***
Мои конверсы выглядят неуместно на мраморном полу, ведущему к двери пентхауса Гарри. Разумеется, для подъёма сюда есть отдельный лифт, и к нему прилагается молоденький швейцар, которого зовут Джеймс Феррис. Такими темпами мне придётся начать записывать все имена в блокнот. Джеймс нажимает кнопку на стене возле двери, и голос, который я не узнаю, спрашивает, кто находится по ту сторону. — Это мистер Томлинсон, — отвечает парень с невозмутимым выражением лица, лишь едва заметная улыбка (если хорошенько присмотреться) появляется на его губах, когда он замечает, что я смотрю на него. — Мистер Томлинсон, да, — повторяет человек по внутренней связи, но на этот раз открывая дверь. Они с Джеймсом обмениваются взглядами, и швейцар тут же исчезает в лифте. До этого момента я считал, что наши с Джи коды очень сложны для распознавания, но, очевидно, они и рядом не стояли с этими. — Я миссис Томас, личный стилист и помощник Гарри в нерабочее время, — она наклоняется ко мне, чтобы произнести сквозь игриво стиснутые зубы: — Но разве его рабочее время вообще когда-нибудь заканчивается? — я смеюсь, как и полагается, а затем снова делаю нейтральное выражение лица. — Ты предпочитаешь, чтобы я звала тебя Луи или мистер Томлинсон? Некоторые люди бывают ужасно привередливы в подобных вопросах. — Ох, можно просто Луи, — произношу я слишком быстро. — Луи, пожалуйста. Формальности меня убивают. — Простой человек! Мне это нравится, — она останавливается в коридоре и смотрит на меня так, будто что-то забыла, а затем оживляется, понимая, что именно. — Ты ведь не был здесь раньше. Точно. Ну, — она прочищает горло, — это дом Гарри. Обычно он сам любит устраивать для своих гостей экскурсию, поэтому я позволю ему сделать всю работу. Я дам ему знать, что ты здесь. Я улыбаюсь ей, когда она уходит, а затем беру секунду, чтобы осмыслить происходящее, потому что, чёрт возьми. Тот отель, в сравнении с этим, можно посчитать дешёвым мотелем. Я имею в виду, что это… Это помещение с огромными белыми окнами, на пятьдесят этажей выше всего остального Нью-Йорка. Позади меня стоит стол со стеклянной столешницей, на ней покоится маленький букетик цветов (когда я говорю маленький, я не имею в виду маленький, но по сравнению со всем остальным… он довольно мал). Я напрягаю шею, чтобы рассмотреть современную позолоченную люстру, свисающую вниз маленькими сферами, а потолки, возвышающиеся надо мной, вероятно, добавляют за счёт себя ещё пару этажей. И, конечно же, рядом со мной оказывается красивая винтовая лестница со стеклянными перилами, отделанная тёмным, наверняка дорогущим, деревом. Я едва могу разобрать то, что находится справа или слева от меня, потому что здесь так много всего. Боже, кажется, что этому месту нет конца и… — Луи Томлинсон, — голос Гарри. Голос Гарри с намёком на улыбку. Какой приятный контраст с последней нашей встречей. — Гарри Стайлс, — отвечаю я, следуя за звуком его голоса, пока мужчина не показывается из-за угла, останавливаясь на лестнице в одном лишь чёрном полотенце. Он перегибается через перила, оглядывая меня с ног до головы с довольным выражением лица. — Знаешь, Луи Томлинсон, насколько я знаю, у тебя уже есть часть нового гардероба, а ты всё продолжаешь ходить в рваных джинсах и футболке «Адидас». — Решил, что нет смысла заморачиваться над хорошим нарядом, когда, как я понимаю, этой ночью мне всё равно придётся переодеться. — Знаешь, нам обоим было бы лучше быть совсем без одежды, — он медленно проводит рукой по перилам, глядя на меня, и моё тело тут же реагирует на наводящие образы учащением пульса и нервным шарканьем ног, пока я стою на месте. — В прошлый раз, в моём кабинете, я оставил тебя в подвешенном состоянии, а потом корил себя за это. Мне не стоило лишаться тебя в этом плане. А тебе не стоило лишаться меня. Он такой игриво-дерзкий, что мне хочется укусить его. — Думаю, всё было не так уж и плохо тем вечером. Миссис Томас появляется с левой стороны, небрежно проходит мимо нас, проверяя свой телефон. Даже не поднимая глаз, она говорит: — Вивиан будет здесь через час, Гарри. Используй это время с умом, ведь ты знаешь, как она не любит ждать. — Спасибо, Вайолет, — ласково говорит он, а затем смеётся над ошеломлённым выражением моего лица. — Ты привыкнешь к тому, что здесь постоянно кто-то ходит. Пойдём со мной в душ.***
Гарри протягивает руку, чтобы отрегулировать температуру воды, его бицепс сгибается прямо передо мной и словно просит о прикосновении. Я провожу ладонями по гладким мышцам, слегка сжимаю и смотрю, как капли воды падают на его плечи и сильные мышцы спины. — Я хотел спросить тебя, почему мы трахались в отеле, если у тебя есть огромный пентхаус? — Разве ты сейчас не здесь? — ухмыляется он, и, не теряя времени, приникает губами к моему горлу, медленно прижимая спиной к стенке душевой. Я смотрю через его плечо на открывающийся вид, на то, как солнце начинает садиться и окрашивает серые и белые мраморные стены его ванной комнаты в прекрасный оранжевый цвет. Моя одежда лежит на полу прямо за стеклянной дверью, отделяющей нас от раковины и ванны, а его полотенце висит рядом с моим на держателях, прямо над этой кучей. В данных обстоятельствах это выглядит до странности по-домашнему, но я не в том положении, чтобы задумываться над этим. — Ты — загадка, — вздыхаю я, когда он начинает двигаться вниз, целуя один сосок, а затем переходя к другому. Он захватывает его зубами, а затем тянет, после этого чередуя плавные облизывания и нежные посасывания. Я никогда не считал это место своей эрогенной зоной, но, очевидно, оно ей становится, если кто-то достаточно усердно поработает над ним. — Я уже говорил тебе, Луи Томлинсон, что хорошие бизнесмены для начала тщательно изучают свои инвестиции. — Вначале у меня сложилось впечатление, что ты даже не живёшь в Нью-Йорке, — говорю я, глядя на него сверху-вниз и поглаживая его щетину на скулах, пока он прижимается губами к моему животу, так чертовски близко к члену. — Я не ожидал увидеть тебя снова. — А если бы разведка прошла плохо, — он двигает ртом над основанием моего члена, так опасно близко к нему, и, блять, я никогда не хотел этого так сильно, как сейчас, — ты бы меня больше не увидел. Я хочу спросить, что именно означает успешное завершение разведывательного приключения Гарри Стайлса, но у меня нет времени на это, поскольку он опускается ртом на мой стояк, его губы идеально двигаются по всей длине и усиливают давление по пути вверх. Именно так, как мне нравится. Он знает об этом. Мужчина обхватывает меня одной рукой, задавая ритм, а другой гладит мой живот и грудь, пока не начинает щипать соски, на которые до этого потратил столько времени. — Ты чертовски хорош в этом, — говорю ему я с придыханием, убирая пальцы с его лица, чтобы прижать их к затылку, нежно поглаживая пряди. Он отстраняется от меня так же быстро, как и начал. — Не делай этого. — Не делать чего? — Не прикасайся ко мне вот так. Просто… Руки за спину, Луи. В тот момент, когда я убираю руки с его волос, он продолжает начатое, медленно погружая член в горло, при этом не проявляя ни малейших признаков наличия рвотного рефлекса. Не прикасаться к нему так. Как именно? Ведь это нормальная реакция человека на то, что ему сосут член в душе, не так ли? — Повернись, — требует он, и я делаю это, не моргнув и глазом. Руки Гарри тут же опускаются к моей заднице, массируя ягодицы ладонями, прежде чем оставить на них сильный шлепок, из-за которого я начинаю хныкать ещё сильнее. — Твоя чёртова задница, — это всё, что я слышу, прежде чем его лицо погружается именно туда. Гарри сдвигается, чтобы раздвинуть ягодицы ещё сильнее и просунуть свой язык глубже внутрь, устанавливая устойчивый темп. Мне не за что ухватиться, поэтому мои ногти оставляют глубокие полукруглые отметины на ладонях. Он отстраняется только для того, чтобы сплюнуть на мою дырочку, растирая слюну большим пальцем. Волны удовольствия с рекордной скоростью проходят через всё тело, и в тот момент, когда я думаю о том, что вот-вот нарушу его просьбу и прикоснусь к себе, он делает это за меня. Слава, блять, Богу. Он мастерски управляет своими руками, просовывая в меня два пальца и синхронизируя свои толчки пальцами с движениями запястья. Жжение в животе начинает усиливаться с каждым толчком вверх, а ведь он ещё даже не задел простату. — Чёрт, Гарри, — вздыхаю я, глядя на стенку душа перед собой, а затем на свой член, исчезающий и вновь появляющийся в его кулаке. На кончике блестит смазка, и я уже так смущающе близко, что начинаю встречать толчки его пальцев, двигая бёдрами в ответ, чтобы получить большее. — Ты так отчаянно этого хочешь, — дразняще говорит он, прижимаясь губами к нижней части моего позвоночника и, вероятно, оставляя там засосы. Да. Я действительно чертовски сильно хочу этого. — Гарри, я не собираюсь… Боже, именно так. — Вот так? — спрашивает он, вводя третий палец, рядом с двумя другими, во время следующего толчка. Это застаёт меня врасплох и почти заставляет потерять равновесие, и в ту же секунду я начинаю разрываться между тем, чтобы продолжить насаживаться на его пальцы или же двигаться в его кулак. В любом случае, я скоро кончу. — Вот так. Ты так хорошо владеешь своими пальцами. — Мне уже говорили. По какой-то причине горячая ревность, пробежавшая по венам от этой фразы, подводит меня к концу, где-то между мысленным образом пальцев Гарри глубоко внутри задницы другого парня и тем фактом, что теперь на этом месте я. Я сильно кончаю в его кулак и на свой живот, резко вжимаясь лбом в стену перед собой, пока пытаюсь вспомнить, как дышать. Он же не проявляет милосердия, продолжая дрочить мне, высасывая из меня всё до последней капли, пока его толчки не замедляются, и он осторожно не вынимает пальцы. Затем я чувствую его губы на своей спине, а после язык, облизывающий мою ушную раковину. — Ты звучишь горячо, когда кончаешь. Улыбка появляется на моём лице, в то время как его руки пробегаются по моим бокам, касаясь чувствительной кожи внизу живота. — Позволь мне оказать тебе ответную услугу? Он качает головой. — Я всего лишь хотел компенсировать тот ужасный случай, когда отказал тебе в своём кабинете. Позже у тебя будет достаточно времени, чтобы вернуть должок. Затем он убирает свои руки с моего тела, и тянется к полке, чтобы взять оттуда бутылку шампуня. Так, словно сейчас совсем ничего не было.***
— Нижточно! — выкрикивает Вивиан, бросая рулетку на пол. — Абсолютно ничтожно. Я смотрю в зеркало, обмениваясь взглядом с Гарри, стоящим позади меня. Он крутит пальцем у виска и указывает на Вивиан. Мне приходится поднести руку ко рту, чтобы не рассмеяться вслух. — Я, кажется, сказала вам не двигаться, мистер Томлинсон, и вместо этого что вы сейчас делаете? Моё выражение лица снова становится серьёзным, я встаю прямо и опускаю руки по швам. — Да, мэм, извините. — Роберт доставил тебе неприятности? — спрашивает Гарри, и я завидую тому, что ему не понадобилась Вивиан, чтобы та сделала для него хоть что-то. Его костюм уже был идеально сшит, и ему оставалось лишь решить, какого цвета надеть галстук. Он выбрал тёмно-синий, чтобы соответствовать мне. — Он просто стареет, — вздыхает Вивиан, агрессивно дёргая низ пиджака. Роберт, должно быть, портной. Приму это к сведению. — Ему нужно проверить зрение. Не должно возникать причин, по которым мне приходится вносить какие-то коррективы. Она встаёт на колени, поправляя линию талии и втыкая в ткань иголку, которая тычется мне прямо в кожу. — Ой? — Извините, мистер Томлинсон, — говорит она так, словно действительно сожалеет, а затем делает это снова. Я смеюсь от случайной боли, инстинктивно опираясь на другую ногу, чтобы отстраниться. — Куда, по-вашему, вы собрались? — Просто перестаньте меня тыкать! «— По городу ходят шутки, что вы обращаетесь с клиентами, как с подушечками для иголок, — смеётся пожилая женщина в нашей гостиной, стоя лицом ко мне и моим сёстрам, пока мама поправляет кружева вокруг её бюста. — Разве это не так, девочки? Моя сестра Лотти встаёт, чтобы помочь маме с ниткой, и нежно улыбается женщине в зеркале. — Должна признать, что это правда, мама. Иногда кажется, что ты тыкаешь в нас палкой. — Знаю, знаю, — отмахивается от неё мама, заканчивая последнюю корректировку и медленно вставая. — Вот! Всё готово. Женщина поворачивается в сторону, чтобы посмотреть на новый пошив, и ярко улыбается, глядя на себя в зеркало. Мне всегда нравилось наблюдать именно за этой частью работой мамы — видеть радость её клиентов, когда она заканчивала пошив их одежды, подчеркнув все достоинства. Есть что-то особенное в том, что одежда сшита правильно. Мама поворачивает голову обратно к нам, и я думаю о том, что она собирается заговорить со мной, пока та не хихикает, взмахивая рукой в воздухе. — Прекрати, папа. Ты же знаешь, что я никогда не была лучшей в аккуратном подкалывании ткани. В комнате воцаряется тишина, все мы смотрим друг на друга, избегая её взгляда. Это случалось и раньше — разговор с кем-то, кого здесь нет, смех над самой собой в пустой комнате, и смущённый взгляд, который она бросает на нас, когда понимает, что мы все на неё смотрим. Лотти отвлекает наших младших сестёр, прося их помочь убрать беспорядок, а я небрежно спрашиваю маму, не хочет ли она, чтобы я принёс ей воды. Она отвечает «да». Она всегда отвечает «да». В ту ночь я жду, пока все уснут, чтобы постучать в дверь отцовского кабинета. Мужчина говорит мне войти, и я обнаруживаю, что он сидит на стуле, повёрнутом к двери спинкой вперёд, и смотрит на книжный шкаф перед собой. Он знает, зачем я здесь, хоть я и не произнёс ни слова. — Это связано с твоей матерью? — Да, — выдыхаю я, тихо закрывая за собой дверь, чтобы никого не разбудить. — Это случилось снова.» — Вы в порядке, милый? — спрашивает меня Вивиан, отступая назад и глядя на меня в зеркало с обеспокоенным выражением лица. — Вы побледнели. Это привлекает внимание Гарри, и я ловлю его взгляд в нашу сторону, когда он перестаёт поправлять свой костюм. — Думаю, мне просто нужно немного свежего воздуха, — отвечаю я как можно спокойнее. — Извините. Я поднимаюсь в спальню Гарри и тут же начинаю копаться в своей сумке, вытаскивая из неё вещи, чтобы отыскать там таблетки, остатки кокаина или чёртову фляжку, которую я мог забыть вытащить, но в итоге остаюсь с пустыми руками. Закончив, понимаю, что у меня дрожат руки, потому оглядываюсь вокруг в поисках выхода, и тут же натыкаюсь взглядом на дверь, ведущую на балкон, поэтому мне остаётся сделать только одно. Бетон холодный под моими босыми ногами, когда я подхожу к краю балкона с видом на реку и остальной город, с телефоном, прижатым к уху. — Прошли недели, — говорит Лотти, когда берёт трубку, не дав мне возможности поздороваться. — Я знаю, — киваю я, прижимая руку ко лбу. — Я знаю, и мне очень жаль. У меня есть деньги, и я обязательно вышлю их, просто… Как она? — Ничуть не лучше с тех пор, как ты звонил в последний раз. — Но и не хуже? — Не хуже, — вздыхает Лотти, и по звукам, доносящимся по ту сторону, я понимаю, что она в больнице. — Как близняшки? — Нормально. Я стараюсь их отвлекать, — проходит секунда. — Ты должен приехать, Лу. — Я знаю. Знаю. Разговор короткий, заканчивается на том, что я обязуюсь вернуть свою задницу домой, чтобы навестить их, и я остаюсь на месте, смотря вперёд и думая о том, что, чёрт возьми, делать дальше. Я слышу, как позади меня открывается дверь, и опускаю голову. — Я знаю, знаю, Вивиан. У нас не так много времени, а костюм нужно закончить. — Ты в порядке? — ох. Гарри. — Ты действительно был бледным… — Я в порядке, — говорю я, пытаясь убедить самого себя в этом, пока хватаюсь за перила побелевшими костяшками пальцев и сглатываю комок в горле, который в двух секундах от того, чтобы вызвать у меня приступ слёз. — Я в порядке. Мне просто нужно было отойти на секунду. — Если Вивиан слишком настойчива… — Это не из-за Вивиан, — отрезаю я, решительно покачав головой. — Всё дело в моей маме. — Ох. — да, ох. — Я не очень хорош в… — Всё в порядке, — снова обрываю его я. — Я не жду от тебя этого. Просто инвестиция, помнишь? Не нужно об этом беспокоиться. Он открывает рот, словно собираясь что-то сказать, когда я поворачиваюсь к нему лицом, но в итоге ни одного слова не покидает его рта. Я говорю самому себе, что так намного лучше.