Они слепы. Глухи. Молчаливы.
Нет. Они просто влюблены.
Чувства, которые многие назвали бы уродливыми, неправильными и не приемлемыми, существуют.
Им есть место быть.
Чувства между тремя юношами — запретные, но только не для них самих. Каждый из них влюблён, чисто и искренне, но ни один не говорит об этом вслух. Не прячут, не умалчивают, но и открыто даже перед друг другом не озвучивают. Ни о чувствах, ни об отношениях не заговаривают. Пока что.
После произошедшего ещё вчерашним днём, о чём утаивает музыкальный класс и хранит секрет трёх парней, больше не поддаются искушающему соблазну. Ни Чонгук, ни Ёнгук, ни Тэхён. Довольствуются лишь мимолётными прикосновениями и сладкими поцелуями, которые братья крадут с персиковых губ Кима при любой удобной возможности, скрытые от чужих глаз в укромных уголках школы.
Именно подобным сладким поцелуем братья в данный момент и насыщаются, упиваясь вкусом чужих губ, словно до одури необходимым воздухом. Целуют. Нежно, грубо, страстно, с языком и без. Тэхёна зажимают в пустом классе, предварительно закрыв дверь на ключ. Голодные ученики покинули кабинет с целью утолить свою биологическую потребность в пище, у братьев Чонов же голод всегда бывает один, вернее, одним.
Близнецы накинулись на Кима, стоило замочной скважине щёлкнуть после нескольких минут того, как вышел последний лишний человек в помещении. Чонгук впился практически сразу же, терзая мягкие уста, и Тэхён бы точно упал на месте от резко подкосившихся ног после такого напора, если бы на помощь не пришёл Ёнгук, подстраховавший своим плечом, на которое он сделал упор. Однако зажатый меж двух крепких тел, Ким вряд ли бы мог принять это как помощь. В то время как старший Чон целовал до одури и звёзд перед глазами, нагло вторгаясь моментами языком в рот, Ёнгук, как более сдержанный, но не лишающий и себя желанного, блуждает по хрупкому телу руками, оставляя россыпь на открывшемся участке чужих плеч, вырисовывая целые созвездия.
— Н-нам пора, — разрывая сладкую негу и обрывая последнюю ниточку слюны, связывавшую две пары губ в единое целое, говорит Тэхён, параллельно стараясь привести в нормальное состояние собственное сбившееся дыхание.
— Ещё немного, — просит Чонгук, утыкаясь своим лбом в чужой и словно маленький ребёнок выпрашивая ещё одну любимую конфету. — Малыш, перемена только началась, нам некуда спешить.
— Я согласен с Чонгуком, — слышит Тэхён уже в самое ухо не менее желанный голос. — Тем более я ещё не получил свою половину.
— Н-нет, нельзя, — с большим трудом собирая остатки здравого ума, сопротивляется жалобным просьбам Ким, — если сейчас не пойдём, то опять пробудем тут на всю перемену, а я не хочу вновь остаться голодным, — пытается надавить собственной ответной жалостью Тэ.
Искренняя просьба о собственном состоянии действует безотказно и уже в следующую минуту близнецы покорно слушаются и отлынивают от любимого обоими тела, вынужденно убирая руки и отходя на несколько шагов.
Несмотря на собственное нежелания прекращать совместное времяпрепровождения только втроём, Тэхён был вынужден и сейчас, смотря на поникшие лица братьев, сам хочет вновь поддаться под влияние змей искусителей. Вовремя остановив собственный порыв он лишь молча подходит ближе к Ёнгуку, укладывает руки на крепкую грудь и накрывает чужие губы своими, затягивая в нежный, но чувственный поцелуй. Тэхён позволяет себе последнюю мимолётную слабость, проникая в чужой рот языком и сливаясь в дразнящем танце с другим, прежде чем отпрянуть.
— Твоя половина, — отвечает Ким после поцелуя двум парам вопросительно уставившихся глаз.
Лёгкое удивление сразу же сменяется осознанием и небольшой раздосадованностью, пришедшей на смену новым выражением на лицах обоих братьев.
— И не надо на меня сейчас так смотреть, — прилетает следом от самого же Тэхёна упрёк. — Я просто хочу, чтобы мы нормально пообедали, а на всё остальное времени ещё будет. Тем более, завтра уже выходной.
От последней услышанной фразы оба Чона вмиг замирают на месте. Казалось бы, Тэхён не закладывал в это особо весомого смысла, но близнецы по-своему улавливают желанный подтекст, который следом же озвучивают:
— Тэ...
— Хочешь сказать, что завтра мы можем... — Дополняют друг друга братья, подводя к сути.
— Прогулка! — Громче, чем ожидает от самого себя, выпаливает Тэхён, заливаясь нахлынувшей на лицо краской смущения и заметно тушуясь. — Я имел ввиду прогулку и только. Мы же собирались завтра провести день вместе. — Собственная неловкость заставляет краснеть даже кончики ушей, а глаза опускаются вниз, хаотично метясь по из угла в угол.
— Тэхён~а, ты абсолютно не умеешь скрывать свои желания и эмоции, — беззлобно посмеиваясь, подмечает Ёнгук, более чем довольный чужой реакцией.
— Конечно прогулка, Тэ, мы тоже имели ввиду, что завтра можем прогуляться, как и планировали, — подключается к брату Чонгук, расплываясь в провокационной ухмылке и слегка склоняя голову набок . — А вот о чём ты подумал...
— Я пошёл обедать! — Не выдерживая явного поддразнивая со стороны обоих Чонов, перебивает Тэхён, сразу же тушуясь в сторону двери.
Мочки ушей даже с расстояния продолжают гореть алым пламенем, а уже в следующую минуту Тэхён щёлкает замком, открывая дверь кабинета и оставляя братьев позади. Чонгук и Ёнгук на подобное поведение парня, которого сами же и довели, лишь переглядываются между собой и по-доброму улыбаются удаляющейся фигуре, за которой спустя минуты-две плетутся следом.
Смущённый Тэхён пытается игнорировать братьев за своей спиной, однако, даже одно ощущение идущей от этих двоих энергетики, каждый раз невольно заставляет пройтись табун мурашек по всему его телу. И так каждый раз. Ещё при самой первой встрече близнецы окутали Кима своей аурой и медленно подкрадывались к желанному, но пока не досягаемому. Теперь же, добившись взаимности, не упускают случая лишний раз прогуляться по необходимому как кислород телу нежными и чувственными касаниями, оставив россыпь поцелуев на коже, что слаще мёда. Потому что это явно не лишнее.
Это нужное.
Это то, в чём нуждаются все трое.
И Чонгуку с Ёнгуком всегда будет мало. Тэхёна хочется всегда. Тэхёна хочется везде.
Школьная столовая кишит нахлынувшей толпой голодных школьников, но братья упорно следуют за своей единственной целью, не давая возможности ненароком затеряться среди обилия людей. По итогу у каждого в руке по подносу с выбранными комбинациями блюд и столик в углу, который трое успевают занять. Тэхён садится с одной стороны, а братья, покорно следуя наказу, располагаются вместе напротив. В подобной, уже более спокойной обстановке, оба близнеца первым делом кидают взгляд на поднос Кима, скромное количество еды на котором заставляет хмуриться обоих. Без лишних слов и Чонгук и Ёнгук берутся за ложки и палочки и перекладывают с собственных порций всего и побольше в отсеки подноса напротив.
— Вы чего? — Недоумевая вскидывает бровь Тэхён, наблюдая за тем, как еды становится все больше и больше.
— Тебе нужно получше питаться, — поясняет Ёнгук.
— Ешь как цыплёнок. Таким даже ребёнок не наестся, — дополняет Чонгук, довольный наполнением.
— Но я всегда так ем, — протестует Ким, но всё же отправляет в рот порцию кимчи с рисом.
— Поэтому тебя и можно подхватить как пёрышко, — не сдаёт позиции Чонгук, не ведя и глазом бесстыдно намекая на то, что осталось между тремя за закрытой дверью музыкального класса.
— Тэхён~а, если ты сейчас это не съешь... — Провокационно подначивает следом за братом Ён.
— Я всё съем! — Провокация явно действует, потому что только схлынувшее смущение вновь возвращается, заливая лицо и уши Тэхёна своим ярко-алым пигментом. Ни говоря больше ни слова и в надежде избежать дальнейшего подтрунивания, он активнее принимается за приём пищи и в какой-то момент разгулявшийся аппетит действительно требует больше, чем планировалось изначально.
Взгляда на братьев Ким больше не поднимает, сосредоточив всё свое внимание на еде. Такому же примеру следуют и братья, временами делясь между собой необходимым. Подобный обед в молчании длится не так долго, как планировалось, потому что уже спустя пару минут перед столиком нависают две тени, привлекающие к себе внимание всех троих. Палочки с едой зависают в воздухе на пути ко рту, когда взгляды приковываются к появившимся фигурам. Две рыжеволосые девушки с подносами, по внешним данным столь же идентичные между собой как Чоны, лучезарно улыбаются сидящим, в частности заостряя своё внимание на близнецах.
— Привет, — заговаривает первой одна из подошедших девушек с улыбкой на ярко вымазанных блеском губах.
— Вы не против если мы к вам подсядем? — Следом подключается точная копия, с не меньшим энтузиазмом в голосе.
На появившихся девиц в слишком коротких для школьного формата юбках и ярким вызывающим макияжем, братья смотрят не заинтересованно. Подобные экземпляры им знакомы, цель у них всегда схожа. Не успев толком ещё ничего сделать, ненужная никому из сидящих навязчивость девушек, явно лишних в данный момент, начинает раздражать обоих Чонов. И, если Ёнгук, на правах более спокойного и рассудительного, прячет свои эмоции за напускной любезностью на лице, то Чонгук, имеющий более дерзкий темперамент, своего недовольства абсолютно не скрывает.
— Вообще-то, очень даже про... — Всё же не сдерживается старший Чон, собираясь полноценно ответить, когда его перебивают, не давая возможности докончить сказанное.
— Нет, конечно, нет. Присаживайтесь, — вежливо отзывается Тэхён, получая в ответ недоумевающий взгляд Чонгука напротив.
Потому что Чонгук
против. Как и Ёнгук.
Потому что оба знают, чем это может обернуться. И опасения уже в следующую минуту начинают медленно подтверждаться.
Получив согласие, хоть и со стороны того, кто не представляет для рыжих близняшек никакого интереса, они тем самым получают негласный зелёный свет, которым пользуются моментально. Любезно пододвинувшийся Тэхён оказывается в наглую притеснённым к углу, стоит двум девицам слишком по-свойски усесться рядом со своими подносами. О его дальнейшем нахождении рядом обе сразу же забывают, приковывая всё своё внимание и интерес к сидящим напротив братьям, сменившим минутное недоумение на лице на открытое недовольство.
С
их Тэхёном так никто не имеет права себя вести. Никто не смеет так с ним обращаться.
— Мы из параллельного класса, только недавно сюда перевелись, — воодушевленно продолжает одна из сестёр, в надежде привлечь к себе внимание Ёнгука.
— Да и мы узнали, что здесь есть такие же, как мы, вот и решили подойти и познакомиться, — дополняет вторая близняшка, в то время как рука аккуратно накрывает чонгукову ладонь, находившуюся на столе, — меня зовут...
Тэхён больше ничего не слышит. Разум, как и слух отключается ровно в тот момент, когда он видит, как женская ладонь ложится поверх чоновой, а тонкие длинные пальцы как бы невзначай поглаживают мужскую ладонь под собой. Смотреть на подобное — пытка в самом замедленном и мучительном варианте. Внутри что-то горит. Огонь, горящий адским пламенем, сжигает внутренности своей не щадящей силой, заставляя всё крошится в мелкий пепел. Распадаться на мелкие атомы.
Из груди вынимают сердце.
И Тэхёну от этого тошно.
Терпеть подобное нет сил. Слишком больно.
— М-мне нужно идти! — Громче, чем рассчитывал, выпаливает Тэхён, вскакивая со своего места.
В глазах сидящих рядом девушек вспыхивает нескрываемая радость от скорого отсутствия лишнего человека в компании, от которого обе и так планировали плавно избавиться в процессе беседы.
В глазах же двух пар напротив — мимолётное недоумение, вмиг сменившееся вновь нарастающим раздражением.
Не на Тэхёна.
— Ты едва притронулся к еде, сядь и поешь нормально, — со стальными нотками от закипающей злости, требует старший Чон.
Злиться, но не на того, кому были адресованы слова. Весь гнев Чонгука направлен лишь на девиц, которые и для него и для брата являются
лишними из присутствующих за столом. Они. Не Тэхён. Последняя капля спокойствия братьев именно на присутствии Кима и держится, цепляясь за него, как за спасательный круг. Рука нахальной особы была сдернута практически сразу же, вот только Тэхён, отключившийся от внешнего шума и мелькнувшей перед взором картинки, даже не обратил внимания. Упустил важную составляющую, из-за которой сам себя же и изводит.
— Я...я наелся, правда! — Звучит в ответ такое же быстрое, но не правдоподобное утверждение, а голос на последних словах начинает дрожать от подкатывающего к горлу кома.
Нельзя. Тэхён не должен плакать. Не может себе позволить подобного.
Хотя бы не при Чонах.
И прежде, чем братья вновь хотят возразить, Тэхён судорожно хватается за свой поднос, выходя из-за стола и подрываясь в сторону грязной посуды, где и оставляет почти полностью полный поднос с едой.
Большими спешными шагами Ким преодолевает школьный коридор меньше чем за минуту. Пару хрустальных капелек всё же не удерживает и те успевают проложить себе дорожки по нежным щечкам, скатываясь вниз. Тэхён уже чуть ли не бежит до желанной двери кабинета. Он заходит внутрь, собираясь закрыть за собой дверь и немного побыть в одиночестве с самим собой в пустом помещении, но внезапно за ручку двери с другой стороны резко хватаются и напирают, не давая возможности закрыться. Появившиеся в проёме руки не уступают и лишь сильнее толкают.
Тэхён чувствует себя последним глупцом, раз думал, что сможет укрыться от Чонов. Встрепенувшееся внутри тепло вступило в соперничество с тяжестью на сердце. И исход в данной битве решит уже не он.
Они.
Чонгук заходит первым, приближается спокойно и медленно, словно зверь загнавший свою жертву в угол, что очень близко к действительности происходящего. Смотрит сдержанно и холодно, но в чёрных льдах искриться огонь, начинающий разгораться настоящим пожаром. Тэхён готов в нем сгореть.
Ёнгук заходит следом за братом, после чего в тишине кабинета раздаётся характерный щелчок замка, отгораживающий троих парней от всех вокруг. Он подходит ближе, становясь рядом с братом, и устремляет взгляд на парня напротив, в чьих уголках глаз начинают скапливаться новые слезинки.
— И что это было? — Первым требует объяснений Чонгук. Смотрит угрожающе опасно, складывая руки на груди и скалой нависая над сжавшимся парнем.
— Я...я не хотел вам мешать, — не решаясь смотреть ни на одного из двух братьев, отвечает Тэхён. Произносит, до конца не осознавая того, что ходит по минному полю.
И мина подорвалась.
— Ты, блядь, о чём говоришь?! — Всё же взрывается старший Чон, повышая голос, заставляющий Тэхёна вздрогнуть и пустить пару новых слезинок.
— Чонгук, — вмиг осекает брата Ёнгук, становясь напротив и загораживая собой Кима, — успокойся. Поубавь свой пыл, — просит холодно предупреждающе.
Пока братья прожигают друг друга взглядами, ведя немое противостояние, со стороны доносится первый всхлип. Коснувшийся слуха плач родного человека в тот же момент приводит обоих в чувства, отрезвляя словно вылитый на лицо леденящий душ. Слышать этот плач невыносимо. Слишком мучительная пытка. Так не должно быть, Тэхён не должен плакать и уж тем более из-за них.
Но так происходит в действительности. Ёнгук больше не смотрит на брата и вновь разворачивается лицом к Тэхёну, нежным щёчкам которого абсолютно не идут следы от солёных дорожек из слёз. Он молча подходит ближе и заключает подрагивающее тельце в объятия, обвивая кольцом рук на спине и делясь теплом собственного тела. Одна рука движется вверх, ласково поглаживая затылок, а вторая прижимает сильнее, словно одеялом кутая от всего остального мира.
— Всё хорошо, малыш, — с привычным спокойствием произносит Ён, в надежде передать не только тепло, но и собственное успокоение парню. — Прошу, не плачь. Чонгук не специально. Он просто идиот, который не умеет держать под контролем свои эмоции, — оправдывает глупого братца, медленно покачивая тельце в объятии.
— П-простите, я...я просто почувствовал себя таким лишним, — срывается с губ честное признание, а душа обнажается, — они так настойчиво хотели с вами познакомиться и поболтать, а я не смог спокойно сидеть и смотреть, когда одна из них взяла Чонгука за руку, — звучит следом чистосердечное.
— Тэ, ты приревновал? — Заранее зная ответ, всё же спрашивает Ёнгук для достоверности. Не для себя. Ради того, чтобы окончательно убедить в этом непутёвого старшего брата, растолковавшего действительность по-своему.
По-своему неправильно.
— Да, — коротко, но честно сознаётся Ким и тянет руки навстречу, обвиваясь ответным кольцом на спине Чона.
Ёнгук крепко держит в своих объятиях, а голову поворачивает чуть вбок. Смотрит на брата, который ответно не спускает с них глаз, а какие-либо слова застревают в горле, стягиваясь противным тягучим комком.
К самому себе.
В этот момент Чонгук ненавидит себя всей душой. Ненавидит за то, что посмел повысить голос на Тэхёна, с которого положено пылинки сдувать. Ненавидит за то, что посмел себе усомниться в искренности чувств Тэхёна, приняв его поведение как попытку отделаться от них. С каждой минутой чувство отвращения к самому себе лишь сильнее возрастает.
— Я...я знаю, что это было очень глупо, — в образовавшейся тишине продолжает Ким, — но...мне было так тяжело...
— Не глупо, — слышится со стороны, прежде чем Ёнгук что-то успевает ответить. Чонгук говорит спокойно, вся раздражительность словно прахом развеялась по ветру, не оставив о себе и следа. — Твои чувства — это не глупо, — повторяет с дополнением Чон, а голос слышится уже совсем рядом. Старший близнец подходит к заключённой в объятиях друг друга паре и, становясь за Тэхёном, обнимает его сзади. Большие и неуклюжие руки на удивление нежно обвиваются вокруг тонкой шеи и притягивают ближе к себе. — Единственный глупец во всей этой ситуации — это я.
— Чонгук...
— Прости меня, — выдаёт Чон, не давая Киму возможности вставить слово, — прости, за то, что я последний идиот, который толком ни в чем не разобрался и позволил себе поднять на тебя голос. — Побитым щенком просит прощения, а хватка ни на минуту не слабеет.
Слабеют другие.
Ёнгуку, почувствовавшему шевеление Тэхёна, заключённого между ним с братом, достаточно было и этого, чтобы без слов всё понять. Спустившиеся в процессе на поясницу руки, размыкаются, давая вжатому с обоих сторон телу больше свободы, а теплые ладони Кима, обнимавшие в ответ, медленно пропадают с собственной спины. Младший Чон слегка отступает и Тэхён, молча поблагодарив, сразу же делает разворот, полноценно оказываясь в объятиях Чонгука и утыкаясь тому в грудь.
Одна доза запаха любимого тела сменяется другой, по новой полноценно заполняя лёгкие, в которых от кружащего голову любимого аромата, распускаются цветы. Они не калечат, не царапают, не ранят. Эти цветы оплетают лёгкие, помогают самому Тэхёну вновь вздохнуть полноценной свободной грудью.
Теперь стало легче.
— Прости, — после затянувшегося молчания вновь слышит Ким жалобную просьбу в самое ухо. С души Чонгука словно камень свалился, а дыхание стало столь же спокойным и ровным, что и у родного человека в объятиях.
— Можем мы все уже перестанем извиняться друг перед другом и продолжим разговор? — Вклинивается в разговор Ёнгук, наблюдая за двумя близкими людьми.
— Молчал бы, — рыкнул на брата старший Чон, впервые проявив открытое собственничество и сжимая Тэхёна в себя ещё сильнее. — От тебя за всё это время не прозвучало ни одного извинения.
— Я предпочитаю делать это по-своему, — хмыкает Ён, делая шаг навстречу. Несвойственное до встречи с Кимом поведение брата забавляет и не перестаёт удивлять. Добродушная ухмылка расплывается на лице от столь по-детски ревностных выпадов близнеца в его сторону. Тот, кто должен быть опорой и поддержкой, на правах старшего, сейчас ведёт себя как маленький ребёнок, у которого готовятся отобрать любимое лакомство.
Однако, когда Ёнгук вновь становиться совсем близко, теперь являясь тем, кто обнимает Тэхёна со спины, витающее ощущение мнимой жадности пропадает.
Чонгук — опора.
Чонгук — поддержка.
Старший брат является тем, кем он должен быть.
Никакого соперничества. Никакого излишнего собственничества по отношению к любимому для обоих человеку.
Чонгук завороженно наблюдает за тем, как брат укладывает руки на тэхёнову талию поверх школьного пиджака. В мысленном диалоге с друг другом близнецы встречаются взглядами лишь в моменте, после чего молча припадают к тонкой шее с обеих сторон, даря чувствительной коже порцию нежных поцелуев.
Не ожидавший подобного негласного сговора между братьями, Тэхён не успевает сдержать вырвавшегося из груди томного стона. Бережная ласка импульсами проходится по всему телу, принося как успокоение, так и подскочивший градус, огнём опаляющий каждую клетку в организме до приятного покалывания ощутимого на кончиках пальцев.
Приятная нега, текущая по венам, грозится вылиться предполагаемые в последующем событиями. Здравый рассудок возвращается к Тэхёну раньше, чем руки Чонов успевают начать хозяйничать на его теле. Он начинает активно ёрзать между зажавшими его с обеих сторон телами в попытке выбраться из сладкого плена. Секундная растерянность братьев от резко прозвучавшего звонка на урок лишь способствует тому, что Тэхёну удаётся воспользоваться моментом и, пригнувшись вниз и дернувшись в сторону, выскользнуть из любимых объятий. Легкое непонимание и досада тут же отразились на обоих идентичных лицах.
— Нам нельзя увлекаться, — разъясняет свои действия Ким, предостерегая братьев, — уже урок начинается, скоро все соберутся, — дополняет и, двинувшись к двери предварительно щёлкает дверным замком, делая доступ в класс свободным.
Дальнейшие слова из уст Чонов так и не успевают быть озвученными, так как прогноз Тэхёна оправдывается и в следующую минуту в класс друг за другом начинают подтягиваться одноклассники, рассаживаясь по своим местам. Наводнившие кабинет голоса, а так же появившийся к началу урока учитель отрезают возможность дальнейшей беседы в целом.
Остаток дня в школе прошёл в своём привычном размеренно-медленном темпе. И только окончание уроков и совместное провожание братьями Тэхёна до дома стало отдушиной для всех троих под конец тяжёлого учебного дня. Предвкушение от завтрашнего выходного дня, который был запланирован для совместного проведения, давал дополнительную подпитку, словно вдыхая вторую жизнь от предвкушения и желанного времяпрепровождения.
— Вам уже пора домой, — подытожил Тэхён, уже больше получаса продолжая стоять с Чонами за углом улицы собственного дома. Однако, отсутствие людей поблизости и обволакивающая округу темнота наступающего вечера лишь больше подстёгивали, оттягивая момент расставания.
— Ещё немного, — унисоном звучит жалобная просьба в уши с обеих сторон, опаляя мочки тёплым дыханием до расползающихся по телу мурашек.
— Нет, — пытается звучать более твёрдо Ким, идя наперекор собственному нежеланию разлучаться. — Уже поздно и становится прохладно. Вам нужно идти, — поясняет словно детям.
Словно? Тэхёну кажется, что в данный момент перед ним предстали по-настоящему маленькие дети, обидчиво надувшиеся после очередного родительского запрета. Поникшие лица напротив забавляют своим ребячеством и простодушием и, прежде чем распрощаться с ними на ближайшие пару часов, он решает всё же немного исправить поникшую по его же собственной вине атмосферу.
Тихой поступью Тэхён делает шаг вперёд, оказываясь предельно близко к обоим и, с вспыхнувшим на миг азартным огоньком в глазах, оставляет целомудренный поцелуй на щеке и прикусывает напоследок мочку уха сначала Ёнгука, а следом проделывает то же самое и с Чонгуком.
— Завтра, — сам же заговаривает Тэхён, с непривычным озорством раздразнивая застывших Чонов, — завтра будет достаточно времени...для всего. — И, прежде чем братья что-либо скажут в ответ, а щеки предательски нальются алым румянцем, он срывается со своего места и заворачивает за угол в направлении собственного дома в паре шагов.
Ни Ёнгук, ни тем более Чонгук, застигнутые врасплох очередным неожиданным выпадом Тэхёна, не успевают вовремя среагировать и помешать ему так легко и быстро скрыться. Взгляд обоих сразу же начинает тяжелеть, а мелькнувшая в них темнота вытесняет собственным мраком ночной.
— Чертёнок вздумал раззадорить напоследок, — озвучивает Ёнгук с предупреждающе - опасно опустившимся тембром голоса.
— Да я завтра из него всю душу вытрахаю, — таким же предостерегающим тоном дополняет Чонгук, взглядом выжигая место, на которой ещё секундами ранее был Тэхён.
— Сейчас я согласен с тобой как никогда прежде, братец.
Чертёнок пока маленький. Ещё не понял, каких демонов преисподней он разбудил.
***
Утро выходного дня встретило Тэхёна не только яркими лучами солнца, пробившимися сквозь окна и с теплотой прохаживающихся по телу, но и громким уведомлением на телефоне, оповещающем о пришедшем сообщении. Гадать, от кого послание, ему даже не пришлось. Взяв с прикроватной тумбочки смартфон и открыв иконку общего чата на троих, Тэхён спросонья, не обращая внимание от кого из братьев конкретно сообщение, пробежался лишь по содержимому.
"Будь готов через час. Мы подъедем за тобой." — Гласило короткое смс, отправленное Киму минуты две назад.
О том, как пройдёт предстоящий день и что его ожидает, Тэхён не знал ровным счётом ничего. Чонгук с Ёнгуком лишь условились и обещали, что день будет насыщенным и ярким. Незнание томило, но в то же время заставляло что-то внутри скручиваться в приятном предвкушении от скорой встречи.
Окончательно проснувшись от лезущих в голову моментами не совсем скромных мыслей, Тэхён вскакивает с постели, приведя ту в привычный заправленный вариант, и сосредотачивается на своих приготовлениях. Первым на очереди становится утренний душ, подаривший необходимый заряд бодрости и освеживший голову. Сразу за водными процедурами Тэхён практически всё оставшееся до назначенного часа время уделяет тому, о чём прежде никогда особо не задумывался и даже не заморачивался: выбор одежды. Сейчас же, в его жизни появились те, ради кого хотелось выглядеть лучше, красивее. И, хоть неутолимое желание в двух парах бездонных глаз читалось в каждом мгновении, проведённом вместе, но дополнительное убеждение в собственной привлекательности хотелось подчеркнуть даже ради самого себя. Спустя больше чем двадцать минут выбор все же был сделан в пользу шёлковой небесно-голубой рубашки, красиво подчёркивающей выпирающие ключицы, и свободных тёмных брюк.
Одевшись в приготовленную одежду, Тэхён приводит волосы в порядок, уложив непослушные пряди и переводит внимание на часы. До назначенного времени остаются считаные минуты и, прежде чем истекает весь срок, экран телефона вновь возгорается от полученного сообщения.
Я уже на месте. — Читает Ким короткое послание, адресатом которого является Чонгук.
Бросив последний взгляд на своё отражение в зеркале, Тэхён закрывает дверь своей комнаты и, быстрыми шагами преодолевая гостиную, выходит из дома. Стоит ему оказаться на улице как глаза сразу же цепляются за темный силуэт в паре метров, от которого новая стайка мурашек плавно пробегается по коже, а дыхание вмиг сбивается. Чонгук стоит под тенью деревьев, опираясь на массивный байк, выглядевший таким же завораживающим, как и его обладатель. Слегка подкаченные бёрда красиво подчёркивались обтянутой тканью чёрных джинсов, а руки и выделяющийся даже через ткань торс такой же чёрной футболкой в облипку. Тэхён чувствует как во рту усиленно начинает скапливаться слюна от подобного стиля Чонгука, которого он, из-за постоянной носки школьной формы, таким ещё не видел. Сердце в раз ускоряется в своей собственно следуемом учащённом ритме и даже не столько из-за внешнего вида Чона, а из-за его взгляда.
Жадный.
Пожирающий.
Чонгук смотрит на него с таким же голодом, как сам Тэхён на него. Сканирует нежный образ, одними только тёмными омутами глаз показывая, насколько зверь внутри изнывает от порыва наброситься и полностью распробовать
своё, смакуя вкус сладкого тела изворотливым языком. В глазах Чонгука — жажда. Желание и тысяча и одна поза, в которой он успел разложить Тэхёна на всех возможных поверхностях за те пару секунд, в течение которых ни разу не отвёл взгляд.
Кажется, Чон даже не мигает.
На ставших ватными ногах Тэхён собирает остатки здравого ума в единое целое и добровольно подходит к своему собственному хищнику, сглатывая собравшуюся во рту слюну.
— П-привет, — дрогнувшим голосом решился первым заговорить Ким, — ты один? А Ёнгук...
— Он едет следом, — опасно понизившимся тоном ответил Гук, мысленно желая впиться в острые ключицы напротив. — Но нам его ждать не обязательно.
— Что? Но... — Теряется парень от подобного заявления, наконец сталкиваясь в полноценном зрительном контакте с бездонной чернотой глаз Чона.
— А смысл его ждать? О месте встречи он знает и если не увидит нас тут, то всё поймёт и поедет сам.
— И всё же...Чонгук...
— Тэ, едешь со мной, — уже как факт констатирует Гук, не терпящим возражений твёрдым голосом. — Ёнгук не маленький ребёнок, чтобы обижаться на то, что мы его оставили. По крайней мере, к моим выходкам он привык давно, так что, уверяю тебя подобной картине он даже не удивиться и просто поедем на нужное место сам.
Чонгук умел убеждать. Взглядом, голосом, энергетикой. Каждое слово чётко смогло проникнуть в Кима и, поборов внутреннюю борьбу со своими сомнениями, парень спустя минуты-две всё же уступил.
— Хорошо, но, Чонгук... — замялся Тэхён, бросим сомнительный взгляд на стоящий рядом байк, — мы поедем на этом?
— Думаешь Ёнгук приедет на белом коне? — Скептически изогнул бровь парень.
— Чонгук! — Неожиданно даже для самого себя вспылил Тэ. — Я же серьёзно! Ты ведь несовершеннолетний и у тебя нет прав, — тараторит, переживая больше за безопасность Гука, нежели собственную.
— Малыш, послушай, — обречённо вздохнув и остановившись в паре сантиметром от любимых глаз, спокойным голосом начал объяснять Чонгук, — признаю — прав у меня действительно нет, но Тэ, поверь, хоть мы поедем и на этом, я ни за что не позволю себе лишнего. Знаю, что это самое настоящее нарушения закона, но уж лучше так, чем в такую жару плавится в место или на автобусе до нужного места. Обещаю тебе, я сделаю всё, чтобы нас миновало всё плохое. Буду ехать на минимальной скорости, которую ты захочешь и, к тому же, у нас есть какая-никакая, но защита, — взглядом указывая на лежавшие на байке две пары шлемов, убеждает Чон.
— Гук, но...
— Тэхён, я не позволю упасть ни одному волоску с твоей прекрасной головы, — обрывает все сомнения в наполненных теплотой и светом глазах Гонкук твёрдым заключением. — Ты веришь мне, солнце? — Прилетает в завершении вопрос, а ладонь слегка вытягивается вперёд, ожидая того самого доверия.
Тёплая ладонь не заставила себя долго ждать и уже через минуту тянется навстречу, аккуратно укладываясь поверх слегка большей и шершавой, которая сразу же без всякой грубости ласково сжимает.
— Я вверяю в твои руки свою жизнь, Чон Чонгук, — заметно расслабляясь с расцветающей улыбкой забавляется Ким.
— Я буду ценить её больше собственной, — звучит серьёзно и убедительно и слегка приподнимает нежную ладонь, оставляя еле весомый поцелуй на тыльной стороне.
Чонгук бы ни за что не выпускал доверившуюся ему руку, однако, сам себя заставляет отпустить и тянется в сторону байка, достав заранее приготовленный шлем, который затем плавно и с долей осторожности опускается на Тэхёнову голову. Надежно зафиксировав средство безопасности на светлой макушке Чонгук довольно хмыкает полученному результату того, насколько Ким горячо выглядит в его шлеме, и, оставив быстрый чмок поверх прозрачной рамы в районе носика, натягивает собственный шлем на голову.
Железный зверь просыпается в руках своего хозяина, готовясь рассекать улицу, в то время как руки нового,
первого гостя на пассажирском месте сзади, плавно обвиваются вокруг Чонгуковой талии, крепко сцепляясь в нерушимый замок.
Теперь всё так, как должно быть.
***
Путь до назначенного места занимает меньше получаса и когда байк останавливается рядом со знакомым зданием, Тэхён искренне недоумевает.
— Чонгук, это же... — Теряет дар речи Ким, стянув в голову шлем.
— Выставка современной живописи, — дополняет Чон, удовлетворённый реакцией.
— Но...но как?! Выставка же длиться всего лишь несколько дней и на неё же практически невозможно достать билетов!
— Не сказал бы что так уж невозможно. Да, пришлось поднапрячься слегка, но ты же так хотел попасть сюда ради картин того художника, о котором говорил недавно, поэтому мы с братцем не могли не сделать этого.
Чонгук, не смотря на хорошо развитые рефлексы, не успевает уловить момент, когда после сказанного Тэхён чуть ли не сбивает его с ног, резко подлетев и обвив руками шею в крепкой хватке. В глазах бесконечная благодарность и живой блеск, несравнимый ни с чем другим на свете. На губах расцветает искренняя улыбка, словно Тэхёну подарили звезду с неба, и Чонгук готов поклясться, что ради подобной картины перед своими глазами, он готов сотню, тысячу, миллионы раз делать невозможное возможным. Готов в данную минуту отправиться в космическое пространство, стоит Тэхёну только пожелать.
Но Тэхён не пожелает. Просто потому, что самые ценные звёзды, с которыми ни одно небесное светило не сможет посоперничать, уже есть в его жизни.
— Спасибо, спасибо, спасибо, — вторит Ким, а улыбка становится лишь больше.
— Уоу, малыш, надо тебя почаще радовать, если реакция всегда будет такой, — от блестящего счастья в любимых глазах собственное настроение Чонгука поднимается вверх, в то время как руки, уместившиеся на скрытой тонкой тканью талии, то и дело норовили спустится ниже.
На подобное заявление Тэхён лишь по-доброму хихикает в изгиб Чоновой шеи, пока установившаяся в воздухе идиллия не нарушается внезапно прозвучавшим голосом:
— Я вам не мешаю? — Раздаётся сбоку спокойным тоном голос Ёнгука.
— Мешаешь, — с фальшивым негодованием острит Гук с улыбкой на губах, выпуская Кима, услышавшего родной голос, из объятий.
— Ёнгук... — Только и может произнести Тэхён, с неугасаемыми искрами в глазах смотря на подходящего ближе любимого человека.
— Привет, солнце, — со всей своей нежностью произносит Ён, подходя ближе и заключая парня теперь уже в своим объятия. — Прости, что так припозднился. Из-за очередного выкинутого фокуса братца я потерял больше времени, чем рассчитывал.
— И не надо на меня смотреть таким взглядом, — подыгрывая наигранно-упрекающим взорам двух пар глаз, устремившимся на него, с тем же фальшивым возмущением пресекает дальнейшие упрёки Чонгук.
— Ты не исправим, — всё же звучит унисонное от Тэхёна с Ёнгуком.
— Ладно, обсудим всё потом. Нам уже пора идти, выставка откроется через пару минут — останавливает уже готового вновь вступить в спор брата Ён, кидая взгляд на наручные часы. — Тэ, подождёшь меня минутку? Я только припаркую машину и мигом тут, — ласково просит Чон, встречаясь с растерявшимся взглядом, но всё-таки медленно согласно закивавшим головой парнем.
У Тэхёна заканчиваются все слова, когда после услышанного на щеке оставляют целомудренный поцелуй и Ёнгук быстрым шагом отходит, усаживаясь за белоснежный спорткар (присутствие, которого Тэ замечает лишь сейчас) и отгоняя машину чуть назад на парковочное место.
Тэхён собирает всю свою растерянность в кулак, преобразуя ту в негодование и, пользуясь недолгим отсутствием младшего Чона, взглядом устремляет всё своё искреннее негодование на старшего.
— Даже не думай обвинить меня во лжи, — моментально реагирует Гук, замечая, как Тэхён уже открыл рот, готовый устроить вынос мозга, — я всего лишь умолчал о машине, но и не утверждал, что Ён тоже будет на байке. Ты сам всё додумал, Тэ.
— Чонгук! Да ты... — Растерянно хлопая глазами всё же собирается выразить своё возмущение парень, когда оказывается в плену горячих губ.
Чонгук впивается в нежные губы, целует с грубым напором, в котором проскальзывает нарастающее желание, но практически сразу же отстраняется, приводя дыхание в норму.
— Малыш, ну не злись, — оглянувшись вокруг и не заметив по близости посторонним людей Чонгук позволяет себе последнюю минутную слабость и, подцепив подушечками пальцев тэхёнов подбородок, нежно поглаживает. — Признаю, виноват, что схитрил, но сегодня у нас особенный день, поэтому давай не будем ссориться? Прости, пожалуйста, — непривычно жалобно тянет Гук, провинившимся ребёнком смотря на своё сокровище.
То самое настоящее сокровище, которое и не думало особо злиться и устраивать скандал из ничего. Тэхён хотел лишь для вида слегка возмутиться из-за шаловливой выходки старшего Чона, но даже это ушло на второй план, стоило ощутить сладость чужих губ на своих собственных.
— Я смотрю вы времени зря вообще не теряете, — разбавляет атмосферу вернувшийся Ёнгук, успев к финальной сцене.
— Присоединяйся, — сменяет напускное недовольство Гук открытым приглашением.
Вместо лишних слов ответом служит молчаливо закинутая на затылок Тэхёна рука Ёнгука, которая слегка свесившись, прижала парня ближе к себе. Младший Чон смотрит всё с той же нежностью, что в ярком блеске тёмных глаз не гаснет ни разу.
— Пошли? — Ёнгук расплывается в теплой улыбке, которую дарит лишь Тэхёну, получая взамен такую же и легким шагом направляется внутрь здания с ним же под рукой.
— Эй?! Я как бы тоже с вами! — Возмущенно фырчит Чонгук от неожиданной выходки обоих, плетясь следом.
***
День, как братья и планировали, выдаётся по-настоящему насыщенным. Начавшийся поход на выставку современной живописи, где Ёнгук, разбиравшийся в данной сфере, активно вёл беседу с Тэхёном о выставленных экспозициях, в то время как Чонгук лишь болванчиком шёл прицепом, продолжился уже на более интересной для старшего Чона ноте. Чонгук потащил "парочку зануд" в развлекательный центр, находящийся в большом торговом центре, где после активной череды всевозможных стрелялок, аркад и виртуальных миров дальнейшей целью стало утоление разыгравшегося к обеденному времени голода.
Завалившись в ближайшее заведение общепита, и, сделав заказ, дальнейшее ожидание проходило в беседе, временами затрагивавшей серьёзные темы. Так, благодаря этому разговору, Тэхён смог получить ответы на все интересующие его вопросы, из-за нехватки которых до этого не было возможности сложить целостную картину. Один из таких вопросов был как раз связан с событием, о котором хранил тайну кабинет музыки. Тэхён, с пунцовыми щёчками и то и дело всплывающими в сознании кадрами того дня, выслушал от братьев объяснения невзначай брошенной под конец фразы.
«...надо будет как-нибудь поблагодарить отца за рояль»
Всплывший новый факт о братьях о том, что их отец является довольно крупным бизнесменом, являющимся спонсором школы (благодаря которому школа, по сути, и владеет тем самым имеющим значимость роялем), и о родственной связи с которым осведомлены лишь директор и завуч, повергает Тэхёна в настоящий ступор. Однако, переварив информацию, всё становится на свои места.
И рояль.
И наличие у обоих таких недешёвых средств передвижения, полученными братьями (как выяснилось в разговоре) не просто так за счёт обеспеченности семьи, но благодаря упорному труду и доказыванию отцу поступками заслуженности принадлежащего им статуса.
Окончание обеда плавно перетекло в следующий по списку Чонов пункт — кинотеатр, в который оба, по большей части, хотели ради премьеры ожидаемого ими фильма, однако, желание Тэхёна, проявившего интерес, тоже было учтено.
Завершение почти двухчасового сеанса подошло к тому моменту, когда время на часах показывало четыре часа дня. Время, по сути, детское и, хоть всё намеченное осуществилось так, как и планировалось, но для основного события всё только начиналось.
После нескольких минут ласковых уговоров, Чоны всё же смогли уломать отнекивавшегося по началу Тэхёна поехать вместе в их дом, аргументируя тем, что именинник (несмотря на то, что прошло столько дней) должен задуть свечи в домашней, романтической только для них троих атмосфере. Уверовав парня в отсутствии дома родителей (уехавших в рабочую командировку) согласие было получено.
Однако, предвкушение Чонгука от приятного продолжения дня слегка подпортилось, стоило выйти на улицу. Тэхён, решив отыграться, или чисто ради собственной справедливости, демонстративно уселся рядом с Ёнгуком в отливающий белым блеском спорткар, одарив напоследок дразнящей ухмылкой.
Внутри что-то медленно, с тихим треском начинает разгораться, сумасшедший желанием разносясь по всему телу. Заигравшегося чертёнка явно следует наказать. Уж больно слишком смелым стал.
***
Обратный путь, теперь уже до дома Чонов, у Тэхёна с Ёнгуком занимает больше времени, чем рассчитывалось, из-за вовремя вспомнившемся отсутствии праздничного торта и небольшой остановки у кондитерской.
Въехав во двор, Ён паркуется у входных дверей, где рядом стоит в одиночестве байк приехавшего раньше Чонгука. Тэхён прилагает все возможные усилия, чтобы не разевать рот, но получается это с очень большим трудом. Ведомый за руку Ёнгуком, он не успевает толком рассмотреть со вкусом обставленную гостиную, как оказывается в светлой и просторной кухне.
— Тэ, можешь пока сходить к Чонгуку. Я больше чем уверен, что он сейчас у бассейна, — нарушает тишину младший Чон, доставая из привезённой коробки торт и приготовившись украшать ту свечками. — Через эту дверь выйдешь на задний двор, а я через пару минут к вам присоединюсь, — коротко объясняет Ён, указывая в нужном направлении.
Тэхён лишь молча кивает и покорно следует в указанном направлении.
Задний дворик оказывается таким же просторным, как и наружный, что всерьёз заставляет Кима задуматься о квадратуре всего дома. Но все эти мысли быстро уходят на задний план, когда глаза цепляются за бассейн с отливающим на солнце блеском наполненной воды. И в данный момент не столько цепляет сам бассейн, как сидящий с краю бортика полуголый Чонгук, расслабленно свесивший ноги в прохладную воду.
Чужое, но столь желанное, присутствие Чон чувствует сразу же. Он здесь. Рядом. Тэхён подошёл совсем близко, бесшумно, но без какого-либо умысла. У него его нет.
В отличие от самого Гука.
В нерушимой тишине Чонгук лишь молча поднимается со своего места, разворачиваясь лицом к стоящему за спиной парню и взглядом сталкивается с глазами. Голодными и жадно исследующими открывшийся перед взором каменный торс. Тэхён вожделенно блуждает взглядом по каждому четко выделяющемуся кубику пресса, подмечая пару родинок, которые до этого не удавалось рассмотреть. Когда обзор поднимается чуть выше на тёмные ореолы сосков, а температура внутри готова пробить черепную коробку, ставшие одновременно красными вместе с щёчками уши, являются тем самым доказательством того, что выдаёт все внутренние чувства Кима.
— Что-то вы припозднились, — подмечая каждый вожделенный взгляд, которым его одаривают, хмыкает Чон.
— М-мы заехали за тортом, — прилагая все возможные усилия, чтобы придать себе невозмутимый вид, отвечает Тэ.
— Неужели? Только лишь за тортом? — Скептически изгибает бровь Гук.
— Да, зачем же ещё? — С искренним недоумением выдвигает встречный вопрос Ким.
— Мало ли, учитывая как демонстративно ты решил меня подразнить, выбрав поездку на машине с Ёнгуком, спорткар-то у него просторный. Кто знает почему вы так долго пропадали.
— Тебя задело, что я поехал с ним или сам факт "поддразнивания"? — Тэхён демонстративно закатывает глаза, забавляясь от осознания по-детски наивной реакции Чона.
— Аргументируй как хочешь.
— Чонгук, ты же не маленький мальчик, — отвечает Тэ, одаривая лучезарной улыбкой в надежде убрать фальшиво-напускную обиду, так не подходящую красивому лицу напротив.
— Возможно, но это не мешает мне слегка побаловаться, — голос вмиг приобретает дразнящий оттенок, а в глазах вспыхивает огонь азарта.
— Что?
Тэхён не успевает ничего понять, когда сильные руки Чонгука обхватывают его вдоль поясницы, прижимая к себе максимально сильно и сменяют угол. Мгновение и оба тела тяжким грузом падают в бассейн, заставляя воду слегка вылиться за бортики от подобного напора.
Охватившая не подготовленное к подобному тело вода забивается в уши, нос, рот и даже пощипывает прикрывшиеся глаза. Воздух в лёгких заменяется ей же, а дыхание кончается с катастрофически быстрой скоростью. Но Чонгук оказывается быстрее и мощные руки, не позволившие себе ослабнуть на любимом теле даже под водой, в тандеме с заработавшими ногами тянут обоих вновь на поверхность.
Контраст ощущений и заработавшие наконец рефлексы заставляют Тэхёна зацепиться за первое попавшееся как за спасательный круг.
За Чонгука. Дрожащие руки мертвой хваткой смыкаются на чоновой шее, вжимаясь в парня со всей возможной в данный момент силой. Тэхён жадно хватает ртом необходимый воздух, с неким страхом не осмеливаясь пока открыть глаза. Неприятное пощипывание в носу и дискомфорт в ушах от забившейся воды медленно отступает, но громкий стук собственного сердца, отдающийся в висках не даёт окончательно прийти в себя и расслабиться.
— Ты с ума сошёл?! — Тэхён судорожно откашливается от остатков пробравшейся в рот воды, а руки, обвиваемые вокруг крепкой шеи, так и просятся посильнее сжать пальцами и придушить негодника.
— А с тобой разве можно сохранять здравый рассудок? — Чонгук непринуждённо смеётся и продолжая придерживать парня за поясницу, медленно отплывает вместе с ним назад, опираясь спиной об бортик.
— Дурак, — уже на более высоком тоне возмущается Тэ, пару раз ударяя кулаками по голой груди.
А Чонгуку хоть бы хны. Он получает именно ту реакцию, на которую изначально и делал весь расчёт. И сейчас Тэхён вкладывающий в свои действия больше напускного недовольства, нежели реального, забавляет ещё больше. Улыбка на лице Чонгука от всего этого становится лишь шире.
Но когда уже в следующую минуту Тэхён начинает брыкаться, в надежде выбраться из плена чужого тела, то оказывается лишь ещё больше прижатым быстро реагирующими руками к оголённому Чону, чья улыбка начинает меркнуть.
— Отпусти, — бурчит под нос Тэ, предпринимая новую попытку к освобождению.
— Ты куда-то спешишь? — Пресекает Гук все попытки к бегству, без каких-либо шансов выбраться из своих объятий.
— Я хочу вылезти из воды, — смелее, смотря сверху вниз из-за слегка приподнятого положения тела.
— Вылезешь, — утверждает, а в глазах желание, с каждой проведённой секундой тело к телу увеличивающееся с геометрической прогрессией.
А Чонгук лишь смотрит. Смотрит в светлый шоколадный отлив глаз, читая в них ответно нарастающее желание. Демон топит их в собственном омуте, подчиняя себе, а следом взгляд опускается ниже. Туда, где насквозь промокшая тонкая ткань бессовестно облепила тело. Там, под рубашкой, набухшие бусинки возбужденно выпирают сквозь одежду, а грудь вздымается, до самого конца наполняя лёгкие всё ещё недостающим кислородом.
Но в этот раз причина нехватки воздуха другая.
Другой.
— Вылезем, — утверждает Чон уже за них обоих, а глаза обратно поднимаются вверх, уставившись на приоткрытые губы, обжигающие своим горячим дыханием, — только чуть попозже, — спускает себя с цепи Чонгук, впиваясь желанным поцелуем.
И это становится тем самым глотком воздуха, которого так не хватало обоим.
Чонгук целует страстно, но без жадности. Нежные губы, поддавшиеся моменту, не уступают и не отдают ему первенство, чувственно отвечая на сладкое терзание. Тэхён льнёт ближе, пока расстояние между телами не исчезает полностью, соприкасаясь прилипшей к коже рубашкой к обнаженной груди. И, лишь когда проворные руки Чона проскальзывают под брюки, вытягивая заправленные концы этой самой рубашки, а обычного (казалось бы) кислорода вновь недостаёт, Тэхён нехотя первым отстраняется.
— Вижу, всё веселье без меня началось, — слышится голос со стороны, отвлекающий обоих от голодных взглядов глаза в глаза.
Ёнгук, с довольным лицом от застигнутого момента расслабленно заходит во двор с небольшим тортом, украшенным ещё незажжёнными свечками в одной руке и с тремя бокалами, придерживая за тонкие ножки, и бутылкой шампанского в другой.
— Можешь присоединиться, — прежде, чем Чонгук успевает озвучить практически эти же самые слова, подаёт голос Тэ, переводя затуманенный желанием взгляд с одного близнеца на другого.
— Я предпочту пока побыть сторонним наблюдателем, — ухмыляется Ён, раскинувшись на находящемся рядом шезлонге.
Младший Чон откупоривает бутылку шампанского, наполняет один из бокалов и откидывается назад, устроившись на своем месте поудобнее и наслаждаясь дальнейшими событиями. В паре метров, прямо перед его взором, он наблюдает за своей точной копией, сжимающей в объятиях любимого ими обоими человека.
Чонгук и Тэхён, увлечённые друг другом, на последовавшем ответе на приглашение особо внимания не заостряли. Не до этого. Лишь коротко пожав плечами, оба вернулись к желанному. К исследованию друг друга по-новому. Пока Тэхён, проявивший инициативу, рассыпал жаркие поцелуи на чоновой шее, Чонгук, наслаждаясь получаемой лаской, уже вовсю хозяйничал под водой руками. Снять облепившие тело мокрые вещи было не из лёгких миссий, но и Чон был не из тех, кто так просто отступает от своего. Промучившись с раздражающим ремнём добрые пару минут, Чонгуку всё же удаётся ослабить хватку и уже в следующее мгновение напросившиеся брюки одновременно с бельём сдёргиваются с бёдер, принеся напоследок дополнительных хлопот у самых щиколоток. Избавившись от низа, терпения на верх у старшего не остаётся. И пусть. В этой небесно-голубой рубашке, принявшей от контакта с водой насыщенный синий цвет, Тэхён выглядел лишь ещё более сексуальным, а желавшие выбраться из плена прилипшей ткани набухшие соски только сильнее возбуждали.
— Малыш, если хочешь, чтобы нам было удобно и приятно, то лучше закинь на меня свои прекрасные бёдра, — едва ли не шепчет своим хрипловато-повелительным тоном Чон, пуская по телу парня новую волну мурашек.
Просит
(приказывает) — подчиняются.
Тэхён послушно приподнимается, сцепляя ноги за чонгуковой поясницей, практически повисая на нём, а глаза, в которых здравый рассудок давно ушел за кулисы, одним своим взглядом жалобно молят перейти уже к более желанному.
Просит
(молит) — получает.
Чонгук завлекает в новый тягучий поцелуй, забирая не успевшему сорваться стону со сладких губ, когда один из его пальцев ловко проскользнул в расслабленное тело. Но уже внутри, пробравшуюся фалангу встретили более враждебно. Тугость чужого нутра сводила с ума, а колом стоящий член яростно упирался в ягодицы, изнывая от желания оказаться в любимом. Но нельзя.
Именно потому, что Тэхён —
любимый.
Вслед за первым пальцем не замедлил последовать и второй, благодаря присутствию воды облегчая свой путь. Освоившиеся пальцы с бережной тщательностью подготавливали парня, то расхаживаясь на манер ножниц, то дразнясь, почти выходя на все фаланги.
— Если ты ещё раз так сделаешь, то я сам тебя трахну, — не выдерживает Тэхён пытки, самостоятельно насаживаясь на пальцы у самого края колечка и вновь заполняя пустоту внутри.
Мало. Этого чертовски мало.
— Ахах, Тэ, неужто захотелось побыть сверху? — Чонгук смеётся поступившей шуточной угрозе и действует настойчивее, пальцами трахая мальчишку.
— А что...а-ах...если и так?
— Прости, малыш, но роль актива я уж никак не смогу уступить, — и, прежде, чем Тэхён успевает осознать реальность происходящий действий, Чонгук резко вынимает пальцы, слегка приспуская собственный плавки с бёдер и одним размашистым движением проникает в желанную узость.
Тэхён вскрикивает, но то скорее от неожиданности, нежели от боли. Чонгук неплохо постарался для того, чтобы снизить болезненность ощущений. Громкий стон сладкой патокой разносится по всему периметру дворика, лаская слух обоих Чонов.
Ёнгук, лениво потягивающий шипучую жидкость, с жадностью голодного зверя наблюдает за тем, как брат, оказавшись в любимом, замирает, давая парню привыкнуть к вторгнувшемуся гостю. После же — медленный темп, заставляющий своими толчками постепенно выливаться воду за бортики бассейна. Смотреть на подобную картину удовольствие высшего качества, а Ён умеет ценить искусство.
Чонгук, изрядно подразнив и себя и парня, вбивается уже резче, насаживая Тэхёна на свой член до самого основания. Голосистые стоны касаются кончиков ушей Чона, благодаря чему тот прикусывает свою нижнюю губу зубами, не давая вольности вонзиться ими в безупречное тело в руках.
Очередной стон запечатывают поцелуем, приправленным новым размашистым толчком, когда сторонний наблюдатель вновь напоминает о своём присутствии.
— Кажется, я начинаю слегка ревновать, — слышится вновь фальшиво разочарованное от Ёна, в то время как рука еле заметно поглаживает собственное возбуждение, выпирающее через ставшую тесной одежду.
— Потерпи, братец, — хмыкает Гук, а затем стискивает челюсти от подступающего оргазма.
Пальцы сильнее сжимаются на талии, а каждый новый толчок всё же становится грубее предыдущего. Приближающую волну чувствуют оба. Делят на двоих.
Одно дыхание, одно наслаждение.
С губ Тэхёна срывается новый стон, когда тело прошибает долгожданная волна удовольствия, а поверхность воды слегка окрашивается спермой. Чонгук кончает одновременно с ним, заполняя тёплым семенем изнутри, и всё ещё удерживает содрогающееся в после оргазменной дрожи тело.
— Ён без нас заскучал, нужно уделить ему время, — шепчет Чон в самое ухо повисшему на нем парне.
Тэхён выжат. Единственное, чего бы ему хотелось в данный момент, это лишь лечь, закутавшись в теплое одеяло и заснуть сладким сном. Однако, он лишь молча кивает на слова Чонгука, понимая, что обделённый до этого близнец, сейчас нуждается в нём не меньше, чем сам Гук. И дело не только в удовлетворении сексуальный потребностей.
Ёнгуку он нужен.
Так же, как и Чонгуку.
Так же, как и братья самому Тэхёну.
Ёнгук, наблюдает за тем, как Тэхён первым выбирается из воды, получив вслед смачный шлепок по ягодице от Гука. Пустующие до этого два других бокала наполняются шипучим напитком, один из которых младший Чон протягивает подошедшему возлюбленному.
— За тебя, — приподнимает свой бокал Ён, чокаясь с парнем и укладывая свободную руку на обнаженную поясницу, слегка притягивает ближе.
— Начинаете всё интересное и без меня? — Подключается Чонгук, вылезший из воды следом.
— Молчал бы, — усмехается Ён, пригубив напиток и вручая теперь брату бокал.
— Ну, к десерту я, по крайней мере, успел.
— К слову о десерте, надо бы уже и свечи задуть, — переключая внимание то на Кима, то на торт, отвечает младший близнец.
— До сих пор не понимаю, к чему эта необходимость? День рождения же всё ровно уже прошло, — недоумевает Тэхён.
— Прошёл, но из-за нашей собственной глупости нас же с тобой тогда не было, — припоминает Ён свой и брата недальновидный поступок. — Так что, считай, что это второй-первый день рождения в этом году.
Ёнгук поднимает поднос с изящный кондитерским изделием на руки, а Чонгук с легкостью и быстротой поджигает свечи, загоревшиеся ярко-рыжим отблеском.
— Загадывай желание, — слышит Ким в унисон от братьев.
Думать над заветным долго не приходиться. Тэхён знает, чего хочет. Чего желает. И когда глаза прикрываются, свечи гаснут следом через пару секунд.
— С днём рождения, Тэ, — слышит Ким от Ёна, вновь открыв глаза и видя перед собой яркую улыбку, — а теперь ты должен немного откусить, — подначивает, вытягивая торт вперед.
— Эм, может лучше не стоит? — Делает попытку отговорить братьев от данной затеи, не предвещавшей ничего хорошего.
— Не бойся, малыш, просто откуси слегка от края, — подкравшись из-за спины, подстрекает Гук вслед за братом.
Тэхён знает дальнейший исход, но всё же ведётся на уговоры братьев и тянется попробовать сладость. И стоит только примкнуть к уголку, как на шею сзади слегка давят, заставляя погрузиться в свежую выпечку. Чонгук постарался особо не прикладывать сил для своей шалости и, когда Тэхён под веселый смех братьев отодвигается, крем пачкает лишь его губы и подбородок.
Однако смех братьев уже в следующую минуту меркнет, а взгляд становится более напряжённым, стоит нежному крему капнуть с подбородка на обнажённую грудь.
Ёнгук смотрит взглядом хищника. В глазах голод зверя, собирающегося полакомиться загнанной зверушкой. И скользящая по телу напротив сладость становиться непроизвольным рычагом. Это — зелёный свет для него.
Чонгук же решает воспользоваться теми секундами пока Ён кладёт кондитерское изделие обратно на стол и, слегка развернув не успевшего ничего осознать Тэхёна корпусом к себе, быстрым движением слизывает сладость языком.
— Жадничаешь? — Спокойно реагирует на выходку брата младший близнец, успевший застать того с поличным.
— И не думал даже, — избавившись от улик, с приподнятым настроением отвечает старший. — Просто решил попробовать торт.
— И как?
— Божественный вкус, — звучит довольное в ответ. — Попробуй сам. — Чонгук тянется к оставленной на столе выпечке и, перемазав руки в верхнем слое, словно на холсте рисует кремовыми пальцами узоры по тэхёновой груди.
— Может хватит превращать меня во второй торт, кондитеры без лицензии, — подаёт голос Тэхён, выказывая лёгкое возмущение.
— Тэ, ты же слышал братца, я должен попробовать, чтобы убедиться лично, — дразняще спокойный тоном искушает Ёнгук, заворожено наблюдая за тем, как руки брата оставляют крем на светлой коже Кима чуть выше сосков.
— Конечно, торт должен пройти тщательную проверку на вкус, — поддакивает брату Чонгук, отходя от пары и занимая опустевший шезлонг. — Наслаждайтесь проверкой, — ухмыляется и устраивается на своём месте. Настала его очередь быть сторонним наблюдателем.
А двоим смотрящим в глаза друг друга как в бездонное озеро, засасывающее в свои глубины, дальнейшие слова и наставления больше ни к чему. Тэхён первым тянется на встречу за желанным поцелуем и прихоть сразу же исполняют. Мягкие губы Ёнгука мнут с непривычной резкостью, но с той же аккуратностью, что прежде, а крепкие руки, не давая времени опомниться, подхватывают под бёдра, приподнимая и заставляя обвиться вокруг торса.
С самой драгоценной ношей в своей жизни Ёнгук слегка разворачивается корпусом к столику рядом, укладывая на него Тэхёна. Наличие уже двух десертов на одной плоской поверхности заставляют отчаянно бегать взглядом с одной на другую, но выбор довольно быстро всё же падает на ту, что слаще самого мёда. На лакомство, что вводится под кожу внутривенно.
Тэхёна прошибает от концентрации скопившихся чувств, стоит оголенной спине соприкоснуться с нагревшейся теплотой стола и одновременно ощутить влажный язык Ёнгука, прильнувший к груди. Внутри взрываются вулканы, а воздух наглым образом вновь выбивают из лёгких, не оставляя ни единого шанса на здравый рассудок. Младший Чон не спешит в своих действиях, медленно смакуя растекающуюся по розовым бусинам сладость. Язык движется в своём ведомом направлении, очерчивая яркие ореолы, а затем умело играясь, засасывая то одну, то вторую.
— Ты был прав, братец, вкус действительно божественный, — слизывая очередную дорожку, кидает Ён довольный взгляд на старшего. — Малыш, хочешь тоже попробовать? — Взгляд возвращается к распростёршемуся на столе парню.
Не дожидаясь ответа, Ёнгук мажет языком в районе ключиц, собрав новую порцию сладости на кончике языка и, прильнув ближе, толкается им в чужой рот, делясь нежным кремом. Тэхён отвечает сразу, сплетаясь с влажно-сладковатым языком в новом танце. Крем, слюна и неконтролируемое желание. Они делятся всем.
Когда поцелуев становиться недостаточно, а колом стоящий член Чона даже сквозь одежду упирается в бедро, ноги Тэхёна послушно раздвигаются шире, заманчиво приглашая того к тому, что необходимо обоим. Ёнгуку большего и не нужно. Одного этого жеста хватает и собственная рубашка соскальзывает с тела, а руки тянуться расстёгивать ширинку.
— Быстрее... — молит Ким, когда самого уже распирает от желания и нетерпения.
— Как скажешь, солнца, — дарит ласковую улыбку и нежный поцелуй в щёку Чон.
Ёнгук хотел быть нежен, но Тэхён одним словом всё решил. Одного его слова было достаточно, чтобы на скорую сплюнуть на полностью освободившийся от одежды ствол и провести по всему основанию. Растянутость Тэхёна помогает ему и, не тратя больше ни секунды драгоценного времени, Ёнгук врывается с сладкое нутро одним резким толчком, самостоятельно срывая первый стон со сладких губ.
Узость чужого тела, сжимающего в себе член, срывают Ёну крышу и размашистые толчки быстро набирают темп, грубо вбиваясь в любимого. Тэхёна же от подобной грубости кроет лишь сильнее. Во рту скапливается слюна, а руки тянутся к своему члену в надежде посластить удовольствие.
— Даже не думай, Тэ, — отдергивает Чон его руку на полпути, продолжая втрахиваться в тело.
— П-пожалуйста, — срывается очередная мольба между стонами.
— И не проси, — не уступает хрипловатый голос, а внимание переключается на сидящего совсем рядом брата, что от происходящего перед глазами получает не меньше наслаждения, что и сам Ён ранее. — Раз уж тебе нечем занят руки и рот, то, думаю, Чонгук не откажется нам помочь в данном деле, — а глаза к брату и прикованы, озвученными словами и взглядом давая тому своеобразное согласие подключиться.
Чонгук и Ёнгук знают друг друга как никто, зачастую понимая всё без слов: когда кому как лучше поступить, чего делать и чего не делать. И даже сейчас, изначально, каждый из братьев дал другому своеобразный немой запрет не встревать, пока один не насытиться и не настанет через другого.
Чонгук насытился.
Ёнгук насыщается.
И младший Чон, в отличие от старшего жадины, решает поделиться.
Ёнгук выходит из желанной узости и поднимает следом Тэхёна, недовольно хныкнувшего от прерванного наслаждения.
— Ён...
— Ты же не против? — Всё же интересуется младший Чон, готовый в любую минуту прекратить задуманное, если Тэхён откажется.
Но Ким прекрасно всё понимает и, под влиянием собственных чувств и неудовлетворенности, даёт свое молчаливое согласие, разворачиваясь к младшему спиной. Он знает на что идёт. Рано или поздно и такой опыт в их отношениях должен был произойти. Видно, для этого уже пришло время сейчас.
Ёнгук скользит по обнажённой спине и ладонью слегка давит на поясницу, заставляя Тэхёна прогнуться. Парень опирается руками о столик, стоит младшему Чону вновь войти в него, но уже сзади. Тэхён не успевает толком прийти в себя, когда перед ним оказывается Чонгук. Каменный торс и колом стоящий член это то, что он видит на уровне своих глаз, но ему и не нужно поднимать взгляд наверх, чтобы почувствовать желание Чона.
Без каких-либо лишних слов и отсутствия практики, но со средним знанием теории, Тэхён тянется к чужому возбуждению рукой. Обхватив толстый ствол, он несколько раз водит по всей длине и, осмелев, нежно целует розовую головку и берёт в рот, получая низкий стон сверху в качестве поощрения. От такого, практически невинного действа, Чонгука кроет до скрежета зубов и желания вдолбиться во влажный рот, но всё же остатками самообладания сдерживается, позволяя Киму самому управлять процессом.
А Тэхёну кажется, что если рай и существует, но он не на небе. На земле. Рядом с двумя братьями Чонами, один из которых грубо трахает сзади, а другому он сам делает минет, получая ни с чем не сравнимый кайф от всего происходящего. К непривычному ощущению во рту он привыкает только после того, как вбирает несколько раз, но взять всю длину не может. Тэхён сосёт неумело, но прилагает все усилия, чтобы не задевать нежную плоть зубами, за что из раза в раз вознаграждается всё новыми стонами.
Чонгук не сдерживается и несколько раз всё-же толкается сам, стараясь при этом не принести особого дискомфорта.
— Аж завидно стало, — звучит от Ёнгука, который завороженно смотрит за тем, как собственный член исчезает в узкой попке и на попытки Кима доставить его брату удовольствия горловым.
— Он устал, двоих не осилит, — сталкиваясь взглядами со своей копией, спокойный тоном с хрипотцой, отвечает Гук.
— Да я и не настаиваю, мне и так хорошо, — заверяет младший, морщась от давящей узости на очередном толчке, — чёрт, я сейчас...
Чонгук ощущает как близившуюся разрядку брата, так и собственную, поэтому, пока не слишком поздно, собирается отстраниться. Но когда член нехотя выскальзывает из приятного плена, Ким руками удерживает его за бедра, не позволяя сдвинуться, а пухлыми губами вновь примыкает, беря внутрь и тем самый давая понять, что не против.
Тэхён не возражает, поэтому, стоит блестящим глазам впервые поднять взгляд наверх, Чонгука кроет окончательно от этой блядской картины. От этого чёртово произведения искусства.
Все трое кончают практически одновременно и, если братья считают, что секс втроем с Тэхёном это самое незабываемое, что только может быть, то сам Тэхён считает это лучшим наслаждением, существующим во Вселенной. Тёплое семя Ёнгука чувствуется каждой клеточкой тела, блаженно растекаясь глубоко внутри, в то время как Чонгуково кисло-сладким ощущается во рту. Ноги заметно начинают подрагивать и грозятся подвести, вот только братья оказываются быстрее и подхватывают собирающееся упасть тело.
Буквально затраханный, но довольный Тэхён с трудом всё же глотает теплую сперму и, одарив обоих нежной улыбкой, блаженно прикрывает глаза, проваливаясь от подобной нагрузки в сладкий сон.
— Думаешь, мы перестарались? — Глядя на изученного парня в руках брата, обеспокоенно спрашивает Гук.
— Нет, он хотел этого, как и мы. Ты не хуже меня знаешь, что он для нас значит. Если бы ему чего-то не захотелось, мы бы остановились в любой момент, как бы тяжело это не было, — отвечает Ён и поднимает уснувшего парня на руки.
Ёнгук говорит правду. Братья в любой момент пересилили бы себя, наплевав на свои желания, если бы Тэхён хотя бы одним взглядом, действием или словом дал понять, что ему что-то не нравится, что он в чём-то против.
Потому что хрусталь бить нельзя.
Его нужно беречь и любить.
Именно поэтому младший Чон поднимается со своей драгоценностью на руках и следует внутрь дома на второй этаж, в то время как старший плетется следом.
Ёнгук заходит в их общую комнату, укладывая Тэхёна на одну из двух просторных кроватей и слегка отступает, давая подошедшему с мягкой тряпкой Чонгуку возможность убрать остатки белёсых капель с бёдер и у основания ануса.
Закончив со всей нежностью и аккуратностью протирать тело, Гук накрывает парня теплым одеялом, а следом они с братом ложатся на этой же кровати так, чтобы любимый был между ними.
И в наступившей ночной тишине на лицах всех троих уснувший расцветает улыбка.
Потому что каждый из них нашёл то, что дороже всего на свете.
