Солнце зимнего дня

      Жалко стуча колесами, поезд медленно тащится по желтой равнине. Свежело, и туман рассеивался. Томиока скучающе проводит взглядом каждое деревце и каждый пригорок за окном вагона. До чего же однообразно, но в сон совсем не клонит, в отличие от его спутницы.       Касуми, припавши к мягкой кожаной спинке кресла, сладко дремлет уже как полчаса. Долго прикрывала зевки, но всё же сдалась, позволяя дреме овладеть ею. Раньше ей не приходилось ездить на поезде, поэтому привыкнуть к стуку колес смогла не сразу, однако спать хотелось сильнее.       Когда они были еще на платформе, она дознавалась до Гию стоимость билета, чтобы в будущем вернуть ему эту сумму. Щепетильность в денежных делах этой девушки поражала охотника и раздражала. Сначала хотел ошеломить, назвав заоблачную сумму, чтобы более не рвалась с вопросами, но смиловался и сказал, что это за счет его организации. Хоть тогда и угомонилась, Гию всё же думает, что с первой зарплаты она будет порываться возместить потраченные деньги за дорогу.       Вроде такая спокойная и милая с виду девушка способна довести даже самого стойкого охотника до белого каления. Вот она, невинно спит, пока дочка ворочается у нее на груди, наверняка утомленная одним и тем же видом природы за окном. А вот она немного скатывается с кресла, когда поезд поворачивается на рельсах и рискует удариться о стенку вагона.       Томиока быстро ловит ее вялое тело, пересаживается рядом с ней и позволяет положить голову себе на плечо. Довольно резкое, но совсем ненарочно, движение всё же не потревожило сон девушки, а вот внимание ее малютки привлекло. Любопытные глазки таращатся на Гию, хотя он сам отчего-то испытывает замешательство и пытается игнорировать ее.       Малышка явно недовольная подобной реакций, начинает кряхтеть и протяжно кричать, но вовсе не плача, а наоборот, будто смеясь. Пассажиры соседних мест начинают оборачиваться и Гию, раздраженно прикрыв глаза, всё же поворачивается к девочке.       — Будь тише, — со всей серьезностью, заявляет он двухмесячному ребенку. Девочка будто осознавая, как глупо истребитель выглядит говоря такое, снова начинает гулить.       Он и забыл, что дети бывают такими громкими, игривыми и …неуправляемыми. Вроде еще и глупые, но в моменты, когда им что-то необходимо, становятся внезапно такими мозговитыми.       Гию растерян и, не придумав ничего лучше, просто берет девочку за ручку, которая выпуталась из пеленок. Она тут же машинально хватает указательный палец парня, ставя его в еще более стеснительное положение. Других видов коммуникации с детьми, как и общения, он не знает. Ранее, с младенцами сталкиваться не приходилось, поэтому, как сейчас угомонить дите, он совершенно без понятия. Конечно, можно позволить разбудить Касуми, но она до сих пор не восстановилась после родов, а еще и события недавних дней всё еще свежи. Было бы лучше ей отдохнуть, но что делать с ребенком?       Решение находится само собой.       Девочка замечает яркий узор на его хаори. Замысловатые фигуры захватывают всё внимание ребенка, поэтому когда она протягивает к ним руку, Гию не сопротивляется. Ради покоя Касуми и пассажиров, он вовсе не против позволить маленькой непоседе послюнявить и помять свою накидку. Он находит это даже увлекательным: то, как нелепо младенец возится с тканью, вызывает у него даже легкую улыбку, которую он сам не замечает.       Девочка не отпускает из маленького кулачка его жакет, а Касуми мирно спит на его плече, пока через пару часов не раздается свисток паровоза и станционный звонок.

***

      Хатиодзи встречает их нудным моросящим дождем. Спасибо Госпоже Акире, снабдившей их теплыми накидками. На станции в одной из ближайших лавок Гию покупает для девушки зонт, который она смиренно принимает, только потому что с ней дочка.       Мрачность дня нисколько не повлияла на ее настроение, наоборот — новое место пробуждает большой интерес. Дафны, жасмин и тернстремии — она видела их и прежде, гуляя с мамой по горам, но здесь они выглядят иначе. Вечнозеленые кустарники, листья которых при такой пасмурной погоде темнеют и приобретают коричневатый оттенок, на фоне белого неба выглядят даже свежее, чем в разгар цветения. Несмотря на дождь, небо остается светлым, будто солнце закрыли одеялом, но лучам всё равно удается просачиваться через тонкие облака где-то вдалеке.       Малютка из-за хмурой погоды спит, теснее прижимаясь к матери. Глядя на нее, Касуми посещает мысль, что дочке пошел вот уже второй месяц, а она всё без имени. Все будни после попадения в дом глицинии ее голова была забита лишь размышлениями, как бы пристроиться и выжить. Не хорошо оставлять ребенка без имени, вот только с какой же фамилией комбинировать имя? Оставлять фамилию в замужестве она не хотела и раз уж так сложилось, то и дочери не хочет оставлять. Вернуть девичию? Она подумала, что решит это в ближайшие дни.       Идут они недолго, но охотник часто то и дело сворачивает, отчего кажется, что они бродят по лабиринту, из которого нет выхода. Всё же выйдя на окраину города к тропе, ведущей на гору Такао, в конце улицы Гию остановился напротив одного из домов с высокой оградой.       Ворота — сравнительно выше, чем в доме глицинии — полностью скрывали то, что располагалось на площади за ними. Только скромные узоры по краям и крупные железные ручки-кольца, которой Томиока постучал по дереву. Через пару минут что-то по ту сторону стукнуло, потом щелкнуло, и ворота приоткрылись.       — С возращением, Господин, — в поклоне перед Томиока склонился мужчина.       Служащий был преклонного возраста, с седыми волосами, собранными в пучок. Темно-серая юката с редкими квадратными узорами из золота отдаленно напоминала рисунки на хаори Томиоки.       — Познакомься, это мой слуга, Яно Мэдока.       — Госпожа, — мужчина с улыбкой поклонился Касуми и она сделала тоже в ответ. Яно выпрямился. — Господин Томиока, сегодня утром прибыл посланник из дома бабочки. Он дожидается вас в зале.       Гию не особо обрадовался известию о госте. Раз он дожидается его с утра, то дело должно быть важное и неотложное. Он ожидал, что кто-то обязательно явится, но не думал, что прибудут даже вперед его самого. Было бы лучше, если он сам показал дом Касуми, представил свою экономку и рассказал немного о городе. Но личность поссланика неизвестна, как и его способности, поэтому откладывать прием не стоит, хотя он и чувствует вину перед девушку. Она никого не знает, должно быть, снова будет смущаться, не давая о себе позаботиться.       Не говоря ни слова, он быстрым шагом направляется к дому, оставляя Касуми в компании Мэдоки. О своей гостье он предупреждал в письме, поэтому служащие осмедомлены, как трепетно стоит относится к ней. Он доверяет семье Яно.       Старик, нисколько не смущенный подобным поведением хозяина, улыбается, забирает из рук девушки зонт и приглашает пройти.       Оказавшись только на территории участка, девушка замирает на месте, задрав голову вверх. От самых ворот до дома сверху размашисто колыхаются ветви глицинии, перешептываясь о чем-то своем. Живой коридор переливается от сиреневых до белых соцветий, будто чешуя рыбы на свету. И всё же такое зрелище увидеть можно не часто, а Касуми и вовсе впервые такое видела. Для той, кто больше, чем скучный бонсай в горшке из украшений фасада ничего не видела, аллея из глицинии одна из самых прекрасных вещей увиденных в жизни. Касуми почувствовала себя маленьким ребенком, испытывая восторг от вида влажных цветов на ветру.       — Госпожа, прошу в дом, иначе простудитесь, — по-доброму поторопил ее слуга и они двинулись дальше.       Перейдя порог дома, ее тут же обволакивает тепло, а в нос ударяет запах трав. Она будто вернулась после долгой прогулки по лесу домой. Не хватает лишь оклика мамы, чтобы брат позвал дедушку, сажающего в саду дайкон, на ужин. Кольнувшая ностальгия развеялась, как только ребенок подает голос.       — Мэдока, ехидный ты старый дух, снова пытаешься меня напугать? — послышался из коридора голос, а после появилась и его обладательница.       С топотом к ним выходит женщина в красном халате с цветами. Ее прическа немного взлохмачена, будто она с кем-то дралась, под глазами залегли тени, да и в целом, выражение лица было озлобленным. Однако как только она замечает девушку, то тут же сменяет гнев на милость, пытаясь безуспешно зачесать пряди обратно.       — Госпожа Сато, рады приветствовать вас, — женщина поклонилась. — Что же вы стоите на входе, проходите.       Касуми сделалось не по себе от собственной фамилии. С ней было связано много неприятных моментов, от факта самого замужества до недавних событий с демоном.       — Прошу вас, зовите меня просто Касуми.       Женщина кивнула и, раставляя руки в боки, представилась:       — Меня зову Яно Нана, я сестра этого олуха, — кивком указывая на Мэдока.       Девушка, смутившись, постаралась сдержать смешок.       — Хватит меня бранить при Госпоже!       Нана проигнорировала гневный взгляд брата и любезно пригласила Касуми на кухню. Оставив обувь на татаки, она с Мэдокой двинулась в след за женщиной.       Небольшой зал, вход в который украшала полукруглая арка с выпиленной мазайкой, оказался скромен, состоя только из низкого деревянного стола, плаката на стене и вазой со свежими цветами.       — Прошу вас, присаживайтесь. Госпожа должно быть устала с дороги. Может что-то желает? Закуски? Чай? Всё, что хотите!       Не давая ей и секунды толком осмотреться, Нана, прихватив ее за плечи, ведет к столу, усаживая на татами. Касуми посчитала такое отношение высшим гостепреимством, поэтому не стала ничего говорить о такой резвости слуги. В помещение немного душновато, теплая накидка спадает с ее плеч, и Яно, уже собравшаяся ругаться на брата, замечает спящее дитя и умолкает.

***

      — Рад вас приветствовать, Водный Столп, — встретил Гию хриплый голос, как только он входит в комнату.       Не могу сказать того же — подумал он про себя, но промолчал, присаживаясь напротив своего собеседника.       Юноша был ничем не примечателен, с короткой черной стрижкой в черных одеждах, с внешностью самого обычного подростка. Но выражение лица, вежливое и одновременно хитрое, нисколько не понравилось Гию. Для обычного рядового служащего выглядит уж очень уверенно, потому не смотря на внешнюю простоту, должно быть один из приближенных к главе.       — Мои имя Изао. Я прибыл по наставлению Господина Кагая, — приторно улыбается юноша. — Должно быть вам известно, что Господин Ояката ждал вашего визита последние два месяца, но вы куда-то пропали. Он послал меня разведать, всё ли у вас в порядке.       — Как видишь жив-здоров.       — Я рад вашему доброму здравию. Но, всё же, позвольте узнать причину, по которой вы отсутствовали так долго. Даже ворона не присылали, — мотая головой, Изао прячет руки в длинных рукавах кимоно. — Вы не представляете, какое волнение вызвали своим исчезновением. Вы ведь столп, столь редкий обладатель такого высокого ранга.       Томиока едва зубами не скрипит, так его сердит фальшивость в тоне Изао. Еще большее негодование было от того самого вопроса, который он хоть и ожидал, но на который до сих пор не мог ответить. Он вовсе не горит желанием делиться тем, где он пробыл последние месяцы ни с посыльным, ни даже с Кагая лично.       — Было срочное дело.       — Немного подробностей?       — Нет.       — Если вы имете ввиду дела истребителей, то вам должно быть известно, что глава получает ежедневно новости от всех своих подчиненных. О вас не было ни одной весточки.       — Я передвигался инкогнито.       Изао смерил его долгим взглядом. Недружеский настрой он учуял, как только охотник переступил порог, но надеялся, что сумеет всё же получить объяснения.       — Раз вы не желаете делиться сведеньями о своих передвижениях, а я напоминаю, что вы должны, то мне придется уйти нисчем и огорчить господина Кагая, — с этой фразой он поднимается с места, и Гию встает вслед за ним. Они выходят в коридо, где Изао продолжает. — И, всё же, какой-то ответ мне нужно от вас получить.       — Передай Господину Ояката, что я явлюсь на собрание столпов и всё сам объясню.       — Хорошо, — змеино шипит Изао. — Позвольте последнюю личную просьбу. Поделитесь порошком глицинии. Вечер поздний, мне еще предстоит дорога обратно…       — Мэдока! — зовет Гию и за углом тут же слышатся быстрые шаги. Появившийся мужчина тут же пугливо опускает глаза в пол, понимая, что хозяин не в лучшем расположении. — Дай этому Господину порошок глицинии.       — Сейчас же принесу с кухни.       — Ох, разрешите пройти с вами, в горле пересохло после столь долгой беседы, — с издевкой бросает Изао и направляется за слугой. Вопрос прозвучал слишком утвердительно, что лишь больше взбесило хозяина дома.       Ладонь Томиока стиснулась, взгляд похолодел настолько, что любой, кто встретился с ним, умер бы на месте от его остроты. Скрывая, насколько это возможно свое возмущение, он двигается следом за неугодным гостем. Тот услышал, как в дом вошел не один Гию и решил разузнать, кто вернулся вместе с охотником домой.       Когда они вошли в столовую, то Касуми уже пила свежий чай, а Нана что-то ей рассказывала.       — …по лунному календарю, — женщина замолкла, как только заметила прибывших и встав как положено, склонилась в приветствии. — Добрый вечер, Господин.       Касуми растерянно коротко склонила голову, не сразу понимая, кто перед ней.       — Здравствуйте.       Глаза Изао хитро сверкнули, и он поздоровался в ответ, не особо спеша вспоминать за чем пришел. Теперь все его мысли были обращены к незнакомке за столом: Кто она? Почему здесь? На служанку не похожа, слишком ухоженная, да и приветствие было слабым.       — Меня зовут Изао. — любезно пролепетал он, делая шаг на встречу.       Девушка метнула взгляд к Томиоку, но тот смотрел со слепым гневом, совершенно не давая подсказок, как себя вести. Неловкая тишина затягивалась и она заикаясь назвалась. На имя матери отозвалась девочка. Изао ранее не заметил ее из-за края рубашки девушки.       Интересно — подумал он, любопытно разглядывая девушку.       — Могу я узнать, что вы…       — Нана, — обрывает его на полуслове Гию. — набери для Господина флягу воды и собери мешочек порошка глицинии.       Изао не стал более открывать рот, но позволил себе неотрывно наблюдать за Касуми, заставляя ее поникнуть. Она прибывала в замешательстве, боясь сделать лишнее движение, чтобы не усугубить ситуацию. Напряжение повисшее между незнакомцем и Томиока не давало ей даже нормально дышать. Молнии, которые бьют над Гию и этот не спускающий глаз Изао, пугали девушку, заставляя сжиматься от волнения.       — Скорее, — торопит Томиока. В его приказе сквозит ясная злоба, как бы он не старался держать ее при себе.       Как только испуганная Нана отдает Изао всё необходимое, охотник призывающе кладет тому на плечо ладонь.       — Идем, я провожу.       Оставшиеся, кажется, одновременно испустили облегченый вздох, оживая после оцепенения.