***
Юсупов ясно понимал, что о своих действиях ему уже поздно сожалеть, а вот поквитаться со свалившимися проблемами ещё есть возможность. Тем не менее, одновременно с этим был растерян, не собран, его застали врасплох охотники, хотя и был не раз предупреждён и намёками, и прямым текстом. Всё же, влюблённость имеет свойство застилать глаза на слишком очевидные вещи, тем более, такие, как собственная безопасность. Отныне ему предстояло думать не только о себе — на князе лежала ответственность и за ту, которая практически тайно вошла в узкий круг его общения, в обход Дружины. Что бы ни произошло, даже если Эстель сама захочет уехать от него подальше, в первую очередь, он должен гарантировать ей безопасность. Что бы ни случилось. Этим ранним утром путь его из глубин дворца лежал не в привычную спальню, а в небольшую гостевую комнатку — именно там девушка приняла решение провести ночь, за закрытыми изнутри дверями. Подойдя к ним, Феликс в изумлении понял, что ему морально трудно даже стучать, беспокоить её, но, взяв себя в руки, сделал это: — Эстель… — женское имя негромко сорвалось с его уст, однако мгновенно разрезало тишину. Услышав, как её зовут, уже давно бодрствующая княжна вздрогнула и с испугом, прежде посмотрев себе за плечо на дверь, поднялась с постели. «Нет, не впускай его… всего лишь выслушай». Придерживая полы ночной рубашки, на цыпочках подошла к выходу и остановилась рядом, стараясь и дышать как можно тише и реже, но он чувствовал: её еле уловимые шажки и тихое дыхание, она совсем рядом, их разделяла лишь стена. — Прошу тебя, собери вещи в дорогу — нужно уехать на пару недель, — на его просьбу ответом стало то же молчание. Он знал, что она его услышала, и повторять не стал, да ему и самому нужно было собраться, гораздо более основательно, не ограничиваясь предметами первой необходимости. Лишь заслышав постепенно удаляющийся глухой стук мужских туфель по ковру в коридоре, Витковская прижалась к дверному косяку и, прикрыв веки, с облегчением выдохнула. Глубоко в душе для неё теперь было даже странным его бояться, но ведь это же вполне логично, правда? Странно, как раньше не проявлялось сие чувство. Но разве не об этом говорила матушка? Неужто она права? До последнего не желая принимать эту горькую, возможно, истину, брюнетка сглотнула вязкую слюну и, также на носочках дойдя до шкафа, достала небольшой чемодан, в который, как велено, сложила необходимое на неделю или две. Зачем? Она не знала, однако поняла, что лучше послушаться. «Лучше не перечить, а то…» — проговорила про себя, и рука, мелко дрожа, быстро выработанным рефлексом накрыла бело-розовый бинт.***
На сборы князей вдали друг от друга ушло немного времени. У крыльца, во дворе, их ждала уже приготовленная карета, которая повезла их, молчаливых и мрачных, к очень знакомому дому. Эстель, издалека примечая очертания поместья Мщанских, непонимающе поглядывала и на Юсупова, от неё отвернувшегося и отстранённо глядевшего в окно, однако и под тяжестью изумрудного взора, буквально ощутимого спиной, не произнёс ни слова, ни единого подробного разъяснения своего решения. Наравне с Витковской не имела никакого представления и проводящее время в своём доме Дарья. Она вышла на улицу из мастерской, едва в поле её зрения из окна показался до боли известный Юсуповский экипаж, и после встретила на пороге имения вышедшую к ней пару. Представшая картина, как минимум, уже вызывала удивления и подозрения: князь, держа в руках женский чемодан, непривычно для себя мялся на месте, а на шее поникшей подруги красовалась ничем не скрытая, требующая смены повязка. Покосившись на них двоих, графиня с улыбкой пропустила Эстель внутрь, а Феликса незаметным жестом остановила на месте. — Ванесса, помоги, пожалуйста, княжне Эстель расположиться, — хозяйка, отдав приказ служанке и передав той вещи гостьи, закрыла дверь в особняк и, не в добрую сторону изменившись в лице, резко повернулась к Юсупову. — Ну и? — сложила руки на груди, поправив на плечах синий атласный платок. — Не расскажешь, что всё это значит? Что случилось? — Эстель будет лучше пожить какое-то время у тебя, здесь она в безопасности. Пока я не улажу всё с охотниками, — отчеканил тот так, будто бы фраза была заготовлена заранее. Возможно, так оно всё и было на самом деле — кто знает? — Охотники… — от одного слова Дашу, также знающую о новой активности оных, заметно покоробило. Она поёжилась, прикусив губу, но, спустя тройку секунд символических раздумий, вполне уверенно заявила. — Не знаю, что ты там задумал, но я с тобой. Я хочу им отомстить. — Нет, — тот быстро, но мягко схватил её за руку, чтобы не смогла уйти или вырваться, и, будто гипнотизируя, заглянул в глаза. — Никакой мести, ты нужна мне здесь. Эстель может оказаться под ударом, ей нельзя оставаться во дворце одной, только тебе я могу её доверить. А с ними разберусь сам. — Ты знаешь, что могут эти твари, — процедила сквозь зубы в лицо князю, совсем вплотную подойдя к нему и нервно сжимая в руках ткань цвета сапфира. — Ты знаешь, что они сделали с Филиппом, мы вместе видели… Графиня смягчилась, как с губ слетело имя давно почившего мужа, и, выдыхая, уткнулась Феликсу в плечо, пока тот аккуратно держал подругу в успокаивающих объятиях. За столько лет, уже прошедших, он немногих пустил в свой мир, в свою душу, а Дарью считал одним из самых близких ему людей и дорожил ею. Она едва заметно дрожала от нахлынувших эмоций, но, сумев сдержать их внутри, подняла на мужчину блестящий красноречивый взор. — Я знаю, что делаю, Даша, — чуть отстранившись, удержал на плечах девушки так и норовивший упасть наземь платок. — Со мной будут и другие, насколько я знаю, несколько отрядов. И всё же, я слишком провинился. Я всё исправлю, обещаю тебе. Она нехотя отпустила его с тяжёлым сердцем, прежде не преминув крепко обнять перед долгим расставанием. Нет, она ничуть в нём не сомневалась, но всё равно ужасно боялась тех, кто уже добрую часть столетий заставлял всех вампиров быть настороже. Мщанская так и глядела ему вслед с печалью и беспокойством в очах, будучи на крыльце поместья, пока Юсупов не сел обратно в дилижанс, и тот не умчался прочь. Неизвестно, насколько долго. Тем временем, Эстель с помощью Ванессы устроилась в гостевой комнате, а оставив там вещи, вернулась в залу, где её встретила Даша. Подруги переглянулись, и Мщанская со скрытым беспокойством увидела неподдельный страх в изумрудных глазах. — Куда он уехал? — спросила подрагивающим голосом княжна, нарушая повисшую тишину. — Нет, ты первая поведай мне, — сделав несколько шагов навстречу, невесомо коснулась уже не белой повязки на шее подруги, — что это такое? — Это я виновата…— едва заметно вздрогнула от пробежавших по коже мурашек, почувствовала, как глаза её наполнились влагой, и поспешила ту утереть, не переставая при этом еле слышно оправдываться. — Мне не стоило говорить такую глупость… — Послушай меня, Эстель, ты ни в чём не виновата, — подруга ободряюще приобняла ту за плечи и вкрадчиво добавила. — И ты можешь мне рассказать обо всём, что терзает твою душу. Я не причиню тебе вреда. И она рассказала, как на духу, действительно всё. Как Юсупов вёл себя до и во время приёма, как поднял на неё руку за неправильные слова. В конце концов, чуть не убил за наивную попытку помочь. — Со вчерашнего вечера я начала его бояться. Я не боялась, когда он рассказал мне, кем является, не боялась, когда лежала с ним в одной постели, была в его объятиях. Я понимала, что он хищник, не обычный человек, но не боялась, а теперь… — француженка прикоснулась к заболевшей шее, обмотанной испачканным проступившей кровью бинтом, — мне страшно. И мне некуда бежать, я уже слишком много знаю о вас, о вампирах. В следующий раз он действительно меня убьёт и не пожалеет. Правда ведь? Я же права, да? — Так вот, в чём он провинился… решил искупить свою вину, даже если сам погибнет. Хитрец чёртов, — вампирша грустно ухмыльнулась, а заметив в глазах человеческой девушки вопрос, решила и сама кое о чём поведать. — Ты спросила, куда он уехал? На охоту вместе с другими вампирами — ловить охотников. Охота на охотников, забавно. — На охоту? Но он же… вернётся? — Витковская с содроганием смотрела на графиню, одновременно вспоминая её предыдущий рассказ о сём явлении или даже «мероприятии», если то можно назвать таковым. — А зачем? — неожиданно парировала Мщанская. — Он тебя чуть не убил, так пусть едет на все четыре стороны, хоть что полезное сделает и не будет держать тебя в страхе. — Но как ты можешь так говорить? — зелёные очи были широко распахнуты от удивления. — Он же твой друг… — Из-за которого убили моего мужа. Честно сказать, от Юсупова всегда было больше гадости, чем чего-то хорошего, — она продолжала настаивать на своём, но это была всего лишь провокация, намеренная замена истинного отношения к вампиру, чтобы вывести подругу на искренние мысли и эмоции о нём. — Знаешь, у охотников по истине удачно получается расправляться с кровососами — я увидела их методы воочию и знаю, о чём говорю. Может, они и его… — Нет! Я люблю его… даже после того, как он… — и княжна, опустившись на диван, зашлась в рыданиях, закрывая лицо ладонями. — Я боюсь его потерять, он мне нужен! — Ну-ну, всё, всё… не плачь, моя дорогая, — спохватившись, взволнованная Даша подлетела к софе и, опустившись рядом, крепко обняла не унимающуюся Эстель, тут же уткнувшуюся ей в шею. На коже чувствовались девичьи слёзы. — Я тебя напугала, да? Прости меня, я не думала, что так выйдет. Конечно, он вернётся, им не поймать Феликса живым. И не верь всему плохому, что я про него сказала — это я специально, метод такой, чтобы ты сама поняла, что к нему действительно испытываешь. Ты его любишь, несмотря ни на что, смотри. Страх — это логичная реакция, но где-то там, внутри тебя, всё ещё живёт любовь, — говорила вкрадчиво, ласковым шёпотом, поглаживая плачущую княжну по угольным волосам. — И он тебя любит, а иначе бы не отвёз ко мне, чтобы схоронить тебя, а молча оставил во дворце, даже не думая о том, что с тобой будет, с единственным человеком в окружении вампиров, как минимум, его слуг. Он тебя любит и обязательно вернётся… А мы вместе его дождёмся, так ведь? — графиня заглянула ей в глаза, и губы их озарило искренними улыбками. Да, лишь вместе они смогут пережить этот тяжёлый и пугающий период, не иначе.***
Девичьи долгие ожидания только начались, а уже выбивали морально из колеи. Дни тянулись слишком медленно, а мысли всё не могли улечься, и количество их всё не убавлялось. Под напором нескончаемых вопросов обеспокоенной Эстель Дарья, всё же, рискнула рассказать, какую опасность для них представляют Охотники, и что может произойти. Рискнула рассказать и затем винила себя за это, ибо после бесед подруга залегла в гостевой комнате. Она не выходила пару дней, что изрядно тревожило хозяйку дома, но и эта хандра прошла быстро. На удачу, графине удалось увлечь княжну своими хлопотами по дому и частыми прогулками внутри окрашенного осенними красками двора. Так шла неделя, затем вторая, и, несмотря на приятную компанию и времяпрепровождение, внутри Эстель рука об руку жили страх и волнение о том, где и что творится с князем, решившим собственноручно броситься в огонь борьбы со злейшим противником. На волне той пугающей неизвестности она, право сказать, не сразу поверила тому, что увидела однажды ночью. Казалось бы, страдая эти беспокойные недели бессонницей, просто подошла к окну с желанием увидеть, какая погода царила на улице, а по итогу узрела до боли знакомый силуэт. Видела, как он, с трудом опираясь на кованые высокие ворота, появился во дворе, в тусклом свете уличных фонарей узнала высокую рыжеволосую фигуру, медленно плетущуюся в направлении крыльца. В груди перехватило дыхание, и Витковская, сорвавшись с места, вылетела из комнаты и побежала сломя голову по лестнице вниз. — Эстель! — Даша, в тот момент случайно оторвав взгляд от книги, заметила пронесшийся сверху мимо гостиной буйный вихрь, так подозрительно похожий на княжну и, поправив очки для чтения на носу, вгляделась туда, куда девушка бежала без оглядки — в прихожую. — Эстель! Что случилось? Но ни имени, ни вопроса уже не слышала — её мысли были заняты абсолютно другим, а ноги сами неслись на улицу. Распахнув дверь особняка, она увидела его. Волосы заметно отросли, появилась небольшая щетина, очерчивая гусарские усы. Совсем и не скажешь, что перед княжной стоял тот самый Юсупов. Сердце, кажется, на мгновение остановилось и забилось так сильно, что князь без труда мог слышать его в ночной тиши, даже там, в спальне. Девушка колебалась всего мгновение, ибо в следующую секунду снова бежала ему навстречу, а он, хоть и потрёпанный и измотанный звериной охотой, уже был готов принять её в свои объятия, однако нежданно получил кое-что иное. — Comment as-tu pu?! — замученная нервными переживаниями брюнетка, не жалея ни свою ладонь, ни мужчину, с размаху оставила на его щеке жгучую пощёчину. Конечно, шлепок не аукнулся ему никакой болью, хотя удивление всё равно в глазах взыграло. Ещё больше то проявилось, когда француженка также неожиданно поцеловала возлюбленного, прыгнув ему на руки и обняв за шею. Прежний страх испарился, больше не пугало то, на что был способен князь, даже будучи пред нею едва ли не с ног до головы в крови врагов. Больше не пугал её солёный запах. Эстель не боялась и сама в той испачкаться, обвивая возлюбленного, когда его поцелуй с губ жадно спустился на обнажённую шею, оставляя алые следы, лишь доверчиво прикрыла веки с томным вздохом. Похоже, равновесие эмоций медленно восстанавливалось. — Княжна, смилуйтесь над непутёвым дураком? — нехотя оторвавшись, спросил вполголоса, слегка запрокинув голову назад, чтобы видеть сверкающие изумруды, по-прежнему крепко держа девушку навесу двумя руками — одна покоилась на спине, другая — на девичьем бедре. В ответ она чуть сверху смотрела на него, малость заросшего, в крови, не переставая глубоко дышать от волнения, смогла озвучить истину, пока по коже, под тканью ночной сорочки, бежали толпы мурашек: — Я много думала об этом за прошедшие недели… — начала еле слышно, невесомо коснувшись подушечкой большого пальца уголка его уст, окрашенных кровью чёртовых Охотников. — Князь Юсупов, Вы, возможно, действительно редкостный подлец, но я отчего-то Вас люблю и потому прощаю. Может, и я в той же мере сумасшедшая, раз говорю всё это лично? — она, привычно и мило картавя, усмехнулась, осторожно держа его лицо в ладонях, и снова прильнула ласковым поцелуем к вампирским губам. После долгого расставания их с новой силой окутало уже успевшей забыться любовью, чему невольной свидетельницей стала графиня Фэринэ, незаметно поглядывающая во двор через щёлочку от штор, скрестив руки на груди. На губах её расцвела счастливая улыбка, даже в сердце стало теплее, когда видела, как некогда поссорившиеся князья, уже оба перемазанные кровью, миловались, обнимались и страстно целовались в свете полной луны. «Кажется, у меня появилась идея…» — пронеслось в голове вампирши, растроганно склонившей голову от одного вида, как Феликс довольно кружит в объятиях смеющуюся и целующую того в щёки Эстель. Они удивительным образом возвращали к жизни самые яркие воспоминания о её графе. И если ей самой отныне не суждено пережить их вновь и наяву, то непременно хотелось, чтобы лучшие друзья, всё же, были счастливы друг с другом вечно. Даже если придётся рисковать собственной шкурой.***
— Ну что? Она уснула? — уловив чутким слухом приближающиеся знакомые шаги, Даша отложила так и недочитанную книгу в сторону и остановила взор на вошедшем в гостиную лучшем друге. Всё-таки, хорошо, что они с Эстель первым делом отправили «охотника на охотников» в ванную комнату — никаких прежних пятен крови на коже и костюме, который он переодел на принесённые графиней на смену тёмные брюки и белую рубашку Филиппа, и от усов и щетины не осталось и следа. Привычный гладковыбритый красавец Юсупов, разве что, с длинной шевелюрой, слегка по-старомодному собранной лентой в низкий хвост. — Да. Не успел и шагу ступить в комнату, а уже видит сны, — заправил выбившуюся рыжую прядь за ухо и с лёгкой улыбкой на губах прошёл вглубь залы. — Кажется, тогда уже и не слышала моего появления. — Совсем измоталась, бедняжка. Без тебя, право, мы целые ночи напролёт не спали, глаз не смыкали, всё ждали, вдруг вернёшься раньше. Ну ладно я, но она… давай, садись, людоед. Ты же не с пустыми руками вернулся, а с деликатесами, верно? — Даша, улыбнувшись, указала напротив, а когда князь согласно кивнул в ответ на вопрос вампирши, налила в оба фужера, им предназначенные, тягучую алую жидкость из фамильного графина. — Я как раз хотела поговорить с тобой насчёт Эстель. Нужно обратить её. От неожиданности едва усевшийся в кресле Феликс аж поперхнулся слюной, пытаясь оттянуть от шеи и без того расстёгнутый ворот рубашки. Нет, на самом деле, он и сам думал о подобном, но, когда вот так в лоб говорят об обращении, даже его сие может обескуражить. Да, таких речей определённо не ожидал. — А что ты так реагируешь? — простодушно продолжила Дарья, слегка пожав плечами. — Я прекрасно осведомлена о степени твоей вины. Только пару дней назад бинт смогли снять, чтобы во время прогулок никому ненароком не показать следы от твоих пальцев на её шее. Даже кольца твои, кажется, умудрились оставить отпечатки. — Да, я дурак! Я не смог себя сдержать и провинился перед самым дорогим мне человеком! — поначалу повысил голос, всё ещё ненавидя себя за сделанное, но увидев, как дворянка быстро подставила указательный палец к губам, вернулся обратно к полутону. — Да… и теперь не уверен, что после такого она примет моё предложение… — он споткнулся обо слово и, чувствуя, как во рту пересохло, хлебнул крови из бокала. — Да, она сказала мне сегодня, что простила, но вдруг это от нахлынувшего адреналина? Завтра она может попросту не согласиться на эту авантюру. Возможно, захочет быть обращённой, но принять остальные правила Дружины, выйти замуж… ещё и после того, что я сделал… — Согласится. Непременно, — выпалила Мщанская, не дожидаясь, когда князь, запинаясь, договорит. Она была непоколебима в своих мыслях, точно говорила напрямую за лучшую подругу, которая этажом выше безмятежно летала в облаках и уже видела сны. Подавшись вперёд, посмотрела прямо Феликсу в глаза и, подперев подбородок ладонью, вкрадчиво прошелестела вполголоса. — Она, по правде, любит тебя, дурака. Отныне я это точно знаю — мы провели за разговорами в одном доме и в компании друг друга больше двух недель. И ты, несмотря ни на что, тоже её любишь. Я знаю тебя не первый год, Феликс. Ты никого так никогда не любил, как полюбил её. Вспомни вашу первую встречу, ваш первый бал. Только не отнекивайся, я же вижу, как ты изменился после знакомства с ней, с настоящей француженкой, утончённой, воспитанной и немного наивной. И уверена, она с радостью примет нашу сторону — разве можно нам отказать? — шатенка расплылась в милой улыбке и сделала пару комичных кокетливых жестов руками, дабы разрядить ночную тяжёлую атмосферу, и у неё получилось: Феликс хоть и тихо, но усмехнулся, побалтывая тягучую жидкость в фужере. — Думаю, с твоим возвращением, когда с Охотниками покончено, Эстель сможет забыть, если уже не забыла, что у вас был такой несчастный случай, который никогда больше не повторится. Слышишь меня? Решайся. Вампир смотрел на неё в упор, держа у губ наполовину алый фужер, а мысленно и сам себя подгонял решиться перейти к следующему шагу. Жить в одном дворце, показывать всей знати на приёмах искреннюю привязанность друг к другу — это, конечно, хорошо, но песок в часах сыплется вниз, время утекает сквозь пальцы, и стареть из них двоих будет лишь одна Витковская, если вовремя не обратить это самое время в их пользу. А с бюрократией и всеми этими бумажками, которых требует Священная Дружина, всегда можно разобраться, главное, сделать этот самый шажочек на пути к совместной вечной жизни. — Феликс! Феликс! — он настолько погрузился в раздумья, что не заметил, как Даша повысила голос, чтобы вернуть его к себе на разговор. К счастью, ей это удалось, хоть и не без помощи лёгкой встряски за плечо. — Ну наконец-то вернулся! Послушай меня внимательно. Если ты в ближайшее время не решишься сделать ей предложение… если ты не хочешь подставляться из-за своего высокого статуса в Дружине, я приму на себя весь гнев Негласного комитета и сама её обращу, ты меня понял? — залпом допила свой бокал и аккуратно, как подобает графине, утёрла кружевным платочком уголки рта, на которых остались капельки крови. Вот она, такая утончённая, добрая девушка, которую он когда-то познакомил с Филиппом, с одной стороны, а с другой — коварная вампирша, ставящая ему ультиматумы, и главное, без всякой боязни. — Ох и дерзкая же Вы, графиня Фэринэ, самому Юсупову… — на его губах проявилась та самая привычная, слегка пугающая для чужих, ухмылка уголком губ при взгляде на близкую подругу. Впрочем, она действительно того не боялась и, принимая правила их игры, ответила практически тем же оскалом, конечно, в шутку. Он же, в свою очередь, вспомнил о княжне, как, бесшумно переступив порог спальни, заботливо, со всей любовью, отдающейся в сердце, укрыл её, на сей раз без него уснувшую, покрывалом, и, глотнув ещё напитка, вполголоса произнёс. — Да, я сделаю Эстель предложение, сам того желаю. Но сделаю так, чтобы она сама сделала выбор, а не кто-то из нас решал за неё, что ей делать со своей жизнью. — А вот это верно. Вы как всегда рассудительны, князь, — девушка, слегка улыбнувшись, согласно кивнула ему, но это явно был очень хороший обманный манёвр. Едва потеряв из-за этой хитрюги бдительность, вампир вдруг в шоке ощутил, как она, казалось бы, легко, однако со всей искренней злобой и местью дала ему звонкий подзатыльник. — Ау! — с удивлённой гримасой посмотрел на Дашу, вместе с тем растирая ушибленное место в ожидании объяснений. — И как это понимать, мадам? — А это тебе, всё-таки, за то, что чуть не убил её по своей дурости и неспособности себя контролировать, — пояснила смысл своих действий, потерев ладони. — Дружба дружбой, а распускать руки и покушаться на жизнь моей подруги, пока она не станет вампиром, я Вам не позволю, князь Юсупов.