Сжечь их всех!

290 год от завоевания Эйгона, семь лет после Опустошения Визерис II Замок не производил на него какого-то особого впечатление. Сидрхолл — вот как они его называли. «Интересно, правда ли там все пьют сидр без продыха, чтобы оправдать такое название?» — с иронией подумал Визерис. Или, может, просто из страха перед ним. Он не сомневался в том, что Сидрхолл падет к его ногам, как уже пали Горький Мост и Длинный Стол. А когда он займет замок, под его контролем будет весь Верхний Мандер, включая долины рек Зыбкая и Синий Ручей. Дейнерис легко несла его вперед — выбирая себе боевого скакуна, Визерис, не раздумывая, взял эту спокойную белую кобылу. Сейчас он был в полном боевом облачении: отполированный до блеска нагрудник украшали драконьи головы, шлем украшали распахнутые драконьи крылья, а за спиной развевалась черная накидка с гербом дома Таргариенов, ярко выделяющаяся на фоне торчащих из-под шлема белых волос. Он хотел, чтобы люди видели его, узнавали… Услышав цокот копыт, Визерис повернулся к приближающемуся слева сиру Аллиcеру. Визерис любил этого рыцаря, чего можно было сказать об очень немногих людях. Но Аллисер в принципе был «одним из немногих»: он не только пережил Опустошение, находясь при этом в Королевской Гавани, но и сумел после этого продолжить военную службу. Когда Ланнистеры ворвались в город, сир Аллисер оборонял один из участков внешней стены — и оставался на нем до самого последнего момента, даже когда его товарищи стали отступать к Красному Замку. Это его и спасло, когда стена, казалось, подпрыгнула у него под ногами и следом за этим огненная волна подняла рыцаря вверх и швырнула прямо в бухту. И пока он плыл к противоположному берегу, за его спиной зеленое пламя пожирало город. Сам он вообще отделался очень легко. Всего лишь обгоревшей спиной, сгоревшими волосами на затылке и темени и слегка «закоптившимися» легкими, которые, впрочем, не мешали сражаться — вот только говорил он теперь очень низким, хриплым и тихим голосом, которые некоторые называли «замогильным». Сир Аллисер был, пожалуй, самым верным человеком из всех, кого Визерис знал в своей жизни. Он никогда не задавал вопросов, никогда не ослушивался приказов, никогда не сомневался в них и ни разу на его памяти ни сказал ни единого плохого слова в адрес Эйриса Злейшего, которому когда-то служил. Хотя что он на самом деле думал про Безумного короля — большая загадка. «Интересно, задумывался ли он хоть раз, правильную ли сторону он принял?» — задумался Визерис. И еще ему было интересно, испытывает ли этот рыцарь чувство вины. Юный король знал, что это чувство может искажать ум и лишать руку твердости. Хорошо, что сам он его почти никогда не испытывал. В общем, немногословный, не очень общительный рыцарь, фанатично преданный дому Таргариенов, легко нашел свое место на Драконьем Камне. И вопрос принятия сира Аллисера Торна в Королевскую гвардию был, можно сказать, решен еще в самом начале. — Сир Аллисер, — кивнул Визерис своему телохранителю. — Ваша милость, — кивнул он в ответ. — Разведчики сообщают, что Рендилл Тарли подходит с юго-запада с пятнадцатью тысячами. Еще две тысячи или около того составляет гарнизон Сидрхолла. — Немало, да, — нахмурился король. — Но нас все равно больше. — При всем моем уважении, ваша милость… Не настолько больше, чтобы победа была легкой. — Тогда, пожалуй, стоит придать воинам боевого духа! — усмехнулся он. И рыцарь тут же напрягся, поняв, к чему он клонит. — Ваша милость… — Что? Когда мы осаждали Горький Мост, вы убедили меня оставаться в тылу и отсылать приказы через посыльных. Я толком не успел ничего увидеть. А Длинный Стол мы заняли вообще без боя, лорд Мерривезер, едва увидел знамена с драконами, сам открыл ворота. Сколько можно? Я король, в конце концов, или нет? Сегодня я лично поведу людей в бой. Аллисер зашелся кашлем — такое случалось каждый раз, когда он волновался. — Ваша милость, это слишком опасно. Мы не можем так рисковать. Если мы вас потеряем… — …Семь Королевств рухнут. Да, знаю, слышал уже. И мой незаконнорожденный племянник из Звездопада ничего не спасет. Моя Дени была бы лучшим королем, чем он. Я знаю, что это риск, сир Аллисер. Но если люди увидят, что я иду в бой вместе с ними, они воспрянут духом и мы победим. И если вы и сир Барристан будете сопровождать меня в сражении… Я не думаю, что кто-то сможет меня убить. Ну а если и смогут… Пусть будет так. Семь Королевств расползутся каждое своей дорогой. А я… Я останусь в истории как Последний Дракон. Произнеся эту короткую речь, Визерис поймал себя на том, что начинает понимать, что чувствовал перед Опустошением его ополоумевший отец. Что, однако, не мешало ему оставаться ополоумевшим. Так или иначе, решение было принято и сир Аллистер это понимал. — Быть по сему, ваша милость, — склонил голову он. — У вас есть план, как выступить против Тарли? — У Тарли на знамени охотник — и натура у него охотничья. Он в свое время одолел самого Роберта Бунтаря, обойдя его с флангов и заставив отступить. Он не удерживает позиций, он быстро бьет и быстро отступает, а потом снова, и снова. Аллисер, явно впечатленный умом и логикой Визериса, согласно кивнул и король почувствовал себя еще более окрыленным. — Наша стратегия в том, чтобы сбить охотника с этого ритма. Мы должны двигаться еще быстрее и сковать его маневры. Разделим армию на три группы и развернемся широким фронтом, чтобы он не смог обойти нас с фланга. Я возглавлю центр — уверен, это привлечет его внимание. Правое крыло попробует обойти противника, левое совершит обходной маневр, чтобы ударить с тыла. С четвертой стороны будет река. — Ваша милость, этот план подразумевает, что основной удар примет на себя центр — скорее всего, против всего вражеского войска. Такое, конечно, возможно, но потери… — Аллисер нервно сжал рукоять меча. Обычно все, что он говорил, укладывалось в четыре слова: «будет сделано, ваша милость». Но сегодня он выполнил свою норму вопросов и возражений за ближайшие несколько лет. Если, конечно, эти годы у него вообще будут. — Я знаю! — отрезал король. — Но нам известна их численность и мы можем действовать соответственно. Выделим на левое и правое крылья по пять тысяч пехоты и три тысячи конницы, остальных поставим в центр. Это больше десяти тысяч солдат против его пятнадцати тысяч. Должны выдержать. Даже если к нему на подмогу придут люди из гарнизона. — А лучники? — У нас и свои есть. Меньше, чем хотелось бы, но Талли уверяет, что прислал самых лучших. Я отведу их в тыл и сосредоточу в центре. Когда Тарли будет окружен, они устроят ему стальной дождь. — Ваша милость… — Довольно! Сир Аллисер, собирайте людей! Он видел, что гвардеец недоволен его планом, но ему было плевать. Сам он был доволен — и это главное. Его первая настоящая битва. Которую он обязательно выиграет и покроет себя славой. --- Это был Ад. Началось все так, как они и планировали. Но Визерис не учел, что за спиной у Тарли была не просто возвышенность, на которую король отвел своих лучников, а крепость — и именно туда военачальник Простора стянул всех, кто мог стрелять. Подавить их ответными залпами стрел он не мог, они сидели слишком далеко и высоко, а просторцы могли обстреливать его людей совершенно безнаказанно. Именно они и сорвали его план по обходу Тарли с флангов. Сильно потрепанное крыло королевской армии встретил готовый к бою арьергард Простора — лорд Рендилл с самого начала разгадал маневр противника и люди Визериса сами оказались в окружении. Второй фланг все-таки сумел обойти врага, но это все равно было далеко от полного окружения и королевские лучники не могли залить противника обещанным «стальным дождем», боясь попасть по своим. Вместо четкого разделения на «наших», которые окружали, и «не наших», которых окружали, битва превратилась в беспорядочную свалку всех со всеми. Но Тарли при всем при этом сохранял четкое управление войском. И применил испытанный прием «трезубец», в котором одни отряды вроде как начинали отступать, а другие должны были стоять крепко. Визерис не сумел разгадать его маневра и вместе со своими людьми рванул в один из промежутков между «зубьями», поверив в то, что вот, они уже отступают, сейчас нажмем посильнее, и все побегут… Опомнился он только когда услышал сигнал рога с той стороны, где держал свое знамя сам лорд Рендилл. Оглянулся — и побледнел. «Зубцы» трезубца смыкались у него за спиной, превращаясь в «зубы». И, что еще хуже, к ним с тыла приближалось еще три тысячи свежих воинов под зелеными флагами. Резерв? Или засадный отряд, который тайком пересек Мандер там, где Визерис считал, что его люди надежно контролируют все переправы? Так или иначе, они были здесь и готовились нанести ему смертельный удар. Лучники, наконец, проснулись и принялись выкашивать подкрепление Тарли одним залпом за другим. Те поначалу растерялись, но потом бросили против стрелков конницу — и стрельба прекратилась. Визерис громко скомандовал своим людям развернуться навстречу новоприбывшим просторцам. У них еще был шанс пробиться из окружения. Ни одного королевского гвардейца рядом не было, ну и ладно, искать их нет времени. У него и самого меч есть… Они столкнулись у самого «острия» трезубца. Визерис скакал навстречу своему первому противнику… Пока удар боевого молота прямо в грудь не выбил из него весь воздух и не сбросил со спины Дени. Дальнейшее смешалось в сплошное месиво из крови и железа. …Он падает на землю, задыхаясь и хватая воздух ртом. Дождь (когда он успел начаться?) льет ему прямо в лицо. Как долго он здесь валяется с огромной вмятиной на нагруднике и острой болью в ребрах? Вокруг продолжается битва — а он просто лежит и смотрит в плачущее небо. «Это что, все? Мне конец?» — думает он без страха, ему просто интересно. Его что, просто так убил какой-то просторский выскочка? И все, что он пережил за свою жизнь, было зря? Кровь кипит от ярости и Визерис чувствует, как к нему возвращаются силы. Наконец, он делает глубокий вдох — и громко выдыхает, не чувствуя ничего, кроме боли, горечи и гнева. По мере того, как он поднимается из мокрой грязи, выдох переходит в громкий крик. Сорвать с головы помятый шлем — сейчас он только мешает. Теперь оглядеться по сторонам. Визерис окидывает взглядом поле битвы — это уже не битва, а беспорядочная драка всех со всеми, где у каждого остается одна-единственная мысль: бить, бить и бить всех, кого видишь. Кто-то видит и его. Один из солдат Простора бросается прямо на Визериса, но тот действует спокойно и четко, этот прием он отрабатывал на площадке не один десяток раз. Нырнуть влево, держа меч в правой руке, и резко развернуться, вкладывая в удар вес всего тела. У него получается — лезвие взрезает дешевую кольчугу и выпускает потроха врага на волю. Враг с протяжным «Уооо!» хватается за живот и валится на землю… Но меч Визериса застревает между сломанными кольцами и прижатой к ране рукой. И когда враг падает, меч выскальзывает из руки юного короля. Зарычав от гнева, Визерис пытается перевернуть труп, вцепившись в рукоять застрявшего меча. Дергает раз, другой — бесполезно. Он не успеет вытащить свой меч и вот так умрет обезоруженным! А потом краем глаза замечает валяющийся рядом солдатский топор. Простое и дешевое оружие простолюдина. И как раз ему по руке. Теперь найти коня. И тут, вот совпадение, прямо на него скачет еще один вражеский солдат с мечом наголо. Хочет зарубить прямо на скаку. Ну кто так делает? Перехватить запястье с мечом, сдернуть с коня, вогнать лезвие топора прямо в лицо — вот и конь есть. Он так и топчется рядом с телом хозяина, словно не понимает, почему он взял и свалился. Визерис наступает прямо на разрубленную голову трупа, вторую ногу вдевает в стремя. Раз — и он в седле. Серый конь испуган, он не узнает этого седока. Даже пытается сбросить. Но Визерис держится крепко, пока тот не смиряется и не начинает слушаться. Он уже приметил следующего врага — рослого лысого мужчину, ножны меча которого были украшены рубинами. Почему-то именно эти красные камни привлекают внимание Визериса. Он рвется прямо к ним — по открытому полю, даже не думая о том, сможет ли он добежать до противника, не говоря уже о том, чтобы победить его. Откуда-то прилетает стрела. Ему везет — она уже на излете и вдобавок попадает в бронированный наплечник и отскакивает в сторону. Но почти тут же в него попадает следующая, прямо в сочленение на боку. И втыкается в тело. На третью Визерис уже даже внимания не обращает, просто летит вперед с яростным криком. Ему хочется одного — добежать. Почему-то ему кажется, что судьба битвы решится именно там, куда он скачет. Враг замечает его тогда, когда он уже замахивается топором. Поворачивается к нему… Слишком поздно. Визерис бьет изо всех сил в горло противника — и его голова отделяется от тела. И только тогда юный король понимает, что человек, которого он только что зарубил, был Рендиллом Тарли, военачальником вражеской армии. А потом он чувствует нечто, чего так давно хотел получить. То, что утекало из него с каждым требованием жадных лордов и каждым согласием его матери. Силу. Настоящую силу. Каждая жизнь, которую он забирал, вливала в него новую порцию силы. Жизнь вражеского полководца — великую порцию. Она опьяняла. Даже слишком… Аж голова кружится. Надо бы с коня слезть, а то как бы… Как только король слезает с украденного коня, тут куда-то убегает. Ну и ладно. Можно и пешим повоевать. Так, кто тут у нас даальшееее… Он успевает сделать пару шагов — и удивиться, почему земля так быстро приближается к его глазам. Упасть он уже не успевает. Просто ныряет во тьму. --- Первым, что он увидел, придя в сознание, было склонившееся над ним лицо мейстера. А потом — закрытые белыми плащами спины сира Аллисера, сира Барристана и сира Ричарда из Королевской гвардии. Они стояли плечом к плечу, охраняя своего короля от любой возможной угрозы. Но стоило ему слабо застонать, как все они тут же развернулись к нему. И вздохнули с облегчением. Даже Ричард Хорп. Визерис его откровенно недолюбливал — этого штормового лорда мама назначила в Королевскую гвардию по чисто политическим мотивам, чтобы как-то умилостивить Станниса и его вассалов. Однако драться — юный король не мог этого отрицать — Ричард умел и любил. И, возможно, ему и правда можно было доверять. — Ваша милость, — тихо произнес мейстер. — Прошу, не шевелитесь. Визерис слабо кивнул и расслабился. — Я… мы… Мы победили? — Да, ваша милость, — тут же ответил сир Аллисер. — Едва ли, ваша милость, — одновременно с ним ответил сир Барристан. — Очень тяжелые потери. — Но мы все равно победили! — настаивал Аллисер. — И у нас до сих пор достаточно людей, чтобы осаждать Сидрхолл или взять его штурмом. Ваш план сработал, ваша милость. Прошу простить мое неверие… — Нет. Не сработал, — слабо отозвался Визерис. А потом заставил себя улыбнуться. — Но все равно могло быть и хуже. Я… Я ведь убил Тарли, правда? Я помню, как отрубал ему голову. Или это мне привиделось? — По большей части так оно и было, ваша милость, — Ричард, казалось, готов был рассмеяться. — «По большей части»? — Визерис внимательно посмотрел на рыцаря. — Ваша милость, прошу, не двигайте головой, — умолял мейстер и Визерис не сдержал усмешки. Он оказался куда сильнее, чем сам от себя ожидал, но даже самые сильные получают раны и болезни… А самыми сильными в итоге оказываются мейстеры и лекари. — Вы не отрубили ему голову до конца, — объяснил сир Ричард. — Вы разрубили ему мышцы, трахею, но лезвие, очевидно, сломав позвоночник, застряло в нем и потеряло силу удара. Так или иначе, он был мертв. Лошадь испугалась и понесла вместе с его телом… А голова болталась за спиной на лоскуте кожи, как капюшон. И кровь брызгала во все стороны… И все это видели… — Ричард Хорп описывал все это так, словно рассказывал о чем-то прекрасном. Будто его ничего не радовало сильнее такой кровавой бойни. «Да», — подумал Визерис. — «Я и правда недооценил этого человека». — И этот «всадник без головы» сразу сломил боевой дух просторцев, — добавил Барристан, которому явно хотелось сменить тему. — Кто-то кинулся бежать, кто-то побежал сдаваться, кто-то просто застыл на месте… Лорд, командующий засадным отрядом, с остатком своих людей прорвался в город. А лучники на стенах быстро прекратили обстрел, боясь попасть в своих. Визерис счастливо улыбался. Его первая битва. И первая победа. А то, как он сам в ней выступил… Хороший сюжет для бардов. Мальчишка-король, отрубающий топором голову Рендиллу Тарли. Без этого они, в лучшем случае, могли рассчитывать на ничью. А вышла победа. И пусть город еще оставался невзятым, а к двум тысячам еще защитников добавилось еще как минимум столько же — все это уже неважно. Погиб лучший полководец мятежников. А война еще только начиналась. — Я бы посвятил вас в рыцари, ваша милость, если бы не были моим королем, — сир Аллисер позволил себе усмехнуться, что случалось с ним крайне редко. Его смех больше походил на кашель древнего старика. Прошло довольно много времени прежде чем мейстер разрешил ему сесть. Войско готовилось к осаде, а его отнесли в лагерь на безопасном расстоянии от города. Сидя за столом в одной рубашке поверх нескольких слоев бинтов на ушибленной груди, Визерис слушал доклад одного из своих адьютантов, совсем еще молодого мальчишку по имени Терренс Селтигар. — В Длинном Столе сегодня сразу несколько воронов, ваша милость. — Читай вслух, — отмахнулся Визерис. Сегодня мейстер дал ему какое-то снадобье, после которого у короля все плыло перед глазами. — Первое послание из Звездопада, — Терренс сломал лиловую печать. — «Ваша милость, я рад сообщить вам, что мы отбили нападение мятежников на замок, хотя принц Доран так и не прислал подкреплений, вопреки обещаниям. Но, несмотря ни на что, Звездопад будет стоять крепко и мы сделаем все, чтобы его милость, король Эймон, был в безопасности…» Визерис презрительно фыркнул — и тут же пожалел об этом, почувствовав новый укол боли в груди. Самому ему было наплевать на благополучие племянника-бастарда… А Терренс продолжал. — «…Просим вас прислать верных людей для охраны границы». Подпись: «Эртур Дейн, лорд-десница». Я так понимаю, он предлагает совместные действия против Железнорожденных. «Ладно, неважно. Теперь, узнав о нашей победе, Штормовые земли и Дорн, наверное, все-таки решат поддержать нас. А в Звездопад я людей все-таки отправлю. Просторцы сделали бы мне прекрасный подарок, если бы им удалось взять замок. Так они и самозванца устранили бы, и дорнийцев против себя настроили. А с островитянами Дейн мог бы и сам разобраться, если бы не носился вокруг этого бастарда, как наседка…» — думал король, а вслух сказал только одно слово. — Дальше. — Второе письмо из Утеса Кастерли, ваша милость, — Терренс сломал золотую печать. — «Ваша милость, мы денно и нощно молимся за ваше здоровье и вашу победу. С большой радостью сообщаем о том, что наши войска уже заняли Золотую Рощу и обезопасили Старый Дуб, надежно перекрыв Океанскую дорогу, но наши разведчики информировали нас о том, что к Хайгардену стянуто не меньше тридцати тысяч воинов Простора. К сожалению, Хостер Талли не ответил на нашу просьбу о подкреплениях, сославшись на то, что его люди защищают Северный Предел и он не может выделить никого. Очень просим убедить его помочь нам. Остаемся вашими верными вассалами и с нетерпением ждем вашего ответа на предложение о брачном…» Он усмехнулся еще громче, не дав Селтигару закончить чтение, и в этот раз к нему присоединился сир Аллисер. В этом вопросе Ланнистеры были крайне настойчивы. С самого начала войны ни одно письмо от них не оставалось без вопроса «так вы женитесь на Серсее или нет?» Разумеется, он понимал, чего они добиваются от этого брака, но не мог понять, зачем это нужно ему. У него такая красавица-сестра подрастает — какая еще, к Иным, Серсея? Мама, почему-то, была против идеи поженить их с Элейной, как будто Таргариены не занимались этим столько веков подряд. Саму Серсею Визерис ни разу не встречал, знал только, что она старше него почти на десять лет. На первый взгляд, не так уж и много. Но он не мог не представить себе, как они будут выглядеть лет черед пятнадцать-двадцать. Зрелый мужчина в расцвете сил — и увядшая женщина с морщинистым лицом. Нет, не такой он представлял свою будущую жену. — Надо и в самом деле надавить на Талли. Не мне же в самом деле львам подкрепление слать! — о предложении руки и сердца он даже не вспомнил. Для этого ему сначала требовалось хоть немного унять свою гордость. — Что там дальше? — Осталось всего одно послание, ваша милость. Из Староместа. — Вот как? — удивленно поднял бровь Визерис. — Ну читай… Воск, которым было запечатано письмо, был каким-то странным. Со стороны он казался темно-серым, но при этом каким-то образом менял цвет, когда его поворачивали возле источника света. Печать изображала закольцованную цепь. — «Ваша милость, да будет вам известно, что мейстеры Цитадели единогласно осуждают мятеж Мейса Тирелла и Бейлона Грейджоя. Напомним, что мы не принимаем ничьей стороны в конфликтах, но хотим поставить вас в известность, что мы не храним верности самозваному королю Простора. Старомест полностью разделяет нашу позицию», — Терренс нахмурился и добавил: — Это все. — Я, кажется, понимаю, к чему они клонят, — Визерис постучал пальцем по столу. — Мастер над шептунами уже говорила мне о том, что Хайтауэры с самого начала пытались отговорить Мейса от бунта и очень боялись за его супругу и ее детей. А когда он их просьбам все-таки не внял, на его призывы они так и не ответили, ограничившись тем, что собрали армию и флот для защиты от вторжения с моря. Леди Оленна в то время находилась в отъезде и, вернувшись в Хайгарден, устроила своему сыну публичный скандал. Редвины еще в самом начале заявили о нейтралитете. Забавно получилось. Едва Мейс Тирелл выполз из-под материнской юбки, как тут же совершил самую большую ошибку в своей жизни. Такую, что даже Хайтауэры теперь… Стоп! Я знаю, что мы сделаем! — Ваша милость, о чем вы… — Не задавай вопросов, Терренс! Лучше приготовь перо и бумагу. И ворона в Старомест… --- 291 год от завоевания Эйгона, восемь лет после Опустошения Неведомый I В коридорах и залах Хайгарденского замка было непривычно тихо. Последние несколько месяцев, с того самого дня, когда Рендилл Тарли сложил свою голову в битве при Сидрхолле, замок, казалось, круглые сутки гудел разговорами, спорами и криками. А сейчас вдруг наступила тишина. Даже немного жутко было. Но ему это нравилось. Или ей это нравилось. Он посмотрел на себя — да, сегодня он был ей. Юной Виннерой Флауэрс — так ее звали в этом облике. Ну как же она могла такое забыть. В последнее время она пользовалась Виннерой чаще всех остальных. Справедливости ради, еще сегодня утром она была септоном Гартом, доверенным лицом и советником самого короля Простора. А Виннера была его любовницей и успокаивающим голосом, а заодно служанкой королевы Алерии, которой говорила много интересных и важных слов. Сейчас на ней было одно из платьев Алерии. Теперь, когда королевы здесь не было, она могла пользоваться ее гардеробом. В свое время она именно так и привлекла внимание Мейса. Нелегко, конечно, было влезть в платье хрупкой королевы, ее тело с трудом в него втиснулось и швы натянулись так, что готовы были лопнуть. Фигурка у этой эшфордской девки была что надо. Но так она привлекала его, пожалуй, даже сильнее. Была глубокая ночь, но она знала, что Мейс не спит. Неудачная война — лучший друг бессонницы. Стражник у его покоев был всего один и он хорошо знал, что ее можно пропустить. Остальные сейчас готовили город к осаде. Все уже знали, что она обязательно будет. Вопрос только, когда и какими силами. Она проскользнула в покои короля, где все еще горели свечи. — Мейс? — тот самый деревенский говорок, который его так очаровывал. — О, мой прекрасный, драгоценный, деревенский цветочек! — голос был полон мелодраматических вздохов и стонов. Мейс, именуемый Первым, король Предела и так далее, скорчился в кресле, весь засыпанный крошками сладостей и залитый вином. Вот три его главные утешения в эти тревожные времена: вино, еда и она. — Мой король! — вскрикнула она так испуганно, словно увидела его бездыханное тело. И бросилась к нему. Опустилась на колени, вытирая ладошкой слезы с его лица. — Что с тобой? — Я… Я такой дурак… Мама… Мама и раньше называла меня лордом-олухом… Когда сердилась… А теперь сказала… Что я всегда был им и всегда останусь… И она… Она праваааа! — он расплакался навзрыд. — Почему я не послушал Рендилла? Он еще тогда говорил, что это глупость! Что ни дорнийцам нельзя доверять, ни Станнису! Но он… Он все равно пошел воевать! И он умер… А его знаменосцы отказываются воевать! Проклятые бунтовщики! И мне даже нечем их усмирить! Наверное… Может… Мне уже пора просить… о мире? Пока еще у меня есть чем торговаться! Я еще могу обеспечить безопасность своего королевства и своей… Мысленно скривившись и закатив глаза, Виннера изобразила на лице совсем другие эмоции. Сочувствие, сострадание и поддержку. — Мой король, мужайся! Еще не все потеряно! — Не все? Даже Алерии уже со мной нет! Моей королевы со мной нет! Она ушла! И детей с собой забрала! Только Уиллас остался… Но в его состоянии… он бы не пережил путешествия… Только поэтому… — по его лицу катились слезы. — А ее родичи… Они предали меня, Вин-Вин! Как же она ненавидела, когда он так ее называл… — Отпусти ее, мой король. Ты же говорил, что тебе не нужен никто, кроме меня… — ворковала она, счищая крошки с его бороды. — Пусть я и не смогу дать тебе законных детей, но у тебя еще есть Уиллас! Он обязательно поправится! А Гарлан поехал с матерью лишь затем, чтобы охранять в дороге маленьких Лораса и Маргери. А потом… Когда ты победишь… Они обязательно вернутся к тебе. И ты сможешь, наконец, закончить этот лживый брак с Алерией… — Вин-Вин… Какая же ты у меня хорошая… Только ты знаешь, как поднять мне настроение… Я был вне себя, когда Таргариены пообещали Хайтауэрам сделать их лордами Простора, если они предадут меня! Представляешь? И что Алерия и дети… как он выразился… «не разделят вины отца и мужа», вот! — Ну тогда тебе не о чем беспокоиться, великий Цветочный Король! Они в любом случае будут живы и здоровы! Если ты победишь, они вернутся к тебе. Если же… не приведи боги… Ты погибнешь в бою… И в Просторе не найдется второго такого же великого человека… Таргариен даже в случае победы не тронет их, как обещал. Так что не думай об этом, думай лучше о своих будущих победах. Надень лучше свой королевский шлем — в нем лучше думается! И расскажи мне о своей великолепной стратегии… Мейс грустно улыбнулся. Его доспехи были свалены в кучу прямо на полу, но шлем, который ему выковали по ее, Виннеры, эскизам, лежал сверху. И именно его она и подняла. Первое время она думала, что… ну, переиграла слегка, предложив это человеку, называвшему себя королем. По сравнению с этим даже шутовской колпак выглядел куда пристойнее. А леди Оленна, впервые увидев сына в этом шлеме, схватилась за сердце и осела на пол. И до сих пор не покидала своих покоев. Виннера даже скучала по язвительной старухе, она была хорошей соперницей, пусть и не подозревавшей о ее подлинной сущности. Но Мейс, кажется, на полном серьезе верил, что выглядит в этом достойно и внушительно. «Королевский цветочный шлем» был для нее самым простым способом издеваться над Мейсом — при этом сам он этого даже не осознавал. Круглый шлем с открытым лицом, вокруг которого подобием забрала располагались полукруглые лепестки, похожие на ромашковые. Только подбородок был свободен от «лепестка», но его с успехом заменяла острая бородка самого короля. И сейчас, водрузив на голову это, Мейс даже как-то подобрался, хотя выглядел по-прежнему растерянным. — Шлем великого воина-короля Простора ведь так и должен выглядеть, правильно? — слабо улыбнулся он. — А то вдруг я выгляжу в нем как-то не очень… — Очень, — отрезала Виннера, глядя на него с искренним обожанием. А потом добавила: — Знаешь… Я, наверное, просто глупая девчонка… Но когда мужчина говорит о войне… Это так сильно меня возбуждает… — Ну… Не знаю, — Мейс покраснел, прокашлялся и заговорил уже более уверенным тоном. — Я признаю, что предательство Железнорожденных — это провал. Мы должны были догадаться, что им не стоит доверять… Подумать только, у Бейлона хватило наглости опять вторгнуться на Щитовые острова! И я уже написал ему: «Слушай меня, дикарь островной, ты даже не представляешь, сколько у меня людей! Верни сейчас же земли, принадлежащие королю Простора, негодяй! Или столкнешься с гневом Розы! Семьдесят тысяч моих воинов сегодня возьмут Дубовый Щит, а завтра Пайк!» Думаю, он поймет, что зашел слишком далеко, когда прочитает это. Возможно, даже предложит мир. — О, мой король, какие прекрасные слова! — всплеснула ладонями девушка. — Он обязательно испугается и побежит просить мира! И больше никогда не пошлет своих оборванных дикарей в сторону твоих земель! — Жаль, конечно, что Редвины так и не дали мне корабли для переброски воинов на Щиты… Но у нас тоже корабли есть, хоть несколько высадок, но сделаем. А дальше… А дальше посмотрим. Или взять этого мальчишку, Визериса. Ну занял он Сидрхолл. Ну сидит там уже какое-то время, словно издеваясь надо мной. Конечно, выбить его оттуда будет нелегко, но… Может, мне все-таки удастся убедить Станниса, что вот он, момент, чтобы сбросить владычество драконов! Сегодня же напишу ему письмо, может, даже извинюсь за то недоразумение с осадой… И тогда мы навалимся на Визериса с двух сторон! А если мы поднимемся сразу вдвоем, держу пари, дорнийцы тоже подтянутся, наконец! — О, какой ты умный! Но ты не должен извиняться, ни в коем случае. Такие люди, как Станнис, уважают только силу! Напиши им вот что: помнишь, как ты пытался выстоять против меня, да не смог? А я вот могу и повторить! Но у тебя есть возможность оказаться в этот раз на стороне победителей, выступив вместе со мной! Вот тогда он точно не останется в стороне! — Ты… Ты уверена? — Абсолютно! — Ну… — Мейс впервые за долгое время усмехнулся. — Думаю, в этом есть смысл! Не знаю, что бы я без тебя делал, Виннера, мой деревенский цветочек… Он закрыл глаза и вытянул губы, собираясь ее поцеловать. — А что ты будешь делать с Ланнистерами и Старками? — внезапно спросила она. — А, эти… Мы уже два раза выбивали Ланнистеров из Золотой Рощи… Выбьем и в третий. Особенно теперь, когда мы победили Талли на севере! В прошлый раз мы их гнали аж до Серебряного Холма! И в Дорне наши действуют успешно, Звездопад отрезан со всех сторон, кроме гавани. Мальчишка-король больше нам не угроза. Да и Дорану, как мне кажется, наплевать на это место… Жаль, конечно, что там погиб кто-то из родственников Мартеллов… Но они сами виноваты! Не захотели подняться на борьбу вместе со мной — вот и получайте! Сам Доран обещал — и не сдержал слово! — Так им и надо! — она даже потрясла кулачком в воздухе. Мейс снова хихикнул, теперь ему и самому начало казаться, что у них действительно есть шанс победить. — Возможно, мы и вернем этот Звездопад дорнийцам. Подсластим пилюлю, так сказать. А если они все же повернутся против нас… Это еще один повод для Станниса выступить на одной стороне со мной. Он ведь тоже не прочь вернуть Марки! — последние мысли о перемирии и сдаче покинули голову короля Простора. Но Виннера должна была еще раз убедиться, что в ней в ближайшие часы не родится какая-нибудь стоящая мысль. — Это… Очень волнующе… — застенчиво улыбнулась она. — Я слышала, девиз дома Тиреллов звучит как «Вырастая — крепнем»… Не хочешь показать, как ты умеешь вырастать и крепнуть? Как всегда в таких случаях, Мейс ответил ей глупой улыбкой — и притянул к себе. Через пятнадцать минут, пять из которых она просто лежала рядом с Мейсом, слушая его храп и убеждаясь в том, что он действительно заснул, Виннера встала и натянула на себя платье Алерии. Вышла из покоев, подмигнула сонному стражнику, вернулась в свою комнатку. И только здесь, наконец, позволила себе расслабиться, устало опустившись на пол рядом со своей узкой кроватью, под которой уже нащупывала мешочек с заветным порошком. Открыла. Вдохнула. Сожженные легкие напитал приятный холодок. Она знала, что действие лекарства быстро пройдет, как всегда. Иногда оно проходило даже слишком быстро — в такие дни ей с трудом хватало сил продолжать плести паутину интриг. — Проклятье… — пробормотала она, разом отбросив деревенский говор. — Где-то внутри оно все еще живет… Пока Мейсу стоит немного отдохнуть от Виннеры. Она уже убедилась, что если держать его в уязвимом состоянии слишком долго, его неуверенность в себе растет чересчур быстро. Нужно было подтолкнуть его с другой стороны. А значит, нужен новый облик. Чей? Сира Ялена, сурового и недоверчивого зрителя? Юной Джоанны, дочери строгого мельника, которой она могла шантажировать нескольких хайгарденских лордов, подталкивая их на встречу с Мейсом одного за другим. Чтобы он повторял одну и ту же ложь раз за разом, раз за разом. А ложь, которую повторяют слишком часто, со временем становится правдой и для говорящего. Или септон Гарт может «неожиданно вернуться» из поездки и накормить короля религиозными проповедями о долге перед народом Простора на его пути к независимости. — Решения, решения… — бормотала она. Что бы она/он не выбрали, результат был один. Он/она окажется на шаг ближе к своей цели. Сейчас она обдумывала планы Мейса Тирелла. Нужно было подготовить воронов, чтобы эти планы стали известны нужным людям. На всякий случай. Никогда не обходиться без страховки — самое важное правило. На самом деле, у Мейса было все, что нужно для победы. Жаль только, что он сам не знал, как это использовать. Поражение и гибель Рендилла Тарли — чистая случайность, каких полно в любой войне. Но то, что Визерис за четыре с лишним месяца не только не выехал из Сидрхолла, но даже не мог обезопасить окрестные леса от войск Простора — это говорило о многом. У мальчишки было слишком мало людей для продолжения активных военных действий. У Мейса — огромная армия, с которой он мог и Таргариена в захваченном замке блокировать, и вассалов Рогова Холма в чувство привести, вернув их на передовую. И что же Мейс сделал с этой огромной армией? А ничего. Растранжирил то там, то сям. Бросил часть на Ланнистеров, часть на Звездопад. Если дорнийцы и готовы были восстать следом за ними, то самозваный король Простора просто взял — и толкнул их, как минимум, на нейтральную позицию, как максимум, на сторону Визериса. А на другом фронте что? После того, как Золотую Рощу отбили во второй раз, Ланнистеры откатились к себе и сидели тихо, но Мейс уже закусил удила. Ей даже не пришлось его провоцировать, намекая на то, что деньги — кровь войны и месторождения в холмах Малого Мандера сейчас крайне ценны. Он сам туда полез — просто потому что «ну это же моя земля». Шестьдесят тысяч солдат. Вглубь враждебной территории. В разгар летней жары. Без еды. Без воды. С людьми Талли, грабящими обозы. Только Мейс Тирелл мог превратить армию вторжения, способную угрожать сердцу владений Ланнистеров, в орду скулящих от голода и жажды щенков. А теперь к Ланнистерам присоединились еще и северяне. А лорды Речных земель, наконец, откликнулись на призывы Визериса и помогли ему в захвате Верхнего Мандера. Железнорожденные… Эти поступили так, как и следовало от них ожидать. Поиграли немного в догонялки с ланнистерским и королевским флотами и как только почувствовали, что у них начинает бурчать в животах, так сразу же и без раздумий предали слабого союзника. Хотя в военном отношении островитяне добились все-таки многого. Рейды неизменно оказывались успешными, городки и укрепления, которые они заняли на побережье, удерживались ими до сих пор, а теперь они еще и Щитовые острова заняли, с которых так удобно было нападать на земли Хайтауэров и богатые продовольственные запасы Арбора. И все же, несмотря на все это, у Простора еще был шанс. Сумей Мейс убедить Станниса выступить, у Таргариенов появилась бы очень серьезная проблема. И для Визериса единственным шансом стало бы бежать как можно скорее к Черноводному заливу. Если бы Мейс написал именно такое письмо, какое собирался изначально — с извинениями, уступками, и прочим — они запросто могли присоединиться к противникам драконов. А следом за ними и дорнийцы. Или наоборот — неважно, в каком именно порядке. Убеди Мейс одного — второй обязательно последует за ним. И даже если Станнис и Доран откажут ему… У Мейса все еще оставалось достаточно войск, чтобы продолжать борьбу в одиночку. Их хватило бы для противостояния Ланнистерам и Старкам вместе взятым. И примкнувшим к ним Талли тоже. А если отвести войска от Звездопада и прочих ненужных мест, можно и Визериса из Сидрхолла выбить. А там — после нескольких хороших побед Хайтауэры и Редвины наверняка бы одумались и послали войска и корабли на службу новому Королевству… Судьбу войны и Простора Виннера держала в своих руках. Или ее держал септон Гарт? Неважно. Достаточно было сказать на ухо Мейсу нужные слова — и война закончится или через несколько недель убедительной победой, или через несколько месяцев полным поражением. К большому несчастью для Мейса и Простора, все, что она видела за последние месяцы, привело ее к однозначном выводу: для следующей фазы ее плана Простор должен проиграть. — Скоро… Уже скоро… Терпение — единственный способ победить, — повторяла она эту мантру. — Терпение… Оно того стоит… В конце концов они заплатят… Они все заплатят…