«Нет сомнений — все мы одиноки. Но порой нам стоит лишь протянуть руку навстречу неизведанному…» Урсула К. Ле Гуин
***
Гермиона вынырнула из воспоминания и схватилась за края омута в попытке удержать равновесие. Твердая рука, что покоилась на ее спине, исчезла прежде, чем она успела как следует оценить окружающую обстановку. Подняв глаза, она встретилась взглядом с настороженным Драко. Он смотрел на нее так, словно ждал реакции, точно боялся, что она отпрянет. Гермиона смахнула слезы, чувствуя себя ошеломленно. Она открыла рот, но не смогла произнести и слова. — Я… — начала она. — Давай перейдем к последнему? — тихо спросил Драко, его руки дрожали. Избегая ее взгляда, он перелил содержимое флакона в воду. Прежде чем Гермиона успела ответить, он погрузился в омут.***
Пятнадцать месяцев после битвы за Хогвартс — Это мальчик, — вздохнула Нарцисса, пеленая плачущего ребенка, пока акушерка поила Асторию зельем, восстанавливающим кровь. Драко молча и неподвижно стоял в другом конце комнаты, редкие белокурые волосы мелькали в свете утренних лучей. — Ты хочешь подержать его? Глаза Астории закрылись, когда ребенок издал очередной крик. — Нет, — слабо ответила она. Нарцисса с печалью взглянула на девушку и прижала ребенка ближе. — Тогда мы позаботимся о нем, — мягко сказала она и ушла вместе с акушеркой. — Драко? — Астория вывела мужа из ступора. Он подошел к ее кровати и наконец взглянул на нее. Она выглядела болезненно. Щеки впали, кожа посерела. Но в ее глазах таилось какое-то умиротворение. — Я здесь. Она мягко улыбнулась и сфокусировала взгляд на нем. — Мы знали, что это однажды произойдет, Драко, — вздохнула она. — Я думала, что когда наступит этот момент, я почувствую страх. Но сейчас я чувствую лишь усталость. Ее глаза снова стали пустыми. — Думаешь, это эгоистично? — Она тихо хихикнула, что переросло в сильный кашель. Драко подошел ближе, чтобы помочь ей принять еще одно зелье. Но они оба знали, что никакими способами не смогут предотвратить неизбежное. Драко сжал пузырек в руке. — Нет, я не думаю, что это эгоистично. Она схватила его за рукав, ее хрупкие пальцы впились в ткань. Ее взгляд был нерешительным, почти виноватым. — Я… я не готова быть матерью. Даже если бы я выжила, я бы не справилась. Я бы не хотела воспитать нашего сына так, как меня воспитали родители. — Ее глаза внезапно наполнились слезами. — Твоя мама сказала, что матери чувствуют связь со своим ребенком. Но я… я не могу. Не могу. Я ничего не чувствовала во время беременности, и сейчас не ощущаю ничего, кроме облегчения. Это делает меня чудовищем, Драко? Астория искала ответ в его глазах. Это его вина. Его гребаная вина. У нее могло быть все время мира. Он мог вытащить Рауля. Сделать что-то, чтобы спасти их. Может, тогда у нее было бы будущее, за которое она хотела бы бороться изо всех сил, семья с любимым мужчиной и ребенок, которого она хотела. Он не винил ее за то, что она чувствовала облегчение. Он также не мог винить ее за то, что она не чувствовала, что готова. Он испытывал то же самое. — Нет, вовсе нет, — твердо заключил он. — Особенно после того, как… после того, как я… — Прекрати. — Она печально улыбнулась ему. — Ты хороший человек, Драко. В том, что произошло, нет твоей вины. Ты такая же жертва в этой войне. Слезы текли по ее щекам, дыхание замедлилось. Драко отвел взгляд. Он не знал, что сказать, как утешить, мог лишь наблюдать. Обещай мне, что позаботишься о ней. — Астория, я… — Пусть наш сын знает, что я действительно люблю его, даже если это единственное, что я могу дать ему. Даже если бы я осталась в живых, не думаю, что смогла бы заботиться о нем так, как он того заслуживает, или воспитывать его иначе, чем другие чистокровные родители. Стань его опорой, Драко, — в отчаянии взмолилась она. — Я всегда буду благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. И за Рауля. Я знаю, ты поступишь правильно. В тебе больше доброты, чем ты думаешь. Астория взглянула Драко в глаза, всматриваясь в них, пока не нашла то, что искала, и тихо выдохнула. — Я готова отправиться к Раулю, — прошептала она, отпустив его рукав. — Разве это эгоистично с моей стороны — чувствовать облегчение оттого, что я умираю? Кажется, мы оба заслуживаем покоя после всего, через что прошли. Некоторое время спустя ее веки закрылись, а выражение лица стало безмятежным. Мягкая улыбка украсила ее губы. Астория выглядела так, словно скинула со спины весь груз. Она испустила последний вздох, ее сердце остановилось. Драко на мгновение зажмурил глаза, одинокая слеза скатилась по его щеке. Он решился взглянуть на лицо Астории в последний раз. — Прости меня, — прошептал он. За окном спустились грозовые тучи. В комнате было тихо, в спертом воздухе не чувствовалось ничего, кроме стойкого запаха благовоний. Трясущимися пальцами он снял свое малфоевское кольцо и положил его на прикроватную тумбочку, после чего вышел из комнаты.***
Драко вскочил с кровати, когда по коридорам разнесся плач. Его пробрала дрожь, когда он вновь услышал рыдания. Он встал с кровати, не в силах больше игнорировать крики. Прошло три месяца с тех пор, как умерла Астория. Скорпиусу становилось все труднее и труднее; он плакал и не любил, когда его держал кто-либо, кроме Нарциссы, даже если это няня или домашние эльфы. Драко все еще боялся прикоснуться к нему, каждый раз находя оправдание перед матерью. В последнее время Нарцисса чувствовала себя ослабленно, поэтому большая часть обязанностей легла на плечи Драко. Когда он открыл дверь в детскую, крики зазвучали громче. Лунный свет сочился из окна, падая на белокурую голову его сына, который ворочался в кроватке. Он медленно приблизился к плачущему малышу, не в силах отвести взгляд от его крошечного личика, сморщенного от слез, стекающих по красным щекам. Драко с опаской провел рукой по волосам, не зная что делать — он никогда не держал на руках ребенка. Скорпиус издал еще один крик, более звонкий, чем предыдущий, и Драко инстинктивно потянулся к нему. Плач утих, когда крошечная рука малыша обвилась вокруг пальца Драко. Младенец с любопытством уставился на отца, его большие серебристые глаза блестели от слез. Драко затаил дыхание, когда мальчик крепче сжал его палец. На протяжении нескольких месяцев он отрицал, что избегал своего сына. Он говорил себе, что лучше позволить матери со всем разобраться. Нарцисса взяла на себя главную роль без каких-либо вопросов, решив не вмешиваться во внутренние проблемы Драко. Его вечные извинения за их присутствие в поместье казались неловкими, а неубедительные попытки Нарциссы заинтересовать сына успехами внука не способствовали сближению. Драко предпочитал наблюдать со стороны, например, когда его мать рассказывала Скорпиусу о семье и приводила его в свой сад теплыми вечерами. В отличие от Драко, Нарцисса знала, как воспитывать сына, как заботиться о нем. Он убедил себя, что так будет лучше. — Знаешь, ты ведь можешь взять его на руки, — Драко вздрогнул, случайно отдернув палец, из-за чего ребенок снова заплакал. Нарцисса стояла в дверях с усталым, но веселым выражением лица. Она увидела панику в глазах Драко. Пройдя мимо сына, она подняла Скорпиуса и, прежде чем Драко успел отступить, передала малыша ему в руки. Он был таким крошечным и хрупким, и Драко казалось, что он может сломаться. Но Скорпиус оставался спокойным в его объятиях, глядя на отца широко раскрытыми глазами. — Он узнает тебя, — голос Нарциссы разнесся над пространством, но он звучал отстраненно, Скорпиус теснее прижался к его груди. Малыш медленно заморгал, склоняясь навстречу его прикосновению, и Драко осторожно провел пальцем по его мокрой щеке. Он замер, боясь пошевелиться, когда Скорпиус зевнул, его веки сомкнулись. В этот тихий момент, держа сына, нежно свернувшегося калачиком, в своих руках, он почувствовал, как что-то в нем расцветает. Он не знал, что произошло, но при виде Темной метки, резко выделяющейся на фоне ребенка, что-то екнуло в нем. Впервые за время войны он что-то почувствовал, возможно, то же, за что многие сражались, умирали и ради чего жили. Он все еще не мог дать этому название. Он испытывал постоянный ужас, закрывая свой разум стенами, чтобы защититься, и, казалось, это было все, ради чего он жил. Однако Драко осознал, что он все еще может удивляться, ведь жизнь может быть добра даже к тем, кто этого не заслуживает. Наконец до него дошел смысл того слова. Это было импульсивно, но все еще продолжало отдаваться в его сердце. Надежда.***
Время летело незаметно, Драко продолжал завоевывать расположение Волдеморта. В мгновение ока Скорпиусу исполнился год. По мере того как Скорпиус взрослел, приближался день, когда он лучше узнает о мире и своем отце, когда он больше не будет смотреть на него с невинностью ребенка, который не боялся отдавать свою любовь с такой легкостью. И все же пока Скорпиус оставался любознательным мальчиком, он питал пристрастие к сладкому, сострадал всем животным и созданиям, большим и маленьким, и был добр ко всему миру. Драко так не умел. Иногда он ловил Нарциссу за разговором со Скорпиусом возле портрета Астории. В такие моменты ему было трудно присоединиться к ним, чувство вины скручивало его желудок. Он никогда по-настоящему не знал мать Скорпиуса. Он вел себя эгоистично, когда Астория была жива, и никогда не тратил время на то, чтобы по-настоящему узнать ее из-за своей постоянной сосредоточенности на том, чтобы играть роль, которую дал ему Темный Лорд. Но существовала и другая причина, по которой он не мог смотреть на ее портрет. Воспоминания уносили его в ту самую ночь, и тошнотворное чувство надругательства над ней и над самим собой вырывалось из его стен окклюменции наружу. Ему все еще снились кошмары, и он знал, что однажды, когда Скорпиус спросит о его матери, он не сможет отдать Астории должное, не признав, что не смог спасти ее, заботиться о ней лучше, быть для нее другом, когда она, очевидно, в этом нуждалась. — Пливет, папочка, — Драко вздрогнул от тихого шепота, оторвав взгляд от бумаг, и обнаружил пару широко раскрытых серебристых глаз, уставившихся на него из-за стола. Скорпиус застенчиво моргнул, и прежде чем он успел ответить, Нарцисса и Типпи ворвались в кабинет. — О, слава Мерлину, Скорпиус, с тобой все в порядке, — выдохнула Нарцисса, прижимая руку к груди. Типпи выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок. Драко встал. — Этот маленький проказник убежал, когда мы отвлеклись. — Неужели? — в голосе Драко слышалось веселье, Скорп невинно уставился на свои ноги. Драко опустился перед ним на колени. — А что у тебя за спиной? — мягко спросил он. Скорпиус покраснел, затем поочередно взглянул на отца и на бабушку. — Покажи, — ободряюще сказала Нарцисса. Собравшись с духом, Скорпиус протянул отцу лист бумаги. Драко взял его и увидел два улыбающихся лица. — Это ты и я, — нерешительно сказал Скорпиус, указывая на круги и наблюдая за реакцией Драко. Драко сглотнул и заморгал, глядя на мальчика, что с надеждой смотрел на него. — Мне нравится. Скорпиус улыбнулся и потянулся к отцу, сжимая его в объятиях. — Я бы не отказалась от печенья, — сказала Нарцисса, мягко улыбаясь, глядя на сына и внука. — Пойдем, Типпи. — Да, хозяйка, — Типпи шмыгнула носом, наблюдая, как две белокурые головы склонились ближе друг к другу.***
— Ты уверен в этом? — голос Реддла разнесся по пространству. Положив руки за спину, он смотрел на плавающие перед ним зеленые языки пламени. От него не исходило никакого тепла, словно его роль заключалась в высасывании воздуха из окружающего пространства. — Да, мой Лорд, — ответил Драко, стоя на коленях и не глядя вверх. Несколько месяцев назад ему поручили исследовать тела Пожирателей Смерти, которых нашли с изуродованными Темными метками. — Я выяснил, что Кадмус Селвин предпринял попытку вырезать метку, но магия убила его прежде, чем ему это удалось. Я слежу еще за несколькими Пожирателями, которые, по моему мнению, пытаются сделать то же самое. — Молодец, Драко, — ворковала тетя, проводя острым ногтем по его щеке. Драко вздрогнул. — Позвольте мне разобраться с ними, мой Лорд, — прошептала она, ее бледные костлявые руки касались ладони Волдеморта. Драко не оставил это без внимания. — Нет, — ответил он голосом, который когда-то принадлежал Гарри. Он перевел взгляд на Драко. — Я бы хотел сам нанести визит Селвинам и показать пример того, что бывает, когда предаешь Темного Лорда. — Встань, — приказал Волдеморт. Драко выполнил наказ, по-прежнему не поднимая глаз. — Ты хорошо справился, Драко. Насчет пленников, которые умерли, прежде чем мы смогли получить больше информации, — я полагаю, ты наказал стражников, присматривающих за ними? — Да, мой Лорд. Когда Реддл пренебрежительно кивнул и больше ничего не сказал, Драко приготовился уйти. — Твой сын.— Драко остановился, его рука дернулась к палочке. — Здоровый мальчик, я слышал. Скорпиус, да? Ему почти полтора года? — Да, — осторожно ответил Драко. На лице Реддла застыл голод, а в его глазах плескался хищный азарт, который лишь подтверждал слухи, ходившие среди ПСов. — Отлично. Ты свободен.***
Запах дыма и обугленной плоти проникал в разум Драко сквозь его серебряную маску. Он наблюдал за разрушениями вокруг себя. Пожиратели Смерти в черных мантиях разбегались под его командованием, сея хаос в маленьком городке. — Туда! Драко повернулся в ту сторону, куда направились Пожиратели: три фигуры бежали в сторону леса. Успокоившись, Драко поднял палочку и выпустил проклятие в мужчин. — С дороги, — рыкнул он на Пожирателей, столпившихся вокруг трех связанных пленников. ПСы тут же расступились перед ним, и он подошел ближе. — Вы сошли с ума? — кричал крупный мужчина, по его лицу текли слезы. — Там тела мертвых детей! Один из ПСов шагнул вперед, но Драко поднял руку, останавливая его. — Скажи нам, где находится штаб-квартира Ордена. Мужчина помоложе плюнул в его сторону, но Драко оставался невозмутимым. — Почему бы тебе не вернуться к своему хозяину и не сказать ему, чтобы он шел на хрен, — прорычал он. Внезапно в грудь Драко ударила вспышка магии. Пожиратели мгновенно среагировали, обезоружив и связав нападавшую, появившуюся из леса. Ей оказалась волшебница со шрамом на лице. Драко выпрямился и воспользовался обратным заклинанием, чтобы остановить распространение проклятия. Он знал, что его эффект незначителен и что оно заживет при правильном лечении. Но это не означало, что он не чувствовал жгучего ожога на груди и шее, который, скорее всего, оставит шрамы. — Разберемся с ними? — спросил его второй командир. — Нет, возьмем их в плен.***
Когда Драко добрался до дома, было уже за полночь. У него вошло в привычку проверять спящего Скорпиуса. Однако в этот раз он прошел через тенистые коридоры прямо в свою комнату, чтобы привести себя в порядок и как следует обработать все раны, полученные от волшебницы, напавшей на него накануне. Приведя себя в порядок, он сел на кровать, и стал обрабатывать кожу. Лунный свет проникал сквозь окна, освещая серебристые и красные шрамы на его обнаженной груди. Мысли его устремились к Люциусу, к запертым воспоминаниям о том времени, когда его отец был тем, на кого он равнялся. Когда-то Люциус казался заботливым отцом — он покупал Драко игрушечные метлы и перья. Когда-то Драко его не боялся, несмотря на суровый вид и холодность. Долгое время Драко искал хоть проблеск того человека, которого он когда-то знал. Но, как оказалось, было уже слишком поздно. Все усугубилось, когда Драко, как и Люциус, продал свою душу и позволил заклеймить себя и привязать к хозяину. Он уставился на Темную метку на своей руке: черные извивающиеся линии, темнее полуночных теней, казались злобными, почти живыми. Даже закрыв глаза, он чувствовал, как она движется, он ощущал связь с хозяином и тьму, что жила внутри. Темную метку невозможно было навязать — человек обязывался согласиться и принять ее. И потому она напоминала ему о сделанном выборе, о том, кем он стал, и о его неспособности избежать того, в кого он превратился. — Папа? — раздался тихий голос. Драко поднял голову и увидел Скорпиуса, одиноко стоящего в тени дверного проема, лунный свет освещал его нахмуренные брови и обеспокоенное лицо. Скорпиус медленно подошел к отцу, маленькие ножки ступали по полу, пока он не оказался рядом с Драко и не посмотрел на него. — Все холошо, папочка? — прошептал он, положив маленькую руку ему на щеку. Драко закрыл глаза. — Я в порядке. — Казалось, Скорпиус не поверил. Выражение его лица напоминало Драко об Астории. Оно как бы намекало на то, что он знает больше, чем говорит, хотя, возможно, и не может. — Ты уйдешь? Драко сглотнул. — Я никогда тебя не оставлю, — тихо ответил он. Скорпиус радостно улыбнулся и забрался к нему на колени. Обхватив сына руками, Драко уложил его в свою постель и лег рядом. Скорпиус прижался к его груди и вскоре после этого заснул. Драко наблюдал за ним, погрузившись в свои мысли. Он не сомневался, что сделает все, что в его силах, чтобы обезопасить Скорпиуса. Но простой безопасности уже было недостаточно. Он хотел только лучшего для своего сына, который заслуживал большего, чем такая жизнь. — Я не умею давать клятвы, — пробормотал Драко, — но я обещаю заботиться о тебе. Я обещаю, что стану лучше. И я надеюсь, что однажды ты простишь меня за то, что я сделал и кем я стал. На следующее утро Нарцисса обнаружила их все еще крепко спящими в постели Драко: голова Скорпиуса покоилась возле груди отца, а тело Драко обвилось вокруг сына.***
— Добрый вечер, лорд Малфой, — раздался голос позади него, — или правильнее сказать… папочка? Драко развернулся и увидел Тео с самодовольной ухмылкой на лице. — Что ты здесь делаешь, Тео? — Драко скрестил руки, облокотившись на балюстраду балкона. Легкий ветерок обдувал его шею. Тео беззвучно рассмеялся. — Просто хотел зайти, — пожал он плечами. Несмотря на его приподнятое настроение, что-то в его поведении намекало на то, что он пришел не для простой беседы. Тео присоединился к Драко, опустил руки на балюстраду и взглянул на разросшуюся территорию. Облака, сквозь которые упрямо пробивались последние лучи солнечного света, целовали горизонт. Драко повернулся лицом к другу. — Как Пэнси? — спросил Тео, нарушив тишину. Они с Блейзом приезжали в гости пару недель назад. Пэнси стала больше похожа на себя, ее цвет лица и здоровье пришли в норму. И все же Драко замечал ее отрешенный взгляд, когда касалась живота рукой. Во время их визита они с Блейзом впервые встретились со Скорпиусом, и хотя Драко знал, что Пэнси никогда не любила детей, он был удивлен, когда она нерешительно улыбнулась его сыну, прежде чем уйти. — Лучше. Блейз продолжает опекать ее, и, похоже, это как раз то, что ей нужно. Они хотят уехать из Англии. Тео кивнул, не отрывая глаз от тропинки. Однако Драко знал этот взгляд — в его воспоминаниях что-то всплыло. — Ходят слухи, — наконец заговорил Тео. — Ходят слухи, что дети — не только чистокровные — исчезают. Любопытно то, что это совпадает с известиями о Реддле. Тео был прав. Драко пытался выведать информацию об исчезновении детей, но, похоже, никого не посвящали в происходящее. В поведении и решениях Реддла чувствовалось отчаяние, граничащее с безрассудством. Только за последние несколько недель он принял неожиданное решение о расширении своей экспансии, не дожидаясь ответа от союзников в странах Балтии, и ускорил сроки проведения экспериментов с биологическим оружием. — Я также слышал о найденных Пожирателях, попытавшихся удалить свои Темные метки. — Как ты и сказал. Это лишь слухи. Тео внимательно наблюдал за Драко. Вдруг он усмехнулся, будто обнаружил что-то, что его позабавило. Внезапно раздался топот, и что-то крошечное врезалось в ноги Драко, плотно обхватив их. — Кто ты? — Скорпиус выглянул из-за ног отца и посмотрел на гостя. Глаза Тео расширились. Он взглянул на Драко и опустился перед мальчиком на колени. — Привет, я Тео. Дядя Тео, — пробормотал он, одарив мальчика улыбкой. Скорпиус с любопытством наблюдал за ним, затем взглянул на отца. Драко кивнул в знак одобрения, побуждая Скорпиуса сделать неуверенные шаги навстречу незнакомцу. — Пливет, — тихо сказал Скорпиус. — Что это у тебя? — спросил Тео. Скорпиус едва не забыл о книге в своей руке. — Книга о волшебных звелях. — Мальчик протянул ее вперед, чтобы показать Тео обложку. «Животные и волшебные звери: Детское издание». Скорпиус показал Тео животных, двигающихся по страницам. — Он любит магических и немагических существ, — дополнил Драко, наблюдая за ними. Скорпиус с опаской относился к незнакомцам, но, похоже, расслабился, когда начал перечислять названия всех животных. — И какое из них твое любимое? — Длаконы! — Скорпиус ответил сразу же, без колебаний. — Мне нлавятся длаконы и папе нлавятся. Тео хихикнул. — Понятно. — Бегемоты смефные, но папе… но папе они не нлавятся. Папа говолит, что гиппоглифы опафные и злые, — Скорпиус сурово нахмурил брови. Он поднял глаза на отца в поисках подтверждения и снова опустил, получив согласный кивок. Тео разразился смехом, черты его лица смягчились от наблюдения за этой сценой. — Да, у твоего отца был опыт общения с очень опасными и злыми гиппогрифами. Бедный папочка. Скорпиус продолжил лепетать, как вдруг комнату вошла Типпи. — Мастер Драко, мастер Тео, — поклонилась она, — молодой мастер Скорпиус. Госпожа ждет мастера Скорпиуса — его перекус готов. — Тебе пора к бабушке Циссе, — сказал Драко. — Попрощайся с Тео. Тео бросил на него укоризненный взгляд. Драко закатил глаза. — С дядей Тео. Скорпиус улыбнулся. — Пока, дядя Тео, — он помахал рукой, и коснулся Типпи, после чего они исчезли. Когда Тео выпрямился и снова сфокусировал взгляд на горизонте, на его лице сияла мягкая улыбка. Небо окрасилось в темно-бордовый, а облака в лавандовый оттенок. Драко видел, что Тео все еще о чем-то думает. — Грехи отца… — пробормотал он. — Прости? — Грехи отца, — повторил он. — Наши отцы были не самыми лучшими, не так ли? Но мой был хуже, так что я выиграл. И хотя этот ублюдок наконец-то мертв, я все еще вижу его. Я чувствую его в каждой комнате поместья, в каждом воспоминании о моем детстве и вижу его в отражении в моем собственном гребаном зеркале, — прорычал он, на его лице отразились гнев и боль. — Иногда я благодарен за то, что я бесплоден, что не стану отцом, что мой великий чистокровный род закончится на мне. Пальцы Драко сжались на краях каменных перил. — У меня были похожие мысли. До Скорпиуса. — Драко сделал паузу. — Но теперь… я не знаю. — Ты боялся? Что станешь таким же, как Люциус? Уголки губ Драко приподнялись в издевательской усмешке. — Постоянно. — Приготовив два стакана огневиски, Драко протянул другу один. Они оба сделали по глотку. — Но я пытаюсь. Тео пристально посмотрел на него, затем положил руку ему на плечо. То, что он сказал, являлось правдой. С тех пор как появился Скорпиус, все изменилось. Он хотел, чтобы все изменилось. — Докажи, что наши отцы ошибались, Драко. Драко выпил свою порцию виски и молча поблагодарил Тео. Нотт повернулся, чтобы уйти, но остановился перед порогом и обернулся. — Чуть не забыл. Причина, по которой я пришел... Драко скрестил руки в ожидании. — Ты знаешь, что Темная метка произошла из старого ритуала, который проводили древние семьи, чтобы закрепить свою верность собственной крови? Драко молчал. — Раньше волшебники часто присягали на верность непосредственно члену своей семьи. Эта связь скрепляется и кровью — верой и преданностью, отданной, а не взятой. Поэтому говорят, что это одни из самых сильных уз, сильных настолько, что они способны отменить существующие, противоречащие ей… — Тео прервался, в его глазах появился блеск. А после он развернулся и ушел.***
— Папа! Драко упал на колени и сжал малыша в объятиях. Он закрыл глаза, вдыхая его запах. — Папочка, ты испачкался, — хихикнул он, отстраняясь. Нарцисса щелкнула языком, взмахнула палочкой и наложила на них обоих очищающие чары. — Ты ведь не ел слишком много сладостей, пока меня не было? — Не-а, — ответил Скорпиус, обменявшись взглядом с Нарциссой, и та подмигнула ему. — Скорпиус, дорогой, почему бы тебе не пойти с Типпи в сад, а мы с твоим отцом поговорим, — сказала она. Типпи появилась через несколько секунд. Малыш все еще цеплялся за своего отца. — Я скоро приду. Почему бы тебе не выбрать для нас цветы? — предложил Драко. Скорпиус просветлел от такого предложения. — Холошо! — прощебетал он. Типпи пискнула, когда Скорпиус решительно направился в сторону садов, и бросилась за ним. — Пойдем со мной, — попросила Нарцисса, нежно протягивая сыну руку. Она молча повела его к семейному склепу. Драко напрягся, когда они дошли до гробницы его отца. — Когда? — спросила она. — Скоро. — Драко уставился на мраморный склеп, совершенно нетронутый, словно именно в это утро они похоронили Люциуса. — До того, как ему исполнится два года. Беллатрикс спрашивала о его дне рождения. Я подготовлю отвлекающий маневр, чтобы мы втроем… — Я не пойду с вами. — Драко повернул голову в ее сторону. На ее лице застыло безмятежное выражение, она с тоской смотрела на могилу мужа. — Он так любил тебя, ты знаешь. — Он впервые услышал, как голос матери дрожит. — Он не был ни идеальным отцом, ни идеальным мужем, но он любил тебя, даже если никогда не говорил этого. — Я знаю, — прошептал Драко. Он наконец-то понял, что его отец считал, что поступает правильно. Черт, он и сам пытался понять, что правильно для Скорпиуса. Разумеется, это не оправдывало его отца, однако Драко больше не испытывал злости, он больше не держал в себе обиды. — Хорошо, — Нарцисса вытерла слезы. — Я хочу, чтобы ты сохранил это. Из кармана своей мантии она достала маленький бархатный мешочек и положила его сыну на ладонь. Драко увидел в ее взгляде гордость. Она стала старше, но была все так же красива — возрастные морщины на лице свидетельствовали о прожитой жизни. Однако глаза ее остались прежними — бледно-голубые, как звездный свет, они сияли, несмотря на все, что она потеряла и выстрадала. В его памяти пронеслись воспоминания о том, как она укладывала его в постель после чтения его любимой книги, как он крепче прижимал ее к себе, когда боялся уехать из дома в первый год обучения в Хогвартсе. Он вспомнил, как однажды она играла за фортепиано с закрытыми глазами. Лунный свет падал из окна, словно вуаль, на ее опечаленное лицо. Ее руки уверенно порхали над клавишами, выбивая в темноте нежные аккорды. — Сегодня день рождения моей сестры, — прошептала она, когда он сел рядом. — Тети Беллатрикс? — Нет. Андромеды. — Он не понял, почему она плакала, но почувствовал ее грусть в музыке, что звучала вокруг. Он положил голову ей на плечо, и она продолжала играть, а ноты заполнили тишину. — А теперь, — наконец заговорила его мать, подняв подбородок и прочистив горло. — Покажем этому ублюдку.***
Это сработало. Он разорвал связь с Темным Лордом. Стоя на коленях внутри пентаграммы, порезав одну ладонь и сжав прядь волос Скорпиуса в другой, Драко поклялся в верности своему сыну. Он почувствовал в самом сердце, как на его руке горела Темная метка, словно пыталась сопротивляться. Но эта связь уступала новой, формирующейся внутри него. Драко с полной уверенностью отдавал свою жизнь сыну. Когда Темная метка и ее магия вцепились в него слабеющими силами, Драко взял зелье, которое готовил несколько месяцев, и волшебный клинок и вырезал метку из своей плоти, разорвав связь с Волдемортом. Он покончил со всем. Он освободился. Сразу же после обряда он собрал вещи и вызвал Типпи, чтобы та позвала его мать и Скорпиуса. — Папа? — Скорпиус в замешательстве протянул руки к отцу. Драко поднял его, шипя от давления на левое предплечье, которое горело в том месте, где он вырезал кусок плоти. — Ты ничего не забыл? — засуетилась Нарцисса, натягивая на них плащи. — Ничего, мама, — ответил Драко и поспешил через фойе к выходу. План состоял в том, чтобы сначала скрыться в убежище в Альпах, а спустя время начать поиски Ордена. Они должны были затаиться и оставаться незамеченными. — Бабушка? — прохрипел Скорпиус. — Да, любовь моя. Пришло время прощаться, — сказала Нарцисса, улыбаясь сквозь слезы. — Будь хорошим мальчиком. Я так тебя люблю, — на этих слова она поцеловала его в лоб. — До свидания, мастер Драко, мастер Скорпиус, — дрожа, сказала Типпи. — Типпи, ты уверена, что не хочешь отправиться с ними? Всех остальных эльфов уже отпустили. Эльфийка решительно взглянула на Нарциссу. — Типпи жила с госпожой с ее детства. Типпи не оставит госпожу. — Спасибо тебе, Типпи, за все, что ты сделала. Для моей матери, Астории и Скорпиуса. И для меня. Она разрыдалась. — Для меня большая честь служить Дому Блэков и Малфоев. — Мама, — вздохнул Драко, в горле сжался ком. Нарцисса посмотрела на сына, ее глаза блестели от слез. — Я знаю, любимый, — сказала она, наскоро обняв его и чмокнув в щеку. — Я люблю тебя, Драко. — Она прижалась лбом к его лбу. — Очень сильно. Драко наблюдал за матерью, когда она отступила в фойе и широко раскинула руки, произнося древнее заклинание. Огонь вырвался из ее ладоней и закружил над ней цветным племенем. Она использовала всю свою магию, намереваясь высвободить каждую каплю силы, которой обладала. Драко призвал метлу и, заключив Скорпиуса в объятия, взобрался на нее, а затем взлетел в бесконечное море звезд. Перед тем, как они исчезли, перед его глазами мелькнуло лицо мамы, охваченной пламенем. На ее губах застыла улыбка. Она в одиночку сожгла Малфой-мэнор дотла.