14

Уже пятнадцать минут Робби сидел в ванной под струями горячей воды, которые уносили в канализацию такие же горячие слёзы. Всё неприятно болело. Хоть спал он долго и крепко, в голове был непроглядный туман, который, казалось, давил на череп изнутри. Горло неприятно щипало, и совсем не было голоса. Все мышцы от плеч до икр, из-за неподготовленности тела к вчерашней внезапной нагрузке, доставляли дикий дискомфорт при попытке ими двигать. Ладони жгло, потому что за ночь, а точнее, за часть дня, вечер и ночь, ранки на них не зажили, ровно, как и ранки на сердце. Думать совершенно не хотелось, но как-то всё думалось само. То Робби пытался себя убедить, что Спортакус ему всё же врал и вчера, и всё остальное время, то в голову ударяли вчерашние аргументы Спортакуса, и Робби начинал злиться, пытаясь эти мысли отогнать, то эти мысли всё же побеждали, и он расстраивался, убеждая себя, что кроме как на спор с ним никто никогда не подружится. И круг начинался заново. Где-то в глубине души он себе признался, что, возможно, вчера переборщил. Возможно, Спортакус действительно не собирался его бить или делать больно как-то еще. Возможно. Менее обиженным и расстроенным его это ни разу не делало. По возвращении в комнату, Робби заметил лежащее на кровати одеяло. Он точно помнил, что когда ложился, ничего подобного там не было. В голове промелькнула мысль, что, возможно, вернулся папа и укрыл его. Попытка его позвать ничем хорошим не увенчалась, только раздался хрип и горло неприятно схватило. Нигде в бункере Гланни не оказалось, зато Робби обнаружил бардак, который вчера оставил после себя. В порыве ярости все казалось не так плохо. Расстроившись и попинав какие-то детальки, Робби пошёл обратно в комнату. На этот раз он обнаружил ещё и вещи на тумбочке. С удивлением и недовольством Робби осмотрелся вокруг, будто убеждаясь, что он один, и подошёл ближе. Термос, записка, ещё одна записка, леденцы, мед, бинты и антисептик. «Лишь бы не он, лишь бы не он, лишь бы не он.» — пронеслось в голове. Робби взял одну из записок и сразу посмотрел по её нижним углам. Обнаружив в правом подпись «Спортакус :)», он разозлился, смял лист бумаги и сразу же об этом пожалел. Ладонь неприятно зажгло, и он согнулся пополам от боли, выронив бумажный комок. Покорчившись и покряхтев, Робби запнул смятый листок под кровать и отправил туда же второй, даже не проверив, от кого он. Вещи, стоявшие на тумбочке он проигнорировал, только с большим трудом открыл один леденец и закинул в рот. А за ним и еще один. «Пусть даже не надеется, что я ему что-то оставлю.» — грозно подумал Робби и отправился закрывать люк изнутри, чтобы всякие маленькие наглые эльфы больше к нему без приглашения не приходили. Делать было нечего, а точнее нечем. С израненными ладонями не пошьешь, не порисуешь эскизы новых изобретений, не приберешься, даже толком не накрасишься. Конечно, можно было использовать магию, чтобы не корячиться от боли, но Робби понимал, что так заживать ранки будут сильно дольше. С тяжелым вздохом он плюхнулся на кресло так, чтобы ноги свисали с одного подлокотника, а голова — с другого. Какие-то путанные мысли и воспоминания наполнили голову, и по щекам потекли теплые слезы. Пока в жизни Робби не появился Спортакус, его всегда успокаивал папа, и последний год с небольшим — Итроттаальвурин. Гланни приносил что-нибудь сладкое, говорил, что все плохие, а Робби хороший, что никто ничего не понимает, и что либо он сам, либо Робби обязательно им всем отомстит. У Спортакуса же был совсем другой подход к успокаиванию. Если бы Робби был не в обиде на эльфа, то сказал бы, что то, что делал Спортакус, когда успокаивал, ему нравилось немного больше. Даже безо всякой магии было приятно, когда кто-то обнимал сильными руками и осторожно гладил, уверяя, что всё обязательно наладится. А теперь у Робби не было ни того, ни другого, только Матиас и он сам. Робби с яростью ударил пяткой по креслу, от чего запротестовали квадрицепсы и заболела стопа. Взвыв в силу возможности голоса, он свернулся калачиком и заплакал сильней. «Совсем никому не нужен… — Думал Робби в попытках унять боль. — Лучше бы я вообще ничего вчера не делал! Лучше бы я ему тогда не поверил. Лучше бы вообще сюда не приезжал…»

__________

К утру Итроттаальвурин так и не вернулся, и Спортакус опять тренировался один. Всё шло наперекосяк. Он спотыкался о воздух, постоянно сбивался с чета, равновесие не держалось, сальто не получалось нормально приземлить. Мысли роились, перескакивая со вчерашних слов Робби, на сегодняшний сон. Снился ему, как ни странно, Робби. Сначала Спортакус стоял и наблюдал, как какие-то люди тыкали в Робби пальцем, смеялись и вроде бы даже пытались ударить. Ничего с этим поделать эльф не мог, как будто он смотрел очень реалистичный фильм. Робби вжимался в угол и пытался закрыться руками, но ничего не помогало, люди не отступали. А потом Спортакуса, будто против его воли, вовлекли в то же самое. Он стоял рядом с этими людьми и тоже смеялся, только теперь Робби не закрывался руками, а смотрел на него снизу с абсолютно безэмоциональным выражением лица. Он потихоньку начал подниматься из угла и в итоге возвысился над Спортакусом, от чего уже тот начал вжиматься в стену и съезжать по ней вниз, силясь закрыться. «Ты, как и все они…» — повторял знакомый голос раз за разом, и фигура перед ним становилась все более устрашающей. Спортакус уселся на лавочку. Нужно было с этим что-то делать, иначе он совсем перестанет функционировать. Было решено позавтракать и хорошенько все обдумать, может даже написать, чтобы в течение дня не отвлекаться и случайно не упустить момент, если кому-нибудь понадобится помощь. Думал он о многом. Во-первых, он понял, что с порезанными ладонями Робби вряд ли сможет что-либо нормально делать, в частности готовить. Конечно, за то время, что Робби жил у эльфов, Спортакус предположил, что он в основном питается не очень полезной пищей вроде печенек или конфет. Об этом говорили и обертки в мусорном ведре, и отказы Робби от нормальной еды, да и сам Спортакус видел его уминающим печенье с чаем. Хотелось верить, что в собственном доме Робби ел получше, хоть изредка готовил что-нибудь полезное, но верилось слабо. Поэтому Спортакус решил, что будет ему сам что-нибудь готовить, в надежде, что Робби не выбросит его труды в мусорное ведро. Да и к тому же фее нужно было восстанавливать силы, после вчерашнего погрома, а на конфетах это будет длиться очень долго. Во-вторых, невольно перебирая вчерашние слова Робби, он предположил, что Робби думал, что после того как закончится спор, Спортакус перестанет с ним дружить и общаться, как выразилась сама фея: «поиграл и бросил». От этого стало как-то дурно. Чего, чего, а этого он точно делать не собирался. Нужно будет написать Робби еще одно письмо или поговорить. В-третьих, насчёт поговорить. Говорить он с ним вряд ли сможет, и даже не потому что Робби может начать его игнорировать. Судя по тому, какой у Робби был голос вчера, сегодня он вряд ли сможет говорить громче шёпота. Лучше ему вообще пока не говорить, хотя бы для того, чтобы позаботься о голосе. В-четвертых, Спортакус осознал, Робби очень противоречивый, и начал полагать, что это сильно осложнит их возможный диалог, или он просто пойдёт не так, как эльф будет предполагать. За противоречивость говорило несколько фактов. Когда Спортакус пытался спустить Робби с крыши беседки, тот сильно упирался и говорил, что помощь ему не нужна, но, с другой стороны, тогда у билборда он просил скорей его спасти. Конечно, Спортакус не знал, что тогда всё было подстроено, но за противоречивость в плане спасения мог бы сказать и Итроттаальвурин, которому приходилось встречаться и с просьбами о помощи, и с резким отказом от неё со стороны Робби. Или, например, как Робби говорил, что больше не ведется на хорошее отношение к себе, но «повелся» на Спортакуса. Можно было бы возразить, что изначально ничего хорошего о Спортакусе он и думать не хотел, но ведь в конечном итоге он всё-таки эльфу поверил. Или вчерашний пример про Стефани, когда Робби думал, что она нравится Спортакусу, раз он так часто с ней бывает, но по той же причине сам он у эльфа вызывает только неприязнь и желание поиздеваться. В-пятых, Спортакуса очень пугало, как спокойно Робби перенёс перебинтовку. Он не дергался и не издавал звуков, во время обработки ранок антисептиком. Видимо, теперь Робби не доверяет ему настолько, что совсем не хочет показывать страх и боль. Конечно, он и раньше кое-что скрывал, но в конце концов сдавался, а тут продержался до самого конца. И в-шестых, ясновидящая. На вопрос Спортакуса, Робби сказал, что всё будет хорошо, просто не сейчас. Значило ли это, что тогда он тоже нравился Робби, но тот был еще не до конца уверен или просто не готов в этом признаться? Или он действительно обладал даром ясновидения? Но тогда он бы сразу предвидел, что все будет так, как есть сейчас. Сейчас это уже было неважно. Важно было сделать так, чтобы Робби понял, что есть те, кому можно доверять. Пусть даже это будет не Спортакус, хотя эльфу бы очень сильно хотелось вернуть доверие Робби. Пусть он начнёт доверять хотя бы Стефани или Пикселю. На завтрак для Робби Спортакус опять сделал оладушки, и опять с бананом. Написав небольшую записку и заварив еще отвара, он отправился к бункеру. Как и вчера, ни на стук, ни на зов никто не ответил, и эльф опять спрыгнул вниз. Было тихо, и Спортакус подумал, что Робби всё еще спит. Вспомнив, что кухня находится где-то рядом с комнатой феи, он отправился туда. Чем ближе он подходил, тем лучше было слышно звуки из душа. Закинув контейнер в холодильник, он всё же решился зайти в комнату, чтобы оставить записку. Теперь к звукам воды подмешивались едва различимые всхлипы и тяжелые рваные вздохи. Сердце неприятно защемило. В комнате на кровати спал Матиас, а вещи на тумбочке, которые Спортакус вчера оставил, остались нетронутыми. Старый термос был все еще полон, и эльф решил его забрать и оставить новый.

__________

— Просто, — говорил Спортакус, просеивая муку, — это, пожалуй, практически единственное, что я сейчас могу для него сделать, чтобы снова завоевать его доверие, и чтобы искупить свою вину. — Искупить вину? Но ты же не виноват. — Сказала Стефани, открывая банку вареной сгущенки. — Ты же хотел как лучше и не мог предположить, что всё так будет. Хоть Спортакус и решил, что Робби нужно что-то полезное, чтобы быстрей восстановиться, вчерашняя идея Стефани с выпечкой ему тоже понравилась. Может хоть эклеры, которые они собирались сейчас делать, немного приподнимут Робби настроение. — Виноват. Если я пожимаю тебе руку, и оказывается, что она болит, я делаю тебе еще больней. Хоть я и не хотел делать ничего плохого и не знал, что могу сделать больно, но больно сделал, а значит виноват и должен извиниться. Только в случае с Робби я не не знал, что сделаю плохо, а просто не подумал, что для него это в любом случае будет выглядеть как что-то плохое. — Ну, … да. Возможно, ты прав. Эклеры получились очень аппетитными, по крайней мере по оценке Стефани. На обед был рис с отварной курицей и овощами. Чтобы было немного слаще, Спортакус заменил оригинальные овощи на кукурузу и сладкий перец. В очередной раз эльфу никто не ответил, но теперь не поддалась и крышка люка. Возможно, Робби просто ушел подышать свежим воздухом. Спортакус свернул еще одну записку в самолётик и запустил, чтобы дать Робби понять, что его ждёт обед. Самолётик залетел в отверстие для писем рядом с входной трубой. Значит, Робби всё-таки в бункере. Спортакус решил попробовать отправить туда же и контейнеры, благо отверстие было достаточно большим. Всё же, даже если Робби заберет их не сразу, в прохладе подземелья еде будет комфортней, чем на палящем августовском солнце. Внизу Робби грозно посмотрел вверх, услышав знакомый голос. Если бы у него самого был голос, он бы с удовольствием прогнал наглого эльфа. Прилетевший ему на книгу самолётик он проигнорировал и вернулся к чтению, игнорируя и упавшие в почтовый ящик вещи. Пять минут и любопытство победило упрямство. Ворча про себя, что он не собирается ничего смотреть, и что ему вообще наплевать и делает он это только чтобы не засорять почтовый ящик ненужным мусором, Робби поплелся сквозь бардак к нежданной посылке. Даже через закрытые крышки контейнеров приятно пахло едой, и Робби вспомнил, что последний раз ел позавчера, сладкую вату в парке. Живот неприятно заурчал. Робби поколебался, посмотрел в потолок и нерешительно взял один из контейнеров. К его счастью, и к несчастью Спортакуса, попались эклеры. Конечно, Спортакус хотел бы, чтобы Робби их попробовал, но точно не хотел, чтобы ими он заменил полноценный прием пищи. К счастью, эльф о действиях феи не узнает. Робби ещё раз недоверчиво посмотрел с эклеров на потолок и обратно. В голове появилось лицо Спортакуса с его дурацкой улыбкой, и он тряхнул головой, отгоняя картинку. «Вот балбес! — подумал Робби то ли про себя, то ли про Спортакуса. — Пусть даже не надеется, что это что-то изменит.» Эклеры явно были не покупные, потому что начинки там было сильно больше, чем теста. Робби вздохнул и закрыл глаза. Чертовски вкусно. Контейнер с рисом полетел в холодильник. Там же Робби обнаружил и оладушки и непроизвольно рыкнул, а точнее прохрипел, в попытке разозлиться. Дверца холодильника хлопнула, и недовольная фея отправилась доедать эклеры в кресло. Два эклера были с варёной сгущёнкой, два — со сливочным кремом, и ещё два — с шоколадным кремом. Как они закончились, Робби не заметил, ровно, как и не заметил, как снова почему-то начал плакать. Пустой контейнер полетел на пол, а Робби снова скрутился калачиком в кресле. В ночь с четверга на пятницу, во время изучения магических финтов, Робби периодически поглядывал на фотографии, которые ему передал Спортакус. Матиас, перехватив ненормированный режим сна от хозяина, присоединился к нему ближе к утру. Робби показывал ему фотографии и особенно долго разглядывал ту, на которой широко улыбается, а Спортакус находится рядом с ним. От воспоминаний он расплылся в мягкой улыбке, чего, видимо, не упустил Матиас. Заметив, что сейчас хозяин от чего-то расстроился, Матиас решил притащить ему эту самую фотографию, видимо, надеясь, что от этого настроение поднимется. Стащить карточку со стола было не сложно, а вот тащить в зубах через полбункера — весьма себе. Как только фотография оказалась у лица Робби, он приподнялся, посмотрел на неё, а потом резко на Матиаса. «Да ты издеваешься что ли?!» Прокряхтел Робби и не глядя разорвал фотографию. Ладони снова зажгло, и закололо в груди. В общем, сделал Матиас только хуже. Робби упал обратно в кресло и заплакал ещё сильней. Немного перепугавшись поначалу, Матиас в итоге устроился рядом и попытался положить лапку на щеку Робби, чтобы успокоить. «Прости.» Ещё раз прокряхтел Робби сквозь слезы, заметив испуг животного, и начал легонько гладить Матиаса. Хотелось забыть всё. Забыть Спортакуса и всё, что с ним связано. Поход в парк развлечений и закат на том берегу реки, игру в шахматы и небольшой показ мод, бессонную ночь с грозой и завтрак, который он приготовил эльфу. Его дурацкие голубые глаза и дурацкие мягкие волосы, дурацкую улыбку и дурацкую способность мягко греть, дурацкие сильные руки и дурацкий приятный голос. В попытках всё это забыть Робби озлобился и расплакался сильней.

__________

Трикси, у которой вчера был небольшой праздник по поводу произошедшего, во время игры в теннис попыталась напомнить Спортакусу, что раз Робби и сегодня к нему не вышел, значит он проиграл и должен выполнить своё обещание. Спортакус в свою защиту сказал, что Робби назвал его своим другом еще в четверг, так что чисто технически он победил. Трикси такой вариант конечно же не устроил, потому что сама она этого не видела и не слышала. На вступившихся за Спортакуса Стефани и Пикселя она посмотрела как на каких-то предателей. — Ты поаккуратней, Спорт. Если ты не согласишься выполнять своё обещание, то твоему драгоценному Робби мало не покажется. Я придумаю как ему отомстить и за него, и за тебя. — Что мы тебе такого сделали, что ты собираешься мстить? — Спросил эльф с усмешкой. — Ты не держишь своё обещание, а он просто всегда мне мешает, а особенно последние несколько дней. — Ты тоже не сдержала своё обещание! — Вступилась Стефани. На это Трикси только махнула рукой и вернулась к Спортакусу. Стефани оскорблённо взмахнула руками, но ничего не сказала. — И чем же он тебе помешал? — Опять спросил Спортакус. — Тем, что хорошо проводил время в компании? Или, может быть, ты просто завидуешь? — Спросил Пиксель, немного подаваясь в перёд, и прищурился с улыбкой. — Ничего я не завидую! — Внезапно вспылила Трикси. — Сейчас бы такому… такому идиоту завидовать! Спортакус поднял на неё одну бровь и скрестил руки на груди, ничего не сказав. — Да пошёл ты! Все вы идите! В итоге пошла она сама. Трое обменялись нелёгкими взглядами и вернулись к игре. Спортакусу оставалось надеяться, что Трикси всё еще не знает, где живет Робби, и что сам Робби ей на глаза не попадется, на случай если она всё же решит ему за что-то отомстить.

__________

В попытках всё забыть Робби прикончил остатки печенья и шоколадного мороженого. Есть то, что принёс Спортакус, ему ни разу не хотелось, но готовить хотелось ещё меньше. К ужину Спортакус принёс ещё рис с курицей и ещё одну записку. Записку Робби опять проигнорировал, хотя любопытство опять давало о себе знать, а вот рис все-таки поклевал. С солью, кетчупом и майонезом было не так уж и плохо, но овощи он всё-таки отправил в мусорное ведро. Сон опять не шёл. Воюя с мыслями о Спортакусе почти до самого утра, он всё же решился прочесть записки. В записке с ужина Спортакус просил оставить контейнеры у входа в бункер, чтобы в следующий раз ему было в чем приносить еду. «И долго он так собирается меня кормить?» — подумал Робби. Еще там было напоминание про отвар и смену бинтов. Сняв повязки перед утренним походом в душ, новые Робби так и не наложил от части из вредности, отчасти потому что не понимал как это сделать. Конечно же в записке не обошлось и без извинений. В обеденной записке Спортакус просил не съедать все эклеры одним махом и сначала поесть рис. На это Робби только усмехнулся. В одной из записок, закинутых под кровать было что-то про завтрак и просьба особо не напрягать ладони и голос, чтобы они восстановились, и напоминание про отвар. Робби посмотрел на тумбочку. Проигнорировав термос, он закинул в рот еще два леденца, оглянулся, будто проверяя, нет ли кого поблизости, и всё-таки взялся за отвар. Как ни странно, простояв весь день, горьким он не стал, и Робби выпил почти треть за один раз. «Вот балбес!» — опять подумал Робби, и опять не понятно про кого именно. В той же записке Спортакус пытался заверить Робби, что ни в коем случае не собирался его «бросать», если бы выиграл спор. Не собирался тогда и не собирается сейчас. Оставалась последняя записка. На одной стороне была инструкция по перебинтовке и куча всего про заботу о здоровье. На другой стороне… Прочитав несколько первых строчек, Робби опять швырнул письмо под кровать. В прочитанных строчках Спортакус писал, что слышал вчера, как Робби ругался на самого себя. Писал, что пусть он лучше злится на Спортакуса, чем на себя самого, потому что сам он ни в чем не виноват. Потом шли извинения. Очень много извинений. Что было дальше, Робби так и не узнал.

__________

К вечеру вернулся Итроттаальвурин. Спортакус долго сомневался, стоит ли рассказывать обо всём произошедшем, но отец всё решил за него. Как бы Спортакус не пытался делать вид, что все хорошо, старшего эльфа было не провести, и он сам спросил, что не так. Узнав о произошедшем и о реакции Робби, Итроттаальвурин как-то грозно посмотрел на сына, от чего у того сердце ушло в пятки. Старший был одним из немногих, кто знал о том ужасном случае с крыльями. В конце концов, именно он вытащил Робби из этой ситуации, хоть и довольно поздно, а потом периодически навещал в больнице, а когда Робби восстановился, предложил переехать сюда, в Лентяево. Он же был одним из немногих, кому Робби хоть как-то доверял, и кто знал о том, что фея не очень доверяет другим. Узнав, что Робби неплохо сблизился со Спортакусом, Итроттаальвурин не мог не обрадоваться. Теперь, однако, радоваться было нечему. Спортакус чуть не заплакал под тяжелым взглядом, но Итроттаальвурин смягчился, понимая, что назад уже не отмотаешь, и лучше сейчас подумать, что можно сделать, чтобы поправить ситуацию. Ничего нового они не придумали, но Итроттаальвурин попробовал сходить к Робби, чтобы помочь с перевязкой. Робби проигнорировал и его.

__________

На утро воскресенья, после возвращения с тренировки эльфы обнаружили четыре пустых контейнера и термос около двери их дома. Оба были точно уверены, что когда они выходили, ничего такого там не было. Спортакус невольно улыбнулся, но задумался. Робби опять не спал всю ночь? Или он просто очень рано встал? Радовало, что Робби хотя бы выходил подышать свежим воздухом. Знал бы он, что тот просто телепортировался, проверив перед этим через перископ, что около места назначения никого нет, он бы так не радовался. Когда Спортакус относил завтрак, крышка люка вновь была заперта. Контейнер и термос отправились в почтовый ящик, а сам он уселся спиной к тыльной стороне рекламного щита, чтобы обдумать всё, что хотелось обдумать, и не возвращаться к этому в течение дня. К его удивлению в какой-то момент откуда-то из-за трубы вылез Матиас. Давным-давно, Робби сделал несколько ходов для своего кота, чтобы ему самому не приходилось вылезать наружу, когда Матиасу хотелось погулять. Ходы начинались из разных комнат в бункере и заканчивались либо сразу на улице, либо в трубе, а оттуда, через дополнительное отверстие Матиас мог попасть наружу. Матиас запрыгнул Спортакусу на колени и начал подставлять голову под поглаживания. Думать стало как-то легче, в какой-то момент Спортакус даже начал шёпотом говорить, как скучает по Робби и как хочет, чтобы все было как прежде.

__________

В течении всего дня Трикси так никто и не увидел. Стефани позвала её гулять вместе с остальными, на что Трикси через закрытую входную дверь сказала, что если та так сильно хочет, то пусть зовет своего Робби. Своего Робби? Видимо Трикси всерьёз обиделась. На что именно, было не очень понятно. Узнав об этом, Спортакус невольно подумал, что Трикси и Робби чем-то похожи, но симпатизирует он почему-то больше именно феи. А как бы все сложилось, если бы в первый день Робби столкнул Трикси в воду, а не наоборот? И Стефани, и Пиксель интересовались, как там Робби. Естественно, ничего дельного Спортакус ответить не мог. Радовало только, что Матиас не пытался показать, что эльфу нужно попасть в бункер. Значит с Робби все было в относительном порядке.

__________

Проснулся Робби к полудню и по собственному мнению, был он далеко не в порядке. И дело даже было не во всё ещё немного больном горле или так и не затянувшихся ранках. Дело было в том, что ему снилось. Как бы сильно он ни злился на Спортакуса весь прошлый день, во сне эльф виделся ему только хорошим. Робби со злостью зарылся лицом в подушку и что-то прошипел. Позже он, дуясь, добавлял майонез в овощное рагу, которое на обед принёс Спортакус. Записку с «Я знаю, что тебе не очень нравятся овощи, но попробуй, пожалуйста. Вдруг тебе понравится. Я сильно старался :)» он сначала кинул на пол, но к вечеру положил ко всем другим запискам. Вкус у рагу был сомнительный, но если жевать так, чтобы не попадало на язык, то терпимо.

__________

Понедельник тоже не принёс ничего нового. Спортакус продолжал приносить Робби еду, отвары и записки, напоминая, как сильно он им дорожит и переживает. Вместе с обедом даже принёс два камушка: первый — прозрачный красный, второй — серый, у которого один угол был совсем как у куба, а противоположный скруглён до части шара. Робби продолжал не отвечать, не выходил, но возвращал контейнеры и термос. Голос к нему полностью вернулся, ранки почти затянулись, но сильно двигать ладонями все ещё было больно. Робби продолжал дуться и расстраиваться, злиться из-за того, что расстраивается и снова расстраиваться. На записках, которые он перечитывал, но никогда бы в этом не признался, появились маленькие пятнышки, от которых размывался текст. «С потолка накапало.» — сказал бы Робби, а на комментарий о том, что все это время на улице было сухо и капать там нечему, сказал бы, что знает устройство своего дома лучше, и что вообще это его личное дело. Хорошо, Робби, хорошо. Вечером в понедельник, он с трудом признал, что больше не злится, что скучает, и что хочет, чтобы все было как раньше. Чтобы можно было проводить время вместе и, если надо, опереться на надёжное плечо Спортакуса. Чтобы кто-нибудь рядом по-доброму улыбался и куда-нибудь приглашал. Отчасти в такой перемене были виноваты его сны, от части - записки Спортакуса. Сначала он хотел написать, что теперь все хорошо, и даже хотел пригласить эльфа к себе, но от чего-то передумал. «Он же сказал, беречь руки. Вот я и поберегу. Напишу потом. А лучше если он завтра придёт, я просто к нему выйду.» Пришло завтра, пришли новые отговорки. «Он, наверное, торопится». «Горло опять заболело. Сказал же беречь». «Я даже не придумал, что сказать.» Вечером Робби уже был готов открыть люк, но… но нет. Матиас посмотрел на него слишком грозно для кота. «Да что? Завтра. Завтра точно выйду. Ты бы тоже с первого раза не решился. И хватит так на меня смотреть!»