишка… «Братишка»… В детстве она никогда не называла его братом. Теперь — едва ли не постоянно. И его такое панибратство отчего-то задевало куда сильнее, чем холодность, которая из нее навсегда ушла в ту ночь. Он и сам не мог сказать, почему так реагирует на ее слова. Было в этом что-то такое… странное что ли. В свои шестнадцатые именины он, когда Серсея напилась сильнее обычного, припер ее к стенке — в буквальном смысле. И прямо спросил: что с тобой не так? А она рассмеялась — и крепко обняла его, как никогда не обнимала. А потом прошептала: «Неважно… Все уже неважно… Если захочешь меня убить, давай… Я не буду сопротивляться… Мне уже все равно». Больше он заглядывать в ее душу не пытался. — Ясное дело, он хочет взять под контроль Верхний Мандер и Синий Ручей. Но то, что мальчишка сам захочет вести людей в бой… Глупо. Но смело, — Тигетт, который сам впервые пошел на войну в десятилетнем возрасте, а потом отказался от присвоения рыцарского титула на том основании, что он был слишком молод, не мог не чувствовать к юному королю толику уважения. А потом он нахмурился и повернулся к Серсее. — Так откуда у тебя эти сведения? — Ну… — Серсея пожала плечами. — Не у одной тети Дженны есть друзья… как бы пмягче… на дне общства. — Ха! — Тирион только сейчас обратил внимание на то, чем было запечатано письмо. — Как ты изящно оскорбила сейчас дом Стоквортов… А я-то думаю, чего это ты постоянно крутишься вокруг леди Фалисы? И все же я рад, что ты все еще умеешь заводить новых друзей. Пусть и по таким эгоистичным поводам. — Лучше я ее спользую, чем кто-то другой, братишка… О, извини, это ж ты обычно гворишь… Про всех своих шлюх! — пьяно хихикнула она. Дженна подхватила ее смех и даже Тиг улыбнулся краем рта. — Итак, подведем итоги, — сказал Тирион. — Если король хочет разбить Тиреллов как можно скорее, мы должны немедленно включиться в борьбу и сообщить о наших планах ему самому и королеве-регенту. Дейну тоже можно письмо отправить… Сейчас такое время, когда два короля действительно лучше одного. Пока один воюет на море, другой может заняться сушей. У нас все? — Тирион, — Дженна обращалась к нему, но смотрела почему-то на Серсею. — Ты знаешь, с кем обручен король? — Визерис? — переспросил он. — По слухам, была договоренность о помолвке с Арианной Мартелл, но в то же время Доран продвигает ее как свою наследницу… Да, у них в Дорне те еще порядки. Эймон, насколько мне известно, обручен с Маргери Тирелл… — Значит, оба короля уже готовы к браку… Что ж, если дорнийцы хотят пересидеть войну в своем закутке, пусть будет так. Но мы намерены участвовать. На определенных условиях… Серсее стало не по себе от ее взгляда. — Ты к чему… — Я хочу сказать, что у нас сразу два короля, оба пока не женаты. И молодая незамужняя женщина из рода Ланнистеров… Прямо в этой комнате. Когда будешь писать письмо Рейле, я бы попросила тебя добавить туда условие женитьбы Визериса на Серсее. — Ч… Что? — с Серсеи мигом слетел весь хмель и она бледнела прямо на глазах. — А ведь это и в самом деле хороший ход! Помолвка Визериса с Арианной до сих пор не была официально объявлена, а теперь, вдобавок, ее отец проигнорировал его призыв о помощи… Не думаю, что Таргариены оставят такое безнаказанным. А для нас это прекрасный шанс, — добавил Тиг. — Как бы то ни было, я не стану принуждать кого-то… Против воли, — нахмурился Тирион. — Серсея, ты сама что скажешь? Взгляд его сестры сейчас напоминал тот, каким олень смотрит в глаза охотнику, который уже готов пустить в него стрелу. Несколько мгновений она сидела, не шевелясь, потом глубоко вздохнула и сказала совершенно трезвым голосом: — Если это принесет благо нашей семье… Я выйду за Визериса. А Эймон? — А что Эймон? — фыркнула Дженна. — Если мы победим, его невеста станет отродьем изменника. А наша — женой короля-победителя. И будет дергать его за ниточки… Ну а Эймон, скорее всего, потеряет даже то, что у него есть сейчас. Даже северяне от него отвернутся. Итак, решено: ты выходишь замуж за Визериса, а мы вытесняем Эймона со сцены. — Довольно, — оборвал ее Тигетт. — Это уже фантазии. Давайте пока займемся текущими делами. — Я согласен с дядей, — подытожил Тирион. — Письма Рейле и Эртуру я составлю, напишу им, что мы готовы воевать вместе с ними против Железнорожденных. А пока созовем знамена и вышлем третину в королевскую армию. Выдвинемся в Длинный Стол, к Визерису. Дядя Тигетт, тебе я поручаю командование над остальными двумя третями наших солдат. — Хорошо. Предлагаю назначить сбор знамен в Серебряном Холме и оттуда выдвигаться в Золотую Рощу. — Прекрасное решение. Займись этим, дядя. А пока предлагаю закругляться. Увидимся за ужином. Проводив родственников, Тирион взялся за перо, но едва оно коснулось пергамента, как внутри у него возник тревожный холодок. Ему почему-то казалось, что сегодняшний день станет началом чего-то ужасного.