Сжечь их всех!

Джорах III «Как же мне все это надоело…» Джорах сидел, тупо глядя в стол. Больше всего ему сейчас хотелось уехать отсюда — и никогда не возвращаться. Никогда больше не иметь дел с политикой, войной и кризисами. Всем тем, что Этан Гловер называл… Как там он говорил? Точно: «обычными неприятностями». Он просто устал. Он работал в Среднем Совете с момента его создания. Раньше он видел в этом способ помогать своим людям, своему пасынку и жене. Помогать Северу. Но какой ценой? Чего он вместо этого лишился? Помимо нескольких лет жизни и темного цвета волос, он много чего еще потерял. И многое пропустил. Он не видел, как появились на свет его девочки, не смотрел, как они делали первые шаги и произносили первые слова. Когда Кейтилин сказала, что маленькая Мейдж каждый вечер перед сном спрашивает у нее, где папа, а она не знает, что ей ответить, он понял, что все, это край. И уехал домой на несколько месяцев. И его противники просто не могли не воспользоваться таким подарком. Поэтому он вскоре понял, что должен вернуться. И вот, он снова в Сумеречном Доле. Он резко поднял взгляд на человека, сидевшего прямо напротив него. Русе Болтон. Казалось бы, будучи северянами и вассалами Робба Старка из Винтерфелла, они должны были находиться на одной стороне. Но он знал, что Робб держит Русе рядом лишь потому, что его отстранение вызовет гнев слишком многих людей. И им приходилось работать вместе, несмотря на то, что взгляды Русе во многом были прямо противоположны тем, что отстаивал Джорах. Русе к тому времени был одним из самых авторитетных членов Совета. Он возглавил одну из фракций, которую чаще всего называли партией белых — это название они получили в честь королевы Рейлы, которую они всегда поддерживали и которая чаще всего приходила на Собрание в белых платьях. Они и сейчас оставались партией сторонников короля, трона и короны. Они говорили о старых традициях, о временах, когда король был верховным сюзереном, а лорды — такими же его подданными, как и все. И стремились такие времена вернуть. Как будто все уже забыли об Эйрисе… Но у них было немало сторонников — прежде всего, тех, кто попал в немилость к своим верховным лордам, что на Севере, что в Долине, что в Штормовых землях. Сейчас они кричали о тирании Хранителей, поправших их права поступать так, как им заблагорассудится и искали управы уже на их головы. Этих Джорах мог только презирать. Все, что они хотели — это получить сильного короля и свалить к его ногам все блага и права, надеясь на то, что он им в награду что-нибудь, да отсыпет. В то же время, внутри самой партии белых не было единства. Когда-то было, да, но потом от них отделилась еще одна группа, которую прозвали просто «змеями». Тоже, в своем роде, белые — только уже в честь белой чешуи той твари, что Визерис вечно таскал с собой. Эти были уже даже не людьми короля, они были скорее его верными псами, полностью зависящими от его настроения. Король, по их мнению, должен был обладать абсолютной и ничем не ограниченной властью над всеми своими подданными. И добиваться такой власти можно было любыми средствами. Тут уже не шла речь о «старых добрых временах» и возрождении традиций. В те времена у королей не было таких тварей. Несмотря на то, что лидером белых был Русе, в основном они состояли из представителей Юга и Запада. Плюс, кто-то из Речных земель тоже им сочувствовал. Ну и Королевские земли еще, которые всегда голосовали так, как хотелось Визерису, даже если это шло вразрез с их собственными планами. К счастью, боги улыбнулись им и белых, змей и как бы они еще ни назывались, в Совете по-прежнему было меньшинство. Если бы еще только их противники могли как-то договориться между собой… Партия красных была немногим лучше белых. Свое название они получили то ли из-за любимого платья немногословной и улыбчивой Делонны Аллирион, которая была их лидером, то ли в честь самого Красного Бога. Весь Дорн и большая часть Штормовых земель однозначно поддерживала эту фракцию, а сторонники у них были практически везде — в том числе на Севере и в Долине. Красные были полными антиподами белых. Они говорили о свободе, о суверенитете, но все их сладкие речи приводили к одному простому слову: «независимость». Их целью была ликвидация Девяти Королевств как единого государства. Их не волновало то, что, отправив работу Эйгона на свалку истории, они отдадут все земли в руки постоянно воюющих между собой лордов. Некоторые из них говорили, что ничего не имеют против единого короля в качестве общего культурного звена и мирового судьи. Но этим его функции и должны ограничиваться. Никакой другой власти над местными лордами он иметь не должен. И все же, несмотря на их странности, с красными договориться было легче. Они были готовы к компромиссам и сотрудничеству с фракцией, в которой состоял Джорах. По правде говоря, он имел все шансы возглавить ее, но решил отдать эту честь Йону Ройсу. И именно в его честь партия и получила свое прозвище. Партия бронзовых, она же партия Собрания. Ройс оказался выдающимся лидером, смелым и властным, а еще умелым оратором. Даже Аррены из Чаячьего Города, его вечные противники, не осмелились отозвать его из Совета. Им это было попросту невыгодно: «Пусть лучше буйствует в Сумеречном Доле, чем здесь», — думали они. И их фракция была самой многочисленной. Север, Мандер и Долина были «их» землями, в Речных землях и даже на Западе у них было немало сторонников. Джораху нравилось думать, что бронзовые были людьми разумными и дальновидными, людьми, которые знали, что нужно стране. Не распад, не закостенение, а развитие. Не один абсолютный деспот, не куча мелких царьков, а новый путь. Путь, в котором король и Средний Совет правят вместе и прислушиваются друг к другу. Для контроля над местными землевладельцами король мог использовать Средний Совет, решениям которого были обязаны подчиняться все лорды. А если король утратит способность управлять государством или, скажем, излишне зарвется — они смогут его подменить на время или сдержать самые опрометчивые шаги. Вот как Вестерос мог избежать что новой тирании, что возвращения в Эпоху Ста Королевств. Кое-кто обвинял их в чрезмерных амбициях и даже в стремлении к захвату власти. Даже лорды-хранители в последнее время все чаще высказывали опасения того, что их вассалы, заседавшие в Совете от их имени — как планировалось изначально — уже получили слишком много власти в свои собственные руки. Они не всегда видели, сколько всего хорошего сделал Средний Совет. Сколько проблем он решил. И несмотря на то, что Джораху давно осточертела вся эта политика… Будь он проклят, если позволит белым или красным довести страну до разрухи. Хоть иногда он и задумывался о том, а не ведет ли он ее тем же курсом? Он попытался сосредоточиться на обсуждаемой теме. Опять Железнорожденные, чтоб их… Десять лет они сражались за свою независимость. Сначала их держали в блокаде, дожидались, пока они оголодают и приползут обратно. Не вышло. Попытались принудить к миру силой. Не вышло. Подождали еще, собрали побольше сил. И надо же, опять провалились. И в итоге… — Вина за этот провал лежит на короле, — прямо заявил Титос Блэквуд. — Следи за языком, — одернул его Дэмион Ланнистер. — Блэквуд прав, — негромко отозвался лорд Пенроз. Немолодой уже мужчина все еще сохранял острый ум и был одним из немногих красных, кого Джорах искренне уважал. Какую-то роль в этом сыграл его отказ обратиться в веру огнепоклонников. — Это король настоял на отсрочке операции. В итоге… — …В итоге Редвин все равно напал вопреки приказу, — вклинился Болтон. — Лорд Редвин ждал, пока вернутся люди, отправленные на спасение заложников, — поправил Джорах. — Конечно, те, кого король отправил за принцессой, погибли, ее охраняли лучше других… Но, слава богам, большую часть остальных удалось вытащить. — Король не отдавал приказа… — Король велел ждать, пока не спасут принцессу. Из-за этого мы и задержали вторжение. И его люди провалили задание, — пророкотал Ройс. Было видно, что еще чуть-чуть — и он просто сорвется. — Мы должны были дождаться короля, прежде чем это обсуждать! — высказался лорд Бар-Эймон. «Пошипи мне еще, змеюка…» — презрительно подумал Джорах. — Мы ждали. Но он не приехал. Война не может ждать, и мы тоже. Поскольку короля нет, у меня есть все полномочия одобрить решение Собрания вместо него, — произнес Флорент. Когда он еще только стал десницей, члены новосозданного Среднего Совета видели в нем однозначного врага и человека, насквозь преданного королю. Но шли годы и он чем дальше, тем сильнее был недоволен Визерисом и его политикой. Да, его нельзя было назвать союзником партии бронзовых, но в эти нелегкие времена он был для них, как минимум, единомышленником. — Именно нерешительность короля стала причиной нашего поражения, — сказал Джорах. Заявление было очень смелым, но он знал, что практически каждый из них задумывался об этом хотя бы раз. Гневные взгляды всех белых, скрещенные на Флоренте, разом переместились на него. Но каждый бронзовый и даже каждый красный согласно кивнул. Дорнийцы и представители Штормовых земель, которых мало заботило то, что происходило за пределами их земель, тоже понесли потери в этой войне. — Треть нашего флота лежит на дне залива Железных людей. Половина уцелевших кое-как доковыляли до Ланниспорта и встали на ремонт, оставшихся едва хватает для того, чтобы охранять наши берега от набегов. Блокада прорвана и Железнорожденные снова держат море в своих руках, впервые за эти десять лет. — Король здесь не… — начал было Эдмар Талли. Несмотря на то, что сын и наследник лорда Хостера был членом бронзовой партии, он в то же время симпатизировал белым. Просто потому, что ему не хотелось менять устоявшийся порядок вещей. — Да, это так, — заявил Ройс и несколько человек тут же возмущенно загудели. — Это так! — крикнул он уже громче. — Мы могли бы уже захватывать один остров за другим, если бы не задержались на месяц ради спасения принцессы Элейны. Или если бы не остановили вторжение, когда убедились в том, что она у них в плену. Так мы, как минимум, захватили бы надежный плацдарм, с которого бы попытались ее спасти. У нас, возможно, были бы захваченные гавани и доки. А мы просто болтались в море, пока нас не долбанул с тыла Эурон на своих лоханках! Это просто позор! Джорах ударил кулаком по столу — и остальные бронзовые присоединились к нему, стуча кулаками и подбадривая своего лидера одобрительными криками. Белые тоже закричали громче, кто-то даже швырнул в грудь Йона скомканный лист пергамента. Но тот даже не отмахнулся. Летающие по залу заседания предметы, будь то сапоги или кубки, давно стали обычным делом. А тут какой-то комок пергамента… — И что вы предлагаете в качестве решения, раз наш способ ведения войны вас не устраивает? — спросил Арон Сантагар. Член красной партии искренне верил в то, что Дорн может — и должен стать независимым. Но он был тщеславным и гордым, и предпочел бы, чтобы Дорн ушел в свободное плавание сам, на своих условиях, а не в результате развала всей страны из-за проигранной войны с Железными островами. — Правильнее всего будет дать нашему флоту восстановиться. Несмотря на пришедшую к врагу помощь и понесенные нами потери, мы по-прежнему значительно превосходим Железнорожденных числом, а значит, можем дать им открытое сражение, после чего перейдем в наступление на острова со всех сторон, — приятные вещи Джорах сказал, теперь пора было поговорить о неприятных: — К сожалению, оставшихся заложников нам придется оставить на произвол судьбы… И молиться, чтобы у Железнорожденных хватило ума для того, чтобы использовать их для переговоров о капитуляции. — Вам легко говорить, лорд Мормонт, после того, как ваша племянница была освобождена, — хладнокровно заметил Болтон. И многие, слишком многие начали с ним соглашаться. И среди них были не только те, чьи родственники и близкие все еще находились в плену. — Лорду Джораху и в самом деле повезло, но он прав, — вздохнул Гавен Вестерлинг и Джораху показалось, что у него гора с плеч свалилась. Он знал, что с тех пор, как Жиенна, дочь Гавена, попала в плен к островитянам, он очень быстро перекрасился из бронзового цвета в белый. И то, что он сейчас принял логику Джораха, было пусть и небольшой, но победой. — Благодарю вас, лорд Вестерлинг. Конечно… — он замялся на мгновение, — есть еще вопрос… расхождения в командовании, как верно заметил сир Арон. Предлагаю поставить на голосование вопрос о назначении верховного командующего вооруженными силами страны решением Среднего Совета, а не Малого. Белые снова недовольно зашипели. И правильно — они знали, что красные в этом вопросе поддержат бронзовых. — Это сговор! — крикнул кто-то из них. — Это не сговор, — отрезал Ройс. — Это здравый смысл. Визерис за свою жизнь выиграл только одну войну. И то наполовину. А в Совете сидят в том числе и те, кто помнит войну Девятигрошовых королей. Кто из нас, спрашивается, может выбрать лучшего командующего для того, чтобы покончить с угрозой Железнорожденных? И еще… Я слышал тревожные вести с Драконьего Камня. После пропажи сестры король… как бы сказать… очень сильно пал духом. Он постоянно пребывает в тревоге за нее и с каждым днем становится все более неуравновешенным. Да что об этом говорить — в прошлом месяце он открыто угрожал всем нам прямо в этой комнате! Джорах хорошо помнил тот холодный день. Тогда красные предлагали начать высадку немедленно — они были уверены, что королевский флот легко справится с оголодавшими Железнорожденными, но армию на берег высаживать не стоит, пока море не будет под их полным контролем. Бронзовые же настаивали на немедленной высадке и захвате плацдармов на основных островах Грейджоев и их вассалов. Визерис в тот день пришел на заседание и пока они спорили, он молчал. А потом встал и заявил во всеуслышание, что королевский флот принадлежит ему и только ему. А потом добавил вот что: — Пока я король, флот и армия атакуют, когда я прикажу. И кого я прикажу. И они слушали его. И им всем было страшно, потому что Визерис притащил с собой свою проклятую змею, которая сидела прямо у него на шее. А пока они обсуждали вопросы государства, он что-то тихо напевал своему чудовищу, гладил его и кормил кусками окровавленного мяса. Ящер любил кровь — хотя чему тут удивляться, если вспомнить, как он появился на свет… Даже верховный септон не решался осадить безумие короля — Визерис щедро оплачивал все запросы священнослужителей. А его змей вырос уже настолько, что мог обвиться вокруг шеи короля два раза. И был уже толще его руки. Порой им казалось, что Эйрис воскрес в теле своего сына, чтобы посмеяться над ними. Или в теле его ручной твари. — И не забывайте, что у Эймона… Блэкфайра теперь тоже есть дракон! — имя бывшего претендента на трон Ройс выплюнул словно проклятие, а Джорах слегка поежился от нахлынувшей со всех сторон ненависти. Он был одним из немногих, кто не считал Эймона узурпатором. Пусть эта точка зрения была основана вовсе не на логике и тем более не на общественном мнении, а на старой дружбе с сиром Эртуром и совсем немного на интуиции. — И что вы предлагаете? — Болтон, бывший непререкаемым лидером белых, продолжал наседать. — Королевству нужен правитель. Способный и стабильный. Визерис больше не может быть таким. И я предлагаю второе голосование именно по этому вопросу. Если большинство будет за эту идею, мы предложим королю отречься от престола в пользу своего сына Тайвиса… — чем дольше говорил Йон Ройс, тем громче ему приходилось перекрикивать поднявшийся в зале гул. — Разумеется, Визерис станет одним из членов регентского совета, как и королева Серсея… Но королевская власть останется столь же сильной, как и раньше! — Это измена! — закричал лорд Крейкхолл, а лорд Селтигар даже схватился за то место, где обычно носил меч. Обычно — но не здесь. С тех пор, как один из споров Собрания много лет назад закончился кровопролитием, все перед входом в здание сдавали оружие. — Вы хотите сделать из принца свою марионетку! — поддержал их Болтон. Джорах закрыл ладонью лицо и мысленно выругался. Он сам предложил эту идею, но Йон опять закусил удила… Не стоило ее так прямо проталкивать. — Русе, прошу тебя, будь благоразумен! — начал он. — Никто не говорит о перевороте или свержении! Визерис и Серсея будут и дальше управлять государством и воспитывать своего сына, пока он не повзрослеет! Только так мы сможем обеспечить стабильность в королевстве! У нас ведь полно проблем! И это не только Железнорожденные! Ты не хуже меня знаешь о том, как участились набеги одичалых! А на юге есть еще один потенциальный узурпатор с драконом… И еще, — он покосился туда, где сидели красные. — Полно недовольных правлением Визериса в последние годы. С этим нужно что-то делать! — Мы никого не принуждаем, — добавил Ройс. — Король тоже может поучаствовать в обсуждении вопроса. И все же… Я считаю, что еще одного безумного короля нам не надо. Да, поначалу он был добрым и справедливым, но теперь… Поверьте, милорды, я не держу зла на нашего короля, но бремя, которое несет в себе корона, намного выше ее собственного веса. Не все головы это бремя выдерживают. Поэтому регентский совет должен как следует подготовить принца Тайвиса к принятию власти и управлению своими землями и своими вассалами. Вот такой король сегодня нужен Вестеросу! Джорах прикусил язык. Все прекрасно понимали, что Визерис ни за что не согласится отречься от престола. Но многие его соратники надеялись использовать этот отказ для усиления своего влияния. Тот же Йон все еще думал добиться верховенства власти Среднего Совета над Малым… Или даже над самим королем. Он думал, что Визерис вынужден будет пойти на уступки, чтобы их смягчить. А если не уступит или, того хуже, опять начнет угрожать, это принесет ему еще больше сторонников. И когда-нибудь они смогут довести дело до конца. — То, что вы предлагаете… Это совершенно беспрецедентный шаг, — заявил Флорент со своего места. — Но в последние пару десятилетий мы много раз видели то, чего прежде не было никогда. И регентский совет, в который входят члены королевской семьи… Я считаю, такое можно сделать. Еще там могу быть я и пара делегатов от Совета, и тогда… — Ах ты гад! — усмехнулся Крейкхолл. — Не сумел Простор проглотить, так теперь всю страну хочешь себе захапать? — Милорды, милорды, прошу вас! — Джорах поднялся с места. — Не надо бросаться обвинениями. Предложение еще нуждается в доработке и уточнениях… А сегодня мы можем проголосовать хотя бы за то, чтобы временно — подчеркиваю, временно! — передать право назначения командующих Среднему Совету. Остальные вопросы можно перенести на другие дни… — Нет, — Русе тоже встал. — Мы, как верноподданные его милости короля, не будем голосовать за это. Ты слишком заигрался, Мормонт. Мы не позволим тебе и твоим сообщникам присвоить власть и не уступим ни на шаг. Наши клятвы и нашу верность так просто не разрушишь, особенно в столь непростые времена. С этими словами Русе вышел из комнаты, а следом за ним потянулись и остальные белые. Джорах снова мысленно выругался. Очередной день прошел впустую. Болтон собрал столько сторонников, что мог предотвратить любое голосование по важному вопросу, просто покинув зал заседаний. Правила работы Совета, установленные еще в самом начале, требовали присутствия не менее трех четвертей делегатов. Если их было меньше хотя бы на одного, решение не имело никакой силы. И Болтон прекрасно это знал. Это был далеко не первый раз, когда он подкладывал Совету такую свинью. — Я надеялся, что мы хотя бы один вопрос успеем провести, а ты взял и вылез с этой идеей… — тихо прошептал он Йону. — Да, — согласился лорд из Долины. — Но лучше дать им понять, чего мы добиваемся, прямо сейчас. Даже если голосование не состоится — идея, как минимум, поселится в их головах. Король, которого с детства готовят к трону, и Средний Совет, как голос всей страны, к которому он должен прислушиваться… Ты только представь, как это будет! И мы сделаем, это, Мормонт. Кто бы ни встал у нас на пути. Джорах нервно закусил губу. Он молился, чтобы угрозы со стороны короля так и остались угрозами… --- Гремучая Рубашка Его братья ждали на деревьях, пока солнце не готово было закатиться. Тогда пора было бить. Сильно, стремительно и без жалости. Перелезть через стены — плевое дело. А дальше они заберут все, что смогут найти. Кое-кто засомневался и не пошел с ним. Да и плевать. Пусть валят обратно к Плакальщику, который на полном серьезе собирался стать Королем-за-Стеной. Он и в самом деле верил, что когда все пойдут за ним, он сразу получит все, что только можно, на этой проклятой земле. Но Костяной Лорд не собирался целовать Плакальщику задницу и член, словно он был живым богом и владыкой всех и вся. И, конечно, он предпочел бы, чтобы ему оторвали яйца и засунули в зад горячую кочергу, лишь бы не преклонять колени перед Лордом-Вороной в Суровом Доме. Нет уж. Не дождетесь. Он помнил времена, когда Вольный народ действительно был свободен. Вот почему он взял с собой лишь тех, кто тоже вспоминал те времена. И они перелезли через Стену после того, как все вороны вылетели из Длинного Холма. Они собрались в Факеле, покинутом Воронами — чертовски легкая задача. Ни одного черного ни сверху, ни снизу, ни за Стеной. Теперь предстояло самое трудное. Зато самое веселое. Им нужны были припасы. Как их получить? Да все просто. Идти на юг, найти хорошие большие каменные дома проклятых застенщиков — и взять у них все, что нужно. А потом идти дальше, до следующего большого дома. Когда руки и мешки будут полны, можно и возвращаться к Стене. А там рассыпаться по землям Дара, спрятаться в заброшенных поселках и укреплениях. И потом повторить, когда добычи останется мало. Ну а если все пойдет совсем плохо и людей останется совсем-совсем мало, можно перелезть обратно за Стену или засесть в Суровом Доме, куда их пустил Лорд-Ворона. Там найти еще тех, кто хочет жить вольно, вернуться и отомстить. Услышав птичий крик, он довольно усмехнулся и стал спускаться с дерева. Снег был глубоким и нетронутым — застенщиков он замедлит, а вот его люди были к этому привычные. Подобравшись к уродливой каменной стене, он раскрутил железный крюк и швырнул его вверх. Услышал, как он зацепился за край и коротко хохотнул, отчего кости, из которых была сделана его броня, застучали друг о друга. Он не думал, что будет, если кто-нибудь из стражей-застенщиков услышит его. Он на это надеялся. Его копье давно не вкушало крови застенщиков… Все двадцать налетчиков его банды без труда забрались на стену. И никого из охранников наверху — вот удача-то! Жаль, конечно, что обошлось без хорошей драки, но им самим так легче. Притаились у двери. Дверь открылась — и на стену вышла старая рабыня, которая, шаркая ногами, несла какой-то большой узел. Он переглянулся со своими, коротко кивнул — и Йолла Беспалая бесшумно скользнула из темного угла и тут же перерезала рабыне горло. Ткань, которую она несла, моментально покраснела от крови, но Йолла все равно взяла ее себе. Из нее получится хорошее одеяло. Теплое и красивое. Они прошли внутрь. Четверо спустились вниз, на первый этаж. Четверо — дальше по коридору. Остальные поднялись наверх. И снова разделились. Когда с ним осталось всего трое, они пошли искать съестные припасы. Он тщательно принюхивался, следуя туда, откуда доносились хорошие запахи. Время от времени он выбивал очередную деревянную дверь, но пока ничего хорошего не находил. Хотя в одной из темных комнат было немало хороших мехов. И он решил прихватить немного с собой. — Дом? Это ты? Что за шум? — донесся вдруг до Костяного Лорда сонный девичий голос. И он тут же замер. Девка-застенщица — это не только горячая и тесная дырка, но еще иногда и несколько красивых блестящих безделушек… Он выскочил из чулана вместе со своими братьями. Один уже натянул лук с наложенной на него стрелой. В паре шагов из соседней двери высунулась симпатичная девичья мордашка. Темные волосы, голубые глаза… Которые распахнулись во всю ширь при виде его шлема из черепа великана. Она тут же с визгом нырнула обратно в комнату, а он расхохотался во весь голос. Отовсюду уже доносились крики. Наконец-то драка. Его воины уже соскучились по крови застенщиков. А он знал, что воинам скучать нельзя. Сам он соскучился по чему-то другому. Он собирался остаться за Стеной надолго. Почему бы не провести это время чуточку приятнее? А что может быть приятнее симпатичной девки с хорошей дыркой? Он подошел к двери и с размаху саданул по ней ногой. Не хватало еще проверять, запирается она изнутри или нет. Оказалось, что запирается. Но хлипко как-то. А за дверью — девка в одном ночном платьишке, таком прозрачном, что все тело насквозь просвечивает. С кинжалом в руках. И, кажется, даже не боится совсем. Надо же… У него уже стало тесно в штанах. Он бросил копье на пол и достал свой собственный нож. Так будет честнее. И интереснее. — Ты смотри… А застенщица-то с характером… Ммм… Люблю таких. С таким норовом и такой фигуркой ты будешь хорошим трофеем. Девка молчала, выставив кинжал вперед. А потом… — Эй, Гремучий! — прошипел откуда-то Хакор. — Ты! Урод! А ну отойди от двери! — услышал он чей-то голос. Такой гневный. Такой высокомерный. — Пристрелить, — скомандовал он, не оборачиваясь. И тогда девка, наконец, испугалась. — НЕ НАДО! Вот он, момент. Как только стрелы его братьев сорвались с луков, он прыгнул прямо к ней. Она не была готова. Раз — удар ножом по руке. Ее кинжал падает на пол. Два — кулаком в лицо. Хруст сломанного носа. Три — еще один взмах ножа оставляет глубокий шрам на щеке. Ничего, она все еще хорошенькая. Он оставит ее себе. Пока не надоест. А потом ее можно и заменить. Он схватил ее бессознательное тело и уже собирался уходить, когда его взгляд зацепился за тумбу у кровати. Ага, вот и безделушки. Пара колец, браслеты, ожерелье из блестящих камушков. Можно было начинать веселье. Но сначала… — Я знал, что здесь есть чем поживиться! — хохотнул он, сваливая всю эту бижутерию в свой мешок. — Хакор! Я уже нашел себе добычу на ночь! Идем за мной! Поможешь мне перекинуть эту сучонку через стены и уложить на моего коня. — А чего я-то? — попытался было проявить гонор этот сопляк. — Потому что я так сказал! Сделаешь все, как надо, дам потом попользоваться. Хакор довольно ухмыльнулся. Хорошим вождем был Костяной Лорд. Щедрым. --- Сэмвел III Они не столько покидали Солнечное Копье, сколько бежали оттуда. Когда Эймон уходил с арены, септон, все еще не веря, что только что произошло, поднялся на ноги и неуверенно пробормотал что-то о его невиновности. Сэм с Маттеном торопливо выбрались из толпы, таща за собой разломанную клетку. Что же случилось с драконицей? Сэм не имел ни малейшего понятия. Она просто взяла — и взбесилась, пока Эймон добивал щитом распластанного на земле сира Герольда Дейна. Сэм, как мог, пытался ее успокоить, но она не слушалась, пока не выломала защелку на дверце. С того момента драконица сидела на плече Эймона и отказывалась покидать это место. Даже когда Маттен помогал ему снять доспехи. Эймон смотрел в глаза Сэму и тот видел, как он все еще горит огнем боя. Даже когда к ним пришел целитель, чтобы обработать его раны, тот отослал его прочь и сказал. — Собирай вещи, Сэм. Собирай всех, кто пришел с нами — и уезжаем. Как можно скорее. Уезжаем отсюда. Эймон все-таки нашел того, кто готов был ему помочь. Это оказался брат Виши и совладелец ее заведения. Откуда простой счетовод так научился лечить порезы и отравления? Еще один вопрос, оставшийся для Сэма безответным. Спорить с Эймоном он, конечно, не стал. Просто кивнул и ушел. Если бы Эймон не сказал уезжать отсюда как можно скорее, он сам бы это ему предложил. Слишком уж много людей, собравшихся здесь, мягко говоря, не разделяли мнения септона о том, что сами боги признали его невиновным. Тем более, что среди них очень уж мало осталось тех, кто еще верил септонам, а не Красному Богу. Несколько человек уже открыто призывали устроить новый суд по делу об убийстве Герольда Дейна, который, вроде как, сдался и Эймон убил его уже после. А это преступление. Конечно, вряд ли они пойдут на такое — в том числе и потому, что Эймон запросто мог снова потребовать суда поединком. Но это не отменяло того факта, что в Солнечном Копье им были не рады. Очень. Некоторые из спутников Сэма собрались быстро, другие жаловались на такой аврал, но успели все-таки все. И незадолго до заката все уже были у городских ворот. Эймон приехал самым первым, с мечом на поясе. И когда они, наконец, выехали из враждебного города, Сэм хотел было вздохнуть с облегчением… Но дыхание застыло в горле при виде женщины, стоящей прямо за воротами. Она была верхом на коне, черном, словно ночь, а платье ее было красно, словно кровь. Как и ее глаза и волосы, хотя последние были скрыты под платком. Когда они подъехали ближе, Сэм разглядел, что ее платье вышито тончайшими золотыми нитями, образующими шестиугольный орнамент. На первый взгляд, это платье выглядело простым, вблизи — баснословно дорогим. Они ее узнали, конечно. Пусть не по имени, но по месту. Та самая женщина, что сидела рядом с судьями во время слушаний и рядом с Дораном во время поединка. А теперь вдруг явилась сюда. Это вызвало тревогу не только у Сэма с Маттеном, но и у всех сопровождавших их рыцарей. Те, кто был рожден под сенью Семерых, никогда на смогут чувствовать себя спокойно перед жрицей безумного Огненного Бога. Ее сопровождал еще один человек — крепкий небритый мужчина в потертой кожаной одежды, ехавший на видавшем виды коне. На фоне ее безупречного вида он казался еще более неряшливым. — Что ты делаешь у меня на пути, жрица? — спросил Эймон. К несказанному удивлению Сэма, его тон был полным уважения. Лорд Тарли хорошо знал, что Эймон не был поклонником Красного Бога, да и к этой женщине у него не было причин проявлять уважение. Потом он напомнил себе, что Эймон, несмотря на все свое отношение к лордам Дорна, сам был одним из них. И, наверное, считал неправильным проявлять непочтительность к той, кого пригласил к себе сам принц Доран. — У тебя на пути? — лукаво улыбнулась женщина. — Я многое вижу, Эймон Блэкфайр. И ты уже говоришь как король. Но на деле все мы, низшие и высшие, идем по своему пути, на который направляет нас Владыка Света. И если мой путь должен пересечься с твоим… Пусть будет так. — Эймон, мы можем просто объехать ее — и все, — Сэм крепче сжал поводья. Ему очень хотелось, чтобы Эймон так и поступил. Хотя бы затем, чтобы он больше не видел этой женщины. Что-то в ней ему сильно не нравилось. Даже когда она находилась на таком хорошем расстоянии. — Ты угрожаешь мне своим воином, жрица? — нахмурился Эймон. — Я не хочу устраивать ссор при дворе принца Дорана. — Странные слова для человека, так быстро бежавшего из Солнечного Копья. Если бы я не знала, что ты так сделаешь, я бы не смогла встретиться с тобой в нужное время. Нет, милорд, я не угрожаю. Я хочу сопровождать тебя. До Башни Радости — и дальше, куда еще поведут твои путешествия. — Это плохая идея… — пробормотал Сэм так тихо, что его никто не мог услышать. Нет, его все-таки услышали — Эймон бросил на него обеспокоенный взгляд, пусть всего на мгновение. Это было почти трогательно. — Зачем? — спросил он женщину. И та вдруг застыла на месте. А потом, когда заговорила… Ее голос стал другим. Более грубым. Как будто она заставляла себя раскрыть какую-то сокровенную тайну. — Я… Я вижу волю Р’глора в Огне… Я познаю видения, что Он посылает. И Он показал мне тебя, Эймон Блэкфайр. Я на твоей стороне. Кроме того… Ты мне интересен. Я хотела бы наблюдать за тобой вблизи. И еще… Мое пребывание в Солнечном Копье… Становится все более неприятным. Он с трудом сдержал насмешку, готовую сорваться с губ. Вот оно что. Она тоже бежала. Интересно, почему вдруг ее влияние при дворе так быстро рухнуло в грязь? И теперь она решила пристроиться к Эймону, чтобы вместе с ним доехать до какого-нибудь нового места жительства. Или, может… Или, может, она чувствовала то же самое, что и Сэм? Конечно, уже тот факт, что на плече его друга сидел настоящий, живой дракон, делал Эймона кем-то большим, чем просто человек. Но когда он пытался думать об этом спокойно и рационально, он еще сильнее уверялся в том, что именно Эймон достоин стать королем. Он был справедливым, он был честным, и в то же время он был строгим и сильным. Благородным — но хорошо знающим, как живут простые люди. Рожденным от валирийского семени в чреве дочери Первых людей, благословленном богами андалов и выросшим среди ройнаров. Заслужившим рыцарский титул не по праву рождения, а по заслугам… Он пытался предостеречь сам себя, помня о словах Маттена, которые тот произнес однажды вроде бы в шутку: «То, что Эймона заставили принять имя Блэкфайра, не значит, что вы должны стать для него Жгучим Клинком». Его оруженосец был очень начитанным парнем. И сравнение он подобрал очень точное. Был ли Сэм таким же безоглядным сторонником непризнанного короля, каким был Жгучий Клинок для Деймона Блэкфайра? И не придется ли ему потом так же тщетно бороться за корону для сыновей Эймона, враждуя со всей страной? Сэм знал немало мерзких людей, одним из которых был король Визерис, знал он и просто плохих людей, среди которых был его собственный отец. Знал он хороших людей, вроде сира Эртура. Но великого человека — того, кто действительно заслуживал называться великим — он знал лишь одного. Возможно, он ошибался. Но он готов был это выяснить. От этих мыслей он даже проникся к красной ведьме чем-то вроде сочувствия. Если она чувствовала то же, что и он… Возможно, ей и в самом деле следовало позволить ехать с ними. Но принимать такое решение опрометчиво… Все же не стоило. — Как ваше имя? — услышал он вопрос Эймона. — Я Мелисандра, — легко поклонилась жрица, не слезая с лошади. — А вашего спутника? — Сэм уже и забыл о том, что за спиной Красной Жрицы кто-то ехал. Словно он растворился в тени за ее спиной. — Меня звать Бронн, — проворчал он. — Она мне платит — я ее защищаю. Все. — Вы можете ехать вместе с нами, леди Мелисандра, — согласился Эймон. — Но вам придется ехать позади. И ни один кусок пергамента не попадет в ваши руки без моего разрешения. Ты, — указал он на одного из немногочисленных стражников, выехавших вместе с ним из Башни. И договорил уже тише. — Следи за ней и за наемником. Следи внимательно. — И если что, предложи наемнику больше, чем она, — добавил Сэм. Он не имел большого опыта общения с наемниками, но как с ними работать, он знал. Эймон посмотрел на него с легкой досадой, но потом согласно кивнул. Лорд Башни Радости все еще оставался собранным и немногословным. Он все еще не отошел до конца после боя. Красная ведьма ничего не ответила, молча поклонилась и отъехала в сторону, пропуская процессию. Следом за ней отъехали ее телохранитель и воин Эймона, которому предстояло ехать вместе с ними. И все же Сэм, несмотря ни на что, так и не смог избавиться от волнения. — Их точно надо было брать с собой? То есть… Мы, вроде, не в том месте, где у нас много друзей… — Значит, нужно попробовать найти больше, — невесело заметил Эймон. — Слушай, Сэм, если бы я смог отослать ее, я бы так и сделал. Но р’глорианцы… Если они решают, что их бог что-то там велел, их уже ничто не остановит. Кроме грубой силы. Так что если она не врет насчет божественной воли, ее уже ничто не остановит. Если же она врет, или захочет причинить мне вред, или будет слишком настойчивой… Он не договорил, но Сэм кивнул, поняв все без слов. И все же он уловил в голосе Эймона явную нотку сомнения. --- Они вернулись в Нору Волчонка спустя луну или около того. Обратно они ехали куда медленнее, чем туда, и тому было немало причин. Хотя бы та, что подниматься в горы было куда труднее, чем спускаться. И за это время Сэму всего один раз довелось поговорить с красной ведьмой. Это было примерно недели через две после того, как они покинули Солнечное Копье. И он на очередном привале, взяв свою миску с горячей дорнийской фасолью, наткнулся на нее. Наткнулся в буквальном смысле, налетев на жрицу прямо на выходе из палатки. Она чуть не упала, а Сэму стало очень стыдно. — Простите, миледи! — он протянул руку, помогая ей встать. Она отмахнулась и через секунду уже вернула обычное самообладание. А улыбка, которую она тогда ему подарила, была все такой же загадочной и обезоруживающей. Словно она знала что-то очень важное, чего он не знал. — Ничего страшного, — сказала она со своей обычной игривостью в голосе. — Я пережила эту встречу и не принесла никому вреда. Так что о ней нечего и вспоминать. Она повернулась, чтобы уйти, но потом остановилась — и это заставило Сэма занервничать еще больше. — Ты ему скоро понадобишься, Охотник, — добавила она совершенно серьезным голосом, который показался ему замогильным. — Чем больше соберет он людей вокруг себя, тем более одиноким будет. Он будет нуждаться в тебе. Как в муже, одолевшем Железных людей, так и в мальчике, любующемся птицами в лесу. Когда она ушла, Сэм сразу забыл про голод. В нем не осталось ничего, кроме страха. С того дня он почти не отходил от Эймона. Ничего из того, что она сказала, не было особенно пророческим. Любой, кто знал Эймона, мог с уверенностью заявить, что этот человек может заставить себя слушать. А ее слова… Кто-то из спутников Сэма мог сболтнуть как о его, якобы, подвигах на Железных островах, так и о любви к природе. Так что ничего удивительного в этом не было. Но ему все равно было не по себе. Была ли угроза в ее словах? Нет, вряд ли. Скорее, предупреждение, к которому стоило прислушаться. Красная ведьма по-прежнему ехала позади, как ей и велели. Но с того дня она ни разу не приблизилась ни к палатке Эймона, ни к палатке Сэма. И все же она наблюдала за ними. И он это чувствовал. В день, когда они увидели Башню, Сэм и Маттен, как обычно, ехали рядом с Эймоном. Дракон по-прежнему сидел у него на плече и никто не мог его снять. С каждым днем он… то есть она росла все больше. И он позволил себе напомнить об одной простой, но важной вещи. — У нее ведь так и нет имени? — Что? — переспросил Эймон. — Лорд Тарли, мне кажется, говорит о вашем драконе, милорд, — вместо Сэма ответил Маттен. — Да, — кивнул он. — Ей уже третий месяц, а мы до сих пор не придумали ей имени. Как считаешь? — Есть у меня одно… — вздохнул Эймон. — Но я не уверен, что оно ей подходит. Может, Вольес? На валирийском это означает «ворон». Ее чешуя словно вороньи перья. Только… — Только тебе что-то в нем не нравится? — Да. Я сам не знаю, почему. Но не нравится. — Это точно, — снова вклинился Маттен. Сэму, наверное, стоило одернуть своего оруженосца, но сейчас ему было все равно. — Как по мне, имя слишком уж… странное. — Драконы сами по себе странные существа, Маттен, — осадил его Сэм. — Существа из древних легенд. — Я не сомневаюсь в том, что она величественна, милорд, особенно, когда вырастет. Но высокий валирийский… Это слишком старый язык. Я бы даже сказал, мертвый. Для мертвых вещей. А назвать такое чудо в честь обычной птицы… Это даже как-то оскорбительно. Вы не находите? И Эймон рассмеялся на его слова. А потом поморщился от боли в еще не заживших ранах. — Думаешь, она заслуживает другого имени? Какого-нибудь уникального? Ну, у меня были еще варианты… Эрторис — в честь Эртура. Лианнас — в честь моей матери. Или, может… Пусть будет Рейгис, в честь моего отца. Сэм издал звук, который правильнее всего было назвать «неуверенностью». Он ничего не мог с этим поделать. Маттен был прав насчет валирийских или околовалирийских имен. В них было что-то старое, древнее… и мертвое. А драконица перед ним была живой и полной сил. — В любом случае, выбирать вам, милорд, — сказал Маттен. — Вы ее творец и хозяин. Возможно, мое мнение покажется вам предвзятым, но мне всегда нравились поэтические имена из исторических книг. Лунный Плясун, Солнечный Огонь, Морской Дым… — …Среброкрылая, — перебил его Эймон, глядя куда-то в пустоту. Словно он сам вспоминал что-то. — Что? — переспросил Сэм. Эймон молчал. Сэм подумал было, что его друг опять впал в меланхолию, но потом понял, что Эймон просто вспомнил чего-то. — Когда я был маленьким, я больше всего любил истории о Среброкрылой, драконице королевы Алисанны. Прекрасной королевы драконов, влюбленной в Север. Она казалось мне… не знаю, наверное, отражением моей матери. И иногда мы с Эртуром… играли в эту игру… И я притворялся драконом. Я придумал себе имя Чернокрыл. Почти как Среброкрылая. У меня никогда не было фантазии. Сэм старательно сохранял серьезное выражение лица, слушая рассказ Эймона. — Я, кажется, понимаю, к чему ты клонишь. Но ведь она не черная… — Но мы думали, что она черная, — опять вмешался Маттен. — И… Ну, вы, конечно, не настоящий Блэкфайр, милорд, но вас все равно так называют… — И ты предлагаешь мне обозвать так же моего дракона? — спросил Эймон. Они помолчали немного, потом Сэм все же нарушил тишину, хотя и сам не был уверен в своих словах. — В конце концов, неправильное имя — это не так уж плохо. Даже полезно в чем-то. Потому что помогает отделить дураков от умных. Дураки верят, что ты Блэкфайр. Дураки думают, что она Чернокрылая. Снова повисла тяжелая тишина. Эймон глядел на свою драконицу, которая лениво смотрела вперед. — Ну, — наконец, сказал он. — Что скажешь, Вольес? Никакой реакции. Эймон нахмурился. — Что скажешь, Эрторис? Никакой реакции. — Чернокрылая? Дракончик весело зачирикал и посмотрел Эймону в глаза. И они снова рассмеялись. Эймон погладил ее чешуйчатую мордочку. — Что ж, — сказал он. — Хочешь быть Чернокрылой — будь ей. Голос его был немного грустным, словно он говорил: я не хочу этого, но будь что будет. Они въехали в городок и Эймон поблагодарил каждого из тех, кто согласился поехать с ним, чтобы засвидетельствовать на суде. Мадам Виша сразу заявила Сэму и остальным, что все ее девочки будут готовы в любое время принять любого из них «по божеской цене». Затем они направились в Башню, где их уже ждал молодой дорниец, бывший оруженосец Эймона с красными скорпионами на щите… и летниец средних лет. — Мориан? — удивился Эймон. — Когда ты вернулся? Как все прошло? — Э… — отмахнулся темнокожий рыцарь. — Как прошло… Погрузились в порту, вышли в море, торчали там, торчали… Пока железняки не врезали нам с тыла и не разнесли в хлам. Вчера только вернулся… Сэм почувствовал, как покрывается гусиной кожей. «Боги, Дикон же там…» — Ух ты ж… Глазам своим не верю! Когда я уезжал, вы в Сумеречный Дол собирались, а вернулись с новым именем, новым гербом — и с драконом, чтоб меня! — сир Мориан, выпучив глаза от изумления, наклонился к драконице, которую отныне звали Чернокрылой. — Я многое в жизни повидал и еще наверняка повидаю, но я и подумать не мог, что увижу живого дракона… — добавил он тише. Мейстер Томмен, вышедший навстречу, тоже застыл на месте от изумления. И Сэм хорошо понимал, что он сейчас чувствует. Знающий человек, уверенный в том, что таких созданий в мире больше не осталось… И сейчас он наверняка сгорал от желания схватить перо, чтобы зарисовать и записать все, что видит. Но Сэма сейчас волновало совершенно иное. — Вы говорите, на вас напали с тыла? — спросил он. Мориан недоверчиво приподнял бровь, покосившись на незнакомого ему южанина. — Да. Эурон Грейджой, брат самозваного короля Бейлона, подобрался к нам под прикрытием ночной темноты и тумана… Пока мы осаждали эти куски камня, он мотался по морям, собирая флот из лисенийцев, мирийцев и еще хрен пойми кого. Эймон коснулся шва на своей губе. Сэм уже почти забыл о них — раны на нем заживали хорошо, но Эймон все еще прихрамывал. Да и шрам на лице вряд ли затянется без следа. — Вот, значит, как… И этого пиратского сброда было достаточно, чтобы разбить королевский флот? — Пфф… — махнул рукой Мориан. — Нам ничего не стоило разогнать их. Но они, что называется, поймали нас со спущенными штанами. Часть кораблей просто пожгли, часть просто потерялась, не зная, что им делать. Кто-то просигналил отступление и мы ушли… Кто смог уйти. Я уверен, что контрнаступление уже готовится. Или даже уже началось. численный перевес по-прежнему за нами, но теперь Железнорожденные прорвали блокаду и могут совершать набеги за припасами. В общем, все пошло насмарку. Семь лет осады, которую они гордо называют войной — псу под хвост. — А сколько кораблей потерял флот Юга? — выпалил Сэм. Летниец был явно застигнут врасплох этим вопросом. — Я… Я понятия не имею, честно. Наш корабль вернулся в порт сразу, как только смог. Я проводил наших людей домой. Вторжение снова провалилось, я не знаю, что было с остальными… Кто погиб, кто нет… — Лорд Тарли, — вмешался в их разговор мейстер, который до сих пор неотрывно смотрел на Чернокрылую, но потом вдруг опомнился и торопливо вытащил из кармана вороний свиток. — Вот. Это для вас. Думаю, вы будете рады его прочитать. Сэм пробежался по нему глазами и не смог сдержать вздоха облегчения. Дикон жив и почти невредим. Находится дома с матерью и сестрой. Да, он был ранен, но его жизнь и здоровье вне опасности. За эту новость Сэм готов был обнять Томмена, но потом ограничился простой благодарность. — Спасибо, мейстер. Вы даже не представляете, какой груз с моей души сняли. — Ну, полно… Я всего лишь выполняю свой долг, — ответил он. Они вошли в Башню. Сэм шел следом за Эймоном, странным сиром Морианом и сиром Тристином, бывшем оруженосцем Эймона. Если он ничего не перепутал. — Я рад, что вы наконец-то вернулись, милорд, — сказал Тристин. — Спасибо, — ответил Эймон. — Но я ненадолго. — Что? Я слышал, что вы пережили испытание поединком… неужели вы не хотите немного отдохнуть? — не поверил Мориан. — Я не могу, — сказал Эймон и Сэму стало не по себе от той… усталости, что звучала в его голосе. — У меня слишком много врагов в Дорне. Мне нужно уехать, Мориан. Я немного отдохну, отпущу гостей домой — и поеду. Сэм ускорил шаг, чтобы поравняться с ним. — Куда? — спросил он. — Наверное, на Север, — пожал плечами Эймон. — Я никогда не встречался с членами семьи моей матери. Тем более, это достаточно далеко от Дорна. И этот повод ничуть не хуже других. — Тогда, — сказал Сэм. — Я поеду с тобой. Эймон остановился. — Сэм, я не могу заставлять тебя идти на такой шаг. Я думал, ты хочешь вернуться домой, повидаться… — Мой дом в надежных руках, — возразил он. — И поскольку мой брат в безопасности, я уверен, он справится. А я не могу бросить друга, когда я ему так нужен, из-за какой-то тоски по дому. Кроме того, — он слегка улыбнулся. — Я давно мечтал проехать через весь Вестерос. Сэму показалось, что Эймон все равно хочет ему возразить. Потом он подумал, что этот человек просто устал от его общества, но не может сказать это прямо, потому что боится обидеть. А потом в разговор вмешался Мориан. — Лорд Эймон, я понимаю, чего вы хотите… но что делать нам? — Хороший вопрос, — согласился Тристин. — Вы правитель этих земель. Башне и Норе нужен хозяин. — И он у них будет, Тристин, — криво улыбнулся Эймон. — Я уверен, ты хорошо справишься. — Что? — хором выпалили он сам, сир Мориан, мейстер Томмен, Сэм и случайно заглянувшая в комнату септа. — Вы все меня слышали, — сказал Эймон. — Я имею право назначить кастеляном своих владений кого захочу. Тем более, эта должность все еще вакантна, поскольку детей у меня нет и я остаюсь единственным представителем моего великого дома. Скажите, мейстер, имею ли я право назначить наследника своих земель по дорнийским законам? — Да… Имеете… Но есть кое-какие требования… — Разве сир Тристин, кровный родственник дома Кворгилов, рыцарь, бывший моим оруженосцем и помощником сира Эртура, возглавший людей, защищавших эти земли… Разве он чем-то недостоин? Какому из ваших требований он не соответствует? — Нет, милорд… Я не хочу сказать… — Тогда все решено. — Погодите! — выкрикнул Тристин и Сэм отступил на шаг. Какой бы крепкой ни была их дружба, связь между Эймоном и Тристином была и дольше, и, пожалуй, крепче. — А моего согласия разве не требуется? — А почему бы тебе его не дать? — спросил Эймон. — Твои братья заслужили славу и титулы своему имени… Я сам посвятил тебя в рыцари, ты сражался бок о бок со мной против разбойников… И теперь я готов отдать тебе свои земли, на что имею полное право, вплоть до своего возвращения. Если бы я погиб, ты бы получил мой титул. Фаулер мог бы это оспорить, но… Я уверен, он был бы только рад избавиться от меня. — Но… — начал было Тристин, но потом замолчал, опустил голову и договорил: — Если вы поедете на Север, вам ведь нужна охрана? Позвольте мне поехать с вами! Эймон улыбнулся одной половиной лица — он и раньше так часто делал, а теперь ему это вдруг пригодилось. Так он мог и мимику какую-то проявить, и швы не повредить. — Я очень ценю твое рвение, Тристин. Но мне нужен кто-то, кому я по-настоящему доверяю. Нужен здесь. В этих землях. Мориан будет командовать нашими людьми, мейстер Томмен будет держать тебя в курсе дел, а наша прекрасная септа даст о себе знать, если ты в друг где-нибудь ошибешься. Его слова не оставляли места для споров и обсуждений. Их разговор обошел эту тему, словно река камень — и двинулся дальше. Все обитатели замка один за другим приходили посмотреть на Чернокрылую — и на Эймона. Мориан велел слугам принести вина для всех, гости наполнили кубки… А Сэм понимал, что его ждет непростой разговор с Тристином. Если только придумает, как его начать… — Это… Это огромная честь, знаете ли. И я вижу, вы сами это понимаете, каково это — самолично управлять землями лорда, быть наследником его замка и его земель… Тристин посмотрел на него так, словно Сэм сморозил какую-то глупость. Наверное, так оно и есть. — Я знаю, — сказал Тристин. — Но будь моя воля, я бы доказал свою верность лорду Эймону каким-нибудь другим способом. — Я понимаю, да, — кивнул Сэм. — И я… Я думаю, вы сможете. Вы знаете, как прошел суд над Эймоном? Он решил, что пора сразу перейти к делу, пока Тристин не начал задавать вопросов в стиле: «Сударь, а к чему вы клоните?» — В основном, — пожал плечами Тристин. — Я уверен, большая часть из сказанного — полная ложь. — Да… А я там был. Это был не суд. Это был балаган. Лорд Фаулер оказался тем, кто больше всех хотел убить Эймона. Лорд Айронвуд занял судейское кресло, будучи пострадавшим. А когда Эймон, поняв, что справедливости от них он не дождется, потребовал суда поединком, они… ну… Они дали своему бойцу отравленное оружие. Потрясение и омерзение на лице Тристина было таким искренним… Прекрасно. Просто прекрасно. — Но кто мог поступить столь бесчестно? — спросил он. — Я с детства знаю лорда Айронвуда! И много лет знаю лорда Фаулера! — О, мне кажется, они ни о чем не знали, — признал Сэм. — Но тот, кто убедил Фаулера выйти против Эймона, тот, кто убедил сделать Айронвуда одним из судей… Тот, кто дал яд Герольду Дейну… — Кто он? КТО? — Сир Тристин, — негромко произнес он. — Подумайте сами. Кто больше всех выиграет от смерти Эймона? Кому сильнее всех угрожает благородный и справедливый человек, сын Рейгара Таргариена и хозяин дракона? — Вы… — мысли в голове молодого рыцаря складывались в четкую картину. — Вы имеете в виду короля? Его голос был удрученным, но он явно верил своим словам. Сэм мысленно улыбнулся. — Да. Именно его. Итак, сир Тристин. Если вы хотите сражаться за Эймона, защищать его… Сейчас вы ему нужны как управляющий этим замком. Но в будущем… которое настанет даже раньше, чем вы можете подумать… Ему понадобятся все верные люди. Вы, я, и остальные. Понимаете? Несколько секунд тяжелой паузы — и Тристин медленно кивнул. — Да… Сэм очень надеялся, что так оно и есть. Он почувствовал, как его начинает трясти от волнения и предвкушения. Он изо всех сил старался сохранить самообладание, но рука, держащая бокал с вином, который он поднял на уровень глаз, предательски дрожала. — За короля, что был… И короля, что будет, — произнес он взволнованно, но в то же время воодушевляюще. Тристин улыбнулся — и улыбка его была полна юношеского энтузиазма. — За короля, что был, и короля, что будет! Их кубки звякнули друг о друга, скрепив неписанный договор. А потом он вспомнил о том, кто правит Севером. Лорд Робб Старк приходился Эймону двоюродным братом… Конечно, рыцари-бастарды и один лорд из Южных Марок — это одно, но заручиться поддержкой Хранителя Севера… Совсем другое. До сих пор он был уверен, что ветер перемен подует с юга. Но может, стоило все-таки обратить взор на Север?