Сжечь их всех!

Элейна VII Ее разбудили крики — совсем как тогда, несколько месяцев назад, когда ее похитили из Светлого замка. Запутавшись ногами в одеяле и свалившись с кровати, она кое-как доковыляла до зарешеченного окна и увидела, что корабли, которые вчера виднелись у самого горизонта, теперь находились куда ближе к островам. Первой ее мыслью было: «Неужели началось?» Но потом, когда она пригляделась повнимательнее, ей стало ясно, что они не атаковали. Их атаковали. Большая часть кораблей рвалась со всех весел к берегу лишь затем, чтобы оторваться от кого-то и успеть развернуться раньше, чем врезаться в прибрежный песок. Некоторые, как она успела заметить, не успели. Кто-то еще пытался сражаться, она видела, как между судами летали стрелы, баллистические снаряды и даже огненные шары. И куда больше их прилетало тем, что ходили под флагами ее брата. Она почувствовала непрошеный азарт при виде того, как погибают враги… И тут же устыдилась своих чувств — какие же они, к Иным, враги? Это ее люди. А Железнорожденные — нет. И пусть у нее не было никакого желания возвращаться к Визерису, то, что она начала связывать себя со своими похитителями, ее сильно пугало. Как и то, что у нее на глазах умирали хорошие люди, благородные люди, пришедшие ей на помощь — а она радовалась этому. Пусть и совсем недолго. К тому моменту, когда солнце полностью показалось из-за горизонта, бой был окончен. Уцелевшие корабли королевского флота ушли, а она, наконец, смогла разглядеть того, с кем они сражались. Очень пестрая оказалась флотилия, некоторые из кораблей украшала замысловатая резьба, у многих на такелаже висело множество разноцветных флажков, а знамена на мачтах она совершенно не узнавала. Кроме одного. Знамени Грейджоев над самым большим из кораблей, вот только кракен на черном фоне был серебристым и хвосты флага были длиннее человеческого роста, а щупальца кракена тянулись вдоль этих хвостов. Она знала всего одного члена семейства Грейджоев, которого не было на Пайке перед началом сражения. Ашу и короля Бейлона она видела всего один раз, но знала, что они никуда не уходили. Эйрона Грейджоя, дядю Теона, она видела лишь мельком, но он тоже продолжал совершать богослужения и крещения на морском берегу. Оставался только Эурон, средний брат короля, который все-таки вернулся на родину. И привел с собой целый флот. А потом в комнату ворвался Теон, растрепанный, возбужденный и слегка взволнованный, но в то же время очень довольный. — Итак, — начала она, медленно слезая со стула, с которого наблюдала за сражением. — Как я понимаю, лодки твоего дяди изменили ход войны. — Ага, — легко улыбнулся Теон. — Его корабли дали драконьему флоту нехилого подсрачника… Но мы все еще под угрозой. Дядя созывает вече, где будут все самые влиятельные семьи Островов. Я тоже там буду… Как и ты. — А в чем польза от Ланны Ланнистер на вече? — она уже понимала, что вопрос звучит по-дурацки. Но человеку свойственно надеяться. И она цеплялась за малейшую возможность удержаться в той привычной обстановке мира и относительного спокойствия, в которой пребывала последние недели. Разумеется, ей это не удалось. — Никакая, — спокойно ответил Теон. — А вот Элейна Таргариен… Очень может пригодиться. Это не совсем то, на что я рассчитывал, дядя Эурон вернулся раньше, чем все думали, и кораблей привел больше… Ладно, ждать больше нельзя, пора тебя открыть миру. — Потому что твой отец не решится присвоить твои заслуги на глазах у всех островных лордов, — добавила она, и он довольно улыбнулся, не замечая или, скорее, не желая замечать, как она увядает буквально на глазах. А ведь еще вчера она всерьез считала себя хозяйкой положения, способной торговаться со своим пленителем чуть ли не на равных… А он взял — и одним рывком вернул ее в яму для пленников, из которой ее могли хоть продать, хоть вернуть брату, не заботясь о том, чего хочет она сама. — Точно! С Эуроном и его кораблями зеленники пусть временно, но потеряли перевес над нами. И если сейчас мы выставим тебя в качестве еще одного козыря. Ей хотелось крикнуть о том, что разбитый вдребезги флот убедит короля гораздо сильнее, чем потерянная несколько месяцев назад сестра. Но она вовремя прикусила язык. Хорошо хоть Теон хотя бы дал ей время собраться. Она выбрала серебристое платье из Мира, одно из своих любимых, наряду с лиловым тирошийским. Потом причесалась как следует — все равно скрываться больше не понадобится. А потом пошла следом за Теоном с гордо поднятой головой. Шла от Кровавого замка, где жила все эти недели, к Морской башне. И снова ее желудок готов был вывернуться наизнанку, когда под ее ногами закачался веревочный мост. Погода сегодня была пасмурной и со стороны моря дул сильный ветер, поэтому она натянула на голову капюшон. Теон одобрительно кивнул — так он мог раскрыть ее более эффектно. Зайдя в королевский чертог, она оглядела собравшихся здесь людей, стараясь вспомнить, кому какой герб принадлежит. Раньше она прочитала немало книг об островах, пытаясь узнать больше о своих похитителях. И сейчас без труда определила представителей Харлоу, Драммов, Солтклиффов, Сандерли, Айронмейкеров и многих других домов помельче. С другой стороны, многое могло измениться с тех пор, как мейстеры в последний раз описывали жизнь Железных островов. Все собравшиеся стояли вокруг комнаты, в центре которой находились Грейджои. Король Бейлон сидел в высоком кресле из плавника за тяжелым дубовым столом и при виде Теона презрительно скривился. Рядом с отцом стояла мрачная Аша, с другой стороны возвышался Эйрон, сполна оправдывавший свое прозвище Мокроголового — влажные сосульки волос были украшены крупицами морской соли. Но в его позе была уверенность в себе и самообладание, которой не хватало многим из собравшихся. И, наконец, Эурон. Красивый темноволосый мужчина средних лет, один его глаз был молочно-белым и покрытым шрамами. Элейна заметила в его волосах серебряные пряди — не седые, а именно серебряные, словно и в самом деле отлитые из металла. Он приветственно улыбнулся Теону и племянник ответил ему тем же. Но улыбка Эурона была… неправильной. Ей казалось, что это маска, натянутая на другое лицо, которое она не могла различить. — О, племянничек! Наконец-то ты явился! — поприветствовал его Эурон. — Ха! — Теон весело поправил протез руки и обнял Эурона. — Я хотел сказать то же самое, дядюшка! Он снова рассмеялся и у Элейны по спине побежали мурашки — она и сама не могла сказать, почему. — Хватит нежностей! — рявкнул король Бейлон. — Это ты созвал вече, Эурон. Объяснись. Эурон отступил назад, улыбаясь лукавой и самодовольной улыбкой. — О, милый брат… Ты так зол на того, кто спас твои острова… Я сделал то, чего обещал. Отправился в путь, чтобы найти что-то, что помогло бы нашей борьбе за свободу. Конечно, я забрел дальше, чем думал… — Дальше? — голос Аши хотел казаться ровным, но за каменным холодом чувствовалась клокочущая лава. — Ты должен был искать помощь в Дорне и искать союзников на Ступенях… И исчез бездна знает куда! — Да, исчез, — пожал плечами Эурон. — Но я нашел все, что искал, дорогая моя. Даже больше. Богатства, Аша. Много богатств. Достаточно много, чтобы нанять всю эту красоту под парусами. Я дал им золото и обещал добычу, мы вместе вернулись и разнесли драконов в щепки. Оглядитесь вокруг. Вы хоть один парус зеленников видите? Следующим заговорил жрец Эйрон. Заговорил медленно и вдумчиво. — Это не решение, брат. Зеленники вернутся. И вернутся со злобой и жаждой мести. А нам нечем дать им отпор. — Я никогда не считал тебя трусом, брат… — Зато я всегда считал тебя кретином, Эурон! — огрызнулся Утопленник. — Но даже раньше я не думал, что ты настолько туп. Ты зарабатывал славу и богатство, пока мы голодали. И даже флот, что ты привел, не оправдывает твоего долгого отсутствия! Впервые с начала встречи на лице Эурона промелькнул гнев, но вскоре он исчез. Он старался держаться спокойно, в отличие от Теона, который явно волновался, не зная, что сказать в защиту дяди. — Не очень-то ты верен для жреца, — тихо сказал Эурон и обратился к старшему брату. — Бейлон, мой король, прошу, дай мне высказаться! На карту поставлено все, включая саму судьбу нашего народа! — Ладно, — выдавил из себя Бейлон. — Покончи уже с этим. Потрать немного моего времени, если уж совсем невтерпеж… — Я привел из Эссоса большой флот, который отогнал королевские лоханки и дал нам время на передышку. Используем его с пользой. Многие из кораблей, которые я привел, укомплектованы самым минимумом экипажа, у многих еще достаточно места в трюмах, которые мы заняли продовольствием, а также досками, канатами и смолой для ремонта наших обветшавших судов… Теон явно заинтересовался, Аша и Эйрон слушали с видимым недоверием. А Бейлону, кажется, было все равно. «Интересно, есть в этом мире хоть что-то, к чему он не испытывает презрения?» — подумала Элейна. — К чему ты клонишь? — спросила Аша. — Дай я договорю и все поймешь. Братья, лорды, Железнорожденные! — Эурон оглядел комнату и всех присутствующих. — Мы есть нечто большее, чем наши острова. Куда бы не шел Железнорожденный, он несет Старый Путь в своем сердце и Утонувшего Бога в своей душе. Эти земли неприветливы и бедны. Я оглядываюсь вокруг себя — и не вижу ничего, кроме камней и чаячьего дерьма. Мы заслуживаем большего. И поэтому я призываю вас услышать меня. Чтобы спасти наш народ и наших людей… Мы должны покинуть Железные острова. — Что? — воскликнул Теон. И многие участники веча спросили то же самое. — Трус! — взревел Бейлон и представители Айронмейкеров присоединились к нему. Харлоу и Драммы о чем-то жарко заспорили и Аша сжигала их яростным взглядом. — Тише! Тише! — кричал Теон. — Дайте моему дяде договорить! Он обращался не столько к остальным, сколько к самому Эурону, буквально умоляя того сказать хоть что-то убедительное. — Спасибо, племянник! Прошу вас, лорды, будьте благоразумны! Мы соберем наших бойцов и всех, кто готов к плаванию. А потом пойдем на восток, добывая в прибрежных деревушках и городках все, что нам может понадобиться. И останавливаемся на Ступенях. Там до сих пор раздрай с тех самых пор, как Визерис зарезал их пиратского королька. С таким количеством людей и кораблей мы без труда завоюем Ступени. И Визерис не сможет вот так просто взять и напасть, потому что это разозлит магистров Лиса, Пентоса и Тироша, которым очень нужна прослойка между ними и Вестеросом. Эурон глотнул вина из кубка на столе Бейлона. — А потом мы вернемся и отвоюем наши святые земли. Или еще какие-нибудь, какие нам понравятся. Кораблей у нас хватит. Хоть на Светлом, хоть в долине Мандера, хоть на Каменном берегу… Где вздумается. — Ты говоришь, что мы возьмем воинов, моряков и тех, кто готов к путешествию. А что с остальными? — спросил лорд Сандерли. — Их придется оставить, — ответил Эурон. — Все, что нужно Визерису — это покончить с нами как с военной угрозой. Он не станет воевать с калеками и детьми, которых мы здесь оставим. В худшем случае, оставит на островах своих солдат. Но их никто не тронет, пока мы не вернемся. А там, кто знает, может они помогут нам освободить наши острова. Повисла тишина. Король Бейлон медленно встал и Элейне показалось, что он грозно навис над ними всеми. Конечно, этот худощавый человек, выглядевший старше своих лет, с нелепой деревянной короной, которая готова была свалиться ему на лицо, не представлял никакой угрозы… Но исходящая от него царственная аура была даже сильнее, чем у его брата. А когда он заговорил, ярость в его голосе заставила бы любого сжать голову в плечи. Любого, кроме Эурона. — Ты хочешь, чтобы я бежал из своего королевства? Бежал на Ступени и дрался там с какими-то жалкими пиратами? Я не морской разбойник. Я король Островов. Король соли и камня. И я не уступлю свой трон ни на один день! Теон опустил голову, но Эурон продолжал смотреть брату в глаза, не прекращая ухмыляться. И тут вдруг Аша ударила кулаком по отцовскому столу. — Хватит! Вы! Вы дураки! Вы оба! — закричала она. — Один хочет сбежать, чтобы победить, другой мечтает остаться и умереть! Нам нужно не это! — она немного успокоилась и повернулась к королю островитян. — Все кончено, отец. Пора преклонить колени. Настало время воссоединиться с Семью… Девятью Королевствами. Ярость Бейлона разгорелась с новой силой, Теон отшатнулся, Аша тоже сжалась, даже Эйрон отступил назад, словно его тоже могло задеть. — Ушам своим не верю. Когда моя дочь стала такой трусихой? Мы все еще живы и все еще стоим! Ни на один из наших островов не ступила нога зеленоземельца! Ни один из драконьих прихвостней за все годы не достиг наших берегов! — Но мы истекаем кровью! Мы потеряли людей больше, чем убили! Теон потерял своего сына! Я потеряла свою маленькую дочь! Наши старшие братья погибли! И дядя Виктарион! — она повернулась к собравшимся знаменосцам. — И каждый из вас может добавить своих потерянных родственников, друзей, детей! И налетчики, и простолюдины мрут как мухи от голода и болезней! Мы не правим! Ты не правишь! Мы умираем, как отбросы в Блошином Конце! И я скажу прямо: король Визерис заплатил железную цену за возможность править нами. И нам пора признать его силу, которую мы не можем преодолеть. И чем скорее мы это сделаем, тем больше смертей удастся избежать! В наших закромах снова будет пища и наши корабли смогут ловить рыбу в богатых водах! А наши дети увидят своих собственных детей и внуков! Отец, прошу тебя! Одумайся! Сколько смертей тебе еще нужно? А ведь Теон несколько раз упоминал о том, что Аша мечтает стать королевой пиратов. И ни разу не упомянул о смерти ее ребенка. Как часто он вообще общался с сестрой? Или, может, Аша так резко переменилась после того, как трагедия коснулась ее лично и она отбросила все свои амбиции. Возможно, оба варианта правильные и она надеется, подчинившись Визерису, получить его поддержку в будущих реформах, которые дадут королю лояльность Железных островов. Если только брат не закусит удила и не начнет карать всех подряд за ее похищение… Оставалось надеяться на то, что Серсея сдержит его порывы. Раньше ей это удавалось. И было в этих словах еще что-то. Боль от того, что твоя семья, можно сказать, расползается по живому. До сих пор Элейна не верила в то, что между Грейджоями могут быть какие-то теплые отношения. Но теперь она видела, что они намного ближе друг другу, чем ее собственная семья. Она искренне сочувствовала Аше, ее потерям и ее идеям. В конце концов, она предлагала почти то же самое, что и Теон. Кто-то из присутствовавших лордов тоже ей сочувствовал. Но поддержки среди них не было. И лучшей иллюстрацией этого стала тяжелая затрещина, которую Бейлон отвесил Аше. — Хватит! Я воспитал тебя как воина, а не как истеричную служанку! Соберись и веди себя так, как подобает Железнорожденной! Слова Бейлона почему-то напомнили Элейне о ее собственной матери. Рейла никогда не была добра к ней, постоянно одергивала и все время обвиняла во всех грехах. Но при этом она восстановила правящую семью, которую едва не погубил ее ополоумевший брат-муж, сохранила страну, хотя все или почти все были готовы к тому, что она рассыплется на части. Она была сильной женщиной, созданной жестоким временем. «Знаешь, что такое истерика?» — вспомнила Элейна слова матери. — «Это слово, которое используют мужчины, когда в словах женщины слишком много правды, которую они не желают признавать. Они скорее поверят в то, что ты слабая и покорная своим эмоциям, чем в то, что ты умна, бессердечна и руководствуешься лишь тщеславием». — Отец! — голос Теона выдернул ее из размышлений. Он вдруг решил заступиться за сестру. — Аша права. И Эурон тоже. Мы больше не можем держаться. Мы можем остаться, преклонить колено и жить как подданные Визериса. Или можем уйти к Ступеням и продолжить борьбу. Но третьего не дано. Третий выбор — это смерть. — Ты говоришь как человек без веры, — упрекнул его Эйрон. — Утонувший Бог непременно придет на помощь своим детям. Он уже пришел. Он помог Эурону, несмотря на его неверие, и послал быстрый ветер, который принес его суда к нам. Но если ты сейчас бросишь наши земли, Эурон, никто из Утопленников не присоединится к тебе. — Ну и не надо, — равнодушно отмахнулся он. — К зеленникам они тоже не присоединятся, как мне кажется. А их жрецы — жалкие слабаки, которые только свечки жечь умеют. Подумать только, они так боятся смерти — и при этом один их их божков эту самую смерть олицетворяет… А Утопленники пусть остаются, они пригодятся нам, когда мы вернемся спасать вас от врага, которого вы без нас — кто бы мог подумать — не сможете остановить. Аша, упавшая на пол от размашистого удара отца, за это время успела подняться на ноги и в ее глазах читалось нескрываемое желание убивать. Если бы у Элейны было право голоса на этом вече, она поддержала бы Ашу. Но это была не ее битва. К тому же Аша, узнав, кто она такая, в тот же день отправит ее на Драконий Камень с просьбой о мире в кармане. Если потребуется, то связанной. — А когда тебе и твоим изгнанникам в Летнем море встретятся королевские корабли, что ты делать будешь? — поинтересовался Эйрон. — А вот для этого у меня есть ответ, — Теон с усмешкой вышел вперед и потянул ее за руку. Все его дружелюбие и фамильярность исчезли в момент, он тащил ее за собой, как пленницу. Сейчас он не думал ни о чем, кроме своих амбиций. И сорвал с нее капюшон, открывая серебряные волосы и лиловые глаза. — Представься, — велел он. И она почувствовала, как в ней закипает злость. — Ланна Ланнистер, — ядовитым голосом произнесла она. О, видеть обалдевшее лицо Теона… Это многого стоит. — Какая еще Ланна? Настоящее имя назови! — А ты попроси как следует, — тем же тоном ответила она. И куда девалась ее застенчивость? И страх? Месяц назад она бы испуганно пролепетала свое имя. Теперь же его хамское поведение лишь разозлило ее, пробудило какой-то протест против того, что с ней обращались как с вещью. Дорогой и ценной, но вещью. — Да я тебя… — Да, ты попроси меня как следует. И повежливее. Кто-то уже догадывался, кто она такая на самом деле. Бейлон с Эуроном переглянулись, Аша, все еще кипящая от злости, переводила взгляд с одного на другого. А Теон выдохнул сквозь сжатые зубы и процедил. — Пожалуйста… Назови… те им ваше настоящее имя. Вот теперь другое дело. Она улыбнулась, кивнула, а затем резко вывернула свое плечо из его руки, легко разгладила складку на платье, сделала к столу Бейлона шаг, другой, а потом сделала, пожалуй, лучший реверанс всей своей жизни. — Принцесса Элейна Бурерожденная из дома Таргариенов, ваша милость, — она сама поразилась тому, с каким спокойствием это произнесла. — Для меня было честью быть гостьей на Пайке в последние недели. И тогда Бейлон расхохотался. И от его смеха ей стало жутко. Он напомнил ей рисунок одного мейстера, который изображал оскалившуюся хищную рыбу. Ровно такой же оскал она сейчас видела на его лице. — Если бы не твоя внешность… Можно было бы понять, кто ты такая уже по твоим манерам, — заявил он, хотя его тон стал еще мрачнее. — Такая высокомерная… Снисходительная… А мой сын всегда становился безвольной тряпкой при виде симпатичной мордашки. У тебя есть хоть одна причина скрывать ее от нас все это время, Теон? Что мешало тебе использовать этот козырь раньше? Он говорил тихо и ровно, но в его голосе пряталась темная злоба. — Я… Я использовал! — побледнел Теон. — Это я предложил отрезать прядь ее волос и отправить заложников, чтобы они остановили атакующих. Да, я соврал, что это были волосы одной старушки, но… — Вообще-то это я придумала, — невинно заметила Элейна. И у Теона хватило достоинства не обвинять ее во лжи. — Да… Мы вместе… Придумали… Чтобы осуществить… — Пф… — фыркнул Бейлон. — Но если бы мы о ней знали, мы могли бы обменять менее важных заложников на припасы и еду… Пока отец и сын спорили о том, как надо было поступить, она поймала на себе взгляд Аши. Взгляд человека, упавшего в колодец, над которым болталась веревка — как раз за пределами его досягаемости. Похоже, она не ошиблась, Аша видела в ней самое лучшее средство реализации своих планов. Будь ее воля, она немедленно обменяла бы сестру короля на помилование и мягкие условия мира. — Что сделано, то сделано, брат, — подытожил Эурон. — Говорить об этом без толку. Главное — что мы будем делать с этим сейчас. Я возьму ее с собой на Ступени. — И с чего ты решил, что я это позволю? — спросил Бейлон. Но по его голосу было понятно, что Эурону плевать на мнение короля. И король об этом знает. — Потому что это в наших общих интересах. Кроме, может быть, Аши, которая спать не может, мечтает лечь под дракона. Но если вы с Эйроном решили остаться и, возможно, выторговать еще несколько лет голодной смерти… Вам не стоит оставлять себе ту, за кем король бросится, как кобель за течной сукой. А если он погонится за ней на Ступени, давление на вас хоть немного, но ослабнет. И нас они штурмовать не решатся, опасаясь за свою жизнь. — Это хороший план, отец, — поддержал его Теон. — Все будут в выигрыше. — Моему брату не нужно, чтобы ты сосал его член, — прорычал Бейлон. — У него для этого на «Молчаливой» есть безъязыкие шлюхи. Теон снова поник и ей даже стало его немного жаль. Все его грандиозные планы вмиг обернулись ничем. В самом лучшем случае он становился подручным Эурона. А сейчас выглядел просто жалко. — А я согласен с Теоном, — пророкотал здоровенный островитянин с гербом дома Солтклиффов. — Я и сам не хочу покидать наши земли… Но наш дом — это море, что принадлежит нам по праву. И если нам придется какое-то время пожить на наших кораблях, пока мы не завоюем себе новые земли… Что ж, так тому и быть. И я клянусь, что мы вернемся сразу, как только накопим достаточно сил, и отправим всех драконов в чертоги Утонувшего Бога. Интересно, сколько это займет? Почему-то он забыл это упомянуть. Да что она вообще думает? С чего она решила, что они вообще вернутся? Какой в этом смысл? Она слишком хорошо знала историю своего рода. И видела в Эуроне Грейджое реинкарнацию Деймона Таргариена. Он знал, что не унаследует Железные острова. Но зачем они ему, если он станет королем Ступеней? Да, он обещал, что вернется — после того, как несколько лет будет осваиваться на новых землях, удобных, теплых и плодородных… Кто вообще захочет вернуться на эти куски камня? Кто-то, конечно, вернется — чтобы забрать на Ступени оставшихся родственников. К новой жизни. И не только их, скорее всего. К тому времени каждый Железнорожденный узнает о маленьком королевстве Эурона. Сытые по горло такой «независимостью» (и только ей) они сами предпочтут присоединиться к Эурону. Это если Железные острова не сдадутся. Если сдадутся — многие все равно уйдут. Те, кто не смирится с поражением, не согласится стать подданным Визериса. Чем больше она думала, тем больше убеждалась в том, что возвращаться на Пайк Эурон не собирается. И ее это более чем устраивало. — Король Бейлон, — сказала она и подождала, пока он обратит на нее внимание. — Чего тебе? — Ваша милость… Я хочу сказать, что… я понимаю, мое мнение вас мало заботит, но… Я бы хотела поехать с принцем Теоном и… капитаном, да? Лордом-капитаном Эуроном, Много хороших людей уже погибло, пытаясь спасти меня. И если благодаря моему отъезду удастся спасти чьи-то жизни… Я была бы очень этому рада. Бейлон какое-то время обдумывал ее слова, а затем довольно фыркнул. — Ты не права. Твое мнение меня заботит не мало. Оно вообще меня не заботит. Ладно! — он громко хлопнул ладонью о столешницу. — Прочь с глаз моих, Эурон! Можешь забрать моего сына-угря и эту таргариенскую сучку! А вы… — он оглядел своих знаменосцев. — Кто хочет бежать с моим трусливым братом вместо того, чтобы сражаться за наши дома… Прочь с моих земель! Без вас нам будет только лучше! Эйрон, — обратился он к брату-жрецу. — Собери своих проклятых Утопленников. Пусть они освятят все наши корабли, чтобы ни один больше не явился к Утонувшему раньше срока. И скажи всем, чтобы вооружились. Не вашими тупыми дубинами, а нормальным оружием! А свои палки можете выкинуть в море и ждать, пока прибой не вернет их обратно! А что до тебя, Аша… Я не желаю тебя больше видеть в моем замке. Вали к своему муженьку-рогоносцу, потому что ты больше не Грейджой и не моя дочь. Отныне ты Аша Харлоу — и больше никто. А теперь — пошли все вон! Когда он замолчал, Элейна увидела, как самозваный король Железных островов слабо пошатывается, держась рукой за впалую грудь. «Сколько он еще протянет?» — подумала она. --- Забавно, что все ее вещи остались в Светлом замке, но здесь ей приходилось упаковывать куда больше, чем то, с чем она выехала из Драконьего Камня. Она выбрала несколько платьев и плащей, завернула в них свои любимые книги, которые ей приносил Теон. Потом подумала немного, добавила несколько лучших бутылок вина из тех, что она пробовала. Возможно, она выпивала слишком много и слишком часто, но путешествие обещало быть долгим и скучным, и ей не помешало бы иметь что-то, с чем можно было успокоить нервы. Просто чудо, что все это удалось уместить в один сундук. Больше Теон ей не дал. Когда она попросила помочь упаковать ей вещи, он пробурчал что-то под нос, из чего она разобрала только два слова: «бабы» и «багаж». Потом притащил ей пустой сундук и сказал, чтобы собиралась сама. За неделю, что прошло после веча, на котором она раскрыла себя, отношения между ними были прохладнее некуда. И она его понимала. После того, что она устроила, он легко отбросил все те неформальные связи, что установились между ними за эти месяцы. Но осознание этого не делало ее настроение лучше. Он с такой же легкостью пожертвовал бы ей ради своих амбиций, как бы она себя ни повела. В конце концов, при всей его вежливости, он оставался Железнорожденным, для которого на первом месте оставались добыча и власть. Сколь хорошо не обучай собаку, кусок сочного мяса все равно может сломить ее решимость. И когда она шла по Пайку с непокрытой головой, все вокруг таращились на нее и перешептывались. Как будто она снова оказалась на Драконьем Камне. На следующий день они выехали в Лордпорт в такой старой карете, которую правильнее было назвать телегой. Они с Теоном по-прежнем не разговаривали, но на подходах к крупнейшему порту острова их встретило знакомое лицо. Маленькое, улыбающееся личико, которое очень старалось привлечь их внимание. — Ура! — закричала маленькая Яра, когда Теон помог ей залезть в повозку, и крепко обняла его. — Дядя Эурон сказал, что мы уплываем! Это правда, да? В ее радостном голосе слышалась нотка беспокойства — должно быть, она впервые уплывала с родного острова так далеко. — Правда, — сказал Теон. — Мы обплывем все Зеленые земли. Там нас ждут друзья, вкусная еда и еще много чего. А потом мы поможем тем, кто останется здесь. Но это может занять какое-то время. Так что нам придется пожить немного там. Но это недолго. Яра довольно закивала, а Элейна нахмурилась. — А ее… точно надо брать с собой? — впервые за долгое время нарушила она молчание. — Я не оставлю свою дочь здесь, — тут же ощетинился Теон. — Ни на милость зеленников, ни на волю отца. Я не хочу снова вернуться и… Он не договорил, но она и так все поняла. Он дважды возвращался из набегов и получал горькую весть о смерти сначала жены, а потом и маленького сына. Хотелось ли ему пережить то же в третий раз? Глупый вопрос. Но даже если девочка и не пострадает от войны, голода или болезней, ему, скорее всего, просто не хотелось пропускать ее детство. Рука Элейны снова скользнула к животу. Кто она такая, чтобы спорить о том, что нужно ребенку, после такого? — Ланна! И ты тоже с нами! — Яра, наконец, заметила ее и Элейна не могла улыбнуться в ответ. — А мне сказали, что ты принцесса! Это правда, да? Правда? Теон был явно раздражен и она прекрасно его понимала. Но… Ей было трудно солгать невинному ребенку. И она кивнула. — Да. Я принцесса Элейна Таргариен. — Таргариен? Так же зовут короля зеленников? — спросила Яра. — Да, — призналась она. — Как Висенью? И Алисанну? И Рейниру? — каждое из этих имен Яра произносила с плохо сдерживаемым восторгом. Элейна покосилась на Теона. — Драконьи всадники… Отличные сказки на ночь, — пояснил он. — Сказки? Так это что, неправда? — тут же растерялась Яра. — Нет, они действительно жили раньше. А я — их потомок, — ответила она. — Король Визерис — мой старший брат. Но… Ты же знаешь, что твоя тетя Аша и твой папа не всегда ладят? Вот и мы с братом иногда ссоримся… Лучше уж заранее закрыть эту тему, пока Яра сама не начала расспросы. Они и не начала. — А можно… Я буду и дальше называть тебя Ланной? — Конечно, можно, — улыбнулась она. — Для тебя я всегда буду Ланной. И я знаю гораздо больше сказок о драконьих всадниках, чем твой папа. — Правда? Расскажи! Расскажи, пожалуйста! — У нас впереди долгое плавание, так что у меня будет время рассказать их все, — пообещала она. Яра согласилась, но выторговала условие, что каждый вечер она будет получать новую историю. Элейна подумала, что, возможно, придется что-то придумать из головы, но для нее это будет не так уж и трудно. Какой бы трагичной ни была история Эйрии, последний год ее жизни, когда она улетела на Балерионе неизвестно куда, стал источником многих небылиц. Как и дальнейшая жизнь Крапивы и Овцекрада. Или можно было придумать, что порочный принц Деймон инсценировал свою гибель, а на самом деле пережил со своей возлюбленной еще много разных приключений. Хотя она предпочитала думать о Крапиве как о его приемной дочери… Яре такая сказка тоже может понравиться, если вспомнить, насколько близка она была с Теоном. Они подъехали к докам, где их уже ждал довольно внушительный корабль Эурона. Когда все их вещи были уложены, к ним подошел и сам капитан. — А, вот и вы, наконец. Идемте, есть разговор. Теон кивнул. — Яра, беги пока к дяде Денису на «Морскую суку», — сказал он, махнув рукой в сторону своего корабля. — Побудь с ним, я скоро подойду. Яра кивнула — она понимала, что взрослым нужно поговорить о чем-то серьезном. А они пошли за Эуроном, пока не остановились в тени нависавшего над пирсом носа корабля. — Ты обдумал мои слова, Теон? — спросил его дядя. Элейна почувствовал что-то неладное. — О чем это вы? — поинтересовалась она. — А это пусть мой племянник объясняет, — весело ответил Эурон, отчего она почувствовала себя маленькой и глупой. — Ну, что скажешь, Железная Рука? Теон вздохнул — он почему-то выглядел сейчас еще более неловко, чем тогда, в солярии Бейлона. — Я… Мы с Эуроном… В общем, мы говорили о том, что с тобой делать. Понимаешь, принцесса, плавать в обществе моей команды тебе… Ну, не совсем безопасно. Это со Светлого я мог тебя в каюте запереть и никого не подпускать, а тут путь будет долгим. Да и мужчин будет больше. Есть и женщины, конечно, но это каменные жены и дочери других моряков. Ты — другое дело. Ты даже не островитянка. Поэтому мы должны что-то придумать, чтобы не случилось чего. — То есть, чтобы меня не изнасиловали толпой, — поправила она. К чему все эти хождения вокруг да около? — Да. И Эурон предложил… Ну… Как бы… В общем… — В общем, ты станешь морской женой Теона, — все еще ухмыляясь, договорил за него Эурон. — Я… Я ослышалась? — Элейне казалось, что ее глаза сейчас выскочат из орбит. — Я должна буду выйти за него замуж? — Не выйти замуж, а стать морской женой! — поправил ее Теон. — Для того, что вы, зеленники, называете браком, у нас есть каменные жены. Которые дают нам детей. А морская жена остается с мужчиной только на корабле и ее дети идут в очереди наследования после всех детей от каменной жены. — Дети? — Твою налево… Да хватит уже так глаза пучить! Слушай сюда! Каменная свадьба, как и у зеленников, требует реального подтверждения. То есть постель, кровь на простынях и прочая хрень. Для морской жены ничего не нужно. Достаточно просто сказать — она моя. И все. — Хотя простыня и все остальное, это тоже предполагается, — как бы невзначай добавил Эурон. У нее стоял тугой ком в горле, который никак не удавалось проглотить. — То есть я должна буду стать… простой наложницей? — Типа того. — И если я буду считаться таковой… Я смогу выходить из каюты? — Да. Но ночевать лучше все-таки у меня. Так тебя точно никто не тронет. Она не придумала, что ответить. Оставалось молиться лишь на то, что совместный сон ограничится только сном… Что бы там Теон ни фантазировал. — Что для этого потребуется? Нужна ли какая-то церемония? — Вообще нет, — мотнул головой Эурон. — Даже жрец не нужен. Капитан просто объявляет женщину своей морской женой — и все. Но некоторые приглашают Утопленника, который приводит символический ритуал. В основном для команды. Тебе, Теон, думаю, лучше сделать. Тем более, что Утопленники как раз благословляют наши корабли. Попросим одного устроить представление, а потом отплывем. Бред какой-то… Но потом она сама убедила себя в том, что так будет лучше. Они поднялись на корабль Теона, который он зачем-то назвал «Морской сукой». Наверняка не просто так. И когда она спросила, Теон криво усмехнулся и рассказал. — Ты знаешь, в чью честь назвали меня? В честь Теона Старка, Голодного Волка. Настоящий мужик, хоть и зеленник. Я, когда узнал, захотел, чтобы меня прозвали Морским волком. И свой первый корабль назвал именно так. А потом его разбили. Получил взамен этот, а он оказался корыто-корытом, кучу времени убил на то, чтобы до ума его довести. А Аша еще смеялась, говорила, что прошлый мой корабль был волчицей, а этот, стало быть, сука паршивая. Вот я и окрестил его назло ей. Его рассказы об Аше говорили о старых добрых временах — первых годах восстания Грейджоев, когда им с сестрой пришлось рано повзрослеть и стать морскими грабителями, как и бесчисленные поколения их предков. Старших сыновей Бейлона забрала война, поэтому они, оставшись вдвоем, просто не могли не сблизиться. А потом, должно быть, политические дрязги растащили их по разные стороны баррикады. Или брак Теона. Многие семьи брак разделял точно так же, как и объединял. Разместившись в каюте, она вышла на палубу, где Теон уже ждал возле большой мачты. Команда тоже собралась, они догадывались, что сейчас произойдет что-то интересное. Жрец с мокрыми волосами и задубевшей от соли одеждой, как у Эйрона, заставил Теона взять ее за плечи, затем обрызгал ее морской водой, зачем-то связал ей руки грубой веревкой, привязав второй конец к запястью Теона. Который протараторил что-то вроде «по праву сильного, по закону предков я беру эту женщину в свои морские жены». И на этом церемония завершилась. Ее саму никто и не думал ничего спрашивать. Она была скорее собственностью, чем супругой и чувствовала себя препогано. Это была не свадьба. Это был какой-то балаган. Ее развязали и несколько моряков поздравили Теона с «женитьбой», кто-то даже назвал его «драконьим всадником». хорошо хоть Яра этого не видела… Да и Элейне сейчас не слишком хотелось с ней общаться. Ей нужно было побыть немного наедине с собой, успокоиться и переварить все свалившиеся на нее события. Да и Теон, похоже, был только рад от нее отделаться. Но побыть одной ей не дали. Едва она почти бегом вернулась к каюте, там ее уже ждал Эурон, сидевший прямо на койке. Его мертвый белый глаз смотрел прямо на нее, словно и правда мог видеть. Причем даже лучше, чем живой глаз. — Привет, принцесса, — сказал капитан. — Прости, что без стука. Но я ненадолго. Мне почему-то показалось, что ты вернешься именно сюда. — Лорд-капитан, — она постаралась держаться учтиво, возможно, она обратилась к нему не совсем правильно, но он не стал ее поправлять. — Разве вас не ждут на вашей ло… на вашем корабле? — Без меня не уйдут. И «Молчаливая» первой покинет эту гавань. Я уже сказал, что ненадолго. Я просто хотел дать тебе кое что… Считай это свадебным подарком. Он усмехнулся мрачно и пугающе, хотя говорить старался мягко и приветливо. Даже слишком. Эурон взял в руки шкатулку из полированного дерева, открыл… И Элейна не смогла сдержать удивленного «Ах!» при виде содержимого. Там было яйцо. Большое чешуйчатое яйцо, переливающееся зелено-голубым цветом под лучами солнца, проникавшего сюда через маленькое окошко. — Это же… — Да, принцесса, это яйцо дракона. Получил его в качестве выкупа от одного волантийца, который дорого ценил свою жизнь… Вернее, он сам считал, что дорого. Я обещал отпустить его, но забыл уточнить, что на берег. Но яйцо осталось при мне. Потом я взял на борт одного мирийского колдуна, который уверял, что если я дам ему год времени и мешок золота, он сможет его проклюнуть. Не смог, хотя я дал ему месяц, больше мне ждать не хотелось… — он снова усмехнулся, вспоминая что-то, о чем ей совсем не хотелось задумываться. — Я уже готов был выкинуть эту проклятую каменюку как подношение Утонувшему Богу… Да, тогда у меня было очень скверное настроение. Но потом подумал, а не подарить ли мне ее моему дорогому племяннику? Но раз уж ты здесь… Мне кажется, это не просто совпадение, что я заполучил драконье яйцо как раз тогда, когда мой племянник отловил целого живого Таргариена. Она уставилась на яйцо в шкатулке. И что же ей с ним теперь делать? — Вы хотите сказать, что нас свел вместе Утонувший Бог? — Может, он. Может, еще кто-то. Я многое повидал за время скитаний. И одно могу сказать точно — боги существуют, — он закрыл шкатулку и поставил на маленький столик под окном. — Делай с ним, что хочешь. Сохрани, разбей, выкинь в море. Можешь орехи им колоть, или использовать как ножку сломанного стула. Мне плевать. Теперь это твоя проблема. Он встал и направился к двери. Она торопливо ушла с его пути, но что-то все равно не давало ей покоя. — Эурон? — Да? — он остановился, повернув в ее сторону свой живой глаз. — Я должна спросить… Это ведь вы предложили Теону взять меня в жены? Почему вы не сделали этого сами? Я вижу, вы очень честолюбивый человек, которому мало быть сторонником Теона или завоевателем Ступеней. А морская жена из дома Таргариенов могла бы поднять ваш авторитет еще сильнее… Эурон широко улыбнулся — и ей показалось, что она никогда не видела ничего страшнее. Но… Она не могла отрицать, что этот человек вызывает в ней нечто вроде самого настоящего очарования. — Так и есть. И еще заставила бы ненавидеть меня всех жителей Вестероса. У нее в голове словно что-то щелкнуло. — Так ты просто нарисовал мишень на спине Теона… Все будут уверены, что он берет меня к себе в постель. А мой брат будет в ярости… И либо пошлет за ним убийц, либо потребует его голову в качестве выкупа за что-то… Все встало на свои места. Если Теон умрет… Нет, когда Теон умрет, все его сторонники переметнутся к Эурону. И он сразу станет первым в очереди к Морскому трону, опередив и Ашу, и Эйрона. Теон рассказал ей о своих планах по вживлению культуры Железнорожденных в жизнь Девяти Королевств. Ничто не помешает Эурону воплоить эти идеи в жизнь и взять себе все сливки. — Ты его используешь, — бросила она. — А ты нет? — отпарировал Эурон. — Поэтому я уверен, что ты ничего ему не скажешь. Сейчас ты в безопасности от всего, что тебе угрожает. И не только с нашей стороны. Я понимаю, что ты не просто так помогла Теону отбить ту атаку. Или собственноручно прирезала тех, кто пришел тебя вытащить. И ты прекрасно знаешь, что если что-то случится… Со мной тебе будет куда спокойнее, чем с Теоном. Он говорил так уверенно, что она не могла издать ни звука против. Она просто захлопнула дверь, что само по себе было признанием поражения. И Эурон ушел, блестя серебром в волосах. А Элейна чувствовала, как по ее спине бегут мурашки при одной мысли об этих волосах. Она заперла дверь на засов и осела на пол, пытаясь восстановить дыхание. Потом ее взгляд остановился на шкатулке, оставленной Эуроном. Она встала, на нетвердых ногах пересекла каюту и открыла ее. Яйцо было все таким же завораживающим. Она села на кровать и с замиранием сердца дотронулась до своего подарка. Яйцо было теплым. И, кажется, даже тихонько пульсировало. --- Мия VI Тела горели несколько дней. Всех сразу сжечь не удалось и тех, для кого костра пока не нашлось, на всякий случай приковывали цепями к земле. К счастью, никто из них больше не поднялся, но осторожность было первым их чувством после того, что случилось. Вторым — по крайней мере, у нее — была ярость. Пока она точила свой меч и меч лорда-командующего — ничего, кроме ярости. Когда она латала доспехи — ничего, кроме ярости. Когда готовилась на третий день слушать речь Мормонта, пока догорала очередная партия тел — почти ничего, кроме ярости. Она не знала, в какой из куч умерших сгорел Кив. Это было уже неважно. Какая разница, превратилось его тело в пепел или еще нет. Он перестал быть в тот момент, когда испустил дух и жизнь покинула его плоть. А это случилось уже давно. Мормонт, стоящий над толпой черных братьев, вцепившись в перила, был мрачен. — Братья! — начал он и над двором замка повисла тишина. — Я не буду тратить время и слова. Мы все сами видели. Мы все знаем, что это есть. Мертвые восстали из могил! Древняя легенда, которую мы считали сказкой, оказалась былью. И я не знаю, повторится ли это снова. Я не знаю, кто в этом повинен: проклятие богов, или колдовство одичалых, или даже вернувшиеся Иные. Но я намерен это выяснить. Среди людей поднялся нервный ропот. Они и так все были на взводе, многие из них вторые сутки не спали, а для тех, кому это все же удавалось, пробуждения с криком в холодном поту и пятна мочи на простынях стали обычным явлением. Но сейчас к страху добавилась жажда мести — и она заставляла их прислушиваться. — Мы потеряли многих братьев от рук этих монстров. И можем потерять еще, если не прекратим это. В ближайшие часы все, кто не нужен для того, чтобы поддерживать жизнь в замках, отправится со мной. Прямо сейчас командующие остальных замков произносят точно такие же слова. Мы начинаем величайший поход в истории Дозора. Поход Черного Легиона в белые пустоши. Мы сотрем с земли любую банду одичалых, что рискнет оказаться у нас на пути! И мы найдем источник той нежити, с которой мы сражались! Мы изрубим и сожжем каждый восставший труп, что посмеет выйти против нас. Именно для таких времен и был создан наш Дозор! Мы дозорные на стене и мы бдительно следим за этими тварями! Так встанем же против этой тьмы плечом к плечу! И вместе вонзим наши мечи ей в сердце! Мия не могла сдержаться и когда Старый Медведь на секунду прервал свой рев, чтобы вдохнуть, закричала сама, вскинув вверх кулак. — За павших! — За Дозор! — крикнул еще кто-то. — За Вестерос! — подхватил третий, а дальше уже нельзя было разобрать, кто что кричит. Когда Мормонт отошел назад, волнение, страх и гнев черных братьев переродились в жажду битвы. Они были готовы встать на защиту царства людей. Всерьез, а не просто сказать об этом вслух. В тот же день она нашла Мормонта в его покоях, куда принесла поднос с тушеным мясом и пивом. Сегодня все решили наесться как следует перед выходом. — Лорд-командующий, — сказала она. — Многие спрашивают, когда мы выезжаем. С первыми лучами солнца или чуть позже? Мормонт сел за стол и подтянул поднос к себе. — «Мы» никуда не выезжаем. Ты остаешься в гарнизоне, Стоун. Неделю назад у нее хватило бы ума держать себя в руках перед Старым Медведем. Сейчас же она выпучила глаза и ее ноздри раздулись от гнева. — ЧТО? — Ты меня слышала, Стоун. Ты не пойдешь. Уже ничего не соображая, она ударила кулаками по столу с такой силой, что поднос подпрыгнул. — Почему? Я тоже сражалась с восставшими мертвецами! Я видела, как погибают мои друзья! Я знаю, как их убивать! Я заслужила… — Заслужила? — Мормонт поднялся из-за стола. — Заслужила? Они все были братьями для каждого из нас. Все мы сражались, все видели, как они умирают… Каждый дозорный может подписаться под каждым из твоих слов. Но кому-то надо остаться в этом замке. Он был прав. И она это понимала, что злило ее еще больше. — Но почему я? Вы же знаете, я гожусь не только в стюарды и прислугу! Я отлично умею стрелять, уж всяко лучше разведчика-недоучки! Я не маленькая девочка, чтобы меня… — Хватит! — рявкнул Джиор и она тут же замолкла. — Я все это знаю, Стоун! Поэтому и оставляю тебя здесь. Когда мы уйдем, Дозор станет очень уязвим, потеряв столько людей. Все, что от тебя нужно — это сделать так, чтобы Черный Замок и другие укрепления не развалились к тому времени, когда мы вернемся. Ты будешь отвечать здесь за все, пока меня не будет. Вот тут Мия уже отказалась поверить собственным ушам. — Что? — робко переспросила она. — На протяжении нескольких месяцев ты читала каждое письмо, которое мне приходило. Записывала все мои разговоры. Помогала мне с продуктовыми запасами и денежными делами, изучила все детали жизни замка по обе стороны стены. К тому же все старшие командиры тоже уйдут со мной. Моим преемником должен был стать Боуэн Марш — его тело только что догорело. И мне нужен кто-то еще, кому я могу довериться, и при этом он должен достаточно знать и уметь, чтобы хотя бы попытаться вести все дела так же, как вел их я. Мормонт вышел из-за стола. — Пока я не вернусь, ты назначаешься исполняющим обязанности первого стюарда и кастеляна Черного Замка. Потом, я возможно, назначу на эти должности кого-то более опытного, но сейчас у меня на это нет времени. Придется тебе заняться этим, Стоун. Работай с мейстером Эймоном, первым строителем Ярвиком и исполняющим обязанности первого разведчика Гартом Грефезером. В каждом из замков будет назначен свой кастелян и первым, что тебе следует сделать, это направить воронов, чтобы связаться с ними. Узнай у Эймона, кто эти люди и чем они живут. Потом ты должна будешь отправить вербовщиков на юг. Они будут придерживаться истории о нападении орды одичалых… Если сказать им правду, они все равно не поверят. Она и сама не особо верила в то, что это происходит наяву. Чем больше он говорил, тем больше она убеждалась в том, что это сон. Она, по сути, стала командующим Ночного Дозора. Пусть условно, пусть временно, да, но все же… — Я… Милорд, я… Я не знаю, справлюсь ли я… — Хм… То есть с восставшими мертвецами ты справишься, а с управлением замком — нет? — Нет, милорд, я не это хотела… — поежилась она. — Просто… Вы так много доверяете… Тому кто не прослужил еще года… К тому же… — К тому же женщине, — договорил он уже тише. — Но я уже говорил, что моя сестра управляет Медвежьим островом с тех пор, как я ушел в Дозор, а мой сын — в Средний Совет. И управляет, не побоюсь этого слова, прекрасно. А что такое срок службы? Почти все из тех, у кого он больше твоего, уйдут со мной. А у тебя есть еще и репутация — все видели, как ты сражалась. И твоя неуверенность в том, что ты справишься, еще раз убеждает меня в том, что у тебя получится. Ведь ты уже знаешь, насколько тяжела эта работа. Она снова поежилась, понимая, что возразить ей нечего. Остатки гнева быстро заглушались стыдом. — Простите, милорд. Даю слово, я справлюсь. — Хм… — Справлюсь! Справлюсь! Она аж подпрыгнула и резко повернулась к ворону Мормонта, сидевшему на насесте. Он так долго молчал, что она совсем о нем забыла. — А, да, чуть не забыл. Он тоже может тебе советы давать, — пробормотал Старый Медведь. А потом положил ей руку на плечо. — Послушай, Стоун. Ты никогда не станешь лордом-командующим или кем-то вроде него. Будь у меня выбор, я бы выбрал на свое место кого-то еще, но если ты справишься, я поверю, что ты способна на большее, чем быть простым вербовщиком. Даю тебе слово. Ты вполне можешь остаться первым стюардом и после нашего возвращения. — Возвращения! Возвращения! Джиор взял кружку с пивом и сделал хороший глоток. А потом посмотрел на девушку грустным взглядом. — Скажи, Стоун… Ты любила его? Ее лицо на секунду исказилось в замешательстве, пока она не сообразила о ком он говорит. Действительно, любила ли она Кива? Или все же… — Нет. Во всяком случае, в том смысле, который вы вкладываете в это слово. Он был моим другом. Соратником… Может, даже братом. Возможно, если бы мы не были в Дозоре, я бы могла… Да, могла бы… Но нет. Кив был… Наверное, он был моей семьей. Самым близким мне человеком. Кроме Пипа, может быть. Единственным, о ком я могла бы сказать такие вещи… Мормонт кивнул. — Я знаю, что многие сдружились с Киваном Риверсом. Куорин говорил, что у этого юноши огромный потенциал. Для Дозора большая потеря… Он снова глотнул пива. — Потеря! Потеря! — Да замолчи уже… — пробормотал Мормонт. — Слушай, Стоун… Скажи всем, что мы выходим на рассвете. А сама пока сходи в септу и дай волю чувствам. Потому что с завтрашнего дня твоя голова должна быть ясной. Никому не будет пользы, если ты загонишь свою печаль вглубь себя. И поговори с мейстером, он первый, к кому стоит обратиться, если тебе потребуется помощь. Возможно, физически он и не сможет тебе помочь, но я никогда не встречал более мудрого человека, чем он. — Я поняла, лорд-командующий, — кивнула она. — И, если мы больше до утра не встретимся… Удачи вам. — Пхе! Никогда не полагайся на удачу, Стоун. И не моли о ней богов. Молись о воле и силе, чтобы сделать то, что должно. Даже когда удача от тебя отвернется. --- Пока она шла в септу, ей приходилось собрать всю силу воли, чтобы не расплакаться. Но оказавшись здесь, она поняла, что не может плакать. Потому что ее плач звучал так же женственно, как и всегда. И ей очень не хотелось рисковать. Но слезы продолжали катиться по ее щекам, пока она кусала губы, сдерживая рыдания. Она зажигала свечи одну за другой. Сначала за Кива. Потом за остальных. Боуэн Марш не был добрым человеком, но обращался с ней справедливо. Он тоже заслужил свечи от нее. Даже за Лотара Фрея зажгла. Он был тем еще гадом, но он спас жизнь Гренну ценой своей собственной. И когда она уже ставила последнюю свечу, за спиной раздался хорошо знакомый голос. — Что, педик, льешь слезки по своему любовничку? Ругаться в стенах септы не полагалось, поэтому она ограничилась долгим выдохом, пока ставила последнюю свечу. Зажгла. И только потом ответила. — Что ты здесь забыл, Лоррент? — Просто пришел посмотреть на твою реакцию. Такие твари, как ты, долго льют слезы, когда член, на котором они привыкли сидеть, уходит в мир иной. — Просто посмотреть, выйдешь ли ты из себя. Такие существа, как ты, всегда разваливаются, когда член, на котором ты сидишь, умирает. Она резко развернулась — за это время ей удалось хорошо запомнить рост и телосложение Лоррента и сейчас она держала зажженную свечу точно на нужной высоте. Через секунду он с криком отпрыгнул назад. — Ты просто жалок, Лоррент. Ты не можешь закрыть свой гнилой рот даже в септе. Он усмехнулся, потирая обожженный нос. — Я защищаю эту септу от таких выродков, как ты! Мия снова зажгла свечу перед тем, как снова обернуться к нему. — Ты ведь идешь с разведчиками, Лоррент, так? — Да, — он, кажется, даже растерялся от такого вопроса. — А ты что, нет? Что ж, я рад, что боги уберегли меня об общества таких, как ты… Я всегда считал, что бастарды — это отродья… — Да, да, я уже кучу раз это слышала. Я помолюсь за тебя Неведомому, Лоррент, и если он услышит мои молитвы, твоя смерть будет быстрой. Он шагнул было вперед… Но замер, услышав чей-то окрик. — Эй, вы! Это место для общения с богами, а не для выяснения отношений! Она с изумлением узнала голос Пипа. И еще больше поразилась, увидев рядом с ним Деймона Пламма, который смотрел на Лоррента с открытой враждебностью. А ведь она считала их друзьями… И Лорренту не оставалось ничего, кроме как бессильно скрипнуть зубами, бросить на нее еще один ненавистный взгляд, и выйти прочь, оттолкнув со своего пути Пипа и Пламма. — Спасибо, Пип, — сказала она. — Ничего страшного, Милу, — ответил мальчишка. — Я… Если что, я прикрою твою спину. И ты, я уверен, прикроешь мою. Как… Как он это сделал. — Кив, — тихо добавила она. — Как Кив это сделал. Мы не можем не называть их по именам. Тех, кого мы потеряли. Это первый шаг к тому, чтобы стереть их из памяти. — Да, ты прав, — грустно отозвался Пип. — А ты вовремя, конечно, — она попыталась сменить тему. — Ну да, я как увидел, что Лоррент пошел сюда с таким лицом… Я уже понял, что ты здесь. И решил, что тебе может понадобиться помощь. — Милу, — сказал Деймон. — Позволь мне принести извинения от имени сира Лоррента. На самом деле он неплохой человек, честно скажу, но есть у него заскоки… Представь себе, он до сих пор зациклен на родословных и благородном происхождении — и это после всего, что мы видели той ночью! — его рука сжала эфес меча с круглым золотым навершием, украшенным тремя аметистами. Мия поневоле задумалась о том, насколько Пламм был выше ее в том мире. — Я постараюсь его вразумить. Если не сегодня, то потом, когда мы пойдем на разведку. Он коротко кивнул и ушел. — Слушай, — Мия с интересом посмотрела на Пипа. — С каких это пор ты якшаешься с Сахарной Сливой Пламмом? — это прозвище сир Деймон получил за форму и цвет своего большого носа. — С тех самых, как я спас ему жизнь, — пожал плечами Пип. — Вот как… Держу пари, это было охрененно смело… — Да нихрена! — весело ответил Пип. — Когда эти твари к нам ворвались, я… Я обделался, Милу. Клянусь, я просто обделался. Как и половина тех, кто был в казарме со мной. Особенно после того, как одна из них убила Йонни. Сахарная Слива чуть было не получил мечом в живот, но я успел кинуть в нее сапогом. — Сапогом? — Да, сапогом! Попал твари в голову, она опрокинулась — и этого хватило времени Деймону на то, чтобы порубить ее на куски. Охрененная побудка получилась, да? Она медленно кивнула. После того, как они потеряли столько братьев, сложившиеся между ними отношения, дружеские, сопернические и вражеские, как-то поблекли. Но раз уж даже Сахарная Слива после такого избавился от своих бзиков… Она так и не закончила мысль, зацепившись за имя Кива. — Пип… Ты тоже идешь? — он кивнул и она попросила. — Тогда убей несколько тварей и за меня, Пип… Нет, забудь обо мне. Убей их ради Кива. Убей их всех. Пип снова кивнул. — Я… Я подумал о том, чтобы написать песню, пока я буду за Стеной. О битве. О наших братьях. О самом походе. А когда я вернусь, ты можешь спеть ее для меня, Милу? — Конечно, Пип, — улыбка тронула ее губы. — Какой смысл не иметь яиц, если нельзя извлечь из этого пользу? Они посмеялись над шуткой и Пип проводил ее до воронятника, рядом с которым жил мейстер. По дороге они не говорили ни о походе, ни о погибших, а просто болтали о погоде, еде и всяких разных слухах. О том, что у Кеттлблэка родился бастард в Кротовом городке, из-за чего его перевели в Сумеречную Башную. О том, что Джон Зяблик постоянно шлет кучу писем домой, но ни одно из них не было адресовано его родным. О том, что Черный Том научил собак приносить ему инструменты. Зато так она зашла в воронятник в приподнятом настроении. И только потом вспомнила, что еще ни разу не разговаривала с мейстером Эймоном. Хотя она и уважала их орден — именно мейстер из Лунных Врат научил ее грамоте, но не столько по своему желанию, сколько ради памяти ее отца. «Интересно», — подумала она. — «Как бы братья стали ко мне относиться, узнав о том, что моим отцом был Роберт Бунтарь?» Лучше или хуже — этого она не знала. Будучи стюардом, она знала, что перед тем, как зайти в любую дверь, нужно сначала постучать. — Войдите, — услышала она слабый старческий голос. Она даже примерно не могла сказать, сколько лет мейстеру Эймону. И не сильно удивилась бы, узнав о том, что он старейший человек во всем Вестеросе. А еще он, будучи почти слепым, безошибочно определял, кто перед ним, даже не слыша его голоса. — Мейстер, — поздоровалась она. — О, добрый день, Милу. Мне сказали, что ты должен взять на себя большую ответственность. — Да, мейстер. Но я… Я не уверен, что к этому готов. — Сколько тебе лет, Милу? — Двадцать. Почти. Он кивнул — кожа, свисавшая с его тощей шеи, хлопнула, словно петушиный подбородок. — В твои годы немало братьев уже были лордами-командующими… Чего уж говорить о первых стюардах. Как и те, кто прослужил в Дозоре меньше года, как и ты. Так что ты будешь не первым, кто поднялся так быстро и так высоко. Но мы живем в страшное время. И дела наши, возможно, будут такими же страшными. Она кивнула и только потом спохватилась, что он ничего не видит. — Спасибо, мейстер. Хотя… Я до сих пор не верю, что стюарду-бастарду досталась такая огромная власть. — Бастарду, говоришь? А что нужно, чтобы быть бастардом? Неужели он совсем из ума выжил? Боги, только не это… — Ну… Это значит, что его родители не состояли в браке. Мой отец был рыцарем, а мать… — Значит, отец и мать, не состоящие в браке друг с другом. То есть все упирается в семью и обстоятельства рождения… — Ну… Да, мейстер, это так. — А теперь ты брат Ночного Дозора. Никому не важно, кем была твоя мать, кем был твой отец, в каких отношениях они состояли, были они знатными лордами или простолюдинами. Все это не имеет значение на Стене, — твердо сказал Эймон. «Вот бы еще Лоррента в этом убедить…» — Благородные слова, мейстер. Но не все в Дозоре с этим согласным. — Они просто дураки. Ты хорошо служил лорду-командующему, хотя взял на себя больше обязанностей, чем все твои предшественники. По крайней мере, он сам так сказал. И это тоже говорит в твою пользу. А тем, кто недоволен решением лорда-командующего, можешь предложить высказать эти слова ему лично когда он вернется. А пока делать так, как говоришь ты. — Деспотия какая-то получается, — задумалась она. — Каждый командир немного деспот. Вопрос только в том, насколько и как. В момент хаоса, когда непонятно, что делать дальше, деспотия в отношении дураков и трусов может означать единственный для них способ выжить. И если ты не воспользуешься своей властью, уверяю тебя, найдется тот, кто это сделает за тебя. Найдется амбициозный головорез, который проложит себе путь к власти, и неважно, какое место в Дозоре он сейчас занимает. Если, конечно, ты не удержишь его в узде… — все это мейстер произносил как какие-то аксиомы, выученные за годы опыта. — Я… Кажется, я понял. Спасибо вам еще раз. Лорд-командующий порекомендовал послать воронов во все замки, чтобы узнать, кто принял командование. Я попрошу Не… эм… Эддарда из Зимнего городка, чтобы он помог мне все это написать. — Да, да, зови Неда Иглу, — улыбнулся мейстер. — Мы все братья, кастелян. И мой возраст и моя мейстерская цепь не означают, что со мной нужно вести себя как-то по-особенному. — Конечно, мейстер, — улыбнулась она в ответ и уже повернулась, чтобы уйти. — Кастелян, — сказал он, когда она уже была в дверях. Да, пожалуй, это будет лучшим титулом для нее. Официально ее никто не делал первым стюардом, да и замком командовать она будет временно. А вот кастелян… Достаточно скромный титул, но в то же время весьма весомый. «Надо будет попросить называть меня именно так». — Да, мейстер Эймон? — Ты так беспокоишься из-за своей молодости, своей неопытности, даже своего статуса незаконнорожденного… И почему-то не вспоминаешь о том, что ты евнух. Странно. Хотя евнухам многие не доверяют. Она почувствовала ледяной укол страха. Мормонт уже раскрыл ее — и ей очень, очень повезло, что он согласился сохранить ее тайну. Если бы он не был родом с Медвежьего острова… Она ничего не знала о нравах его родной земли, но догадывалась, что в противном случае ее ждало бы, в лучшем случае, изгнание. А вот мейстер… Она знала, насколько упрямы в своих убеждениях пожилые люди. И не поверила бы, что мейстер Эймон согласился бы допустить женщину в Дозор, не говоря уже о том, чтобы сделать ее кастеляном. — Я… Ну… Я просто привык уже. Да и не скрывал никогда особо. Парни посмеялись, конечно, а потом привыкли. Да и в Долине многие знали меня еще до того… случая. — Понимаю, — кивнул старый мейстер. — Тем не менее, я бы хотел предупредить тебя об этом мнении. С одной стороны, у евнуха с нашими обетами проблем быть не должно. Но теперь, когда у тебя есть власть, кто-то может начать смотреть на тебя косо. И не упустит эту подробность. А кто-то решит, что твое увечье — это какая-то божья кара… Действуй осторожно, кастелян. Суеверия, как и все верования, несут в себе слишком много могущества. Как же хорошо, что мейстер Эймон не мог видеть, как она побледнела. — Я понял, мейстер. Буду вести себя осторожнее. — Хорошо, хорошо… И да, когда найдешь Иглу, скажи, чтобы принес корм для воронов. Лучше накормить их как следует перед полетом. — Обязательно, мейстер, — деревянным голосом ответила она. Мормонт старался держать ее подальше от чужих глаз. А теперь старые мечты о славе наконец-то готовы были осуществиться… Какой же дурой она тогда была! --- Эймон VIII Покидать Башню было… странно. Ему почему-то казалось, что он видит свой замок в последний раз. Разумеется, он и раньше часто уезжал гонять разбойников, или с визитами к другим лордам, или даже в Сумеречный Дол. И всегда возвращался. Но теперь… Теперь почему-то он не был в этом уверен. Слишком многие желали его смерти, даже Визерис отбросил всякое притворство. И он понятия не имел, как долго продлятся его путешествия и где они закончатся. В данный момент его целью был Винтерфелл. Выехали небольшой группой. Сэм с Маттеном поехали с ним, как и жрица Мелисандра со своим телохранителем Бронном. Из людей Сэма их сопровождал лишь один человек, сир Флориан Флауэрс, бастард дома Хантов, который оказался слишком преданным своему сюзерену, чтобы оставить его одного. Все их вещи, доспехи, оружие и припасы поместились в одну повозку. На следующий день они достигли Штормовых земель. Хоть он и хотел поскорее добраться до пункта назначения, ему хотелось и полюбоваться теми местами, через которые они поедут. И если повезет, скоро они проедут мимо руин Летнего замка, которых он никогда не видел, несмотря на то, что жил совсем, казалось бы, рядом. В конюшне Эймон выбрал Хьюго, здраво рассудив, что для долгой поездки в холодные края подойдет самый выносливый скакун, привычный к морозам. До сих пор они никого не встречали, не считая уплаты подорожной в Ночной Песне. Люди лорда Карона пригласили его переночевать в замке, но он отказался и разбил лагерь возле дороги. Прошло уже десять дней с момента отъезда. В основном он разговаривал с Сэмом и Маттеном, сир Флориан был дружелюбным, но немногословным и не особо красноречивым. Настоящим сюрпризом оказался Бронн, в котором он нашел очень интересного попутчика. Этот человек был грубым и неотесанным, но в то же время веселым и приветливым. С первых дней он ясно дал понять, что сам не верит ни в Красного Бога, ни в свою нанимательницу. Он верил только в деньги и Мелисандра хорошо ему платила. Пусть наемничья натура и не делала Бронна надежным соратником в тех случаях, если дела пойдут действительно плохо, но пока он делал свою работу на совесть и был ей доволен. Пока Сэм с Маттеном говорили о тайне трагедии Летнего замка, Бронн подъехал к ним поближе, а Мелисандра осталась в повозке, которую тащили ее собственный конь и лошадь сира Флориана. — Может, все-таки скажете, зачем мы вообще завернули к этим руинам? — поинтересовался наемник. Эймон повернулся в его сторону. Чернокрылая все еще сидела у него на плече, с каждым днем становясь все больше и тяжелее. Он думал о том, что скоро драконицу как-то придется убедить пересесть в телегу или еще куда-нибудь. — Мой отец родился здесь, — отозвался он. — Я и раньше подумывал посетить это место, но так и не собрался. А теперь, раз уж мы и так едем на Север… — А, ну ясно тогда. Мой-то папаня родился в грязном тупике за публичным домом… Наверное, тоже стоит туда наведаться. И заодно кошелек свой слегка опустошить, — ответил Бронн в своей обычной манере. — Хотя, наверное, это место выглядит еще хуже этих развалин. — Возможно. Но там хотя бы есть кому жить, — сказал Эймон. — Один мейстер написал книгу о Летнем замке… Один день изменил всю историю моей семьи и целой страны. Почти вся семья Таргариенов собралась здесь. И почти все погибли. — Тут уж ничего не поделаешь, да. Все умирают. — А он написал, как могла бы пойти история, если бы того пожара не случилось и все они выжили бы… — Вы не обижайтесь, но я считаю, что большинство из них были теми еще говнюками… Нет, я серьезно. Эйрис Злейший ведь не с неба упал. Эймон в ответ пожал плечами, потревожив Чернокрылую. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Но многие из тех Таргариенов, что погибли здесь, были намного более достойными людьми, чем Эйрис. Один из принцев даже отказался от престола и женитьбы, чтобы взять в жены ту, кого он действительно любил. Простую крестьянскую девушку. — А другой отказался от женитьбы, чтобы сбежать со своей сестрой и трахнуть ее. Вот тут Эймон посмотрел на Бронна с настоящим удивлением. — А ты весьма начитан для наемника. — Да, я грамотен, и что? — ответил Бронн. — А когда красная мадам задерживается на какой-то очередной проповеди, мне становится скучно… И у меня нет ничего, кроме этих книг в сумке. — Что ж… Достаточно честно, — он не знал, что еще можно добавить. — Знаешь… Она, твоя нанимательница, так ничего мне и не сказала… Он погладил чешуйчатую мордочку драконицы, провел большим пальцем по рогам, торчащим из задней части головы, и они прижались к шее, как кошка прижимает уши. — …Она просто наблюдает за мной, словно… оценивает. Пытается понять, что может от меня получить. — Да она на всех так смотрит, — рассмеялся наемник. — Всегда оценивает… Но вы для нее особенный. Не зря же вы как-то получили этого проклятого дракона… Как про них правильно говорится? Плоть из огня? — Огонь, воплощенный в плоти. — Да, точно. Ну а огонь, как вы уже знаете, это ее бог. Как по мне, она, возможно, решила, что вы какой-то там пророк или типа того. Вот и пытается понять, достойны ли вы ее божества или что-то в этом роде. И вот еще… Если, это, конечно, не слишком личный вопрос: сами-то вы что собираетесь делать с этой ящерицей? — Ты сейчас о чем? — О том, что он растет. Один из ваших предков, которому не нашлось место в мире, сел на дракона, полетел на закат… И случайно завоевал Семь сраных Королевств. — Нет, — усмехнулся Эймон. — Мне эти сраные королевства точно не нужны. Пусть уж лучше мой дорогой дядюшка сидит на этом проклятом троне… Или еще кто-нибудь. Они уже видели руины, которые даже издалека давали понять, каким величественным Летний замок был при жизни. Бронн посмотрел на него так, словно что-то знал и был очень рад тому, что этого не знают остальные. — Ну понятно тогда… Но вы все равно можете пойти тем же путем. Если дракон вырастет достаточно, чтобы на нем можно было летать, вы сможете свалить куда вам вздумается. Боги, да вы бы кучу денег заработали как наемник… Люди бы завалили вас золотом за то, чтобы эта зверюга пыхала огнем на тех, кто им не нравится… — Заманчиво звучит… Принц-наемник. Драконье пламя за разумную цену. Живущий там, куда его заносит ветер. Может быть, очень может быть… Идея и в самом деле была заманчивой. Но что бы сказал об этом Эртур? Если бы он узнал, что Эймон взял то, что он ему подарил ценой собственной жизни, и использовал для того, чтобы стать странствующим наемником? Что бы он сказал, узнав о таком? — И вам, наверное, понадобится тот, кто поможет вам вести дела, — многозначительно усмехнулся Бронн. А потом вдруг напрягся. — Ух ты ж… Слышите? Там, кажись, кто-то рубится… Эймон остановил Хьюго и все остальные тоже встали. Повернулся туда, куда указывал Бронн. И действительно увидел трех человек с обнаженными мечами на вершине холма. Двое были одеты в грубую кожу и наседали на третьего, облаченного в старую кольчугу. Пока что ему удавалось отбиваться, пятясь назад и отбивая удары каплевидным щитом. И даже иногда бить в ответ. Хотя бить он совсем не умел. Его замахи были грубыми и неуклюжими, и к тому же он явно устал. А противники, кажется, просто издевались над ним — вместо того, чтобы обезоружить и добить, они играли со своей добычей, без труда парируя его атаки. Эймону и думать было нечего, он сразу понял, что видит: эти двое были разбойниками. Его наполнил знакомый холодный гнев — как всегда, когда он встречал подобное в своих землях. Он, не раздумывая выхватил меч и поскакал вперед. Как раз вовремя — человек в кольчуге споткнулся о какой-то камень и покатился с холма вниз под громкий смех разбойников. Он еще сильнее пришпорил Хьюго и верный конь рванул с новой силой, как делал уже сотни раз. Эймон бросился к ближайшему разбойнику. Чернокрылая завизжала, захлопав крыльями и вцепившись когтями в плечо хозяина, и ее визг заглушил крики Сэма и Флориана. А еще отвлек разбойников от их жертвы. Но уже поздно — в следующее мгновение меч Эймона встретился с шеей застывшего от изумления разбойника и его голова отлетела в сторону. Второй закричал от ужаса, выронив оружие, и это разъярило Эймона еще сильнее. Грабить и убивать беззащитных, издеваться над беспомощной жертвой — и так бояться, когда начинают убивать уже их самих? Нет, такие не заслуживали жизни. К тому моменту, когда Хьюго заехал на вершину холма, второй разбойник уже бежал со всех ног. Правда недолго — через несколько шагов его горло пронзила стрела. Проследив за тем, откуда она прилетела, Эймон обернулся и увидел Бронна с луком в руках. И Мелисандру, которая высунулась из повозки и смотрела. Смотрела внимательно. Знать бы еще, какие мысли крутились в ее прекрасной голове… Если верить словам Бронна, она видела в нем какого-то посланника своего бога. И если это так, как она оценила этот поступок? Может, теперь она видела в нем не пророка, а яростного и дикого варвара? Ладно, неважно. Он подъехал к упавшему человеку в кольчуге, который смотрел на него снизу вверх с благоговением и ужасом. Только сейчас Эймон понял, что это не мужчина, а мальчишка лет тринадцати, пусть и очень рослый для своих лет. Сам Эймон стал взрослым меньше года назад и все шло к тому, что свои семнадцатые именины он, скорее всего, отметит уже в Винтерфелле. Или еще по пути туда. Он спешился и вложил меч в ножны, затем протянул упавшему мальчишке руку. Тот широко раскрытыми глазами смотрел куда-то мимо головы своего спасителя. Хотя чего уж там — ясно, куда именно он смотрел. — Все хорошо, парень, — сказал он. — Ты в безопасности. Мальчик все-таки взял Эймона за руку и встал. — Я… Я… Я… Спа… сибо… Эм… Это… это… — Это дракон, да, — подтвердил очевидное Эймон и Чернокрылая, поняв, что говорят о ней, закричала еще громче и наклонилась, чтобы обнюхать мальчика. Эймон к тому времени научился определять настроение драконицы и понимал, что мальчишка ей пришелся по душе. И что-то подсказывало ему, что драконы хорошо разбираются в людях. — Эймон! — к ним подъехал Сэм. — Ты когда в следующий раз драку затеешь… Ты хотя бы нам скажи сначала! — А, да, — слегка смутился он. — Прости, Сэм. Я не подумал. — Я… Я рад, что вы оказались рядом, сир, — сказал спасенный мальчик. — О… Они бы… п… просто убили меня. Еще бы минута… И все… Я вам очень благодарен. — Не стоит. Как тебя зовут? — Я Д… Дункан, сир! Дункан Мадд, — он постарался выпрямиться как солдат на параде, а Эймон невольно подумал, то ли он от страха заикается, то ли всегда так говорит. — В честь Дункана Высокого имя? Мне кажется, тебе оно подходит, — Сэм слез с коня. И это было правдой — Дункан был одного роста с Эймоном, хотя когда он сутулился, он казался ниже. Волосы парня были бледно-каштановыми, а глаза — ярко-голубыми. — С… Спасибо, сир. — Рад знакомству, Дункан. А я лорд Эймон… Блэкфайр, — добавил он после секундного колебания. В конце концов, теперь это его имя и бессмысленно от него бежать. Невольно вспомнился разговор с Тирионом Ланнистером. Что советовал ему карлик? Облачиться в свое имя, как в броню? Наверное, стоило все-таки последовать совету Маленького Льва. — А это лорд Сэмвел Тарли. Он обратил внимание на то, как мальчишка побледнел, услышав фамилию «Блэкфайр». «Наслушался сказок на ночь про Черного бастарда и сумасшедшего самозванца?» — М… милорды, п… простите, что н… не обрат… тился к вам… п… пррав. вильно… — Дункан стал заикаться еще больше, чем раньше. — За что? — улыбнулся Сэм. — Ты же не знал, кто мы такие, пока мы не представились… — Н… нет… Отец… Говорил мне… В… Всегда п… правильно обращаться к лордам… А вы еще и ж… жизнь мне спасли, — Дункан вздрогнул. — П… Простите… Я всю жизнь з… заикаюсь. — Успокойся, Дункан, — Эймон положил ему руку на плечо. — Что здесь случилось? Дункан немного отдышался. — Я приехал посмотреть Летний з… замок. А эти двое решили ог… грр… ограбить меня! Ну точно разбойники. — Будь они прокляты… — пробормотал он. — Погоди, ты сказал, что ты из Маддов? — спохватился Сэм. — Как… Речные короли? Дункан покраснел. — Не знаю, милорд. М… мой отец говорил, что наша фамил… лия была Мадд. Всегда была. Он был р… р… рыцарем! — А кому он служил? — не унимался Сэм. Дункан тут же отвел взгляд и Эймон почувствовал укол сочувствия. — Дункан, нет ничего постыдного в том, чтобы быть межевым рыцарем. Они так же верны, как и рыцари-землевладельцы и часто приносят даже больше пользы людям… — он не стал добавлять, что они ничуть не реже решали поправить свое благосостояние за счет других и уходили в разбойники. — С… Спасибо, лорд Эймон, — Дункан снова улыбнулся. — Вы так добры. — Так что ты делал в Летнем замке? Он снова пожал плечами. — О… Отец сказал, что он р… родился где-то здесь. И потом несколько раз сюда приезжал. Вот и я р… решил, что мне пора увидеть Летний замок самому. Я из Ж… Желудя, к западу от Божьего Ока. — И где сейчас твой отец? — Он мертв, милорд. Теперь понятно было, откуда у мальчишки рыцарский щит и кольчуга… Эймон взглянул на щит коричневого цвета с нарисованной на нем стрекозой, украшенной золотыми цепями и драгоценными камнями. Странный герб, но межевые рыцари любят такое рисовать. — Где твой конь, Дункан? — Он… он… — он посмотрел на бандита со стрелой в горле. — Он у… убил его… Хороший был конь. Эймон переглянулся с Сэмом и южанин сразу понял, о чем думает его друг. Сам он немного сомневался, но потом согласно кивнул. И Эймон снова повернулся к Дункану. — Тогда едем с нами. Мы путешествуем в Винтерфелл и у нас есть место в повозке. Мы можем высадить тебя где ты хочешь. — Правда? — мальчишка расцвел прямо на глазах. — О… Спа… спасибо! Вы так добры! Я не буду обузой, клянусь! Довезите меня до Харроуэя, а дальше я сам! — Это недалеко от Королевского тракта, да, Сэм? — Да. Думаю, нам не составит труда сделать небольшой крюк. — Вот и договорились, — сказал Эймон. — Пошли, Дункан. Познакомим тебя с остальными. Пока они шли к их небольшому каравану, кольчуга Дункана звякала на каждом шаге. — Л… Лорд Эймон? — Да, Дункан? — Ваш дра… дракон… Как… Как вы… — Это долгая история, — рассмеялся Эймон. — Но и дорога нам предстоит тоже долгая…