Часть 1
Вытянутые ряды желтоватых облаков медленно проплывали надо мной. Затылком чувствовалась холодная земля, ветер покалывал щеки, а в голове роились запутанным клубком мысли, не давая подумать о чем-то конкретном. Я лежала, уставившись на закатное небо, постепенно находя в себе силы пошевелить пальцами онемевших рук и ног. Что-то было не так. Нарастающая тревога сдавливала грудь, голова кружилась, но поднявшись и осмотревшись, я не нашла повода для беспокойства: небольшой пруд, обросший редким камышом, да ветхая лачуга с пустым дверным проемом. На поверхности воды изредка появлялись и тут же схлопывались крохотные пузырьки воздуха, а в тишине наступающей ночи мирное кваканье лягушек перемежалось с еле уловимым треском цикад. Ни резкого движения в кустах, ни шуршания… Я озиралась по сторонам, и спустя какое-то время возникла единственная явно очерченная мысль, пугающая все мое существо — где я? Я не могла вспомнить, что это за место, как попала сюда и... Кто я?Часть 2
Сумерки уже съедала наползавшая со всех сторон ночная мгла, а в небе появились первые звезды, но я все никак не решалась сдвинуться с места: как поступать, если кроме своего имени никаких других воспоминаний у тебя нет? Ни дома, ни семьи — если все это вообще было... Громко заурчавший живот заставил вернуться к действительности: пища и безопасное, защищающее от ветра место — вот, о чем нужно позаботиться в первую очередь. Я обернулась и вгляделась в силуэт лачуги, утопающей в темноте — полуразвалившееся нечто с продырявленной крышей и отсутствующими стенными досками. Где-то в глубине отрывками завывал ветер, и надежда спрятаться там от холода постепенно угасала. Войдя в хижину, я пыталась в полумраке разглядеть выставленные вдоль стен кровати, на которые наткнулась, сделав всего шаг внутрь. Взгляд скользил по порванным занавескам на покосившихся оконных рамах, выеденным насекомыми покрывалам, свисавшим лоскутками в проход, по кривеньким прикроватным тумбочкам и... Тело налилось свинцом и не желало двигаться с места, а к горлу подступил комок, не давая крику вырваться наружу. Из-под ткани у изголовья каждой кровати выглядывал череп с глазницами, полными жуков и прочей живности. Кое-где в темноту комнаты с перин свисали человеческие кости рук и ног, обтянутые густой паутиной. Леденящий ужас заполонил сердце, и страх, наконец сменивший оцепенение, подтолкнул мое тело обратно к выходу. Я бежала, не разбирая дороги, вниз по склону, через поле и, только преодолев, как мне показалось, достаточное расстояние, остановилась. В ушах звенело, намокшие в высокой траве брюки прилипали к телу, хлопковая рубашка ни капли не спасала от окутывающего холода, и только висок странно припекало. Опустившись в тень дерева и затесавшись между стволом и пушистым кустом, который мог хоть как-то меня согреть, я потянулась пальцами к голове. — Ай! Резкая боль, казалось, сотрясла всю черепную коробку, а на подушечках пальцев появилось что-то теплое и тягучее. Что-то, сильно напоминавшее кровь.Часть 3
Ночью я вздрагивала от любого шороха, просыпаясь и ощущая жуткий голод и боль, и, когда наступило утро, я собрала остатки сил и двинулась в путь. Никакой ясности в сознании до сих пор не было, хотя местность в целом и вызывала какой-то отклик внутри. Возможно, моя семья находилась где-то неподалеку, и я смогу встретить кого-нибудь, кто знал бы меня и подсказал бы дорогу домой. Наткнувшись на железнодорожные пути, от которых разило пылью и каким-то специфичным запахом, я решила идти вдоль выделяющихся на фоне зелени темных рельс и шпал, и вскоре после утомительной прогулки среди плоской равнины начало вырисовываться какое-то строение, похожее на железнодорожную станцию — коротенькая деревянная платформа, примыкавшая к рельсам, груды потемневших от дождей и ветров коробок и вразброс стоящие лавки. Подойдя ближе к вырезанному в стене окошку для персонала, я заметила наверху надпись: "Ранчо Эмеральд". — Мисс? Работник станции подошел к окошку и немного высунулся, оглядывая меня. — Мисс, вы что-то хотели? Он нахмурился. Или, может, мне так показалось: свет проникал внутрь его каморки частями, через решетку, да и синий цилиндр на голове этого работника мешал рассмотреть его самого. В голову никак не шли слова, и, возможно, увидев мою растерянность, мужчина проговорил: — Если вам требуется помощь, то я... — он взглядом скользнул по моим волосам, и тут же на его лице отразилась тревога. — О боже… Там, — он резко вскинул палец, — ранчо Вегнера, там вам помогут! Обессиленная, прошептав слабое «спасибо», я поплелась в указанную сторону. Из-за холма виднелись черные крыши домов, торчавшие из них печные трубы, из которых густо валил дым, а в ноздри бил запах навоза и влажного сена, который с каждым шагом становился все более насыщенным. Чем дальше я брела по тропинке, тем большая часть ранчо мне открывалась: низкий дом с обросшим цветами дымоходом, черепа животных, украшавшие навесы, загоны с лошадьми и сами конюшни. Тут и там сновали люди: кто разгружал свежее сено из повозок, кто, стоя у ограждений, орудовал вилами... Человек, сидевший на крыльце дома, выпустил густое облако табачного дыма, прежде чем увидел меня. — Здравствуйте... Мне... Вы... Силы после беспокойной ночи и слишком утомительной дороги покинули меня, в глазах начало темнеть, и все вокруг закружилось в водовороте угасающих красок.Часть 4
— Мисс... Вам лучше? Казалось, так прекрасно я себя еще не ощущала: тепло, разливающееся по телу, щекочущий подбородок край мягкого одеяла… Но голова, стянутая повязкой чуть сильнее, чем нужно, все еще болела. — Мисс... Вы меня слышите? Бархатный голос окончательно разогнал сонливость, и я увидела сидящую рядом женщину. Ее глаза бегали по моему лицу, а руки теребили край передника. — Да, — собственный голос показался мне чрезвычайно хриплым. — Как вас зовут, дорогая? Я молчала, вытаскивая из памяти, еще не отошедшей от сладкого сна, свое имя. — Ничего… Такое бывает, — сказала она успокаивающе, но было заметно, как ее это встревожило. — Грейс. Она тут же просветлела, будто избавляясь от тяжелой ноши, и, встав со стула, начала метаться по комнате. От бревенчатых стен пахло древесиной, а через короткий обеденный стол тянуло чрезвычайно аппетитным запахом. Это был маленький домик — всего одна комната — здесь, в углу стояла кровать, противоположную стену украшали вязаные декоративные салфетки, а под ними догорали каминные поленья. — Где я? — На ранчо Эмеральд. Мой муж, Норман, увидел вас на дороге, когда вам стало плохо. Вот, съешьте это, — она затрепетала со сковородкой над столом и вскоре поднесла дымящуюся тарелку красной фасоли с подливкой и кусочком мяса. — Это все, что я могу вам предложить. — Спасибо. Ее теплые руки помогли мне приподняться, и я поблагодарила Бога за такое уютное и сытное место. После первой ложки тело будто оживилось, и, если бы не рана на виске, я могла бы чувствовать себя вполне здоровой. — Если хотите, вы можете побыть какое-то время у нас, пока вы не придете в себя и рана не перестанет быть настолько пугающей, — при этих словах женщина съежилась. — Потом муж сможет отвезти вас домой. Ложка в руке застыла на полпути, и я начала медленно прокручивать в голове последние события. Однако все воспоминания начинались с вечера у той пугающей лачуги, от образа которой по телу пробежали мурашки. — Я не помню… Не знаю, где мой дом. Женщина покачала головой и взяла мои руки в свои. — Не волнуйся, все образуется, — она виновато улыбнулась, чуть сильнее сжав мои ладони. Глядя ей в глаза, выглядевшие особенно большими на истощенном лице, я почувствовала волну спокойствия, будто сама эта женщина излучала доброту и легкость, передавая ее окружающим, несмотря на явно тяжелую жизнь, которую вела. Она поставила на тумбочку около изголовья кружку, дно которой еле перекрывала золотистая жидкость. — Выпей, — ее тонкие губы изогнулись в легкой улыбке, — это сейчас лишним не будет. — Что это? — Бурбон, — сказала она и вышла из дома.Часть 5
Почти две недели я провела в доме мистера и миссис Хилл, помогая им по дому, когда они оставляли хозяйство и уходили на пашни или на садовые участки мистера Вегнера. Ночевала я в скромном амбаре на клубах сена, однако ничего лучше Хиллы предложить мне не могли — эта семья была и так слишком добра, деля со мной кров, пищу и необходимые медикаменты. К слову, рана на голове не загноилась — хоть Эллин очень этого и страшилась из-за несвоевременной обработки — и повязку приходилось менять все реже. Однажды, когда миссис Хилл осталась дома и я впервые оказалась на свежем воздухе дольше нескольких минут, Норман попросил помочь ему в хлеву. Там рядком стояли милые козочки, протянув мохнатые головы к нам через ограду, и, выбрав самую упитанную, мистер Хилл повел ее на задний двор, где уже позже показывал мне, как разделывать животное и как правильно снимать шкуру. В тот момент я чувствовала себя уверенно, руки сами знали, что нужно делать, и Норман заметил, что из меня вышел бы отличный охотник. Он сам бы им стал, если бы не был семейным человеком. Эллин часто руководила готовкой, но иногда я машинально вспоминала какие-то рецепты, и тогда миссис Хилл оставляла меня и садилась вышивать узоры на старой скатерти, перекрывая ими пятна и прожженные сигаретами места. Когда же настала пора прощаться, я выслушала подробный рассказ Нормана о ближайшем городе и о том, как туда добраться, и тщательные наставления Эллин о ежедневном промывании раны и о ночлеге, который смогу получить в местной гостинице. В собранной ими старой холщовой сумке позвякивали монеты и глухо стучали друг о друга консервные банки, рукоять охотничьего ножа выпирала, оставляя обернутое полотенцем лезвие внутри, а неполный спичечный коробок куда-то затесался среди всего остального добра. Сумка оттягивала плечо, но меня больше заботил путь в Валентайн. Я с горьким предвкушением ожидала войти в черту города и встретить хоть одного человека, лицо которого прорвется к чертогам моей памяти и заставит воспоминания вернуться. Помогая мистеру и миссис Хилл по дому и вне его, в мыслях я часто возвращалась к хоть и пугающему полуразваленному домику, но являющемуся единственной ниточкой к моему прошлому. Почему я там оказалась? И как появилась эта рана?Часть 6
По обе стороны от тропы простирались полные сочной весенней травы поля, прерываемые вдалеке цепочкой крутых склонов, усеянных деревьями. Солнце еще только начинало подниматься, и в его лучах пыли, поднимающейся с дороги, казалось больше, чем было на самом деле. Но это не мешало ей, подгоняемой ветром, забиваться в нос и ботинки. К счастью, ранним утром на пути я не встретила ни одной живой души, однако, как увещевал Норман, в округе таилось полно банд, грабящих простых людей, отчего я и придерживала рукоять ножа большую часть времени, если в отдалении нарастал какой-то гул. Уже тогда я начала всерьез обдумывать предложение мистера Хилла и все же ни разу не огорчилась, что отклонила его, и, думаю, Эллин глубоко в душе мне за это благодарна — везти меня до Валентайна было бы для них ощутимой тратой, ведь для этого пришлось бы взять в аренду хозяйскую повозку, а свободных лошадей в конюшне на тот момент не было. Солнце уже перестало скрываться за верхушками заросших холмов и далеких деревьев, когда за очередным поворотом в низине я заметила маленькую ферму. Крошечная хижина, не отличавшаяся размерами от крытого хлева и загона для лошадей неподалеку, замыкала поредевший ряд деревянных кольев, окружавших пшеничное поле. Бледно-желтые пятна — выцветшие на солнце шляпы — медленно двигались среди зеленых ростков. Исходившие оттуда голоса то резко затихали, то снова разносились по низине, сопровождаясь смехом. Я стояла, не решаясь ступить дальше. Всего на один миг в голове промелькнула ужасная мысль, которую, однако, теперь я не могла перестать обдумывать, все яснее ощущая скребущихся изнутри домашних питомцев совести. «Забери лошадь», — подсказывало сознание и, наверно, было право. Ведь это именно то, что существенно упростит мне жизнь. Однако люди, живущие здесь, вполне возможно, нажили непосильным трудом то, чего я так легко хотела их лишить. Уже мысленно себя наказывая, я пробиралась, присевши, через кусты вдоль забора, прислушиваясь к шагам на поле. Два фермера бродили между засеянными участками и рассматривали молодые колосья, перекидываясь короткими фразами. Подкравшись к углу ограды, я услышала пьяный голос еще одного человека. Он сидел на отесанном бревне, лежавшем неподалеку от загона, и медленно проворачивал в руках пустую бутылку. Из-за дощатой стены послышалось громкое ржание, и раздосадованный мужчина поплелся в дом, выкрикивая что-то несвязное на ходу. Это был мой шанс. Откинув последние сомнения и запрятав чувство вины в закрома, чтобы помучиться им потом, я побежала. Под ногами хрустели ветки, легкие никак не могли наполниться достаточным количеством воздуха, и вдруг природную тишину разорвал лай собаки. Развернувшись к дому, в окне я увидела удивленное лицо, которое в один миг превратилось в перекосившуюся от злобы физиономию. Пес же был уже близко, и страх быть не только пойманной, но и растерзанной, ударил в спину и заставил снова рвануть с места. — Эй! А ну, убирайся! — заорал мужчина, уже, видимо, выйдя из дома. Я завернула за деревянную спинку навеса и вскочила в седло, одновременно шлепая коня по крупу. И тут прогремел выстрел, и часть деревянной балки рядом разнесло в щепки, отчего животное рвануло настолько резко, что я съехала на бок, продолжая цепляться за гриву и вовсе потеряв поводья. Но незнакомец уже ничего не мог поделать — истеричный галоп был быстрее его бега, поэтому вскоре незадачливый фермер остался позади.