***
Филипп приготовил прекрасный стейк с картофелем и спаржей на гарнир, что удерживает всех от любого серьёзного разговора. Натали берёт бразды правления в середине молчания, начиная рассказывать о местах, которые они с Лиамом выбирают для свадьбы. Очевидно, они сузили выбор до нескольких мест в Хэмптоне, включая те, что пристроены к домам отдыха её семьи — студия в Филадельфии, и пляжное место в Нью-Джерси. Но, как она непринуждённо заметила, всё ещё кажется, что этого много, но всё же их число, как было изначально, больше не переваливает за тридцать. Лиам вытирает губы салфеткой, произнося моё имя, когда складывает её обратно на колени. Я смотрю на парня и вижу, как Натали мило смотрит на него, просовывая руку ему на колени, которая, как я могу предположить, переплетается с одной из его рук. — Вообще-то я хотел тебя кое о чём спросить. — Я поднимаю брови, давая ему знак продолжать. — Я знаю, что у тебя много дел, так что всё нормально, если ты откажешься, но я хотел спросить, не хочешь ли ты быть моим шафером? Если бы у меня во рту сейчас что-то было, думаю, я бы поперхнулся. — Твоим шафером? — Моим шафером, — взволнованно повторяет он. — Боже мой, это так мило, — говорит Кендалл, смотря на нас. — Луи, пожалуйста, скажи «да». Лиам смеётся, указывая в её сторону. — Не слушай её. Это полностью зависит от тебя. Конечно мне хочется, чтобы это был ты, но я пойму, если ты откажешься, учитывая всё то, что ты пережил. Он прав, и есть часть меня, которая хочет отказаться от этого предложения ради собственного душевного спокойствия, но ведь это Лиам. Тот самый Лиам, которого я встретил несколько лет назад, когда мы оба пытались поступить на одну и ту же юридическую программу, с которым я проводил часы в библиотеке, выпивал после напряжённых вечерних занятий и наблюдал за всем процессом помолвки. Я даже помог ему выбрать чёртово кольцо. К тому же, это всё же может быть мне полезно. Это даст мне нечто большее, нежели визиты к терапевту или изучение гражданских прав. Я смогу спланировать один безумный мальчишник. — Я в деле, — отвечаю я с улыбкой. — Правда? — Я в деле, Ли. И я польщён, что ты выбрал меня. — Даже речи не было, что это может быть кто-то другой. Натали поднимает свой бокал и жестом призывает всех остальных сделать тоже самое. — За то, чтобы Луи стал лучшим шафером. — За то, чтобы Луи стал лучшим шафером, — вторит ей весь стол, а потом мы все делаем большой глоток. Мы с Лиамом обмениваемся ещё одним уважительным взглядом, прежде чем я поворачиваюсь к Кендалл и Джиджи. — Кендалл, как твоя работа? — Боже, просто потрясающе, — радостно отвечает она, откидывая голову назад в драматической демонстрации того, что абсолютно влюблена в свою должность. — Совсем недавно я создала несколько вещей для ёбаного «Гуччи». — Ни черта себе! — Да — Кендалл возвращается к нарезке своего стейка. — Знаешь, наверное, я должна поблагодарить Гарри за это. Хотела бы я, чтобы он был здесь. — Какое вообще отношение он к этому имеет? — спрашивает Джиджи так, будто Кендалл сказала что-то непозволительное. — Многие знаменитости стали носить созданную мною одежду, детка. К тому же, он, кажется, интересуется индустрией моды, так что я не сомневаюсь, что он говорил с кем-то об этом. — Гарри постоянно разговаривает о таком со своими деловыми партнёрами, — соглашаюсь я с ней, зачерпывая картофельное пюре и запихивая его в рот. Странно, что я говорю как человек, который может знать, о чём вообще говорит его парень. — Это не значит, что он говорил кому-то о твоих задумках. — Ты говоришь так, будто они не очень-то и хорошие. — Нет, это не так, — возражает ей Джиджи, в то время как я обмениваюсь с Зейном взглядами. — Зи, ты сейчас встречаешься с кем-нибудь? Он оживляется, кивая той мысли, что видимо только что пронеслась в его голове. — С Гретхен. Гретхен. Девушка, которая умудрилась поставить меня в неловкое положение в моей собственной квартире, набросившись на него прямо в моём присутствии. — Разве вы двое уже не пытались быть вместе? — На этот раз мы настроены серьёзно, — протестует он, доставая свой телефон и показывая мне фотографию их двоих за ужином. — Кажется, вы двое отлично провели время. — На работе мне дали небольшую премию, поэтому я смог сводить её в «La Grenouille». — Это восхитительное место, — подхватывает Натали. — Лиам водил меня туда на нашу годовщину в прошлом году. — Мы оба впервые попробовали утку. — Ох, а блюдо «Provençale» просто не может не понравиться. Вы должны попробовать его, если однажды снова решите посетить это место. — Что такое «Provençale»? — Лягушка. Зейн кривится, на что Натали быстро протестует. — Нет, нет, серьёзно, это очень вкусно. Думаю, мы ели её вместе с закуской с икрой. Боже, она бы отлично поладила с Гарри. — Точно, точно, — говорит Лиам, делая глоток своего напитка. Я откидываюсь на стуле, потягиваясь, мой взгляд сканирует груду книг и бумаг, разбросанных по всей комнате. Мне удаётся выкинуть это из головы, буквально встряхнув её, и я опираюсь локтями на стол и прислушиваюсь к успокаивающему гулу голосов. Я очень давно не проводил так время — мои друзья погружены в свои собственные обсуждения, а мои уши довольны тем, что я просто слушаю, гул, который не имеет ничего общего ни с кокаином, ни с экстази, ни даже с затяжкой косяка. Было бы ещё идеальнее, если бы здесь был Гарри. Наша с ним жизнь идеальным образом столкнулась бы с моим привычным миром. — Мистер Томлинсон? — Голос Филиппа позади меня прорывается сквозь мои мысли. — Я могу подать десерт, если вы все закончили с основным блюдом. — Ужин был потрясающим, — добавляет Натали с благодарным видом, и с этим соглашаются все, кроме Джиджи. — Спасибо, мисс, — говорит Филипп, склонив голову. Я смотрю на тарелки своих друзей и решаю для себя, что они готовы к десерту. — Я помогу тебе с этим, Филипп. У Филиппа готово шесть тарелок с декадентским шоколадным тортом, лежащим посередине, с небольшими каплями клубничного сиропа, художественно стекающего с боков, и двумя целыми клубниками, лежащими с одной стороны. — Я приготовил то, что, как мне кажется, понравится всем. — Надеюсь, ты оставил для себя кусочек, — говорю я ему через плечо, пытаясь не уронить третью тарелку. Он бросается вперёд, чтобы спасти десерт, с лёгкостью держа все четыре тарелки в двух руках. — Десерт только для гостей. Филипп начинает идти к двери, голоса Зейна и Натали звучат наиболее отчётливо в взволнованных восклицаниях. Я наблюдаю за их реакцией в течение секунды, Филипп проходит мимо меня, когда заканчивает обслуживать всех, кроме Лиама и меня. Это моя обязанность. — Филипп, ты можешь идти, если хочешь. — Вы не хотите, чтобы я остался помыть посуду? — Нет, — качаю я головой. — Иди, наслаждайся своими выходными. Я справлюсь с этим, даже если мистер Стайлс обычно не может. Филипп бросает на меня знающий взгляд. Он чуть не сошёл с ума, когда я рассказал ему, что Гарри чуть не спалил всю кухню, пытаясь приготовить яичницу.***
Проходит примерно двадцать минут бессмысленного разговора, прежде чем Джиджи с громким стуком роняет вилку на стол. — Ладно, неужели мы все будем просто игнорировать тот факт, насколько происходящее чертовски странно? — Джи, — тихо говорит ей Кендалл, и это звучит как предупреждение. — Что странно? — спрашивает Зейн с конца стола, наклоняясь в сторону Кендалл, чтобы увидеть Джиджи. — Ты вообще больше всех должен задуматься об этом, — говорит ему Джиджи, указывая пальцем. — Он съехал с квартиры, которую вы делили, чтобы стать содержанкой. Моё лицо падает вниз с сердцем, желудком и всеми другими органами вместе взятыми. — Джи, — говорит Кендалл на этот раз более уверенно. — Нет, я к тому, что это, блять, просто смешно. Думаешь ты лучше нас? Выставляешь напоказ этот пентхаус, возвышающийся над городом, который у тебя есть только потому, что мужчины всегда любили тебя и твою тупую, блять, роскошную задницу, которая, я уверен, очень понравилась Гарри. Я встаю, даже не дождавшись ответа, и указываю на арку, ведущую из гостиной. — Сейчас. Я смотрю на планировку, пока мы идём, пытаясь выбрать комнату, в которую можно отвести Джи и поговорить о произошедшем вдали от посторонних глаз, но при этом не усугубить её гнев, который она испытывает ко всей этой роскоши. Естественно, я не имею к ней никакого отношения, но девушка выглядит так, будто действительно хочет кричать, так что, возможно, лучшее место — это балкон. Она недовольно следует за мной по лестнице, по коридору, в нашу с Гарри спальню, а затем на балкон. Дует сильный ветер, и я едва вижу её, учитывая, что солнце уже село, но с этим ничего не поделаешь. — Ты, конечно, устроил зрелище, затащив меня сюда, — говорит она, решительно скрещивая руки на груди. — Я устроил зрелище? В чём твоя проблема, Джи? — В этом! — Она вскидывает руки вверх и крутится вокруг себя, делая акцент на пентхаусе. — Это абсурд, Луи. Зачем ты пригласил нас сюда? Серьёзно? Чтобы просто втереть нам в лицо, что тебе платят за то, что ты прогибаешься над кроватью в десяти футах от нас? — Это не так. — Ох, неужели? Конечно нет. С каких это пор ты обзавёлся дворецким, поваром, портным и стилистом? — С каких это пор ты судишь так строго? — С тех пор, как мой лучший друг стал настоящей содержанкой. Господи, Луи, я конечно знала, что ты любишь внимание, но настолько? — Во-первых, это совсем не так. Во-вторых, даже если бы было, то что, блять, с того? — То что, блять, всё. — Не, блять, всё! — Это несправедливо! — кричит она, а потом смотрит вниз на свои ноги. — Что именно? — Очевидно, что девушка не может сказать мне это в лицо, иначе бы она не смотрела вниз, словно это вопрос жизни и смерти. — Ничего. — Нет, Джиджи, что несправедливо? — Я упорно трудилась ради такой жизни… — Ты упорно трудилась ради такой жизни? Что это значит? Что я не трудился? — Я много работала. Я заслужила это. А ты просто… ты пришёл в клуб и сразу стал востребованным, а я работала в три раза больше, чем ты, и всё же ты здесь, а… — О, всё дело в богатстве, — говорю я, закатывая глаза. Она качает головой и бросает свою первоначальную мысль. — Я заслужила это. Я выросла в нищете и построила свою жизнь сама, и я заслужила это. Я терпела то, что мои родители наркозависимые, я растила своих братьев и сестёр, и я приехала сюда без денег и перспектив, и я, блять, заслужила это. Твоя же жизнь была лёгкой, Луи. У тебя были родители, которые любили тебя, и ты не имел дела с манипулированием и людьми, входящими и выходящими из твоего дома с героиновыми иглами, и тебе не приходилось вставать с постели по утрам, чтобы просто выжить. — Не приходилось? — спрашиваю я, приподняв бровь, гнев начинает кипеть в моих жилах. — Может быть, у меня не было родителей-наркоманов или дерьмового детства, Джи. С этим я согласен. Но у меня была мать, теперь уже мёртвая мать, позволь мне добавить, которая так долго забирала огромное количество моей энергии, что я даже не знаю, как существовать без неё, без её постоянного пребывания в больницах и попыток различных лечений, а эти счета? Они не оплачивались сами по себе. Мой отец конечно внёс определенный вклад, но я оплачивал эти счета. Я оплачивал эти счета, свои школьные кредиты и расходы на жизнь, и, если ты не заметила, я не очень хорошо справлялся со всем этим дерьмом. Знаешь, вся эта кокаиновая зависимость, эксперименты с другими наркотиками, запои, и всё то тупое дерьмо, через которое я заставлял себя проходить, чтобы успокоить свой разум, а потом я встретил Гарри, и, конечно, по началу у нас были странные отношения, но потом мы влюбились друг в друга, и да, это сложно и иногда разочаровывает, но он успокаивает мой разум, и, честно говоря, Джи, пошла ты на хуй за предположение, что я этого не заслуживаю. Мы оба прошли через грязь, чтобы попасть сюда, даже если по-разному. Джиджи поднимает глаза, но не на меня. — Я лучше пойду. Она начинает уходить, и я, естественно, следую за ней. — И это всё? Ты начала целую бурю и теперь не утихомиришься, чтобы закончить её? — Я не буду этого делать, Луи. — Ты это начала. — И я решила не заканчивать это. — Не думаешь, что это немного стервозный поступок? — Думаю мне всё равно, что ты там думаешь, — она поворачивается ко мне, чтобы сказать это, пока мы спускаемся с лестницы. — Мы уходим, ребята. — Чт… — Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, что все присутствующие сидят внизу в замешательстве. — Ты не можешь решать за всех. — Вообще-то могу, — огрызается она, схватив со стеллажа свои и Кендалл вещи. — В отличие от тебя, я не могу позволить себе крутого водителя, который будет возить меня по городу. Мы все добирались сюда на одной машине. — Джиджи выглядывает из-за угла. — Ребята, пойдёмте. — Что происходит? — осторожно спрашивает Натали, пока остальные следуют за ней фойе. — Я просто… я хочу домой, так что мы все едем домой. Она агрессивно открывает дверь и выходит, не попрощавшись. Кендалл расстроенно переводит взгляд от меня к своей только что ушедшей девушке, тяжело вздохнув и поцеловав меня в щёку. — Мне жаль, что так получилось, — тихо говорит она. — Я поговорю с ней. Значит, за этими дверями происходило что-то, о чём я не знал, что-то, о чём Кендалл знала задолго до того, как они приехали сюда. Замечательно. — Спасибо за ужин и десерт, Лу, — мило говорит Натали и целует меня в щёку. Я улыбаюсь в ответ, обнимаю Зейна и Лиама и говорю Пейну, что свяжусь с ним по поводу организации свадьбы. Потом они уходят. Внезапная буря оставляет после себя относительно шокирующую тишину, которая заставляет меня вздрогнуть, и мои плечи опускаются, когда я смотрю в сторону посуды. Я начинаю жалеть, что сказал Филиппу идти домой сегодня вечером, но я ведь думал, что буду рад общению, а не останусь с тяжёлыми мыслями после того, как все решили уйти. Я включаю музыку, чтобы заполнить тишину, один из плейлистов Гарри, который в последний раз мы слушали вместе. К счастью, она достаточно успокаивающая, чтобы утихомирить адреналин в моём теле и немного успокоиться, не начав разбивать тарелки, которые я замачиваю в раковине. Первая песня — «Coastline» группы Hollow Coves, за ней следует «Alaska» группы Novah. Я слишком агрессивен для этих хрупких тарелок. Расслабься, расслабься, расслабься. Я начинаю напевать слова песни, чтобы сосредоточиться на чём-то другом. Беспокойная душа требует действий — под контролем, но всегда в движении.