Lover of Mine

      Гарри наклоняется, чтобы поцеловать меня, обхватывая руками и прижимая к столу. Я, конечно же, вздрагиваю, из-за чего мои руки задевают какие-то бумаги, которые тут же неизбежно падают на пол.       Я стыдливо краснею, вырываюсь из его хватки и резко сажусь на пол, чтобы подобрать их. — Извини, — нервно смеюсь я. — Иногда я могу быть слишком неуклюжим.       — Неужели ты нервничаешь, Луи Томлинсон? — дерзко спрашивает Гарри, изогнув бровь, когда я медленно встаю и кладу бумаги обратно на его стол.       — Я? — нервно сдуваю с глаз чёлку, взмахивая руками. — Ни в коем случае. Ни капельки не нервничаю.       — Хорошо, — тихо говорит он, делая шаг вперёд, чтобы снова оказаться рядом, в то время как я пытаюсь устроиться поудобнее на столе, но в итоге лишь снова роняю бумаги.       — Прости, я просто… Прости, — я смотрю на бумаги, небрежно складываю их и пытаюсь положить куда-нибудь, чтобы мои дурацкие неуклюжие руки больше их не коснулись. — А если зайдёт Лидия?       — Я отправил её домой.       — А Майлз?       — Он прекрасно знает, что лучше не заходить сюда, когда я не один.       Когда он не один. Верно. Сомневаюсь, что Стайлс имеет в виду людей, с которыми он заключает деловые сделки, мужчина говорит о тех, кто позволяет ему выключить свет в офисе в нерабочее время, зажать себя между столом и собой под видом того, что он просто хочет поговорить.       Думаю, он имеет в виду разговор на иных языках.       — Я точно не застенчивый человек и перепробовал многое в своей жизни. Но не думаю, что занятие сексом перед огромными панорамными окнами и ходящими внизу людьми, входит в этот список.       Гарри ухмыляется, приближаясь снова, и на этот раз я позволяю ему. Его руки обхватывают мои бёдра, он смотрит через моё плечо на стол, прежде чем отодвинуть меня подальше от бумаг, которые я могу снова опрокинуть.       — Тебя ждёт мир новых впечатлений.       — Ах, да? — дразнюсь я, обвивая руками его шею, когда он приближается ко мне, целуя с еле сдерживаемой страстью и похотью, и у меня нет другого выбора, кроме как ответить ему взаимностью.       Вот так это и происходит.       Сначала медленно, потом всё интенсивнее, пока он не прижимается ко мне всем своим телом, и всё, что я чувствую в этот момент — удовольствие и его одеколон с запахом кедрового дерева. Моя спина слишком резко выгибается назад, и рука, которой я пытаюсь за что-то схватиться, не отрываясь от его губ, снова опрокидывает бумаги.       Я отстраняюсь, чтобы произнести какие-то бесполезные извинения, но Гарри останавливает меня, прижимаясь губами к моему горлу, и произносит что-то вроде «К чёрту бумаги» прямо в мою кожу.       Он сильно прикусывает кожу, очевидно, пытаясь оставить след, и мне приходит в голову, что я никогда не думал о включении чего-то подобного в контракт. Я был слишком увлечён тем фактом, что теперь мне на кредитную карту будут ежемесячно поступать переводы в размере трёх ста тысяч долларов.       Гарри облизывает засос, который он сделал, а затем мягко прикусывает мочку моего уха, рука пробирается между нами, чтобы обхватить меня сквозь джинсы.       — И я смогу получать всё это, когда только захочу, — вздыхает он, нащупывая одной рукой пуговицу и расстёгивая молнию на моей ширинке. Он делает это с такой лёгкостью, что мне хочется спросить его, сколько именно раз он это делал, но пока я лишь прикусываю язык.       — Ты этому рад? — говорю я, когда он отстраняется от меня, чтобы отступить назад и начать развязывать собственный галстук. Мои штаны стянуты до середины бёдер, но я лишь приподнимаюсь на локтях и наблюдаю за тем, как он раздевается.       Контракт это или нет, я определённо не жалуюсь.       — Знаешь, как долго я наблюдал за тобой в том клубе?       Я качаю головой, тяжело сглатывая, когда его руки скользят по галстуку и бросают его на пол. Это действие похоже на преступление, учитывая, что тот, вероятно, стоит целое состояние.       Гарри сбрасывает пиджак, обнажая белоснежную рубашку, и я бы солгал, сказав, что не думаю о том, что она чертовски хорошо на нём сидит, и мне хотелось бы, чтобы он её не снимал. Я бы также солгал, сказав, что когда впервые увидел его без рубашки, был достаточно трезв, чтобы вспомнить, что у него есть татуировки, поскольку сейчас каждая из них открывается мне, когда он снимает рубашку.       Если на небесах есть Господь, думаю, что сейчас мне стоит поблагодарить его за происходящее в моей жизни.       Он замечает то, что я пристально смотрю на него, и бросает на меня такой взгляд, который говорит о том, что он знает, о чём я думаю.       — Несколько недель.       — Несколько недель? — ладно, серьёзно, как я его не заметил, если он действительно был там, рядом со сценой, несколько недель подряд. Не может такого быть. Каждую ночь я танцую на одной и той же сцене, хожу по одним и тем же дорожкам и совершаю обход. Я бы не пропустил его. Его невозможно не заметить.       — Сначала я наблюдал издалека.       — Неужели? — спрашиваю я, склонив голову набок, в то время как его пальцы какое-то время возятся со штанами, на мгновение останавливаясь на полпути к расстёгиванию ремня.       — Не хочешь сделать это за меня? — он озаряет меня улыбкой на миллион долларов, и я подаюсь ей, соскальзывая со стола и оказываясь перед ним на коленях. Я хорошо умею снимать ремни и оставлять мужчин без штанов, независимо от их силы и роста, и этот момент с Гарри ничем не отличается от остальных.       — Ты так долго наблюдал за мной, ничего не делая?       — Я бизнесмен, Луи, а ты — инвестиция. Лучшие всегда просчитывают свои ходы.       — Всё было спланировано, не так ли? — спрашиваю я, но в тот момент, когда я спускаю его штаны до щиколоток и целую член открытым ртом, думаю лишь о том, что больше не хочу разговаривать. Меня не волнует, что Стайлс хочет сказать о том моменте, когда он впервые меня увидел, и где именно это произошло, как долго он сидел в темноте клуба и наблюдал за тем, как я кручусь вокруг шеста и подкупаю других мужчин, чтобы те давали больше чаевых, чем им изначально хотелось.       Я просто хочу его.       — Как я уже сказал, — начинает он, но я затыкаю его, обхватывая рукой основание члена, медленно двигая ею, прежде чем взять головку в рот, из-за чего его голова откидывается назад, и мужчина мгновенно теряет контроль, — лучшие всегда просчитывают свои ходы.       Я стону вокруг его длины, немного меняя позу, чтобы наклонить голову ещё ниже, пока мой нос практически не упирается в его лобок. Рука Гарри летит вниз к моему затылку, сжимая волосы так сильно, что я чувствую, что он выдернет их при любом резком движении. По крайней мере, я знаю, что делаю всё правильно.       У него приятный вкус, как будто он заботится о своём здоровье и придерживается диеты, и я преследую его, покрывая им свой рот, пока мужчина не дёргает меня за волосы, чтобы заставить остановиться.       Я отрываюсь от него с громким чпоком, его член всё ещё прижат к моим губам, когда я смотрю на Стайлса, с распухшими губами, пытаясь отдышаться.       — Мысленно вычеркнем ещё одно твоё умение, которое я смог испытать на себе, не так ли? — спрашивает Гарри, протягивая мне руку, чтобы помочь подняться. В тот момент, когда я встаю, его губы возвращаются к моим, целуя меня головокружительно, в то время как он одним чётким движением стягивает мои штаны и боксеры. Снимаю туфли и шагаю из них, теперь полностью находясь во власти мужчины, следуя за его непреклонными шагами, которые заставляют меня двигаться назад, пока я с грохотом не ударяюсь о холодное стекло.       Вот дерьмо.       Он поворачивает меня так, что я прижимаюсь щекой к стеклу, из-за чего мне страшно открыть глаза. В конце концов, мы на высоте сорока семи пролётов, поэтому зачем мне смотреть вниз, чтобы узнать то, как долго мы будем падать, если окно треснет?       Я приоткрываю губы, когда чувствую его пальцы на них, позволяя ему скользнуть внутрь, щедро покрывая их слюной. Вероятно, где-то в кабинете у него есть смазка, учитывая, как разворачиваются события этого вечера, но я не думаю, что он действительно сейчас хочет её использовать. Придётся смириться и терпеть, но всё нормально. Мне нравится, когда я подстраиваюсь под размер другого мужчины.       — Блять, Гарри, — вздыхаю я, когда он вытаскивает пальцы из моего рта и раздвигает ягодицы, дразняще прижимаясь к отверстию. Я внёс изменение в контракт, согласно которому мне теперь разрешено называть его по имени, к его большому раздражению. Он смирится с этим.       — Открой глаза, Луи, — строго произносит он, и я медленно приоткрываю один глаз, отводя голову назад, чтобы начать хоть что-то видеть. Меня встречает ночная тьма, звёзды, мерцающие серебристым и белым цветом на небе, верхушки зданий, где в некоторых офисах всё ещё горит жизнь, и это прекрасно. И всё нормально, пока мне не нужно смотреть вниз.       Гарри вставляет два пальца внутрь, когда я меньше всего этого ожидаю, и обхватывает рукой мой живот, чтобы притянуть назад для лучшего доступа. Моя рука с явным скрипом скользит вниз по стеклу, на что Стайлс бормочет что-то позади меня о том, что после ему придётся вызвать мойщиков окон, так небрежно, словно сейчас его пальцы не находятся внутри моей задницы.       — У тебя вошло в привычку трахать парней возле окон? — спрашиваю я, запыхавшись, внезапно оказываясь без пальцев внутри и слыша, как он сплёвывает на свой член.       — Ты действительно хочешь знать ответ на этот вопрос?       Нет. Не хочу. Чем больше я думаю о том, сколько парней здесь побывало, сколько людей ходит по Нью-Йорку, всё ещё в той одежде, которую мужчина им купил, и живущими воспоминаниями о подобных моментах, я начинаю чувствовать себя ещё более облажавшимся.

***

      — Появились результаты экзамена! — выкрикивает Лиам, как только я беру трубку. Я уворачиваюсь от людей, прогуливающихся по Таймс-скверу, и начинаю сожалеть о том, что захотел съесть бейгл в самый разгар туристических завтраков.       — Ты серьёзно?       — Вполне. Я сейчас посмотрю свой… — он замолкает, и я слышу, как парень возится со своим компьютером и лихорадочно что-то печатает на клавиатуре.       — Ладно, Ли, дай мне присесть. Я сейчас в чёртовом аду, — извините, мэм, извините, — пытаюсь добраться до Фридманса.       — Фридманса? Ты сошёл с ума? — смеётся Лиам, и я могу представить, как он качает головой. — Сейчас около десяти утра, Лу, очередь будет сумасшедшей.       — Я пристрастился к бейглу на завтрак.       — Надо было просто заказать через Грабхаб.       — Мне не хотелось платить за доставку.       — Скупердяй.       — Всего лишь умный, — поправляю я, и последние люди из толпы расходятся и выстраиваются в приличную, но быстро движущуюся, очередь. — Ты поговорил с Натали? — долгое молчание на другой линии говорит мне, что нет. — Ли, тебе нужно поговорить с Натали.       — Не хочу, чтобы она подумала, что я не хочу на ней жениться.       — Она и не подумает, если ты честно объяснишь, почему не участвуешь во всём этом. Неучастие в подобном без причины делает тебя виновным. Быть виновным означает…       — Тебе не нужно быть моим адвокатом, — говорит он, а затем, — а вот я смогу стать твоим. Я набрал девяносто пять баллов по экзамену Фредерика, Лу. Чёртовы девяносто пять баллов.       Я вздыхаю, зажимая телефон между ухом и плечом, пытаясь выудить ноутбук из сумки. Очередь уже приближается к тому моменту, когда мы оказываемся практически внутри кафе, но у меня не хватит терпения подождать, пока освободится столик.       — Хорошо, подожди. Я стараюсь не уронить свой ноут на тротуар сорок седьмой улицы.       — Я не так далеко от тебя. Почему бы нам просто не встретиться? Занимай столик на двоих, и мы сможем отпраздновать.       — Да, конечно, — соглашаюсь я в трубку. — Тогда увидимся через несколько минут.       — По рукам.       Линия обрывается, но я держу телефон там же, медленно и мучительно печатая одной рукой, чтобы войти в систему. Я нажимаю на класс Фредерика, прокручиваю страницу с результатами за экзамен и…       — НЕУД? — говорю я вслух. — Я облажался. Я… НЕУД?! — люди передо мной странно смотрят на меня, оборачиваясь, но я игнорирую их, вместо этого нажимая на поле с комментарием рядом с оценкой.       «Мистер Томлинсон, по всей видимости, вы не обладаете адекватными навыками критического мышления, необходимыми для того, чтобы двигаться дальше в своих начинаниях. Я прикрепил отзыв к вашим ответам. Удачи на следующем экзамене.»       — Ёбаный мудак, — мужчина передо мной снова оборачивается, видимо посчитав, что я говорил о нём, поэтому я смотрю на него с извиняющейся улыбкой. — Не вы, сэр, извините. Мне только что пришли результаты теста.       Он отворачивается, не произнося ни слова, и я закрываю свой ноутбук, чтобы засунуть его обратно в сумку. Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Это совершенно не входило в мои планы. Практически провалить экзамен Фредерика? Я ведь не проваливаю экзамены. Почти.       Мне конец. Если я не смогу собраться к следующему экзамену — последнему экзамену — то вовремя не закончу семестр, отстану от сокурсников, меня не переведут на следующий курс, отнимут стипендию и я никогда не смогу закончить академию. Я…       — Какой вам нужен столик, сэр? — спрашивает у меня хостес.       — Э-э, с двумя местами, — я кашляю, чтобы ком в горле наконец исчез. — Двухместный.       — Вам сюда.       Все в этом месте прилично одеты, погружены в весёлые беседы, ударяя вилками о тарелки и выпивая свои коктейли, в то время как я только что получил неуд за экзамен по одному из самых важных предметов во всей юридической школе.       Вот оно. Мне нужно учиться усерднее. Сократить употребление наркотиков. Сфокусироваться. Сосредоточиться. Это решит все мои проблемы, и тогда мне не придётся беспокоиться, а профессор Фредерик будет поражён тем, насколько я умён.

***

      — Он будет смотреться превосходно на вас.       Я оборачиваюсь, и мой взгляд встречает Вивиан, мою новую личную стилистку, с тёмно-синим пиджаком в руках. Она подталкивает его в мою сторону, гордо улыбаясь.       Я беру его, рассматривая в зеркале, в то время как женщина встаёт позади меня, чтобы посмотреть, как её предположение воплотится в жизнь. Я не уверен в этом. Вся эта одежда отличается от той, что я ношу обычно.       — Не знаю, Вивиан, — я кусаю внутреннюю сторону щеки, ловя взглядом белизну ценника, свисающего с рукава. Сколько он стоит?       — Мистер Стайлс велел мне не думать о ценах. Я смотрю лишь на те вещи, что подчеркнут ваши черты лица.       — В самом деле? — спрашиваю я, не нуждаясь в ответе, ожидая, пока она отвернётся, взять другую одежду, чтобы тут же посмотреть на ценник. Мой желудок сжимается. Ни за что, чёрт возьми, я не выйду отсюда с пиджаком за две с половиной тысячи долларов.       — Мистер Томлинсон, вы не должны об этом беспокоиться, — говорит она игриво-насмешливым голосом позади меня. Я игнорирую её слова, пробегаясь пальцами по ценнику. Кредитная карта, которую мне дал Гарри, прожигает дыру в кошельке, лежащем в кармане, и сейчас я думаю о том, что всё же должен был воспользоваться моментом, чтобы сломать её.       — Мне некуда будет в этом ходить.       — Разве вы не студент юридического факультета? — рассеянно спрашивает она, снова появляясь позади меня с брюками, белой классической рубашкой и накрахмаленным тёмно-синим галстуком. — Студенты-юристы должны заявлять о себе. Я надеюсь вы не посещаете занятия в этом? — Вивиан указывает на то, что на мне надето — простые синие джинсы и футболка с концерта Foo Fighters, на который мы с Лиамом ходили перед началом семестра.       — Я нормально одет, — защищаясь, отвечаю я, скользя руками по футболке, чтобы разгладить внезапно заметные складки, оставленные сушилкой, — и нет. Я не хожу в этом на занятия.       — Что вы обычно носите?       — Не знаю, — пожимаю плечами, пытаясь искренне над этим подумать. — Рубашки на кнопках и джинсы.       — Хм, — говорит она с явным осуждением, кладя выбранную одежду на стол рядом со мной и уходя. Она чертовски хороша в своей работе, поскольку теперь я задумываюсь о выборе своей одежды и о том, что носят люди, окружающие меня. Лиам — самое ближайшее сравнение, и даже он ходит в длинном чёрном плаще, классических брюках и рубашке, и обычно у него с собой чёртов портфель.       Теперь, когда я думаю об этом, то понимаю, что большинство людей одеваются также. Натали даже не студентка юридического факультета, но всегда встречает нас в библиотеке в парадных брючных костюмах или платьях.       Ладно. Возможно, я и вправду одеваюсь неряшливо.       — Вивиан, сколько всё это будет стоить?       — Я уже говорила вам, мистер Томлинсон, — отвечает она с оттенком нетерпения в голосе. — У меня есть строгие указания не говорить вам об этом.       — Знаете, я ведь мог бы просто посмотреть на ценники.       — Знаю, — говорит женщина, и я смотрю на неё в зеркало, когда она с ухмылкой на лице проводит руками по другим рубашкам, висящим в углу, — но не думаю, что вы действительно хотите этого.       Я стону, ещё раз взглянув на кучу вещей, прежде чем с недовольством поднять её и отправиться в дальний конец помещения, где находятся примерочные. Я не думаю, что когда-либо делал покупки в магазинах с зеркалами в полный рост, точно подобранным освещением и небольшими подиумами перед каждой дверью примерочных. С другой стороны, ничто из того, что я когда-либо покупал в плане одежды, не стоило в сумме больше нескольких сотен долларов. И я не буду проверять, но кажется этот галстук столько и стоит, а то и больше.       Вивиан не следует за мной, и я благодарен ей за это. Я могу спокойно примерить всю эту одежду. Это уже третий магазин, в котором мы были, а ещё даже не полдень. Я находил что-то, что мне не нравилось в каждом из них. То материал слишком рыхлый, то слишком плотный, то слишком гладкий или слишком жёсткий. Я не знаю, как тратить деньги. Что-то в этом кажется неестественным, как будто я высасываю ресурсы, которые даже не принадлежат мне, и это при том, что у меня есть собственная карточка с деньгами на ней. А теперь у меня появилась ещё одна, с огромнейшей суммой, и вопрос состоит в том, должен ли я их тратить?       В примерочной есть зеркало, как и снаружи, и я обязательно воспользуюсь им, прежде чем пройтись возле Вивиан и выслушать её критические замечания. Я не смотрю на себя в зеркало, пока не надеваю костюм полностью, и когда всё же делаю это, у меня перехватывает дыхание.       Пиджак сидит не совсем идеально, но его можно подогнать по размеру. Штаны почти идеальной длины, совсем чуть-чуть не доходят до ступней. Галстук красиво смотрится поверх белой рубашки, дополняя её своим тёмно-синим цветом. Не хочется признавать, что Вивиан была права, но она всё же была. Я выгляжу опрятно, подтянуто и…       «— …красиво. Ты прекрасен. — Мама проводит рукой по моим волосам спереди, приглаживая те пряди, что торчали в разные стороны.       — Я похож на папу, — смеюсь я, но чувство гордости течёт по моим венам, когда я мельком вижу своё отражение в зеркале. Я жду комментария о том, что это всё-таки костюм отца, но его так и не приходит.       — Твой отец — красивый мужчина, поэтому тебе было бы вполне уместно выглядеть так же, — вот что я получаю в ответ. Я поворачиваюсь к ней лицом, и она выглядит такой гордой, как никогда. Сантиметр свободно свисает с её плеч, руки крепко упираются в бёдра, а волосы собраны так, что это означает, что она работает. Сегодня я был её клиентом. И именно мне приходится терпеть небольшие уколы иголкой и частые измерения лентой, которые занимают много времени, ведь она хочет, чтобы всё сидело идеально.       — Я выгляжу так, словно скоро у меня возьмут интервью?       — Ты выглядишь так, будто справишься с чем угодно, дорогой.»       — Мистер Томлинсон? С вами всё в порядке?       Я моргаю, чтобы прийти в себя, понимая, что замер на месте и просто смотрю в одну точку. Мои глаза начинают наполняться эмоциями, которые мне сейчас не хочется испытывать, поэтому я вытираю их тыльной стороной ладони, всхлипываю и выпрямляюсь.       — Да, извините, — говорю я. — Костюм выглядит великолепно, Вивиан.       — Хорошо, дайте мне взглянуть!       — Минуточку, — бросаю я через плечо, наклоняясь, чтобы вытащить бумажник из кармана, и засунуть внутрь пальцы, чтобы найти то, что мне сейчас так необходимо. Я кладу таблетку на язык и быстро её проглатываю. — Мне просто нужно было закончить застёгивать пуговицы на рубашке.       Я открываю дверь перед Вивиан, стоящей там с большим количеством одежды, и она чуть не роняет её, как только видит меня. — Мистер Томлинсон, — воркует она, жестом приглашая меня повернуться. — Боже мой, мы подгоним его под вас и вы будете выглядеть на миллион баксов.       — Наверное, он стоит именно эти деньги.       — Ох, прекратите. — она почти сияет, когда я снова оказываюсь с ней лицом к лицу, и мне приходиться игнорировать чувство гордости, которое она испытывает.       Она слишком похожа на мою мать.