Охота на вепря

- Шевелитесь, юноша! Держите стойку! Они во дворе со шпагами в руках, колеты сброшены долой. Рокэ ходит вокруг напряженного Окделла мягким танцующим шагом, дразнит, задевает, тормошит, ждет, кинется ли мальчишка на него с безрассудной яростью. Тот не кидается. Смотрит угрюмо, ещё не волк, но уже не волчонок, так, нечто промежуточное. Навыки в фехтовании приблизительно такие же: ни шатко, ни валко. Лучше - будет. Способности у Окделла имеются, есть и храбрость, и азарт и животный огонь в глазах горит. Выучки недостаёт. А, впрочем, кого Рокэ пытается обмануть. Великим фехтовальщиком Окделлу не стать. Тот, кто придумал шпаги, ненавидел северян. С их ли скальным сложением соревноваться в ловкости и скорости? Но Рокэ по-другому не может, не знает, учит, как умеет. А умеет скверно. Никогда никого не учил, - учили его, закаливали и обтачивали, как драгоценный клинок. Разящее оружие в руках Талига. "Его бы в Торку", - думает тоскливо. Но в Торку нельзя, теперь точно нет. Окделл делает выпад и заваливается: Рокэ разрывает дистанцию. - В стойку, в стойку! - торопит нетерпеливо. - Учитесь владеть собой или шпагой, юноша, иначе вас однажды прикончат. Окделл вспыхивает, вытирается рукавом, перехватывает клинок. Каждое напоминание о дуэли для него - болезненный укол. Быть обязанным кровному врагу, разве может быть страшнее позора для Человека Чести? Алва усмехается, ведёт его, позволяет себя атаковать. Мало ты, мальчик, знаешь о Людях Чести. Давно они тебя заложили и продали, и никто в Талиге не даст за твою жизнь и ломанной монеты. "Мальчика придётся убить", - напоминают ему, когда Рокэ является к Дораку после дуэли. Напоминают не в лоб, нет, это слишком грубо для кардинала Талига. Но в его глазах непонимание, что заставило Рокэ вступиться за кровника? Зачем? Ведь случай избавиться от него был столь подходящий, лучше не придумаешь. И возможность проучить Колиньяров не оправдывает поведение Алвы, хоть и соглашается кардинал с ним для виду. Но, говоря о грядущей войне, ненавязчиво интересуется, намерен ли Рокэ взять оруженосца с собой. И снова, не намёк, завуалированный, пока завуалированный приказ: "Лучше бы Окделлу там и остаться". Когда он уходит, кардинал смотрит вслед цепко, с подозрением. Сомневается в нём, в его намерениях следовать плану. Благу Талига, как его понимал Квентин Дорак. Рокэ нечем развеять его сомнения, пока нечем. Он и сам не ведает, куда вывезет та кривая тропа, по которой несёт их с Окделлом. Кто знает, может, несёт в пропасть. - Шевелитесь, сонная вы муха! - ругается, подгоняет, ускоряет темп. Для Окделла это слишком, это не урок уже, но Алве плевать. Кровь вскипает, требует атаки, схватки, движения. Дорак подошлет, конечно, подошлет своих людей. Такой человек никогда ничего не пускает на самотёк. Обучить мальчишку, сделать его сильнее и посмотреть, что из этого выйдет. Там, в Варасте, будет не до него. Там будет слишком много возможностей умереть. Скорее всего, Окделл останется лежать в степи, и Алва для себя ещё не решил, хорошо это или плохо. На брусчатку со звоном летит выбитая шпага. - Так вы собрались драться со мной на дуэли?! Окделл красный от жара, стыда и ненависти. Наклоняется, подбирает клинок, не отводя настороженного взгляда. Не упускает из виду ни противника, ни его оружие. Молодец, хоть этому научился. Алва скалится, поддевает дразняще кончик его шпаги собственным. - В стойку, юноша, в стойку! "Ваша жизнь на кончике вашего клинка и языка. Учитесь же. Учитесь быстрее. Любопытно, сможете ли обогнать время". Шпага снова звенит об брусчатку.