«Время замедлилось, и Драко взмолился богам, в которых никогда не верил: если чудеса существуют, пусть это будет одним из них».
Б. Л. Кортес
***
Щелчок. Скорпиус и Гермиона подняли глаза на Драко. Он без конца ругался на свой мобильный телефон. — Все в порядке? — Что-то не так с этой дурацкой маггловской штуковиной, — проворчал Драко, поднося телефон ближе к лицу, со своей силы стуча по клавишам указательным пальцем. Гермиона обменялась взглядом со Скорпиусом, придвинулась ближе к Драко и заглянула через его плечо. — Это… — Грейнджер засмеялась и выхватила телефон из его рук. На экране были размытые лица Гермионы и Скорпиуса. Она пролистала дальше и нашла еще более размытые фотографии — на одной виднелись ее густые волосы. Она также нашла видео, сопровождаемое руганью на заднем плане, а в конце увидела рассерженное лицо Драко. — Ты практиковался в новом хобби? — дразнила она. Драко нахмурился. — Это случайность. У этого глупого устройства есть разум, Грейнджер, — пробормотал он. — Я думаю, оно проклято. — Неужели? И это проклятое устройство просто случайно превратило свои обои в размытую фотографию меня и Скорпиуса, — она ухмыльнулась, проигнорировав его ледяной взгляд. — Как я уже сказал, — процедил он сквозь зубы, — эта штука обладает собственным разумом. — Ну, тогда ты не будешь возражать, если я сменю обои? Не успела Гермиона и пальцем пошевелить, как телефон вырвали из ее рук. — Я не позволю тебе вмешиваться, Грейнджер, — еще сломаешь. Он и так не в духе и явно не нуждается в твоих играх, — фыркнул Драко. — Ладно, — Гермиона рассмеялась. Почувствовав импульсивный порыв, она наклонилась вперед и поцеловала Драко в уголок губ. Она смущенно улыбнулась, взяла Скорпиуса за руку и отправилась на кухню. Хмурое лицо Драко и теплый румянец на его щеках запечатлелись в ее памяти.***
Гермиона закашлялась в рукав плаща, когда дым попал ей в легкие. Казалось, она вдыхает толченое стекло. Она держала палочку поднятой, прокладывая путь сквозь перекрестный огонь заклинаний. Они знали, что это будет нелегкая миссия, ведь целью стало спасение тридцати членов Ордена, но у них не было другого выхода. — Где группа Дина? — спросила Гермиона у измученной Парвати. Они стояли плечом к плечу, используя каменную стену для прикрытия. — Сейчас они должны направляться в тюрьму. — Волшебницы одна за другой выпустили заклинания. Гермиона зашипела, когда кислотное проклятие задело ей плечо. Она безмолвно отмахнулась от обеспокоенного взгляда Парвати, заверив, что все хорошо. — Если он не подаст сигнал о вызове домовиков через десять минут, нам нужно уходить. Мы не можем сдержать Пожирателей Смерти. Найди способ отправить это послание. — Парвати кивнула, и они разошлись. Гермиона вдруг заметила чьи-то рыжие волосы. Джинни. Она помрачнела. По крайней мере Парвати и остальные гриффиндорцы были вежливы с ней, но Джинни игнорировала ее после инцидента со слизеринцами. И даже сейчас, хотя они обе руководили группами, Уизли молчала в ее присутствии. Гермиона отпрыгнула назад, уклоняясь от заклинания, летящего в ее сторону. Щит заблокировал еще одно проклятие, направленное в нее. — Тебе стоит быть внимательнее. — хмыкнул Драко. Еле увернувшись от атаки, он резко направил палочку вниз и послал проклятие в Пожирателя Смерти, оставив на нем порез. Драко осмотрел Гермиону, его взгляд остановился на кислотном ожоге на ее руке. Он моргнул, когда она воздвигла перед ним щит. — Неужели? — Она приподняла бровь. Он что-то пробормотал себе под нос, а затем быстрым взмахом палочки перевязал плечо Гермионы. Она кивнула в знак благодарности, и они встали спина к спине, когда их окружили Пожиратели. По ведению дуэли Гермиона поняла, что перед ними новички. Заклинания напрямую зависели от цели. Даже при идеальном владении палочкой, сила и характер заклинания определялись целью. Каждое имело свою подпись и скрытую силу, которая происходила из намерения творить, исцелять. Но также и причинять боль, калечить. Убивать. — Мы не сможем их задержать, — Драко выстреливал заклинание за заклинанием, борясь с Темной Магией, которую даже Гермиона распознавала с трудом. — Я дала Дину десять минут, — Гермиона позволила эмоциям взять верх, и их с Драко силы переплелись друг с другом, уничтожая каждого Пожирателя на своем пути. Его магия подпитывала ее, их заклинания танцевали, как тьма и звездный свет, тени и пламя. — Нам нужна помощь. Сейчас! — прорычал Драко. Гермиона пригнулась, когда из палочки Малфоя вырвался синий огонь. Он посылал пламя в нападавших, а она прикрывала его спину. — Сигнал! — Золотой феникс осветил темное небо. Гермиона вздохнула с облегчением. — Они спасли пленников. Гермиона сжала руку Драко, и они аппарировали прочь.***
Драко зашипел. Гермиона закатила глаза. — Я стараюсь быть аккуратной. Драко пристально посмотрел на нее, подняв бровь. — Возможно, стараюсь слишком сильно, — согласилась она, — мне нужно убедиться, что все в порядке. Будь ты не таким чувствительным… — Она наклонилась к кушетке, чтобы продолжить промывать раны на груди Драко. За закрытыми шторами было гораздо спокойнее. Гермиона пыталась обуздать любопытство и не блуждать глазами по его обнаженному торсу, испещренному серебристыми шрамами. — Ты та еще целительница, Грейнджер, — пробормотал он себе под нос. Драко рассеянно наблюдал за ней из-под бледных ресниц, пока она пристально разглядывала его. Она хмыкнула в ответ и промыла его последнюю, уже зашитую рану. — Уверена, тебе станет лучше, — она подмигнула ему и выпрямилась. Возможно, дело было в близости, в адреналине, что бурлил в ней, но она смело устроилась у него на коленях. Она покраснела и замерла, когда крепкие руки обхватили ее бедра, притянув ближе. Гермиона посмотрела ему в глаза. В теплом свете лампы волосы Драко казались золотистыми, точно мягкий рассвет. Его лицо выражало нежность. Драко склонил голову ближе. Большим пальцем он водил круги на ее бедре, и Гермиона почувствовала, как он расслабился и прижался к ней, будто его потянули за невидимую ниточку. — Ты похож на свою мать, — слова слетели с ее губ прежде, чем она осознала их смысл. Драко вздрогнул, но продолжал крепко ее удерживать. — Спасибо, — наконец ответил он. — Обычно мне говорят, что я похож на отца. — Драко нахмурил брови, его глаза остекленели, он словно боролся с внутренним «я». Гермиона терпеливо ждала. — Люциус не всегда был ужасным отцом. Мама порой вела себя как настоящая бунтарка, — его губы изогнулись в нежной улыбке, — она позволяла мне бегать с ней босиком по коридорам, распускала волосы и, словно подросток, хохотала на весь дом. Однажды мы даже прыгнули в фонтан. Отец не одобрял, но он знал, чем мы занимаемся, и делал вид, что не замечает. Однако я взрослел, а он становился все более… требовательным. Он любил мою мать, но на него обрушилось еще больше давления. Мама не могла убедить его смягчиться. Возможно, именно поэтому, став старше, она стала нарушать правила. Разумеется, когда могла. — Похоже, она замечательная мать, — Гермиона коснулась его щеки. Драко посмотрел на нее. Казалось, он наклонился к ее прикосновению. — И я вижу ее в тебе, в том, как ты воспитываешь Скорпиуса, — прошептала она. Связь между ними была столь хрупкой, что Гермиона боялась навязываться. Ее одолевали сомнения. Но в том, как он прижался губами к ее губам, не чувствовалось никакой нерешительности. Драко казался уверенным. Она приоткрыла рот и подалась вперед. Он исследовал Гермиону, вновь и вновь пробуя ее на вкус. — Привет! Гермиона ахнула и отстранилась, резко повернувшись к Луне, вошедшей в палату. Она глядела на них своими большими глазами в очках с толстой оправой. Гермиона сидела на коленях Драко лицом к ведьме, и когда она попыталась встать, большие руки удержали ее на месте. Драко прошипел ей на ухо: — Дай мне секунду, — сказал он грубым голосом. Так, чтобы услышала только она. Щеки Гермионы вспыхнули. — Хм, привет, Луна. Луна невозмутимо крутила свое ожерелье из бутылочных крышек. Она склонила голову набок, глядя на Драко с Гермионой. — Я чувствую сильную сексуальную энергию, — Драко закашлял. — Тебе идет, Гермиона. Подчеркивает твои глаза. Гермиона смущенно зашевелилась, но руки Драко крепко сжались вокруг ее бедер, дабы удержать на месте. — Спасибо, Луна, — Гермиона старалась говорить ровно, но ее речь скорее походила на писк. Она чувствовала, как сгорает изнутри. Требовалось немалое самообладание, чтобы оставаться неподвижной на коленях Драко. — Я лишь хотела убедиться, что у вас все хорошо. Но, кажется, вам нужно побыть вдвоем. Пожалуй, мне пора. Луна не стала дожидаться прощания и ушла. Гермиона вздохнула с облегчением, прикусив губу. Даже в разгар войны, едва вернувшись с миссии живой, она находила эту ситуацию крайне неловкой. Гермионе так хотелось рассмеяться. И она смеялась. Секундой позже Драко обхватил ее за талию. Он уткнулся головой ей в шею, и она знала, что улыбка, отпечатавшаяся на ее коже, была самой искренней.***
Драко Малфой начал подозревать, что его собственный сын, Скорпиус Малфой, его саботировал. Драко и Гермиона старались проводить друг с другом каждую свободную минуту — они украдкой целовались, пока Скорпиус играл в гостиной, Малфой касался губами шеи Грейнджер, когда они возвращались домой с миссий, а их руки переплетались под столом во время совещаний Ордена, пока Джинни бросала на них обвиняющие взгляды через всю комнату. Драко чувствовал неконтролируемую боль, лихорадочное желание находиться рядом с Гермионой — он так долго себе в этом отказывал. И когда она расстраивалась из-за сложностей в исследованиях, он успокаивал Грейнджер своим любимым способом — целовал ее до бесчувствия, пока она не начинала задыхаться и бессвязно бормотать о змеях и теории алхимической деконструкции Рослинд. Поцеловав Гермиону однажды, Драко навсегда запомнил каждую ее реакцию. Он запечатлел в памяти звук вздоха, что сорвался с ее припухших губ, когда он коснулся ртом мочки уха. И каждый день, когда на улице стояла жара, он проклинал Гермиону Грейнджер и ее джинсовые шорты, что угрожали его многолетнему воспитанию и этикету. Драко думал, что все эти перешептывания и поцелуи ускользали от сына. Но он не мог не заметить, что, когда он пытался проводить с Грейнджер больше времени, Скорпиус Гиперион Малфой использовал все имеющиеся в арсенале средства, чтобы отвлечь внимание Гермионы от собственного отца. Как-то вечером, когда Драко подошел к Грейнджер и Скорпиусу, рисующим за кухонным столом, малыш ударился пальцем о ножку стула — он стонал от боли, пока Гермиона не взяла его на руки. Она утешала ребенка, и его беспрерывные рыдания перешли в сопение. Драко готов был поклясться, что видел, как малыш ухмыляется с торжествующим блеском в глазах, крепче прижимаясь к волшебнице, пока она стояла к нему спиной, а голова Скорпиуса покоилась на ее плече. Так происходило всякий раз, когда Драко общался с Гермионой, — Скорпиус переключал все внимание на себя. Драко заметил, что в последнее время его сын стал излишне эмоциональным, но Гермиона лишь намекнула, что, должно быть, это семейное, поскольку она знала другого бледнолицего мальчика, дующегося из-за небольшой царапины от гиппогрифа. Драко хмыкнул. Гермиона и вовсе не обращала внимания на продолжающиеся попытки саботажа со стороны ребенка. К счастью, Скорпиус лег вздремнуть, и Драко наконец уединился с ней в библиотеке. В уютной тишине они пролистывали новые отчеты и книги, в которых содержалась информация о растениях, собранных ими в лесу. Взгляд Драко задержался на бледно-голубой отметине на ее шее. Он сглотнул, когда в памяти всплыло недавнее воспоминание. — Чего хотел Маклагген? Гермиона подняла бровь, выходя из зала заседаний с недовольным выражением лица. Солнце закатилось, коридор опустел, виднелись лишь тени. Снизу доносились приглушенные голоса членов Ордена. — Хотел узнать, как я. Парвати сказала ему, что я получила травму во время последней миссии, — Гермиона подошла к Драко. — А что такое, Малфой? Ревнуешь? Он моргнул и уставился на нее тяжелым взглядом. — Да. Ответ, казалось, ошеломил ее, это было видно по тому, как быстро она заморгала. — Что ж, — Гермиона положила руки ему на грудь, — я совершенно точно дала понять Маклаггену, что он меня не интересует. Было сложно, учитывая, что он все время болтал о себе. — Она подняла подбородок и заглянула Драко в глаза. Он крепко обнял ее и притянул к себе. Он старался не шевелиться, сохраняя спокойное выражение лица, даже когда она придвинулась ближе. Он впился пальцами в ее плоть, как только почувствовал теплое дыхание на шее. Внутри Драко разгорался отчаянный, но такой чуждый голод. — Кроме того, я не награда для победителя, Драко, — прошептала она ему в шею, в ее словах прозвучала легкая нотка веселья. Он хихикнул, рукой крепко обхватил Гермиону за подбородок и встретился с ней глазами. — Я не ревную. Ты не объект, которым можно владеть, — он искал ее взгляд. — Я завидую ему. Ведь Маклагген может подойти к тебе в присутствии других людей, не встретив при том осуждения. Я завидую, ведь ты можешь встречаться с ним и не бояться быть запятнанной бывшим Пожирателем Смерти. Если бы он сделал так, — он прижался губами к ее щеке, — так, — к другой щеке, — так, — поцеловал нос, — и так, — коснулся губ, — его абсолютно точно не прокляли бы, никто не стал бы шептаться, а твои друзья не игнорировали бы тебя из-за связи с ним. — Драко… — Он вздрогнул, запечатлев в памяти звук своего имени на ее губах. Она произнесла его так, словно оно принадлежало ей и никому больше. Он сохранил этот момент в памяти, словно он произошел в первый и последний раз. Драко прервал ее поцелуем. Она отстранилась и еще мгновение наблюдала за ним, затем прижалась к Драко губами и взяла поцелуй под контроль. Он подавил стон, когда она прижалась к нему всем телом, точно пыталась завладеть каждой его частичкой. Его ужасало то, каким слабым он становился рядом с Гермионой. Но как бы ему ни хотелось зайти дальше, как бы ни бурлила его кровь каждый раз, когда он прикасался к ней, стены его окклюменции трещали. Драко чувствовал, как к горлу подкатывает ком. Он не мог, не мог — не сейчас. Некоторые раны еще не зажили, и он не был готов к большему. — Драко? — из задумчивости его вывел голос. — Ты в порядке? Выглядишь слегка взволнованно. Гермиона нахмурила брови, оценивая его состояние, сидя в другом конце комнаты. Она погрузилась в изучение книг и пергаментов. — Да, все нормально, я просто немного устал, — он прочистил горло. — Отлично тебя понимаю, — вздохнула Гермиона. — О существах, обитающих в Цистринском лесу, нет вообще никакой информации. Этот лес неизведан — известно лишь, что он является домом для старых фей и магических существ, о которых почти никто и никогда не слышал. Все рассказы, от отрывков из учебников до записей из дневников, содержат разные сведения. В лесу есть защита, которая в основном используется для отпугивания чужаков, ничего особенного, — вздохнула она. Книги редко подводили Гермиону. Даже если не все тексты казались полезными или же содержали мало фактов, они часто предоставляли простор для дальнейших исследований. Она шла по следам, распутывая паутину из сложных задач. Но в последнее время часто заходила в тупик. Гермиона не нашла ни единого упоминания о том, как магические змеи связаны с душой. — Меня убивает отсутствие прогресса. — Гермиона подняла голову, когда над ней нависла тень. Тонкая рука потянулась к ней. Она оглянулась на Драко — в его глазах читалась нерешительность, так тщательно скрываемая маской. Он всегда был таким… неуверенным, когда брался за что-то новое. Она взяла его за руку, позволяя помочь ей подняться. — Я скучаю по экзаменам, урокам, домашним заданиям и… по Хогвартсу, — Гермиона позволила себе погрузиться в теплые объятия Драко. Она глубоко вдохнула его запах, и это успокоило ее. — Знаешь, как говорят: «Ты не осознаешь ценность момента, пока он не становится лишь воспоминанием». Он не спеша поглаживал ее волосы. — Да, но думаю, хуже всего — знать, что совсем скоро потеряешь самое дорогое. И понимать, что ты ничего не можешь сделать. А все, что тебе остается, — ожидание. — В его голосе слышалась отстраненная холодность. Земля будто ушла из-под ног, когда слова Драко прозвучали в воздухе. Гермиона гадала, говорит ли он о настоящем или о прошлом, рассуждает об их отношениях или вспоминает о ком-то другом. Она старалась не обращать внимания на постоянную дистанцию. Когда она проводила пальцами по его груди, он останавливал ее блуждающие руки. Когда она прижималась к нему, чувствуя ответную реакцию, он замирал и отстранялся. Сначала она думала, что, возможно, он не хочет ее. Но Гермиона видела борьбу в его глазах, он смотрел на нее взглядом человека, которого преследует прошлое. И она не могла заглушить голос в глубине своего сознания, что без конца вторил ей — возможно, Драко еще не забыл свою погибшую жену.***
— Привет. Гермиона остановилась как вкопанная на пути к входной двери убежища. Она была не одна. Она стояла там, не в силах сделать вздох, увидев лохматые рыжие волосы, веснушки и ясные голубые глаза. Рональд Уизли. — Что ты здесь делаешь? — Голос дрогнул, а сердце забилось быстрее при виде лучшего друга. Друга, с которым она вместе выросла, с которым смеялась и плакала. Друга, который бросил ее. Который сбежал. — Миона… Сердце сжалось. — Я спросила: какого хрена ты здесь делаешь? — Она несколько лет ничего о нем не слышала. Его прощальные слова о Гарри и обвинения в ее адрес преследовали ее снова и снова в каждом кошмаре с тех пор, как он ушел. — Я вернулся… — Что происходит? — позади Гермионы раздался холодный голос. Она даже не заметила, как вновь задышала, когда Драко подошел ближе, поскольку не сводила глаз с человека перед ней. — Что, черт побери, он здесь делает? — Лицо Рона исказилось от едва сдерживаемой ярости. Драко шагнул вперед, но Гермиона опередила его. Она встала перед ним, хотя это едва ли прикрывало его высокую фигуру. — Он со мной, — ответила Гермиона. Эмоции на лице Рона сменялись с бешеной скоростью, пока он пытался расшифровать смысл ее слов и их с Малфоем близость. — Я хочу поговорить, — осторожно сказал он, будто действительно видел Гермиону впервые. Он заглянул ей в глаза: — Миона, пожалуйста. Возможно, знакомая манера, с которой он произнес ее имя, или огонек в глазах напомнили ей о том самом дне, когда она впервые увидела его после летних каникул на четвертом курсе. Гермиона почувствовала, что ее защита треснула. — Хорошо, — смягчилась она. Гермиона шагнула вперед, прошла мимо Рона и направилась к границам чар. Секунду спустя она услышала его шаги.***
— Мне жаль. Гермиона рассмеялась, ее внимание было сконцентрировано на голубых и фиолетовых стрекозах, гоняющихся друг за другом неподалеку в лесу. — Жаль? Не нужно было видеть Рона, чтобы знать, что он испуган. Ему не приходилось объясняться перед ней, когда они были детьми. Гермиона всегда с легкостью принимала его извинения, потому что, хотя она знала, что он просил прощения, исходя лишь из своих интересов, она не могла злиться. Ведь Гермиона нуждалась в друзьях, нуждалась стать частью трио. С тех пор многое изменилось. — Что я должен сказать? Просто дай мне знать… — Ты что, издеваешься? Я должна написать сценарий с извинениями? Быть может, мне стоит держать тебя за руку, пока ты придумываешь, как утешить меня, хотя на самом деле тебе совершенно плевать на мои чувства! — Гермиона, черт возьми! — Рон взъерошил волосы. — Ты права, я понятия не имею, что сказать, но мне правда жаль. Я… я так скучал по тебе. Гермиона закрыла глаза, успокаивая дыхание. И спустя мгновение посмотрела на Рона совершенно пустым взглядом. — Что ты испытывал, когда уходил? — Его брови нахмурились в замешательстве. — Ты сожалел? — Я… просто не мог так дальше жить, — прохрипел Рон, в отчаянии глядя на Гермиону. — Мне нужно было уйти! Я не мог просто взять и отказаться от Гарри. Он был моим братом! Гермиона часто заморгала, борясь с непролитыми слезами. — Ну конечно, — прошептала она. — А как же я, Рон? Ты и глазом не моргнул, оставив меня одну. Он молчал. Слезы защипали ей глаза. — И где ты был? Отдыхал, пока мы продолжали рисковать жизнями? — Я жил среди магглов. — Рон отвел взгляд, на его лице читался стыд. — Я прятался. Я не мог остаться с вами — не мог больше этого выносить. Ты ведь знаешь, я никогда не был таким храбрым, как вы с Гарри. Она усмехнулась. — И ты решил вернуться? — Я не мог продолжать делать вид, что все в порядке. Магглы — они действительно не знают, что происходит. — Полный решимости, Рон заглянул Гермионе в глаза. — Я вернулся, потому что скучал по тебе и не мог больше притворяться, что войны не существует. — Я облажался, — продолжил он. Ее лицо оставалось все таким же бесстрастным. — Черт, я так облажался. Но я здесь, чтобы все исправить. И мне нужна твоя помощь, Гермиона, — мне нужна ты. Гермиона рассмеялась. Так было всегда. Кто-то нуждался в ней, и она приходила на помощь. — Порой нужно ставить на первое место себя, Рон, — сердце бешено колотилось в груди. — Иногда тонущий человек уносит с собой на дно других. Я не могу позволить себе тонуть из-за тебя и дальше. Рон шокированно уставился на нее. — Возможно, это эгоистично, но я… я должна хоть раз поставить себя на первое место, — она сглотнула, пытаясь отделаться от чувства вины. — Что ж, ладно, — он отвел от нее взгляд. — Я останусь на ночь в штаб-квартире. Гермиона кивнула и отвернулась, не потрудившись дождаться хлопка аппарации.***
— Здесь стлашный длакон, Мини, а здесь… Гермиона натянула улыбку, наблюдая за Скорпиусом, что взволнованно указывал на страницы своей любимой книги о драконах. С тех пор как Рон ушел, Гермиона чувствовала, как открываются старые раны. Драко не мог не заметить изменений в ее состоянии, но тактично молчал, и Гермиона была благодарна за это. Тем не менее между ними царила напряженная тишина. — …Сковпиус — это маленький длакон, папа — это папа-длакон, а Мини — мамочка-длакон. — Гермиона застыла, услышав знакомую фразу. Ее сердце бешено заколотилось, и она краем глаза заметила, как Драко напрягся. — Скорпиус… — устало прошептал Драко, но малыш не слушал. — Мини — это мамочка, — повторил мальчик, слезы разочарования потекли по его лицу. Гермиона испытывала невыносимую боль в сердце — она не хотела поправлять Скорпиуса и не могла отрицать то, какими правильными казались его слова. Однако она боялась все испортить. — Астовия — это мама, Мини — мамочка! Скорпиус посмотрел на Гермиону широко раскрытыми серебристыми глазами. — Мини, ты мамочка, да? — Скорпиус… — голос Гермионы дрогнул. Она не могла смотреть на него. — Скорпиус, прекрати, — твердо сказал Драко. — Пора спать. Она услышала, как Скорпиус всхлипнул, когда выбежала из комнаты. В ней бушевали эмоции — все, что она пыталась игнорировать, вырвалось наружу. Она не могла пережить это вновь — привязаться к кому-то, чтобы в итоге оказаться брошенной. Только не снова. — Привет. — Гермиона дернулась, когда кто-то обхватил ее запястье и мягко развернул к себе. Она молча подняла взгляд и встретилась с парой серых глаз, которые пристально изучали ее лицо. — Драко, — выдохнула она. Он тут же отпустил ее запястье, точно обжегся. — Уже поздно, и я устала. Я хочу спать. Она снова подняла глаза и обнаружила, что его эмоции совершенно не читаемы — Гермиона слишком хорошо знала Драко. Однако были вещи, которые ей еще предстояло открыть. Появление Рона лишь усугубило ее и без того подвешенное состояние. Гермиона страшилась узнать, что в самом деле таится в ее сознании. Возможно, она была не готова к правде о том, кем являлась для Драко и Скорпиуса. Она не желала вновь играть роль призрака, как было с Роном, Гарри и родителями. — Спокойной ночи. — Она ушла прежде, чем он успел ответить, не желая демонстрировать слезы, скатывающиеся по ее лицу.