Сон Навуходоносора

Она, забыв о полотне И прялке, встала, чтоб в окне Узреть кувшинки на волне И паладина на коне, Взглянуть на замок Камелот. Ткань прочь унесена была, И раскололась гладь стекла; «Сбылось проклятье», — воззвала волшебница Шалотт. Альфред Теннисон — Леди Шалотт В то утро, когда Карлайл вошел в зал для завтраков, непрерывная болтовня стихла. Молчание нельзя было назвать драматичным, поскольку большинство людей в отеле были туристами, которые не имели отношения к до сих пор шедшему расследованию. Они замолчали только потому, что были застигнуты врасплох великолепием Карлайла, но быстро пришли в себя или притворились, что пришли, из вежливости. Коллеги Карлайла — нет. Они всё ещё были там, сидели за тем же столом, что и накануне. Он знал, что так и будет: Аро сообщил, что полиция попросила их задержаться ещё на несколько дней для проведения расследования. Впрочем, это шло на руку, поскольку Аро хотел, чтобы Карлайл и близнецы убедительно сыграли людей, прежде чем инсценировать свою смерть. — Так ваша смерть будет казаться более естественной. Трагической, то есть, — искренне заверил Аро, обвив длинными пальцами руку Карлайла, обтянутую тканью плаща. Он пришёл в восторг, когда облачённые в плащи Вольтури Карлайл и Рената вернулись. Прежде чем броситься проверять, не разошлись ли у Карлайла швы на плечах, Аро вместе их сфотографировал. Швы, разумеется, не разошлись, но Аро все равно поспешил его заверить, что тот сможет получить свой собственный плащ, если только захочет. Протесты Карлайла остались без внимания, и вскоре Аро отправил Корин его мерки и HEX-код. Карлайл подозревал, что Аро попросту счёл лучшим ответом на недавно возникшее его стремление стать абсолютным отшельником не принимать отказов. Действительно, Карлайлу смутно вспомнилось, как Элис кивала и говорила: «Конечно, нет, Белла», когда не хотела, чтобы Элис наряжала её, а потом тащила в свой гардероб и показывала все новые вещи, которые успела купить. Белла, конечно, отнекивалась и упиралась, но в итоге всё равно надевала то, что велела Элис. Разница между Беллой и Карлайлом заключалась в том, что Белла, идя вместе со своей маниакальной подругой-ясновидящей, не собиралась никому вредить. И он подозревал, что, если переступит порог Вольтерры, Корин тут же окажется на месте, чтобы тот почувствовал себя вполне довольным пребыванием. Челси, скорее всего, тоже будет втянута. Карлайл знал, Аро будет разочарован, но в конечном итоге с ним всё будет в порядке. По сравнению с тем ударом, который предстояло нанести Эсми, Эдварду, Розали, Элис, Джасперу, Ренесме, Эммету и Белле, с тем, как вечность, которую, как они думали, проведут вместе, собирались вырвать у них из-под ног, это была мелочь. Нет, Карлайл прибережет свою решимость и сожаление для этих восьмерых. И если Аро мог смириться с тем, что Карлайл примет решение и пойдет на это, то Карлайл надеялся, что сможет получить моральную поддержку от своего старого друга в этом кошмаре. Покинуть семью и так было нелегко, а когда ему придётся принимать их протесты, станет ещё труднее. Важно было иметь кого-то в своем углу. Но ему хотелось видеть то же самое в Вольтерре, когда бесконечные годы упорства перед лицом нестерпимой жажды казались пугающими. Аро выбрал противоположный подход, стремясь вбить долото в трещины мнимой решимости Карлайла, чтобы сломить его. То было способом Аро проявить заботу, спасти Карлайла от его аскетических страданий, вызванных им же самим. Для Аро вегетарианская диета никогда не была чем-то особенным, только недостатком, от которого следовало избавиться, нездоровой привязанностью, притупляющей взор, силу и радость жизни его золотого друга. Таким же образом поступил и Карлайл, отказавшись стать отшельником. Аро делал так, как считал нужным, а он считал, что Карлайлу нужно наслаждаться здоровым питанием и не становиться отшельником. Карлайл даже не думал упрекать его. С точки зрения Аро, тот спасал друга, который пытался погубить себя. Тем не менее, когда Карлайл увидел мрачные лица бывших коллег, старательно избегавших повернуться в его сторону, и заметил, что кресло, которое он занимал предыдущим утром, всё ещё стояло там, словно они ждали его, предварительно решив, что будет слишком грубым убрать его, ему тут же захотелось отменить все планы по самоубийству. Это был клоунский фарс, полное неуважение к ним как к личностям, так и к людям, пережившим горе. Не говоря уже о том, насколько запутанным с юридической и эмоциональной сторон станет это дело после смерти Карлайла Каллена. В какой-то степени утешало то, что решение инсценировать собственную смерть было не в его власти, но от этого оно не становилось менее отвратительным. Он совершил большую ошибку, и ему никогда не удастся исправиться. (Аро тоже поймал зародыш этой мысли несколько мгновений назад в гостиничном номере, когда тот переодевался. Он отмахнулся, убрав руку Карлайла, когда снимал бирку «Hugo Boss» с нового плаща Карлайла. — Другая наша альтернатива — утечка газа, которая взорвет весь город. Её, к твоему сведению, сложнее подделать, чем ты думал несколько лет назад, — он оборвал себя, когда его пальцы возле воротника Карлайла поймали эти ужасные мысли. — Это работает не так, как ты думаешь. Молодой вампир с необычайным контролем сделал вампирами членов своей семьи, думая, что они будут управляемы, как он сам. Но этого не произошло. Деметрию пришлось скрыть более двухсот смертей и заставить замолчать несколько десятков свидетелей, и он остановился на утечке газа. Свидетели были доставлены в Вольтерру, — резюмировал Аро, бросив на Карлайла в конце тот самый взгляд, будто бы ему удалось доказать, что питание людьми иногда могло быть этичным. По мнению прагматичного Аро, питаться теми, кто видел то, чего не должен был видеть, было разумным решением для всех заинтересованных сторон. Эти люди были обречены, и питание ими Вольтури означало, что Хайди останется у себя на две недели. — Я пытаюсь сказать, Карлайл, что твоя предполагаемая смерть — это некровопролитное решение. Люди будут жить. Да, то, что ты с ними делаешь, достойно сожаления, но люди — эфемерные существа, и их чувства и воспоминания об этих выходных пройдут). Карлайл не сказал бы, что согласен с доводами Аро, но это не имело значения. Мысленно расправив плечи, он направился к свободному столику для четверых и повесил пальто на спинку одного из стульев, чтобы занять его. Проходя мимо столика своих коллег по направлению к буфету, он улыбнулся. — Извините, что отрываю вас от работы, но мои дети захотели сегодня со мной позавтракать. Он подкрепил свое предложение пожатием плеч и гримасой «что поделаешь». (Аро и Карлайл решили, что единственный правдоподобный способ выдать Джейн и Алека за давно потерянных биологических детей Карлайла — это если он будет вести себя как законченный бездельник, в чью идеальную жизнь ворвались дети от предыдущих отношений («Или от твоих гнусных дней в роли шлюхи», — ярко поправил Аро). В этом была дополнительная выгода: если все люди, знающие Карлайла, согласятся, что ошиблись в его характере, ФБР будет ещё проще предположить, что он действительно мог убить доктора Уэйна и неизвестного, и расследование будет закрыто. — Представьте, что у вас там ещё больше нагулек, — внес свою лепту Деметрий, довольный, что наконец-то оказался в некотором роде в курсе событий, и желая, чтобы так оно и было. — И называйте их не теми именами. Дженни для Джейн, например, или Алекс. Выглядите раздраженно, когда они вас поправляют. — Задавай им вопросы, а когда они пытаются ответить, перебивай их, — добавила Рената, как будто бы с ней такое происходило достаточно часто. — Ничего он из этого делать не будет, — скорбно сказал им Аро, хотя для проверки слегка потрепал Карлайла по носу. — Действительно, — вздохнул тот, — он этого не сделает). Никто из них ничего не сказал, и Карлайла озарила улыбка, и он подмигнул, направившись к буфету. — Даже если он не виновен, он нравился мне гораздо больше, когда я о нём не знал, — услышал он шепот доктора Милтон, обращенный к остальным. — Даже если он каким-то образом… — голос доктора Мехди прорезался сквозь шум. Он оборвал себя, поняв, что говорил слишком громко. Его голос стал значительно ниже, когда он продолжил. — Пиппа, не может быть, чтобы он оказался невиновным! — Я знаю, Харман, но мы не знаем наверняка. Я хочу сказать, что я была очень высокого мнения о докторе Каллене, думаю, все мы были такого мнения, он был… — она запнулась, подыскивая нужное слово. — Был выше всего этого, — тихо закончила доктор Грэм. — Да! — сказала она. — Он был таким человеком, который… который… — она искала подходящую аналогию. — Он единственный мужчина, который мог бы работать гинекологом, и я бы не подумала, что это жутко. По столу разнеслось легкое хихиканье. — Жалко Патрика, — облегченно хихикнул доктор Гиббонс. — Да… Хотя вроде бы так и есть, — доктор Милтон сказала с улыбкой в голосе, но затем её тон изменился. — Кто-нибудь сказал ему? Карлайл понял, что застыл, и взял тарелку с буфетного стола, чтобы выглядеть занятым. Хорошо, что он находился на слишком большом расстоянии и не мог ничего услышать. — Так и есть. Мало, кто из нас звонил вчера вечером, — тихо сказал доктор Брюэр. — Я еще даже не сказал детям, — сказал доктор Гиббонс. Настроение среди них, казалось, снова упало, и они замолчали. После нескольких долгих мгновений доктор Баррис впервые заговорил: — Если Каллен виновен, — а я говорю «если», — подчеркнул он, — они, вероятно, добьются обвинительного приговора, — его голос был таким же холодным, как кожа Карлайла. — И хорошая новость заключается в следующем: в Монтане делают смертельные инъекции. За столом воцарилась мертвая тишина. Карлайлу, который зачерпывал на тарелку все сухие продукты, какие только мог найти, пришлось сдержать слабый свист. Что ж, тогда он сможет меньше беспокоиться о докторе Баррисе. — Джон! — шипела доктор Грэм. — Вы видели, что он сделал с Шоном! — доктор Баррис прошипел в ответ. — И с тем другим парнем. Я проверил, его достаточно легко посадить за решетку, но хороший прокурор… — Прекратите! — пронзительно оборвала его доктор Грэм. Карлайл внимательно прислушался и услышал легкое сжатие и расширение кровеносных сосудов, скольжение позвоночных дисков, когда несколько человек на соседних столах повернулись, чтобы посмотреть на неё. Среди коллег Карлайла снова воцарилась полная тишина, и, судя по приглушенным разговорам за другими столами, люди заметили, что с теми, кто сидел за длинным столом, было что-то не так. Доктор Грэм слегка фыркнула. — Простите, просто… это всё так… Раздался резкий скрип её стула, и Карлайл поднял голову и увидел, как она выбежала из зала для завтраков. Хорошо. Тогда у детективов не будет к ней много вопросов. Карлайл опустил взгляд на тарелку и с ужасом отметил, что наложил на неё очень много еды. Даже для человеческого мужчины это было слишком. Он вернулся к своему столу как раз вовремя, чтобы услышать слишком тихие, слишком ровные шаги двух маленьких вампиров, вступивших за порог отеля. Через несколько секунд Алек и Джейн вошли в зал для завтраков. Зрелище было то ещё. Рената очень серьезно отнеслась к своей миссии войти в образ мыслей Элис и одеть их как Калленов, которыми они сейчас были, и в результате получилось… Увидев их, Элис почувствовала бы себя либо оскорбленной, либо ей пришлось бы пережить нечто из ряда вон выходящее. Рената взяла на себя труд нарядить и Карлайла, если уж на то пошло. Карлайл подозревал, что для неё это было даже очень забавно. Особенно, когда она выбрала одинаковые водолазки от Hilfiger для него и Джейн: «Чтобы показать, что вы родственники!». Однако, глядя на Алека и Джейн сейчас, он подумал, не переборщила ли она. Алек был одет с иголочки. Он чувствовал себя неуютно в бледно-бежевых брюках и белом свитере-поло, а песочного цвета дождевик был аккуратно сложен на руке. Единственная яркая деталь в его образе – ботинки из коричневой замши. Карлайл бы сказал, что выглядел он как ребенок, который намеренно швырнул бы свой айфон на землю из-за того, что хочет новую модель. А вот Джейн, боже, Джейн выглядела ещё хуже. В юбке цвета хаки, водолазке в обтяжку и ободке за 600 долларов, который так рассмешил Ренату, что она отказалась оставить его на подставке, она держала кремовый плащ Barbour, перекинутый через руку. Джейн выглядела так, будто не могла понять, хотелось ли ей плакать или кого-нибудь убить. — Люди смотрят на нас, — прошептала она брату, обводя глазами людей. Конечно, люди, кажется, были слишком увлечены их неестественными лицами, чтобы обратить внимание на одежду, но Джейн и Алеку было не до этого, они и так были слишком опозорены. Алек вздрогнул, и оба ускорили шаг по направлению к столу Карлайла. Тот присел рядом с ним, а Джейн села напротив. — Доброе утро, — тепло поприветствовал их Карлайл, надеясь, что это как-то поможет его странному дару работать и сделает их менее опасными для людей. Не хотелось, чтобы люди потеряли аппетит и начали выходить из зала. Возможно, это сработало, потому что люди, смотревшие на близнецов, вернулись к тарелкам. Алек усмехнулся в ответ и сделал странное движение рукой. Карлайлу понадобилось полсекунды, чтобы понять, что Алек хотел его обнять. Он наклонился вперед, и каждый из них похлопал друг друга по спине. Судя по выражению лица Алека, это было неловко как для него, так и для Карлайла. Джейн подняла перед собой сумку Louis Vuitton, чтобы скрыть смех, но только улыбка сошла с её лица, как она поймала себя на том, что смотрела прямо на сумку. — Возьми это, — сказала она Карлайлу и протянула руку через стол, чтобы передать. Он сморщил нос, но принял сумку. — Что это за человеческая еда? — спросил Алек, окинув тарелку Карлайла таким взглядом, словно он смотрел на очаровательное, но довольно опасное животное. — Мы в зале для завтраков, — сказал ему Карлайл. Алек и Джейн оба уставились на него. — Нет, — сказала Джейн через некоторое время. — На самом деле вам не придется ничего есть, — попытался заверить их Карлайл. Он их не убедил. — Я думаю, что носить эту одежду — вполне достаточное действие с моей стороны, — сказала Джейн. — Верно, Алек? Алек сочувственно кивнул, слегка потянув рукав свитера. — Послушай, — вздохнул Карлайл, ненадолго закрыв глаза, — просто купи нарезанные фрукты, они приятно пахнут, и ты можешь положить их в сумку, пока люди не смотрят. — Там же мой телефон! — воскликнула Джейн. Несколько человек повернулись на звук её пронзительного голоса, чтобы посмотреть, хотя, что показательно, ни один из коллег Карлайла не повернул головы. Похоже, они не хотели, чтобы их застали за его столом. Показательно, что он услышал шепот доктора Брюера: «Вы это услышали?». — Что-то про телефон, — прошептал в ответ доктор Гиббонс. — Извините, — пробормотала Джейн Карлайлу, когда поняла, что привлекла внимание. — Нет-нет, — успокоил её Карлайл, — все замечательно, мы должны выглядеть неблагополучно. — Ну, это легко, — вступил Алек с уверенностью самопровозглашенного комика, — мы можем просто рассказать людям, как ты спал с нашим приемным отцом и его женой. Последнее слово было подкреплено отвратительным, обвиняющим взглядом. Карлайл закрыл рот. — Алек, клянусь Богом, если ты ещё хоть раз напомнишь мне об этом… — пригрозила Джейн. — Что тогда, Джейн? Что? Ты напомнишь мне о том времени в Вене? Ты и так это делаешь! Всё время! Люди пялились теперь в открытую. — Дети, — пробормотал Карлайл, пожалев, что Джаспера с его даром не было рядом. — Только потому, что я до сих пор не могу поверить, что ты действительно это сделал! — слишком громко Джейн продолжала. — Сделал что? — доктор Баррис обратился к остальным за своим столом, — раздалось эхо, — в его голосе было слишком много любопытства. — Тише, чувак, они могут тебя услышать! — доктор Гиббонс шикнул на него, бросил быстрый взгляд на стол Карлайла и случайно встретился с ним глазами. Карлайл не удержался и подмигнул. Доктор Гиббонс вздрогнул, как будто его обожгли. — Дети, — повторил Карлайл близнецам, и на этот раз они замолчали. — Спасибо, — сказал он. Сложив ладони вместе, тот наклонил их сначала к Алеку, затем к Джейн. — А теперь, пожалуйста, идите и положите что-нибудь в тарелки. Я съем это, раз уж это такая большая проблема! Алек медленно, очень медленно отодвинулся назад. Так, что его стул громко заскрежетал. Джейн преувеличенно вздохнула, но тоже встала. Пока они себе накладывали, Карлайл пытался упорядочить груду еды на своей тарелке. Он сложил хлеб и крекеры друг на друга, а кукурузные хлопья и сушеные помидоры были собраны вокруг маленькой башенки, которую он соорудил. Возможно, это было и к лучшему, что сегодня он нарушил пост вместе с вампирами, потому что, когда он остановился, чтобы взглянуть на свое произведение искусства, оно совсем не походило на настоящую человеческую пищу. За годы работы он научился различать, и что-то в этом блюде отклонялось от того, что мог бы съесть человек со вкусом. В свою защиту он решил съесть кое-что из этого для видимости. Ему всегда казалось, что сухая человеческая пища усваивается легче, чем жидкая. По крайней мере, то, что он сейчас сотворил, было более эстетичным. Джейн и Алек вернулись, и Карлайл с удовлетворением отметил, что Алек на удивление хорошо поработал над сбором человеческой еды. Маленькая миска йогурта, пирожок, ветчина на белом хлебе и стакан апельсинового сока… Его тарелка выглядела как завтрак двенадцатилетнего мальчика. Алек усмехнулся. — Я просто взял то же, что девочка, которая была впереди меня. Карлайл поднял голову. Конечно, через три столика стояла рыжеволосая девочка примерно возраста Алека с такой же тарелкой. Она наклонилась к своей сестре: — Вон тот мальчик взял точно такую же еду. Он даже забыл ложку, как и я! — Странно, — сказала сестра и протянула ей лишнюю ложку. Алек либо не заметил их разговора, либо ему было всё равно, потому что его ухмылка усилилась. — Теперь тебе лучше сдержать свое слово и съесть немного из этого, Карлайл. Карлайл покачал головой. — Если ты будешь вести себя хорошо. Тарелка Джейн была гораздо менее приемлемой. Похоже, она предпочла сделать заявление, потому что на ее тарелке лежали две черники. И все. — Джейн, — вздохнул Карлайл. — Эй, у меня тоже есть стакан воды. Кроме того, в наши дни расстройства пищевого поведения распространены среди девушек, так что с моей стороны это очень похоже на поведение человека. — Джейн, это… не злоупотребляй этим. Джейн хмыкнула и взяла чернику, чтобы её изучить. — Они всегда были такими большими? — Неужели эта девочка не собирается ничего есть? — Карлайл услышал, как прошептала доктор Милтон, ни к кому конкретно не обращаясь. — Не похоже, — ответил доктор Брюэр. — Никто из них не ест. Карлайл положил немного сушеных помидоров на кусок хлеба и съел его со всей возможной непринужденностью. — Фу, — пробормотала Джейн. — Согласен. А теперь, Джейн, просто сделай какой-нибудь фокус с этой черникой, пожалуйста. Сделай так, как будто ты её съела. Джейн вздохнула. — Может, мы просто уйдем? Они нас видели. Пора умирать, верно? Карлайл склонил голову. — Уйти через несколько минут сразу после того, как мы получили еду, будет странным. Наша смерть должна быть несчастным случаем, чем скучнее, тем лучше, а значит, мы не можем вести себя странно сейчас. Алек просиял. — Мы можем устроить фальшивую драку, и тогда никто не будет задаваться вопросом, почему мы рано ушли с завтрака. — Давай не будем этого делать, Алек, — быстро сказал ему Карлайл. — И нам не придется ничего есть, — повторил он, как ему показалось, в десятый раз, — это называется ловкость рук. Если это вообще можно было так назвать, учитывая их скорость. Заставить что-то исчезнуть для человека не было большим фокусом. Тем более что эти дети уже проделали это. — Тогда почему ты съел этот хлеб? — бесцеремонно спросила Джейн, наклонившись вперед над столом. — Джейн, просто заставь эту чернику исчезнуть, — устало сказал ей Карлайл. Джейн смягчилась. — Алек прав. — Да, — улыбнулся Алек и повернулся к Карлайлу. — Можно мне ещё одну сигарету с марихуаной после завтрака? — спросил он достаточно громко, чтобы люди поблизости могли услышать. — Хайди в последнее время привозит много американских крестьян, я копирую их поведение, — добавил он шепотом. Джейн захихикала, восхищенная выходкой брата, а Карлайл понял, что им просто нужно уйти, пока Алек и Джейн не нанесли ещё больший ущерб своим человеческим персонам. — Алек, заставь этот торт исчезнуть, мы уходим, — пробормотал он и запихнул в рот ложку кукурузных хлопьев и сушеных помидоров в рот. Слегка поморщившись, он проглотил, не пережевывая. Хлопья без пропитки ядом были довольно-таки мерзки. — Что, уже? — Алек заскулил более разочарованно, чем ожидал Карлайл. Джейн тем временем смотрела на Карлайла, зачерпывающего очередную ложку, со смесью отвращения и восхищения. — Многие люди едят хлопья сухими и с добавлением фруктов, — прошептал ей Карлайл в качестве объяснения. Она нахмурилась ещё больше, но все же слегка кивнула. — Хорошо, я пойду, — сказала доктор Милтон, отодвинув стул. Карлайл замер. — Что? — прошипел доктор Гиббонс. — Слушай, я просто… У меня плохое предчувствие по поводу всего этого, понятно? И я не могу просто сидеть без дела. Кто-то должен заставить эту девочку что-нибудь съесть, раз уж Каллен не собирается… Посмотрите, какая она худая. С этими словами она встала и направилась к столу Карлайла. Алек и Джейн напряглись, это, в свою очередь, привело к тому, что они оба пересилили себя. Они опустились на места и сделали слишком глубокий вдох, пытаясь выглядеть как обычные люди. Карлайл проглотил еще несколько кукурузных хлопьев. — Могу я присесть? — сказала доктор Милтон, когда подошла к их столику, выдвинув стул рядом с Джейн. — Как хорошо, что вы спросили, — пробормотала она. — Джейн, будь вежливой, — мягко укорил её Карлайл и повернулся, чтобы тепло улыбнуться доктору Милтон. — Конечно, можете. — Ты должен показать себя ужасным человеком, Карлайл, прогони её, — прошептала Джейн так, чтобы доктор Милтон не услышала. — Сейчас же! Громче она сказала: — Вы и так прекрасно сидели за тем столом, зачем же вам понадобилось беспокоить нас? Доктор Милтон и Карлайл вытаращились на неё, а Алек рассмеялся. — Джейн! — шипел Карлайл. Он повернулся к доктору Милтон, которая выглядела потрясенно. — Мне так жаль, — сказал он серьезно. — Этого бы не случилось, если бы мы были лучше воспитаны. Ой, подождите, — сказала Джейн, и у Карлайла зародилась мысль, что в другой жизни она была бы задирой на школьном дворе, — ты же нас не воспитывал. На этот раз захихикал Алек. Карлайл закрыл глаза и медленно выдохнул. — Сделайте одолжение, доктор Милтон, покиньте этот стол. Здесь собралась убогая компания. Смех Алека стал принужденным. — Очень смешно, папочка… но нам же весело, верно? Карлайл бросил на него беспокойный взгляд и не ответил. Смех Алека утих, и он опустил взгляд на свою тарелку. — Ребята, вы меня убиваете, — прошептала Джейн, её губы едва шевелились, когда она пыталась удержаться от смеха. Доктор Милтон молчала. — Карлайл, — сказала она, нарушив тишину, — я должна спросить. Ты довольно молод. Когда ты… — она жестом указала на двух его мини-мэ. Карлайл скрытно улыбнулся. — Да, полагаю, вчера я был причиной скандала. Жаль, что вам пришлось узнать об этом вот так. Доктор Милтон кивнула, ничего не сказав. Карлайл продолжил. — На самом деле, ничего особенного. Я не был таким ответственным школьником, как мои настоящие дети, — простите, — сказал он, вложив в три слога «простите» столько снисходительности, сколько мог, — как мои приёмные дети. Взгляд Джейн и дрожащая гримаса Алека были произведениями искусства. Карлайл слегка покачал головой, а затем снова посмотрел на доктора Милтон. — Оставим это, — произнес он. — Похоже, у темы разговора есть что-то общее с мамкой, — пробормотала Джейн. Она взглянула на доктора Милтон. — Обеих бросили, — сказала она на случай, если доктор Милтон не поняла шутки. Карлайл фыркнул. — Молодец, Джейн, — сказал он человеческим тоном. — Вы и сами прекрасно справляетесь, — прошептала Джейн в ответ неслышно для людей и подмигнула так быстро, что доктор Милтон не заметила. Она, конечно же, выглядела сражённой. — Карлайл, могу я поговорить с тобой наедине? — беззвучно спросила она. Карлайл наклонил голову. — Конечно, но боюсь, позже, мы завтракаем, а после этого я обещал им поход по магазинам. Как насчет обеда? Доктор Милтон резко посмотрела на него. — Как насчет полудня, в Старбаксе? Карлайл должен был похвалить ее. По сути, несомненно, для неё Карлайл представлял опасность: две ночи назад он зверски убил её коллегу. Однако она не только воздержалась от этих суждений до поры, пока его вина не будет доказана, но и добровольно заинтересовала его, может даже слегка разозлила. И всё это ради двух детей, которых она даже никогда не видела. Он пожалел, что не узнал её получше раньше. Ещё больше он пожалел о том, через что ей придется пройти. — Конечно, — тихо сказал Карлайл. — Тогда, где мы с Джейн будем обедать? — нахмурился Алек. Джейн пожала плечами. — Думаю, мы найдем место, — сказала она, искусно изобразив уныние. Доктор Милтон наклонилась вперед. — На главной улице есть отличное место. У кого-нибудь из вас есть карта, я могла бы… — Нет, спасибо, — машинально сказала Джейн. Карлайл не мог понять, она ответила так, потому что изображала из себя невоспитанного ребенка или реакция на человеческую еду заставила ее мгновенно нажать кнопку отказа? — Но ты ничего не съела, — обеспокоенно сказала доктор Милтон. Она бросила взгляд на Карлайла, ожидая, что тот вмешается. — О, Джейн не ест ничего из буфета, — быстро бросил Карлайл, — у неё аллергия. На все. Глютен, лактоза, СРК, и всё это у неё есть, — печально покачал он головой. Протянув руку через стол, чтобы взять Джейн за запястье, он сказал: «Милая, хочешь взять протеиновый порошок?». Джейн выглядела слегка смущенно, но с энтузиазмом кивнула. — Да, папочка, — она блаженно улыбнулась. — Подождите, это было слишком мило. Я же вас ненавижу, — добавила она шепотом, нахмурившись. — Я ценю эту кроху ласки, — сказала она нарочито громко для доктора Милтон. Та уставилась. Джейн кивнула сама себе, натянула водолазку до подбородка и опустилась в кресло. — Не волнуйся, сестра, я справлюсь, — быстро успокоил её Алек. — Смотри сюда. Прежде чем Карлайл успел его остановить, Алек кивнул в сторону доктора Милтон. — Я тоже ничего не могу есть. Я болезненный ребенок. Врачи говорят, что мне не пережить зимы, — вздохнул он и скорбно покачал головой. — Это было здорово, Алек, спасибо! — с благодарностью прошептала Джейн, неслышно подойдя к доктору Милтон. — Нет, не здорово, это не викторианская Англия. Перестань, Алек, пожалуйста! — тихо шипел Карлайл. Затем, взглянув на доктора Милтон, он выдавил улыбку, пытаясь привнести в неё немного своего дара. — Не говорил я, не говорил ему этого… — промямлил он с улыбкой на губах. — Ты переживешь эту зиму, Алек, — пробормотал он перед доктором Милтон. — Да, он самый крепкий, — согласилась Джейн и кивнула на полную тарелку брата. — Ешь. Алек выглядел потрясенно. — Нет! — пробурчал он. — Ты же хочешь вырасти большим, сильным, взрослым, да? — саркастично хмыкнула Джейн и рассмеялась над собственной шуткой. — Перед тобой сидит кое-что очень съедобное, — тихо добавила она. Алек фыркнул, а потом, увидев выражение лица Карлайла, усмехнулся. Доктор Милтон не слышала последней части того, что сказала Джейн, но она все равно выглядела озадаченной и обеспокоенной. — Дети, успокойтесь, пожалуйста, — пробормотал Карлайл. — Если ты не голоден, Алек, то мы поедим ещё в центре города. Хорошо? Алек улыбнулся и с облегчением отодвинул тарелку. — Пойдемте, — буркнул Карлайл, и на этот раз он не получил никаких протестов. Как один, трое вампиров встали. Доктор Милтон двинулась было следом, но Карлайл покачал головой. — Пожалуй, мы встретимся в полдень, ты говорила про Старбакс? — Д-да… — запнулась доктор Милтон, словно ей не хотелось их отпускать. Карлайлу показалось, та предчувствовала, что обеда с доктором Карлайлом Калленом не будет. Временами у людей проявлялись удивительные инстинкты. — Эй, Джейн. Джейн. Смотри, — сказал Алек, и пока Джейн и Карлайл смотрели с отвращением, а доктор Милтон — в полном замешательстве, Алек наклонился над столом. Он положил в рот кусок хлеба, быстро прожевал и торжествующе проглотил. Джейн вздохнула. Ликующее выражение лица Алека превратилось в озабоченное, а затем жалкое, когда тот вспомнил, как ужасна на вкус человеческая пища. Он скорчил гримасу. — Кажется, мне нужно в туалет, — выпалил он. — Нет, не нужно! — резко ответил ему Карлайл. — Ты можешь проблеваться в реке, а сейчас, пожалуйста, давай уйдём, — тихо попросил он. — Доктор Каллен! — потрясенно воскликнула доктор Милтон. — Вы не разрешаете своему ребенку ходить в туалет? — О, вы не видели и половины того, как он обращается с нами, мисс, — сказал ей Алек тоненьким голоском, снова изобразив из себя сироту викторианской эпохи. Карлайл сосчитал до тысячи, прежде чем ответить. — Прекрасно, — заключил он. — Нет, — сказал Алек, — всё в порядке. Я выживу. Тише он добавил: «Я специально это сказал. Так будет драматичнее, если вскоре мне предстоит погибнуть. Это будет всегда её преследовать». — Нет, — прошептала Джейн, — она будет думать, что мы были странными людьми, которых мистер Дарвин рано или поздно заметил бы. Ну, хотя бы Джейн была так же сыта по горло, как и Карлайл. Алек надулся и с гримасой отвращения пожал плечами, надев плащ от Dior. Карлайл сочувствовал ему, по крайней мере, в этом. Это был один из тех плащей, который легко принять за элегантный, в то время как на самом деле ни один человек за пределами минималистского рисунка не смог бы его надеть. Джейн не выглядела счастливее из-за накинутого Barbour, хотя она сделала это без всякой суеты. Карлайл последовал её примеру. — До свидания, мисс… — Джейн вопросительно посмотрела на доктора Милтон. Карлайл задумался, было ли что-то хорошее или плохое в непоследовательных манерах Джейн? Создавали ли они картину милой девушки, пытающейся восстать против своего отсутствующего отца, или просто делали ее странной? — Боже, я забыла представиться, — рассмеялась доктор Милтон, пытаясь разрядить напряжение, которое она чувствовала, хотя и не могла понять, чем оно было вызвано. — Я Филиппа Милтон, но все называют меня Пиппа. Я врач, работаю с вашим отцом, — объяснила она и ласково улыбнулась Джейн. Карлайл не понял почему, но Джейн не выглядела впечатленной, однако она сделала легкий реверанс. — Джейн Каллен, приятно познакомиться с вами, — произнесла она, в ее голосе было что-то механическое. Затем она повернулась на каблуках и вышла из зала. — Алек, Алек Каллен, — эхом отозвался Алек, взял Карлайла за руку, и они вместе вышли. Карлайл повернул голову, чтобы посмотреть ей вслед. — Пока, — пробормотал он. Он понял, что это было его последнее общение с человеком в роли Карлайла Каллена. Будут и другие люди, хотя их будет мало, и никто из них не будет знать его как доброго, но эксцентричного врача из маленького городка, который жил среди них на протяжении многих поколений. За полсекунды до того, как окончательно повернуться спиной, он вгляделся в недоуменное лицо доктора Милтон, наблюдая за каждой мелочью, считая каждую пору кожи и отмечая, как кровь устремляется по ее венам и капиллярам. Он мог запечатлеть эту картину времени во всей её полноте. В этот момент он подумал, что она стала символом конца эпохи. Они вышли из отеля и уже через несколько минут увидели реку. Все ступили на мост Бейкер-авеню, который Аро обозначил как отличное место для утопления. Ограждение было достаточно низким, чтобы играющие дети могли перелезть через него, и в то же время достаточно высоким, чтобы они могли пораниться при падении, притом никакие спасатели не смогли бы добраться до них с берега. Как и они надеялись, на мосту было много туристов. Свидетелей будет предостаточно. — Хорошо, — приготовилась Джейн, расправив плечи, — давайте… Они не могли вот так спрыгнуть: Аро был непреклонен в том, что они должны были выглядеть как играющие дети, с которыми внезапно произошел несчастный случай. — Порезвимся, — продолжил Алек, кивнув самому себе. Аро, похоже, не понимал, насколько его юные гвардейцы были далеки от людей. — Что? Нет, давайте будем вести себя естественно… — Джейн нахмурилась и, говоря это, сделала экспериментальный поворот. Он был более совершенным, чем любой пируэт, который исполнила бы Анна Павлова. Карлайл знал это, он видел её в Москве в 1908 году. Алек подпрыгнул один раз вверх-вниз, скривился от того, насколько это было неорганично, затем достал из кармана мяч. Они начали бросать мяч друг другу, броски были идеальными. Компьютерная программа показала бы больше вариаций. — Немного по-другому, дети, — пробормотал Карлайл, прислонившись к ограждению моста. Они оба кивнули и стали пускать мяч по мостику. Каждый раз он попадал в одно и то же место, прямо в центр между ними. Возможно, Карлайлу следовало бы ещё раз поправить их, но люди вокруг были больше отвлечены их нечеловечески хорошими внешними данными, чтобы обратить внимание на необычную траекторию мяча. А отвлечься им предстояло на нечто гораздо более тревожное, чем любая игра в мяч. Когда Карлайл отвернулся от людей и стал смотреть на темную воду внизу, он позволил погрузиться в мысли. Вот и все. С того момента, как он узнал, что может жить, не будучи демоном, Карлайл задавался вопросом, кем он будет. Сын священника был мёртв, умер в том картофельном погребе, и даже если бы это было не так, Карлайл не чувствовал истинного призвания вернуться к себе. Он также больше не был демоном, и пока он странствовал по Европе, пока пребывал в Вольтерре, а затем направлялся на запад, в сторону колоний, вопрос, кем он будет, всегда оставался открытым. Если бы ему дали целую вечность, кем бы он, Карлайл Каллен, сделал себя? Кочевая жизнь имела преимущества, Карлайл не уставал видеть новое и знакомиться с людьми, но в долгосрочной перспективе это его не удовлетворяло. Аро предлагал ему остаться в Вольтерре, настаивал на этом и даже намекал, что со временем Карлайл может стать кем-то вроде советника. Это было заманчивое предложение, в основном из-за дружбы с Аро, но отказ перейти на человеческую диету сделал невозможным для Карлайла там оставаться. В итоге Карлайл нашел свое призвание среди людей. Вампиры были вечными, неуязвимыми существами, и он мало что мог для них сделать. Он бы проповедовал свою диету, но никто не желал этого слушать. Единственное, что он мог сделать, чтобы улучшить жизнь вампиров, это сделать так, чтобы они не были заинтересованы в решениях Карлайла. А Карлайл с самого начала решил, что хочет творить добро, чтобы его существование оказало положительное влияние на мир. Это казалось ему тем, чего хотел бы Господь, и от него этого даже ожидал. То было единственным, что он действительно находил полезным. Других вариантов, кроме людей, не было. В отличие от вампиров, казалось, что людям не нужно ничего, кроме помощи, и когда Карлайл предлагал её, они действительно её принимали. Решение стать врачом принималось постепенно, по мере того как он осознавал, что это действительно возможно, и того, как он размышлял о присущем ему риске. Даже если он никогда не потеряет контроль над собой, он все равно будет демоном, выходящим на дневной свет, как будто один из тех, кто надеется, что люди не заметят кошку, затаившуюся среди голубей. Возможно, это не нарушало закон, но Карлайл был в таком положении, когда нарушение закона потребовало бы гораздо меньше усилий, чем у обычных вампиров. Но он хотел этого сделать. В этом он был хорош. Он спас столько жизней, предотвратил безнадежные случаи, провел операции, которые другие хирурги считали невозможными. Он спасал людей и другими способами, например, незаметно оплачивал лечение тех, кто иначе не смог бы его себе позволить, или выслеживал обидчика пациента и, — когда не было хороших вариантов, а доказать и привлечь к ответственности в XIX веке было легче легкого, — надевал лыжную маску и проводил неожиданную пениэктомию. Работа врачом не только делала его счастливым, давала ему смысл и цель в монотонной вечности, но и ощущалась как долг. У Карлайла были средства, чтобы помочь, следовательно, он должен был это сделать. И вот, досье в виде кипы бумаг формата А4 на доктора Карлайла Каллена — немного скучного молодого человека с раздражающе хорошими оценками и рекомендациями, и всеми неправильными датами, проставленными для того, чтобы он выглядел соответствующе возрасту, никогда не ощущалось как альтер-эго. На ум пришел монолог из фильма «Убить Билла 2» (фильм, который он никак не ожидал, что ему в итоге понравится, но в этот раз он был рад, что Эмметт настоял). — Основная часть мифологии супергероев заключается в том, что есть супергерой, а есть его альтер-эго, — голос Дэвида Кэррадайна затих. Его персонаж Билл делился мудростью с невестой, которую сыграла Ума Турман. Она с ненавистью и неистовой яростью смотрела на него. — Бэтмен — это Брюс Уэйн, а Человек-паук — это Питер Паркер. Когда этот персонаж просыпается утром, он — Питер Паркер. Он должен надеть костюм, чтобы стать Человеком-пауком. И именно в этой характеристике Супермен стоит особняком. Супермен не стал Суперменом. Супермен родился Суперменом. Когда Супермен просыпается утром, он — Супермен. Его альтер-эго — Кларк Кент. Его одежда с большой красной буквой «S» — это одеяло, в которое он был завернут в младенчестве, когда Кенты нашли его. Это его одежда. То, что носит Кент — очки, деловой костюм — это и есть костюм. Это костюм, который Супермен носит, чтобы слиться с нами. Кларк Кент — это то, как Супермен воспринимает нас. Джаспер, которого тоже заставили смотреть, усмехнулся. — Похоже, это про нас, да? — довольно задумчиво добавил он. — Мы сидим на диване в гостиной нашего дома, который принадлежит нам, и смотрим телевизор перед тем, как снова отправиться в колледж. Карлайл не согласился. Тогда не согласился. Для него Карлайл Каллен — врач-человек и Карлайл Каллен — вампир с многовековой историей никогда не были отдельными сущностями и ни в коей мере не противоречили друг другу. Да, это были разные роли, и одна из них была окутана ложью, но он никогда не чувствовал себя кем-то другим, кроме самого себя, когда надевал современную форму. Фальшивые документы были просто необходимостью, как если бы человек получил водительские права, чтобы иметь право водить машину. Вождение не имело ничего общего с правами, так же как и врачебная практика Карлайла была навеяна ложью, а не была ложью самой по себе. Однако сейчас, когда его глаза прослеживали узоры в мягких течениях внизу, наблюдая, как песок и галька на дне реки слабо шевелятся, подталкиваемые, но не вырываемые с корнем бесконечным потоком воды, он подумал: не был ли Джаспер все-таки прав? Между Карлайлом-человеком и доктором Карлайлом Калленом — человеком и врачом, было одно главное различие. Один из них мог сброситься. Когда Карлайл прыгнет в реку, он нисколько не пострадает, но доктор Карлайл Каллен умрет. Все его счета будут закрыты, взведётся могила, а в газете появится некролог. И больше он никогда не наймётся в больницу. Его можно было достаточно легко воскресить, в прошлые времена это было бы совсем несложно. Карлайлу понадобилось бы новое место, конечно, и, может быть, немного изменить имя, чтобы сойти за местного и стать врачом. Этому пришел конец. Один только прогресс современных технологий означал, что он уже был готов на некоторое время оставить свою человеческую жизнь. Конечно, он не рассчитывал, что она будет вечной, но он знал, что нечто подобное произойдет. Настоящий смертельный удар был его даром. О том, чтобы практиковать медицину на пациентах, сознанием которых он управлял, не может быть и речи. Нет, Карлайл Каллен погибнет сегодня. Подобно любимому, но изношенному предмету одежды, Карлайл закроет эту главу своей жизни. Возможно, было хорошо, что он завершит её именно так. Настоящая смерть человека, которым он был так долго, ради жизни, которую он вел большую часть своего существования. Ему было интересно, кем он теперь станет. Действительно ли отшельник — это всё, чем он был? Он решил, что ему это предстоит выяснить по ходу дела. Хотя, даже размышляя об этом, он знал ответ. Вскоре Карлайл Каллен и семья, которую он когда-то называл своей, станут лишь воспоминаниями, заветными, но неосязаемыми и легко принимаемыми за сказку, придуманную полубезумным, окаменевшим отшельником, обитавшим в месте, до которого не могли дойти даже человеческие технологии. Как же печален конец истории, которая когда-то звучала так многообещающе. Когда под мостом проплыл поток мелких рыб, что-то в погружении под воду показалось Карлайлу неожиданно неизбежным. Как в месопотамской истории о человеке, который встретил Смерть в Самарре, как и должно было случиться, за все то время, что он обманывал себя, думая, что его ожидает счастливый конец. Да, подумал Карлайл, море кажется подходящим. Он всегда считал, что подводный ландшафт этого мира обладает красотой, не похожей ни на что другое, — это чужеродный пейзаж сам по себе. Мирное, спокойное место для обитания. Конечно, к наполнению легких водой и засорению ушей придется привыкать, но со временем он привыкнет и к этому, как привык быть вампиром и находиться рядом с людьми. — Эй, смотри! — высокий голос Алека прорезал мощный поток мыслей Карлайла, и он чуть не взвыл. Он поднял голову. Алек балансировал на заборе, искусно покачиваясь, когда беззаботно смеялся. — Эй, парень, слезай оттуда! — крикнул кто-то. — Не смей указывать моему брату, что делать! — возмущенно сказала Джейн и вскочила на ноги, чтобы присоединиться к Алеку на тонких перилах. — Осторожно, осторожно, — щебетал Алек, хотя в его голосе не было и следа беспокойства. — Дети, — сказал Карлайл, откинувшись от ограждения, чтобы бросить на них обоих укоризненный взгляд, — это опасно. Пожалуйста, слезайте, — он сделал шаг к ним, протянул руку, чтобы спустить их вниз. — Ну, — сказала Джейн, собираясь прозвучать как можно грубее, — ты не можешь указывать нам, что делать, папуля. На её лице расплылась коварная улыбка, и Карлайл понял, как она решила умереть. Он заранее вздрогнул. Ох уж эти бедные человеческие свидетели. Алек, похоже, тоже знал, потому что едва сдерживал свое ликование. — Вот почему, Джейн, ты мой любимый близнец, — прошептал он слишком быстро и тихо, чтобы люди не могли услышать. Джейн подмигнула брату и ухмыльнулась Карлайлу. — Но раз уж ты так мило просишь, папочка, конечно, — голос громко и четко прозвучал через мост, — мы спустимся. И затем она повернулась и столкнула брата с перил. Алек послушно закричал и перевернулся в воздухе, чтобы упасть головой вперед на поверхность. Он ударился о воду, и крик оборвался. — Боже мой, этот ребенок только что упал! — закричал кто-то, и молодой человек бросился вперед, чтобы схватить Джейн, пока она тоже не упала. — Кто-нибудь, помогите! Джейн действительно была замечательной актрисой, потому что не было никаких сомнений в её ужасе, когда она смотрела на место, где её брат исчез под водой. — Я убила своего брата, — сокрушенно заявила она и, прежде чем кто-то успел до неё добраться, упала с той стороны ограды, а люди в окаменевшем ужасе наблюдали за происходящим. — Нет! — закричал кто-то, увидев, как погиб ещё один ребенок. Хотя Джейн была права, это было похоже на соревнование за премию Дарвина. Кто знал, может быть, их номинируют на неё. Это, несомненно, порадовало бы Джейн и Алека. Хотя Карлайл не был уверен, что детей номинируют. В любом случае, подумал Карлайл, настало время для скорбящего отца. Он бросился к ограде и заглянул за неё. Алек плыл по реке, очень правдоподобно играя мертвого, так как его конечности болтались, а голова была обращена вниз и никак не всплывала на поверхность. Джейн ещё была жива. Она плескалась и брызгалась, ее голова то появлялась, то исчезала из виду, как в глупой игре «Пикабу». (— Вы не можете сломать себе шеи, по крайней мере, это будет немного наигранно. Внесите немного разнообразия, — продолжал Аро). — Джейн! Джейн! О, Боже, Джейн. Держись! — крикнул Карлайл своему выжившему ребенку и одним прыжком перемахнул через ограду, прежде чем кто-то успел его остановить. Когда он пробил поверхность воды и погрузился в реку, он с удовлетворением отметил, что вода оказалась теплее, чем ожидалось. При переохлаждении у людей меньше повреждается головной мозг, поэтому у медиков будет меньше надежд на то, что их удастся реанимировать. Люди, конечно, все равно будут искать их тела, но самая напряженная часть поисков — это когда есть надежда на спасение жизни, а сейчас эта надежда уменьшилась. Он снова всплыл на поверхность и увидел лицо Джейн примерно в десяти ярдах ниже по течению. Над ним кричали и вопили друг на друга люди, он насчитал четырех человек, разговаривавших по телефону с 911, и ещё шестерых, мечущихся по мосту в поисках подходящего места, чтобы зайти в воду. — Погружайся, Джейн, погружайся, теперь ты мертва! — сказал ей Карлайл. Джейн кивнула, и на этот раз, когда она погрузилась под воду, она не всплыла. — Джейн! — гаркнул Карлайл, убедившись, что очень заметно наглотался воды, и нырнул за ней под воду. Он поплыл за ней быстрыми гребками, размышляя на ходу, стоило ли ему устраивать драматический всплеск или лучше просто не всплывать. Утонувшие люди пытались выбраться на поверхность, независимо от того, какое потомство спасали, но многие утопленники так и не выбрались на поверхность, несмотря на то, насколько сильными они были за мгновение до этого. Он остановился на последнем варианте. Течение было достаточно сильным, что он едва мог догнать Джейн, и, по правде, ему не очень-то хотелось плескаться. Поэтому он плыл до тех пор, пока люди не перестали видеть темную фигуру Карлайла Каллен. Затем он ускорился, догнал близнецов и поплыл к месту встречи, которое выбрал для них Деметрий. Он вынырнул на поверхность как раз перед ними и, выскочив на берег, ухмыльнулся им в ответ. — Я победил, — поддразнил он их. Джейн оскалилась, а затем зарычала, когда Алек бросился к Карлайлу. — Второй! — воскликнул он. — Не было никакого соревнования! — Джейни, проигрывать тоже нужно уметь, — укорил её Алек. Она посмотрела на него, и, что вполне предсказуемо, он согнулся от внезапной боли. — Ай! — вскрикнул он. — Дети, пожалуйста, — пробормотал Аро, выходя из леса с Ренатой, которую он до сих пор держал на руках. Феликс и Деметрий обошли их с флангов. Он сцепил руки вместе. — Вы были великолепны, все вы, — сказал он. — Поистине захватывающее зрелище! И разве не замечательно, что все это дело теперь разрешилось? Последняя фраза была адресована Карлайлу. Он сардонически поднял бровь на Аро, который подмигнул в ответ. Джейн и Алек сделали гордый реверанс. — Спасибо, господин, — поблагодарила Джейн. Аро улыбнулся в ответ, а затем повернулся к Карлайлу. Его улыбка стала сияющей, и в течение следующей четверти секунды он стоял перед ним с протянутой рукой. — Могу я? — спросил он. Карлайл кивнул и положил свою руку на руку Аро. Блестящая улыбка Аро померкла, когда он уловил мысли Карлайла за последний час, и он странно посмотрел на Карлайла. — Ты всегда был таким драматичным? Нет, не отвечай, давай подождем, пока останемся одни. Хм… — он снова нахмурился, поскольку мысли Карлайла были явно не такими, какими он их ожидал. Карлайл резко спросил, может ли он убрать свою руку. — О, да, конечно, — рассеянно ответил Аро и отпустил её. — Но ты видишь, как… ах, на моем месте, я думаю, у тебя была бы такая же реакция. Не то чтобы я не сочувствовал твоей участи, — добавил он, — но я думаю, что ты мог бы справиться с этим лучше. Он поднял руку, предположительно для того, чтобы коснуться руки Карлайла в знак утешения, но в этот момент у Алека началась рвота. — Он ел человеческую пищу, — сообщила Джейн Деметрию, Феликсу и Ренате. Покачав головой, она убрала волосы с лица Алека, когда он бросился в реку. Аро слегка поморщился, его рука зависла в воздухе. Карлайл почувствовал, как весь хлеб, кукурузные хлопья и вода, которые он проглотил, неприятно сдавили пищевод. — О, нет, — задохнулся он, прежде чем повернуться, упасть на колени и выплеснуть содержимое желудка в реку. Аро было глубоко отвратительно, но он был любезен, держа Карлайла за волосы, пока его рвало. Карлайл нашел это странно-трогательным. — Вам, ребята, нужно было притвориться, что вы завтракаете, — удивленно сказал Феликс, и сказал он это так, словно искренне сомневался в интеллекте Карлайла и Алека. Карлайл предположил, что это было небезосновательно. — Это называется «метод актера», — проворчал Алек. Карлайл поднялся с земли и протянул руку. Аро автоматически потянулся, чтобы схватить её, но Карлайл покачал головой. — Мне нужно одолжить твой телефон, — сказал он. На взгляд Аро, показавшийся ему на мгновение растерянным, он добавил: «Чтобы позвонить своей семье». — Ты только что упустил прекрасный шанс пошутить про родственников, — заметил Деметрий. Карлайл проигнорировал его. Аро достал из кармана свой телефон, изящный Blackberry, и положил его на раскрытую ладонь Карлайла. — Они не ответят, — сказал он, но Карлайл пожал плечами. — Если я не позвоню, они будут злиться. Конечно, они будут злиться из-за многих вещей, и это произойдет ещё до того, как Карлайл сообщит им плохие новости, но так они не смогут сказать, что тот даже не пытался их предупредить. Он набрал номер телефона Эдварда. У него уже было подозрение, что какова бы ни была причина, по которой Элис не брала трубку, никакие звонки не заставят ее ответить. Элис шла туда, куда вели ее видения, и ни на шаг не отступала от них. Конечно, остальные тоже не брали трубку, и он старался не волноваться по этому поводу. Когда звонок был принят с первого набора, его челюсть отвисла от удивления. — Вы позвонили Эсми, — раздался прекрасный мелодичный голос его жены, слегка искаженный механическим динамиком, но все равно он был душераздирающе приятным. — Кто это?.. — Эсми? — эхом отозвался Карлайл, пребывая в полном шоке. Он не ожидал, что на этот звонок ответят. — Я… Почему ты не отвечаешь на мои звонки?! — Карлайл, — вздохнула она, а затем замолчала. Её молчание длилось всего полсекунды. За эти полсекунды у Карлайла возникло четкое ощущение, что кто-то что-то говорил ей, но слишком тихо, чтобы микрофон телефона не смог это передать. — Карлайл, мне очень жаль, — сказала она, когда заговорила снова, и её тон был серьезен, — но мне нужно идти. — Что? — ошарашенно сказал Карлайл. — Нет, Эсми, это важно! Не вешай трубку! — Я забыла выключить плиту! — пискнула она. — Что? Нет, не надо… — настаивал Карлайл, но звонок прервался. Он отнял телефон от уха и недоверчиво посмотрел на Аро. — Она бросила трубку! Аро, однако, казалось, не слушал. На его лице промелькнуло выражение ужаса, росшего в геометрической прогрессии, как… Как у леди Шалот, подумал Карлайл. Как будто все части пазла встали на свои места, и то, что осознал Аро, было чудовищным. Он был проклят. Через мгновение телефон Аро снова оказался у него в руке, и его пальцы забегали по клавиатуре так быстро, что Карлайл удивился, как телефон вообще зарегистрировал ввод. За тридцать вторую долю секунды до того, как телефон оказался у уха Аро, Карлайл прочитал на экране, что тот звонил Кайусу. Телефон звонил. И звонил. Кайус не взял трубку.