14

Хоть за день и Робби, и Спортакус сильно устали, ни один из них сразу уснуть не смог. Спортакус был чертовски рад тому, что Робби начал считать его своим другом. Хоть у эльфа было много друзей в разных городах и в академии, таких как Робби, он еще не встречал. Спортакус поражался его умелости и диапазону этой умелости. Ему нравилось, как Робби заботится о нём и переживает, хотя и делает вид, что ничего такого не происходит. А вечером он понял, что Робби нравится ему и внешне. Уже лежа в кровати в безуспешных попытках уснуть, Спортакус не сдержался и достал фотографию с пляжа, где Робби широко улыбается, и улыбнулся сам. Мысли наполнились картинками Робби. Длинные прелестные ноги и руки в этом прекрасном платье, мило искаженное лицо, когда Робби наносил себе подводку, те старые фотографии, розовые от смущения щеки… «Он мне нравится, — прошептал Спортакус и откинулся на подушку, прижимая фотографию к груди, — Очень сильно нравится». Оставался вопрос, нравится ли он Робби, и нравятся ли Робби парни, но об этом он старался не думать, потому что сам Робби вряд ли был готов к следующему шагу. С мягкой улыбкой на лице он укутался в мягкое одеяло и наконец уснул, так и не вспомнив про печальный рассказ Робби. У Робби же всё было не настолько хорошо. Успокоившись после всего, что произошло за день, он непроизвольно начал надумывать всяких гадостей из разряда «слишком много рассказал», «зачем я ему такой нужен» и тому подобное. Начали появляться сомнения насчет правдоподобности поведения Спортакуса. Никто, кроме Гланни, к нему так хорошо не относился. Обычно над тем, что он красится или шьёт, смеялись и говорили, что это всё для девчонок, а Спортакус не только не высмеял, но еще и сам согласился попробовать, да и одежа и макияж ему тоже, видимо, понравились. А вдруг это всё было просто из жалости? В конце концов Робби достаточно рассказал, чтобы эльф считал его жалким. С другой стороны, Спортакус обрадовался, когда Робби назвал его своим другом. Не мог же он обрадоваться из жалости? Ходя кругами в своих рассуждениях, Робби наткнулся на еще одну деталь, которая только усугубила ситуацию. Спортакус же герой, пусть еще не официально, но герой. Может, вся эта забота и одобрения были ничем иным, как проявлением геройства. Герои ведь всегда помогают бедным и несчастным. В этот раз поспешных выводов делать Робби не стал, а решил придумать что-нибудь, чтобы проверить свои предположения. Среди новых магических финтов, которым через письмо пытался обучить его отец, было изменение внешности. Возможно, можно использовать это. Главным плюсом этого заклинания было то, что его не надо держать. Пока всё, что связано с новой внешностью остается на месте, заклинание не спадет. Похожее свойство распространялось и на способность скрывать проявления эмоций. Если раньше весь процесс нужно было контролировать самостоятельно, и под слишком сильным напором чувств заклинание могло упасть, то теперь оно могло держаться до тех пор, пока его не снимут. Минусы такого обновления — большое потребление энергии и еще более сильное усиление чувства. Скажем, если прятать печаль, то снаружи будет выглядеть, как будто ничего и не произошло: ни слёз, ни трясущегося голоса, ничего, но внутри все будет ощущаться намного сильней. Осталось только этими заклинаниями овладеть и придумать как именно использовать. Со вторым пунктом проблема решилась достаточно быстро. Робби решил представиться ясновидящей, рассказать Спортакусу, что в городе есть некий Робби, который очень хорошо к нему относится и считает не просто другом, а лучшим другом, и посмотрит на реакцию героя или попытается вывести на чистую воду небольшими ошибками в своем рассказе. Если всё будет плохо, и страхи Робби подтвердятся, то перед Спортакусом он точно не расплачется, спасибо магии. Заодно можно немного поиздеваться над Трикси за то, что странно себя вела на дне рождения и за проказы на пляже. Сказать, что больше с ней дружить никто не хочет, что все это делают из жалости, мол, если не мы, то кто. С уверенностью в своих действиях и кружкой крепкого кофе, Робби отправился познавать магию.

___________

План Трикси по отмщению Робби был достаточно прост. Как-то раз, ещё осенью, Итроттаальвурин уговорил Робби поиграть с ними в волейбол. Уже в самом начале игры Робби пожалел, что согласился. Сначала он просто не мог поймать мяч, потому что постоянно от него уворачивался, даже если подавали не сильно. Хоть это и было против правил, через какое-то время Робби начал мяч ловить, но перекинуть его обратно у него так ни разу и не получилось. Мяч либо не долетал, либо улетал совсем не туда. А в какой-то момент он случайно ударил Итроттаальвурина локтем и от страха сполз по забору и сжался в клубочек, закрываясь руками и умоляя ничего с ним не делать. Естественно, ничего плохого делать Итроттаальвурин с ним не хотел, только помог подняться, отвел в сторону и о чем-то поговорил. После этого в течение недели Робби не появлялся никому на глаза. Сейчас Трикси хотела провернуть что-нибудь подобное. Во-первых, если Спортакус еще не понял, что Робби и спорт — вещи не совместимые, то поймёт и точно расхочет с ним иметь какое-либо дело. Во-вторых, Робби опять опозорится и какое-то время не будет мозолить глаза, что было на руку Трикси. Завтра был последний день спора, а значит, если от стыда Робби где-то скроется, то никак достоверно узнать, считает он Спортакуса другом или нет, будет нельзя. Останется только убедить наивного недогероя, что он проиграл, а Трикси это труда не составит. Плану Трикси сбыться было не суждено, по крайней мере сегодня. Когда Спортакус пошел звать Робби играть, тот сказал, что сильно занят изобретениями и сегодня его ждать точно не стоит, но, возможно, он придет в другой раз. На такое Трикси не рассчитывала, потому что последние дни Спортакус и Робби часто были вместе. Придётся придумать что-то другое. Какое-то время с ними играл и Итроттаальвурин, но потом улетел в соседний город по зову своего кристалла. Игра закончилась ничьей, и они уже собирались сыграть еще раз, но внезапно рядом с площадкой появилась какая-то женщина и позвала к себе в шатер. У неё были длинные черные волосы, которые держала на месте ярко-красная бандана, пестрая рубашка и юбка, большие золотые серьги и приятный чарующий голос. Представилась она ясновидящей, но имени так и не назвала. Немного посомневавшись все четверо согласились и через некоторое время оказались у шатра, который на самом деле был беседкой, обтянутой разноцветной тканью. — А вот ты, — обратилось женщина к Спортакусу, — мальчик мой, не хочешь пойти первым? Спортакус постарался не заострять внимание на странном обращении, но всё же пошёл. Пусть сначала затея с раскрытием будущего казалась ему сомнительной, теперь он понял, что, возможно, есть смысл попытаться узнать то, что мучило его ночью и днём. Они сели друг напротив друга. С такого короткого расстояния Спортакус почувствовал знакомую магию, но в женщине так никого и не признал. — Есть ли у тебя вопросы, мальчик мой? — Пусть Робби изначально и планировал просто рассказать про себя, но решил, что лучше дать Спортакусу поговорить самостоятельно, чтобы было правдоподобней. — Есть. — В голосе у эльфа была какая-то нелегкость, но Робби мысленно улыбнулся тому, что Спортакус, кажется, верит, и положил руки на шар, закрыв глаза. — Тут в городе есть один парень… Я понял, что он мне очень… нравится. Ну, больше, чем друг. Понимаете? — Ясновидящая открыла один глаз в удивлении. Дело шло совсем не туда, куда рассчитывал Робби. Он думал, что Спортакус спросит, через сколько он научится делать какой-нибудь акробатический финт, или что-нибудь про урожай фруктов, а не полезет в свои непонятно от куда взявшиеся чувства, да еще и непонятно к кому. Стараясь не поддаваться панике, Робби продолжил слушать. — Но я не знаю, кто нравится ему. В плане нравятся ли ему парни вообще. Вот… Вы можете что-нибудь сказать про это? — Это Пиксель. — Утвердительно сказала ясновидящая. — Нет. — Спортакус немного смутился. — Робби. — По лицу ясновидящей пробежала куча эмоций одновременно, и она открыла второй глаз. — Робби? Это который высокий и симпатичный? — Кто бы там что ни говорил, а самого себя Робби всегда считал красивым. — Ага. — Лицо Спортакуса приняло мечтательный вид. — Очень симпатичный. — И… я, то есть нет-нет-нет, — Робби одернул себя, вспомнив про забытую от такой новости роль, — он тебе прямо нравится нравится? — Прямо нравится нравится. — Спортакус расплылся в мягкой улыбке. Кажется, в своих мечтаниях он не заметил небольшой оплошности. Робби сконфузился и посмотрелся в лежащее рядом с ним на лавке зеркальце. Чары, вроде, не упали. — Прежде чем я тебе отвечу, я должна кое о чем спросить. Ты веришь в, скажем, фей? — Фей? Нет конечно. Фей не существует. — Хоть Спортакус и понимал, что магия перед ним как раз таки от феи, всё же решил не рисковать. Точно таким же неправдоподобным тоном неделю назад он втирал Робби, что и эльфов не существует. Значит всё-таки Спортакус не понял, что перед ним Робби. Это немного успокаивало. — Робби. Хм… Вот что я тебе скажу. Он сомневается… В тебе. Думает, что ты с ним дружишь только из жалости. Но ведь это не так, мальчик мой? — Из жалости? Нет, конечно нет. Он такой хороший, и добрый, и умелый, и красивый, и… — Всё-всё-всё. Я поняла. — Робби пришлось его прервать, а то еще немного и нос опять бы характерно задёргался, норовя выдать настоящую персону своего обладателя. Немного подумав, Робби продолжил. — Он тоже, считает, что ты хороший. Даже слишком. А насчет своего вопроса можешь не переживать. Всё будет хорошо, мальчик мой. Только не сейчас, позже. Спортакус сразу просиял. Естественно, он не хотел заставлять Робби двигаться дальше дружбы, если тот еще был не готов. Да он и о своих чувствах пока рассказывать ему не собирался. Но от такой новости на душе стало немного легче. — Спасибо вам! — С этими словами Спортакус выскочил из шатра. Робби остался сидеть внутри с мечтательной улыбкой на лице. Он нравился Спортакусу. Он. Спортакусу. Поверить было тяжело, но раз эльф так откровенно говорил об этом с незнакомой ему женщиной, поверить всё-таки пришлось. Из мечтаний Робби вырвала вошедшая без приглашения Трикси. — У меня есть вопрос! — Она села перед ясновидящей и скрестила руки. Робби сразу нахмурился и захотел её прогнать, но вовремя вспомнил про вторую часть своего плана. — Да, девочка моя. — Сказала ласково ясновидящая. Трикси закатила глаза. — Короче. Тут есть два идиота, которые притворяются, что дружат, но я в это не верю. Можете посмотреть, что там между ними? Или нет, не так. Вы видите там спор? Кто победит? — Погоди, погоди, погоди. — Разбираться с Трикси ему ох как не хотелось, но нужно же держать иллюзию. — Какой спор? Какие идиоты? Нужно побольше информации. — Трикси опять закатила глаза. — Две недели назад, а если быть точней, то тринадцать дней назад, мы со Спортакусом поспорили, что он за две недели подружится с этим тупым Робби. Мне кажется они притворяются, ну или Спортакус притворяется, чтобы выиграть спор. Не мог же он действительно подружиться с этим мудилой. Так что там? — Подружится… на спор? — Голос ясновидящей дрогнул, но сразу же вернулся в нормальное состояние. — Ага. Хотя я бы с ним даже на спор дружить не стала. — Но он ведь сказал, что я ему нравлюсь… — Вы? — Сконфузилась Трикси. — Вы то тут причем? Ясновидящая поднялась с места и вышла из шатра. — Это правда? — Спросил Робби с обидой в голосе, стягивая с себя парик и развеивая чары. — Робби?! — Раздалось сзади от Трикси и спереди от Стефани и Пикселя, но внимания он на это не обратил, только подошёл ближе к Спортакусу. — Это всё было на спор? Ты дружил со мной на спор? — Голос его звучал так, будто он вот-вот расплачется. Спортакус растерянно посмотрел в сторону Трикси. — Нет. В смысле да, но н- — Здорово! Просто замечательно! — Робби швырнул парик на землю и начал повышать голос, от чего у Спортакуса защемило сердце. Совсем не по-геройски защемило, просто по-человечески. — Конечно, я же игрушка. Поиграл и бросил. Да? Как будто я не живой. Как будто у меня чувств нет. Как будто мне не обидно, что меня опять используют в своих целях. «Посмотрите все на меня! Я Спорталох и я всегда во всём побеждаю!» Ты, как и все они, только о себе думаешь! Бесчувственный болван! А обо мне ты не хотел подумать, когда соглашался на свой идиотский спор? Что со мной будет, когда эти дурацкие четырнадцать дней пройдут, а, придурок? Конечно не подумал. Зачем? Я ведь знал, что всё это не по-настоящему. Наверное, я вчера ошибся. Видимо, я так и остался маленьким наивным мальчишкой раз поверил, что может произойти что-то хорошее. Раз поверил, что я действительно кому-то нужен. Робби попытался толкнуть Спортакуса в грудь, но тот едва шелохнулся, и Робби просто побежал вниз по холму, проклиная всех и вся. Эльф отправился за ним, чтобы объяснить и извиниться, но в ответ получил лишь еще одну попытку толчка и грозный оскал. — Да иди ты к черту со своими никому не нужными извинениями! Толку мне от них сейчас! Считай, что спор свой дебильный ты проиграл. Даже не думай идти за мной, понял?! Подонок! Робби продолжил свой путь, а Спортакус просто упал на землю и горько расплакался, закрыв лицо руками. Если бы Трикси знала, что всё будет вот так, то взяла бы с собой попкорн, потому что это было настоящее шоу. Через несколько мгновений Стефани и Пиксель были рядом со Спортакусом и начали его успокаивать. — Ну, облажался ты конечно по полной. Да не расстраивайся ты так. — Не естественно сказала Трикси. — У тебя еще есть время. Может, хотя я очень сильно сомневаюсь, он тебя всё-таки прост- — Трикси! — Сказал Стефани нехарактерно зло. — Как ты можешь сейчас об этом говорить? Разве ты не понимаешь, что произошло? — В отличие от некоторых я всё прекрасно понимаю. Я с самого начала говорила, что ничего не выйдет. Вот, пожалуйста. Ничего не вышло. Ах, да. Не забудь, что мы теперь этого мудилу вместе разыгрываем. — Трикси. — как-то устало сказал Пиксель. — Уйди, а. По-моему, единственный бесчувственный болван здесь это ты. — Да с удовольствием! Можно подумать мне так нравится торчать с группкой нытиков! В ответ Пиксель только кивнул и повернулся обратно к всё ещё не угомонившемуся Спортакусу. Трикси пошла в сторону реки. — Спорт, послушай. — Начала Стефани. — Тебе нужно успокоиться. Ты сейчас нужен Робби. Я помню, как однажды он разозлился на Трикси, и Итроттаальвурину пришлось его спасать от себя самого. Вдруг он и сейчас что-то начнет делать? Если твой папа улетел, то только ты сможешь ему помочь. А ты сам говорил, что героям нужны кристаллы, чтобы уловить беду, когда их переполняют эмоции. Но ведь у тебя его нет. Как ты поймешь, если что-то случится, когда ты в таком состоянии? Всё наладится. Ты ему всё объяснишь, он всё поймет. Тем более, мне кажется, что Трикси его обманула, ну или он неправильно её понял. Ты же не дружил на спор. Ты сам сказал, что подружишься, а на спор был только срок. Не так ли? Он же не глупый, он всё поймет. Всё будет хорошо. Не переживай так сильно. И Спортакус и Пиксель удивились внимательности и заботливости Стефани, хотя ничего необычного для неё в этом не было. — Ты. — Голос Спортакуса дрожал, как и он сам, но он всё равно пытался говорить. — Ты такая… Ты права, да. Мне надо… успокоиться. Всё будет… хорошо. Спортакус вытер слёзы, сделал глубокий вдох и попытался представить Робби, такого же счастливого как вчера. «Не думай о плохом. Не думай о плохом. Всё наладится. Он всё поймет.» Несколько глубоких вдохов и выдохов, мягких поглаживаний по спине от Стефани, и Спортакус почувствовал. Ничего хорошего этого чувство не принесло, и он унёсся в сторону своего дома быстрей, чем Стефани или Пиксель когда-либо видели.

___________

Убежавши достаточно далеко от холма, Робби телепортировался в бункер. Злость бушевала внутри как никогда прежде и заставляла метать на пол и в стену всё, что попадалось под руку. На землю летели не очень тяжелые машины и мебель, разные детальки проносились через всю главную комнату. На весь бункер раздавались его крики с оскорблениями в свой адрес и в адрес Спортакуса. Горькие слезы затуманивали зрение, и Робби спотыкался о валявшиеся на полу вещи, из-за чего становился еще злее. Злился он в первую очередь на себя за то, что опять повелся и поверил во что-то хорошее, хотя и с самого начала чувствовал что-то неладное. Злился и на Спортакуса за то, что тот всё это время нагло врал ему в лицо и даже не постыдился якобы признаться в любви. Когда в главной комнате не осталось ничего, что можно было бы швырнуть, Робби направился в небольшую мастерскую, где всегда валялись какие-то куски металла и непонятные детали. В руках оказалась длинная, но узкая пластина. Острые края впились в кожу ладоней, но боли Робби не заметил и начал бить своим оружием всё, что попадалось под руку. Маленькие детальки разлетались в разные стороны, но он даже не старался уворачиваться. Голос уже начал садиться, но он всё также продолжал кричать, как сильно всё и всех ненавидит. Из-за острых краёв и крепкого хвата на ладонях образовались ранки, из которых начала медленно течь кровь, но в порыве злости ничего этого Робби не заметил. В какой-то момент кто-то схватил его сзади и попытался оттащить. От неожиданности Робби взвизгнул и попытался вырваться. Кто бы его ни держал, отпускать не хотел, только крепко обнимал сзади. Робби постарался ударить своего захватчика по ноге и как ни странно попал, застав его таким образом врасплох. Порвав ослабевшее кольцо из рук, Робби выпрямился и повернулся лицом к тому, кого ударил. Это оказался Спортакус. — Не подходи! — Выкрикнул Робби, насколько это позволял охрипший голос, и ткнул в Спортакуса дальним концом пластины, заставляя отойти. Хоть он и пытался звучать устрашающе, эльф не упустил нотки страха в его голосе, от чего опять неприятно сжалось сердце. Спортакус отошел назад и поднял ладони к плечам, давая понять, что ничего плохого делать не собирается. Сам Робби на мгновение искривился то ли от того, что начал чувствовать боль в ладонях, то ли от страха. Словно по щелчку с лица исчезли слезы, и стоял он ровно и крепко, всё ещё держа пластину в вытянутой руке. Магии на это пошло столько, что даже с двух метров Спортакус смог её почувствовать. — Чего ты припёрся? — Снова раздался корявый голос Робби. — Хочешь меня избить как они? Не выйдет! Проваливай! — Спортакус не сдвинулся с места, только устало выдохнул и опустил на мгновенье взгляд. — Я не собираюсь тебя бить, Робби. Я пришёл помочь. У тебя все ладони к крови. Я пойму, если ты больше не захочешь быть моим другом, но позволь мне тебе помочь как герою. Пожалуйста. — Можно подумать ты мне был другом. Ты и до этого если что-то и делал, то только как герой, потому что это твоя обязанность помогать убогим как я. Посмотрим, как твоя школа мальчиков-зайчиков отреагирует, когда узнает, что у них учится такой подонок как ты. — Я хочу быть героем, потому что мне нравится помогать, а не наоборот, Робби. И ты не убогий, по крайней мере для меня. Пожалуйста, позволь мне помочь. Робби мельком посмотрел на ладони и сразу же вернул взгляд на Спортакуса. Они горели из-за ран, а из-за того, что позыв к их сжиманию пресекался магией, становилось только хуже. — Валяй! Это всё равно всё твоя вина. Может хоть так тебя оттуда не выпрут, идиот недоделанный. Хоть Спортакус и обрадовался разрешению, но едкие слова сделали еще больнее, чем было. Близко к себе Робби его не подпустил и заставил поменяться местами так, чтобы эльф находился внутри комнаты, а сам Робби был спиной к выходу. Если Спортакус всё-таки начнёт применять силу, то фея хотя бы не окажется загнанным в угол. Робби сидел на полу, подтянув колени к груди. Одна рука была вытянута вперёд, другая, хоть кровоточила, но крепко сжимала пластину, глаза не спускались с рук Спортакуса. Эльфу пришлось сидеть с полностью вытянутыми вперёд руками, потому что ближе Робби подпускать его не хотел. Еще вчера всё было хорошо, и Робби охотно шел на физический контакт и даже сам его инициировал, а сейчас он весь ощетинился и подпускал только на расстояние двух вытянутых рук. От этого хотелось расплакаться, но Спортакус старался держаться. Протянутая вперёд ладонь феи казалась горячей, колючей и будто вязкой. Эльф понимал, что это всё из-за магии, но что именно Робби пытался сделать, ему оставалось только гадать. — Сейчас будет немного больно. — Предупредил Спортакус, смачивая ватку антисептиком. — Конечно. Давай! Ты у нас тут мастер делать больно. — Я не хотел тебя обидеть, честно. И всё еще не хочу. — Ага. Еще скажи, что эта злая Трикси вынудила тебя участвовать в этом споре, и ты на самом деле тут совсем не при чем. — Не заставляла. Я сам сказал, что хочу с тобой подружиться. А Трикси сказала, что у меня ничего не выйдет и предложила поспорить. Она пообещала, что отстанет от тебя на это время, а если я подружусь с тобой за две недели, то отстанет вообще. И я ей поверил. Как оказалось зря. Тогда мне казалось, что это хорошая идея, что всем так будет лучше. К тебе бы больше никто не приставал и у тебя был бы, как я тогда думал, еще один друг, а оказалось единственный, у меня бы был еще один друг, Трикси бы поняла, что даже с тем, кто ей не очень нравится, можно не враждовать. Она оказалась права. Видимо, я действительно наивный, раз подумал, что это сработает, и что она что-то из этого извлечет. И я сейчас понимаю, что это все в принципе было плохой идеей. Я виноват. Прости меня, если сможешь. — Хорошая история. Иди, попробуй рассказать это своей Трикси. Может, она сжалится над твоей глупостью, и ты выиграешь свой дурацкий спор. — Да не важен мне этот спор, Робби! — Спортакус бросил ватку на пол, от чего Робби сильней сжал пластинку и дернулся. — Ты мне важен! — Очень правдоподобно. Браво! Поражаюсь, как ты все ещё можешь нагло врать мне прямо в лицо. — Робби, ты сам говорил, что тебе на меня даже смотреть не надо, чтобы понять, что я вру. А ты сейчас мне в руке дырку проглядишь. Скажи, разве я говорю неправду? — В голосе у Спортакуса не было никакого упрёка, только отчаяние. — Да! Я просто ошибся, потому что ты это всё изначально так подстроил. — Как я мог это подстроить, Робби? А главное зачем? — Видимо, очень хитро подстроил, раз я об этом только сейчас узнал. И понятно зачем. Затем же, зачем и все остальные так делали. Потому что, если ты сильный и видишь какого-то убогого слабака-неудачника, то нужно сразу его удавить, чтобы не мешал. Ну или чтобы посмеяться. Это у тебя надо спросить. — Перестань так о себе говорить, Робби! Ты не неудачник. Да и сам подумай. Как бы я узнал, что ты, как ты сам выразился, убогий, не познакомившись с тобой? Ты думаешь, что приехав в город, в котором я ни разу не был, и встретив людей, которых я ни разу не видел, я сразу бы сказал: «А, ну да. Всё понятно. Вот вы втроем хорошие, а вот ты какой-то убогий. Потрачу-ка я часть своих каникул на то, чтобы как-нибудь тебе подсолить.»? Если ты почему-то плохо о себе думаешь, это не значит, что все остальные видят в тебе то же самое. — Спортакус попытался посмотреть Робби в глаза, но тот уже опустил взгляд на пол. От ладони теперь почти не веяло жаром, но стало веять холодом. Подвинуться ближе Спортакус так и не решился, только постарался погладить по уже забинтованной ладони и протеста не встретил. — Давай другую руку. — Робби протянул вторую руку, но первую положил не на пластинку, а себе на колени, и отвернулся в сторону. — Ты же не думаешь, что я над всеми хочу поиздеваться? — Робби ничего не сказал, но Спортакус и сам знал ответ. — Не думаешь. Потому что, когда мы были на островке, ты сказал, что раз я много времени провожу со Стефани, то она мне нравится, а раз пытаюсь проводить время с тобой, то хочу тебе навредить. Я ни в коем случае тебя не виню за то, что ты так думаешь. Может я и не оказывался в ситуациях, которые тебе пришлось пережить, но полагаю, что тебе не просто поверить, что может случиться что-то по-настоящему хорошее. Но как бы было нехорошо в прошлом, рано или станет лучше. Ты ведь мне сам рассказал, что твое желание, которое ты загадывал на предыдущие дни рождения, наконец сбылось. Разве не так? Даже если ты думаешь, что я и Трикси притворялись, то Стефани и Пиксель точно этого не делали. — Снова тишина. Мысли начали сбиваться, и Спортакус, потеряв линию разговора, просто пытался убедить Робби, что он не врёт, что всё, что было, было по-настоящему. — Подумай. Если бы мне был так важен этот спор, то сегодня я бы задавал ясновидящей совсем другой вопрос. Раз ты вчера назвал меня своим другом, я бы сегодня спрашивал тебя, то есть ясновидящую, о дружбе. Да и делал бы это при Трикси, а не в одиночестве, чтобы доказать, что я победил. Да и сложно, наверно, влюбиться в кого-то, когда твоя единственная цель — поскорее с ним подружиться. — Робби немного дрогнул, и если бы Спортакус не был занят чужой ладонью, то заметил бы налившиеся краской щеки феи. — Если ты думаешь, что это что-то изменит, или что произошедшее сейчас что-то изменит, то нет. Я по-прежнему хочу с тобой дружить. Я не сказал тебе вчера, скажу сейчас. Ты тоже очень хороший друг. — Никаких действий с другой стороны не было, и Спортакусу оставалось только гадать, что происходило у Робби в голове. Он все ещё злился и уже давно перестал слушать, просто выжидая, пока закончится перебинтовка? Или он что-то понял, но боялся сказать? От руки совсем перестало веять жаром, и остался только холод и покалывания. Спортакус начал надеяться, что сейчас Робби смягчится и подсядет ближе или сделает хоть что-нибудь, чтобы дать понять, что между ними всё может наладиться. Но у Робби были другие планы. Когда и вторая ладонь была выпущена из рук эльфа, он поднял взгляд на Спортакуса и сказал подозрительно спокойно: — Всё сказал? Можешь уходить. Спортакус тяжело выдохнул и поднялся с места. Робби отодвинулся к стене, чтобы эльф смог выйти, но ближе к себе так его и не подпустил. — Хорошо. Я уйду. Но если ты захочешь поговорить или что-нибудь еще, то я обязательно вернусь. И… прости меня, пожалуйста. — Я сказал «можешь уходить», а не «говорить», или ты забыл, где выход? — Голос Робби так и остался спокойным и охрипшим, что немного пугало Спортакуса. Всё же он решил, что лучше будет оставить Робби наедине с собой. Беспокоиться о том, что он снова начнёт буянить, не приходилось, ибо с забинтованными ладонями особо много не сделаешь.

___________

Когда Спортакус унесся, Стефани и Пиксель поднялись на холм, чтобы посмотреть, куда он побежит. Вдруг в беде действительно оказался Робби, и после того, как он ему поможет, Спортакуса еще раз придется успокаивать. Из дома эльф побежал в сторону рекламного щита, и Стефани с Пикселем обменялись вопросительными взглядами, но всё же отправились туда же. Никаких зданий у щита не было, только труба. Стефани настаивала, что нужно просто подождать, Пиксель говорил, что они ошиблись, и Спортакус убежал в другое место. В итоге Стефани уговорила остаться. Через какое-то время из трубы послышались звуки. Люк открылся, и оттуда вылез Спортакус. Несмотря на опечаленное состояние, он удивился присутствию своих друзей, но был благодарен, что они пришли его поддержать на случай чего. Особенно он был благодарен Стефани за то, что она заставила его успокоиться. Если бы не она, то кто бы знал, до чего довел бы себя Робби. От одной только мысли стало еще хуже, чем было. Стефани предложила пойти всем втроем к ней домой и попить чай, чтобы Спортакус окончательно пришел в себя после всех происшествий. Отказываться Спортакус не стал. Дома Стефани заварила синий чай, в надежде, что это немного поднимет Спортакусу настроение. Эльф улыбнулся, но через несколько мгновений на его лице опять было печальное выражение. Он сидел между Стефани и Пикселем и как-то бессвязно рассказывал, что произошло, перескакивая с темы на тему. — … просто вчера вечером он пригласил меня в гости, и после этого я понял, что он мне нравится, ну, больше чем друг. — От такой новости Стефани немного опешила, а Пиксель с облегчением выдохнул, потому что, честно говоря, начал немного ревновать. — А сейчас… Он имеет полное право на меня злиться из-за это дурацкого спора, но… просто так больно… когда он вот так. — Если бы до этого Спортакус не выплакал небольшое озеро, то заплакал бы и сейчас, но, казалось, было уже нечем. — Он вчера меня сам обнял и потом еще голову на плечо положил, и я так обрадовался, что он мне начал доверять. А сейчас он даже к себе боится подпустить или не хочет. — Но ведь он дал руку перебинтовать. Значит не совсем боится. — Предположил Пиксель. — Боится. Он готовился атаковать, на всякий случай. Правда потом перестал… Может и не боится. Я уже не знаю… — Ну раз перестал, значит всё хорошо. — Начала Стефани. — Не знаю, заметил ли ты, но мне Робби кажется очень упертым. И совсем не тогда, когда нужно. Подуется, выспится, отдохнёт, ещё подуется, а потом все поймёт. Напиши ему письмо. Или вот! Он же любит сладкое. Можем испечь что-нибудь. Ты ему отнесешь и расскажешь, как он тебе дорог. М? — Или предложи повязку поменять. — Предложил Пиксель. — Или просто бинты принеси. — Так он опять подумает, что я всё ради спора делаю. Стефани почти закатила глаза. Третий раз одно и тоже. — Спорт. Ты совсем расклеился. Помнишь, когда мы тренировались, ты говорил, что нет смысла думать о плохом, потому что так начинаешь верить, что действительно ничего не получится. И что ты сейчас делаешь? Ты ведь сказал, что объяснил ему, что если бы всё было ради спора, то ты бы действовал по-другому. Он не глупый, но упрямый. Поймет, но не сейчас. — Да и к тому же, — прервал Пиксель, — он же знает, что это было на четырнадцать дней? Знает. Сам сказал. А ты уезжаешь… когда? — В четверг. Двадцать восьмого. — Ну, вот. А сегодня, — Пиксель кликнул по гаджету на запястье, — пятнадцатое. Пятница. Еще почти две недели есть. Это время точно даты спора покроет, даже если он не знает, когда он начался. — Ну, да. — Согласился Спортакус. — Просто я беспокоюсь из-за Трикси. Я не считал, я вообще про этот спор давно забыл, но, по-моему, времени осталось немного. Робби точно не смягчится так быстро, а значит мне придется разыгрывать его с Трикси. А я… я не могу. — Всё же еще одна слезинка нашлась. С обеих сторон раздались тяжелые выдохи. — Ну вот опять. Опять ты о плохом. — Сказала Стефани и подлила ему еще чай. — Я бы на твоем месте вообще с ней об этом бы не говорила. Она нарушила уговор и всё еще хочет, чтобы ты выполнил обязательства в случае проигрыша. — Но я же обещал. — И что? И она обещала. — Продолжила она. — Ты от Робби что ли заразился сразу на плохое кидаться? К тому же, может еще есть время, и он поймет. Давай посчитаем. — Ну, давай. В первый день Пиксель мне кое-что про него рассказал. Второй - Робби учил нас лепке. Третий - я искал для него камни. — От воспоминаний опять появилась слабая улыбка. — Четвертый - он согласился сплавать на лодке. Пятый, — тут, от мысли о том происшествии со снотворным, улыбка сошла на нет, а вслух события того дня он решил не озвучивать. — Шестой - он показывал фокусы с солонкой. Седьмой… эх, — Спортакус постарался сфокусироваться на чем-то хорошем, а не на том как яростно кричал на него Робби, — мы играли в шахматы. Восьмой - все вместе были на пляже. Девятый - я впервые был у него в гостях. Десятый - дни рождения. Одиннадцатый - он назвал меня «хорошим другом». Двенадцатый - это сегодня. Еще два дня есть, получается. — Один. — Поправила Стефани. — Если ты хочешь играть по правилам Трикси, то она и день заключения спора тоже скорее всего посчитает. И даже не думай говорить, что нет никаких шансов. — Спортакус немного улыбнулся её порыву и ничего не сказал. — Или можно по-другому поступить. — Предложил Пиксель. — Смотри. Ты говоришь ей, что проиграл. Она, кстати, может с удовольствием попробовать рассказать об этом Робби. Судя по тому, как охотно он сегодня ей поверил, поверит и в этот раз. Вы с ней придумываете план. Лучше, если его исполнение начнёт она, а ты подхватишь. Делать ты, естественно, ничего не будешь. Точнее будешь, но будешь как бы спасать Робби от неё. Раз план ты будешь знать, труда это тебе не составит. Как тебе? — Ты гений, Пиксель! — Воскликнула Стефани. — Но… Я не могу. Это неправильно. Он же… — Что-то мне подсказывает, — перебила Стефани, — что твои беседы с Робби будут проходить в похожем ключе. Как об стенку горох. Тебе тоже надо отдохнуть, Спорт. — Её голос внезапно стал намного нежнее и тише, и одна рука оказалась у него на спине, тихонько поглаживая. — Ты совсем — не ты. Совсем раскис. Думаю, лучше поговорить об этом завтра. Утро вечера мудренее. — Она права. Ты сегодня и так много перенес. Оставим это до завтра. Спортакус кивнул и после небольшой паузы попросил рассказать что-нибудь про то, как у них вчера прошел день, чтобы хоть немного отвлечься. Стало немного легче. Перед уходом он спросил, нет ли у Стефани сиропа для горла, чтобы Робби быстрей восстановил порядком пострадавший голос. Сиропа не оказалось, но нашлись леденцы. Спортакус сердечно поблагодарил их за помощь и отправился домой.

___________

Робби дождался, пока хлопнет крышка люка, и ушел к себе в комнату, так и не сняв чар, от части потому что боялся того, что с ним может после этого случится, от части потому что понимал, что сил у него осталось совсем чуть-чуть, и как только чары падут, у него не получится даже встать. Упав лицом в подушку, он отпустил боль, остатки страха и горечь. Тело сразу скрутилось в попытках унять неприятные ощущения в ладонях, из глаз потекли слезы, а из горла вырывались хриплые звуки. Матиас, который всё это время прятался под кроватью, наконец вылез и попытался помочь своему хозяину. Попытка лизнуть или хотя бы положить переднюю лапку на руку Робби ничем не увенчалась, ибо Робби извивался как червь на горячем кирпиче. Долго это не продлилось, и вскоре незаметно для себя самого Робби провалился в глубокий сон, свернувшись калачиком. Матиас потерся головой о его щеку и устроился между коленями и животом. Что бы там Спортакус ни говорил о благих намерениях, а Робби всё равно чувствовал, будто им просто воспользовались. Если бы он не был таким упертым, то принял бы, что эльф был прав насчет некоторых вещей. Может быть даже перестал бы на него злиться.

___________

Когда время подходило к отходу ко сну, Спортакус собрался навестить Робби, чтобы сменить повязки на ладонях или, если Робби откажется и попытается прогнать, то хотя бы передать ему бинты, антисептик, леденцы, мёд, термос с отваром трав и записку с извинениями и инструкцией. На стук в крышку никто не ответил ровно, как и на зов. В бункере Спортакуса встретил Матиас и попытался, как и в ту беспокойную ночь, отвести эльфа к Робби. На этот раз Спортакус сообразил и пошел следом по беспорядку, который остался после Робби. Робби так и лежал на кровати свернувшись калачиком в одежде ясновидящей и подрагивал от холода. Некоторое время назад Матиас попытался укрыть хозяина покрывалом, на котором он лежал, но кроме как на ступни натянуть его не смог. Он жалобно мяукнул в сторону Спортакуса и поскребся лапками по двери шкафа, намекая, что эльфу надо её открыть. Не сразу, но он сообразил. На верхней полке лежало запасное одеяло. Несколько движений руками, и одеяло оказалось на Робби. Он издал какой-то хрипящий звук и свернулся еще сильней. На подушке Спортакус заметил темные следы от потекшей из-за слез туши, а на щеке маленькую царапину, и сердце опять неприятно кольнуло. Он оставил вещи на прикроватной тумбочке и еще какое-то время постоял рядом с кроватью. С одной стороны ему хотелось погладить Робби и поцеловать в щеку, с другой — он понимал, что тот так его к себе и не подпустил, а значит никакого физического контакта не хотел. Зато хотел Матиас. Спортакус сел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с котом, погладил и сказал шепотом: «Последи за ним, хорошо?». Ничего в ответ он естественно не получил, но Матиас лизнул его в нос, а когда Спортакус уходил, устроился калачиком рядом с Робби. Эльф хотел немного навести порядок в главной комнате, но, вспомнив про машину, которая его чуть не схватила несколько дней назад, решил оставить все как есть.

___________

Этой ночью Спортакус тоже засыпал с мыслью о том, как сильно ему нравится Робби и с той же фотографией в руках. Только в этот раз на лице была не мечтательная улыбка, а горькие слёзы.