***
Глупый. До невозможности глупый. Затягивает галстук, мимолётом кидая взгляд на собственное отражение в зеркале напротив. Тэхён усмехается собственному жалкому виду и вмиг отводит взгляд. Винит себя за собственную наивность, не может простить самого себя и братьев Чон. Себя — за минутную слабость, которой поддался неделю назад, оказавшись зажатым в школьной библиотеке обоими братьями, Чонов — за последовавшее после этого поведение. И Тэхёна подобная ситуация бесит до невозможности. О том, что братьям от него было нужно, Тэхён в полной степени осознал именно тогда, в библиотеке, но в тот момент приятно сделали ему, не требуя взаимен ничего подобного. Тогда Чоны позаботились о том, чтобы привести его в порядок, а после молча проводили до дома, оставив напоследок нежные поцелуи на щеках. Но на этом всё. На следующий день единственное, чего он удосужился, это лишь сухое «привет» от обоих, и то последовавшее лишь после того, как он сам впервые за всё время первым с ними поздоровался. Сказать, что Тэхён подобным поведением братьев был удивлён, — ничего не сказать. С момента его поступления в их школу и своевольный Чонгук, и сдержанный Ёнгук то и дело липли к нему, пытаясь урвать себе хоть немного времени общения с ним, а после того, что Тэхён позволил им сделать с собой, ни от одного не дождёшься даже мимолётного взгляда на протяжении всей прошедшей после этого недели. Непонимание и равнодушие со стороны братьев бесит, заставляя негодование внутри вскипать каждый раз при воспоминании. Тэхён бросает последний раз взгляд на собственное отражение и встряхивает голову, выкидывая оттуда ненужные мысли. Раз Чонгук и Ёнгук, которые до этого твердили ему о том, какой он особенный, начали вести себя с ним как с незнакомцем, то отныне и он будет вести себя соответственно. Ни привета. Ни прощания. Ни взгляда в сторону братьев. Повторяет словно мантру установленное самому себе правило, берёт рюкзак и выходит из дома. Однако весь настрой и запал вмиг разрушаются, когда на подходе к школе в поле зрения попадают сами виновники, мыслями о которых в последнее время забита голова. Чонгук с Ёнгуком подходят к главному входу школы с противоположной стороны, идя прямо навстречу с той стороны, с которой пришёл Ким. Братья о чем-то между собой переговариваются, в моменте пересекаясь взглядом с застывшим Тэхёном. Удерживают зрительный контакт лишь на мгновение, после чего вновь переключаются на общение друг с другом, в очередной раз молча пройдясь рядом с тем, кому недавно дарили свои нежные касания и неподдельную ласку. А Тэхёну обидно. Обидно до слёз и подступающего кома к горлу. Ему ничего не обещали и ни в чём не признавались, и, как бы Ким не старался не думать обо всей этой ситуации, внутри всё-таки неприятно колет, оседая ноющей тяжестью на сердце. Влажность уже складывается в уголках глаз, грозясь парой хрустальных капель всё же скатиться, но этому не дают осуществиться, вмиг стирая их быстрыми движениями рукавом рубашки. Прикусывая нижнюю губу верхней, дабы отвлечься от подкравшейся грусти, Ким бросает последний взгляд вслед ушедшим вперёд братьям, которые уже зашли внутрь здания, и сам следует в данном направлении. По привычке стискивает лямки рюкзака на плечах и старается думать на отвлечённые темы. Вспоминает основную цель, которую преследует и которой придерживается уже на протяжении многих лет, — хорошо закончить учебный год. Выпускной класс старшей школы тяжёлый этап в жизни, через который нужно пройти с достоинством и приличным аттестатом для успешного поступления в престижный вуз. А без упорной работы желаемый результат не будет достигнут. Да, правильно. Нужно думать об учёбе. Сейчас это самое главное. Это то, в чем он нуждается. А в этом ли?***
Больше не смотрит. После утреннего события в сторону братьев даже бровью не ведёт. Уходит в себя, отдавая все мысли урокам, и, только полностью вернувшись в подобную рутину, понимает, насколько за прошедшие пару дней отстал из-за собственной рассеянности и как в данный момент тяжело весь материал догнать, освоить и закрепить. К концу последнего урока шея даёт о себе знать болезненными покалываниями, медленно и мучительно норовя перекинуться не совсем приятными ощущениями на голову. Глаза практически слипаются от усталости и скопившегося недосыпа, но ситуацию спасает вовремя прозвучавший звонок, оповещающий о завершении занятия. Когда рюкзак оказывается уже практически полностью собранным, телефон Тэхёна звенит негромким характерным звуком, оповещая о пришедшем сообщении. Когда он видит, от кого пришло сообщение, то вмиг вскидывает брови в удивлении и ещё больше настораживается от содержания присланного. «У входа тебя тебя ждёт твой любимый сюрприз», — гласит сообщение, после чего Ким не медлит больше ни секунды, закидывая оставшийся учебник и быстрым шагом подрываясь на выход из класса. Тэхён всегда отличался спокойным нравом, и даже сейчас он просто идёт быстрым шагом, стараясь не переходить на бег. Это не в его манере. Буквально за минуту-две преодолевает коридор, два верхних этажа, оказывается на первом, уже выходя из входной двери. Дыхание от подобной резкой смены спокойного состояния и темпа сбивается, заставляя лёгкие упорнее работать и восстанавливать недостаток кислорода. Но Ким на это даже не обращает внимания, преследуя свою изначальную цель. Выйдя на свежий воздух, взглядом проходится по всей территории, замечая рядом с главными воротами чёрный макларен и до боли знакомую рыжую макушку и, даже с такого расстояния, яркую улыбку, которая предназначена в данный момент именно для него. Сам не сдерживается и расплывается в ответной, вновь ускоряя шаг и уже через пару метров достигая парня, что на голову выше. Без траты времени на лишние слова, Тэхёна вмиг заключают в родные и теплые объятия, окутывая хрупкое тельце своим уютом и спокойствием. — Хосок, откуда ты тут? — выдыхает вопрос в область шеи Тэхён, ответно устраивая руки на талии парня, тем самым заключая в своеобразный замочек. — Эм, сюрприз? — хохочет в ответ юноша, не ослабляя собственную хватку, сомкнутую на плечах парня, что значительно меньше его самого. — Впрочем, как и всегда. Или ты меня не ждал? — Ждал! Всегда жду, но не думал, что в этот раз ты придёшь в школу. И как ты вообще узнал, что я теперь учусь здесь? — Птички нашептали. Я рассказал им, что скоро у моего лучшего друга день рождения и что я обязательно должен прилететь и увидеться с ним, и, конечно же, провести этот день с ним. Впрочем, как и всегда. Как и каждый год до этого. — вновь по-доброму хохотнув, ответил Хосок. — Мама… — догадывается сам об информаторе. — Опять проболталась раньше времени. Я хотел сам тебе рассказать, но… Слова обрываются так же резко, как и разворачивающиеся на глазах события. Тэхён не успевает сообразить, как вмиг оказывается отцепленным сильными руками от объятий друга. Эта самая пара рук по-собственнически окольцовывает его шею в защитной реакции, прислоняясь своим телом к нему сзади. А в это же время перед глазами оказывается пышущий от гнева Чонгук, который стискивает в одной руке хосокову рубашку, притягивая к себе, а другую заносит сжатым кулаком, намереваясь ударить. — Ты, блядь, кто такой? — орёт в лицо рыжему нахалу, из последних сил сдерживая кулак на расстоянии замаха. Агрессия расползается по всему телу от увиденной секундами ранее картины того, как этот незнакомец обнимал Тэхёна. Их Тэхёна. К нему так могут прикасаться только они с братом вдвоем, а незнакомцу, позволившему себе слишком многое, возникает желание ярко разукрасить физиономию во все возможные краски, и кулак уже чешется от желания, но сдерживается, словно ожидая какого-то разрешающего сигнала. Хосок, как и Тэхён, не ожидавший ничего подобного, вскидывает в удивлении брови. Видит перед глазами наполненное яростью лицо, на лбу которого уже проступают жилки от злости, и точно такую же идентичную версию, которая сейчас стоит за Кимом, заключив того в свои объятия. Непонимание и шок от такого поворота событий не проходят, однако он приходит в себя быстрее, чем друг, реагируя на подобную дерзость в свой адрес и становясь серьёзным. — Полегче, — предупреждающе рычит Хосок, стискивая собственной рукой чужую, удерживающую рубашку в районе запястья, и посылая ответный взгляд, в котором тоже начинают плясать опасные огоньки пламени. — Тэ-тэ, ты их знаешь? — обращается к другу, не сводя взора с чёрных адских омутов напротив. — Тэ-тэ? — сразу же повторяет следом Чонгук, вскипая до предела. — Сука, да я тебя сейчас здесь уебу на месте. Тэхён, что это за клоун и почему он тебя обнимал? — Прекратите немедленно! — не ожидая от самого себя подобной бурной реакции, вскрикивает Тэхён. Быстро приходит в себя, скидывая руки Ёнгука с себя, которые особо сильно не сдерживали, и направляется ко второму близнецу. Несмотря на то, что физически является более слабым, ему удается отцепить руку Чонгука от друга, отталкивая того чуть в сторону. Злость вскипает в Тэхёне так же быстро, как и во всех присутствующих, и направлена она в данном случае на самих агрессоров. Неделю братья игнорировали буквально сам факт его существования, и это после того, что сами с ним сотворили, а теперь ведут себя так по-хамски, словно он вещь, принадлежащая только им. От подобного поведения Чонов по отношению к своему лучшему другу, Ким кидает на них яростный взгляд, готовый сжигать с не меньшей силой, с какой до этого плясали черти у обоих. — Что вы себе позволяете?! Это что за представление? — всё ещё не контролируя свои эмоции, кричит на братьев Тэ. — Тэ, кто этот парень? — впервые заговаривает Ёнгук, голос которого спокойнее, чем у брата, но в нём тоже улавливаются опасные нотки. Он продолжает рассудительно сканировать рыжего парня, подмечая и прикидывая в мыслях собственные наброски, которые пытается связать в не несущий в себе ничего приятного вывод. — Не ваше дело! — резче, чем планировал, выпаливает в ответ Ким. — Тэхён, кто они? — становясь рядом с другом, спрашивает уже Хосок, ответно продолжая исследовать близнецов. Тэхён молчит минуту. Всё ещё зло смотрит на братьев, которые также переключают всё свое внимание на него. Заглядывают буквально в душу, ожидая нужного, правильного ответа на заданный вопрос, дабы рыжий незнакомец сразу уяснил всё. Однако желаемое не происходит, вместо ответа, которого они так жаждали, близнецы слышат абсолютно другое. — Никто, — с проскальзывающими стальными нотками в голосе и не расцепляя зрительный контакт с Чонами, отвечает другу Ким, — абсолютно никто, — повторяя, ставит точку в своём кратком ответе. От собственных слов на сердце становится невыносимо тошно, однако задетое достоинство в данный момент не беспокоится о своих ощущениях и чувствах. Желание показать уже своё безразличие к братьям заставляет Тэхёна действовать довольно своевольно. — Хосок, поехали отсюда, — продолжает Ким, прежде чем кто-либо из присутствующих успеет что-то ещё сказать. Берёт ладонь друга в собственную, указывая в сторону рядом стоящего макларена. Хосоку дважды повторять не нужно. Сам по себе неконфликтный и неглупый, он понимает, что произошедшая ситуация не то, во что ему стоит вмешиваться. Тэхён не даст себя в обиду и сможет сам за себя постоять в случае чего, поэтому сейчас он просто покорно отпускает тэхёнову ладонь и усаживается на водительское место, наперёд понимая, чего хочет друг. Ему остаётся лишь сидеть и ждать. Когда дверь за Хосоком закрывается, Тэхён, прежде чем сесть со стороны водителя, резко разворачивается и, преодолев несколько шагов, вновь оказывается лицом к лицу с Чонгуком и Ёнгуком. На лицах братьев все эмоции и ощущения смешиваются в одно непонятное что-то. — Отныне даже подходить ко мне не смейте, — выпаливает вмиг, смотря озлобленным волком. — Позабавились мной, как новой игрушкой, а теперь спустя неделю вспомнили о наивном Тэхёне, после того, как сами же делали вид, что меня просто-на-просто вообще не существует? — Предательский ком не заставляет себя долго ждать, застревая в горле неприятным ощущением. Однако Тэхён не покажет слабость. Голос не дрогнет. Ни одной слезинке не позволит скатиться, по крайней мере перед другими. Не здесь и не сейчас. И не перед Чонами. — Тэхён~а, всё не так, — первым приходит в себя Ёнгук, пытаясь совладать с собственной растерянностью. — Мы бы ни за что с тобой так не… — подключается сразу же следом Чонгук, речь которого резко обрывают. — Даже слышать ничего не хочу! — чуть ли не кричит от пожирающей его внутри обиды Ким. — Оставьте свои оправдания для других дурачков, с которыми вы привыкли развлекаться, а ко мне и приближаться не смейте. Видеть вас больше не хочу! — безжалостно хлещет грубыми словами братьев и, прежде чем кто-то из них ещё успеет что-то сказать, вмиг разворачивается и пулей подходит к машине Хосока, усаживаясь на пассажирское сидение рядом с водителем. Заведённый макларен, который только и ждал Тэхёна, сразу же трогается с места, оставляя за собой двух абсолютно идентичных людей.***
У Тэхёна нет ни желания, ни сил объяснять другу произошедшую днём ситуацию, а Хосок просто не лезет в душу. Когда его малыш Тэ захочет, он расскажет всё сам. Ему остаётся лишь понять и молча ждать. Оба пытаются не думать о плохом и уходят разговорами в совместное планирование предстоящего дня. Несмотря на то, что завтрашний день будет будним, это не помешает Тэхёну прогулять школу. Как-никак у него будет день рождение, ради которого Хосок прилетел из другой страны и который они, как и каждый год до этого, всегда проводят вместе. Для этих двоих дружба — не пустой звук и не бессмысленное слово. Оба дорожат ею на протяжении многих лет, что доказывает само нахождение Хосока в данный момент в Корее, несмотря на загруженный график. Для Чона, являющегося на пару лет старше, Тэхён не просто друг, а чуть ли не родной брат, которого он любит самой нежной любовью. И, несмотря на то, что завтра вечером уже надо будет улетать в скором порядке, сам день, начиная с самого утра, он планирует провести с Тэхёном максимально ярко и насыщенно. И следующий день действительно проходит так, как оба того и хотели. Когда до полуночи остаётся пара минут, Хосок, который остался у Кима с ночёвкой, тактично скрывается из комнаты, а уже спустя пару минут, как только часы оглашают начало нового дня, свистя праздничным свистком и с тортом в руках, вваливается обратно в комнату, освещая затемнённое пространство светом, исходящим от ярких свечек. Хосок с Тэхёном решили особо не засиживаться, и после ночного перекуса любимым тортом обоих оба завалились спать. А уже на утро бодрячком отправились осуществлять запланированное: вкусный завтрак, парк аттракционов, обязательный сытный обед-ужин, кино и дополнительный сюрприз от Чона — фейерверки за несколько часов до отлёта. День выдался для Тэхёна одним из самых прекрасных и интересных за прошедшие несколько недель, и жаловаться ему абсолютно не на что. Лишь небольшая грусть окутывает под вечер: у Хосока через час вылет, он должен обратно уезжать, загруженный график не позволяет остаться ни на день дольше. — Ты совсем не можешь остаться на подольше? — жалобно смотрит, хотя понимает, что стоя вместе с другом уже в аэропорту, куда приехал вместе с ним проводить его, это вряд ли возможно. — Прости Тэ-тэ, последний курс это девять кругов ада, умноженные в несколько раз друг на друга, — отвечает Хосок, ласково поглаживая Кима по светлой макушке. — Да и с Юнги я не могу так долго разлучаться. Мы не виделись лишь двое суток, а я уже скучаю как сумасшедший, и, судя по его дрожащему голосе в трубке телефона, с ним то же самое. Я обещаю тебе, что, как только получу диплом, мы обязательно прилетим с ним вместе и останемся на пару дней. — Честно? — Я когда-нибудь тебя обманывал? — с привычной добротой в глазах смотрит на друга, получая в ответ отрицательное мотание головой. — Ну вот, — подтверждает свои же слова. — А теперь отставить грусть и лучше подари мне свою солнечную улыбку на дорожку. Просьбу спешат выполнить, и тут же на лице Кима расплывается яркая улыбка, которой старший заряжается сам. — Учись усердно и не шали. Хотя шалить можешь, но не переусердствуй, — произносит после долгого объятия, хитро подмигивая другу на прощание.***
Когда Тэхён возвращается из аэропорта обратно домой на такси, время уже близится к одиннадцати часам вечера. Насыщенный день, наполненный приятными моментами полностью вымотал его, и единственная мысль, которая сейчас вертится в голове, это как можно быстрее завалиться спать. Завтра очередной учебный день, к которому вдобавок добавляется пропущенный за прошедший сегодня день материал. Больше такого прогула он себе позволить не может — надо нагонять и заполнить появившиеся пробелы в изучаемых темах. Тэхён расплачивается с таксистом, и, когда машина уже отъезжает от дома и он вставляет ключи во входные двери, парень вздрагивает от неожиданного голоса за спиной, окликнувшего его. — Тэхён! — зовёт до боли знакомый голос, обладатель которого совместно со своей точной копией преодолевает расстояние в пару метров, оказываясь рядом с Кимом. От подобного внезапного оклика Тэхён вздрагивает, не успевая просунуть ключи в замочную скважину, отчего те от резкости падают на землю. Ким их не поднимает. Не оборачивается. Продолжает стоять в таком положении, уже чувствуя за спиной слишком близкое присутствие обоих Чонов. Когда до плеча дотрагивается рука одного из братьев, позволяет ей медленно себя развернуть лицом к обоим. Непозволительно близко. Стоят на расстоянии меньше вытянутой руки. Чонгук опускает свою руку с чужого плеча и вместе с Ёнгуком смотрит на светлую макушку напротив, чей взгляд мечется с одного брата на другого. Чонгук и Ёнгук смотрят серьёзно, в глазах вспыхивают потемневшие искры. Тэхён же смотрит загнанным зверьком, не ожидая в такой час увидеть Чонов, тем более у своего дома. Смотрит, и в сознании впервые проскальзывает мысль, что за весь прошедший день в компании Хосока не вспомнил о них ни разу. Другу удалось отвлечь его от того, что неприятным осадком отложилось в нём. Но Хосока уже нет рядом, а Чоны есть. И ворох мыслей вновь смешивается в один большой непонятный хаос. — Тэхён, где ты был в такое время? — В голосе Чонгука нет ни нежности, ни спокойствия, ни привычного ласкового обращения, которым братья наградили Кима. Слышится лишь холодная сталь и злость, которую стараются сдержать. — Мы беспокоились о тебе. Тебя не было в школе и дома ты тоже не… — подключается Ёнгук, но сразу же оказывается прерванным. — С чего бы? — Тэхён вновь вспыхивает, как зажжённая спичка, в одночасье. Не может смириться с властным тоном, в котором проскальзывает претензия. — С чего бы вам беспокоиться обо мне? — дублирует свой собственный вопрос, дополняя его. — Что, не нашли, с кем можно убить время и позабавиться? — Всё не так, — сквозь скрежет собственных зубов, сурово отвечает Чонгук. — Выслушай нас, — дополняет близнец. — И не подумаю! — и снова, как и ранее, Тэхён повышает голос чуть громче, чем планировалось. И, в отличие от предыдущего раза, сейчас находясь с ними один на один, контролировать свои эмоции становится в разы тяжелее. Одна хрустальная слезинка всё-таки успевает скатиться по нежной щеке. — Всё, что я хотел сказать, я уже высказал вам. Где я и с кем, это вас совершенно не касается и, уж точно, не должно вас волновать. Больше не подходите ко мне! — выпаливает напоследок, быстро доставая ключи с земли и открывая дверь, прежде чем братья успевают что-либо сделать. — Тэ! — Тэхён! — бросаются оба брата к закрывшейся перед самым носом двери. — Уходите, — находясь уже по другую сторону двери внутри дворика, отзывается Ким. — Тэ, не хочешь нас слушать — хорошо, — слышит голос более спокойного из близнецов — Ёнгука. — Но приходи завтра в школу, — просит Чон, всё ещё чувствуя присутствие хрупкого тельца по другую сторону. — Тэхён, мы будем ждать, — серьёзным, но спокойным голосом дополняет Чонгук. Ответа больше не следует. Близнецы всё ещё ощущают чужое присутствие, но даже звука не улавливают. Тэхён придёт. Он и так собирался, но лишь с целью учиться, больше не пропускать и не думать о постороннем. В число последнего входят Чоны. Тэхён обещает себе больше не думать о них. Когда спустя минуту-две братья слышат звук закрывающейся уже внутренней двери, они понимают, что Тэхён зашёл внутрь. В ночной тишине улицы они остались только с друг другом. — Блядь, — выпускает свою злость о ближайшую стену Чонгук, разбивая костяшки до лёгких ссадин. — Мы последние придурки. — Успокойся, — отвечает Ёнгук, но оставшись наедине с братом, позволяет собственной злости на самих себя проскользнуть в голосе, — хотя, не могу с тобой не согласиться. Мы жёстко проебались. — Думаешь, он простит нам подобное? В такое абсурдное оправдание ни один человек не поверит. — Исходя из его реакции, видно, что мы его сильно обидели своим отношением, — смотря на свою копию, продолжает Ёнгук. — Но мы должны хотя бы попытаться. Мы не можем всё оставить так, как есть. Нам нужно объясниться с ним. — Мы должны сделать его своим, — дополняет брата Чонгук. — Должны.***
Когда на следующий день близнецы приходят удивительно рано как для самих себя, так и для других, начиная с внутреннего двора и на протяжении всего пути до нужного класса, первым делом они анализируют всех вокруг, ища глазами нужную фигуру. Но Тэхён не появляется ни у главного входа, где они прождали его довольно долго, ни в кабинете. Когда до звонка на урок остаётся буквально минута и двери класса ещё остаются открытыми, Тэхён чуть ли не пулей влетает в кабинет, падая на своё место. На голове небольшое сумасшествие от того, что кто-то видимо проспал и собирался в спешке, что подтверждается учащённым дыханием (видимо от бега), которое сейчас стараются выровнять. Чонгук и Ёнгук смотрят на это картину каждый со своей стороны, и у обоих в мыслях проносится лишь одно: Милый. Даже с подобным недоразумением на голове выглядит как нечто прекрасное. В момент, когда Чоны уже собираются заговорить с Тэхёном, тот самый, ожидаемый с минуты на минуту звонок на урок раздаётся по всем коридорам, приглушая своим шумом все остальные звуки. Тэхён на братьев ни разу не смотрит. Даже мимолётного взгляда не кидает ни на одного. Платит им той же монетой. Успевает лишь слегка примять волосы, чтобы придать себе хоть немного человеческий вид, и достаёт учебники, отдавая всё своё внимание учителю. Игнорирование со стороны Кима продолжается на протяжении всего дня. После каждого урока он ускользает на время перемены и возвращается обратно в класс лишь со звонком. Кабинет музыки. Последний урок. Когда занятие заканчивается, Тэхён остаётся последним в классе. Решает, пользуясь такой возможностью, ещё немного сыграть на фортепиано. Любовь к музыке и ко всем видам искусства у него с самого детства, и раньше он довольно часто играл на пианино в бабушкином доме. Сейчас, с переездом на новое место, у него такой возможности нет, а подаренный школе, как он слышал от постоянного спонсора, даже не пианино, а рояль (!) из совсем уж недешёвых так и манил пройтись ещё раз по клавишам в красивой мелодии. В момент, когда Тэхён уже усаживается на стул и собирается снова играть, парень слышит шум, от которого сразу же вздрагивает. Дверь кабинета открывается, и внутрь заходят близнецы, которые вышли буквально пару минут назад. Видимо, перед всем классом сделали вид, что уходят, а затем тактично вернулись обратно. Дверь за Чонами закрывается. Слышится щелчок. — Что всё это значит? — подрывается со своего места Тэхён, прекрасно услышав и увидев, как дверь закрыли на замок. — Выслушай нас, — произнёс Чонгук, смотря в растерянные глаза. — Я же вам уже сказал, что… — Тэхён, дай нам объясниться, пожалуйста, — перебивает второй близнец Кима. — И что вы собираетесь мне объяснять? Что всю неделю вели себя так, словно я пустое место, которое не стоит вашего внимания? — стоит уже напротив, в недовольстве скрестив руки на груди и ни на минуту не смягчая свой тон. — Вчера был твой день рождения. — неожиданно для Кима заявляет Чонгук, отчего тот теряется. Откуда близнецы знают о его дне рождения? Тэхён понятия не имеет. Сам он им точно об этом не говорил, да и в школе среди других он тоже особо ни с кем ничем не делился. Тогда откуда? Видимо, всё-таки как-то да узнали. И от подобной информации весь запал куда-то пропадает, оставляя его с чувством удивления и растерянности. — При чём здесь это? — Даже не «Откуда», а «При чём». Спрашивает, пытаясь вернуть голосу хоть какую-то уверенность, чего практически не получается. — Мы хотели сделать всё, как нужно, — подключается вновь Ёнгук. — Всё равно не понимаю. — Позавчера, когда за тобой приехал тот рыжий парень, мы хотели пригласить тебя на свидание, — за счёт более спокойного темперамента берёт на себя обязанность рассказчика Ёнгук. — На нормальное свидание, — поясняет. — Мы надеялись, если у тебя бы не было планов, провести твой день рождения вместе. Втроём. Сходить куда-нибудь, куда тебе нравится, сделать всё так, как хотелось бы тебе и… — Предложить встречаться, — дополняет замявшегося брата Чонгук. — Ч-что?! — восклицает Тэхён, ещё больше удивляясь от подобного заявления и окончательно теряя весь свой запал. — Встречаться, Тэхён, — словно ребёнку продолжает свои объяснение Ён. — В тот день мы наконец хотели с тобой заговорить, но из-за того, что ты так быстро убежал из класса после урока и мы поспешили сразу следом, произошёл тот самый неприятный инцидент. Всё пошло наперекосяк, а когда мы хотели объяснить всё вчера, тебя не было ни в школе, ни дома. О последнем нам сказала соседка, которая видела, как ты уезжал ещё утром, когда мы сказали, что пришли отдать тебе конспекты уроков. — Я в конец запутался, — слегка взлохматив волосы, отвечает на подобное Тэхён. — Если всё так, как вы говорите, то что значит ваше недельное молчание? О чём это может говорить, кроме как о безразличии? — сам не замечает, как голос неожиданно дрогнул и по белоснежной щёчке скатилась хрустальная капелька. — О том, что если бы мы так не поступили, то натворили бы много дел, — отвечает другой близнец. — Что? — В который раз за эти несколько минут Тэхёна ставят врасплох? Он уже сам сбивается со счёта, когда слышит подобное. — Ты хоть представляешь, насколько тяжело себя сдерживать в руках, когда перед глазами ты? — поясняет своё заявление Чонгук, делая шаг вперёд и оказываясь максимально близко к Киму. Аккуратным движением руки он стирает оставшуюся после скатившейся слезы влажную дорожку больший пальцем и сталкивается взглядами. — Весь такой нежный, светлый, невинный. Один твой ангельский вид порождал в нас самые грязные желания, — честно и без стеснения признаётся в своих и брата мыслях. — Везде, всегда, во всех позах. — доканчивает озвучивать вслух, делая недвусмысленный акцент на последних сказанных слов. — Тэхён, — зовёт на этот раз Ёнгук, тоже делая шаг вперед и оказываясь с братом вновь на одной линии, — Чонгук прав, — переключает взгляд Кима на себя, продолжая объяснение. — После того случая в библиотеке, мы поняли, что хотим сделать тебя своим. Своим любимым. Узнали, что у тебя буквально через пару дней будет день рождение, и хотели всё сделать официально, но для этого надо было терпеть и быть терпеливыми, а это было бы чертовски трудной задачей, если бы мы продолжили с тобой общаться. Поэтому мы избрали путь молчанки, мучительный и до абсурда глупый. — Действительно глупый. И вы тоже глупые, — заговаривает Тэ, поочерёдно перекидывая взгляд то на одного, то на другого, а по другой щёчке скатилась ещё одна слеза, которую в этот раз стёр с нежной кожи Ёнгук, вовремя успев перехватить её пальцем. — Но зачем нужно было всё доводить до такого? Ждать определённого дня, отмалчиваться? — Потому что мы, как и сказали, хотели официально попросить у тебя и получить разрешение, — продолжает Ён. — Ты прекрасно наслышан, какая молва о нас ходит, и по большей части она правдива. Два брата, у которых бывает всегда одинаково странный интерес к одному человеку. Братья, которые предпочитают делить одного человека на двоих. Всегда, — буквально цитирует слова Тэхёна, сказанные неделей ранее. — Но с тобой всё не так. Мы говорили тебе, что ты не «очередной», ты — особенный, и мы хотели доказать всю серьёзность своих намерений не только словами, но и правильным поступком. Сделать всё правильно. — Нам нужно не только твоё тело, но и ты сам. И для этого нужно было твоё официальное согласие на отношения, чтобы забрать сначала сердце, а только потом тело, — завершает повествование Чонгук. — Вы — глупцы, каких я ещё не видел, — после всего сказанного братьями, отвечает Ким, чувствуя, как после всех объяснений на сердце становится в разы легче. Тэхён верит. Верит абсолютно каждому слову. При взгляде в эти бездонные омуты обоих пар глаз исчезают все сомнения в правдивости и искренности сказанных слов. — Мы знаем, — соглашается Чонгук. — Прости нас, — дополняет Ёнгук. — Видимо, из-за того, что мы были такими глупцами, мы даже не подумали о том, как сильно это может тебя задеть. — И чуть не потеряли. — Предложение за предложением сменяют друг друга братья. — Ведь чуть? — в вопросе изгибает бровь Чонгук. — Мы можем ещё на что-то рассчитывать? — Глупые, идите сюда, — впервые за долгое время в голосе Тэхёна проскальзывает нежность, дополненная такой же улыбкой и вытянутыми вперёд руками, в призыве к объятиям. Братья сокращают всякое расстояние, и оба обнимают одновременно, удобно заключая в свои руки и укладывая головы на хрупкие плечи: Чонгук — на правое, Ёнгук — на левое. — Это значит «да»? — в унисон спрашивают Чоны, разрывая объятия, дабы не давить своим весом на худенькое тело. — Да, — отвечает парень, а глаза загораются блеском от скапливающихся в уголках слёз, которым не суждено пролиться. — Я согласен, — произносит, утвердительно кивнув. — Тэ… — Тэхён~а… — Я согласен на отношения. С вами. С обоими, — доканчивает, даря в подтверждение своих слов лучезарную улыбку. — Ты не пожалеешь. Я обещаю, — отвечает Чонгук, на радостях подхватывая парня за талию и кружа. — Мы обещаем, — исправляет брата Ён, когда тот наконец ставит Кима обратно на ноги. — Тэ, прости, мы не приготовили заранее подарок на твой день рождения, и, хоть он уже и прошёл, если ты не против, мы хотим на выходных пригласить тебя провести время вместе. Проведём день так, как тебе хочется. — Я не против, — даже не раздумывая, сразу же отвечает. — А сейчас… можно тебя поцеловать? — озвучивает вопрос за двоих Чонгук, на что оба брата сразу получают утвердительный кивок головы. Решив не жадничать, братья действуют по очереди: сначала целует Чонгук — слева, а затем Ёнгук — справа. Целуют. В щёки. И от этого Тэхён слегка теряется. Ожидал другого. — Думаю, на сегодня этого хватит, — как более рассудительный отвечает Ёнгук. — Если позволим себе ещё что-то, то можем зайти за черту, — разъясняет причину своего и брата сдержанного поведения. Тэхён не глупый. Понимает смысл сказанный слов, но ожидание и желание чего-то большего от этого меньше не становятся. Страха нет, вместо него присутствует… — Я… я не против, — произносит, хватаясь пальцами за края пиджаков обоих братьев и чувствуя, как краснеет лицо. …желание. — Что?! — вновь слетает с губ одновременно, когда близнецы слышат подобный ответ. Смотрят ошеломлённо, не веря собственному слуху и глядя на парня. Теперь Тэхёну удалось застать Чонов врасплох. — Я не против, если вы…зайдёте за черту, — дополняет собственные слова и жмурит глаза, чувствуя, как лицо уже начинает гореть от всего сказанного. Тэхён не успевает ничего сообразить, когда за спиной слышится громкий звук закрывшейся крышки рояля, а собственное тело подхватывают за талию, усаживая на инструмент. Открыв глаза от столь неожиданный действий, парень видит напротив Чонгука, аккуратно пристроившегося между слегка разведёнными ногами. — Тэ, ты уверен? — спрашивает Чонгук, желая окончательно убедиться в добровольном согласии мальчишки, когда собственные глаза уже начинает застилать пелена желания. Замечает схожий блеск в глазах напротив и во взгляде брата тоже. Ёнгук, захлопнувший до этого крышку рояля, когда брат в это же время схватил Тэхёна, стоит здесь же, рядом, пока что наблюдая за всей картиной. На заданный вопрос в очередной раз получают положительный ответ всё тем же утвердительным кивком головой. Тэхён вновь зажмуривает глаза, когда щёки уже начинают гореть от смущения. Но он не передумает. Обратного пути нет. Согласие дано. В медовые губы врываются настойчивым, но нежным поцелуем. Чонгук целуется так же незабываемо, как было до этого. Эмоции такие же, даже ярче. Насилует мягкие половинки, которые тут же становятся пухлыми от подобных действий. Собственнически вторгается в чужой рот, сталкиваясь языками и исследуя каждый миллиметр, в то время как другой язык проходится влажной дорожкой в области шеи. Подошедший ближе Ёнгук более сдержанно начинает медленно прохаживаться по белоснежной коже, оставляя россыпь маленьких поцелуев. Слегка прикусывает, но так, чтобы не оставлять следов. Как бы этого ни хотелось сделать, пока что нельзя. Поцелуй разрывают, когда у обоих начинает заканчиваться кислород. Жадно вдыхают необходимый воздух и смотрят друг другу в глаза, где у обоих сплошная пелена возбуждения. — Если захочешь остановиться или будет больно — скажи. — Заткнись уже и займись делом. — Тэхён смелеет на глазах. В штанах уже невыносимо тесно, до боли, а тут ему заявляют, что в случае чего, остановят процесс. Тэхён не хочет и не верит в эти слова. Братья тоже. Чонгук оставляет на губах мимолётный поцелуй, уступая место брату, а сам немного приспускаясь вниз. Ёнгук целует не менее чувственно. Мажет по губам напротив языком, а затем полноценно припадает, лёгкими движениями посасывая сначала нижнюю губу, а затем и верхнюю. Нежность постепенно перетекает в более резкие и грубые движения. Рядом с Тэхёном вся сдержанная натура Ёнгука пропадает, остаётся лишь сильное животное желание. Как и брат до этого, он проникает в кимов рот, но вместо того, чтобы изучать каждую мелочь, вплетается в сумасшедший водоворот с чужим языком. Желает подчинить своей воле, придерживает пальцем за подбородок, заставляя приоткрыть рот и высунуть язык наружу. Проходится своим и вновь целует, приглашая чужой язык уже в свой собственный рот. А в это же время слегка присевший Чонгук хозяйничает внизу по-своему: снимает с Тэхёна обувь, после чего чужой ремень на брюках высвобождают из шлёвок, что доносится до двух людей сверху, занятых своим делом. — Брат, — единственное, что произносит Чонгук, но становится услышанным и понятым. Ёнгук обхватывает хрупкую талию в кольцо своих рук, слегка приподнимая над крышкой рояля, в то время как Чонгук лёгким и быстрым движением стягивает чужие брюки вместе с бельём. Не ожидавший такого резкого действия Тэхён, вцепляется хваткой в шею Ёна, оказываясь слегка в подвисшем состоянии и не чувствуя под собой опоры. Стайка мурашек прохаживается по телу в тот момент, когда его снова усаживают на поверхность холодной крышки рояля, но в этот раз уже голой попой. Вновь присевший Чонгук видит перед глазами аккуратный вставший член, который едва ли можно даже на половину сравнить с его и братом размерами и из которого уже обильно сочится естественная смазка, что говорит о сильном возбуждении. Да всё тело Тэхёна говорит о возбуждении! Практически кричит, призывая уже к каким-либо действиям! Когда Чонгук целует головку и берёт желанную сладость в рот, начиная медленно посасывать, до слуха долетает вырвавшийся из чужих уст стон. Тэхён упускает момент, когда Ёнгук стаскивает с него пиджак и ослабляет галстук. Здравый рассудок окончательно прощается с ним, когда снизу плоть берут глубже, заглатывая практически до основания. Слышит звук пряжки и спускающегося язычка молнии. — Тэ, потрогай, — слегка огрубевшим от возбуждения голосом просит Ён в самое ухо Кима, беря одну из его ладоней в собственную и пробираясь вместе с ней к желанному. Укладывает чужую руку поверх своих боксеров и оставляет там в одиночестве. Собственные руки в это время уже начинают расстегивать кимову рубашку. Тэхён не теряется. Сквозь ткань белья ощущает значительный бугорок. Чувство чужой плоти под рукой дурманит ещё больше. Хотя, казалось бы, куда ещё?! Пальчиками едва весомо прохаживается со своего места до резинки трусов, сразу же пропуская руку внутрь. Сталкивается в касании с чужим возбужденным естеством, которое так и просится в руку и просит высвободить из тесного пространства. Просьбу удовлетворяют незамедлительно, и уже через секунду бельё слегка приспускают. Глаза опускаются и видят невероятное: собственный член, который в данный момент ублажают до сведённых от удовольствия пальцев на ногах и здесь же, рядом, колом стоящий член Ёнгука. От подобного размера тело содрогается в предвкушении страха и одновременно желания чего-то приятного. Если ещё и у Чонгука такой же… Такой же. У Чонгука не меньше. Как-никак, близнецы схожи во всем, по крайней мере, в физиологии. — Хватит раздевать только меня, — томно дыша, с трудом выговаривает Тэ Ёнгуку, когда заканчивают расстёгивать пуговицы и распахивают рубашку. — Сними одежду и с себя. — Не просит. Приказывает. — И ты тоже, — обращается ко второму близнецу, вновь кидая взгляд вниз. Чонгук выпускает плоть изо рта, проходится языком по всей длине и встает со своего положения. Вновь оказывается на уровне глаз рядом с Тэхёном и с братом, который уже спускает чужую рубашку с плеч, оставляя мальчишку теперь полностью обнажённым. От приказного тона Кима оба брата ухмыляются себе под нос. Две одинаковые пары пиджаков летят на пол, за ними сразу же следом рубашки. Тэхён проводит жадным взглядом по обнажённым торсам, облизываясь голодным котёнком. Перед глазами буквально зрелище на миллион долларов, а то и больше, и это всё теперь только его. Только для него. — Братишка, не против уступить мне первенство? — спрашивает Чонгук, глядя на близнеца рядом. — Обычно принято, что старшие уступают младшим, но это никогда не было про тебя, — снова ухмыляется Ён. — Как родился первым на пару минут, так с самого детства требуешь всё сначала себе. — Уж прости, но в данном случае, сам понимаешь, я на пределе всех своих возможностей. — Понимаю, поэтому и не говорю ничего против, — отвечает Ёнгук, как более терпеливый, тем самым давая брату первым опробовать желанное. Никаких слов больше не нужно. Тэхён слегка вскрикивает от удивления, когда положение вновь резко меняется. Обнажённая спина теперь соприкасается с поверхностью рояля, на котором тело уже уложили полностью. Сведённые от неожиданности ноги с помощью нежных поцелуев и касаний аккуратно разводят в стороны. Чонгук быстрыми чмоками проходится по внутренним сторонам бёдер и, оказавшись уже у самого желанного, слегка подтягивает нижнюю часть тела мальчишки, тем самым приподнимая его попу чуть выше для большего удобства для своей цели. Ноги Тэхёна он в этот момент удачно закидывает на свои плечи. Когда язык проталкивается в розоватую дырочку, по кабинету проносится первый, уже полноценный стон. Им повезло, что в это время занятий уже нет, а, следовательно, и людей тоже. — Боже! — слетает с тэхёновых губ, когда чужой юркий язык вылизывает внутри каждый миллиметр. — Не думаю, что он тебе чем-то поможет, учитывая, как мы тут сейчас грешим, — забавляется вкинутой шуткой Ён, наслаждаясь эмоциями мальчишки. Решает не стоять в сторонке. Подкрадывается руками к чужой груди, одновременно обхватывая оба соска и слегка их пощипывая. Раздаётся новый стон. — Разве я не должен… — собрав с трудом слова в предложение, которое всё же не заканчивается, произносит Тэ, обращаясь к Ёну и указывая глазами на чужое возбуждение, упирающееся в бедро. Смелость Тэхёна с самого начала всего процесса можно аргументировать и тем, что несмотря на невинность, в теории он о таких вещах знал многое. Он не божий одуванчик и прекрасное знает, что такое порно. Смотрел и не раз. Включая гей-порно втроём. Поэтому прекрасно знает, что в случае, когда один партнёр получает удовольствие с одной стороны, можно в это время сделать приятно другому ртом. Как до этого сделали и ему. — Не должен, — отвечает Ёнгук, понимая смысл фразы. — Ещё успеешь, — усмехается. — Сейчас тебя должно волновать только собственное удовольствие. — Хотя бы…так, — произносит парень в попытке ухватить член рукой. — Я ведь так и не потрогал…нормально. — А вот это можно, — по-доброму усмехается Ён, вручая собственное естество в руку, дрожащую от ощущений и движений снизу. Тонкие пальчики едва ли могут обхватить нормально, но пока что сойдёт и так. Чонгук же продолжает заниматься собственным делом. Горячий язык жадно лижет влажные стеночки, проталкиваясь на всю длину, насколько это возможно. Сам от подобного дуреет и заставляет парня сверху тоже сходить с ума, что подтверждается новой порцией стонов. А ему это только как услада для ушей. Как и для близнеца. Римминг вещь приятная. Кайф от этого процесса получают всегда обе стороны: и тот, кому делают, и тот, кто делает. Так и сейчас. Но нетерпение заставляет старшего Чона ускорить свои действия. Последний раз прохаживается легким движением языка, на выходе целует ещё больше порозовевшую дырочку и приподнимается, возвращаясь в нормальное положение. Пока Тэхён занят робкими движениями по Ёнгуковому члену и мимолётными поцелуями, которые с трудом могут урвать в таком положении, Чонгук решает воспользоваться моментом. В конце концов наконец расстегивает собственную ширинку, приспуская штаны сразу с боксерами. Вырвавшееся из-под ткани одежды естество стоит колом. Собирает выступившие капельки естественной смазки со своего члена, размазывает рядом с анусом Тэхёна и прибавляет смоченные в собственной слюне пальцы. Нужно хорошо растянуть. Ни грамма боли для мальчишки. Первый палец проскальзывает легко за счёт сделанного римминга, отчего стенки расслабились и пропустили внутрь. Спустя пару оборотов медленно добавляет второй. С ним было уже посложнее. Тэхён это ощутил и промычал в момент поцелуя с Ёнгуком. Когда второй палец всё же присоединяется внутри к первому, Чонгук начинает осторожными движениями разводить их в стороны на манер ножниц. Узкие стеночки поддаются с трудом, но в то же время возбужденно сжимаются, словно предвкушая, что дальше — больше. Третий палец спустя пару минут привыкания первых двух проталкивается с боем. Впускать не хотели, хоть и желали. На это у Чонгука ушло больше всего времени, около пяти, а то и больше минут. Не знает, не считал. Сейчас точно не до подсчётов. Когда осуществляет желанное, продолжает легкие поглаживания внутри, словно уверяя довериться и расслабиться. И тело слушается. Три юрких пальца практически одновременно выскальзывают, отчего слышится тяжёлый тэхёнов вздох. Опустошили. И просят вернуться внутрь. Желание незамедлительно исполняют, даже больше. Пальцев больше не будет. Вместо них… Старший Чон сплевывает на собственную ладонь и распределяет слюну по всей длине каменного члена. Возбужденный орган уже посылает покалывание лёгкой боли, призывая уже осуществить необходимое. Его желание тоже исполняют. Чонгук вновь разводит сведённые ноги в коленях, слегка подтягивает тело к себе и приставляет головку ко входу, начиная медленно проникать. Член не вошёл ещё даже наполовину, а узкие стеночки, несмотря на растянутость, сжимают естество до одури. Хочется засадить резко и по самые яйца, но с Тэхёном так нельзя. Слишком нежный и слишком хрупкий для грубого секса в первый раз. Эта идея уходит в планы на последующие разы, которых ещё будет незабываемое количество раз. — Блядь, — матерится Чон и одновременно с этим слышит новый стон от Тэ, когда член, проникая миллиметр за миллиметром, наконец оказывается внутри. — Сука, как же хорошо, — ощущает давление узости и стискивает до боли зубы, чтобы немного прийти в себя от таких ярких ощущений. А хочет ли? Явно нет. — Тэ, ты как? — интересуется состоянием парня Ён, видя, что брат уже полностью внутри мальчишки. — Хоро…шо. Ах! — вскрикивает, когда Чонгук начинает медленно двигаться, отчего дискомфортные ощущения вначале начинают постепенно сменяться чем-то необычно приятным. Тело от этого начинает в такт толчкам двигаться взад-вперед по поверхности рояля, от чего и рука, находящаяся на члене Ёнгука, прохаживается по длине еле весомо. Когда стеночки привыкают к инородному телу внутри себя, Чонгук начинает понемногу увеличивать темп. Плавные толчки перетекают в более резкие и сильные, выбивая из легких воздух. Звуки шлепков двух тел друг о друга разбавляются полукриком-полустоном Тэхёна, когда чужая плоть находит комочек нервов и начинает соприкасаться с ней. Собственное семя пачкает живот, а тело начинает потряхивать в оргазменной судороге, в то время как Чон продолжает размашисто вбиваться. Прежде чем достигнуть собственного пика, Чонгук покидает чужое тело. Возбуждение ещё не спало. В отличие от Тэхёна, он ещё не кончил. Налитый кровью член обратно просится в приятное нутро, желая оттрахать более грубо. До потери пульса. Или сознания. Он пока не решил. Но в данный момент эта идея снова откладывается на следующий раз, на более комфортную обстановку. Сейчас пришло время уступить. — Жадина, ты слишком быстро его измотал, — говорит Ёнгук, видя, как брат слегка отходит в строну, тем самым уступая место, а желанное для обоих тело, всё ещё распростерто над поверхностью рояля, в попытках привести выбитый дух и воздух в норму. — Прости, сам не ожидал такого, — отвечает близнец, после чего, находясь тут же, рядом, переводит свое внимание на Кима. — Малыш, неужели было настолько хорошо, что ты так быстро кончил? — спрашивает, слегка склоняясь над телом парня. Нежно приглаживает волосы и оставляет мимолётный поцелуй на губах. Ответ на вопрос растворяется в новом стоне, когда в тело снова проникают. На этот раз более неожиданно. Растянутое колечко мышц пропускает уже более свободно, отчего Ёнгук входит практически сразу и на всю длину. Оказавшись внутри, останавливается, давая привыкнуть и себе, и мальчишке. От подобных действий собственный член Тэхёна начинает приподниматься, вновь приходя в возбуждённое состояние. Чонгук же в это время аккуратными движениями ладони и пальцами собирает сперму мальчишки с плоского живота в собственной руке. — Вкусный, — только и произносит старший, слизывая приятную жидкость с пальцев и наблюдая за дальнейшими событиями. — Тэ, ты не против, если я слегка поменяю позу? — озвучивает свой вопрос Ёнгук, в ожидании положительного ответа. Дожидается. И снова кивок головой. На слова не хватает сил. А Ёнгуку больше ничего и не нужно. Выходит из чужого тела и парой быстрых и лёгких движений кардинально меняет позицию. И вот уже Тэхён оказывается стянут с рояля. Ноги оказываются на земле, но тело тут же разворачивают спиной, заставляя нежным движением прогнуться. Теперь с крышкой музыкального инструмента вместо спины встречается обнажённый живот. Мягкие половинки разводят в стороны, и между ними ощущается необычная новая влажность: Ёнгук пустил на промежность собственную ниточку слюны. — Прости, Тэ, я, конечно, очень хочу видеть твоё ангельское личико во время процесса, но в данный момент я до одури хочу воспользоваться именно этой позой, — томным шёпотом хрипит в чужое ухо, когда склоняется над ним и вновь проникает. Стоны удовольствия сплетаются в унисон. — Слегка поменяю позу? — отзеркаливает окончание вопроса брата Чонгук, наблюдая за всем происходящим и медленно водя по собственному члену. — Не ревнуй, — прилетает сразу же в ответ. — И ты попробуешь. Многое ещё попробуем, — делает акцент на последней фразе, зная, что брат поймёт смысл. Да. Многое ещё попробуют. Много поз. С Тэхёном. Только с ним. Осуществят все возможные и существующие позиции. С этим мальчиком у них предстоит долгий совместный путь. Чонгук на заявление брата лишь по-доброму хмыкает, а сам Ёнгук продолжает свои действия. Ладони укладывают на белоснежную талию, когда внутрь продолжают вдалбливаться, что дополняется звонкими шлепками тел друг о друга и постоянными смешанными стонами удовольствия. Несмотря на необычную для себя несдержанность, Ёнгук решает не мучать мальчика. Они с братом могут терзать находящееся под ними ещё очень и очень долго, но Тэхён к такому не привык. В первый раз не выдержит несколькочасовой марафон, его нужно приучать к подобному постепенно. Поэтому, когда сталкиваются взглядами с братом, оба понимают, что пора заканчивать. Тэхёна нужно беречь. Шлепки становятся более размашистыми, оба брата чувствуют, что Тэхён второй раз подходит к пику. Они тоже. — Ён, не увлекайся, — предупреждает старший. — Сегодня мы не можем… — Да знаю я, — сразу же прилетает ответ сквозь стиснутые зубы. Всегда понимают друг друга с полуслова. В момент, когда Ёнгук в последний раз прохаживается по простате, комната заполняется новым полукриком-полустоном Тэхёна, кончившего второй раз до ярких вспышек перед глазами. В этот раз из-за позы сперма пачкает уголок рояля. Очередная судорога от прошедшей по телу эйфории заставляет подкоситься ноги. Колени начинают дрожать, и конечности становятся ватными, грозясь уронить Тэхёна в любую минуту. Но упасть не дают. Никогда не дадут. Прежде чем кончить внутрь, о чём предостерёг брат, младший Чон выходит из желанного тела, давая и брату подступиться ближе. Теперь одна рука Ёнгука удерживает хрупкую талию с одной стороны, а рука Чонгука — с другой, удерживая тело от падения на землю. Свободной рукой каждый начинает надрачивать свой собственный член в ускоренном темпе, не спуская при этом взгляда с до одури привлекательной спины, потом поясницы, потом… Спустя несколько минут активных действий оба кончают практически одновременно с проскальзывающим животным рыком. Нежные половинки и поясница Тэхёна окрашиваются двойной дозой спермы. В попытках привести своё дыхание в норму, братья продолжают смотреть на данное произведение, которому до статуса «шедевра» как раз не хватало этого последнего штриха. Освободившимися после возбуждения руками оба прохаживаются по телу пальцами, кругообразными замысловатыми движениями смешивая сперму в один понятный только им узор. Теперь действительно шедевр. — Тэхён~а, ты как? — первый взяв себя в руки, интересуется состоянием Кима Ёнгук. — Мне кажется… я схожу с ума. Это было…волшебно, — сквозь собственное сбитое от подобного кайфа второй раз дыхание, отвечает Тэхён. От подобранного эпитета, описывающего своё состояние, братья самодовольно хмыкают. Комплимент засчитывается. — В портфеле…салфетки, — вновь подаёт голос Тэхён, понимая, что братья там трепетно размазали сзади по его ягодицам и пояснице. Если встанет нормально, всё потечёт вниз по ногам. Чонгук быстро находит рюкзак с другой стороны рояля и вытаскивает из бокового кармана небольшую пачку сухих салфеток. Натворили вместе и убирать вместе. Оба брата вынимают по штучке и начинают совместно стирать следы своего преступления. Когда на теле не остается ничего, Тэхёну разрешают нормально выпрямиться. В то время как Ёнгук берёт ещё одну салфетку и начинает стирать уже сперму Тэхёна с угла рояля, Чонгук помогает тому одеться. Тэхён выжат и по кондиции сейчас мягче пластилина. Просто бери и лепи, что хочешь. Но Чонгук лишь поднимает с пола отправленную туда до этого рубашку, накидывает на плечи, заставляя нежными прикосновениями просунуть руки, и застегивает пуговицу за пуговицей. Бельё и всё остальное Ким решает уже надеть сам, братья же занимаются собственным приведением в порядок. — Блядь, надо будет как-нибудь поблагодарить отца за рояль, — роняет Чонгук, застегивая теперь собственную рубашку. — Согласен. Нереальные ощущения, — поддерживает брат, застёгивая брюки. — Отца?! — разносится не то вопрос, не то восклицание со стороны Тэхёна, который от подобных предложений даже зависает на месте. — Ну да, — отвечают в унисон. — Погодите минутку, — старается переварить и осознать всё сказанное. — Вы хотите сказать, что человек, который постоянно анонимно спонсирует школу, это… — Наш отец, — вновь слышится одновременный ответ. — Ничего не понимаю… Ваш отец спонсирует школу? Самую обычную школу, которая… — Тэхён~а, — Ёнгук подходит ближе, кладёт руки поверх чужих плеч и ловит потерянный взгляд чужих глаз. — Не накручивай себя. Давай поступим так: послезавтра уже воскресенье. Проведём весь день вместе, раз ты не против, и, ответим на все вопросы, которые тебя интересуют. Узнаем друг друга получше. Договорились? — Х-хорошо, — слегка тряхнув головой и стараясь не зацикливаться на подобном, ответил Ким. От ответа на его вопрос увильнули, но обещали обязательно объяснить. И он верит. Причин не верить нет. — Что меня больше интересует, — подаёт свой голос уже Чонгук, стоя полностью одетым, — кто тот рыжий пацан? — спрашивает, пытаясь подавить недовольные нотки в голосе. — Хосок? Мой лучший друг, — в отличие от братьев, спокойно отвечает на заданный вопрос Тэ. В этом нет никакого секрета или тайны. — Лучший друг? — бровь старшего Чона скептически ползёт вверх. — Он явно выглядит старше, да и макларен явно не прихоть избалованного мальчика. — Хосок студент и учится в штатах, — поясняет Ким. — Он прилетел позавчера только ради моего дня рождения. Мы с самого детства дружим, и совместное празднование для нас уже как сложившаяся традиция. А родители живут здесь, машина папина. — Просто друг? Ты вчера с ним провёл весь день? — продолжает свой допрос Чон. — Да, просто друг, — уже напрягается от такого напора Тэ. — И вчера мы провели весь день вместе. — Тэ… — пытается вклиниться в разговор Ёнгук. — Так, мальчики, давайте проясним сразу, — суровым тоном начинает Тэхён, переводя взгляд то на одного, то на другого. — Во-первых, выкиньте из головы эту ревность, если это действительно она. Хосок мне как старший брат. Между нами с ним никогда ничего не было и не будет. У него есть возлюбленный. А во-вторых, — взгляд останавливается на старшем Чоне, — наше общение с ним не прекратится и не будет никак ограничиваться. Даже не думай об этом, — подчёркивает последнее предложение, обращаясь непосредственно к Чонгуку. По более буйному характеру смог сделать вывод, что тот в большей степени является собственником, поэтому сразу решил чётко провести черту. Тэхён показал зубки, свой характер. Ясно дал понять, чтобы то, что для него имеет значение, не смели ограничивать. Со стороны Ёнгука ответом служит лишь утвердительный кивок головы. — Чонгук? — переводит Ким взгляд вновь на старшего близнеца. — Да, ясно, — с досадой, но всё же соглашается Чон. Тэхён не игрушка и не собственность, которую они вправе в чём-то ограничивать. Поэтому в данном случае лишь остаётся покорно принять тот факт, что несмотря на неприязнь, которая возникла к рыжему, придётся смириться с его присутствием в жизни Тэ. Мнение своего партнёра оба брата всегда будут уважать и считаться с ним. — Вот и хорошо, — сменяет гнев (небольшое недовольство) на милость (на обычный спокойный тон). Хищники склонились перед беззащитным зверьком. Увидев слегка поникшие головы, Тэхён решает слегка приободрить тех. Преодолевает несколько шагов и оказывается к Чонгуку максимально близко. Ладони аккуратно укладываются на широкую грудь, а ноги слегка встают на цыпочки, когда Тэхён первым проявляет инициативу и целует. Не ожидавший подобного Чонгук быстро сменяет растерянность на ответную реакцию. Руки сцепляются на чужой талии, притягивая тело так, чтобы не оставлять между ними свободного пространства. Целуются медленно, тягуче, без языка. Вновь возбуждаться от слишком влажных касаний губ никому из присутствующих сейчас больше нельзя. Когда губы отрываются друг от друга, взгляд перемещается на второго близнеца, стоящего рядом. — Ну и чего ты стоишь? — обращается Ким к Ёнгуку. — Иди сюда, — мягко подзывает, протягивая руку. Драгоценный шедевр переходит из одной пары крепких рук — в другие. Ёнгук целует так же нежно, аккуратно сминая податливые губы. Затягивает в свой собственный темп, то лениво растягивая момент сладости, то добавляя совсем немного напора. — Наш, — внезапно заявляют оба, когда и второй поцелуй подходит к своему окончанию. — Ваш-ваш, — по-доброму улыбается на подобное Тэхён, укладывая ладони на чужие щеки и нежно поглаживая: правая ладонь достаётся Чонгуку, левая — Ёнгуку. Да. Братья Чоны были правы. Тэхён не такой, как все остальные, не очередной. Тэхён другой. Он — особенный. Он — тот самый.