«Я в Смерть бывал мучительно влюблен, Когда во мраке слушал это пенье, Я даровал ей тысячи имен, Стихи о ней слагая в упоенье; Быть может, для нее настали сроки, И мне пора с земли уйти покорно, В то время как возносишь ты во тьму Свой реквием высокий, — Ты будешь петь, а я под слоем дерна Внимать уже не буду ничему».
Джон Китс
***
— Мы возвлащаемся, папочка? — спросил Скорпиус, наблюдая за тем, как отец упаковывает сумку с их вещами. — Да, мы... мы пробудем в лесу пару дней, — ответил Драко, взъерошив волосы сына, после чего уменьшил его игрушечного дракона. Через неделю после их миссии Грейнджер нашла место, где находились цветки морозника, чтобы собрать его слезы — ингредиент для одного из экспериментальных веществ, над которыми работали зельевары Волдеморта, — именно его Гермиона намеревалась воспроизвести. Рецепт оставили в спешке в одной из лабораторий, в которую проник Орден, и только несколько недель спустя Грейнджер нашла участок в лесу недалеко от Карпатских гор, где прорастало растение. Это была простая миссия, достаточно безопасная, чтобы позволить Драко взять Скорпиуса с собой, тем более они не были уверены, сколько времени это займет. Они должны были остаться в лесу на пару дней, чтобы забрать то, что им необходимо, а затем вернуться обратно. — Уотси плидет? — Скорпиус оживился, взглянул на отца и моргнул широко раскрытыми серебристыми глазами. — Он встретит нас на месте, — выдавив улыбку, ответил Драко. Его сына не смущал раздражительный старый эльф — напротив, Скорпиус преследовал беднягу повсюду, отчего Уотсон всякий раз насмехался над мальчиком и ворчал, когда тот задавал ему вопросы. Однако Скорпиус лишь хихикал, гримасничая в ответ. Измученный эльф предпочитал не обращать внимания на ребенка. — Все готово, Малфой? — спросила Грейнджер, подняв взгляд от своей расшитой бисером сумки. Ее темно-карие глаза выглядывали из-за завитков волос, упавших ей на лоб. Драко уменьшил саквояж с вещами и, сунув его в карман, подхватил Скорпиуса и последовал за Гермионой. Оказавшись в фойе, Гермиона развернула кусок ткани, на котором лежал их портключ в форме кнопки. Она осторожно положила на него палец, большой палец руки Драко задел ее, а он, в свою очередь, крепко держал сына другой рукой. Кнопка засветилась, сигнализируя об активации, и потянула троицу за собой, а уже через несколько секунд они оказались посреди леса. — Мне это не нлавится, — тихо простонал Скорпиус по прибытии, закрыв глаза и положив голову на плечо отца. — Все закончилось. Сегодня больше никаких портключей, — пробормотал Драко, успокаивающе поглаживая спину сына. Он поднял глаза, чувствуя на себе пристальный взгляд нахмурившейся Грейнджер, — казалось, она собирается сделать шаг вперед. Но, взглянув на Драко, она взяла себя в руки, затем вытащила карту и изучила дюжину потенциальных лагерей, которые успела приметить. Пока Грейнджер изучала местность, Драко оглядывался по сторонам. Несмотря на то, что уже наступила осень, этот участок леса, казалось, застрял в том кратком моменте между зимой и весной. Листья мерцали, будто иней, не столь давно образовавший кристаллизованную оболочку, оттаял. В тихом жужжании пчел чувствовалось нечто подобное пробуждению; бутоны роз раскрывались, словно возвращались к жизни после туманного сна благодаря мягкому прикосновению солнечного света, пробивающегося сквозь сень листьев. Здесь не было войны. И на мгновение Драко вновь почувствовал себя ребенком, играющим в цветочном саду своей матери, когда весна впервые коснулась земли поместья. Когда единственными криками, которые раздавались в коридорах, были крики ребенка, что бежал по поместью босиком, — смех и просьбы мамы вести себя тише, потому что отец работал в кабинете и был бы расстроен, обнаружив нарушителей покоя, бродячих по дому босиком и оставляющих за собой следы грязи. Но в действительности Люциус незаметно выглядывал из дверного проема, с любовью наблюдая за семьей. — Так, теперь нам нужно найти наиболее оптимальное место для лагеря. Думаю, тот, что я приметила возле озера, будет самым лучшим вариантом, — пробормотала Гермиона, нащупывая что-то в своей сумке. Она вытащила нечто похожее на спички. — Фто это? — с любопытством спросил Скорпиус, извиваясь в руках отца, чтобы взглянуть. Гермиона нахмурилась, увеличивая палочки в ладонях. — Метлы! — Скорпиус взвизгнул, вырываясь из рук отца, — тот опустил его, чтобы малыш мог пробраться к двум метлам, парящим перед ним. — Верно, — осторожно сказала Гермиона. — Это будет самый эффективный способ найти место для лагеря... Драко ухмыльнулся, прекрасно понимая причину переживаний ведьмы. В его памяти промелькнуло воспоминание о первом полете Грейнджер — ее подпрыгивающие кудряшки и страх высоты. Смешок сорвался с губ Драко, и его улыбка стала шире от взгляда, который Гермиона бросила на него. — Малфой, вы со Скорпиусом отправитесь вместе. Я полечу одна, — сказала Гермиона, не обращая внимания на его высокомерный вид. — Согласно карте, там должна быть небольшая поляна с волшебными деревьями, которые защищают местность от магических существ... Драко проигнорировал ее, оценивая метлу, — она была стандартная, определенно не новая, созданная, скорее, исходя из правил безопасности и прочности, нежели для скорости. Он провел пальцами по темно-каштановому дереву, которое не мешало бы хорошенько отшлифовать и отполировать. — Грейнджер... — Глаза Драко расширились при виде девушки в огромном жилете с мягкой подкладкой, толстых перчатках и наколенниках — она пыталась усмирить свои нелепые кудри, собирая их под шлем. — Ни слова, Малфой, — проворчала Гермиона, застегивая последнюю пряжку. — Безопасность — главный приоритет! Ваши со Скорпиусом вещи лежат там. Драко ощетинился. — Я не стану надева... — Никаких отговорок! Может, ты и вернул свою палочку, но вы со Скорпиусом все еще под моей ответственностью! Не заставляй меня отдавать официальный приказ. Драко напрягся, неохотно натянул снаряжение на себя, а после на Скорпиуса. — Папочка, мне не нлавится! Не нлавится! — Скорпиус заскулил, когда отец застегнул на нем маленький жилет. — Я знаю, знаю, Скорпиус, — вздохнула Гермиона, забираясь на свою метлу. — Но безопасность превыше всего. Вы не должны пострадать. Гермиона взвизгнула, чуть не упав, когда метла закачалась. Однако ей удалось остановить вращение. Ее щеки покраснели, и девушка отвлеклась, встретившись с парой серебристых глаз, наполненных весельем. Малфой приподнял бледную бровь. Гермиона фыркнула, перестраиваясь; Драко расслабился и выпрямился, легко возвышаясь над ней с того места, где она парила всего в футе от земли. — Что ж, кажется, пора, — заключила Гермиона, задрав нос и изобразив уверенность. Она наблюдала, как Драко подхватил взволнованного Скорпиуса на руки, — малыш походил на маленький квоффл в своем мягком снаряжении. Несмотря на свой рост и массивную фигуру, Малфой грациозно взобрался на метлу, одной рукой обнимая Скорпиуса, сидящего перед ним, который попытался ухватиться за ручку с выражением полной решимости, о чем свидетельствовала линия его бровей. — Все холошо, Мини, — сказал Скорпиус, спокойно глядя на нее, очевидно, заметив ее настрой. — Папа позаботится о тебе. Он всегда заботится о Сколпиусе! Драко покраснел и неловко заерзал на метле. Дабы не смущаться и дальше, он направил древко выше, поддаваясь знакомому чувству полной свободы. — Подожди, Малфой, — крикнула Гермиона. — Ты должен следовать за мной! Челюсть Гермионы сжалась, когда он закатил глаза. Полная решимости, она поднималась все выше и выше, в то время как ее метла шаталась в стороны. Гермиона старалась не смотреть вниз. — Боишься, Грейнджер? — прокричал Малфой сверху. Глаза Гермионы сузились, когда она с еще большей уверенностью схватила метлу и уверенно пролетела мимо него, избегая зрительного контакта.***
Гермиона оставила Скорпиуса с Уотсоном в лагере, отправившись на поиски Малфоя. Озеро находилось неподалеку, и после проверки периметра оно казалось достаточно безопасным, без каких-либо водных существ, скрывающихся на дне. Ночь была прохладной и тихой, если не считать стрекота сверчков и редкого шелеста листьев. Однако, достигнув опушки, Гермиона остановилась. Драко Малфой стоял в озере, повернувшись к ней спиной, а вода мягко стекала по его позвоночнику. Лунный свет падал на его плечи, освещая мужскую фигуру. Его волосы сияли, точно сотканные из звездного света, резко выделяясь на фоне темных тихих вод. Он поднял голову вверх, и на мгновение все замерло, словно в ожидании, за исключением звезд, которые танцевали на небосводе. Гермиона обнаружила, что ею овладело то же самое любопытство, что и в ту ночь на задании. Его бледность была почти поразительной, будто лунный свет обрел плоть, а серебристые линии шрамов очерчивали его спину, как неизведанные созвездия. И все же ее не покидало странное чувство сопричастности в том, как он стоял, купаясь в черных водах, которые казались неподвижными от его прикосновений. Яркое свечение, ровный пульс, бледная чистота — все это противоречило темному подводному течению вокруг него, как старая, дремлющая сила — ожидающая, манящая. — Наслаждаешься шоу, Грейнджер? Гермиона замерла, радуясь, что темнота скрыла ее румянец. Она прочистила горло. — Ужин готов, — резко ответила она. Он оглянулся через плечо, уголки его губ скривились, будто он посвящал ее в какую-то тайну, которую она никак не могла понять. Желая сохранить свое достоинство, Гермиона отвернулась и пошла обратно к лагерю, прежде чем Драко смог полностью повернуться к ней лицом, выйдя из озера. К тому времени, когда Малфой прибыл в лагерь, с влажными волосами, но полностью одетый, Гермиона уже сидела перед камином, обдумывая планы по сбору слез морозника этой ночью. Ей потребовалось огромное количество времени, чтобы найти растение, но в конце концов она справилась, обнаружив информацию в старом журнале безымянного герболога, найденном в заброшенной библиотеке в Кенте. — Папа, смотли! Самандлы в огне! Мини сказала, что они любят огонь! — взволнованно проговорил Скорпиус, когда Драко сел рядом с ним с миской в руках. Он поцеловал мальчика в волосы, затем взглянул на огонь, в котором действительно дремали саламандры, — это напомнило ему об уроках с Хагридом в Хогвартсе. — Верно, Скорпиус, — ответил он. — Ты закончил свою трапезу? — Да! Я ласту, сколо я стану большим мальчиком! — Скорпиус начал рассказывать обо всех растениях и насекомых, которых он заметил за день, его болтовня заполняла пространство вместе с расслабляющим потрескиванием костра. — Итак, Грейнджер, — начал Драко, как только Скорпиус задремал, и Уотсон левитировал его в палатку, — есть ли какие-нибудь ловушки, о которых я должен знать, как только мы найдем морозник? Гермиона подняла глаза, нахмурив брови. — Ну, они скорее выступают в качестве защиты, так что нам просто нужно быть внимательнее при сборе цветков. Я бы не стала терять бдительность. Видишь ли, в диких экосистемах часто возникает симбиоз, при котором... — Между двумя сущностями складываются взаимовыгодные отношения, — перебил Драко, уголки его губ приподнялись, как только он увидел удивление на лице девушки. — Я знаю, что это значит, Грейнджер. — В любом случае, — продолжила Гермиона, — я не удивлюсь, если другое растение, обладающее наступательными механизмами, живет в симбиозе с морозником. Драко лишь кивнул, и, как только день склонился к полуночи, они забрались на свои метлы и отправились в указанное место. Они подошли к небольшой роще цветов в форме звезд с опаловыми лепестками, которые переливчато сияли на земле. Драко наблюдал, как цветы покачиваются из сторону в сторону на ночном воздухе, словно танцуя под мелодию, которую он не мог расслышать. Прежде чем Драко успел прикоснуться к одному из них, Гермиона отдернула его руку. — Не стоит, — сказала она, — морозники приносят только один цветок за цикл. Другие, должно быть, ложные приманки. Пара осмотрела цветы, избегая прикосновений. Все они выглядели одинаково — каждый обладал идеальной симметрией и изяществом. Драко сделал еще один шаг, но остановился, когда его нога зацепилась за корень. Он посмотрел вниз и выругался. — Что... — В следующее мгновение виноградные лозы поползли вверх по их ногам и рукам. Драко заерзал, его паника усилилась, когда запах свежей крови и ощущение ледяной чешуи, скользящей по его телу, проникли сквозь кожу. Черт, черт, черт. — Малфой! Расслабься! — скомандовала Гермиона, но это осталось неуслышанным, поскольку дыхание Драко становилось все более и более резким, а глаза невидящими. — Я не делал этого, мой Лорд... Я не... Когда Гермиона поняла, что Драко погрузился в воспоминания, у нее перехватило дыхание. Инстинктивно она схватила его за руку. Малфой слепо схватил ее за руку в ответ. Крепко. — Малфой, послушай меня! — Грейнджер? — он шептал. — Нагини, она здесь, она... — Его голова кружилась, виноградные лозы поднимались все выше и выше, несмотря на все сопротивление, что он оказывал. — Малфой, эти лозы похожи на Дьявольские силки, это не Нагини... — Драко стиснул зубы, сжимая пальцы Гермионы до боли. — Мне нужно, чтобы ты успокоился, хорошо? — сказала она, расслабляя свое тело, чувствуя, как лозы ослабевают вокруг ее талии. Гермиона продолжала бормотать факты о Дьявольских силках и информацию, которую она запомнила на одном из их первых уроков Гербологии. Она поймала себя на мысли о том, что погружается в воспоминания о первом курсе, позволяя благоговению, которое испытала, впервые увидев волшебные растения, просочиться в ее голос. Перед глазами пролетели картины первого расцветшего Оксалиса, Лукотруса, что заплясал на ее руке и спрятался в волосах. Малфой, казалось, внимательно слушал и начал успокаиваться, когда Гермиона продолжила. Наконец виноградные лозы полностью ослабли, и Гермиона с Драко смогли выбраться из плена. Глаза Малфоя были темными и отстраненными, его дыхание вернулось в норму, но его рука по-прежнему крепко сжимала ее руку. — Взгляни, — Гермиона была поражена его спокойным голосом, но сразу же пришла в себя и проследила за его взглядом, направленным в сторону одинокого цветка среди множества других. Он казался потрепанным и старым, его лепестки были тусклыми и вялыми. Гермиона пробралась ближе. — Обычно никто не выбирает потрепанных и уродливых, на них просто не обращают внимания, — почти неслышно пробормотала она, присев на корточки. Гермиона медленно подняла палец и погладила один из лепестков. От цветка исходил мягкий свет, и когда он потускнел, крошечная слезинка скатилась по нему. Гермиона тут же схватила пузырек и поймала слезы. Капли мерцали, точно свежие жемчужины, прохлада стеклянного флакона в ее ладони сильно отличалась от теплого прикосновения Малфоя.***
Приятная тишина окутала их. Драко и Гермиона молча сидели перед огнем, обрабатывая царапины от виноградных лоз. Малфой непонимающе посмотрел на Гермиону, когда она взглянула на него в четвертый раз. Он словно намекнул, что может слышать ее мысли и что она с таким же успехом может высказать их вслух. — Итак, — начала Гермиона, не в силах сдержать свое любопытство, — Нагини? Драко вновь опустил взгляд, заканчивая втирать настойку Растопырника вокруг волдырей на лодыжке, прежде чем ответить. — Да, — он на мгновение задумался. — Темный Лорд любил использовать ее на своих... слугах, — последнее слово он произнес мрачно, — когда был чем-либо недоволен. — Я понимаю, — тихо ответила Гермиона, не нуждаясь в дополнительной информации, чтобы подтвердить свои мысли. Она замолчала, стараясь избегать его взгляда. — И... и Гарри... — Полностью испарился, — Драко печально улыбнулся. — Не пойми меня неправильно — он выглядит так же. Но в этом теле не осталось ничего от Гарри Поттера. — Я знала это, но мне нужно было убедиться. Рон, он... Боль на мгновение промелькнула на ее лице. — Я видел его, знаешь. — Гермиона вскинула голову. — Уизли. Я встретил его во время небольшого рейда за Темными артефактами, которым я руководил. Он знал, что Темный Лорд объявится, — это была ловушка. Уизли, этот тупой мерзавец, подстроил все, чтобы заманить Темного Лорда спасти своего лучшего друга, как он сказал. Гермиона замерла, позволяя ему продолжать, пытаясь унять гул в ушах. — Однако его отпустили, — продолжил Драко. — Темный Лорд счел, что оставить его в живых — лучшее наказание. И полагаю, он не ошибся. Никто не знал, где Рон, кроме Молли, которая время от времени получала текстовые сообщения со своего маггловского телефона. Рона больше никто не искал. Никто. Они с Гермионой поссорились перед тем, как он ушел. Прошли месяцы после того, как тело Гарри захватил Волдеморт, но Рон все еще был убежден, что его можно спасти, что однажды Золотое трио снова будет вместе. А потом он бросил Гермиону, обвинив в том, что она оставила Гарри, когда он был нужен им больше всего. Она не знала, как объяснить Рону, что их Гарри больше нет. И поэтому она оплакивала, оплакивала людей, которые все еще были живы. В разных смыслах. Гарри, Рон, ее родители. — Ты удивилась? — Гермиона отогнала свои мысли и недоверчиво посмотрела на Малфоя. — Когда Уизли оставил тебя, — сказал он, пристально всматриваясь ей в лицо. Разум девушки гудел от миллиона воспоминаний и объяснений, но в глубине души она знала, что ответ был простым. — Нет. К ее удивлению, он просто кивнул, на его лице не было осуждения. Внезапно он нахмурил брови и уставился на огонь, в его глазах цвета разгара лета таилась странная теплота — теперь она ассоциировалась с Драко, что стало настоящей новостью для Гермионы. — Я помню, как наблюдал за тобой, — сказал он, все еще глядя на пламя, — на третьем курсе. Тебя тогда изгнали из Золотого трио. Ты ходила в хижину Хагрида почти каждый день, потому что Поттер и Уизли игнорировали тебя. Значит, теперь ты хочешь, чтобы Гарри исключили, Гермиона! Мало тебе было того, что ты уже сделала? — Это произошло из-за Молнии, не так ли? Ты рассказала о ней МакГонагалл, потому что боялась, что она проклята. Гермиона натянуто кивнула. Драко усмехнулся. — Безумец сбежал из Азкабана, чтобы найти Поттера, а у них обоих хватило наглости нарушить правила, потому что, они, черт возьми, захотели, верно? Выражение лица Драко стало жестким. Гермиона тяжело вздохнула. — Я не была удивлена, что Рон выбрал Гарри. Он всегда так делал. Всегда будет. Но иногда знание не отменяет боли. На мгновение между ними воцарилась тишина, они оба погрузились в свои мысли. — Ну, несмотря ни на что, ты хорошо держалась весь тот год, — сказал Драко, отряхивая рукава, — бегая по библиотеке с этим нахальным выражением лица и кустом на голове. Он ухмыльнулся, увидев ее прищуренные глаза. — На самом деле я чуть не провалила экзамен. Драко закатил глаза и приподнял бровь. — Дай угадаю — это была полоса препятствий от Люпина, и ты до жути испугалась своего боггарта, потому что он превратился в Дамблдора, твердящего, что ты все провалила. Гермиона покраснела. — В Минерву, — процедила она сквозь зубы. Малфой сделал паузу, взглянув на Гермиону, после чего откинул голову назад и рассмеялся. Это был теплый, искренний смех, который заполнил окружающее пространство. — Ты действительно особенная. Ты и сама знаешь, Грейнджер, — сказал он, успокоившись; в его глазах вспыхнуло веселье, отчего он выглядел юным, совсем мальчишкой. — Могу сказать о тебе то же самое, Малфой.