***
Очередное из занудных собраний Священной дружины, что обычно проходили в Юсуповском дворце, закончилось как всегда: все собравшиеся из верхушки знати только умело походили вокруг и около поставленных на решение вопросов и, в итоге, ни к чему путному так и не пришли. Когда все убрались восвояси, и без того раздражённый князь вернулся в свой рабочий кабинет. Мысли, с огромным трудом отогнанные в первой половине дня, вновь загалдели в кучерявой рыжей голове с новой силой, причём, настолько, что мужчина непроизвольно начинал злиться вплоть до того, что в горле зло кипел животный рык. Прошло уже две недели, а она буквально куда-то пропала, исчезла, испарилась. После их последней встречи с душевными разговорами и тем странным побегом он не видел юную княжну ни у себя на приёмах, ни у других родовитых семей. Разве что на том самом, у небезызвестных Лисовских, встретил её родителей и, не обнаружив их дочери с ними, не сдержался поинтересоваться, на что получил ёмкое: — Эстель сейчас в плохом самочувствии, посему приехать не смогла, — отвечала Маргарита Михайловна, чем заставляла Юсупова беспокоиться ещё больше. Благо эти эмоции не отражались на его лице слишком сильно, а то бы и к нему самому появилось не меньше ответных вопросов. Впрочем, такой ответ он слышал не единожды, а уже несколько раз, и сие невольно создавало подозрения, что что-то, всё-таки, не так. Вопрос оставался в другом: почему его это так беспокоит? Степень тревоги дошла до той кондиции, что он пытается сделать хотя бы какое-то действенное нечто, дабы узнать истину. «А что если я окончательно сошёл с ума?» — в его уме возник и такой сценарий, будто эта девушка ему попросту привиделась, только и всего. Но это было далеко не так. В нынешнем хаотичном поиске выхода Феликс от захлестнувшей его злости настолько сильно ударил кулаком по столу, что от того с пронзительным хрустом попросту откололся уголок и полетел вниз. «Надо сказать слугам, чтобы заказали новый», — тут же выдыхая, устало опустился в кресло и, зажмурившись от бессилия, откинул голову назад — давно, однако, его так сильно не кидало в подобное состояние. «А может…» — он сам не понял, как, но в памяти всплыло некое «лекарство», которое ему когда-то насоветовал и прописал какой-то доктор в Вене и, тем самым, подсадил на наркотик, причём, не его одного, а половину двора, как минимум. Да, кокаин, конечно, мог бы его сейчас утихомирить, а сам князь бы получил дозу эйфории, но это не решит той проблемы, что над ним нависла. К тому же, явно в беде та, кто ему нежданно стала гораздо нужнее мимолётного наркотического наслаждения. «Нет! Пора завязывать с этой дрянью. Я, конечно, почти бессмертный, но могу вознестись, как говаривал Руневский. А он бывает прав», — уверенно решил, переговорив сам с собой в уме, затем тряхнул головой, дабы выгнать навязчивую мысль о нахождении шкатулки с белым порошком из головы. И если это мимолётное наваждение удалось отбросить в сторону, то главная беда не улетучивалась, напротив, продолжала буквально выедать мозги чайной ложкой. Нервно дёргая закинутой одна на другую ногой, Юсупов в упор смотрел на то, что лежало на поверхности стола: лампа, телефон, множественные бумаги и прочая канцелярия. И чем дольше он смотрел на последнее, тем шире становились его мутно-зелёные, горящие хитрым огоньком, глаза от наконец-то пришедшей мало-мальски пригодной идеи. И всё это без упомянутого белого порошка! Руки сами потянулись к листу бумаги, перу и чернилам и тут же написали незамысловатое письмо-приглашение, адресованное юной княжне Витковской.***
Единственным спасением в теперешней апатичной, без каких-либо прежних отголосков веселья, жизни Эстель стала одна лишь Саманта (но это не значит, что она не была им и прежде), одной-единственной понимающей душой. Француженка, самая приближённая к княжне, заботливо и крайне охотно помогала ей справляться в тяжёлый период: приносила положенную на завтрак, обед и ужин еду, вечерами помогала принимать ванну и расчёсывать волосы, а однажды даже забралась в постель своей госпожи и принялась вслух (а точнее, вполголоса, как бывало раньше в детстве) читать измученной думами девушке книгу, пусть на ломанном русском, с акцентом, но Эстель, лежащую в те мгновения в тёплых объятиях верной, можно сказать, подруги, это успокаивало. Воистину создавалось приятное ощущение, что ей изо всех сил пытаются помочь. И наступил тот день, когда именно эта девушка принесла самую яркую, самую счастливую весть в дом, пусть и пока ограниченный стенами одной комнаты. — Княжна, Вы не поверите! — она очень тихо пробралась в комнату, прежде на пороге обернувшись, будто за ней следили, и, плотно закрыв за собой дверь и пробежав на цыпочках, опустилась на край постели рядом с сонной Эстель. — Что случилось, Сэмми? — та устало зевнула и, потянувшись, заинтересованно (впервые за пару недель) подалась ближе к прибежавшей камеристке. — Какие-то новости? — Я принесла Вам письмо от князя! — увидев, как стремительно от этих слов начала расцветать Эстель, Сэм и сама невольно заулыбалась. Когда княжна, впервые за день поднявшись на перине, с лёгким чувством неверия и интереса взглянула на служанку, та вскрыла конверт ножом и шёпотом продолжила. — Простите, я без спроса украла его из той кучи писем, что принёс сегодня почтальон, чтобы Ваши родители не увидели и ничего не сделали с этим посланием — они ведь могут. Поэтому настолько быстро, насколько смогла, принесла Вам его лично. Надеюсь, теперь Вам станет лучше. Тем временем, брюнетка с вновь возникшим трепетом аккуратно достала из протянутого ей конверта сложенный пополам лист, раскрыла его, и её взору открылись строки, написанные изысканным почерком: «Дорогая Эстель, честно сказать, я очень обеспокоен тем, что в последнее время слышу о Вашем самочувствии, и посему приглашаю Вас к себе, а после — на приём, чтобы провести немного времени вне приевшихся нам стен. Возможно, это будет малость самонадеянно, но, думаю, у меня получится помочь Вам избавиться от хандры. Обо всех подробностях, к сожалению, рассказать не могу — всё узнаете, как появитесь в моём дворце. Буду с надеждой ожидать Вашего появления… или, всё же, твоего? Напоследок возьму на себя смелость предложить перейти на «ты» — ввиду наших последних бесед в саду, обычно влекущих за собой дружбу.Князь Феликс Юсупов».
Княжна несколько раз перечитала письмо, едва слышно проговаривая послание — теперь это случилось от волнения, учащённого сердцебиения, нехватки воздуха. В душе весьма некстати начали бороться две крайности — одна уже срывалась с постели, приводила себя в порядок и сломя голову бежала к приготовленной карете, а другая придерживала бойкую барышню, сея сомнения и одновременно придумывая великое множество глупого и наивного, о чём обычно никогда и не думала. Стоит ехать или же нет? Что её ждёт во дворце, что за «подробности», о коих нельзя упомянуть в письме? Глубоко вздохнув, брюнетка задумчиво потёрла край гладкой бумаги и отложила приглашение на кровать, после чего посмотрела на Саманту. К тому моменту она уже стояла в стороне, не отвлекая свою госпожу от терзаний, однако на губах её застыл немой вопрос. — Я не знаю… а нужно ли? — Витковская не знала, почему произнесла вслух именно это, хотя знала, что точно поедет, посему и улыбку скрыть не смогла — та проявилась сама собой. Уловив наконец долгожданную оживлённость на лице, служанка молча подошла и с заговорческой улыбкой распахнула дверцы шкафа. — По такому случаю желаете одеться нарядно или попроще? — уточнила лукаво, посмотрев через плечо на Эстель. Она, поднявшись. подлетела к гардеробу, оглядела имеющиеся наряды лично и поняла, что глаза попросту разбегаются от изобилия вариантов. Зато в них таки вспыхнула изумрудная искорка жизни.***
Едва князь успел подписаться под своим посланием и скрепить конверт сургучной печатью, как тут же в его голове созрел самый удивительный на его памяти и даже грандиозный замысел. Сначала он всучил одному слуге, вовремя оказавшемуся за дверями кабинета, письмо с просьбой как можно скорее передать его почтальону, затем, наскоро обновив свой внешний вид, спустился вниз, к портнихе с весьма странной для той просьбой: — Анна, душа моя, нужно очень срочно перешить мой костюм примерно на размер меньше. Ну, скажем, вот этот, — залетев в мастерскую, Феликс лихорадочно осмотрел множественные висящие на вешалках наряды и, сорвав один из классических, состоящий из чёрных брюк, пиджака и белой рубашки, подал прямо в руки мастерице. — Я тебе скажу, как, и чтобы он был готов, как я вернусь. Мне нужно ненадолго уехать. Но совсем ненадолго! Пока он подробно описывал возникший в голове образ княжны, её фигуру практически до сантиметров, женщина с удивлением, однако спешно и также заинтересованно записала мерки и тотчас приступила к работе. Сам же Юсупов, успешно разобравшись с одним из основных пунктов плана, бегом вырвался из дворца к заранее приготовленной повозке — ему ещё нужно обзавестись мужскими туфлями по размеру обувки покойной матушки если не для полного, то для основного задуманного им образа. «Надеюсь, она согласится на эту авантюру и вообще приедет, — думал князь на обратном пути из торгового дома, по привычке нервно тряся ногой. В руках он держал коробку с новенькими чёрными туфлями не своего размера. — А иначе куда мне девать испорченный костюм и обувь, которую невозможно надеть без пыток?» Впрочем, в глубине души он был почему-то убеждён, что идея выгорит, и сегодня всё будет именно так, как он задумал. Подсознательно был уверен в ней, в княжне, у которой с другими особами её круга не было ничего общего. Отчего-то был в этом уверен.***
Эстель не могла передать словами те чувства, накатившие на неё волной, когда за долгое время вышла за порог родительского дома. Солнце моментально засветило ей в глаза, и ей искренне захотелось улыбаться. Но гораздо больше — оттого, что её сподвигло выбраться из собственной комнаты. Всю дорогу, пусть и недолгую, француженка провела в предвкушении, подперев подбородок ладонью и с тёплой улыбкой на устах рассматривая пейзаж за окошком кареты. Ею снова овладел трепет от представлений, что ждёт её в имении князя. Дворец принял её весьма приветливо, встречающие слуги помогли выбраться из экипажа, затем любезно провели известную гостью в холл. Там же она и встретилась с ним вновь, с хитрым лисом в чёрных брюках, белой рубашке и жилетке ей в тон, у коего уже практически получилось вытащить княжну из апатичного болота. — Эстель! Боже, я надеялся и верил, что ты приедешь, — он, одним жестом отпустив лишних присутствующих прочь, шагнул к ней и осторожно, чуть склонившись и лукаво взглянув ей в глаза вполголоса спросил. — Мы ведь теперь на «ты»? — Хотя, конечно же, он знал, каким будет её ответ. — Конечно, Феликс… — ответила она не спеша. При виде него Эстель ощутила, как на её губах расцветает счастливая улыбка, которой тут же засмущалась и попыталась скрыть ладонью, затянутой в перчатку, вместе с тем опустив взгляд. — Мне стало лучше после… — на секунду остановилась и, в мыслях привыкая к новому обращению, продолжила, — твоего приглашения, и я решила приехать. К тому же, ты меня заинтриговал, и я уже не могла находиться в четырёх стенах. — Интриги определённо лечат, — князь по-доброму усмехнулся, а сам только сейчас понял, что не знает, как тактично рассказать ей о своём плане. Это было настолько выходящим за рамки, что могло в один миг попросту разрушить всё хорошее между ними. Во всяком случае, он решил сказать так, как есть, и будь что будет. — В общем, сегодня состоится один приём, но на который мы прибудем не как положено, а немного иначе… признаюсь, мне нравится обводить этих знатных, заносчивых людей вокруг пальца, чтобы они думали кардинально о другом при виде меня, поэтому иногда я появляюсь на балах в женском обличии. И сейчас ради веселья хочу предложить тебе провернуть это со мной. Тем более, княжне Юсуповой на вечер нужен кавалер. Мужчина, шкодливо поджав губы и ненадолго отведя взгляд в сторону, намекнул достаточно прозрачно, что кавалером из них двоих должна быть именно Эстель. Конечно, первой реакцией девушки на услышанное был шок, благо молчаливый. С одной стороны, она не могла представить сам процесс подобных перевоплощений, не то, что получится ли у неё это сделать. А с другой стороны, её жизнь была настолько скучной и однообразной до встречи с ним, что хотелось чего-то нового, из ряда вон выходящего, просто чтобы почувствовать новые эмоции, банально повеселиться, а не пытаться строить из себя светскую даму в положенном статусе. Потому Витковская, ещё не до конца принимая внезапно пробудившуюся дерзость, охотно произнесла: — Я согласна. Мне интересно, что из этого получится. Странно, он ведь хотел, чтобы она дала своё согласие, и вот, услышав его воочию, опешил от неожиданности. Попросту растерялся. Она действительно согласилась переодеться в мужчину и пойти с ним на приём, где они будут смеяться над гостями, строя из себя князя и княжну, только наоборот? Вот это да! Она легко приняла его странную для других причуду, кажется, без тени какого-либо осуждения. — Воу!!! — Юсупов восторженно вскрикнул, заликовав также и в душе, и вдобавок радостно захлопал в ладоши. Подоспевшие слуга и портниха, увидев своего хозяина таким довольным, словно маленький ребёнок, сообщили ему о готовности костюма, и тогда он, кажется, совсем забыл о всяких границах. Переполненный радостью, подлетел к такой же улыбающейся княжне и уже хотел было поцеловать её в щёку за то, что она для него даже ещё не сделала, однако в паре сантиметров от Эстель его будто током ударило, и тот вовремя себя одёрнул. Позволил себе лишь галантно подать девушке локоть, и та, зацепившись, последовала за ним в уже знакомую гардеробную этажом выше. По правде сказать, Феликс до сих пор не до конца верил в то, что она согласилась, даже когда они величественно по-княжески вошли в тихую комнату, полную различных нарядов, аксессуаров и прочих принадлежностей к ним. Одно её согласие полностью перевернуло его понятия и представления, оттого, похоже, и скромничать в выражениях перестал: отняв женскую ручку от локтя, встал прямо перед юной особой и, аккуратно взяв за плечи, выдал: — А теперь раздевайся. — Что? — она, слегка прищурившись, поначалу подумала, что ей послышалось, но спустя пару секунд, проведённых под заинтересованным взглядом ожидающего князя, поняла, что нет — ей действительно придётся с этим смириться. — Вот так сразу? — Конечно, — в подтверждение кивнул головой. — Нам же нужно переодеть тебя в мужчину, правда? Тогда и сам Юсупов пребывал в некоем трепете, особенно, когда процесс облачения княжны в мужской костюм пошёл полным ходом. На мгновения он скрылся за шторами, где покоились разномастные одежды, оставив девушку опешившей от такого начала перевоплощений, а вышел с гордо поднятой головой, держа в руке вешалку с готовым подшитым и отглаженным костюмом. «Я должна это сделать», — успокаивающе заговорил её внутренний голос, и княжне, в зелёных глазах коей ещё плескался лёгкий страх, ничего не оставалось, кроме как переступить через свой стыд и сделать то, что он просит. Поёжившись, она ступила ближе, взяла из рук хитрого лиса вешалку и, прошмыгнув за плотную ткань, не преминула саркастично добавить. — Теперь не смей сюда войти! — Конечно, только если понадобится. Или же сама попросишь, — она услышала лукавый смешок стоящего по ту сторону молодого мужчины и, кажется, буквально видела, как он, будучи к ней спиной со сложенными на груди руками, хитро улыбается уголком губ. Тогда её бросило в жар, и она, сжав кулаки, беззвучно «прокричала» сквозь стиснутые зубы с соответствующей гримасой наигранного разочарования. «Что с тобой стало, Эстель?» И действительно, она ведь такой никогда не была (или же не успела такой побыть?). Если бы юной Витковской буквально с месяц назад сказали, что вот так почти легко сможет хотя бы согласиться на подобное, то, как минимум, удивилась. Но нет, она, перебарывая смущение, будучи одной за тканевой перегородкой, освободилась от платья, которое так долго выбирала вместе с Самантой, и впервые надела мужские брюки, перешитые удивительно точно по её фигуре. «Странно, так удобно… я ненормальная…?» — пронеслось тогда в её голове, однако самое неловкое ещё ждало впереди, когда пришло время освободиться не только от платья, но также и от корсета. Смешно, но именно тогда девушке, всё-таки, пришлось позвать на помощь новоиспечённого друга — будто в воду глядел, не иначе. — Боже, на что я подписалась… — она поздно поняла, что сказала это вслух, однако сама щекотливая ситуация, в коей находилась, подстёгивала утопать в общем волнении. Разве можно вообще думать, а тем более контролировать, что может слететь с губ, когда стоишь перед мужчиной в одних лишь брюках от его же костюма, а тот, в свою очередь, стоя за твоей спиной, весьма ловко утягивает тебе грудь бинтами, чтобы тебя не разоблачили? — Эстель, не жужжи! — Феликс раздражённо буркнул, и та, высоко крепя волосы всевозможными шпильками, в следующий миг почувствовала, как грудь сильнее сдавило. Не сдержавшись, француженка ойкнула от боли — возглас заставил мужчину забеспокоиться и немного ослабить бинт. — Главное, знай, — продолжил приговаривать на полтона тише, медленно обходя хрупкую княжну, — что я уверен в успехе этой авантюры. Просто доверься мне — я знаю, что делаю. — Вот теперь мне стало страшно… но, знаешь, по-прежнему, интересно, — она, смирившись и закрепив последнюю заколку, легко усмехнулась и, глубоко вздохнув с прикрытыми от близкого присутствия князя глазами, безоговорочно доверилась ему. Ощущение чужого дыхания на обнажённой коже невольно заставляло её млеть на месте, но вида не подавать. Открытая шея и узкие плечи, немного выпирающие лопатки, а позже и ключицы были соблазнительно открыты его цепкому взору. Юсупов аккуратно мотал на её груди бинт и, самую малость пользуясь нынешним положением, нагло рассматривал полунагую княжну со всех сторон так близко, что невольно похолодели пальцы, если у существа, ему подобного, такое вообще возможно. Дабы не выдать себя, он, насколько мог, быстро домотал и закрепил несчастный кусок узкой ткани, также помог девушке надеть рубашку. Затем они поменялись местами, теперь была его очередь заняться собственным образом. Феликс исчез за плотными шторами, оставляя особу снаружи, лишь после долгого времени, ушедшего на облачение, широко те распахнул и предстал уже в корсете, чёрных перчатках до локтя, пышной фатиновой юбке в тон и боа из чёрных перьев. Тогда Эстель едва покончила с последней пуговицей, подняла голову и мгновенно оторопела, буквально открыла рот — такого князя ей доводилось видеть впервые. «Ух ты…» Тот, конечно, заметил растерянный взгляд изумрудных очей и, подойдя к ростовому зеркалу, со всем вниманием оглядел себя в отражении. — А что, слишком откровенно? — судя по всему, он действительно не понимал, в чём дело, для него всё было вполне естественно. Покрутился перед зеркалом в чистой женской манере, кокетливо вытягивая губы трубочкой и легко и театрально взмахивая концами боа. Впрочем, мнение князя изменилось, как по щелчку пальцев. — М-да, пожалуй, действительно слишком, — в итоге, понял, что наряд, чересчур открытый для задумки, чтобы не выдать его с потрохами, и вновь вернулся к выбору, от недовольства резко дёргая шторы у себя за спиной. Всё это время княжна, успевшая облачиться в пиджак и надеть невысокий цилиндр, под коим спрятала убранные волосы, была, похоже, смущена до предела. Нет, хуже могло быть лишь другое. «Я… возбуждена?» — она ещё слишком отчётливо помнила вид выпирающих ключиц молодого человека, очертания шеи, линии идеальной челюсти и его широкие плечи, тогда же её нагнало часто бьющееся сердце. Глубоко задышав, Эстель обвила себя вокруг талии, невольно представляя, как её кто-то обнимает, и, зажмурившись, попыталась силой мысли отогнать от себя волну мягко окутывающего её смятения. Безуспешно. — Феликс, ты думаешь, я, правда, сойду за кавалера? — спросила чуть громче, чтобы её голос отчётливо долетел через плотно закрытые шторы, затем, немного освободившись от волнения и тоски по тактильным контактам, подошла к туалетному столику, усыпанному всякой всячиной как раз для таких развлечений. Увидев среди косметики и аксессуаров фальшивые усы, с серьёзным лицом приложила их над губой, при этом вертясь перед зеркалом и глядя на себя под разным углом. Тогда же у неё за спиной бесшумно возник изменившийся в обличии Юсупов. Даже видя её лишь со спины, без отражения в зеркале, он с лёгкой улыбкой уголком губ думал: ей поразительно идеально шли мужской костюм и этот цилиндр. — За кавалера чуть ниже среднего роста — да, вполне. Ты не могла бы мне тоже помочь? — Эстель обернулась на отличительный тембр, оставив усы на столешнице, и узрела пред собой его обладателя уже в ином наряде — струящемся лёгком кремово-чёрном платье в пол с короткими рукавами из шифона, на шее красовался изящный кулон, а на длинных пальцах — пара-тройка колец. — Красиво… тебе идёт, — да, этот образ приглянулся ей гораздо больше предыдущего, по крайней мере, для такого случая. Подойдя к нему, она с какой-то заботой одёрнула юбку, едва достающую до пола, и, взяв со стола косметику, принялась за его макияж. Всё, о чём она могла тогда думать, сидя перед ним на небольшой табуретке, так это о том, как сильно ему идут помада и лёгкие тени на глазах. Она, невольно засмотревшись, не заметила на себе ответный взгляд, хотя, стоит заметить, не менее заинтересованный при виде естественной красоты княжны, нежели её собственный. Хоть Эстель, становящаяся на сей вечер «кавалером», нескоро смогла оторваться от его накрашенных глаз и губ, однако, покончив с гримом, смогла и точку поставить в образе «княжны Юсуповой». Заметив в глубинах гардеробной подходящий головной убор, успешно его выудила и, вернувшись к сидящему на стуле князю, аккуратно наискось водрузила на голову с шиньоном широкополую чёрную шляпу. Затем, невесомо взяв Феликса за плечи, повернула к зеркалу, а сама пристроилась рядом, для контраста. Увидев результаты своих трудов в отражении, они вместе, почти одновременно, расплылись в улыбках. Уж чего-чего, а такого успеха ещё до приёма они и ожидать не могли.***
Последние штрихи были внесены практически под покровом вечера, тогда же князь, нехитрыми манипуляциями с нарядами и косметикой превратившийся в княжну, велел слугам подать карету, и вот новоиспечённая пара выехала на приём. Дворец, который сегодня принимал всех желающих, был намного меньше, чем Юсуповский, но больше особняка Витковских, и гостей, на удивление, было в разы меньше, чем привыкла видеть Эстель. Проходя мимо дам, она чувствовала, как те оглядывались именно на княжну под прикрытием, и слышала их смешки, заставляющие скромную особу нервничать. В свою очередь, новоиспечённая княжна Юсупова ничуть не чувствовала себя скованно, напротив, была как рыба в воде — всё-таки, не в первый раз князь так веселился. — Только не переживай из-за них, они ещё получат от нас своё, — Феликс боковым зрением видел все эти насмешки, однако сквозь лучезарную улыбку никто не чувствовал его желания превратиться в ядовитую змею. Мысленно отговорив себя от изощрённых подлянок, он незаметно для других осторожно коснулся ладони партнёрши, и, кажется, от его поддержки, чувствующейся через прохладные пальцы, девушке действительно стало спокойнее. В привычной толпе скучных знатных визитёров они вдвоём выглядели вызывающе, необычно, никто и не догадывался о том, что же и кто скрывается за этими образами. Невольно француженка подмечала, насколько князю шёл женский образ, насколько он вживался в него полностью, точно хороший актёр. «Вот бы мне хотя бы толику такой уверенности, коей владеет он…» И как же без шумных бесед на таких приёмах? В одну из них была втянута сама Витковская, правда, отнюдь не в девичью, к коим была более-менее привыкшей. Она не поняла, как их с Феликсом вмиг раскидало людским потоком в разные стороны, и теперь должна была на ходу придумывать более мужские темы, в кругу возрастных кавалеров. — Не поверите, господа, прошлой неделей был с братом на охоте, подстрелил вот такого медведя! — усатый мужчина с тучной фигурой размахнул руками так сильно, что почти ударил рядом стоящую вазу с цветами. В отличие от остальных, Эстель невольно вздрогнула, а те просто закатились смехом от едва не совершённой оплошности. — Мой друг, я впервые Вас здесь вижу, — горе-охотник заметил стушевавшегося низкорослого молодого человека и решил связать с ним разговор. — Откуда будете? — О, я совсем недавно приехал в Петербург, — она специально понизила тон и, пытаясь не волноваться, добавила правдивое. — Я из… Франции, — родной акцент проклюнулся с новой силой, прикрывая собой женские черты. — Как же Вас величать? — настойчиво продолжил мужчина. —Э…Элиот, — она запнулась, но виду не подала, и сделала глоток шампанского, дабы немного утихомирить нервишки. Постепенно с ней заговорили обо всём мужском на свете, и ей пришлось судорожно проецировать образ жизни отца на себя. Честно, сама не знала, что несла, но кавалеры охотно кивали на её всплывшие в памяти отцовские рассказы. «Господи, да где же ты, когда так нужен?» — взмолилась девушка, незаметно оглядываясь по сторонам. У неё буквально отлегло от сердца, когда в поле зрения возникла знакомая фигура, спешащая ей на помощь. — Простите-простите, господа! — выплыв из толпы ряженых дам, та самая княжна Юсупова с кокетливой улыбкой на губах приблизилась к мужчинам, чувствуя всеми фибрами, что нужно вытаскивать бедного «Элиота» из этого болота. Рука, до локтя облачённая в перчатку, мягко подцепила хрупкого парнишку с чёрными усами, и обладатель оной сладко пропел напоследок. — Вынуждена забрать у вас моего кавалера, нам уже пора. — Там твои родители… — также улыбаясь, прошелестел Феликс на ухо партнёрше, и от услышанного шёпота глаза особы тотчас округлились. — Что? — когда они, казалось, незаметно посмотрели в нужную сторону и действительно узрели отца и мать Эстель, то единогласно решили: им пора ретироваться отсюда. Они, держась за руки, почти незаметно, лавируя меж других гостей, чтобы не попасться Витковским на глаза, ловко и со смехом выскочили на улицу. Свежий воздух охладил головы шутников настолько, что они на всех парах побежали дальше, за территорию имения, чтобы их никто не увидел. — Ух, вот это приём! В одиночку было бы гораздо менее весело, а с тобой… — он, остановившись на каблуках, чтобы отдышаться, снова невольно осмотрел свою спутницу и сам не заметил, как произнёс. – Знаешь, а тебе идёт этот образ. Такой импозантный мужчина получился… может, чаще тебя облачать в мужское? — Что? — конечно, Юсупов, когда бездумно ляпал подобную любезность, не ожидал именно такой реакции, однако в ту же минуту княжна, от шока приоткрыв рот, выпалила обидчиво. — Да иди ты… в баню! — с ненавистью содрала с кожи наклеенные усы и, убрав те в карман пиджака, гордо, бросив одного в смелом наряде, рванула вперёд. «Что он себе позволяет? Тоже мне княжна Юсупова! Это я здесь княжна!» — Ну ты чего? Я же пошутил! — тот всплеснул руками и наигранно добавил ей вслед. — Ну и что, ты оставишь даму совсем одну посреди дороги? Как некультурно, молодой человек! — Кто бы говорил про культуру, мадам! — вопреки словам, брошенным себе за спину, Эстель остановилась и задумалась, как же ей поступить. Тем временем, Феликс, склонив голову набок и кокетливо покачивая сумочкой на длинной цепочке почему-то был уверен, что она вернётся. И внутри заликовал, в воображении хлопая в ладоши, а на деле лишь хитро улыбался, когда брюнетка, глядя куда-то в сторону, со сложенными на груди руками опять приближалась к нему. Он только хотел что-то сказать от радости, но она его перебила, поднимая указательный палец. — Я ещё подумаю, князь, прощать Вам эту выходку или нет. — Что? Но в моей голове это был наполовину комплимент! — он буквально захлебнулся от удивления. — Мне вот, например, было бы приятно услышать, что из меня получается красивая женщина. — А я тебе этого никогда и не скажу — не дождёшься! Они сцепились взглядами, просверливая друг друга буквально насквозь и, словно зеркально, уперев руки в бока. Надолго не выдержав такой перепалки между собой, молодые люди тут же прыснули от смеха, зацепились, как и прежде, локтями и медленно, прогулочным шагом (а может, и от натёртых с непривычки мозолей) потопали обратно в свете множественных уличных фонарей. — Что ты делаешь? — случайно опустив взгляд, она увидела, как князь устало снял женскую обувь и, став босиком на мощёную дорогу, потянул партнёршу за собой. — Снимаю туфли, — ощутив ногами землю, Феликс облегчённо выдохнул и после, усмехнувшись, добавил. — Надо же, какое адское изобретение. Понять не могу, как вы, барышни, так долго ходите на каблуках? — А если поранишься? — Эстель пропустила шутку мимо ушей и всерьёз заволновалась, всё также держа мужчину за локоть. — На дороге может быть что угодно. — Не переживай, мне это не грозит, я буду осторожен, — он, глянув свысока своего роста на княжну, расплылся ей в сладкой улыбке. — Зато мы гораздо быстрее доберёмся домой. И так они и продолжили свой путь в Юсуповский дворец — он размахивал парой лодочек, а она — снятым с головы цилиндром — легко и непринуждённо, как будто знакомы уже очень давно и вот встретились после долгой разлуки. Что и говорить, их день и вечер удались!