«Возможно, они были правы, помещая любовь в книги. Пожалуй, лишь там ей и место».
Уильям Фолкнер
***
Прошло семьдесят три дня и четырнадцать часов с тех пор, как все разрушилось. Они проиграли войну. Потеряли лучшего друга. Между ними что-то изменилось. Гермиона чувствовала, как день за днем они отдаляются друга от друга. Гермиона смотрела на Рона сквозь огонь. На его лице отражалась та же безысходность, которая — она не сомневалась — отражалась и на ее лице. Они бродили в лесу Дин в поисках зацепки, подсказки, которая могла бы помочь спасти Гарри. Но она запуталась. Она запуталась и не знала, как жить дальше. Кингсли и Муди удивились, когда Рон рассказал о планах вернуть Гарри. Гермиона пыталась убедить их, предоставив свои теории и исследования, но она понимала, что все это полная чушь. — Мы почти на месте, Миона. Я уверен, — она оглянулась на Рона, что неловко смотрел по сторонам. Гермиона знала — они в тупике. — Рон… Я не думаю, что мы сможем его вернуть… — Ты сдаешься? — Его глаза метнулись к ней. — Я не… Речь не об этом, просто… — Тогда какого хрена ты здесь? — он закричал. Гермиона встала в защитную стойку. — Рон, ты же знаешь, как я хочу все исправить, но мы перепробовали все что можно! Я прочла столько книг в поисках хоть какой-нибудь зацепки, и… — Но ты должна была догадаться! Ты ведь всегда находила выход. — Я так больше не могу, Рон! Я чертовски устала, — Гермиона задыхалась от слез. Она устала бороться. — Думаю, мы должны двигаться дальше. — Гарри никогда бы не бросил тебя, он… — Я, черт тебя побери, не Гарри! — Рон удивленно моргнул от ее вскрика. — Что мы могли сделать? Я подозревала, что тот осколок души… Рон сузил глаза. — Ты знала? Этот разговор зашел слишком далеко. — Я… я не была уверена… — Черт! Ты все знала и промолчала? — Уизли закричал. — Рон, прости, я не была уверена. Лишь подозревала… — Может, если бы ты сказала раньше, Гарри бы не исчез, — прорычал он. Сердце разбилось — если у Гермионы еще оставалось хоть какое-то подобие сердца после того, что она сделала со своими родителями. После всего, что случилось с Гарри. — Рон, пожалуйста, — голос сорвался. Она была так напугана. Она не могла потерять и его. Она вновь откликнула друга, но он покачал головой и скрылся в темноте. Гермиона чувствовала, что стоит на краю пропасти, пока весь мир уходит ко дну. Она так облажалась. Черт, черт, черт. Вернувшись в штаб-квартиру, она встретила заплаканную Джинни и увидела на столе записку. Рон ушел. Проснувшись, Гермиона свернулась калачиком, рыдания волна за волной наполняли ее тело. Все рушилось, и она боялась, что этот кошмар никогда не закончится.***
Небо грохотало над головой, капли дождя падали одна за другой, точно слезы умирающего бога. — Ты отвлеклась! — Драко нанес еще один удачный удар ей под ребра. Ведьма стиснула зубы и небрежно бросила в него заклинание. — Сосредоточься, Грейнджер. — Заткнись. Драко выровнял дыхание, наблюдая за тем, как она кружит вокруг. Волосы были туго стянуты в хвост, что подчеркивало ее изможденность и мешки под глазами. Ему не нужно было спрашивать, чтобы понять, что она почти не спала. Драко сжал ручку двери, сопротивляясь желанию распахнуть ее. Донесся еще один приглушенный всхлип. Драко снова подергал дверную ручку, хотя знал, что она заперта. Третью ночь подряд. Он почувствовал, как глубоко в груди что-то сжалось, когда изнутри послышались новые рыдания. Он беспомощно прижался лбом к дереву. — Еще раз! Гермиона атаковала Драко все быстрее, но ей не хватало ловкости и точности, которыми она обычно обладала. — Жалкое зрелище! — Он увидел огонь в ее глазах. — Покажи мне всю свою силу, Грейнджер! Она выпустила скопившиеся гнев и разочарование и направила на него. И он позволил ей — пока в ее глазах отражалось пламя, ему было все равно, вымещала ли она злость на нем. Она снова и снова атаковала Драко, отдаваясь эмоциям. Он блокировал атаки, позволяя ей наносить удары, прикрываясь защитным щитом. Из нее вырвался хриплый всхлип, когда она бросилась на него с проклятиями. Он нежно схватил ее за запястья, и ее тело начало дрожать. — Гермиона, — он притянул ее к своей груди. Она вцепилась в его промокшую рубашку, и ее тело обмякло в поражении. Он чувствовал себя беспомощным — ему было стыдно, что он не мог утешить ее. Казалось, единственное, на что он способен, — успокаивающее объятие. Но он хотел дать ей все, в чем она нуждалась. Тучи мрачно грохотали, вновь пошел дождь. Дрожь пробежала по нему, холод проник в кости, но все это казалось таким неважным, когда теплые губы прижались к его губам. Он вздрогнул, притягивая девушку ближе к себе. Одной рукой Драко скользнул в ее мокрые волосы, другой крепче обхватил за талию. Драко вздохнул ей в губы, и ее руки скользнули по его груди. Когда Гермиона коснулась его шеи, он глубоко застонал и впился пальцами в ее бедро. Кровь словно кипела от касаний, он чувствовал, как рушатся стены его разума. Запах жженого сахара и пепла овладел им, за ним последовал образ бледно-голубых глаз. Нет. Драко быстро заморгал, когда его пронзил внезапный озноб. Именно тогда он понял, что Гермиона отстранилась. Он увидел ужас в ее глазах, прежде чем она отвела взгляд. — Мне жаль, — прошептала она. Он потянулся к ней, но почувствовал лишь ледяные капли дождя на онемевшей плоти.***
Вокруг царил хаос, Гермиона не знала, где находится, — дым от взорвавшейся лаборатории затуманил ее зрение. Она старалась не паниковать, вслепую пытаясь найти дорогу, не попав под действие заклинания. — Грейнджер! — Гермиона едва успела среагировать, когда желтый свет почти настиг ее. Рядом с ней из ниоткуда появился Драко. Он блокировал атаки, направленные в их сторону. Гермиона снова взялась за палочку. Они продолжали сражаться, и дым наконец стал рассеиваться. Гермиона едва ли справлялась с противниками — все больше вины закручивалось в ней спиралью, когда она замечала, что Драко принимает на себя основную часть проклятий. Они только расправились с еще одним Пожирателем Смерти, как Гермиона услышала хриплый крик. Рон. Она сорвалась навстречу, пока не нашла его корчащимся на земле; над ним возвышалась Беллатрикс. — Бедный малыш Уизли, —промурлыкала она, пытая волшебника Круциатусом. — Ты напоминаешь мне своего мерзкого отца, он выглядел точно так же при нашей последней встрече в Министерстве. — Я убью тебя, — прорычал Рон, кровь стекала по уголкам его рта. Беллатрикс откинула голову назад и рассмеялась. — Бомбардо! — вскрикнула Гермиона. Лестрейндж подняла древко, но не успела произнести заклинание, как ее тут же отбросило в сторону. Драко поднял Рона на ноги. Рука Гермионы дернулась, когда Беллатрикс пришла в себя. — Какая прелестная встреча, — Лестрейндж громко рассмеялась, темные пряди волос ниспадали на ее бледное лицо. — Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер. Не хватает только… Беллатрикс вонзила палочку в плоть своего предплечья, надавив так сильно, что потекла кровь. В лунном свете она казалась темной, настолько, что напоминала чернила. Вдруг темная метка осветила беззвездное небо. Из пасти черепа с шипением выскользнула гигантская змея. В воздухе раздался шум, похожий на взмах крыльев тысячи летучих мышей, перед ними появилась фигура в темном плаще. Гермиона побледнела. — Гарри, — выдохнул Рон, теперь он стоял рядом с Гермионой. Человек перед ними не являлся Гарри Поттером. Его красные глаза сверкнули в ответ, он откинул капюшон. Он холодно улыбнулся. Черные вены на его лице были толще, чем она помнила. — Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер. Беллатрикс захихикала. — Члены Истинного Ордена, — Волдеморт широко развел руками, и битва прекратилась при звуке его голоса. — Мы слишком долго отвлекались от главной задачи. Слишком долго позволяли себе терять бесчисленное множество могущественных волшебниц и волшебников, сражаясь друг с другом. Палочка Гермионы дрогнула, когда алые глаза Волдеморта остановились на ней. — Как долго ты будешь продолжать сражаться? Как долго ты будешь продолжать жертвовать собой ради дела, которое навредит всем, кто тебе дорог? Я здесь для того, чтобы вернуть власть, вернуть нас на наше законное место в мире, где нам больше не нужно прятаться или принижать себя. — Сдавайтесь сейчас, и мы пощадим вас. Сдавайтесь, и мы восстанем вместе. — Мы никогда не сдадимся, — выплюнул Рон. — Все твои слова — ложь! Мы скорее умрем, чем последуем за тобой! Волдеморт улыбнулся и поднял свою палочку. — Да будет так. Авада… Гермиона отшатнулась назад, мир рухнул, ее засосало в вакуум. Все, что она чувствовала, — боль. Ее тело словно разрывало на части. Она беззвучно кричала. Смутно она осознала, что Рон лежит на земле рядом с ней. Большие холодные руки обхватили ее лицо, кто-то выкрикнул ее имя, прежде чем оно утонуло в белом шуме. Она окончательно успокоилась, когда над ней появились серые глаза. Казалось, она смотрит в самое сердце горящей серебристой звезды. Ее утешала единственная мысль — она будет в безопасности, что бы не произошло. Гермиона потеряла сознание.***
Гермиона заморгала, в поле зрения появился лазарет. Она застонала от тупой боли в теле и попыталась пошевелиться, но бинты ограничивали движения. — Уотсон? — Ее зрение прояснилось, и она увидела эльфа на стуле рядом с кушеткой. — Мисс Грейнджер, — старый эльф кивнул и продолжил вязать нечто похожее на крошечную зеленую шапочку. — Что случилось? — Мисс Грейнджер расщепило, когда наследник Малфоев дезаппарировал с ней и мальчишкой Уизли. Целитель следил, чтобы все пальцы на руках и ногах остались целы. Гермиона с трудом сглотнула, радуясь, что ничего не помнит. Казалось, ее тело разорвали на куски и сшили обратно. — Который час? — Сейчас четыре утра. Уотсон только что отпустил наследника Малфоев. — Драко был здесь? — Да. — Со Скорпиусом все в порядке? Уотсон сморщил нос и почесал свои большие уши. — Юный Малфой спит. Он слишком много разговаривал, — проворчал он, — но Уотсон уложил его. — Спасибо, Уотсон. За заботу о нем. — Эльф вновь вернул все внимание шапке. В комнате воцарилось уютное молчание. — Могу я задать тебе вопрос? Уотсон словно обдумывал ее просьбу, но спустя мгновение кивнул. — Насколько я понимаю, домовым эльфам нужен дом, чтобы чувствовать принадлежность к семье. Отсюда и магические связи, установленные со многими чистокровными семьями. Как ты с этим боролся? — Мисс Грейнджер права, это в природе домовых эльфов — нуждаться в доме и семье, — фиолетовые глаза Уотсона смотрели на нее, — но не быть рабом — нет, только оказывать помощь. Семья Уотсона годами обслуживала чистокровных. Предки Уотсона выбрали благородную семью Селвин и присягнули им на верность, когда Сорайя Селвин помогла им. Но их отродье не благородно, — выплюнул он. — А те эльфы, с которыми плохо обращались, почему они пытаются вернуться к своим хозяевам даже после освобождения? Уотсон усмехнулся. — Волшебники не так уж и отличаются. Даже если с ними ужасно обращаются, они не уходят. И волшебникам, и эльфам свойственно искать пристанища и цепляться за узы, которые могут причинить боль. Гермиона вздрогнула от его слов. Он был прав. Она никогда не понимала, почему домашние эльфы, которых она освободила, держат на нее обиду. Но правда в том, что они совсем не отличались от волшебников и магглов, продолжающих поддерживать отношения с теми, кто того не заслуживает. — А что же сейчас? Теперь, когда ты свободен от семьи, которая издевалась над тобой, что ты чувствуешь? Ты хочешь найти новое пристанище? Или продолжать бороться за свободу и защищаться? Эльф пожал плечами. — Уотсон думает, что мисс Грейнджер сама пытается найти ответ на этот вопрос. — Он пронзал ее взглядом насквозь, будто видел что-то, что было скрыто от других. Эльф снова взглянул на свою работу и потянул за зеленую нить. — Уотсон не знает ответа. Старые хозяева причиняли боль Уотсону. Некоторые эльфы слишком слепы — они не знают, кто они без своих хозяев. Уотсон верит, что настоящая семья существует, но, возможно, не там, где он ждет. — Его голос смягчился. — Мисс Грейнджер должна отдохнуть, — сказал он секунду спустя. Гермиона кивнула и погрузилась в сон.***
— Уизли. — Малфой. Драко закатил глаза, изображая безразличие. Казалось, это еще больше разозлило Рона, он скривил губы в усмешке. Драко ухмыльнулся. — Ты кто? — спросил Скорпиус, уютно устроившись на бедре Гермионы. Они сидели на кухне. — Эм, привет, я Рон, — Уизли хватило воспитания натянуто улыбнуться Скорпиусу. Малыш, однако, неуверенно оглядел его с ног до головы. Когда его взгляд упал на непослушные рыжие волосы, мальчик выгнул бровь. — Рон, это Скорпиус, — Гермиона встала между ними. Драко подошел к сыну и заключил его в объятия. — Тебе что-нибудь нужно, Рон? — Гермиона скрестила руки на груди. — Что происходит? Между тобой и Малфоем? — Ничего. Драко вскинул голову и замер, вглядываясь в лицо Гермионы. Но оно превратилось в маску — никаких признаков ее отрывистого ответа, который все еще эхом отдавался в его голове. Ничего. Он не знал, чего ждать, и, возможно, ему не следовало удивляться, но от ее слов кровь застыла в жилах. — Можно тебя на минутку? — умоляюще спросил Уизли. Прежде чем Гермиона успела ответить, Драко развернулся и оставил их на пустой кухне. — Рон, разговор окончен. — Она так устала. Ей больше нечего было ему сказать. — Я не хочу ругаться. Мы просто поговорим, — осторожно ответил он. Гермиона посмотрела на него. Теперь, когда ее первоначальный шок прошел, она заметила, каким худым Рон стал за эти годы. Он выглядел изможденным, его рыжие волосы казались не такими яркими, как раньше. Он больше не походил на того беззаботного мальчика, в которого она влюбилась много лет назад. Что бы подумал Гарри, если бы увидел их обоих сейчас. Он бы разочаровался? Удивился? Испугался? — Я старался. Но, увидев тело Гарри… — его голос дрогнул, и Гермиона почувствовала, как внутри груди расцветает сострадание, несмотря на всю злость, что она испытывала по отношению к нему. — Джинни брала меня с собой на некоторые миссии. Я видел, что делал этот ублюдок. Гермиона кивнула, но промолчала, чувствуя легкое облегчение оттого, что Рон, кажется, начал мириться с тем, что Гарри больше нет. — Ты не единственная, кому больно… Джинни, Джордж и другие члены Ордена разбиты. И я знаю, что это займет некоторое время, но я уверен, что мы сможем вернуть все на назад. Она замерла и недоверчиво уставилась на него. Вернуть все назад. — Все будет как в старые добрые времена, слышишь? Ты и я. Это то, чего хотел бы Гарри… — Не смей. Не смей говорить мне, чего хотел Гарри. Мерлин, — она раздраженно провела руками по волосам. — Думаешь, я не хочу вернуть все назад? Конечно, хочу! Но я больше не та Гермиона, Рон. Я не могу лгать или притворяться, что эта война не изменила меня. — Но ты все равно дашь нашей дружбе шанс? — Я… я должна подумать. Многое изменилось… Он усмехнулся. — Значит, ты можешь дать шанс Малфою, но не своему лучшему другу? — Это другое… — Разумеется! Как я мог забыть о ребенке! — Что? Не смей втягивать сюда Скорпиуса! — О, прошу, Гермиона, я читал его отчет. Я знаю, что его жена мертва. Что случилось с самой-умной-ведьмой-нашего-века? Он, блядь, использует тебя! Ему нужна няня для ребенка! Неужели ты действительно думала, что сможешь стать его матерью? Гермиона резко вдохнула. Пальцы задрожали, голоса в глубине ее сознания зазвенели. — Неужели ты думала, что он позволил бы нечистокровной волшебнице стать матерью своего ребенка? — усмехнулся Рон. — Должно быть, это удобно — позволять тебе притворяться, что ты можешь быть кем-то важным для его сына, и иметь возможность присунуть тебе… Громкий треск эхом разнесся по кухне, когда кулак Гермионы встретился с его лицом. Рон отшатнулся назад, зажимая кровоточащий нос. Руки Гермионы дрожали, костяшки пальцев болели от удара. Но это ни шло ни в какое сравнение с болью в груди. Она задыхалась. — Убирайся! Убирайся к черту! — закричала Гермиона. Она обхватила голову руками, смутно слыша, как захлопнулась задняя дверь, а через несколько мгновений раздался хлопок аппарации. Все произошедшее за последние несколько дней нахлынуло на нее, точно волна, способная погубить. Она судорожно сглотнула. Рон был жесток, но в глубине души она знала, что он прав.***
Ужин прошел в тишине. Даже Скорпиус едва притронулся к еде, заметив напряжение между взрослыми за столом. Еда напоминала пепел по вкусу, но это никак не могло отвлечь Гермиону от слов, брошенных Роном. — Папа, можно я поиглаю? — неуверенно спросил мальчик. — Да, — пробормотал Драко, не отрывая глаз от своей тарелки. Когда Скорпиус ушел, в комнате, казалось, повеяло отчетливым холодом. — Если ты закончил, я уберу остатки, — предложила она, не в силах выносить напряженное молчание между ними. Только Гермиона встала и взмахнула палочкой, чтобы убрать еду, как большая рука обхватила ее запястье. Она обернулась, но Драко отказывался смотреть на нее. Он словно застыл, его губы сжались в жесткую линию, а лицо помрачнело. Он отпустил ее запястье. — Я приберусь. Гермиона уставилась на Драко, он встал, затем безмолвно левитировал посуду в раковину. Ее удивляла его холодность. Они будто вернулись к истокам. — Что не так? — Она так увлеклась спором с Роном, что не заметила перемены в поведении Драко. К ее удивлению, он невесело рассмеялся, наконец отвернувшись от раковины, чтобы взглянуть на нее. — Что не так? Ничего, Гермиона. Ничего. Его слова смутили Гермиону, и он, казалось, понял это. — Так докажи. Раз все в порядке. Она ожидала, что он наконец впустит ее в свою голову и объяснит, что чувствует, но Драко застигнул ее врасплох, когда широкими шагами пересек комнату и подошел ближе. Он прижался губами к ее губам, но когда она ответила на его поцелуй, то заметила, что он был отстраненным, безэмоциональным. Она резко отстранилась, вглядываясь Драко в лицо. В его глазах виднелось холодное безразличие, которое она знала слишком хорошо. — Ты используешь окклюменцию? — прошептала она. Он не ответил, продолжая отстраненно смотреть на нее. Ее грудь сжалась. — Не целуй меня. Драко закрыл глаза, а когда, наконец, открыл их, Гермиона увидела в хаос из неразборчивых эмоций. Это пугало. — Этого хочешь? Узнать, что не так? Я даже представить не мог, что ты можешь быть такой жестокой, Грейнджер. — Что ты… — Но это вряд ли имеет значение, верно? Ведь очевидно, что между нами ничего нет. — Гермиона потрясенно посмотрела на Драко, его слова, наконец, обрели смысл. — Я знаю, что я сделал и на что способен — гордиться нечем. Быть со мной — не то, чем стоит хвастаться, но я не думал, что ты настолько стыдишься наших отношений, что сведешь их на нет, когда Рональд Уизли вернется в твою жизнь. Гермиона была ошеломлена. Она никогда не стыдилась Драко. Тот ответ вылетел по привычке. Но прежде чем она успела объясниться, Драко покинул кухню.***
На следующие несколько дней между ними повисло молчание. Драко избегал Гермиону. Он выходил из комнаты, когда она играла со Скорпиусом. Он оставлял свои исследования на столе в библиотеке и почти не произносил ни слова, когда им приходилось взаимодействовать. Он закрывался все сильнее. Его холодное выражение лица приследовало ее во снах. Гермиона не могла отделаться от страха вновь быть брошенной, неуверенности в чувствах Драко и слов Рона о том, что Малфой просто использует ее. Эти мысли без конца крутились в ее голове. Размышляя о последних событиях, она не могла отрицать, что в глубине души боялась. Защитный механизм побуждал ее уйти, пока она не увязла слишком глубоко и не пострадала. Но она отгоняла эти мысли подальше. Гермиона вошла в комнату с рассветом. Она остановилась, увидев Драко. Она мельком заметила пергамент на столе, вероятно, на нем были чертежи. — Я не уверена, читал ли ты письмо Кингсли, но завтра мы должны переместиться в убежище для групповой миссии. Он кивнул. — Мне не стыдно, Драко, — слова вырвались прежде, чем она осознала их смысл. Собравшись с силами, она направилась к нему. — Пожалуйста, посмотри на меня. Чувство смущения нахлынуло на нее, когда ответа не последовало. Однако через мгновение он повернулся, настороженно вглядываясь в ее черты. — Мне не стыдно, — повторила она, на этот раз громче. — Когда я сказала Рону, что между нами ничего нет, я не имела это в виду. Не стану отрицать, что наши с тобой отношения настораживают некоторых людей, но меня не волнует, что они думают. Все это так ново для меня, но я действительно забочусь о тебе и о том, что у нас есть. Я знаю, что порой могу… Гермиона была прервана поцелуем. Драко крепко прижимал ее к себе. Она вцепилась пальцами в его рубашку, ее сердце жаждало большего. Они не обменялись ни словом, но она почувствовала все, что он хотел сказать, по тому, как быстро билось его сердце, и по тому, как он целовал ее. Одной рукой он блуждал по ее спине, а другой держал за шею. Огонь разгорался глубоко внутри Гермионы, даже когда Драко замедлился. Было что-то интимное в том, как он нежно целовал ее, будто наслаждался вкусом. Он прикусил ее нижнюю губу, и она не смогла сдержать вырвавшийся всхлип. Услышав этот звук, он замер и резко отстранился. Его глаза опустели, а на лице вновь появилась маска. Он открыл рот, но ничего не произнес. — Это из-за Астории, не так ли? — Он встретился с Гермионой взглядом, и она почувствовала, как на нее вылили ведро холодной воды, когда увидела боль в его глазах. — Да. Руки дрожали. Слезы текли по лицу. Спустя мгновения, казалось бы, бесконечного молчания она ушла.***
Драко поднял глаза. Скорпиус уже спал, а вещи были собраны. Гермиона стояла в дверном проеме, мягкий свет свечей освещал ее черты. Он затаил дыхание, воспользовавшись этим моментом. Он любовался тем, как ее локоны сияли, словно янтарь, в свете огня, каскадом ниспадая на плечи. Он глядел на легкий румянец на ее щеках. Но когда он, наконец, посмотрел ей в глаза, то застыл на месте. Они были пустыми. И ему это не нравилось. Драко подошел ближе, ища намек на любую эмоцию на ее лице. — Гермиона… — Полный решимости, он склонил голову и двинулся вперед. Прежде чем его губы успели коснуться ее губ, она отвернулась. Он замер. Зрение внезапно затуманилось, но Драко заметил, как она отошла в сторону. — Я говорила с Кингсом и Муди, — Гермиона не сводила глаз с одинокого пламени. — Я спросила, могу ли отказаться от миссии, чтобы расставить приоритеты в том деле, которым занимаюсь. Вы отправитесь в убежище без меня. Драко сжал челюсти. — И когда ты вновь присоединишься к нам? — Я не знаю, — она отказывалась смотреть на него. — Значит, это все? — его голос дрожал. — Драко… — Гермиона, наконец, заглянула ему в глаза. — Я… я не знаю, смогу ли справляться со всем этим. — С чем? — Он сорвался на крик. Гермиона сузила глаза. — Я не могу больше притворяться! Я привязываюсь, но я не хочу жить, зная, что являюсь лишь заменой Астории. — Она глубоко вдохнула, не в силах успокоиться. — Она всегда будет матерью Скорпиуса. И я не смогу игнорировать чувство, что занимаю чужое место в ваших со Скорпиусом жизнях. — Вот как ты думаешь? — недоверчиво спросил он. — Я знаю. — Решительно ответила Гермиона. — Очевидно, она все еще многое для тебя значит, Драко. Сначала я пыталась игнорировать это, но всякий раз, когда мы сближаемся, ты словно отключаешься. Я видела это затравленное выражение, когда тебе снились кошмары, когда… она снилась тебе. Я не могу навязываться и притворяться, что в вашем со Скорпиусом мире есть место для меня, — глаза наполнились слезами. — Я не стану так с вами поступать. Меня так часто бросали, и я не думаю, что смогу вынести это вновь. — Это не… ты не знаешь, что произошло, — прохрипел Драко. Он злился на нее, но еще больше — на самого себя. — Ты прав, я не знаю. Так, быть может, ты расскажешь мне, — она старалась, чтобы ее голос звучал ровно. — Что произошло между тобой и Асторией? Драко открыл рот, но не произнес ни слова. Стены его окклюменции сострясались, впуская страх глубоко в душу. — Что ж, — она опустила плечи в знак поражения. — Я не стану уговаривать — ты мне ничего не должен. Но я должна защитить себя. Между ними воцарилась напряженная тишина — ни звука, кроме потрескивания пламени, которое почти погасло. — Похоже, ты приняла решение? — Он прерывисто дышал. Ее глаза говорили о многом. — Ты хотя бы попрощаешься со Скорпиусом? Взгляд Гермионы остекленел при упоминании о ребенке. — Да, я попрощаюсь, прежде чем вы уйдете. Холодный ветер ворвался в комнату и погасил пламя. Тени поглотили пространство. Драко окружала кромешная тьма.***
— …в книге мистел Кателпили ест так много, потому что он голодный! — Гермиона неловко улыбнулась и прижала мальчика к себе. — Портключ активируется через несколько минут. Скорпиус, ты готов? — Драко вошел в библиотеку, избегая ее взгляда. Он был совершенно подавлен. — Готов! — прощебетал Скорпиус, Гермиона передала ребенка в руки отца. Когда она отступила назад, Драко вытащил неактивированный портключ. Скорпиус поднял глаза. — Мини, пойдем! — Он нахмурил брови и потянулся к ней. Гермиона чувствовала, будто ее сердце разбивается на кусочки. — Я не пойду, Скорпиус, — прошептала она, слезы текли по лицу. Гермиона увидела панику, отразившуюся в глазах ребенка, когда он пытался понять, что она имеет в виду. — Почему? — Малыш извивался на руках отца. — Мне так жаль, — выдавила Гермиона, заставляя себя выйти из комнаты. Она прижалась к стене рядом с дверным проемом, прикрыв рот рукой, и разрыдалась. — Нет! Нет! Мини! Мини! — Крики Скорпиуса пронзали ее снова и снова. Она зажмурила глаза. Она не могла поступить иначе. Не могла. — Скорпиус, пожалуйста, — голос Драко дрогнул. Гермиона подавилась очередным всхлипом. Она едва уловила бледную вспышку, прежде чем Скорпиус и Драко исчезли у нее перед глазами. Они ушли.***
Следующие дни прошли как в тумане. Гермиона чувствовала себя чужой в собственном сознании. Она придерживалась привычного распорядка, проводила исследования и эксперименты, но пустота штаб-квартиры душила ее. Дождь лил без конца, окутывая мир серостью. — Черт, — прошипела она, заметив, что котел переполнен. Руки дрожали, пока она убирала беспорядок с помощью палочки. Она не могла сосредоточиться, не могла думать, она… Она села на стул, обхватив голову руками. Гермиона подготовила себя к последствиям, она убедила себя, что все это к лучшему. Но ей все чаще и чаще казалось, что она умирает. Наконец, Гермиона решила сделать перерыв в своих экспериментах, желая поскорее лечь в постель. Ноги сами понесли ее в комнату, Гермиона едва бросила взгляд на беспорядок в виде разбросанных книг, пергамента и одежды. Она села на кровать и уставилась в пустую стену. Так будет лучше, подумала она. Гермиона не смогла бы жить, вечно соперничая с призраком. Она не могла навязывать себя миру, которому не принадлежала. Успокоившись, она вытащила стопку пергаментов с полки. И обратила внимание на клочок бумаги, упавший на пол. Гермиона нахмурилась, отложила записи и потянулась за находкой размером с ее ладонь. При касании на бумажке появилось имя, написанное знакомым элегантным почерком. Сердце учащенно забилось, когда она развернула пергамент.«Генрих VI», Акт III, сцена 2, строка 375.
Гермиона в замешательстве уставилась на буквы, а после вскочила и побежала в библиотеку. Пальцы дрожали, пока она листала сборник пьес Шекспира. Весь кислород покинул легкие, как только ее взгляд наконец остановился на второй сцене.Ведь для меня, где ты — там целый мир.