Sanatorium

— Мне не нравится твоя тяга к алкоголю. В конечном итоге, пролежав ничком на чересчур мягком матрасе полутора часов, Юнги поднялся и раздобыл алкоголь. Он всё ещё ждал Сокджина, чтобы позавтракать вместе, но без газет и работы лежалось совсем скучно. Юнги не умел отдыхать. Раньше, во время войны, лишняя секунда отдыха считалась драгоценной. Обычно все напивались до беспамятства, плюя на раны и стрельбу за спиной. Не раз и Юнги отключался в болоте, лицом в грязи и траве. Они напивались и пели, смеялись, кричали, смотрели на огонь, когда еда заканчивалась. То время нельзя назвать счастливым, но те моменты считались хорошими во время беспросветной тьмы, и мозг обманывал генерала светлыми чувствами. Солдаты напивались до одурения в свободные вечера, но, по правде говоря, алкоголь у них всегда был при себе. Никто не мог убивать без него в крови. Никто. Утро начиналось с рюмки и заканчивалось ей же, чтобы уснуть, надеясь, что бесконечным сном. Алкоголь. Юнги любил и ненавидел его одновременно. Его тошнило от одного запаха своего отца, но повзрослев, больше не видел жизни без бутылки виски. Иногда казалось, словно война до сих пор продолжается. Нужно выпить рюмку, чтобы найти силы и выйти на улицу, полную людей. Нужна рюмка, чтобы вытерпеть гнилые рожи и разговоры важных мужчин. От алкоголя становится теплее. Юнги любит спокойствие, которое он ему приносит. По крайней мере, не так страшно бодрствовать. — Я ждал тебя. Не первый раз, когда Сокджин упрекал старшего мужчину в употреблении излюбленного виски. Честно говоря, они более шуточные, чем серьёзные, хотя ему кажется, что в голосе младшего звучит какой-то страх. Едва слышимый, едва заметный в трепетном, излюбленном голосе. — Я вижу, что ты ждал. Сокджин только вошёл в комнату, его губы надулись, а лоб помрачнел. Он выглядел как милейший пингвин, когда недовольничал. — Но это не значит, что нужно было пить, - продолжил он, подходя к своей кровати, чтобы заправить её, - ты завтракал? — Не хотел без тебя, - честно ответил Юнги. В животе горело от выпитого алкоголя, но не то, чтобы это не было привычное ощущение. — Вы посмотрите на него! - Сокджин всплеснул руками, - не успел поесть даже, а к бутылке уже тянешься! Юнги улыбнулся своему любовнику, изо рта вырвался лёгкий смех. Рубашка Сокджина была ему мала в плечах потому, что он взял юнгиеву. Интересно, знал ли Сокджин, что старый, полуслепой генерал, замечает все мелочи в нём до блеска на ресницах? — Ты так мило бранишься, словно настоящая жёнушка. Ах, точно. Они не могут пожениться. Юнги с досадой посмотрел на тёмную бутылку с алкоголем, желая сделать ещё один глоток. На душе стало необычайно тесно. Точно. Точно. Никакой свадьбы для двух мужчин. Никакого благословения для двух любящих друг друга людей. Какая…жалость? Досада? На мгновение плечи Сокджина дёрнулись. Хотя, может дёрнулся глаз усталого Юнги и теперь ему всякое мерещится. Мгновение не длится вечность. — Была бы у меня скалка, - с поднятым к потолку пальцем начал угрожать Сокджин, - сейчас бы ты здесь не сидел. Юнги фыркнул от смеха. В голове само собой вырисовалась картина. Сокджин схватил бутылку за горлышко и сунул в шкафчик под столом. Он достаточно громко закрыл дверцу и с упрёком посмотрел на старшего мужчину. Юнги сунул ноги в ботинки под треск пружин в матрасе и также медленно встал. — Где ты вообще достал бутылку? - недовольно пробубнил Сокджин, выходя из комнаты. — Сосед одолжил, - честно ответил Юнги, кивая на дверь. Конечно, алкоголь был запрещён в оздоровительном заведении. Какие доктора разрешили бы пить больным? Поэтому здесь, можно сказать, существовала собственная контрабанда. Алкоголь привозили родственники, либо покупали в посёлке под санаторием. Правда, нужно было пройти немало шагов по снегу, чтобы попасть туда, поэтому больные редко выбирались куда либо, если им не было назначено. А те, у кого была припрятана бутылка-другая, охотно делились друг с другом. Словно одна большая семья. Сокджин цокнул языком и взял Юнги под локоть. Коридор был пустым. Он ещё немного покачал головой и по родному прошипел себе что-то под нос, а после резко переменился в лице, когда услышал запах из столовой. Еда. Ни книги, ни шляпы, ни Юнги так не приносили Сокджину удовольствия, как еда. Генерал побаивался как бы его не продали за лакомый кусочек фирменного мяса. Сокджин любил всё и ел с большим аппетитом. Это настолько поднимало ему настроение, что Юнги просто водил его в рестораны, когда младший грустил. Радостней улыбку было не найти во всей стране. "Я всегда был пухлым ребёнком. Знаешь, когда всю жизнь привязан к кровати и тебе нельзя даже выйти на улицу, всё, что тебе остается, это наслаждаться едой. Повариха у нас была чудесная и ел я с большим удовольствием, вместо того, чтобы бесцельно смотреть в окно. Тогда мало вещей меня радовало. В доме всегда был какой-то траур. Все ждали, когда я умру. А я не умирал, только ел и ел, - Сокджин засмеялся, - отец даже не хотел нанимать гувернанток. Смысл, если я всё равно не дотяну?". ***