«И именно это в конце концов уничтожило тебя: Тоска по тому, чего никогда не сможешь заполучить».
Ли Бардуго
***
Мир потерял краски. Драко ничего не чувствовал, позволяя инстинкту и магии направлять свои атаки, уничтожая каждого Пожирателя Смерти, который попадался ему на пути. Орден застал их врасплох, ворвавшись в лабораторию. — Команда Патил вытащила семерых орденовцев, они в порядке. Но там остались люди. — Блейз поравнялся с Драко, едва ли успев отмахнуться от Кислотного проклятия. Он поднял щит как раз вовремя и заблокировал другое заклинание. — Ты бы видел жертв — даже представить не могу, какие эксперименты на них проводили. Драко взмахнул палочкой и опустил еще одного нападавшего на колени. Коридор окутало мутной дымкой, проклятия сыпались одно за другим. — Где Пэнси? Нам нужно выбраться до того, как прибудут другие Пожиратели. Мы не сможем долго продержаться. Только Блейз собрался ответить, как перед глазами возникла Пэнси, она тащила за собой раненого члена Ордена. Блейз и Драко преградили ей путь, когда она добралась до них. — Остальные в пути. Маклагген получил травму, — она выдохнула, передав Кормака в руки Блейзу. Маклагген застонал от боли. Пожирателей становилось все меньше, но орденовцы все же держались настороже. — Блейз, охраняй северный коридор. Пэнси, иди позади меня. — Слизеринцы следовали его указаниям и проверяли каждый угол. Вскоре к ним присоединились остальные члены Ордена, они тащили на себе раненых. Драко шокировал внешний вид этих людей — черные вены покрывали их лица, а взгляд выдавал опустошение. Он выругался про себя. — Все чисто? — спросила Патил, на ее щеке красовалась небольшая рана. — Нотт и Луна следят за чарами. У нас есть восемь минут, чтобы успеть аппарировать, — ответил Драко. Патил подала сигнал остальным членам команды, и все они вышли на улицу, Драко шел впереди. К счастью, коридор был чист, и они без помех добрались до выхода. Как только они вышли из здания, к ним подбежал Тео, за ним следовала Луна. Он взглянул наверх, щурясь от слабого свечения чар. — Антиаппарационный щит будет снят через две минуты. — Все, у кого на руках пленники, остаются в центре. Блейз и Тео прикрывают спереди, я буду сзади, — скомандовал Драко. Все последовали его просьбе без возражений. Они защищались щитовыми, пока пробирались через поле. — Черт, — послышалось от Драко, когда позади появились Пожиратели. — Драко! Быстрее! — закричала Пэнси. Он не слушал. Он развернулся и встретился с ПСами лицом к лицу. Драко позволил окклюменции ввести его в состояние холодного спокойствия. — Спинэй, — прошипел он. Тысячи крошечных черных шипов вылетели из его палочки, вонзаясь в плоть нападавших, пролетая сквозь отверстия в их масках и ослепляя их. Один за другим они попадали на землю. — Малфой! Чары! Драко увернулся от проклятия, брошенного в его сторону. — Попался, — усмехнулся Пожиратель Смерти. Он снял маску, и перед Драко оказался худощавый светловолосый молодой человек. — Только не говори, что не помнишь меня, Лорд Малфой. Драко помнил. Матиас Грингрейв. Дерзкий и амбициозный новобранец. Он состоял в отряде Малфоя, когда тот еще был Пожирателем. — Отойди, Грингрейв, — холодно ответил Драко. — Ну уж нет, — усмехнулся он. — Где же твоя грязнокровная шлюха? Играет в мамочку с твоим недосыном? Драко атаковал его. Грингрейв был наготове: он успел окружить себя щитом как раз вовремя, прежде чем тот разлетелся вдребезги от второй атаки Драко. Тео проверил время. — Малфой! Драко продолжал сражаться, не обращая внимания на крики. — Вот дерьмо! — Блейз подбежал к Драко и схватил его за плечо. В момент аппарации Грингрейв ухватился за них. Их расщепило. Блейз пытался удержать Драко, пока тот отбивался от Матиаса. Спустя секунду их выбросило на лесную поляну. Драко набросился на Пожирателя. Он снова и снова бил Грингрейва кулаком по лицу. — Драко! Он не останавливался. Не мог. Им овладело желание причинить боль этому жалкому подобию человека. Он чувствовал наслаждение от страха в глазах Грингрейва. — Драко, прекрати! Его обхватили сильные руки Блейза. Забини оттащил друга назад. — Он без сознания. — Пэнси появилась в поле зрения Драко, и он увидел бессознательное тело Грингрейва позади нее. — Он жив, — Тео выдохнул, проверив пульс Пожирателя. Хватка Блейза слегка ослабла, Драко выпрямился, его костяшки кровоточили, но он ничего не чувствовал. — Драко… — начал Блейз, но Малфой исчез.***
— Драко Люциус Малфой! — Не стоит, Пэнси, — прошипел Драко. Он только вернулся в штаб, как невидимая сила развернула его. Он впился взглядом в Пэнси, которая направила на него палочку, лунный свет освещал ее резкие черты. — Что с тобой не так? — Уперев руки в бедра, она свирепо посмотрела на него. Тео и Блейз встали за ней. — Ничего, — отрывисто ответил он. Пэнси не отступала. — Нет. Очевидно, с тобой что-то не так! — Ведьма ткнула пальцем в его грудь. — Где Грейнджер? Драко напрягся, его черты лица ожесточились. Пэнси быстро заморгала. — Луна упомянула кое-что, что слышала от Муди, но я не уверен… — пробормотал Тео. Пэнси и Блейз переглянулись. — Я сказал, прекрати. — Драко подошел ближе к Пэнси. Она шагнула вперед и открыла рот, но Блейз положил руку ей на плечо. Он внимательно осмотрел друга. — Нам стоит поговорить, приятель. Возможно, мы просто не правильно поняли… — Она ушла, ясно? — выкрикнул он. Он провел руками по волосам и глухо рассмеялся. — И вы ничем не сможете помочь… Пэнси освободила руку из хватки Блейза. — Так уж вышло, что я очень хорошо знаю тебя, Драко, и ее тоже. Хочешь — верь, хочешь — нет. Вы просто трусливые глупцы, отказывающиеся признать свои чувства! Если ты просто поговоришь с ней, убедишь, что… — Я не собираюсь ни к чему ее принуждать! — он сорвался на крик. Драко выдохнул и вскинул голову. Черт. Он не хотел говорить об этом. Он зажал нос, пытаясь взять дыхание под контроль. — Это был ее выбор. Ее гребаный выбор. И я буду его уважать. Не дожидаясь ответа, Драко отвернулся, за его спиной раздавался жаркий спор. Он хотел исчезнуть. И аппарировал. В штаб-квартире было темно. Драко устало поднялся по лестнице. Он чувствовал, как злость превращается в изнуряющую боль, которую — он знал — не мог унять никакой сон. — Уотсон, — пробормотал Драко в знак приветствия. Старый эльф встал со своего места рядом с кроватью, на которой спал Скорпиус. Уотсон кивнул в ответ. — Юный Малфой спит, но ему снятся кошмары. Драко потер глаза и вздохнул. Это случалось не в первый раз. С тех пор как она ушла, у Скорпиуса были проблемы со сном, он постоянно плакал и его мучили кошмары. Драко даже замечал, что малыш не спит и зовет ее. — Спасибо тебе, Уотсон. Дальше я сам. — Эльф кивнул, затем еще раз взглянул на Скорпиуса и направился к двери. — Как она? — Уотсон остановился у выхода и обернулся. — Гермиона. Как она? — повторил Драко. Эльф с любопытством наблюдал за ним. — Уотсон не может ответить на вопросы, ответы на которые знает только мисс Грейнджер. Не задерживая эльфа более, Драко отпустил его. Быстро приняв душ, он скользнул в постель и выключил лампу. Скорпиус инстинктивно прижался к его груди, и Драко обнял его крепче, зажмурив глаза и вдохнув его запах. Они снова остались вдвоем. Драко поцеловал сына в макушку. Этого было достаточно.***
— Я не голоден, папочка. — Скорпиус уставился в тарелку. — Я хочу еду Мини. Драко не знал, что тяжелее — истерики Скорпиуса или его безразличие. Он даже перестал играть с Уотсоном, когда тот приходил присмотреть за ним, пока Драко выполнял задания с другими членами Ордена. Драко вздохнул. — Скорпиус, пожалуйста. Гермионы здесь нет. Скорпиус нахмурил брови и посмотрел на отца. — А где она? Где! Где Мини! — сердито вопрошал он. Драко открыл рот, но не произнес ни слова. Лицо Скорпиуса сморщилось. — Я хочу к Мини! — причитал он, на его глазах выступили слезы. — Я не хочу есть! Я хочу к Мини! Грудь Драко сжалась, чувство беспомощности поглощало. Черт, черт, черт. Он обхватил голову руками, пытаясь обрести хоть какой-то контроль. Он так сосредоточился на своем дыхании, что не заметил, как крики Скорпиуса стихли. — Папа? — Голос Скорпиуса был обеспокоенным. Спустя мгновение Драко осознал, что сын забрался к нему на колени и схватил его запястье своей маленькой рукой. Он внимательно наблюдал за отцом, а после обвил его шею руками. Драко притянул сына ближе. — Я скучаю по Мини, — прошептал он, его слезы капали на рубашку Драко. — Я тоже по ней скучаю.***
Драко упал обратно на диван после того, как уложил Скорпиуса вздремнуть. Дни словно слились воедино. Порой казалось, что она ушла давно, в иные минуты — этим утром. Драко наблюдал за пылинками, танцующими в серебристом свете солнца, словно выпавший снег. Он знал, чем все закончится, когда она поцеловала его в ответ. Это было так же очевидно, как и то, что на его плоти однажды вырезали метку. Но он позволил себе уступить, ведь знал, что ему нечего предложить взамен — независимо от того, что она хотела от их отношений. И когда она, наконец, решила уйти, он поклялся, что не будет эгоистичен. После всего, через что она прошла, он не мог с ней так поступить — он ни за что бы не стал заставлять ее делить с ним запятнанную судьбу. Стоя в тени, Драко наблюдал, как Гермиона вела собрание Ордена. Он беззвучно улыбался, когда Грейнджер отчитывала Маклаггена за ошибки во время миссии. Снова. Его взгляд метнулся к маленькой отметине на ее шее, которую он оставил тем утром. — Это блестящий план, Эрмиона. — Драко нахмурился, когда Виктор Крам положил руку ей на плечо. Гермиона слегка улыбнулась Краму и продолжила. Зависть — забавная штука, подумал Драко, наблюдая за ней. Отец учил его, что Малфои никому и ничему не завидуют. Ведь они богаты, их кровь чиста, а происхождение безупречно. У них есть все. И все же еще маленьким Драко обнаружил в себе это чувство. Все произошло, когда ему было семь, он сидел в полной тишине со своим отцом в их частной ложе на чемпионате по квиддичу и вдруг заметил нечистокровных отца и сына на нижних трибунах. Сын сидел на плечах отца, и они оба громко смеялись, несмотря на то, что располагались на худших местах, где практически ничего не могли разглядеть. Он ощутил зависть вновь, когда Гарри Поттер — сирота в кривых очках — возвращался со своими друзьями из хижины Хагрида. Его смех кричал о том, что в его жизни есть все, чего вообще можно пожелать. Он почувствовал зависть вновь, когда увидел Рональда Уизли в Большом зале: тот болтал о чем-то со своими братьями и сестрой и без конца улыбался. И даже в своих поношенных мантиях они казались самыми счастливыми людьми на свете. И он испытывал зависть сейчас, когда видел, как непринужденно чувствовала себя рядом с Крамом Гермиона, даже в присутствии Маклаггена ее легкая улыбка не покидала лица. Он наблюдал, с какой легкостью она смеялась над чем-то, вскользь сказанным Дином Томасом. Это было иррационально. Он завидовал не из-за какого-то собственнического чувства, ведь она не принадлежала никому, кроме самой себя, — он завидовал, потому что понимал, что никогда не сможет сделать ее такой же счастливой. Его никогда не учили, как притягивать людей, не используя угроз или подкупов. Салазар знал, что ему нечего ей предложить. Впереди ее ждало великое будущее — было глупо ожидать, что Гермиона откажется от своих целей и амбиций просто потому, что она испытывает сострадание даже к самым потерянным существам. Вот почему, когда она предпочла им себя, он поклялся не стоять у нее на пути. Он не хотел, чтобы она снова пережила боль. Он бы не позволил ей пожертвовать всем ради них. Он поклялся позаботиться о том, чтобы она хоть раз в жизни поставила себя на первое место. Воспоминания Драко прервал топот Скорпиуса, малыш пробежал мимо дверного проема. Драко тут же схватил свою палочку и последовал за сыном. — Скорпиус! — Не обращая внимания на своего отца, Скорпиус побежал к входной двери. Драко запаниковал, когда она открылась. — Стой! — Мини! Драко замер. Он резко заморгал, предположив, что это лишь иллюзия. Гермиона стояла прямо перед ним, широко раскрыв карие глаза, а кудри обрамляли ее лицо. Пусть это будет правдой. Она села на колени и заключила Скорпиуса в свои объятия. — Мне жаль, мне так жаль, — всхлипывала она. Скорпиус цеплялся за нее, пока она шептала извинения снова и снова. Драко стоял неподвижно, пока она, наконец, не подняла глаза и не встала. Скорпиус уткнулся в ее шею. — Привет, — прошептала она. Она нерешительно двинулась вперед, пока не остановилась всего в нескольких футах от Драко. — Привет, — ответил он. Она выглядела измученно, ее лицо осунулось и побледнело. — Я… я провела кое-какие исследования, но не добилась никакого прогресса. Я думала, что зацепка, за которую… — она бессвязно бормотала, переминаясь с ноги на ногу и украдкой поглядывая на него. — Что ты здесь делаешь, Гермиона? — Скорпиус повернулся и устремил на отца глаза, наполненные слезами. — Я нашла записку, которую ты оставил. И если это правда, если… Его взгляд метнулся к ней. — Это так, — ответил он. — Тогда я хочу попробовать. Я не хочу заканчивать то, что даже не началось, только потому, что боюсь того, к чему это приведет. Драко заглянул ей в глаза, словно искал в них сомнение. Но он обнаружил лишь решимость и тепло. — Ты права, — сказал он через мгновение, — насчет Астории. Гермиона вздрогнула. — Она все еще преследует меня — так и есть, но ты также во многом ошибалась. И я хочу рассказать тебе обо всем — черт возьми, я так этого хочу, но я… не готов. Пока нет. Так что, если ты готова подождать, довериться мне… — Я… — Она сглотнула. — Я готова ждать. И я… я уже доверяю тебе. Уже какое-то время. Они посмотрели друг на друга, и мир оттаял, точно весна пробудилась ото сна. — Добро пожаловать домой, Гермиона.***
— Мини, поговолим? — Гермиона вздрогнула, услышав, как Скорпиус вошел в комнату. Он глядел на нее широко раскрытыми умоляющими глазами. — Только я и ты! — Конечно. — Гермиона встала со своего места, бросив взгляд на Драко. Он молча наблюдал за ними. Скорпиус кивнул и взял ее за руку, с задумчивым выражением лица выводя ее из комнаты. Он молча направился к заднему крыльцу. Гермиону беспокоило молчание Скорпиуса. Он был немного не в себе с тех пор, как она приехала, и казался подавленным. Наконец, Скорпиус отпустил ее руку и, к беспокойству Гермионы, начал расхаживать из стороны в сторону. — Скорпиус? — Она опустилась на колени перед ним. — Все в порядке? Скорпиус подошел к ней с серьезным выражением лица. — Мини, ты снова уйдешь? — Гермиона судорожно вздохнула, увидев совершенно пустой взгляд в его глазах. Она крепко обняла его, и в ответ он прижался к ней. — Прости, — прохрипела она, — мне так жаль, Скорпиус, мне так стыдно, что я так с тобой поступила. — Она немного отстранилась и убрала прядь волос с его лба. — Я хочу, чтобы ты знал, что это не имеет к тебе никакого отношения. Мне следовало разобраться в себе и в отношениях, что касаются только меня и твоего отца. Я больше никогда тебя не оставлю. Она смахнула слезу, скатившуюся по его щеке. Она не лгала. Она ни за что больше так бы с ним не поступила, как бы страшно ей не было. Она втянула Скорпиуса в их с Драко отношения. В битву, что вела с самой собой. Она заботилась о нем — о них обоих. И не могла больше сделать шаг назад, ведь все зашло слишком далеко. — Ты простишь меня? Скорпиус потер глаза и шмыгнул носом. Он посмотрел на нее еще мгновение, затем кивнул. — Да, Мини, — прошептал он. Скорпиус отвел взгляд. — Я злился и много плакал, — он икнул. Поглаживая его спину, Гермиона притянула малыша ближе, и он продолжил. — Я плакал так много, потому фто… потому фто я люблю тебя, Мини, — он посмотрел на нее почти испуганно, — сильно. У Гермионы сжалось сердце. По лицу потекло еще больше слез, но она не потрудилась их вытереть. Она обхватила лицо Скорпиуса ладонями и прижалась лбом к его лбу. — Я тоже люблю тебя, Скорпиус, — дрожащим голосом выдохнула она, — очень сильно. Они сидели в комнате, утопая в объятиях друг друга. В глубине души она знала, что это того стоило, и, несмотря ни на что, она будет бороться. Гермиона поклялась, что постарается — не только для Скорпиуса, но и для себя. Ради этого она отбросит все страхи. Ради этого она позволит себе быть открытой и уязвимой. Постепенно дыра в ее груди, казалось, заполнялась. Это пугало ее, но на этот раз она не пыталась сбежать. С этого момента она будет следовать за своим сердцем и позволит себе любить и быть любимой.***
— Скольких человек удалось спасти? — спросила Гермиона, накручивая спагетти на вилку. — Семерых, — ответил Драко. — Большинство из них сошли с ума, не знали, кто они и где находятся. Мы передали одного из пострадавших Тео и Луне. Позже они должны отправить патронуса. Змеи действуют неосторожно — там почти не было охраны. Ежедневный пророк также сообщил, что они отложили атаку на Рим. Однако, согласно данным Блейза, на самом деле им не удалось проникнуть в город. Гермиона кивнула, впитывая информацию. — Они потеряны и концентрируют свои усилия на другом. Я уверен, что они ищут в Цистринском лесу ту самую змею — не просто так эту миссию исполняет Беллатрикс. Она должна стать недостающей деталью, которая позволит успешно создать новый сосуд. Я наткнулся на одну запись о белой змее, которую однажды обнаружили в лесу. Алхимик, что нашел ее, был проклят Темной магией. В отчаянии он отважился отправиться в лес. Он утверждал, что видел змею, чей яд спас ему жизнь. Интересно, что яд не уничтожил проклятие — он словно изменил его магическое ядро, что позволило алхимику выжить. Я подозреваю, что яд действовал как своего рода связующее вещество, о котором говорится в «Теории магической связи» Борриса Халгара… — Где он описывает процесс разложения, посредством которого две несовместимые сущности — чистая и нечистая — могут быть связаны веществом, которое магически защищает чистую сущность, чтобы она могла сосуществовать с нечистой. Гермиона моргнула. — Мне так льстит твоя уверенность в моей способности запоминать важную информацию, Грейнджер. — Бууу! На мистела Фолка нападают змеи спакетти! — завопил Скорпиус, яростно вращая вилкой, издавая шипящие звуки. Гермиона взъерошила волосы Скорпиуса и снова перевела взгляд на Драко. — Что ж, Малфой, приношу свои извинения. Порой я забываю, что ты можешь запомнить хоть что-то, что не связано с неполноценностью деревянных гребешков в сравнении с перламутровыми или важностью соблюдать соотношение один к двум, когда речь заходит о джеме и взбитых сливках. О, и, конечно же, следует помнить, что сахар необходимо насыпать перед молоком, словно это имеет хоть какое-то чертово значение. Она ухмыльнулась в ответ на его хмурый взгляд и взяла его за руку. Секунду спустя она почувствовала, как его рука крепче сжала ее. В ту ночь Гермиона заснула на диване, Скорпиус уснул рядом с ней, звуки фортепианных аккордов разливались в воздухе. Драко коснулся ее щеки теплой рукой, а затем поцеловал ее. Она чувствовала себя как дома.***
— Скорпиус! Будь осторожен, пожалуйста! — Гермиона обеспокоенно прикусила губу, когда малыш приблизился к ним на игрушечной метле. — Все холошо, Мини! — решительно ответил он. Драко улыбался, глядя на то, как Гермиона накладывала Амортизирующие чары на землю. В то утро Блейз заглянул к ним, чтобы передать отчеты о детях, которых они приютили, о тех, кого они спасли несколько месяцев назад. Они не могли найти их родителей, но многие члены Ордена вызвались присматривать за малышами, пока Пэнси следила за поставками и финансами. Блейз также принес старую игрушечную метлу, которую нашел на своем чердаке, и подарил ее Скорпиусу, к большому огорчению Гермионы. — С ним все будет в порядке, Грейнджер, — Драко закатил глаза и сел рядом с ней на траву. Она нахмурилась, не сводя глаз с хихикающего мальчика, что гонялся за бабочкой, притворяясь, что это снитч. Между ними всеми все еще чувствовалась неуверенность. Скорпиус стал более внимательным и настороженным — она часто ловила его взгляд на себе, словно он пытался убедиться, что она рядом. Порой ей казалось, что за ней наблюдает и другая пара серебристых глаза. — Розы вовсю цветут, — пробормотал Драко, отвлекая ее от размышлений. Она посмотрела на сад, и в действительности, семена роз, которые они посадили, расцвели в пышные пудровые цветки. — Честно говоря, я не верила, что они выживут, ведь нас почти никогда нет дома, — ответила Гермиона. Она заметила пчелу, жужжащую вокруг одной розы. — Мама бы одобрила, — с нежностью сказал Драко. Гермиона смотрела, как солнечный свет падает на его лицо, подчеркивая контур его челюсти. На ее щеках расцвели румяна, когда она почувствовала его взгляд на себе. — Ай! Увидев, как Скорпиус сжимает свое колено, Гермиона тут же сорвалась к нему. — Скорпиус, ты в порядке? — Она заметила небольшую царапину на его ноге. Она исцелила рану и обняла малыша. Драко сощурился, увидев на лице сына хитрое выражение, когда тот прижался к Гермионе. Наконец «оправившись» от падения, Скорпиус предложил ей поиграть в догонялки. В момент, когда кроны деревьев качались от сильного ветра, а смех его сына и смех Гермионы разносились по пространству пьянящей мелодией, Драко понял, что его отец не прав. В детстве Люциус говорил о важности высокого статуса и славы, внушал ему неутолимое стремление к власти. Но именно там, в полуразрушенной штаб-квартире где-то во Франции, под голоса сына и любимой женщины, он понял, что это то, чего он хотел. Впервые в жизни он чувствовал истинное счастье. Оно крылось в запахе пергамента, чернил, углей и роз — в смехе маленького мальчика, желтом платье, густых кудрях, ярком солнечном свете и умных карих глазах, смотрящих на него. Пути назад не было — попробовав на вкус настоящую жизнь, он не хотел возвращаться обратно. И даже если это погубит его после всех тех ужасных поступков, что он совершил, — он готов принять такую судьбу. Он вспомнил рассказанную Гермионой историю — о Еве из маггловской Библии. Возможно, она совершила верный выбор, откусив яблоко. Драко не сомневался — лучше попробовать запретное и быть проклятым навеки, чем никогда не узнать, насколько сладок плод.