«Протяните руку и прикоснитесь к тому, что кипит внутри вас, — так вы найдете способ использовать это во благо».
Одри Лорд
***
— Мини! Мини! — Гермиона резко выпрямилась и обнаружила маленького рыдающего ребенка, что дергал ее за плечо. — Скорпиус? — Она спустилась с кровати и присела перед ним на корточки. Слезы серебряными ручейками стекали по его покрасневшему опухшему лицу. Она тут же притянула его ближе, вытаскивая свою палочку. — Что случилось? — Папочка, — всхлипнул он, крепче прижимая ее к себе. — Папочке плиснился плохой сон. Гермиона расслабилась и стала водить кругами по его спине, чтобы успокоить. — Все в порядке, с ним все будет в хорошо, — тихо пробормотала она. — Сейчас мы ему поможем, ладно? Скорпиус кивнул, но не отпустил ее, поэтому она подхватила его на руки и направилась в комнату Малфоя. Гермиона шептала Скорпиусу на ухо подбадривающие слова, пытаясь остановить панику. Его плач утих, но он все еще шмыгал носом и дрожал. — Мы поможем твоему папе. Я обещаю тебе, с ним все будет в порядке, — они вошли в комнату, дверь в которую уже была приоткрыта. На кровати Малфой, запутавшись в простынях, бился в истерике. Гермиона выругалась и взмахнула палочкой, чтобы зажечь лампу на прикроватной тумбочке. — Нет! Нет! — прохрипел Драко, отбрасывая простыни, его измученное лицо покрылось капельками пота. Скорпиус снова начал рыдать, бессвязно умоляя Мини о помощи. — Малфой! Малфой, очнись! — крикнула Гермиона, посадив Скорпиуса на пол, и затем подошла к его отцу. Золотой свет лампы падал на его потный торс, освещая искаженное лицо и закатившиеся глаза. — Я сделаю это, сделаю! Я сделаю все, что угодно, пожалуйста… — Драко! — крикнула Гермиона, удерживая его бьющуюся из стороны в сторону голову на месте. Скорпиус крепко вцепился в ее ногу, плач становился все громче. Малфой внезапно распахнул глаза и выпрямился, от неожиданности чуть не сбив Гермиону с ног. — Где, черт возьми, я… — В его широко открытых глазах читался испуг, когда он осматривал комнату. — Скорпиус! — Папа! — Скорпиус взвыл, забираясь на кровать и обнимая отца за шею. — Скорпиус, — повторил он, уткнувшись носом в волосы сына, успокаивая его рыдания. — Я в порядке. Мне так жаль… Малфой напрягся и резко повернул голову, услышав, как выдохнула Гермиона. — Какого хрена ты здесь делаешь, Грейнджер? — он огрызнулся, его взгляд казался настороженным. Глаза Гермионы сузились в ответ, и она вздернула подбородок. — Скорпиус пришел ко мне… — Не смотри на меня так, черт возьми, — прорычал он. — Как? Да что с тобой не так? Я лишь хотела помочь! — О, не стоит! Этот твой взгляд буквально кричит о том, что ты думаешь, что лучше всех! — он не дал ей ответить. — Ты ждешь благодарности? За то, что помогла бедному Пожирателю Смерти? Конечно, ведь ты со своим чертовым гриффиндорским сердцем намного лучше такого, как я, — выплюнул он. — Приди в себя, Малфой! Я не желаю быть мишенью для твоей маленькой истерики… — Истерики? — Драко холодно рассмеялся. — Гребаная классика. Ты думаешь, что только потому, что сражалась на стороне «добра и справедливости», никто другой не пострадал на этой войне? Бегаешь повсюду, собирая информацию, даже не находясь на передовой. Лучше скажи мне, Грейнджер, сколько раз за последние несколько лет мы пересекались на поле боя? Ты лишь пряталась в своем убежище за всеми этими книгами и отчетами, в то время как твои собственные друзья умирали… — Пошел ты, Малфой! Пошел ты… — Она кипела от злости. Как он смеет упрекать ее в том, что она стояла рядом, в то время как мир разваливался на части, а ее друзья умирали. Она отдала войне всю себя, а та в ответ лишь просила продолжать платить и платить, оставляя от Гермионы лишь оболочку и воспоминания о том, кем она когда-то являлась. — Ты думаешь, что знаешь, что такое трудности, но это не так. Слезь с пьедестала, Грейнджер… Гермиона открыла рот, чтобы возразить, кровь закипела в ее жилах, но она остановилась, услышав всхлип. Она тут же взглянула на маленького мальчика, дрожащего в руках Малфоя. Дерьмо. — Черт, Скорпиус, прости, — сказал Малфой, услышав плач ребенка. Он притянул рыдающего малыша ближе, бормоча под нос извинения. Гермиона сглотнула, инстинктивно шагнув вперед, чтобы успокоить его, но остановилась, когда Малфой пристально посмотрел на нее. Она вернула ему взгляд и покачала головой, позволив извинениям перед Скорпиусом сорваться с губ, прежде чем развернулась и вышла из комнаты, не оглядываясь.***
Прошла неделя с тех пор, как Драко приснился кошмар и Гермиона нашла его в комнате — дрожащего и дезориентированного. Он изо всех сил старался, чтобы сын никогда не застал его в таком состоянии, но ничего не мог с собой поделать, он не контролировал происходящее. В поместье, по крайней мере, успокаивающая настойка или зелье Сна без Сновидений стабилизировали его состояние, без них же кошмары вновь возвращались в жизнь. Прошлое преследовало его — Драко все еще чувствовал дрожь от проклятия Круциатус и обвивающую его конечности своим чешуйчатым скользким телом Нагини, в то время как он пытался не съежиться перед мальчиком, которого ненавидел в школе. Перед мальчиком, которого называл хозяином. Увидев Грейнджер, очнувшись ото сна, заметив ее осуждающий надменный взгляд, он поставил под угрозу жесткий контроль, что так долго держал над своими эмоциями. Без стен окклюменции Драко чувствовал себя по-настоящему униженным и уязвимым, и когда она находилась рядом с ним, одним лишь взглядом осуждая его, он не мог не напасть в ответ. Драко вздохнул, крепче обнимая Скорпиуса, когда утренний свет коснулся его руки. Золотые солнечные лучи ярко горели за окном, но он не чувствовал тепла. Его убивало осознание того, что Скорпиус искал Грейнджер, потому что был напуган. Он так испугался собственного отца, что побежал за утешением к чужому человеку. Желчь подступила к горлу — перед глазами пронесся собственный страх из детства. Драко вдохнул, отгоняя воспоминания, всплывающие в сознании. — Еще раз, — протяжный голос Северуса эхом отразился от стен подвала, прежде чем острая боль снова пронзила сознание Драко. Его глаза закатились назад, он попытался блокировать натиск воспоминаний, которые вытаскивал Северус. — Ты не практиковал десенсибилизацию, как я просил. В его голосе послышалось разочарование, и комната вновь обрела очертания. Тусклый свет пульсировал, окрашивая темный каменный пол в люминесцентно-зеленый. Драко сглотнул, чувствуя сильную боль. — Я пытался, — прохрипел он. — Но как только я впускаю воспоминания, не могу их остановить. — Этого недостаточно, — ответил Северус, небрежно бросая ему склянку с перцовым зельем. — Твои окклюменционные стены слабы. Цель разделения состоит не просто в том, чтобы блокировать определенные воспоминания и эмоции, а в том, чтобы контролировать то, как ты им противостоишь. Когда ты боишься того, что находится за стенами, ты не можешь по-настоящему это сдержать. Драко поднял голову после того, как коснулся пересохшими губами горлышка флакона и опустошил зелье, — энергия вернулась в его тело. Он уставился на бесстрастное лицо мужчины, черные глаза мрачно поблескивали в угасающем свете. Непреклонный, спокойный, сдержанный. Перед ним стоял человек, которому так долго удавалось обманывать Темного Лорда. — Он… он будет ожидать результатов. Я не смогу сосредоточиться рядом с ним. — Потерпишь ли ты неудачу или достигнешь успеха, гораздо важнее — встретиться с ним лицом к лицу, — раздраженно сказал Северус. — Разумеется, ты не можешь ожидать, что одна лишь уверенность поможет тебе победить или обмануть его. Для начала тебе нужно победить себя. Построй фундамент для своего разума, используя магию. Драко закрыл глаза, тренируя дыхание в своего рода медитации. — Отрешись от дел земных, — голос окружал Драко одновременно всюду и нигде. — От всякого чувства бытия. Следуй зову магии. Мир исчез, когда Драко погрузился в собственный разум. — Итак, что ты видишь? — Луг с высокой колышущейся на ветру травой… — начал он, — и поместье со множеством дверей. — Расскажи мне подробнее. — Каждая из них индивидуальна. Некоторые большие, некоторые маленькие, есть те, что сделаны из дерева, а есть из металла. — Драко позволил себе побродить по коридорам, проходя мимо всевозможных дверей, — те словно ожидали незваного гостя. Он приостановился. — Я вижу черную дверь. Она больше других. Я встречал ее раньше. — Хорошо, — эхом отозвался голос Северуса. — Что за ней таится? Драко услышал грохот. Точно в ушах отдавался собственный пульс. — Ужасные вещи, — прошептал он. Изнутри послышались сердитые голоса, шипение, крик девушки, хихиканье ведьмы. — Мне нужно запечатать ее, мне нужно закрыть ее… Через несколько секунд цепи и металлические решетки запечатали дверь. Смутно Драко почувствовал присутствие Северуса в своем сознании, но на этот раз в роли наблюдателя. — Хорошо, — снова пробормотал Северус. — Ты стал сильнее. Однако я требую, чтобы ты медитировал каждый день, задерживаясь у дверей, особенно у тех, что запечатаны. Именно там хранятся самые важные воспоминания. Чтобы по-настоящему овладеть окклюменцией, ты не должен подавлять эмоции, ведь они все больше и больше управляют твоим разумом. В этом заключается ошибка тех, кто не желает сталкиваться со своими страхами, отделяясь от них. Начни с защиты дверей. Как только ты отдалишься на значительное расстояние от конкретного воспоминания, сядь перед запечатанными дверями, затем попробуй открыть их и заглянуть внутрь, но не входи. Держи воспоминания в страхе, под контролем, держи их подальше. Откройся своим эмоциям, пока они не перестанут иметь над тобой власть. Десенсибилизируй себя. Лишь тогда ты овладеешь истинным контролем. Драко продолжал дышать, осматривая каждую дверь в коридоре. Из одной звучала музыка, из другой смех ребенка. В глубинах разума он столкнулся с воспоминаниями о первом полете, первом задании, о первом мертвом теле… — Перед Темным Лордом ты должен выбрать, какие двери стоит открыть, а какие закрыть. Ты сможешь обмануть его и овладеть своим сознанием, только если стены рухнут. Подавлять эмоции опасно. Ты должен научиться жить с ними, жить с тем, что ты совершил, с тем, кем ты стал. Сердце Драко билось медленно, поместье его разума укрепляло стены, подчиняясь его желаниям. Он чувствовал это, он хотел отдаться приятному ощущению, которое почти вызывало привыкание, однако осторожность стала главным принципом. — Папочка… — Скорпиус захныкал и начал трястись, возвращая Драко из воспоминаний. — Скорп? Скорпиус? — Драко взглянул на сына. Его глаза были закрыты, он весь дрожал и горел. Дерьмо. — Что случилось? Сердце Драко бешено колотилось, а мальчик продолжал хныкать и метаться по кровати, зовя отца. — Все в порядке, я здесь. Я позабочусь о тебе, — успокаивал Драко, стиснув зубы от разочарования, когда вспомнил, что у него нет палочки. Он быстро направился в ванную, порывшись в шкафчике за зеркалом. Пусто. Блять, блять, блять. — Папочка? — Скорпиус снова зарыдал, когда понял, что остался один. — Мне холодно, так холодно. — Я здесь, но тебе нужно подождать, ладно? Я должен позвать на помощь, — Драко завернул сына в сверток одеял и, защищая, прижал к груди. Где, черт возьми, носило Грейнджер? Он закатил глаза, вспоминая их последнюю ссору. Он бы умолял о помощи, если бы пришлось. — Грейнджер! — кричал он, бегая по коридорам. — Малфой? — издался голос из кухни. В ее словах сквозил испуг. — Со Скорпиусом что-то не так. Он весь горит. Он… — Успокойся, — твердо сказала она. — Давай отнесем его на кровать, хорошо? — Ее полный тревоги взгляд метнулся к Скорпиусу, но она оставалась спокойной. Драко кивнул, ведя ее в комнату. — Скорпиус, дорогой, ты меня слышишь? — спросила Гермиона, когда Драко положил сына на кровать, разворачивая одеяла вокруг него. Скорпиус лишь слабо застонал в ответ, Гермиона положила руку ему на лоб и выругалась. — Что происходит? Гермиона молча вытащила свою палочку. Драко почти среагировал, пытаясь обезоружить ее, но остановил себя и позволил ей наложить диагностическое заклинание. Лучики света закружились над маленьким телом ребенка, светясь желтым, а затем ярко-оранжевым. — С ним все будет хорошо, — напряжение покинуло ее плечи. — Это просто лихорадка. — Ему больно, Грейнджер! — Он знал, что лихорадку можно вылечить с помощью зелья. Но ему все еще не вернули палочку, он был бессилен, в то время как его сын корчился от боли. — Я отправляюсь в убежище Ордена, — ответила Гермиона. Скорпиус открывал и закрывал глаза, пока окончательно не уснул. — Я с тобой. — Малфой, я не думаю… — Он мой сын! Я не желаю рисковать. Я не позволю ему принимать что-либо, не уверившись в безопасности, даже в том случае, если Орден соизволит оказать надлежащую помощь, — ответил он, опасно сверкнув глазами. — Хорошо, — смягчилась Гермиона. Она немедленно вызвала Уотсона, и тот появился через несколько мгновений с хлопком. — Уотсон, извини, что беспокою тебя, но мне нужно, чтобы ты ненадолго приглядел за Скорпиусом — он болен. Мы с Малфоем должны отлучиться, чтобы достать лекарства. Эльф подозрительно посмотрел на Драко, затем на Скорпиуса и хмыкнул. — Уотсон позаботится о ребенке. Уотсон умеет ухаживать за больными детьми, — грубо сказал он, наколдовав влажную тряпку и положив ее на лоб Скорпиуса. Малыш на мгновение расслабился, приоткрыв глаза. — Мини? — Он слабо улыбнулся ей. — Привет, милый. Мы с твоим папой ненадолго уйдем и купим кое-что, чтобы тебе стало лучше, — сказала Гермиона, поглаживая его по щеке. — Ты ведь помнишь Уотсона, верно? Того милого эльфа, который заботился о тебе в прошлый раз? — Уотси? — хрипло спросил Скорпиус, выискивая глазами эльфа. Тот издал раздраженный звук, скривив свое морщинистое лицо в гримасе. — Да, — усмехнулась она. — Уотси будет здесь. Просто вздремни, хорошо? Мы вернемся, когда ты проснешься. Скорпиус тихо кивнул, закрыв глаза. Драко наклонился вперед, прижимаясь губами ко лбу сына, после чего повернулся к Грейнджер и последовал за ней на выход.***
— Что, черт побери, ты имеешь в виду, говоря, что болезнь моего сына недостаточно приоритетна! — Драко огрызнулся, вглядываясь в бесстрастное лицо целительницы. — Мы в разгаре войны и следовательно не можем тратить наши и без того истощающиеся ресурсы на лихорадку, которая в конечном итоге пройдет без лечения какими-либо зельями… — Малфой! — Гермиона схватила его за руку, которой он ударил о стол, отчего перья полетели на землю. Целительница посмотрела на него суровым и безразличным взглядом, ее мутные глаза оставались невозмутимыми. — Она права… — Какого черта, Грейнджер! — Позволь мне закончить. Она права, наши ресурсы исчерпаны, но я не позволю Скорпиусу страдать. Гермиона взглянула на целительницу и кивнула, ее хватка на руке Малфоя усилилась, когда она оттаскивала его. — Мы вылечим его другим лекарством. Возможно, ты будешь не в восторге, но это сработает, ты лишь должен хотя бы на время забыть о своих предубеждениях. — Что за метод? — спросил Малфой, крепко стиснув зубы. Он чувствовал, что близок к тому, чтобы потерять контроль над собой. Он так устал от ощущения бессилия. Прежде чем Драко успел повторить свой вопрос, он почувствовал, как его затягивает в аппарацию. Сориентировавшись, Драко заметил, что находится в переулке, — в утреннем свете виднелись кирпичные стены. В нос ударил запах сырости, а с улицы доносились громкие звуки. — Где мы? — Не удосужившись ответить, Гермиона вытащила его из переулка. Он не медля попытался сориентироваться в обстановке, так как мимо проносились машины, которые он признал как маггловские. Вскоре они остановились перед магазином. Грейнджер не стала бы… — Мы здесь, чтобы достать маггловские лекарства, — сдержанно прошептала Гермиона. Она провела его в некое подобие аптеки с рядами белых полок, на которых лежали упакованные в коробки товары. Это разительно отличалось от волшебных аптек, где на полках расставляли различные вещества: измельченную асфодель, разноцветные жидкости и газы, сушеные корни в многочисленных склянках. Мерлин, здесь все было белым. И запах, такой чужеродный и гнилостный, атаковал его нос. — Это место что-то вроде аптеки. Здесь продают маггловские лекарства… — Я не дам своему сыну маггловское лекарство… — Малфой! Ты хочешь, чтобы ему стало лучше или нет? Послушай, мои родители использовали эти лекарства, когда я была ребенком. Они совершенно безвредны. Драко нахмурился, но, не желая спорить, кивнул головой. Гермиона расслабилась и потянула его к прилавку, где оплатила заказ, содержимое которого походило на таблетки и зелья во флаконах. Обсудив дозировки с продавцом, они вернулись в переулок. — Так, в убежище осталось немного еды, я быстро разогрею ее, чтобы Скорпиус не принимал лекарство на голодный желудок… Облака внезапно потемнели, и на переулок упала тень. Драко напрягся. — Грейнджер… Гермиона не успела заговорить, как перед ними беззвучно возникли две фигуры. Она выхватила свою палочку и шагнула к Малфою. Драко сжал руки в кулаки, увидев знакомые серебряные маски. — Хорошо, если это не предатель крови, — шептал один из них. — Кто тут у нас? Драко Малфой и грязнокровка? — прошипел другой. — Темный Лорд будет доволен. Гермиона выставила щит, когда Пожиратели Смерти посыпали в них проклятиями. Ее руки дрожали от напряжения, но она просила Драко держаться подальше. — Где твой сопляк, Малфой? Такой же трус, как и его отец? — Драко напрягся, глаза хищно прищурились. Воспользовавшись тем, что они сосредоточились на Протего Гермионы, он прыгнул со стороны щита и атаковал их, прежде чем она успела возразить. Он застал их врасплох, сразу же ударив в плечо того, кто пытался вывести его на эмоции, вывихнув ему руку с резким щелчком, тем самым лишив противника палочки. — Экспеллиармус! После того как Гермиона обезоружила другого Пожирателя, Драко сбил нападавшего с ног, одновременно уклонившись от жесткого удара по голове. Малфой восстановил равновесие и с легкостью двинулся вперед, замахнувшись кулаком в сторону Пожирателя Смерти, — раздался оглушительный треск, и голова противника откинулась назад. Инстинктивно Драко развернулся, готовясь к встрече с другим Псом, но обнаружил, что тот лежит на земле, а жесткие карие глаза Гермионы Грейнджер холодно смотрят на тело под ней. — Ступефай! — Драко вздрогнул, уставившись на кончик ее палочки всего в нескольких дюймах от его лица. За его спиной рухнуло тело. — Лучше будь настороже, Малфой, — задыхаясь, сказала Гермиона. Опустив руку, она взяла палочки павших противников. Драко наблюдал, как она создала патронус — серебристую выдру, — чтобы отправить сообщение Кингсли. Как только на месте появились орденовцы, они аппарировали тела, дабы забрать их в плен. — Малфой? — Драко взглянул на волшебницу, наблюдавшую за ним с явным любопытством. — Кингсли все уладил. Вернемся к Скорпиусу, хорошо? — Драко кивнул, взяв ее за руку, и она аппарировала их обратно в убежище.***
Драко выдохнул, когда они вернулись в фойе. Знакомый запах дуба, пергамента и цитрусовых успокоил его. Грейнджер пробормотала что-то о еде для Скорпиуса, и Драко немедленно отправился на поиски сына. Войдя в комнату, Малфой расслабился, убедившись, что малыш все еще спит. Однако при ближайшем рассмотрении он увидел, что глаза Скорпиуса закрыты, розовые губы поджаты, а сам он бессвязно бормочет. Драко осторожно убрал с его лица светлые локоны, успокаивающе шепча что-то на ухо. — Юный Малфой все еще лихорадит. Он спит, но Уотсон видит, что ему не стало лучше, — Драко посмотрел на Уотсона, расстроившись из-за новостей. Он тихо поблагодарил эльфа, прежде чем тот ушел, дабы вернуться к своим обязанностям. Вскоре в комнату вошла Грейнджер, держа в руках маленькую тарелку супа, вслед за ней плыл поднос с двумя большими тарелками, хлебом и стаканами воды. Она села по другую сторону от Скорпиуса и наколдовала стол, расположив порции на нем. — Он может сесть? — спросила Гермиона, касаясь лба мальчика. — Скорп, — сказал Драко, подталкивая его вверх. Обычно энергичный малыш обмяк в руках отца, его взгляд казался уставшим, но он слабо кивнул. Драко усадил Скорпиуса к подушкам, пока Гермиона тихо дула на ложку с супом. — Ты можешь открыть рот, Скорпиус? — уговаривала Гермиона, поднося бульон к губам малыша. — Вот так. Еще немного, и мы дадим лекарство, чтобы тебе стало лучше, хорошо? — Холошо, — сказал он слабым голосом, сосредоточившись на супе. После того как он съел еще несколько ложек, маггловское лекарство наконец поступило в его организм, и Гермиона и Драко позволили ему уснуть. Некоторое время они сидели в тишине, наслаждаясь собственной едой, наблюдая, как мягко поднимается и опускается грудь Скорпиуса. К большому облегчению Драко, он выглядел более расслабленным — его брови больше не хмурились, а тело не дрожало. — В убежище кто-то есть, — Гермиона выпрямилась, почувствовав, как обереги впустили гостя. — Грейнджер? Малфой? — Это был Шеклболт. Они оба встали и столкнулись с Кингсли прямо за дверью. Драко оставил ту приоткрытой, выйдя в коридор. — Кингсли, что-то не так? — Мы допросили заключенных, и они подтвердили то, о чем мы подозревали некоторое время, — Пожиратели Смерти следили за общими точками аппарации, чтобы попасть в маггловский Лондон. Именно так они вышли на вас. Мы собираем дополнительные сведения, но я хотел предоставить некоторую информацию о решении, которое мы с Аластором согласовали. Мужчина полез в свою мантию и вытащил палочку. Инстинктивно Драко потянулся вперед. — Учитывая хорошее поведение Малфоя и недавнюю дуэль с Пожирателями Смерти, мы решили вернуть его палочку. Но с некоторыми ограничениями, — сказал он, держа древко в руке. — Еженедельно она будет контролироваться и проверяться Гермионой. Тебе можно использовать только защитные заклинания, за исключением экстремальных ситуаций, например, атак. Драко пришлось побороть усмешку, расползающуюся на лице при мысли, что за ним следят. — И еще кое-что, — Кингсли окинул его оценивающим взглядом. — Ты начнешь с нескольких легких миссий. Но чтобы держать тебя в узде и следить за твоим поведением, мы сочли правильным дать тебе напарника. К счастью, у мисс Грейнджер сейчас его нет. — Что! — Грейнджер запротестовала, и Кингсли вздохнул, явно ожидая конфликта. — Мы ведь даже не обсуждали… — Он что-то замышляет, Гермиона. Что-то масштабное. Сегодняшняя атака была доказательством того, что тебе необходим напарник. Мы не можем допустить жертв. И, — продолжил Шеклболт, — нам нужна вся рабочая сила, которую мы сможем найти. Кингсли, судя по тону, не терпел возражений, и Грейнджер согласно кивнула, стиснув зубы. — Хорошо, — ответил Шеклболт, чувствуя явную усталость. Он протянул Драко палочку. Когда Кингсли и Грейнджер отошли в сторону, продолжив разговор, Драко обхватил пальцами тонкий ствол боярышника и почувствовал, как вспыхивает его магия. Она бурлила в жилах, отзываясь теплым приемом. Он закрыл глаза и подчинился ее притяжению.