Сон Навуходоносора

Сначала Карлайл разразился хохотом. Затем, когда ему пришло осознание, что в комнате смеялся лишь один он, а Аро продолжал на него серьёзно смотреть, смех оборвался, и он несколько долгих секунд таращился на него. Совершенно не понимал, к чему тот клонил. — Ты, должно быть, шутишь, — сказал он. — Боюсь, нет, — Аро вздохнул. Карлайл продолжал смотреть на него, потом выпалил: — По-твоему, триста лет я носил в себе дар и даже его не заметил? Похоже, не очень-то он и мощный. За эти годы Карлайл встретил львиную долю одаренных вампиров, которые не сразу осознали, что отличались от остальных. Даже Шивон была вынуждена признать, что все происходило именно так, как она того пожелала. Она до последнего не верила, что активно манипулировала вселенной. Во время противостояния с Вольтури, она очень хотела мирного разрешения конфликта. Хотя всё же, одарённые встречались реже. Дар был у непропорционально большого количества вампиров, и чем старше был вампир, тем больше шансов, что у него в арсенале было что-то дополнительное, что помогало ему выживать в борьбе с другими вампирами. Немногие ковены выживали, не имея хотя бы одного одаренного члена. Это, в свою очередь, искажало цифры и создавало впечатление, что дары встречались чаще, чем это было на самом деле. Вероятность того, что среднестатистический вампир будет одаренным, была ничтожно мала, а Карлайл был даже слишком обыкновенным. Аро посмотрел на него. — У меня есть веские причины в это верить, — сказал он, но Карлайл вновь оборвал его смехом, прежде чем тот успел продолжить. — Веские? Что ж, если ты собираешься убедить меня в этом, тогда я хотел бы угадать, на что ты ещё рассчитываешь, — сказал он, скрестив ноги в коленях и подперев подбородок костяшками пальцев с нарочито задумчивым видом. — Так, — продолжил он, не обращая внимание на самое безразличное выражение лица Аро, — думаю, дар метать огненные сферы я бы давно заметил, так что вариант отпадает, — размышлял он вслух. — То же самое касается способности… — думал он, — превращаться в летучую мышь. Она бы тоже проявилась в какой-то момент. Может быть, мне стоит подвесить себя вверх ногами в пещере? Просто, чтобы убедиться. — Карлайл, — пробормотал Аро, но тот поднял палец, а по его лицу расплылась широкая ухмылка. — Способность менять цвет глаз. Видишь ли, вчера они были черными… Аро закатил глаза. Но с его подачей этот наглый жест выглядел очень плавным и чарующим. — Да, довольно весело. А теперь, если позволишь мне объяснить… — попытался он снова, но Карлайл тихонько засмеялся над собственной шуткой. Карлайлу, можно сказать, не оставалось ничего другого, кроме как смеяться. Вот они здесь, всего через несколько минут после самой жуткой перебранки за все время существования Карлайла, в которых многовековые отношения были почти разрушены навсегда. И первое, что попытался сделать Аро после, — заставить Карлайла поверить, что у него есть скрытая суперсила. Он просто невероятен. У Карлайла не было дара, вот и всё. Некоторым вампирам требовалось время, чтобы понять, что он у них есть, но столетия? Он бы давно заметил. — Ты закончил? — Аро сделал паузу, на случай, если тот снова его прервёт. Карлайл попытался придумать что-нибудь ещё, но шутка про цвет глаз оказалась самой смешной, даже несмотря на то, что Аро был серьёзен. Он должен был найти органический способ переработать её для Розали. Ей бы это понравилось. Аро, тем временем, продолжил. — В Вольтерре я заметил, насколько ты обаятелен. Не было никого, с кем ты не смог найти общий язык, даже Кайус. Девы в замке никогда не боялись тебя. Но я думал, что это просто потому, что ты, ну, — это ты, — ласково улыбнулся он. — Ты необыкновенен во многом, и я бы выделил твой дар среди других, как выбрал бы один драгоценный камень из целого клада сокровищ. Карлайл был не впечатлен. Он должен был догадаться, что Аро пойдет на что-то подобное. Несколько вампиров обращали внимание на его златоглазую семью: на Джаспера со шрамами, который теперь ценит человеческую жизнь, на Эммета с его физической силой, предпочитающего недоедать. Они подмигивали Карлайлу: «Мы видим, что ты проделал», и удивлялись каждый раз, когда Карлайл отрицал у себя дар убеждать людей, но некоторые, вновь подмигнув, говорили ему: «Не волнуйся, твой секрет в безопасности». Карлайл сталкивался с этим всё больше и больше, особенно, после того, как впервые обратил Эдварда, и его ковен стал расти. Уже ходили шутки, что Карлайл тайно контролировал разум всей семьи, заставляя её соблюдать диету. — Останови его, Белла! — шутил Эмметт. — Мы хотим вкусной человеческой крови. А потом они все смеялись. Мысль о том, что Карлайл повлиял на свою семью, заставив их ценить человеческую жизнь, была оскорбительна. Это был добровольный выбор Эдварда, Элис и Джаспера, несмотря на то, что они знали, чего лишались, вся его семья дорожила возможностью жить ради чего-то большего, чем просто скрываться в лесу. Кроме того, если бы у Карлайла действительно был такой дар, Аро сам бы сидел на диете. И Сульпиция тоже. Не говоря уже о Шивон, Зафрине и ее ковене, Алистере, Гаррете… Он пытался образумить их всех и всегда терпел неудачу. Очевидно, ему не быть тем общим знаменателем, который заставил бы их выбрать другую жизнь. При виде задумчивого выражения его лица улыбка Аро померкла. — Можно? — спросил он, протягивая руку. У Карлайла не было никаких конкретных мыслей, и он демонстративно сцепил руки на коленях. Аро кивнул в знак согласия. — Именно когда я прикоснулся к руке Эдварда, мое подозрение переросло из мимолетного предположения в неоспоримый факт. Его дар позволяет ему наблюдать в реальном времени, как все вокруг реагируют на тебя, и хотя он ничего не уловил, мне же это удалось. И теперь, после многовекового наблюдения за тем, как ты взаимодействуешь с окружающими, или, скорее, как это окружение реагирует на тебя… — Аро запнулся и опустил глаза, задумчиво глядя на сложенные руки Карлайла. Аро поднял ладонь и, начав перечислять свои наблюдения, постучал по каждому пальцу. — Люди не боятся тебя. Как врач, ты встречаешь людей в их самые хрупкие, уязвимые моменты, и ни один из них никогда не вздрагивал от твоего прикосновения. Карлайл, скажи мне, у тебя когда-нибудь были пациенты, которые не любили тебя? — Многие отказывались от лечения… — начал Карлайл, но Аро покачал головой. — Из-за религиозных убеждений или недоверия к медицине. И даже тогда тебе удалось убедить многих, остальные в противном случае свернулись бы калачиком и скончались. Я задал вопрос, испытывал ли пациент когда-нибудь к тебе неприязнь? Карлайл открыл рот и тут же закрыл его. На губах Аро появилась улыбка. — Кто-нибудь когда-нибудь требовал помощи другого врача? Пациенты, которые влюбились в тебя и вынуждены были утешать свои разбитые сердца, не в счет. — Я молодо выгляжу, привлекателен и вообще приятен. Это во-первых… — Ты вампир! — Аро оборвал его смехом. — Мы похожи на богов, люди знают, что нас нужно бояться, даже если не знают почему. Твои пациенты должны кричать от ужаса, особенно дети. И даже если бы твой дар заключался только в том, чтобы не отпугивать людей, ни один человек не должен чувствовать себя комфортно, обсуждая свои кишечные расстройства с самым красивым мужчиной в мире, однако все они выстраиваются в очередь. На фоне лицо Ренаты скорчилось от изумления. Она подняла палец и открыла рот, собираясь задать вопрос, но потом одумалась. Закрыла рот и бросила взгляд на дверь. Карлайл подозревал, что она сожалеет о своей настойчивой просьбе присоединиться к этой встрече. Между ним и Аро всё было очень эмоционально, и она не хотела быть третьей лишней. Но то, что Аро вообще позволил ей присутствовать здесь, говорило о многом. Карлайл не мог представить, чтобы кому-то ещё из охраны было позволено так близко присутствовать в настолько личной обстановке. Она часто бывала с ними и в Вольтерре, когда Аро и Карлайл проводили целые недели в огромной библиотеке Аро. Она была там, читала стихи за несколько столиков от них, чтобы те могли уединиться, не потому, что Аро нуждался в её защите, а потому что её место было рядом с ним, и она хотела быть там. Для Ренаты это, похоже, было всем. Тем не менее, Карлайл подозревал, что она предпочла бы не присутствовать при этом разговоре. Он снова обратил внимание на Аро. — Мои дети прекрасно ладят с людьми, когда хотят. Иначе мы не смогли бы жить так, как живем. Аро только покачал головой. — Это не то же самое. Мы все, кроме Сульпиции, можем ладить с людьми, если захотим, но тебе-то не нужно прилагать усилия. Мы всё равно не понравимся людям, они не будут нам доверять и уж точно не будут чувствовать себя в безопасности рядом с нами. Твои дети — не исключение. Я вообще подозреваю, что врознь эта человеческая шпана не продержалась бы и дня. — Я просто держу себя уверенно, именно потому, что не хочу, чтобы они боялись меня… — Карлайл попытался возразить, но Аро пренебрежительно махнул рукой. Сделай это другой человек, выглядело бы нагло, но изящество, с которым Аро подавал себя в малейшем движении, делало даже такую мелочь, как взмах руки, похожей на рябь воды или развевающуюся на ветру ткань. — Я видел, как люди бежали от Ренаты. Даже Джейн — моя самая драгоценная, но самая юная из всех вампиров, которых я встречал, от её ангельской улыбки люди дрожат от страха. Карлайл поднял брови. Черты лица Джейн были слишком резкими и пропорциональными, чтобы выдать её за обычного ребенка. Она была красивой, но пугающей. Аро видел Джейн совсем не такой, какой её видел весь остальной мир. — Твои старания все равно не увенчаются успехом, — продолжал Аро. — Но у меня есть и другие примеры. Карлайл, когда ты собрал своих свидетелей, некоторые из них, конечно, были там ради себя, но большинство пришли только ради тебя. Ирландцы, амазонки, Алистер, Гаррет — все они были готовы отдать жизни. — Ты хочешь обесценить всё это, сказав, что я использовал на них контроль разума? — Карлайл отшутился. — Нет! Нет, — быстро опроверг Аро, — не больше, чем мои способности обесценивают то, насколько хорошо я знаю человека. Я вижу в этом дополнительный ресурс. Ты знаешь нашу теорию о дарах, Карлайл…твою теорию, точнее. Да, дары… За годы, проведенные Карлайлом в Вольтерре, они много что обсудили вместе, начиная от великих философских вопросов и заканчивая «почему мы не жаждем менструальной крови?». (последнее было одним из немногих вопросов, которые они не решились исследовать в лаборатории Аро). Во имя науки они даже подвергли Карлайла вивисекции в римской бане. Дары они обсуждали больше всего. Природу, форму, потенциал, ограничения… Аро повидал больше всего даров, чем кто-либо в мире, и никогда не мог понять их происхождение. Некоторые дары, по-видимому, были генетически обусловленными, так как у некоторых вампиров-родственников дары явно дополняли или напоминали друг друга. Однако у других биологически родственных вампиров дары были настолько разными, что Аро не видел в них никакой связи. У кого-то дары были связаны с перенесенными травмами, у других — преувеличением того, кем они были в жизни, а у третьих — с совершенно случайными дарами. Некоторые были обычными людьми, у других были ранние проявления их силы, у третьих — проявления силы, не связанные с тем, чем они стали обладать, став вампирами. Не существовало универсального знаменателя, определяющего дар вампира. И осознание этого доводило Аро до изнеможения на протяжении тысячелетий. Благодаря этому вопросу прошлое Карлайла как христианина семнадцатого века наконец-то начало обретать хоть какой-то смысл. Он предположил, что, возможно, одаренные вампиры в жизни были чем-то сродни ведьмам. Было очевидно, что они не заключали никаких сделок с дьяволом (а Аро всегда смотрел на него косо, когда он заговаривал о нём: — Ты же не веришь, что он существует? Мы уже прошли через это… — и задел невзначай его ладонь на столе, чтобы проверить его, на что Карлайл закатил глаза), и все же они обладали силой, которой не было у большинства людей. — Всем известно, что многие вампиры испытывали некоторые проявления своего дара при жизни… — начал Аро, но Карлайл покачал головой. — Ты сказал мне, что Джейн и Алек, возможно, получили свои дары из-за того, как они погибли. Но ведь они и до этого привлекали твое внимание, да? И то, что они делали, не имело ничего общего с болью или оцепенением. Разве не справедливо предположить, что если бы их не сожгли на костре, их дары были бы другими? Он был уверен, что Аро тоже так думал, и слегка коснулся пальцем кончика носа старшего вампира, чтобы дать ему понять, что тот просто высказал свою точку зрения. На губах Аро затаилась легкая улыбка, когда он откинулся в кресле, чтобы лучше рассмотреть Карлайла, пока тот приводил доводы. — Навряд ли это общий знаменатель, но, похоже всё, что объединяло бывших людей, — это их потенциал. Для тех, кто никогда не испытывал особой нужды, дар становился просто усовершенствованием того, кем они были или что могли делать. А те, у кого была особая потребность или травма, видели, как их первоначальный дар трансформировался, чтобы лучше служить им в новой жизни. Люди одарены, но их таланты еще не укоренились и могут быть утрачены. Это, по крайней мере, объяснило бы, почему у некоторых родственников радикально разные дары. Джейн могла быть сожжена, а Алек нет, и тогда не было бы никакого сходства. Аро пристально смотрел на него, а потом повернул голову и взглянул на Ренату, которая отложила книгу, кинув взгляд на Карлайла. Она выглядела потрясенной, но прежде чем тот успел спросить, она выбежала из библиотеки. Аро остался в задумчивости и выглядел ошеломленно и возмущенно. Глаза тоже расширились, когда до него дошёл смысл теории Карлайла, что дарами можно управлять. — Я потратил тысячелетия на анализ этого вопроса, а ты просто… вошел… Карлайл усмехнулся. Похоже, Аро немного перестарался с анализом, и ему было приятно упростить ситуацию. Вернувшись в настоящее, Карлайл уставился на Аро. — Если ты пытаешься понять, что моя суперсила — это исчезновение в куче картошки, то я должен напомнить тебе, что это Афтон. Губы Аро дрогнули. — Не хотелось бы мне, чтобы он так сделал. Нет, Карлайл, я имею в виду, что считаю твой дар...благим. Карлайл поднял бровь. — Это что, самый окольный в мире путь сделать мне комплимент? Оригинально, Аро, даже для тебя. — Я, по крайней мере, не говорил, что мое лицо является доказательством существования Бога. Карлайл открыл рот, чтобы возразить, но получил такой странный взгляд от Ренаты, что заткнулся. — Он вырвал это из контекста, я был… — неловко объяснил он, прежде чем его прервали. — О, все в порядке, вы не обязаны вовлекать меня в беседу, — поспешно сказала Рената, подняв маленькую руку и покачав головой. — Пожалуйста, не надо, — добавила она, хоть это было сказано из вежливости, эмоции слышались. Аро склонил голову и беззвучно захихикал, и Карлайл почувствовал, как его собственные губы подрагивают. Он покачал головой и изобразил, как застегивает рот, прежде чем снова обратить внимание на Аро. — Я имел в виду, — снова попытался Аро, — что за все тысячелетия, что я живу, я никогда не встречал никого, кто бы поступил как ты. Карлайл окинул его тусклым взглядом. — Знаешь, у меня есть ковен, нас восемь… Аро пренебрежительно махнул рукой. — Ты единственный в своей семье, кто ценит жизнь ради самой жизни. Остальные делают это потому, что ты наставил их на этот путь, и потому, что это дает им комплекс превосходства. Кроме Джаспера. Но его дар — это фактически шокерный ошейник для него. Он выбрал ваш образ жизни не по доброте душевной. Карлайл вытаращился на него. Он был уверен, что Аро искренне желает возобновить их дружбу. Всего этого разговора можно было бы избежать, ведь он сопровождался болезненными и опасными, а порой грубыми размышлениями. Карлайл подумал, может, Аро хотел так помириться с их семьей? Это казалось очевидным, ведь ковен Карлайла огромен и одарен. Всего за месяц он смог созвать десятки одаренных свидетелей, которые были готовы к борьбе. Аро признал, что Кайус относился к Карлайлу, ко всему его ковену с подозрением. И хотя он был самим собой, он был Калленом. Для существа, которое практически правило сверхъестественным миром и хотело остаться у власти навсегда, дружба Карлайла была сама по себе приятна, но куда приятнее сделать из Калленов союзников. И все же несколькими короткими фразами Аро дал понять, что он относится ко всему ковену, ко всем, кроме самого Карлайла, с наименьшим уважением. Он видел, что Аро из кожи вон лез, чтобы быть неизменно любезным, вежливым и, прежде всего, понимающим окружающий мир. В силу природы своего дара и природы человечества Аро редко судил людей за то, что читал в их разумах. У друзей, врагов и тех, кого собирались казнить, была своя причина быть такими, какими они были, которую могли понять только они сами и Аро. Аро коснулся только Эдварда, Элис и теперь Карлайла. Эдвард… Карлайл все еще не понимал, почему Аро говорил об Эдварде как о чудище. Возможно, благодаря знанию их мыслей через дар Эдварда, а возможно, просто через воспоминания Элис и Карлайла, он решил, что от остальных членов семьи следует отказаться. Он, судя по всему, не собирался мириться со всеми Калленами. Только с Карлайлом. Он видел все, что они выстрадали и чем пожертвовали, сколько сил им потребовалось, чтобы пережить каждый день, но не увидел ничего, кроме комплекса превосходства. Карлайл подавил желание снова зашипеть на него, но под руками захрустели подлокотники кресла. — Ты же знаешь, что я прав, — пренебрежительно сказал Аро, еще раз взмахнув рукой, — или мне перечислить причины? Белла, похоже, почти не чувствует жажды, поэтому я вряд ли могу похвалить её великую жертву. Розали, Джаспер и Эмметт проголосовали за убийство невинной девушки, чье преступление заключалось в том, что её чуть не сбил фургон, причем по таким глупым мотивам, как нежелание Розали покинуть Форкс. Элис проголосовала, потому что хотела иметь свою Барби-Беллу, и она следует диете только потому, что её видения подсказали ей, что так будет выгодно. Эсми же не возражала тому, чтобы другие погибали за ее любимых. Знаешь ли ты, что она поддержала бы убийство Беллы, потому что мучения Эдварда по ней были невыносимы? Карлайл поджал губы. — Это… — оправдание, она пыталась поддержать Эдварда, смягчить удар в случае, если он потерял бы контроль и убил её. На губах Аро растянулась беззлобная, понимающая улыбка. — А Эдвард решил убивать людей. Он жил так годами, и неважно, что он к вам вернулся, Карлайл, ты бы никогда не сделал того, что сделал он. Ты не сделал, и весь мир манил тебя сдаться, в то время как у него была вся любовь и поддержка, о которой только можно попросить. Я не говорю, что они плохие, Карлайл, вовсе нет, и их жертвы не бессмысленны. Я восхищаюсь их преданностью, — он широко раскинул руки, — но они не столь благородны, как ты. Никто, Карлайл, из всех людей, которых я встречал за всю свою жизнь. Ни один. Карлайл беззвучно покачал головой. — Мой создатель бросил меня, я был в необычайно выгодном положении… — начал он, но Аро покачал головой. — Множество новорожденных были брошены своими создателями, Карлайл, это не оправдание. Даже если не обращать внимания на твой геркулесов подвиг, мой дорогой Карлайл, ты уникально благороден в каждом своем стремлении в жизни. Ты мог бы посвятить себя убийству вампиров, чтобы пощадить людей, которых они убьют, но ты этого не делаешь. — Потому что я бы сразу погиб, и это был бы жалкий путь, — ответил Карлайл, потому что даже если бы он хотел этого, у него бы ничего не вышло, и Аро рассмеялся, как будто не он только что сказал Карлайлу, что его семье наплевать на человеческую жизнь. — Это потому, что ты ценишь любую жизнь, даже жизнь кровососущих демонов. Карлайл, ты ходишь и заводишь друзей со всеми, кто встречается на твоем пути, ты говоришь нам, что у нас есть души и что для нас есть надежда, а потом ты снова улетаешь, возвращаясь к работе, потому что твоя цель в жизни — сделать мир лучше, — Аро с увлечением покачал головой. — Если бы ты был единственным вампиром в мире, имя, которое люди дали бы нашему виду, было бы «ангел». — Твой дар, Карлайл, усиливает эту доброту. Ты — свет, притягивающий остальных, как мотыльков. Ты можешь подружиться с кем угодно, потому что этому свету невозможно противостоять, люди доверяют тебе, потому что этот свет сияет. А с такими чистыми намерениями, как у тебя, ты становишься поразительно убедительным. Твой дар, Карлайл, позволяет тебе очаровывать кого угодно, тебе доверяют и тебя обожают. Карлайл смотрел на него несколько долгих секунд. Если отбросить странную поэтическую речь и комплименты, Аро говорил, что он — лучшая часть Хайди и Челси, способная привлечь любого человека и внушить ему то, что нравится. Что у людей, которых он встречал, не было возможности невзлюбить его, если он сам того не хотел, и что если он будет рядом достаточно долго, то возникнут крепкие отношения. Ледяной ужас наполнил его тело. — Я… — начал он, запнувшись. — У меня такое чувство, будто ты только что назвал меня прославленной лавовой лампой, — сказал он слабым голосом. Губы Аро скривились. — Хотя мне не хватало твоего юмора, я начинаю тосковать по компании Маркуса. — Ну, вот тебе и доказательство того, что у меня нет дара, — рассмеялся Карлайл, что прозвучало немного напряженно. — Ты и не особо очарован, даже не посмеялся ни над одной из моих шуток. Аро сверкнул блестящей улыбкой. — Ты мне нравишься настолько, насколько это возможно, любимый. Но я все равно нахожу тебя упрямым. Карлайл только покачал головой. — Ты не привел никаких доказательств. Указывать на то, что у меня есть друзья, это… ну, если мы пойдем по такой логике, то в мире не останется ни одного вампира, у которого не было бы дара. Аро надулся. — Алистер прятался в английском лесу семь веков, он даже не хотел, чтобы мы знали о его существовании. А когда вы его позвали, он пересек планету, чтобы свидетельствовать против нас. Карлайл открыл было рот, чтобы вмешаться, но Аро оказался быстрее: — То, что его самосохранение взяло верх над ним, — это хорошо. Это означает, что ваше влияние ограничено. Ты заставляешь людей тянуться так далеко, как они хотят, но не дальше. — У Алистера нет других друзей… — начал Карлайл. И снова Аро прервал его. — Ты доказываешь мою же точку зрения! Алистер боится собственной тени, и все же позволил тебе жить в его пещере и месяцами зубрить историю Англии. И к скольким из твоих друзей это относится? Я не прикасался к Амуну уже девять веков, — он сделал паузу и озадаченно нахмурился, осознав, как много времени пролетело. — Я должен проверить его. Я хочу сказать, что он не из тех, кто легко заводит друзей, но тебе подарил саркофаг из чистого золота. Полагаю, это одно из немногих сокровищ, оставшихся ему после долгих лет жизни. А амазонские женщины когда-нибудь покидали свою землю, пока ты не попросил? — У них не было причин для этого, — неубедительно ответил Карлайл. Аро хмыкнул и кивнул. — И ещё я… Я действительно обожаю тебя, Карлайл. Я много кого люблю, но тебя я обожаю во всём, и ты остаешься единственным человеком, которого я когда-либо мог считать настоящим другом, — он задумчиво улыбнулся, на мгновение погрузившись в воспоминания. Но резко протрезвел. По какой бы дорожке ни забрели его воспоминания, это был не тот путь, по которому он хотел идти дальше. — У тебя никогда не было врагов. Если ваш ковен и наживает врага, то только из-за того, с чем вы не могли ничего поделать, например, из-за Джеймса. О, и ещё есть восхитительные оборотни Квилет. Они считали вампиров безжалостными демонами, когда впервые столкнулись с вашей семьей, а их народ веками преследовался белыми людьми. И все же ты, самый белый, при том демон-мужчина смог усадить всех за стол и обсудить мирный договор! — он рассмеялся над абсурдностью. — Только ты, дорогой друг, только ты. Карлайл уставился на него. Чувство ужаса в животе распространялось, как опухоль. Аро привел убедительные аргументы. Это правда, что люди не боялись его. Они никогда его не боялись, и боялись скорее Эсми — самую добрую, милую вампиршу, которую он когда-либо встречал. Она даже сохранила некоторую мягкость своих человеческих черт. Симметричное совершенство было неоспоримо, но углы были закруглены, острые грани сглажены. А люди всё равно отшатывались. Но никто никогда не отшатывался от Карлайла. Остальное можно было объяснить: Амун и Алистер были сложными, но в конечном итоге одиночками, Карлайл просто оказался в нужном месте и сказал нужные слова, а амазонки были удивительными женщинами, которые сделали бы то же самое для любого, кого считали другом. Что касалось самого Аро, за эти годы он нашел много интересных способов выразить свою преданность Карлайлу, но это был новый. Нет, всему остальному были разумные объяснения, и похоже, что Аро попал в ловушку предвзятости подтверждения. Он начал подозревать, а вместе с этим все значимые отношения Карлайла с кем-либо становились еще одним доказательством выдуманного дара. Карлайлу предстояло выяснить, чем он так отличался от остальных людей, но он все еще не верил, что причина крылась в даре. Если у него и был дар, то слабый и уж точно не подходящий под описание Аро. Он наклонился вперед и сжал руку Аро. Тот медленно моргнул — это был особый жест для тех случаев, когда он не был поглощен достаточным количеством мыслей, чтобы полностью закрыть глаза. Медленно выдохнув, Карлайл отпустил его руки. — Этот дар трудно доказать, Карлайл, и, если быть откровенным, для меня нет никакой разницы, веришь ты в это или нет. Но для тебя это имеет значение, и если я хочу, чтобы ты снова мне доверял, первый шаг — это прозрачность. Вечно двадцатитрехлетнему мозгу Карлайла захотелось найти довод в пользу тому, что Аро здесь демонстрирует несомненный дар умело вести беседу, но он придержал язык. — А что насчет Элеазара? — спросил он вместо этого. — Он знает меня уже несколько десятилетий, и никогда ничего не говорил. Рената хмыкнула на заднем плане. Аро сухо улыбнулся, очевидно, разделяя ее чувства. — Простите мою прямоту, я знаю, что ваши ковены близки — но Элеазар бесполезен. — О нет, — скорбно сказал Карлайл и вздрогнул. Он всегда считал странным, что Элеазару пришлось выбирать между Кармен и Вольтури. У Вольтури было более чем достаточно места. Более того, Аро был на редкость учтив до такой степени, что порой не мог заставить себя быть откровенным с окружающими. Карлайл был недоверчивым свидетелем нескольких таких бесед. Нет, ультиматум Аро показался Карлайлу смешным, но, обладая таким полезным даром, как у Элеазара, он предполагал, что ему не хватает информации. Похоже, так оно и было. — О, да, — сказал Аро, все еще сухо улыбаясь. — Он мог сказать мне, есть ли у кого-то дар, если это был очень сильный и легко различимый дар. Джейн, например, он заметил сразу. И большинство моих охранников обладают такими мощными, ярко выраженными дарами, так что я был уверен, что он сможет обнаружить любой дар, с которым столкнется. Но он не только оказался бесполезным, но и пропустил бесчисленное количество одаренных. Хайди, например, он считал удивительно привлекательной, и мне пришлось сказать ему, что она обладает даром. Я думал, что его нужно тренировать, что он просто недостаточно практиковался, но он так и не стал лучше. Наступил момент, когда я понял, что его сила заключается в том, чтобы указывать на очевидное. Уголки губ Карлайла опустились вниз, когда он понял, что это звучит знакомо. Элеазар пропустил Шивон, чей дар был очевиден, несмотря на то, что она его отрицала. Он не заметил ничего в Белле, не увидев в ней никаких признаков одаренности, и решил, что она была щитом, основываясь лишь на диалоге с Эдвардом. Дедукцией Карлайл не был впечатлен. Он заметил потенциал Эдварда, Джаспера и Элис лишь задав вопросы. Тем не менее… для Аро изгнать Элеазара было слишком суровым шагом. — Вы не могли использовать его для обучения новобранцев? — спросил Карлайл. — Он же отлично справился с обучением Беллы. Аро хмыкнул. — Ты хочешь ответить на этот вопрос, Рената? Карлайл поднял брови. Рената была далеко не кроткой, безликой тенью, какой ее считало большинство людей, но то, что Аро попросил ее принять участие в разговоре, было необычно. Он никогда не делал этого в Вольтерре. Рената, однако, не выглядела удивленно. Она закрыла книгу и через мгновение уже сидела рядом с Аро, юбка ее платья аккуратно облегала тонкие ноги. Вид у нее был строгий, словно она ждала этого момента. Как будто Рената всегда ждала момента, чтобы наброситься на Элеазара. Возможно, это и неудивительно. Карлайл понял, что Элеазар ничем не прославился у Вольтури, когда присоединился к не очень-то многочисленной армии свидетелей Карлайла. — За неимением более вежливого термина, — сказала Рената своим высоким, похожим на колокольчик голосом, — Элеазар был хамом. Аро загорелся от ее слов. — Хам, Рената, что за тон. Я впадаю в отчаяние от тебя, — укорил он ее с сияющей улыбкой, покачивая головой в знак неодобрения. Карлайл разразился громким смехом, который быстро заглушил, вспомнив, что поблизости есть люди. Рената терпеливо ждала, пока они оба успокоятся, прежде чем продолжить. — Элеазар довольно рано дал понять, что относит себя… к другой лиге, что ли. Его дар заключался в оценке даров других, и поэтому он думал, что может оценить нас, — она поджала губы. — Я хотела относиться к нему более милосердно, правда, хотела. Я лажу с Афтоном, я должна была ладить и с Элеазаром. Она надулась. Похоже, ее действительно беспокоило, что у неё не получилось. — Я даже попросила помощи у Челси. Рената сделала паузу, слегка закусив внутреннюю сторону щеки, ее большие красные глаза, которые, как он подозревал, в прошлой жизни были карими, мрачно смотрели на него. — Элеазар видел в нас только наши дары, и ничего больше. Он ходил на бесчисленные задания с гвардией, но видел только то, что они могут делать. Он почти не разговаривал с ними. Он был таким со всеми нами. Это всё объясняет, особенно единственный раз, когда он обращался к Джейн и Алеку по их именам, был, когда он заговорил об их особых дарах. Она покачала головой. — Я пыталась контактировать с ним время от времени, но он неизбежно переводил разговор на мой дар. И я ценила его вклад, я была бы рада более эффективно защищать вас, хозяин, — она ласково улыбнулась Аро, который улыбнулся в ответ, — но наступил момент, когда я не могла отрицать, что он не интересуется ни мной, ни кем-либо еще в гвардии, как личностью. Аро тихо хмыкнул в знак согласия. — Элеазар хотел как лучше, но ты совершенно права, дорогая. Рената поджала губы в безмолвной растерянности. Аро дружески похлопал ее по колену и снова обратил внимание на Карлайла. — Теперь ты понимаешь, почему, когда Элеазар объявил мне, что нашел свою пару… это была золотая возможность, и никаких обид. У этого человека были все благие намерения, он просто не подходил для Вольтури, как я посчитал. Карлайл вздохнул. — Ты не возражаешь, если я скажу ему? Его самоуверенности это не понравится, но… Если он правильно выразился, чувства Элеазара не будут слишком задеты. Судя по всему, он оказался не тем человеком и не в том месте. Вольтури — самый древний ковен с собственной внутренней культурой, к которой он не подошёл. А Элеазар, благослови его Бог, но его социальный интеллект оставлял желать лучшего. Да, Карлайл слишком легко мог понять, как все дошло до того, что остальные члены охраны возненавидели его, и Аро ухватился за возможность по-хорошему распрощаться с Элеазаром. — Но в последние годы он беспокоился о том, что эта зловредная Челси похитит его посреди ночи, — закончил Аро за Ренату. На это Рената подняла изящную бровь. — Она будет рада это услышать, — она прикусила губу и слегка коснулась руки Аро. Аро рассмеялся. — Давай, — сказал он, и Рената усмехнулась, доставая из кармана телефон. Ее пальцы стучали по кнопкам, пока она набирала текст. Карлайл не пожалел времени, чтобы оценить абсурдность общения Вольтури с помощью таких современных средств. Телефонные звонки были необходимы, но было что-то невероятно обыденное в том, что Рената просто переписывалась с другими Вольтури. Из того, что он мог видеть на ее экране, имя Челси было помещено между эмодзи с каждой стороны, сердечками и желтым лицом с маленькими клыками. «Вероятно, у них там групповой чат», — ошеломленно подумал он. Потом он напомнил себе, что вообще-то он священник семнадцатого века, который водит Мерс. Через несколько секунд зажужжал телефон Ренаты. Она усмехнулась и подняла экран, чтобы Аро и Карлайл могли его увидеть. «Porterò Afton con me. Nessuno ci accorgerà di noi», — гласило сообщение. Рената вернулась к комоду, где отправила ответное сообщение. Похоже, Аро поступил мудро, разрешив Ренате присоединиться. Карлайл не мог ни на кого сердиться, когда кто-то такой прекрасный, как эта женщина, озарял комнату. — Я все еще не верю насчет дара, — мягко сказал он. — Может быть, ты в это веришь, но… — он пожал плечами. — Я бы уже давно заметил. Аро задумчиво посмотрел на него. — Как ты мог? Карлайл, если я прав, а я верю, что это так, то ты никогда ни с кем нормально не общался. Ты живешь в мире, Карлайл, где каждый всегда готов тебя выслушать, с каждым можно договориться, и они придут в себя, если ты будешь говорить достаточно долго. Звучит знакомо? — Я умолял сохранить жизнь Бри. Джейн не сдвинулась с места. — Это произошло слишком быстро, я уверен, что это сработало бы, если бы ты продолжил переговоры. А так она… хм… — он прервал себя, покачав головой, и вновь не спеша заговорил. Карлайл нахмурился, гадая, к чему бы это привело. — Вы заставили новорожденного сдаться вам посреди битвы. Когда вы впервые встретили Джеймса и его шабаш, ваши с Джаспером совместные усилия помогли им успокоиться. Даже паранойя Виктории была успокоена твоими мягкими манерами, Карлайл, разве это не свойственно тебе? Не говоря уже об этих выходных. Карлайл, твои глаза за ночь стали светящимися сплошным красным цветом, и хотя я нахожу твое оправдание восхитительным, люди принимают его слишком легко. А шериф, Карлайл, ты вошел туда и начал вести светскую беседу о том, какой ты новичок в маленьком городке. В ответ он доверил тебе секретную информацию о деле. Это, Карлайл, ненормально. Ничего из этого не нормально. Оправдывайся сколько угодно, Карлайл, но ты должен понять, что я-то всё понял. Карлайл молча смотрел на него. У него не было объяснений,. Во всяком случае, не сейчас. Но… И выхода у него не было. Он провел рукой по щеке Аро, и тот застонал от разочарования. — Ты чертовски упрям! — пожаловался он. — Но я рад, что не оскорбил тебя до глубины души. Карлайл лишь беззлобно улыбнулся. Аро облегченно вздохнул, внезапно почувствовав беспокойство. — Думаю, мне пора пойти взглянуть на тех полицейских, которые доставляют тебе неприятности. Он прижал руку Карлайла ближе к своему лицу, как обычно делал, когда нужно было уйти. Это был простой способ проверить, есть ли у собеседника что-либо еще сказать, после чего сам себе кивнул и поднялся, позволив Карлайлу оторваться. — Рената? — спросил Аро, подлетая к ней, одной рукой забирая свой телефон. Карлайл тоже поднялся и последовал за ним. Ему тоже следовало бы надеть какую-нибудь уличную одежду. Аро что-то быстро напечатал, и Рената с улыбкой спрыгнула вниз. Быстрым, ловким движением она закрутила часть волос в безупречный пучок на макушке и с улыбкой приняла шляпу, которую ей протянул Аро. Она была такого же цвета, как и ее одежда. Карлайл нахмурился, ища, откуда взялась шляпа. — Откуда… — начал он, но Аро только подмигнул. — А что, волшебники никогда себя не раскрывают? — спросил он. Карлайл тем временем отвлекся на шляпу Ренаты. Это была стильная, аккуратная шляпа с маленькими пушистыми помпонами по ободку — из тех, что были так популярны в начале прошлого века. — Вы всё-таки принесли эти смешные головные уборы, — уныло констатировал Карлайл, натягивая свою собственную, практичную, нормальную на вид шапку, чтобы прикрыть уши. — Ну, конечно, — сказал Аро, выглядя почти оскорбленным намеком на то, что он этого бы не сделал. — Как бы я мог решиться навестить Элис с ними, если бы они все еще были в Вольтерре? Они у Деметрия. Карлайл подозревал, что безопасность была не единственной причиной, по которой Кайус не хотел, чтобы Аро присоединялся к гвардии Вольтури на заданиях. У него также возникло внезапное подозрение, что Аро захватил с собой шляпу и для него, и что к концу выходных он будет ее носить. — Я бы спросил, как тебе удалось запугать мир вампиров, но, полагаю, для этого и нужен Кайус, — просто сказал он. — Отчасти. Не возражаешь, если мы оставим плащи? Карлайл кивнул и, улучив момент, сложил их в сумку на случай, если полицейские опередят его. Затем надел куртку и последовал за Аро и Ренатой, высунувшись из окна. Аро достал из ниоткуда пару одинаковых солнцезащитных очков, вручил одни Ренате, а другие надел сам. — Ты никогда не выдашь себя за человека, — откровенно сказал ему Карлайл. — Да, но из-за дымки я выгляжу слепым. Или мертвым. Это называется контролем ущерба, — сказал Аро, пожимая плечами, движение было грациозным, как рябь воды. — Господин, — раздалось сопрано ксилофона. Карлайл поднял голову и увидел Джейн, шедшую к ним. Она сбросила мантию Вольтури, и Карлайлу было забавно видеть, что она выглядит как девочка-подросток. Казалось, она заблудилась на панк-сцене 90-х, потому что на ней были черные джинсы, черные ботинки, черная кожаная куртка и пушистый черный берет, который, по мнению Карлайла, она сочла надеть из-за погоды. Выглядела она так, словно проходила прослушивание на фильм «Леон». — Джейн! Как раз вовремя, — радостно воскликнул Аро и хлопнул в ладоши. Джейн радостно улыбнулась, противореча своему наряду из «Матрицы». — Вы звали меня, — ответила она. — Верно, — кивнул Аро. — Мы с Ренатой собираемся провести небольшую разведку, и я надеялся, что ты, моя дорогая, не откажешься пока сопровождать нашего дорогого Карлайла. — Что? — сказала Джейн в то же время, когда Карлайл резко спросил — «Простите?» — Карлайл, дорогой, у тебя есть склонность попадать в неприятности. Позволь мне эту маленькую предосторожность, — объяснил Аро, взмахнув рукой, как будто это могло отмести вполне реальные возражения Карлайла. Тот нахмурился за наносекунду до того, как его осенило. — Ты хочешь доказать, что у меня есть дар, используя Джейн, — понял он вслух. Аро бесстыдно ухмыльнулся. — Как всегда остроумно, мой умный друг. Глаза Джейн расширились. — У Карлайла есть дар? — Нет, — поспешно сказал Карлайл. — А я думаю, что он есть, — легкомысленно заметила Рената, и Аро усмехнулся ей. — Как доказать это, используя меня? — Джейн нахмурилась. — Порадуй меня, — сказал Аро Карлайлу, и прежде чем Карлайл успел запротестовать, они с Ренатой ушли. — Итак, — сказала Джейн через несколько секунд, выглядя так же неловко, как и Карлайл. — Хм, — ответил тот.