Сжечь их всех!

Тирион IV Покушение на собственной свадьбе — кто-то мог бы счесть такое чем-то ужасным. Но Тирион привычно взвесил все плюсы и минусы — и плюсы ощутимо перевесили. Да, было горько осознавать, что даже самым, казалось бы, проверенным слугам нельзя доверять. Да, он по-настоящему боялся за собственную жизнь и жизнь своей молодой жены. Да, ему самому было стыдно попасть в такую беду в собственном доме. Но была и другая сторона. Столь вопиющее покушение на жизнь лорда-хранителя Запада на глазах стольких людей вызвало среди лордов праведный гнев, который можно и нужно было направить в нужную цель. И он был направлен на самозванца Рогара «Рейна», который, очевидно, имел самый веский мотив сделать это. И Тирион позаботился о том, чтобы все знали о нанятых им разбойниках, которым приказали убить сира Сандора. Естественно, куда именно ездил Сандор и зачем, он говорить не стал. Этого им точно знать не стоило. Клигана и новоиспеченную «сира Бриенну» он отправил на поиски Рейна-самозванца, с которым нужно было как можно скорее покончить. Но сначала, конечно, его надо было найти. Понятно, что у него были влиятельные союзники, у которых он мог скрываться. Но он еще и ездил по окрестностям, появлялся в городах, где разжигал народный гнев, а потом тихо исчезал. Значит, была ниточка, за которую его можно было вытянуть на свет. За эту задачу и взялись два рыцаря вместе с Подриком и Рыжим Уолдером. Раньше Уолдер был слугой и оруженосцем покойного сира Элтона, ладно, пусть теперь следует за другим рыцарем. Да и Дженна была очень рада тому, что ее младшенький стал оруженосцем «рыцаря в юбке». Эммон, правда, был не сильно этому счастлив, но, как всегда, засунул язык в темное место и сделал так, как решила его жена. Но Тирион, как всегда, выбрал мальчишку не просто так. Бриенна ясно дала понять, что будет служить ему за все, что он для нее сделал — но не более того. Она сразу заявила, что не поднимет свой меч против людей Тарта и его сюзерена. И что если ее пошлют в бой против тех, кто идет в бой под знаменем с солнцем и луной, она сбежит, не раздумывая. Тирион понимал ее чувство и даже уважал их. Но это означало и то, что ему нужны какие-то дополнительные гарантии. И именно поэтому он выдал ей в качестве оруженосца своего кузена, который поехал вместе с ней, Сандором и Подриком. И если она привяжется к мальчишке… это могло бы стать еще одной гарантией ее верности. Не потому, что он на самом деле собирался отправлять ее на войну с ее народом. Скорее, на случай того, если вдруг ее отец или кто-то еще потребует, чтобы она, например, начала шпионить за домом Ланнистеров или Таргариенов — или как-то еще им вредить. И вот, они отправились в путь. Подрик был одет в новую одежду пурпурно-белых цветов и нес в руке знамя дома Клиганов. Рыжий Уолдер носил меч с гербом его дома на эфесе — золотой мост на красном фоне — а на рыцаря из дома Тартов, которой он теперь служил, мальчишка глядел с нескрываемым трепетом. Он был сыном Дженны и знал не понаслышке, насколько властной и сильной может быть женщина. И готов был слушать каждое ее слово, даже если не верил, что она владеет мечом не хуже мужчины. Тириону оставалось только как следует подготовиться к визиту самого короля. О том, что он собирается посетить Утес, знали очень немногие. О том, когда именно он прибудет с Железных островов, не знал никто. Но на днях с запада прилетел ворон и принес письмо о том, что Железные острова под управлением Аши Харлоу вновь стали частью Девяти Королевств. И это значило, что Визерис мог прибыть к ним в любой момент. А пока лорд Ланнистер дожидался этого момента… он коротал время за тем, чем так любят заниматься молодожены. Он и до первой брачной ночи знал, что Оленна не была девственницей и имела нескольких любовников в качестве леди Золотой Рощи. Но его это ничуть не смущало. Напротив, он был очень рад тому, что ему досталась жена, которая хорошо знает, как доставить удовольствие мужчине. Он вообще никогда не понимал, почему многие так одержимы девственностью как вещью в себе. Ну да, конечно, когда там тесно, так приятнее. Но эта кровь… эти гримасы… эта неловкая возня… Это перечеркивало все возможное удовольствие. «Если кузнец выковал для меня отличный меч, стану ли я огорчаться тем, что он перед этим сделал еще не одну сотню таких?» — думал он. — «Или кто-то предпочтет кривую поделку какого-то подмастерья лишь потому, что у него это в первый раз?» У него были женщины, намного более искусные в любви, чем Оленна. Но и она была достаточно опытна, и, главное, достаточно энергична, чтобы соответствовать его потребностям. Он, со своей стороны, тоже был рад тому, что молодая жена удовлетворена его способностями. А это значило, что все ближайшие бордели останутся без его денег. По крайней мере, какое-то время. Сейчас он отдыхал, запутавшись в белоснежных простынях, насквозь промокших от его пота. Рядом лежала Оленна, такая же взмокшая — он видел это в свете свечи. Ее локоны цвета меда разметались по подушке, несколько прядей прилипли ко лбу. Она все еще не могла отдышаться, пока он сам старался дышать помедленнее, чтобы успокоить неистово бьющееся сердце. Его мысли сейчас были далеко. Он был лордом Утеса Кастерли. Жители Запада любили его за щедрость и острый ум, а лорды боялись за тот же самый ум и тех, кого он брал на службу. Едва вступив в пору зрелости, он принял активное участие в подавлении восстания, и благодаря его уму и стратегии его сестра стала королевой. Теперь он должен был помочь ей и ее мужу в обеспечении благополучного будущего для их детей и его племянников. И еще он взял в жены красивую молодую женщину из богатого и влиятельного дома. Что еще нужно для счастья? Об этом он как раз сейчас и думал. Потянувшись к прикроватному столику, Тирион схватил кубок и сделал хороший глоток крепкого южного сидра. Того самого, что подарили родственники Оленны на свадьбу. Целую бочку. — О чем задумался? — вдруг спросила Оленна. — М? — промычал он с полным ртом, потом, сглотнув, ответил: — Да так, ни о чем. А почему ты вдруг спросила? — Просто ты выглядел таким задумчивым, — сказала она. — Больше, чем обычно. — Я всегда так выгляжу. — Наверное, да, — улыбнулась Оленна. — Но мне все равно интересно, чем сейчас занят твой глубокий ум? О чем задумался? — О чем-то, кроме твоих прекрасных бедер и того, что между ними? — он сделал еще глоток сидра, после чего все-таки признался. — О моем отце… — Вот как… И часто ты вспоминаешь своего отца, лежа в постели с женщиной? — поддразнила она. — Хе… Нет, не часто. Только если не хочу больше продолжать и пытаюсь убить в себе всякое возбуждение. Но сейчас я вспоминал обо всем, что я совершил, заняв его место. От Восстания Розы до златокудрой богини в моей спальне. — Богини, значит… продолжай… — Да, богини. Стройной юной красавицы, чей ум может на равных соперничать с моим. С улыбкой, подобной солнцу, которое украл Ланн Умный, и от которой моя душа тает, словно лед на раскаленном противне, и которая каждую ночь оставляет мое маленькое беззащитное тельце разбитым и обессиленным… — Да, все так и есть, — тихо засмеялась Оленна. — Но при чем здесь твой отец? — Я… просто задумался о том, что бы он сказал, если бы увидел меня сейчас. Гордился бы он мной? Всю свою жизнь я прожил в его тени, задаваясь этим вопросом. Достоин ли я его имени? Оленна моментально посерьезнела и пододвинулась к нему поближе. — Ты его сын. Он бы гордился тобой. Он бы любил тебя. — Нет, — криво усмехнулся Тирион. — Он всегда меня ненавидел, даже когда я был совсем маленьким. Своим появлением на свет я убил собственную мать. И мой облик был позором всей семьи. Тиг никогда не скрывал этого от меня. Его жена нахмурилась и ее тон стал немного нерешительным. Она медленно раскрывалась, но каждый раз, когда она открывала ему часть себя, им становилось еще комфортнее друг с другом. — Если бы он не полюбил тебя сейчас, после всего, что ты сделал… Он был бы просто дураком. Разве твой отец был дураком? — Люди много какими словами его называли. Но дураком — никогда. — Вот и ответ, — довольно улыбнулась Оленна. — Да. Спасибо, что помогла мне его найти. Очень… разумно, да. — Знаешь, а я ведь почти о том же самом думала… — как бы в никуда сказала она. Тирион застыл. Матис Рован, лорд Золотой Рощи, погибший в битве при Броксвенте. Или битве при Малом Мандере, как ее называли просторцы. На берегу реки, текущей от Глубокой Норы через Серебряный Холм к Золотой роще. В битве, которую он сам планировал, едва взяв бразды правления в свои руки. И она не могла об этом не знать. — Я не виню тебя, — тихо сказала Оленна и он медленно повернулся к ней. Посмотрел в глаза, пытаясь понять, было ли это простой любезностью или же она и в самом деле так думала. Эта история была единственным, что по-настоящему беспокоило его накануне свадьбы. Но с другой стороны, Рованы за все эти годы ни разу не высказали ему каких-либо причин по этому поводу. — Мой отец командовал своими людьми на войне. Как и ты. И очень горько, что вы оказались по разные стороны. Мой отец был против этой войны. А когда она все же началась… Я знаю, что он предпочел бы выступить вместе с вами, а не с Тиреллами. Вот только я тогда была служанкой Маргери и находилась в Хайгардене. Поэтому он и пошел… — Ты не можешь винить себя в этом. — Я и не виню. Я никого не виню. Так сложилось. Война — это кошмар. Для всех. Тирион помолчал, глядя в опустевший кубок. — Наверное, ты считаешь, что все это глупости и я зря взялся за этот проект? Оленна, тяжело вздохнув, села, поджав под себя ноги. — Когда ты впервые мне о нем рассказал… Да, я так думала. Но потом ты убедил меня в том, что если ты доделаешь эту вещь, с ней войны будут заканчиваться быстрее и меньшей кровью. Ведь так? — Хотелось бы на это надеяться, — пожал плечами он. — Ничто не уносит столько жизней, сколько долгие осады. И пока они продолжаются, в других местах продолжаются сражения, пока главная цитадель врага не захвачена. Но если она будет браться не за месяцы, не за недели… а за часы… Тогда победитель определится быстрее. Сражений будет меньше. И бессмысленных жертв тоже, — ему казалось, что он цитирует по памяти какую-то мейстерскую книгу, которую читал много-много раз. Свои аргументы он знал наизусть. Но почему-то именно сейчас, когда он достиг цели, его собственная вера в них пошатнулась. Совсем чуть-чуть — но пошатнулась. — Вот и ответ, мой лев, — еще раз сказала она. — Мне кажется, ты пытаешься сделать мир лучше. Это далеко не глупо, — Оленна потянулась за своей чашей. — Так выпьем же за твой успех! И за лучший мир! — За мир, где отцы жили бы достаточно долго, чтобы увидеть, кем становятся их дети, — ему стало немного легче, когда их кубки звякнули. — Милорд! Милорд! — тут же раздался голос за дверью. И в комнату ворвался один из его помощников. Оленна тут же прикрылась простыней, которую натянула на грудь. Тирион, не думая о своей наготе, гордо выпрямился. — Эм… Пр… простите… м… милорд… миледи… — тут же спохватился он, торопливо отворачиваясь. — Терранс, чтоб тебя… Что случилось? — вздохнул хозяин замка. — Король, милорд. Он здесь! --- «Убью…» — думал Тирион, торопливо собираясь. Он и сам не знал, о ком сейчас думает. Об охранниках, которые пропустили Терранса в его покои, или о нем самом, которому он велел бежать к нему сразу, как только «Драконий топор» покажется на горизонте. А теперь королю пришлось ждать, пока они с Оленной умывались, одевались и прихорашивались, чтобы встретить августейшего гостя подобающим образом. Тирион облачился в шитую золотыми нитями рубашку и нагрудник, белые бриджи и расшитые сапоги. На груди у него был большой золотой медальон в виде львиной головы на фоне дерева. Глаза льва представляли собой крупные рубины. Медальон был подарком Оленны на свадьбу, сама она носила такой же, только у нее была голова львицы. Его жена выбрала роскошное красное платье с белым плащом, отороченным куницей. Они сознательно выбрали такую расцветку: он оделся в цвета Рованов, она — в цвета Ланнистеров. Даже если раньше ее верность королю была под вопросом, сейчас они предстанут как одна семья, родственная его собственной. Они вошли в комнату на одном из нижних этажей Утеса, где их ждал король Визерис. Они с Тигом как раз предавались воспоминаниям об осаде Хайгардена. Едва Тирион показался в комнате, дядя бросил в его сторону испепеляющий взгляд, который, казалось, кричал: «Где ты шляешься, недомерок?». Визерис этого не замечал, он как раз повернулся, чтобы поприветствовать хозяев замка. — Мой дорогой шурин! — улыбнулся король. — Ваше верховенство, — Тирион в ответ низко поклонился, Оленна сделала реверанс. — Ох, ну какие церемонии могут быть между нами, Тирион? Мы ведь не чужие люди… Кровь Ланнистеров течет в жилах моих сыновей и дочерей. Тирион знал, что с ним лучше не спорить. Серсея часто писала ему, что Визерис очень сильно зациклен на обычаях, приличиях и вопросах уважения. Но человек — он существо очень переменчивое. В глубине души Тирион подозревал, что королю нравилось, что он поприветствовал его именно так. И если бы он с самого начала стал вести себя с мужем сестры как с родственником, а не как с королем, тот, скорее всего, оскорбился бы. Но иметь верного друга было все же лучше, чем верного подданного. У короля не так много друзей. И Визерис вряд ли захотел бы ими разбрасываться. — Конечно, — улыбнулся он уголком рта. — Прошу прощения, что заставил вас ждать. Надеюсь, что Тиг не утомил вас своими россказнями… — Мы с королем вспоминали наши прошлые битвы, — ответил дядя Тигетт с оттенком уязвленной гордости. — Да, — кивнул Визерис. — Хорошие были времена. Простые. Легко было понять, кто друг, кто враг. Так или иначе, тебе не за что извиняться, Тирион. Ты же только что женился! Да еще на такой красавице. Я сам через это прошел. Твоя сестра первое время меня вообще из постели бы не выпускала, если бы не обязанности при дворе. Король шагнул вперед, взял влажную от пота руку Оленны и прикоснулся губами к костяшкам пальцам. — Леди Рован… Прошу прощения, леди Ланнистер! Давно не виделись. «Да», — подумал Тирион. — «И это хорошо…» Потому что если бы они встретились раньше, Оленна, скорее всего, сейчас лежала бы мертвой в камерах Сумеречного Дола. — Да, ваше верховенство, боюсь, что это так. И мне очень жаль, что в наши ряды пробрались изменники. Я всегда знала, что эти глупцы не принесут нам ничего, кроме неприятностей, но не думала, что они дойдут до измены. Улыбка Визериса стала натянутой. И его взгляд, устремленный на Оленну стал… каким-то очень уж пронзительным. От этого Тириону стало не по себе. — Они дошли. Я тоже надеялся и молился, чтобы все было иначе… Но не надо бояться. Ваш муж пообещал мне нечто, что положит конец этой войне. Тирион заставил себя засмеяться, чтобы скрыть нервозность. — Я не могу обещать вам немедленную победу, как и то, что увиденное вами сегодня, завтра окажется на поле битвы. Но я могу обещать, что это изменит сам ход войны. Как этой, так и любой другой, какая последует за ней. — О, ты умеешь создать интригу! — рассмеялся Визерис. — Сначала умалил мои ожидания — и тут же выставил нечто намного большее! Я уже начинаю подозревать, что ты вырастил настоящего дракона… Он все-таки заинтересовался. И это было хорошо. Тирион уже вложил в свой проект слишком много. Даже если бы его изыскания окончились бы неудачей, Визерис вряд ли бы стал держать зло на родственника. Но Тирион все равно хотел произвести хорошее впечатление. — Тогда идем! — сказал он. — Тиг, будь другом помоги открыть дверь в Тенистый лес… Место, куда они шли, находилось далеко внизу, в тени Утеса. И путь обещал быть долгим, но потом, когда они наладят подъемники и расчистят лестницы, все будет намного быстрее. — Чуть не забыл, Тирион, — корона на голове Визериса сверкнула на солнце, когда он шел мимо стрельчатых окон замка. — А где твой подручный? Мне казалось, что ты без сира Сандора шагу не ступишь? — Он отправился на охоту, мой царственный зять. На одну очень гадкую и неприятную животину. Которая решила напасть на меня и на Оленну прямо на нашей свадьбе. — Что? — переспросил король. — Да, оно самое… Но мы знаем, кто в этом виноват. Бастард Безмолвной Сестры, называющий себя наследником Рейнов и Тарбеков, хотя сам с трудом дослужился до межевого рыцаря. — Не думал, что межевой рыцарь может позволить себе нанять убийцу-лазутчика. — В точку. Я и сам поражаюсь, насколько глубоки его карманы. И уверен, что у него есть влиятельные союзники. Которые нашли в его лице идеальную пешку — и неважно даже, верит ли он сам в серьезность своих притязаний. Ну да ладно. Клигану я доверяю как себе. Он найдет его. А потом… Я знаю не так много людей, что когда-либо пережили встречу с Сандором Клиганом. — Самозванец может оказаться не один… — размышлял вслух Визерис. — Так и я послал не одного человека… — Тирион почему-то вспомнил рыцарей из Ордена Гривы, который веками существовал в Ланниспорте и почти все его члены носили фамилии вроде Лантель, Ланнис, Ланнет и так далее. Но, несмотря на такое грозное название, это был скорее цирк, в котором золотоволосые мальчишки играли в рыцарей, чем на настоящую боевую организацию. Однако сражаться они умели неплохо и преданностью обладали безоговорочной. — Вместе с ним я отправил Девана, своего кузена, и еще одного рыцаря, от чьей руки пал убийца. — И кто же этот герой? Пожалуй, я дам ему титул, земли и даже замок… Некоторые скоро наверняка останутся без хозяев. — Ей не нужны земли, — улыбнулся Тирион. — Хотя почести… думаю, она будет им рада. — Она? — недоверчиво повторил Визерис. — А что, не можешь поверить, что женщина может уметь сражаться? Моя сестра недавно написала, что одолела тебя в тренировочном поединке. — Серсея с каждым днем становится все опытнее, но для нее это игра. Чтобы женщина стала настоящим рыцарем… Это предполагает не только умение владеть мечом, но и обеты. Да и я… Я не скажу, что готов без колебаний подвергнуть женщину опасностям и невзгодам, с которыми сталкиваются рыцари. — Ты точно ее не видел. Ростом почти с Клигана и… ты не поверишь, но она всего в два раза красивее его. То есть то еще чудовище. Но сил у нее хватит, чтобы без труда скинуть Давена с коня. — Хм… Ну если так… Тогда, полагаю, она заслужила свой титул. Тирион пожал плечами, зная, что король это видит. — Не все мужчины могут стать рыцарями… И не все женщины не могут. Лично я считаю, что Бриенна Тарт в бою лучше многих мужчин. — Тарт? — тут же напрягся Визерис. — Ты знаешь, что лорд Сельвин выступил на стороне Людоеда? — Знаю. Но сир Бриенна обязана мне жизнью. И Клигану она обязана жизнью. И рыцарским титулом она обязана нам обоим. Чувство долга порой оказывается сильнее кровного родства. — Хм… Тоже верно. Недавно я познакомился с леди Ашей и теперь не могу сказать, что женщина не может командовать и сражаться. — О, я так полагаю, твой вояж на острова увенчался успехом? — Тирион тут же постарался увести разговор прочь от Бриенны. Он прекрасно понимал, что у Визериса была причина сомневаться в ней. Но теперь, когда она была связана с ним, Тирионом, сомнения в преданности Бриенны могли перерасти в сомнения в преданности его шурина. — Безусловно. Так что не удивляйся, увидев ладьи Железнорожденных под парусами с драконами. И отныне твои корабли могут причаливать к Железным островам где угодно и когда угодно, не опасаясь за имущество и жизни моряков. У них самые лучшие корабелы — и теперь они верны нам. — Это же замечательно! — они уже спустились вниз и вышли на освещенную поляну. — Хотя, боюсь, не всем понравится новость о том, что они будут патрулировать наши воды. — И об этом мы подумали. Поэтому они патрулировать их не будут. Корабли Ланнистеров и Хайтауэров будут охранять запад и юг, пока Железнорожденные обезопасят восток, где угрозы не меньше. Умно, ничего не скажешь. — Да уж. Я так полагаю, Белая Гавань и Долина будут им по душе. — Верно. И они тоже впечатлятся от новых соседей. Первое время леди Аша будет руководить ими лично, потом вернется на Железные острова. Ее власть достаточно прочна, но меня беспокоит ее дядя. Жрец, который мнит себя королем. — Только этого не хватало, — ответил Тирион. — Но если потребуется, я поступлю так, как поступила в свое время леди Джоанна. Посмотрим, что сильнее — утонувшие боги или ланнистерские мечи. — Рад это слышать. Думаю, стоит на каждый корабль стоит добавить побольше вооруженных… охранников, — сказал Визерис. Они любили обсуждать вопросы стратегии, которая была их общей страстью. Они оба с малых лет участвовали в планировании судьбы своих домов, которые находились в упадке, готовились к войнам и восстаниям. И пока другие дети развлекались с игрушками, их игры проходили на военной карте. — И будет еще лучше, если они сблизятся с симпатичными островитянками… Разговор продолжался. Тирион сообщил Визерису о сражениях, о которых слышал сам. Битву при Черноводной они, можно сказать, выиграли. Битву при Эшфорде проиграли, зато сражение при Блюберне, где им противостояли в основном дорнийцы, окончилось убедительной победой. Приятным сюрпризом оказалось полное бездействие лордов Быстроводных земель. И это могло стать для них ключом к сердцу врагов. Пригреть Дейнов на своей груди — и потом, возможно, сделать их хранителями всего Дорна. — Готов спорить на что угодно, что Травяную Долину мы не удержим, — сказал Ланнистер. — Но меня беспокоит не это. Бронзовые до сих пор молчат и не проявляют активных действий. И мы не знаем, сколько у них войск — и где они. — Не все лорды уже выступили на поле брани, — ответил Визерис. — А эти наверняка ждут, пока объявится Ройс — и найдет место, где можно собраться. И когда он это сделает… Воевать станет намного тяжелее. — Тогда то, что мы сегодня увидим, станет еще важнее, — именно в этот момент они остановились возле скопления руин — развалин старинного замка, стоявшего здесь еще до Ланнистеров, принадлежавшего младшей ветвью дома Кастерли. Несколько недель его люди работали над воссозданием некоторых фрагментов стен, чтобы нагляднее продемонстрировать то, что это изобретение сделает с настоящими замками Вестероса. На возвышенности, с которой открывался лучший вид, стояло несколько кресел — для короля, королевских гвардейцев и Оленны. Перед ними, в центре поляны, стояло несколько предметов, накрытых полотном. На соседнем холме стоял требушет. — Мой король, — начал Тирион, прохаживаясь перед ними. — Ничто не затягивает войну так сильно, как осады. Они длятся неделями, месяцами, даже годами. И пока ваши люди держат осаду, вражеские силы свободно двигаются и действуют. Поэтому если что и может изменить ход войн, то это средство, которое позволяет заканчивать осаду замков и крепостей намного быстрее. Как обычно берут замки? Разрушают его стены, либо перелезают через них, либо подкапываются. Но на рытье подкопов также требуется много времени, веревки и лестницы могут поднимать людей наверх лишь поодиночке, а на каждый таран есть ворота, которые окажутся ему не по силам. Что еще можно применить? Конечно, катапульту! Или требушет! Но, опять же, они медленно передвигаются, долго разворачиваются и еще дольше обстреливают стену, чтобы получить какой-то результат. Требуется очень много попаданий в одно и то же место, чтобы стена треснула. Он вздохнул. Вот, сейчас… — Теперь у нас есть новый инструмент для разрушения стен. Который способен закончить осаду за считанные часы, в крайнем случае, дни, вместо недель и месяцев. Тот, что позволит войти внутрь замка сразу, не дожидаясь, пока у защитников кончатся припасы. Ваше верховенство… Позвольте представить вам осадный барабан! Тирион хлопнул в ладоши и его люди почти одновременно сорвали покрывавшую их ткань с предметов в центре поля. Каждый из них представлял собой толстую металлическую трубу в два человеческих роста на деревянном ложе на колесах, которое приводили в движение несколько человек. Один конец такой трубы был закрыт, другой был увенчан позолоченной львиной головой с широко распахнутой пастью. Сверху над ней был выстроен деревянный навес, как на тяжелом таране — очевидно, для защиты от стрел, летящих со стен камней и кипящего масла. Первый «барабан» подкатили к одному из фрагментов стены, после чего один из солдат поднес зажженный факел к торчащему сзади фитилю, а остальные разбежались в разные стороны, на всякий случай подняв щиты, словно в бою. В воздухе повисла тишина. Все молча ждали, что будет дальше. А потом… БУМММ! Из пасти «барабана» вырвалось пламя и почти в ту же секунду оттуда вылетел огромный шар. Всем показалось, что они слышали удар грома, но он не прокатился эхом с небес во все стороны, он раздался прямо перед ними. Тириону стало немного жаль солдат, управлявших оружием. Он знал по собственному опыту, что если стоять слишком близко к осадному барабану, то кажется, будто зубы стучат изнутри крышки черепа. Шар тем временем ударил в стену, расколов камень и заставив трястись всю конструкцию. Тирион мысленно поблагодарил Семерых за то, что выстрел получился очень удачным и снаряд проделал в старой кладке брешь, в которую мог пройти человек. Такое получалось далеко не всегда — чаще всего требовалось несколько раз попасть в одно место, прежде чем стены начинали рушиться. И он понимал, что как только они выкатят новое оружие на поле сражений, мастеровые начнут искать способ укреплять стены, чтобы противостоять им… Но все это было или в прошлом, или в будущем. А в настоящем… Ошеломленное благоговение на лице Визериса было лучшей наградой, которую он только мог желать. — Мы используем в его работе горючий черный порошок, созданный в И-Ти. Мы взяли их формулу и улучшили ее. При контакте с огнем он взрывается и отправляет метательный снаряд в полет с огромной силой. И даже если первый выстрел не пробьет стену… Он указал на людей, которые уже бежали обратно к барабану. Один проворно засыпал в ствол заранее отмеренную порцию пороха, еще несколько человек с натугой запихнули внутрь новое ядро. Воткнули новый фитиль. Подожгли. Разбежались — еще быстрее, чем раньше. И не зря. Раздался еще один взрыв, но в этот раз он поглотил сам осадный барабан. Деревянная оболочка разлетелись в щепки, металл треснул и покосился. Но ядро все же полетело к цели и попало почти туда же, куда и в прошлый раз. Теперь в эту брешь могли пройти сразу трое. — …тогда мы сделаем второй или даже третий. А трех выстрелов не выдерживает ни одна стена. К тому же, в отличие от требушета, из этой штуки мы можем бить в одно и то же место, целенаправленно разрушая его! И, в отличие от тарана, он бьет по стене с дистанции, на которой их не достанет ни стрела, ни скорпион! И даже если нашим воинам придется перелезать через обломки… наши саперы быстро убедятся, какой легкой стала их работа. — Но оружие… оно выглядит уничтоженным, — нахмурился Визерис. — Увы, да, — кивнул Тирион. — Без этого, к сожалению, никак. Несмотря на все старания мейстеров, мы не можем найти металл, способный выдержать силу итийского порошка больше двух-трех раз. Лучшим материалом для барабана была бы, разумеется, валирийская сталь, но… сами понимаете, это невыполнимо. Поэтому каждым залпом приходится дорожить. Солдаты после зажигания фитиля должны отступить, иначе они рискуют своей жизнью. Однако даже если он сломается, металл можно использовать для создания новой осадной машины. И, конечно, это был всего один пример применения осадного барабана против каменной стены. И если предположить худший вариант, когда он уже треснул, а стена еще цела, тогда… Он махнул рукой своим людям и один из них поднес к губам рог. Затрубил. И через мгновение свое слово сказал требушет. Брошенный им камень описал дугу и ударил точно в поврежденный участок стены. Камни и известь посыпались вниз, а проделанная ядрами пробоина разверзлась еще шире. — …никто не запрещает нам пользоваться привычными осадными орудиями. Которые в сочетании с ним будут давать намного лучшие результаты. Тем временем на полигоне солдаты подкатывали второй осадный барабан к участку стены с небольшими деревянными воротами. Снова грохнул взрыв, но в этот раз из ствола вылетел не одно большое ядро, а несколько маленьких, каждое из которых пробило в дереве дыру, отчего ворота превратились в груду щепок, осыпавшихся с петель. — Это был залп крупной картечью, — продолжал Тирион. — Как показали опыты, деревянные заграждения удобнее пробивать именно ей. — А если ворота окованы железом? — спросил Визерис, поглаживая подбородок. — Или если за деревом будет стальная решетка? — Окованные ворота пробиваются почти так же легко и снаряды пролетают сквозь решетку, убивая защитников. А чтобы ее выбить, достаточно воспользоваться большим ядром… Или чем-нибудь более привычным. Я не стану называть это оружие абсолютным и несокрушимым, мой царственный зять, но я уверен, что оно заставит нас забыть о многомесячных стояниях под стенами очередного мелкого замка. Вспомните Сидрхолл! Будь у вас тогда осадный барабан, ворота пали бы в считанные мгновения! Однако барабан может служить не только для осады… Солдаты перезаряжали второй барабан и выставляли перед ним ряды чучел, облаченных в доспехи и снабженные щитами. И снова загорелся фитиль. И снова было БУММ! От муляжей врагов остались клочья, это было видно даже сквозь клубы дыма. Выстрел в этот раз был сделан не большим ядром и не мелкими, а россыпью острых железных шипов, которые оставили множество следов на стене за чучелами. — Это называется шрапнель. Мы засыпаем в осадный барабан маленькие острые куски металла. Представьте, что это вас осаждают, а у вас есть барабан. И как только враг выбьет ворота, вы поджигаете фитиль и за воротами не остается ничего, кроме груды кровавого мяса. Это только три способа его применения. Представьте, что еще можно придумать с таким механизмом в будущем! На площадку выкатывали третий барабан — обслуга второго орудия давала знак, что он в слишком плохом состоянии для повторной стрельбы и лучше не рисковать. Тирион не стал возражать, в конце концов, он не просто так подготовил сразу три орудия для демонстрации. На последнем из полигонов были установлены большие укрепленные ворота, перед которыми установили барабан почти вплотную. — Обычно в таких условиях мы используем таран. Но осадный барабан делает его работу за считанные… Он не договорил. Раздался взрыв и деревянная оболочка орудия разлетелась в стороны. Однако выстрел все же был произведен, ядро раскололо дерево и погнуло стальную решетку. Тирион довольно улыбнулся, но потом посмотрел на испуганных солдат, бегавших вокруг дымящегося барабана, и его улыбка померкла. Он махнул им рукой, мол, уходите, достаточно. — Как я вам уже говорил, ворота готовы пасть с одного удара. И даже если барабан будет поврежден после первого залпа, а ворота окажутся слишком крепкими и не падут после одного выстрела… Обычный таран легко доведет дело до конца, ведь основная работа уже сделана. Тирион подошел поближе к королю, якобы для того, чтобы придать больше веса словам. На самом деле — чтобы он не видел, как паникуют его люди, пытаясь потушить треснувший барабан. — Ну, мой царственный зять, как вам это нравится? Что думаете? Визерис молчал. Потом развел руками, словно в неопределенности. А потом медленно свел их вместе. И еще несколько раз. — Молодец, Тирион. Ты просто молодец! Я хочу видеть всех мейстеров, всех алхимиков и всех кузнецов, создававших эту вещь. Все они получат от меня щедрую награду. Все старшие получат замки и рыцарские титулы! Этот твой барабан… Ты и в самом деле меня порадовал. Тирион почувствовал, как у него гора с плеч свалилась. — Благодарю вас, ваше верховенство. — Сколько мы готовы выставить? — а вот это уже серьезно… Тирион нервно сглотнул. Недолгой была надежда, Визерис оказался еще более нетерпеливым, чем он думал. — Нам понадобится две или три луны, — осторожно начал он. — За это время мы выставим на поле сражений пять или шесть орудий. На каждый барабан мы выделим специального кузнеца и алхимика, чтобы чинить его и готовить порошок для стрельбы. В течение года мы можем удвоить или даже утроить их число… Визерис, явно ожидавший услышать что-то большее, тут же поник. — Хм… Ладно. Но в любом случае, это прорыв! Пусть твои люди приступают к работе прямо сейчас и награда не заставит себя ждать! Тирион кивнул и Оленна ободряюще улыбнулась ему. Он и сам был рад произвести впечатление на короля и получить весомый результат своих долгих усилий. И все же он никак не мог избавиться от странного чувства. И от внутреннего голоса, который сейчас кричал ему одни и те же слова: «Что же ты наделал?!» --- Мия XIII Два дня прошло с той ночи, когда она убила и сожгла Джиора. И сейчас она несла под плащом дорожный мешок, в который были ссыпаны его кости и пепел, оставшийся от его тела. Она отправилась в путь вместе с теннами. Сигорн сказал, что они будут идти на восток, пока не обойдут орду оживших мертвецов, а потом повернут на юг, к Суровому Дому. Там она надеялась связаться с Мансом в Восточном Дозоре. И оттуда уже отправиться в Черный Замок. Нет, надеяться на то, что она в одиночку даст отпор изменникам, было глупо. Но оставался еще шанс на то, что все они уже мертвы. А если кто и уцелел, они наверняка убежали в ледяную пустошь, как это сделали тенны. Но если она все же вернется… Она сделает все, чтобы каждый предатель закончил свои дни на виселице. Несмотря на то, что она ехала вместе с ними, большинство теннов по-прежнему смотрели на нее волком. Было, конечно, в их взглядах и уважение, но гораздо больше было враждебности. Просто за то, что она носила черное. Многие из них не знали ни слова на общем языке, даже на диалектах Волчьего Леса, которым, в основном, пользовались одичалые, живущие неподалеку от Стены. Сигорн был одним из немногих, кто говорил на ее языке. Пусть и плохо говорил, но они могли хоть как-то общаться. Они много времени проводили вместе — тем более, что он, как и она, понял, что старая вражда умерла сразу, как только мертвецы начали подниматься. Кем бы она ни была, она была живой и теплой. И умела сражаться. А большего Сигорну и не требовалось. Еще одним близким ей попутчиком был Повторюн. Странная птица за два дня помогла Сигорну выучить общий язык лучше, чем за всю его жизнь до встречи с ними. Она и сама потихоньку осваивала Старый. Ворон повторял слово, которое произносил один из них — чаще всего повторял, если сам не знал, что оно означает. И она выясняла. И запоминала сама. И так постепенно пополняла свой словарный запас. Пусть и медленно. Надо же было как-то скоротать время, пока они скитались среди снегов? — Магнаррр! Магнарр! — прокаркал ворон, когда Сигорн как-то упомянул своего покойного отца. — Я знаю, — улыбнулась Мия. — Магнар значит лорд. — И божок, — кивнул Сигорн. — Божок? — переспросила она. — Ну… да. Маленький бог. Магнар значит лорд. Лорд един с силой. Сила Старых Богов. «Магни» — сила на нашем языке. Магнар — человек с силой богов. Поэтому его слушают. — Понятно. Вождь говорит своим подданным, что избран богами и получил их благословение… — Нет, ты не поняла. Не благословение. Он сам бог. То есть божок — маленький бог. Я стал бог, когда отец умер. Становишься магнаром — становишься богом. Понимаешь? Она не понимала. И не могла не бросить на него недоверчивый взгляд. — То есть ты бог… Но раньше им не был. Но как только стал магнаром теннов, сразу стал, правильно? — Да! — радостно кивнул он, довольный тем, что донес до Мии такую сложную мысль. — Прости, но… Ты не очень похож на бога, — тихо сказала она. Сигорн сначала опешил, потом усмехнулся. — А кто похож? Ты знаешь, какой есть бог? Видела кого-то? — Нет, не видела, — не стала отрицать Мия. — Но Семеро… Они-то точно есть! Божественные, идеальные, непогрешимые… Они никогда не ошибаются, не знают тщеславия и и изъянов… — А я разве нет? — Ну… Если судить по твоим волосам… — усмехнулась она и не стала договаривать. Сигорн пристально смотрел на нее так долго, что она и сама перестала улыбаться, прежде чем, наконец, не рассмеялся сам, хлопнув себя по колену. — Язык как нож, ворона. Бьет резко и жестоко, — сказал он. И она засмеялась вместе с ним. — Трудно быть богом? — спросила она через некоторое время. И улыбка Сигорна стала кривой. — Да. Когда ты просто мальчик или мужчина, все просто. Отец сказал — делай. Вождь сказал — делай. Люби друзей, ненавидь врагов. Теперь… Теперь делай выбор за всех. Делай все, знай все. Все делают, как я говорю. Друзья повинуются, враги боятся. В его голосе слышалась уже знакомая ей боль, она почувствовала ее еще при первом их разговоре, но только сейчас начала по-настоящему ее понимать. Во второй раз это пришло после похорон Джиора, когда молодому магнару приходилось приносить покой праху своих погибших людей. Сейчас она окончательно осознала, что он чувствует — бесконечное одиночество. На вершине власти всегда дуют холодные ветры и никто от них тебя не защитит. Ты никому не можешь доверять, но каждый может довериться тебе — и ты обязан его доверие оправдать. Она не стала говорить Сигорну о том, какое место занимает в Дозоре. О том, что у них больше общего, чем он думает. Но все же ответила: — Я понимаю тебя, Сигорн. Я знаю, как тяжело это… — Тяжело! Тяжело! — Вэйту? — спросил Сигорн и девушка подумала, что говорящая птица знает оба чужих языка лучше, чем они оба. — Нет. Эм… — она попыталась показать значение жестом. — Тяжесть. Масса. Груз. Понимаешь? — А, вытхнг… — сказал он. — Да. Тяжесть власти это… ну, как тяжесть на плечах. Он задумался на мгновение, потом еще больше посерьезнел. И она знала, что он скажет еще до того, как Сигорн заговорил. — Король ворон… Мормонт… он сделал тебя Королевой ворон? — Нет, — покачала головой она. — Я… Я была его стюардом. Его… слугой, да? Пока его не было, я могла говорить от его имени. Но это временно, пока он был в походе, а я несла его слово оставшимся дозорным. И все было так, как ты сказал. Друзья больше не улыбались мне, они подчинялись мне. А враги ненавидели меня еще больше… Потом начали бояться. Обвинили даже в том, что я хочу отнять власть для себя, поверили, что я угрожаю всему Дозору. И мне пришлось убить шесть человек… Или пять? Боги, поверить не могу, что я уже забыла, сколько тогда казнила… Но мне пришлось. Она не могла заставить себя вспомнить их повешенными, но помнила каждого по имени и в лицо. Особенно часто вспоминался почему-то Стедмон. Наверное из-за герба с пронзенным сердцем на поле, покрытом каплями крови. Подходящая символика предателя, ничего не скажешь. Хотя все равно было печально. От судьбы, как говорится, не уйдешь. — Ты правильно сделала, — сказал Сигорн. — Сделала сильно. Всем так лучше. Когда я стать магнар, двое не согласились. Родичи. Мои. Сказали, я не сын Стира. Сказали, мать изнасиловали вороны. Я был зол. И убил их. Не за то, что они меня оскорбить. Они хотели править. Во время, когда надо единство, а не раздоры. Воронам тоже надо единство. А потом спросил: — Когда Мормонт умер — ты теперь королева? — Нет, — повторила она. — Вся моя власть… если ее можно так назвать, исходила от Джиора. Он приказал другим, чтобы меня слушались. И после его смерти Дозор должен выбрать нового лорда-командующего. Не меня. «И слава всем богам, что не меня…» Это было последнее, чего она сейчас желала. Сигорн хмыкнул. Было видно, что он приятно удивлен ее ответом. — Вороны выбирают короля сами, как и Вольный народ? — Народ! Народ! — закаркал Повторюн с ее плеча. Мия тоже задумалась. Такое сходство раньше не приходило ей в голову. — Д… Думаю, да. Но мы выбираем не тех, кто сильнее. Мы выбираем тех, кто этого заслуживает. Это может быть седой старик, чья мудрость нам нужна. Или бойкий юнец, потому что нам нужен его юношеский пыл. — Или ты? — снова спросил Сигорн. — Нет, — в очередной раз помотала головой Мия. — Почему? Ты сильна. Ты убила Ходока. Ты умна. Умнее любого тенна. Ты храбра. Несла Мормонта на себе, потому что так надо. Почему не ты? — Они считают, что я евнух. А евнухам у нас не доверяют. Но если бы они узнали, кто я на самом деле… было бы еще хуже. Они никогда не выбрали бы женщину. Некоторое время они ехали молча. Потом она спросила: — А как у вас, у теннов? Может ли женщина стать магнаром? — Магнин, — поправил Сигорн. — Магнар-женщина называться магнин. Редко, но бывает. Мать отца моего отца была магнин. Плохое было время. Сыновей совсем не осталось. Суровая зима убивает братьев. — Значит, и мне придется остаться последней из Дозора, чтобы стать командующим, — ответила она. — Последней! Последней! — отозвался Повторюн. Они снова замолчали. Тенны ехали рядом и позади них, звякая бронзовыми деталями доспехов. Сигорн рассказывал ей, что когда-то тенны населяли не только всю долину в далеких северных горах, но и многие прилегающие земли тоже. Сейчас от них осталось, в лучшем случае, население одного небольшого городка к югу от Стены. И они все кочевали, ища себе новый дом. Ледяная пустыня вокруг них сменилась лесом, но и здесь деревья выглядели мертвыми и засохшими. И не защищали от ледяных ветров. — У тебя есть мужчина? — вдруг спросил Сигорн. — Что? — Мужчина. Твой. У тебя есть? — А… мужчина? Ты говоришь про мужа? — Сигорн не ответил и Мия отрицательно помотала головой. — Нет. И никогда не будет. — Никогда? — удивленно переспросил Сигорн. — Но ты была бы хорошей женой и матерью, ворона. Матерью многих сильных детей. — Может, и была бы, — слегка смутилась Мия. — Но я дала клятву моим богам. Клятву Ночного Дозора. — Клятву никогда не иметь мужчину? — «Я не возьму себе ни мужа, ни земель, не стану матерью», — повторила она слова присяги, которые сама тайком от братьев включила в ее текст. — Все предельно ясно. Ни свадьбы, ни детей. — Почему? — Чтобы не отвлекаться, — ответила она. — Земли, семьи, дети — все это отвлекает от службы. А мы не можем так. Особенно сейчас. Мы должны сосредоточиться на борьбе, чтобы победить. — Хм… — задумался Сигорн, явно не согласный с ней. — Но ведь земля, семья… Все мы воевать ради них. Если их нет, за что тогда воевать? Эти слова обрушились на нее ледяным водопадом. Нет, она давно поняла, что Сигорн вовсе не дикарь, какими обычно представляют жителей застенья. Конечно, говорил он до сих пор не всегда правильно, но этот простой вопрос, который он задал даже не ей, а самому себе… Она не могла на него ответить. И не факт, что когда-нибудь сможет. А в самом деле, ради чего? И все эти самоотречения дозорных — действительно ли они идут на пользу делу? — Из-за этого и начинаются войны. И из-за этого же мы поднимаем оружие друг против друга… Но Ночной Дозор не может вмешиваться в наши раздоры. Его враг — не люди, а Иные… — она уже чувствовала, насколько неубедителен ее ответ, в очередной раз вспомнив заговорщиков. Их ведь тоже не связывали обязательства перед семьями и владениями. — Иные! Иные! — вмешался Повторюн. Умная птица всегда выбирала самое важное слово в любой фразе. Мия протянула руку и почесала птице горло. — Тогда почему вороны дерутся с Вольным народом? — возразил Сигорн. И она снова не знала, что ему ответить. Теперь многолетняя война с одичалыми казалась ей… просто глупостью. Да, среди одичалых были настоящие чудовища. И целые племена чудовищ. Но чудовища были и в рядах Дозора. Тот же Лоррент… Но с чего вообще началась эта война? И если Стена была построена для защиты от Иных, то одичалые… получается, их просто бросили по ту сторону? Или они сами отказались покинуть свои земли? А война между ними… Почему Дозор так быстро забыл о том, ради чего был создан? Почему братья подняли оружие против живых людей? Где-то раздался крик и Сигорн резко развернулся в ту сторону. Мия же продолжала задумчиво смотреть вперед над покачивающейся головой мохнатой лошади. — Авскатан! — прошипел Сигорн. Она не знала точно, что означает это слово, знала только, что это очень крепкое проклятие, которым тенны пользовались крайне редко. И раз уж он сказал такое… Она развернулась туда, куда смотрел он. Их настигала плотная стена снега и метели. Слишком сильного и внезапного, чтобы быть естественным. Иные. — Аллар! Нас расиэре! — крикнул Сигорн. И снова Мия, не понимая значения этих слов, сама догадалась, что он сказал. И пришпорила коня, как это сделал молодой вождь. Они погнали вперед так быстро, как только могли. Повторюн с пронзительным криком взмыл в небо. Сигорн скакал первым, все остальные следовали за ним, а она отставала всего на несколько шагов. Они развернулись спиной к приближающейся стене холода и неслись во весь опор. Усложняло дело то, что им приходилось обходить деревья, из-за чего они теряли скорость. Магическая буря такого препятствия не имела. «Нет… нет, нет, нет, она же сейчас нас настигнет!» А у нее даже оружия не было. Как бы сильно Сигорн ей ни доверял, он так и не дал ей ничего. Ее собственный меч и меч Джиора тенны оставили себе. И вскоре они поняли, что не уйдут. Она видела, что Сигорн тоже это знает, но, как может, старается сохранить спокойствие, чтобы оно передалось его людям. — Теннаэ! — закричал он, заглушая стук копыт. — Гу веапна! Рррррааааа! Остальные тут же подхватили его боевой клич. Разворачивая коня, Сигорн посмотрел на нее, а затем, держась одной рукой за поводья, вторую сунул в седельную суму и вытащил оттуда Длинный коготь. И молча бросил оружие ей. Мия с трудом успела его поймать. Меч оказался непривычно тяжелым, поскольку ей приходилось держать его одной рукой, а второй управлять лошадью. Поэтому она чуть не выронила меч в мелкий сыпучий снег под ногами, который сейчас взбивали копыта множества коней. Но не уронила. И тоже стала разворачиваться навстречу буре. И остальные тенны разворачивались. Сигорн говорил, что Иные — очень терпеливые охотники. Они могли преследовать жертву целыми сутками вместо того, чтобы наброситься сразу. Они не хотели рисковать. Да и смысла в этом не было, если можно вместо этого наслать на противника бурю — а вместе с ней и живых мертвецов. Тенны дадут бой, потеряют еще несколько человек, прежде чем прорубят себе путь к отступлению. А потом еще раз. И еще. Иные понимали, что времени у них достаточно. И это понимание помогало теннам пока выживать, убегая от неизбежного и время от времени давая ему бой. Конь, которого ей выделили, был храбрым и явно привычным к такому. И подчинялся ее командами, пока они приближались навстречу угрозе. На скаку она обнажила Длинный коготь и сунула ножны за пояс — вдруг пригодятся еще. А вьюга становилась все ближе. И вот, наконец, они пересекли ее границу. В следующее мгновение громкий свист и вой ветра окружил ее со всех сторон. Снег слепил глаза, но она все равно могла видеть ту же самую безумно красивую картину. Море голубых глаз на фоне бело-серой снежной бури, исчезающее и вновь возникающее за деревьями. Сквозь ветер Мия слышала рев идущих в атаку теннов и их голоса, почти не различимые в бури. Она приготовила к бою Длинный коготь — и вовремя, перед ней уже возникли первые ряды шаркающих по снегу трупов. Вихты могли сражаться и убивать, но ловкости в их движениях было немногим больше, чем у их собратьев, гниющих под землей. А долгое брожение среди снегов и буранов сделало их еще более неуклюжими. Или она просто на это надеялась, идя в бой против врага, о котором было так мало достоверных знаний, лишь детские страшилки и старинные легенды. Но то, как на них действует валирийская сталь — это она знала точно. Такое лезвие не просто рубило оживших мертвецов, но и возвращало их в мертвое состояние. Меч Мормонта мог помочь ей выжить и спасти других. Она рвалась в бой, взбивая конскими копытами снег, из-за чего видимость становилась еще хуже. Но голубые глаза были прекрасным ориентиром. И когда Мия достигла линии соприкосновения, она действовала дальше, не раздумывая. Первый удар Длинного когтя разрубил горло восставшего трупа и резанул по лицу тому, кто стоял рядом. Отрубленная голова, описав в воздухе дугу, упала рядом с обезглавленным телом. Тем временем ее конь врезался сразу в троих полуразложившихся врагов и растоптал их. Еще один удар, в этот раз слева, еще один упокоенный, потом еще двое, потом еще один… Конь продолжал сбивать с ног и топтать оживших мертвецов, пока, наконец, они не закончились. Они прорвались через их толпу насквозь. И почти сразу Мия осознала свою ошибку. Она не пробилась сквозь нежить. Она оказалась между двумя ордами. Она попыталась развернуться, но вокруг, куда бы ни падал ее взгляд, было только бескрайнее море синих глаз. А потом мертвецы стали расступаться — и она увидел выходящую из снежного вихря фигуру верхом на коне. На мертвом коне, у которого не было челюсти, а с боков свисала сгнившая плоть, подобно украшениям. Прямо к ней ехал Иной с ледяным копьем в руке. И он держал его так, словно собирался сойтись с ней в турнирном поединке. — Хэй! В воздухе рядом с ней просвистел метательный топорик, попавший Иному в челюсть. Лезвие топора, едва коснувшись тела призрачного демона, раскололось от удара, словно было изготовлено из хрупкого стекла. Но удар заставил Иного чуть-чуть отклониться в сторону. — Ворона! — услышала она крик Сигорна и, обернувшись, увидела, как он отчаянно рубит окруживших его вихтов. Не колеблясь ни секунды, она развернулась и погнала коня в его сторону, вгрызаясь в ряды умертвий и прорываясь сквозь обледенелые заросли. Конь повиновался — его самообладанию и выдержке можно было позавидовать. Но ему было страшно, она это чувствовала. И больше всего он хотел сейчас увезти своего всадника подальше. Мия продолжала рубить мертвецов, пока они цеплялись когтистыми пальцами за ее ноги и за бока коня. К счастью, лишь у некоторых из них в руках было хоть какое-то оружие. Вскоре Сигорн оказался рядом с ней и они вдвоем продолжали пробиваться через плотный строй орды мертвецов. Им очень повезло, что стычка случилась в лесу, где деревья, кустарники и торчащие корни создавали пересеченную местность, на которой твари вынуждены были держаться порознь, а не сплошной массой. Они почти пробились, когда в их сторону прилетело копье, брошенное Иным. Оно ударило Сигорна в плечо, насквозь пробив бронзу, кожу и тело человека. Мия застыла от страха, думая, что оно попало ему в сердце. Но когда магнар с ревом боли дернул поводья коня и поскакал дальше, поняла, что не попало. Совсем чуть-чуть. Она помолилась Воину, Матери Милосердной — и еще Неведомому за то, что в этот раз пощадил их. Они вырвались из бурана и мир вокруг резко стал тише. Но вой вьюги никуда не ушел — она слышала его так же, как, например, грозу за окном, сидя дома напротив открытой двери. И тут она поняла, что не знает, куда им идти дальше. Сигорн был тяжело ранен, а она не понимала, куда их занесло. И неправильный выбор направления означал смерть. Правильный… скорее всего, тоже. — Стоун! Стоун! — раздался знакомый крик. Оглянувшись, Мия увидела подлетавшую к ней черную птицу. Повторюн описал круг вокруг них, еще раз каркнул ее имя и снова улетел. Следовать за птицей — что может быть глупее? Что угодно. У нее не было лучших предложений. — Пошли! — крикнула она стонущему от боли Сигорну. Копье вывалилось из его тела и упало в снег, а он зажимал рану краем одежды, подгоняя лошадь коленями. И они умчались в лесные дебри, следуя за вороном. --- Пока они ехали, Сигорн продолжал истекать кровью. Но они не могли остановиться. Буря следовала за ними по пятам. Она думала, выжил ли кто-то еще из теннов, или они следуют за ними уже в войске Иных. Потом подумала о судьбе черных братьев, будь то изменники или нет. Выжили ли они? И смогут ли те, кто еще оставался у стены, остановить волну оживших мертвецов, которая рано или поздно придет туда? Возможно, все они уже погибли. Возможно, Сигорн был последним из теннов, а она — последней из Ночного Дозора. Пока они ехали, она думала о мейстере Эймоне, Неде Игле и Роберте Транте. Эймон, со всей своей мудростью и опытом, никогда не согласился бы принять женщину на Стену, но у него хватало здравого смысла, чтобы понять, чего требует время. Нед, с его острым умом, часто прилагал больше усилий к тому, чтобы избежать какого-то дела, чем ему потребовалось бы на то, чтобы сделать его. Роберт, со своей стойкостью и непреклонностью… Пожалуй, если кто и сможет взять на себя ответственность за весь Дозор, то только он. По крайней мере, пока она не вернется. Если она вернется. «Нет, нет, даже думать об этом не смей!» Роберт… Его она, пожалуй, знала меньше всего. Но из всех братьев Дозора он был единственным, кому она действительно могла довериться. Даже у Эймона были свои клятвы Цитадели и Дозору. Даже Игла, каким бы близким другом он для нее не был, мог сломаться. Любой мог бы — в конце концов, он был всего лишь человеком, как и она. Человеком, знающим все несовершенство мира. У каждого были свои пределы. Но у Транта была честь, которая не позволила бы ему предать ее доверие. Трант… Она почему-то представила себя в Редфорте. Как представляла уже много раз, с детства. Она стояла под огромной замковой аркой в красивом свадебном платье. Обычно картина заканчивалась тем, что септон связывал ее руку с рукой Микеля Редфорта и их начинали поздравлять жители окрестных городов и сел, Редфорты и Ройсы. Менялся только человек, который подводил ее к алтарю. В следующий раз ее руки держал Трант, а гостями их свадьбы были черные братья. Раньше она никогда не рассматривала его как мужчину и будущего супруга, но сейчас, когда она гналась сквозь зимний лес за Повторюном, вдруг осознала, как сильно ей его не хватает. И если бы ей предложили выбрать кого-то из Дозора, за кого она вышла бы замуж… Она, скорее всего, выбрала бы именно Транта. Или Деймона Пламма. Сцена повторилась, но в этот раз женихом был Кив. И это показалось ей еще более странным, ведь Кив всегда был для нее кем-то вроде старшего брата. Но теперь она смотрела — и ей это нравилось, хотя раньше она не могла себе представить, чтобы они с ним… Нет, с ним, скорее всего, все будет быстро, он не станет ждать, пока все церемонии завершатся, и ограничатся только самым необходимым. А потом просто унесет ее в спальню. Новая картина. Теперь гостями свадьбы были одичалые, а ее руки держал Сигорн, гордый и довольный. И она не стала прогонять из головы это видение. Потому что он оказался очень хорошим человеком. Как и большинство его соплеменников. Жаль, что его предки не ушли на юг до того, как была воздвигнута Стена… Жил бы он в тепле, наслаждался безопасностью в стенах замка, пользовался услугами мейстеров и имел много других вещей, о которых в своих ледяных пустошах и мечтать не смел. Потому что он заслуживал этого. Сигорн должен был иметь свой замок и плодородные земли, потому что он был бы для своих подданных добрым и справедливым лордом. И хорошую жену тоже должен был получить. Сложись их судьба иначе… Она была бы рада стать ею. — Стоун! Стоун! — закаркал Повторюн, выдергивая ее из мечтаний. Мия пригляделась — и ее взору открылось впечатляющее зрелище. Они приближались к зеленым холмам, неизвестно как сохранившимся среди зимы, а на склоне ближайшего утеса росло массивное и древнее чардрево. Это было самое большое дерево из всех, что она когда-либо видела или даже слышала. И оно было прекрасно. Бледный, словно снег, ствол, и красные, словно кровь, листья. Оно возвышалось над местностью, словно старинный замок, и уходило корнями глубоко в землю. А его ветви, казалось, готовы были ловить на небе облака. Мии показалось, что дерево зовет ее к себе. Это было очень странно — почти так же, как она чувствовала внезапное желание вернуться домой, когда проводила слишком много времени в лесу у Врат. Это сюда ее, значит, вел Повторюн? Или дерево и его тоже звало к себе? Они подъехали еще ближе и тогда Мия увидела вход в пещеру. Укрытие. Но от чего они могут укрыться там, кроме, разве что, метели? И все же… Это лучше, чем просто скакать на ветру. И так ей хоть не придется беспокоиться о врагах за спиной. Если там, конечно, не водится какой-нибудь медведь… От одной мысли об этом ей стало не по себе. Она оглянулась на Сигорна, чтобы спросить, что он думает, и поняла, что он без сознания. То есть он не мог даже скомандовать своему коню остановиться, когда они подъедут к пещере. Тогда Мия подъехала к нему поближе и потянулась к поводьям. Попыталась их схватить раз, другой… Только на третий раз получилось. Кони не желали останавливаться, но, когда оказались перед каменным обрывом, все же встали. Повторюн влетел в пещеру и Мия решила, что этого достаточно для того, чтобы убедиться в безопасности пещеры. Она направила своего коня ко входу, но конь Сигорна не желал ее слушаться. Она сдуру дернула поводья, чтобы заставить его повернуться, но он вместо этого дернулся назад и Сигорн вывалился из седла. Мия ахнула и тут же сама соскользнула с лошади. — Эй! — крикнула она и оба коня, оставшись без седоков, инстинктивно забежали в пещеру, где могли укрыться от бури. Она схватила тело Сигорна и потащила. В этих бронзовых доспехах он был ужасно тяжелым. И Мия волокла его с большим трудом. И когда дотащила до входа, оглянулась назад… и сразу об этом пожалела. Снежная буря уже настигла их. Край белой мглы был в нескольких ярдах от входа. И она могла поклясться, что видела там парные голубые точки. Ее дыхание участилось и Мия потащила Сигорна так быстро, как только могла. Он не приходил в себя, но стонал каждый раз, когда она неосторожно задевала его рану. Но это ее даже радовала. Значит он жив. И лучше чувствовать боль, чем не чувствовать вообще ничего. Больше она не оглядывалась. Просто шла, шла и шла, ожидая в любой момент, что на нее набросится оживший мертвец. Но как только они пересекли границу пещеры… Мия тут же ощутила странное тепло. И такое же странное спокойствие. Положив Сигорна на пол, она заставила себя оглянуться. Снаружи все было затянуто вьюгой — но это была просто вьюга, а не тот ад, что создавала магия Иных. Обычная непогода, только и всего. И почему-то ни одна снежинка не залетала внутрь. Она вздохнула с облегчением. — Спасены… Мы спасены… — выдохнула она. — Еще нет, — раздался совсем рядом бодрый голосок. Мия резко обернулась, выставив вперед Длинный коготь. И в который раз уже не могла поверить собственным глазам. Перед ней стояло существо, напоминающее человеческого ребенка с глазами кошки, ушами летучей мыши и кожей, похожей на шкуру лани. «Я окончательно свихнулась», — подумала Мия. --- Роза Хайгардена — Безумие какое-то… — бормотал Гарлан, качая головой. Он был одет в черное, как и она. Его жена Леонетта была одета примерно так же. Как и маленькая Алерия, даже несмотря на то, что ее уложили в кроватку. Вся их семья сейчас носила черное. Весь дом Тиреллов пребывал в трауре. Роза вздохнула и снова пожалела о том, что Уиллас именно ее назначил регентом Хайгардена и Мандера — в обход Гарлана. Раньше Гарлан был галантным и смелым. Но после рождения дочери Алерии характер ее брата изменился не в лучшую сторону, он стал очень скрытым и подозрительным. Она его не винила. Безрассудство их отца стоило им не только его жизни. Мать Розы так и не оправилась после смерти мужа, постоянно пребывая на грани обморока, пока не влила в себя хорошую порцию зелья из запасников замкового мейстера и не обрела, наконец, вечный покой. Уиллас, пытался, как мог, стать настоящим лидером, сильным и гордым. Но он всегда был очень мягким юношей, которого судьба выкинула в жизнь, полную борьбы. Да еще и тогда, когда само их существование было под угрозой. Он заболел еще до того, как она вернулась из столицы, с того самого пира, посвященного рождению принца Эддириона и принцессы Джаймеры. Бразды правления взял на себя Гарлан, но фактически все дела перешли в руки их бабушки, которая принимала все решения. Она была сильна, она была умна, но годы брали свое, а события последних лет подкосили ее сильнее. Несколько дней назад она легла спать и уже не проснулась. И ее похороны казались жителям Хайгардена похоронами правящего дома с розой на гербе. А теперь еще и война разразилась. — Мы должны выбрать чью-то сторону, — Лорас, за что ему отдельное спасибо, всегда был на ее стороне. — Но какую? Мы не язычники, сжигающие людей живьем. Но и на сторону того, кто считает всех подданных своими игрушками, мы не встанем! Остается всего один выбор. — Точно ли? — возразил Гарлан. — Вспомни Танец драконов. Тогда Тиреллы пытались сохранять нейтралитет. — И их знамена все равно поднялись над полем битвы на одной из сторон, — вздохнул Лорас. — Есть ли хоть какие-то шансы на то, что эти… бронзовые могут победить? — почти невинным голосом спросила Леонетта. — Дом Тиреллов не может позволить себе еще раз оказаться на стороне проигравших. Роза задумалась. Это было правдой. Они должны были быть на победившей стороне. Неважно, как. И все же она надеялась, что союзники сами выйдут на них и попросят их сталь и серебро. — Есть, — сказала она. — Скорее всего, они провозгласят своим королем Эймона Сэнда, нового лорда Блэкфайра. По слухам, у него есть дракон. — Он на Севере, — напомнила Леонетта. — Прячется от всех. — Да не пойдет он, — Гарлан нервно постукивал кулаком по столу. — И мы не должны. Маргери, прошу тебя, одумайся. Половина наших знаменосцев предадут нас при первой возможности. Наша казна и наше войско меньше, чем когда-либо на нашей памяти, а так нам придется воевать против двух противников сразу. Роза выпрямилась и Лорас тут же бросил в ее сторону одобрительный взгляд. — Ты прав, — признала она. Лорас смутился, но промолчал, когда она подняла руку. — Но… Ты забываешь, что у нас есть союзники и за пределами Простора. Это не будет новым Восстанием Розы. На так называемом Юге многие наши бывшие вассалы ненавидят правление Хайтауэров. Наши кузены, как ты должен был слышать, не раз на это жаловались. И если мы бросим клич там… Многие отзовутся. Есть и Речные земли, там многие лорды поддерживают бронзовых. Есть и Долина. Не только нам придется сражаться на два фронта. Юг и Королевские земли граничат с Дорном и Штормовыми. У нас есть шанс победить, Гарлан. Брат замолчал. — А что с Блэкфайром? — Если он так и будет прятаться со своими кузенами Старками, — пожала плечами она, — пусть прячется. Нам и не нужен наш король. Достаточно будет регентства, как первоначально предлагали бронзовые. — Как я и думал… — вздохнул Гарлан. — И если бы мы начали действовать сейчас, мы могли бы претендовать на место в регентском совете. Но… Маргери, ты точно в этом уверена? Я сейчас не про саму войну… Визерис мог истребить нас… Он имел на это право… Но он проявил к нам милосердие, он пощадил нас, даже оставил нам наши владения… В основном. Разве ты не чувствуешь себя обязанной ему за то немногое, что у нас еще осталось. Роза почувствовала, как в ней закипает гнев. Но ее лицо оставалось спокойным, даже когда ярость закручивалась и извивалась внутри нее, словно гниль внутри старой фарфоровой куклы. — Милосердие? — повторила она. — Он нас использовал, брат, использовал для того, чтобы заставить глупый народ восторгаться таким мудрым, добрым и благородным королем! — последние слова она почти выплюнула. — Он надеялся построить новый Вестерос… — не сдавался Гарлан. — Почему ты не можешь просто поверить в то, что он и в самом деле этого хотел? Да, Визерис иногда совершает ошибки, но он не злодей, каким ты… — Он жестокий деспот, — отрезал Лорас, тыча пальцем в стол, большой и круглый, покрытый зеленым лаком и украшенный замысловатой розой из полированного золота, которая занимала почти всю площадь столешницы. — А мы — лишь первый экспонат в его зверинце, — его голос превратился в злобное шипение. — Лучше бы он и в самом деле лишил нас всего… Сделал бы вассалами Флорентов или Окхартов… Вместо этого он отобрал у нас всю власть, но формально оставил на вершине, сделав из нас объект всеобщей ненависти. Роза согласно кивнула, а Гарлан и его жена могли только хмуриться, но возразить не могли. У них была возможность получить поддержку какого-нибудь кузена или другого дальнего родственника, но против закона не попрешь — они в любом случае должны были подчиниться решению основной ветви семьи и ее ведущего представителя. Конечно, была еще Делена, вдова Уилласа, но она с самого начала отказалась участвовать в их собраниях. И с тех пор, как умер Уиллас, она ни разу не покинула своих покоев. Роза вспомнила еще их двоюродного дедушку Гарта, но он сейчас был на Драконьем Камне, где судили лорда Алестера. Скоро он должен был вернуться. Но она не была уверена в том, что он сможет стать для них ценным союзником и советником. — Ну, прекрасно просто! — всплеснул, наконец, руками Гарлан. — Чтоб нас всех Иные побрали… Мы снова встаем на путь измены! — воскликнул он. И Роза искренне ему сочувствовала. Гарлан заслуживал лучшего мира, чем тот, в котором они жили. Мира рыцарства и чести. Но, увы, как бы он ни старался создать этот мир здесь собственным примером, она понимала, что он никогда не добьется успеха. — Брат, — обратилась она к Лорасу. — Не будешь ли ты так любезен привести нашего гостя? По-моему, он и так достаточно ждал. Лорас молча вышел. Роза встретилась взглядом с Леонеттой, которая смотрела на нее с негодованием и разочарованием, а сама тем временем гладила спину своего поникшего мужа. Удивительно, но чем более пугливым, если не сказать, трусливым становился Гарлан, тем больше решительности и смелости прибавлялось в его жене. Сердце Розы истекало кровью при мысли о том, во что превращается ее любимый брат, но мириться с этим она тоже не могла. Дом Тиреллов имел шанс вернуть все утраченное — и, возможно, даже больше. Да, был и риск. Смертельный. Но Роза подумала, что лучше погибнуть, пытаясь добиться величия, чем тихо сгинуть в безвестности. Игра началась — и они не могли остаться в стороне. И теперь настал их черед бросить кости и помолиться Семерым. Лорас вернулся быстро, а вместе с ним в комнату вошел внушительный мужчина с медного цвета бородой, покачивающейся при ходьбе. Несмотря на свой немалый возраст, он все еще выглядел сильным и ловким. Серебристые седые усы, лежащие в виде неведомых древних рун, покачивались над густой бородой. Перед тем, как занять место за столом, Йон Ройс поклонился хозяйке дома. — Лорд Ройс, — Роза решила взять инициативу в свои руки, пока Гарлан в очередной раз уходил глубоко в себя. — Большая честь видеть вас здесь. — Вот как? — ответил гость. — То есть вы не собираетесь заковать меня в цепи и бросить за решетку, чтобы выслужиться перед Визерисом? — Милорд… — усмехнулся Гарлан. — Даже если бы мы решили встать на сторону короны… Мы ни за что не предали бы гостя. Мы же дали вам хлеб, соль и вино. Но даже если бы вы не приняли наше подношение… Мы бы дали вам спокойно уйти. — И вы бы очень хотели, чтобы я их не принял, верно? — с вызовом спросил Ройс, безошибочно поняв тон Гарлана. — Мой брат не одобряет дальнейшее кровопролитие. Но мы согласны, что если оно все же начнется, дом Тиреллов поддержит вас, лорд Ройс, и ваши идеалы. Гость из Долины посмотрел на нее, казалось, что его глаза заглядывали в самую его душу. Словно он пытался взять ее грех на себя. Словно в нем жил не только лорд и воин, но и септон с мейстером. — Спасибо, — кивнул Ройс. — Очень хорошо, что дом Тиреллов готов встать за благо всего королевства. — Итак, — нетерпеливо наклонился вперед Лорас. — Какой план? Когда и куда должны будут выдвинуться наши войска? Ройс с трудом сдержал смех, после чего снова обратился к Розе. — Одному вашему брату не хватает решительности, зато у другого ее хватает за двоих… Но я отвечу на твой вопрос, юноша. Мы направляемся в Старые Камни. Эдмара Талли не было в числе арестованных. Он всегда был против изменений в государственном устое и его сочли настолько лояльным королю, что заранее предупредили… Однако он и против нас не предпринял никаких действий. И не только потому, что он судит Флорента, пока его отец умирает. Этот человек, я скажу вам, себе на уме. — Лорд Талли умирает? — переспросил Гарлан. — Да. Скорее всего, он протянет совсем недолго. Несколько лун, не больше. После этого Эдмар станет лордом Талли — и тогда ему все же придется выбрать сторону. Но большая часть лордов Речных земель поддерживает нас. Пейджи, Пайперы, Руты, Вэнсы, Блэквуды, Бракены… Бракены и Блэквуды на одной стороне! Как это можно назвать, кроме как чудом? — А куда мы… — Хотите, чтобы я раскрыл вам все планы, не убедившись в вашей верности? — покачал головой Ройс. — Нет, я и так уже слишком много сказал. — Близнецы, — вдруг сказала Роза и Ройс резко повернулся к ней. — Тут понять нетрудно. Фреи кормятся от Визериса, как младенец от материнской груди. Я думаю, что лорд Маллистер выманит Фреев, а наша тайная армия нанесет удар как раз тогда, когда Фреи подойдут к Сигарду. А как только мы займем Близнецы, у северян сразу появится возможность присоединиться к нам. И, самое главное, а вы сможете выдвинуться на восток и начать освобождение Долины. Хотя… Я бы на вашем месте в первую очередь обратила взор на Запад. — Как… Как вы… — Везде, где цветут розы, у Тиреллов есть глаза. Где шипы растут гуще всего, у нас есть и уши, — заявила она. В действительности, она ничего не знала. Просто высказалась, опираясь на банальную логику и предположение того, что Маллистеры тоже примкнули к бронзовым. — Но вы правы в том, что нам еще предстоит доказать вам свою верность. Лорас, поедешь вместе с лордом Ройсом. Возьми с собой тысячу латников и десять тысяч золотых драконов. — А что мы скажем королю, если нас спросят, куда это мы выслали тысячу воинов? — спросил Гарлан. — Скажем, что времена сейчас неспокойные, и что дом Тиреллов не потерпит, когда разбойники разоряют деревни и грабят путников. Но я не думаю, что тысяча человек привлечет чье-то внимание. Лорас отведет их в Старые Камни и там присоединится к армии бронзовых. Хватит ли этого, лорд Ройс? Больше мы пока не можем выделить, уж извините. Сбор знаменосцев Простора требует времени, к тому же нам и самим защищаться нужно. Но у вас будут наши деньги, припасы, воины и мой родной брат. Ройс помолчал немного. — А что вы хотите взамен? — После вашей победы дом Тиреллов войдет в число регентов короля Тайвиса… или кого-нибудь другого, кто будет править, — ответила она. И он согласно кивнул. Потом они еще много чего обсуждали. И даже Гарлан немного приободрился по мере того, как они погружались в пучину гражданской войны. Видимо, ему было трудно сделать именно первый шаг. Тем более, что Йон Ройс был честным и благородным человеком, а значит, Гарлан просто обречен был стать его другом. Это было неизбежно. Что действительно было проблемой, так это снабжение. Но она не могла о ней думать, пока мужчины обсуждали будущие военные действия. Она понимала, что нужно поговорить с мейстером, который сегодня принес ей ужасную весть. В битве при Черноводной ее «любимый» жених, Борос Блаунт, геройски погиб. А значит, она была свободна от обязательств. А Эдмар Талли все еще не был женат. И она могла бы стать достойным претендентом на место леди Риверрана. Или… на место рядом с угрюмым темноволосым человеком с короной на голове. На спине дракона.