xXxXx
— Вы хоть представляете, какой удар это нанесет по королевской казне? Локи медленно моргает, сидя во главе длинного деревянного стола, его неподвижное лицо заставляет твою кровь бурлить, но именно твой усталый голос прорезает напряженный воздух двора. — Это были бы экстравагантные расходы, но Йоль — прекрасный праздник для народа. — Народ! — Лорд Бард кашляет, его круглый живот вздымается от абсурдности этого понятия. — Для чего народу нужен праздник? Ты натянуто улыбаешься и отвечаешь. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, милорд, но мне кажется, что при королевском дворе всегда было принято устраивать праздник зимнего солнцестояния. Это дает людям возможность отпраздновать новый год, полный возможностей. — Да, это было обычным делом. — грузный мужчина кивает, его лицо покраснело от гнева. — До того, как этот двор был обезглавлен и брошен в постель Асгарда, как обычная шлюха. Наступает тишина. Гулкая, удушающая тишина. Группа мужчин и женщин, окружающих вас, неуловимо сдвигается со своих мест, глядя куда угодно, только не на Барда. Однако их мысли явно совпадают. Этот человек был известен своим нравом и неосмотрительностью, но это был другой вид гнева. Это честный, жесткий удар по тому, что шепчут за твоей спиной. Тот, который предназначен для того, чтобы обезоружить, запугать тебя, чтобы ты согласилась с ним. С ними. Ты так устала от этого, что даже не хочется защищаться. Вместо этого ты закрываешь глаза, и тебя охватывает сонное одиночество. Некому доверять, не к кому обратиться. Никто не хочет, чтобы ты жила. Пока мрачный смех Локи не заставил тебя открыть глаза. — Не желаешь ли рассказать поподробнее, владыка? — ты смотришь на него. Глаза Локи обезоруживают, его улыбка смертоносна. Губы Барда кривятся в усмешке, а в голове крутится все оружие, которое он может применить в виде слов. Но едва он начинает говорить, Владыка начинает задыхаться, его круглые щеки приобретают ядовитый оттенок бузины. Его толстые руки поднимаются к шее, обхватывая ее мощный столб и впиваясь ногтями в кожу. Воздух вокруг тебя опускается на пять градусов, и все наблюдают, как мужчина теряет яростные оттенки фиолетового. Ты выводишь себя из шокирующего оцепенения. — Прекрати, — взываешь ты, рука скользит к напряженному предплечью Локи и трясет его. — Пожалуйста, остановись. — резко шепчешь ты, сужая глаза. Локи смотрит на тебя таким взглядом, в котором сквозит отвращение и раздражение. И когда ваши глаза сцеплены в битве, ты слышишь, как задыхающийся Лорд делает огромный вдох. — Тебе повезло, что эта обычная шлюха пощадила твою жизнь. Я не так милосерден. — голова Барда неловко кивает, его лицо покрывает гримаса. — Благодари её. Налитые кровью голубые глаза Барда мечутся между тобой и Локи, прежде чем ответить. — Благодарю, моя принцесса. — его голос звучит чуть выше шепота. — Есть ли какие-то другие жалобы на праздник Зимнего Солнцестояния, или вы, прекрасные люди, будете продвигаться вперед, как мы и договаривались? — когда никто не отвечает, Локи поворачивается к женщине напротив тебя. — Леди Бренна? — Да, мой принц. Праздник будет не таким уж обременительным. — Прекрасно, и Асгард с нетерпением ждет возможности разделить расходы с Ванахеймом. Сообщите нам стоимость, и мы обязательно выделим средства. И с этими словами семь мужчин и женщин, пошатываясь, выходят из-за стола и в страхе спешат за дверь. Ты откидываешься в кресле и поворачиваешь шею, расслабляя напряженные мышцы. Поход в библиотеку звучит божественно, чтобы потерять себя в страницах и чернилах, возможно, свернуться в кресле и заснуть. Затем ты встаешь из-за стола, игнорируя Локи, когда направляешься к двери. — Разве я тебя отпускал? Ты облизываешь губы и снова поворачиваешься к Локи. Он все еще сидит во главе стола, откинувшись на спинку стула и изучая тебя. — Я не знала, что принцессе нужно отпрашиваться, чтобы выйти из ее собственного двора. Локи поднимает на тебя одну бровь. — Осторожнее, зверёк. Один все еще регент Ванахейма. Нам нужно поговорить. Твой пульс учащается, ты готовишься, сглатываешь и вооружаешься спокойной маскировкой. — О чем? — Ты ужасно выглядишь. Твои губы опускаются в глубокую хмурость. — Благодарю. Он почти ухмыляется, но вместо этого спрашивает. — Ты вообще спишь? Ты вместо этого отвечаешь. — Ты обеспокоен? — Хотя обычно я бы наслаждался тем, что от моих женщин исходит истощение, я понимаю, что это не по моей вине. Поэтому я интересуюсь, что не дает тебе спать по ночам. О, у него одно из этих настроений. Вы мило улыбаетесь, в твоем тоне звучит сарказм. — Ты уверен, что хочешь знать? Он отвечает наклоном головы, когда ты делаешь шаг ближе к нему. Затем ты пробуждаешь дремлющую энергию вокруг себя. Черпая энергию из света и земли, ты полностью исчезаешь. Ты видишь, как он сидит и наблюдает за тобой, словно видит тебя. Решение дается легко: ты обходишь вокруг стола, встаешь по другую сторону от него и стоишь там, ближе, чем обычно. Изучаешь его густые, черные ресницы. — Впечатляет, — льстит он. — И как долго ты можешь оставаться там? Засечем время? Я ставлю на две минуты, максимум три. Ты хмуришься от его высокомерного тона, но не отвечаешь ему. — Я ставлю на танец на празднике, на ночь в моих объятиях, если хочешь. Что ты не продержишься дольше этого. — затем его рука метнулась влево и сжала твою руку. Его бледный, острый взгляд обращается к тебе, притягивая тебя ближе к себе, и с небольшим рывком энергии вокруг тебя, он присоединяется к тебе в пустоте. — Ты согласна? Ты делаешь паузу, глаза становятся все шире, ты смотришь на свою руку, потом снова на него. — Как ты узнал, что я здесь, а не там? Локи закатывает глаза. — Серьёзно, зверёк. Думаешь, я не чувствовал тебя, не ощущал, как твои подолы задевают материю вокруг тебя? Я думал, ты ярче этого. — ты делаешь паузу, глядя вниз на его руку, схватившую твою руку, когда ты берешь свою свободную руку и пытаешься положить ее поверх его, она исчезает сквозь него. Твои глаза сужаются на его руках. — Научи меня. Локи встает, заставляя тебя сделать шаг назад, чтобы вы не были прижаты друг к другу. Не то чтобы это имело значение, ты не можешь дотронуться до него. — Что я получу взамен? — Почему ты всегда торгуешься за что-то? Он качает головой в сторону, дьявольски объясняя. — Это в моей природе. — Твой танец, — отвечаешь ты через некоторое время. Ты чувствуешь, как капли пота стекают с твоих волос, а воздух вокруг тебя истончается. — Пожалуйста, — просишь ты, стараясь держаться крепче. Ты напрягаешь свой разум и свою решимость, в то время как мозг сотрясается от усталости. Он развратно ухмыляется, наклоняя голову так, что ты оказываешься на уровне его глаз. — Ты должна захотеть прикоснуться ко мне. — ты кусаешь губу, снова тянешься к руке вперёд, только чтобы она сделала то же, что и раньше. — Желать этого. Жаждать этого. — ты снова переводишь взгляд на него, и тебя обжигает жар, когда ты понимаешь, что он говорит. Но прежде чем ты успеваешь повторить попытку, тебя отбрасывает назад в реальность, и ты с силой хватаешь ртом воздух. Он материализуется перед тобой с самодовольной ухмылкой, которая лишь наполняет тебя ужасом. Этой ночью тебе не дадут уснуть не его слова любви, а осознание того, что весь вечер ты проведешь в его объятиях. Танцы.xXxXx
Ты начала понимать, что твоя жизнь — это шаблон, рутинный, предсказуемый шаблон, в котором ты снова сидишь на помосте, наблюдая за празднествами Йоль. Банкет по случаю зимнего солнцестояния — это типичный, шумный праздник, на который съезжаются люди со всего Ванахейма. Купцы, дворяне и даже несколько разрозненных рабочих заполнили зал, превратив его в беспорядочный и всеобъемлющий праздник. Но, учитывая, что это прощание с тобой и Локи, люди более оживлены, чем обычно. Асгард проявил должную заботу, прислав деликатесы и финансы, чтобы сделать мероприятие более роскошным, чем обычно. Длинные столы выстроились вдоль пола, на них — огромное количество еды. Над ними парит огромная люстра. Некоторые ваны начали сдвигать столы в сторону, чтобы открыть танцпол. Музыканты набирают устойчивый темп, и пары начинают радостно кружиться в такт ритму. Краем глаза ты наблюдаешь за Локи: он сидит на своем месте, вытянув обе ноги перед собой, и на его лице застыла ошеломленная улыбка. Он начал вечер в своем церемониальном головном уборе, но с тех пор он брошен на стол. Его щеки румяные, как у ребенка, раскрасневшегося от первого выпитого напитка. Нельзя не заметить, как очаровательно он выглядит в таком виде. Когда он смотрит на тебя, ты быстро переводишь взгляд вперед, садясь прямо в кресло. Сердце в груди бешено стучит, а твоя нога постукивает по дереву под ним, выдавая твое беспокойство. Он переводит свой внимательный, незащищенный взгляд на твои волосы. Сегодня вечером Эйра заплела тебе косы и позволила прядям ниспадать каскадом, как водопад. Это заставило тебя обратить внимание на то, как выросли твои волосы после отъезда из Асгарда, словно они расцвели в воздухе Ванахейма. Локи наклоняется вперед, подталкивает к тебе кубок и наполняет его темно-янтарной жидкостью. — Это твой праздник, — негромко признает он. — Ты должна наслаждаться. Ты улыбаешься, смотришь на кубок и подносишь его к губам. Ты делаешь небольшой глоток и ставишь его обратно на стол. — Почему ты думаешь, что я не наслаждаюсь отдыхом? Он поворачивает свое тело к тебе и шепчет тебе на ухо. — Язык твоего тела. Напряженные плечи, почти сжатые кулаки. Это просто излучает недовольство. Ты сутулишься, чтобы доказать, что он не прав. — Я не недовольна. — ты раздражена. Во время ужина ты с ужасом ждала, что он возьмет тебя за руку и заставит танцевать. Затем, когда люди начали проявлять беспокойство, ты подумала, что он поведет тебя на импровизированный пол бального зала, чтобы начать вторую половину вечера. Вместо этого простолюдины начали круговой танец, сцепив руки и поворачиваясь, а затем разбились на пары. А Локи просто сидел и наблюдал за ними, не обращая внимания, в то время как ты все больше и больше раздражалась. Ожидание. Ждешь того момента, когда ты должна будешь выполнить свой долг. Это задевало тебя и гноилось, пока ты не стала такой нервной, что кусала губы и сжимала кулаки. Он прав, ты должна наслаждаться и праздновать вместе со своими людьми, а не сидеть в кресле и наблюдать за ними. Вместо этого, ты испытываешь горечь, досаду и раздражение. Одна половина лица Локи расплывается в улыбке. Затем он берет в руку прозрачный пузырек и выливает часть его содержимого в твою чашку. — Вот. Теперь пей, — говорит он тебе. Когда ты отталкиваешь стакан от себя, из него вырывается звонкий смех. — Ты, должно быть, считаешь меня невероятно глупой. — Ты думаешь, я отравил бы свою жену? — спрашивает он легкомысленно, почти как будто это невероятная шутка. — Нет, ты не можешь меня отравить. Но ты бы устроил ужасный розыгрыш за счет меня, — возражаешь ты, отводя плечи назад и одаривая его доброй улыбкой для окружающих. Его глаза блестят от удовольствия, а затем он наливает немного из пузырька в свой напиток. — Ты становишься слишком подозрительной. — затем он поднимает свой бокал, звенит им о твой бокал и выпивает его преувеличенным глотком. Его взгляд останавливается на нетронутой чаше, все еще стоящей перед тобой. Затем он приподнимает одну бровь, искушая тебя выпить ее без слов. — Назови мне хоть одну причину, почему я должна его выпить. Взгляд Локи становится жестким. Затем он вздыхает и говорит. — Это сделает меня счастливым. — затем он добавляет. — И это положит конец твоим ужасным страданиям. Ты хмуришься. Хотя ты с ужасом ожидаешь танца, на который он намекал в тот день, ты не несчастна. Нет, ты просто на взводе. Поэтому, бросив на него последний взгляд, ты берешь стакан и подносишь его к губам. Ты делаешь долгий глоток, опустошая половину стакана, и осторожно ставишь стакан обратно на стол. Напиток настолько горький, что тебе приходится физически сдерживать гримасу. Особенно учитывая тот факт, что внимание Локи бдительно следит за тобой самым необычным образом. — Отлично. Ты хмуришься на его похвалу и заедаешь острый напиток маленьким печеньем на подносе перед тобой. Оно сладкое. Маслянистая текстура печенья ложится на твой язык. Ты облизываешь губы, все еще ощущая вкус горького напитка, он оставляет какое-то покалывание на кончике языка. А печенье такое сладкое на вкус, что ты берешь еще одно. Локи поворачивается от тебя и что-то говорит человеку справа от себя, а затем отодвигает свой стул. Он протягивает вам руку. — Не присоединиться ли нам к веселью? Ты смотришь на длинные, ловкие пальцы Локи. Его ногти идеально ухожены, костяшки и вены выступают на коже. Тебе хочется провести по ним губами. Или, что еще более развратно, провести по ним языком и попробовать его кожу на вкус. Ты задаешься вопросом, позволит ли он тебе это, наклоняешь рот вперед, а затем резко отпрядываешь назад и поворачиваешься, чтобы посмотреть на него. Ну, ты совсем пьяна. Твои брови нахмурились. Вокруг него какое-то сияние, словно тонкий свет, льющийся из-за его спины, который придает Локи неземной вид. Ты смотришь на него широко раскрытыми глазами. — Мы должны? Он медленно моргает. — Ты не хочешь? Ты оглядываешься на танцующих людей и понимаешь, что хочешь присоединиться к ним. Они выглядят счастливыми, юбки девушек развеваются, когда они кружатся по полу со своими партнерами. Мужчины смеются и украдкой поглядывают на корсеты своих партнерш. Ты хочешь, чтобы Локи смотрел на тебя так же, как эти мужчины смотрят на своих партнерш. Облизнув губы, ты берешь его за руку, чувствуя, как тебя охватывает головокружение. Он сопровождает тебя на пол, заставляя людей расступаться, когда ты, спотыкаясь, идешь за ним. Они продолжают улыбаться, кланяться и любезничать, когда вы проходите мимо, ты отвечаешь на их приветствие собственной незаметной ухмылкой. Музыканты замедляют темп, когда руки Локи обвиваются вокруг твоей талии и притягивают тебя к себе, не оставляя ни дюйма между вашими телами. Это грешно, правда. Чувственно. Развратное чувство пробегает по твоим конечностям. Когда Локи берет твою руку в свою, переплетая длинные пальцы, ты не обращаешь внимания на искру, проносящуюся в твоей голове. Это затуманивает тебя. Ты напеваешь с лютнями, глядя на него. Когда начинается музыка, он направляет тебя в красивом движении, которое с самого начала заставляет вас синхронизироваться. Он необыкновенный танцор, и это завораживает тебя с первой же секунды. Он заставляет тебя почувствовать себя изящной, утонченной ванийской леди. Как принцесса. Ну, а ты — принцесса в объятиях своего принца. Своего принц? Твой разум заикается, вырывая тебя из безумного бреда. — Что случилось? — ошеломленно спрашиваешь ты, осознавая странные мысли, проносящиеся в твоей голове. Как будто это самое основное из твоих сознаний, разбитое на простые, незамысловатые истины. Ты не мыслишь рационально, ты просто… думаешь. Честно. Ты презираешь это. Он вздыхает и наклоняет свою голову к твоей. — Все в порядке. Перестань слишком много думать, — говорит он спокойно и размеренно. Ты хочешь доверять ему, но какая-то часть тебя остается скептически настроенной, пока он не закружит тебя в своих объятиях. Тогда его магия словно проникает в тебя, затуманивая тебя. Это заставляет тебя откинуть голову назад и рассмеяться, и ты не упускаешь его маленькую улыбку, его яркие глаза. Когда он снова притягивает тебя к себе, он прижимается к тебе щекой. — Думаю, нам пора поговорить, любимая. — он шепчет тебе на ухо с улыбкой, старательно следя за твоим темпом и выравнивая его. Его руки впиваются в твою спину, прижимая тебя к нему. — О чем? — спрашиваешь ты, прижимаясь к его щеке, внезапно желая потереться об нее. Будет ли она такой же мягкой, какой ты ее помнишь? Она выглядит мягкой. Его губы превращаются в ухмылку, и ты чувствуешь ее на мочке уха. — Я думаю, ты знаешь. Ты не в состоянии понять его намерения, когда чувствуешь себя так. Счастливой, легкомысленной. Поэтому ты отвечаешь. — Не думаю, что знаю. Локи наклоняет голову назад. — Опасный человек искал тебя в Ньорбере. Его изгнали из трех разных царств, и все же он пришел в одно из них искать тебя. Твои глаза закрываются, а затем открываются. Храм Ньорбера. — Ммм, да. Похоже, он искал меня. — Почему? — резко спрашивает Локи, заставляя твой разум пошатнуться. Почему он вдруг так разозлился? Ты облизываешь губы, опьяненная честностью, неспособная солгать, но ненавидящая саму мысль об этом. В конце концов, ты не Бог лжи. Ты не любишь зло, хаос, разрушение. — Я не знаю почему. Я не видела его со времен садов. — В Асгарде? Ты киваешь, решаясь потереться о его щеку. Она мягкая, но челюсть у него довольно угловатая, твердая. Ты прижимаешься носом к его коже: снег, мрамор, сосна. Свежо и остро. Интересно. — Почему он был там? — он спрашивает снова, его голос становится намного темнее. — Я не знаю, — вздыхаешь ты, — Я не знаю его. — С кем он был? Ты облизываешь губы, ее имя на кончике твоего языка. С кем? Ты видишь ее лицо, старая служанка, та, что одевала тебя. Как ее зовут? Почему ты не можешь вспомнить ее имя? — Скажи мне, — огрызается он. И его тон ломает тебя. Помутнение на мгновение рассеивается. — Что ты наделал? — ты откидываешь голову назад, глаза сужаются в досаде. — С чего ты взяла, что я что-то сделал? — Что? — ты спрашиваешь, сердце бьется неровно. Тебя охватывает беспокойство, ты сказала слишком много. Ты назвала ее имя? Как ее зовут? Фригга? Нет, нет, сестра Фригги. Почему ты чувствуешь себя такой нелюдимой? Пьяна, ты пьяна. Этот напиток был крепким, сильнодействующим, с примесью. — Что ты подмешал в мой напиток? — Ничего такого, чего бы я не положил в свой, зверёк. — Я не зверёк, — огрызаешься ты. Он мрачно усмехается, откидывая лицо назад. — Да, ты не зверёк. — Что это было? — давишь ты сильнее, потребность знать разъедает тебя. Локи облизывает губы, словно пытаясь сдержаться. — Эленхус. Твои глаза застывают, даже когда помутнение начинает просачиваться обратно. Тогда ты понимаешь, произнося мысли вслух, прежде чем успеваешь их обработать. — Истина, ты накачал меня истиной? — ты хочешь звучать гневно, обвиняюще, ты и есть это, но в то же время что-то другое освещает твое существо. Что-то вроде похвалы. Он такой умный, что твое сердце колотится от восторга. Он возбуждает тебя. Раздражает тебя. Одурманивает. Губы Локи сжимаются в тонкую линию, а затем он качает головой. — Я накачал не тебя, а нас. — ты знаешь, что он говорит правду, потому что он вынужден это делать. Но ты также понимаешь, что он невероятно более осторожен, чем ты, словно специально подбирает туманные слова. В конце концов, он знал, что произойдет, ты же не имела ни малейшего представления. — Бог Лжи, вынужденный говорить правду, — произносишь ты вслух. Он заставил тебя говорить правду. Но опять же, он вынужден делать то же самое. Ты чувствуешь, как его озорство просачивается сквозь тебя. Локи хмыкает, его губы приближаются к твоим. — И принцесса, вынужденная рассказать свои секреты. С кем он был? Ты облизываешь губы, вспоминая сады, но почему-то это ускользает от тебя. Ты не можешь ничего вспомнить, точнее, можешь, но когда ты пытаешься это сказать, в голове все путается. Как будто с ним возились. — Я не… я не могу… Почему ты не можешь вспомнить? Твои глаза, наполненные смятением, смотрят на его каменное лицо. Слезы наворачиваются на глаза, и ты вдруг пугаешься, что теряешь рассудок. Почему он всегда такой спокойный? Спокоен и зол. Твоя рука тянется к его коже, разглаживая резкие линии вокруг рта. Ты хочешь, чтобы он смотрел на тебя так, как любой другой мужчина смотрел бы на свою жену. Почему ты так этого хочешь? Ты не хочешь думать об этом, это беспокойство, запутанный корень, вросший в твое существо, поэтому ты тихо вздыхаешь. — Ты очень красив, Локи. Его глаза цвета морской воды загораются, но потом он настораживается. — Почему ты так говоришь? Почему? Потому что он нужен тебе. Тебе нужно, чтобы он любил тебя. Но ты не просто нуждаешься в этом. Ты также, вроде как, хочешь этого. Да, именно так. — Потому что я хочу, чтобы ты любил меня. Он наклоняет подбородок вверх, раздраженно глядя на тебя. — И это все? Ты качаешь головой. Откуда-то издалека слышно, как музыка затихает. Люди начинают хлопать и аплодировать, они хотят, чтобы вы поцеловались. Ты подтверждаешь их возгласы частными словами. — Они хотят, чтобы мы поцеловались. — Локи не отвечает, не подходит ближе, но и не отпускает тебя. — Ты можешь меня поцеловать? Его пальцы впиваются в твою спину почти до боли. — Я могу. Ты смотришь на него и на его слова. Сыворотка начала рассеиваться в тебе. Словно это была вспышка опьянения, словно музыка околдовала тебя. Только на время песни, на мизерный миг в ночи. Ты помнишь его слова с того дня в библиотеке. Магия правды, как правило, трудновата для Бога Лжи. Она не может длиться очень долго, потому что он не в состоянии точно владеть ею. Или удерживать ее. Что-то в этом роде. Человек, легендарный своей силой, неэффективен в магии правды, он говорил тебе это раньше, но ты не совсем поверила. Он наклоняется вперед, останавливаясь на вдохе. — Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Ты поднимаешь на него глаза, сыворотка капает в тебя, уже не такая мощная, как раньше. Но ответ уже есть, только на кончике губ. Но ты не хочешь произносить его вслух, потому что если ты это сделаешь, это может быть правдой, а может быть ложью, ты не хочешь этого понимать. Вместо этого ты просто тянешься вперед, закрывая веки и не упуская удивления, написанного на его лице. И прижимаешься губами к его губам. Это шоу для людей, говоришь ты себе. Так будет проще. Как его слово «жена». Используется, чтобы придать чему-то видимость того, чем оно не является. Его губы холодные, и мягкие, и твердые. Сжатые и закрытые. В них нет страсти, и ты благодарна за это. Ты не знаешь, во что может вылиться страсть. Это один из тех моментов, когда твои чувства проникают внутрь. Ты слышишь его резкий вдох. Чувствуешь, как его пальцы сжимают тебя, ощущаешь горечь напитка. Но чего ты не слышишь, так это рева толпы вокруг тебя. Ты понимаешь, что не хочешь их слышать. Ты хочешь, чтобы это был момент между вами двумя. А не шоу. Это действительно отравленная правда. Когда музыка заиграла снова, Локи отстранился и закружил тебя. Музыка становится быстрее, и он искусно ведет тебя в танце. Он прекрасный танцор, как река, которая течет и путь которой предопределен заранее. Ты наслаждаешься танцем, хотя вы оба молчите. Как будто в голове у обоих проносится предыдущий разговор, правда, сказанная мысленно и вслух. И когда песня заканчивается и перетекает в другую, он передает тебя в руки кому-то другому, а сам переходит к другой, его глаза никогда не покидают твою фигуру. Ты снова чувствуешь себя пьяным, ты понимаешь. Но не от честности, а от какого-то пузырящегося счастья, которое ты не хочешь называть, боясь, что уплывешь. И хотя ты должна злиться, что он накачал тебя снадобьями, что он пытался манипулировать тобой, чтобы ты рассказала ему все. Ты не так горька, как ты думала. Есть что-то в его играх, в его способе проверять тебя, что заставляет тебя чувствовать себя значимой. Как будто он тратит свои дни на то, чтобы придумать особые способы раскрыть тебя, изучить тебя. Как будто ты коснулась его разума, так же как он заразил твой. И когда ночь прошла, когда твои ноги начали болеть, болеть острой болью, Локи проводил тебя обратно в твои покои. Правда просочилась из твоих пор. Ты знаешь, что он не может доверять тебе, знаешь, что не может. Он пытался выведать правду самым гнусным способом, а тебе нужно, чтобы он тебе доверял. Но как ты можешь заставить его доверять тебе, когда есть так много вещей, которые он не может знать? Тебе нужно дать ему что-то. Что-то, что сбило бы его с толку, что могло бы объяснить твой почти срыв во время танца. Твои слёзы. Он знает, что сыворотка исчезла, знает, что ты можешь лгать. Скорее всего, он будет предполагать, что ты лжешь. Поэтому на твоем лице должна быть правда и надежда. Ты останавливаешься у своей двери. И снова ты понимаешь, как это перекликается со многими другими моментами с Локи. Как он загоняет тебя в угол в одиночестве прямо перед твоими покоями. Ты продолжаешь стоять лицом к дереву, боясь обернуться. — Я не знаю, почему он искал меня. — ты оглядываешься через плечи и видишь, что Локи застыл в жесткой позе. Это заставляет тебя повернуться к нему лицом. — Я не была в той деревне с тех пор, как была ребенком, и там нет ничего значительного. Это просто деревня, обедневшая. Мой отец ходил туда однажды со мной, чтобы дать им зерна. Он считал, что голодные крестьяне — это нелюдимые времена. — ты вздыхаешь, глядя на камень под ногами, изучая его кожаные сапоги. — Последний раз я видела этого человека той ночью. Толстые линии замешательства проступают на его лбу и застывают в его взгляде. Когда он ничего не говорит, ты понимаешь, что он не знает, что ты имеешь в виду. Тогда ты тянешься к его руке и демонстративно подносишь ее к своей шее. В его глазах появляется понимание. Понимание и боль. Его веки смыкаются в стыде и разочаровании, словно он хочет оставить бремя той ночи в прошлом. Как будто он не хочет вспоминать эту ночь. Он пытается отдернуть руку, но ты держишь ее там, чтобы он мог почувствовать твой пульс, ровный и одновременно резкий. — Мне стыдно за это, — мягко говорит он, позволяя своим пальцам провести по твоей коже. Ты сглатываешь, игнорируя страх от его пальцев на тебе. — Ты чуть не убил меня. Он отдергивает руку, как будто твоя кожа обжигает, обжигает температурой. — Я почувствовал его запах на тебе. Шок волнами проходит через тебя. Так много вопросов беспокойно крутятся в голове. — Почему это имеет значение? Локи воздвигает вокруг себя стену, а затем позволяет своему взгляду проследить за твоим лицом. — Это история для другой ночи. — и ты понимаешь, что он никогда не расскажет тебе ее. Он никогда не объяснит, почему запах Видара привел его в бешенство, и есть только один способ узнать это. Ты торжественно киваешь, клянясь докопаться до истины.— Когда-нибудь, зверёк. Но не сегодня. — Почему не сегодня? — Потому что… — он прерывается, внезапно становясь серьезным. Прежде чем ты успеваешь спросить, почему эта ночь имеет значение, его рука скользит к твоему подбородку. Он нежно надавливает, медленно наклоняя твою голову вверх, пока не задерживает дыхание на губах. Затем он опускается так медленно, что у тебя есть несколько минут, чтобы закрыть глаза. Но ты не можешь пошевелиться, даже если захочешь. Ты как статуя в его руках. Его губы разделяются, целуя твою нижнюю губу, нежно прижимаясь к ней. Его прохладное дыхание обдувает твою кожу, затем отступает назад и влажно прижимается к твоей верхней губе. Прохладная, ветреная влага. Его глаза смотрят в твои, наблюдают. Это слишком, навязчиво. Ты закрываешь глаза. А потом он отстраняется. Твое сердце бешено бьется в груди, замирает при мысли, что он уходит. Но прежде чем ты успеваешь задуматься об этом, его рот прижимается к твоему, длинные руки обхватывают затылок, удерживая тебя в таком положении. Это не навязчиво, не разрушительно. Это просто. Осторожно. Мягкая, наполненная исцелением сыворотка. Как будто он пытается стереть ту ночь из твоей памяти, пытается прогнать ужасы, которые он навел на тебя. Он двигает ртом, медленно, продолжая целовать тебя сквозь неподвижность. А когда он отстраняется, ты закрываешь глаза. Это страх, который проникает в тебя. Страх перед тем, как он смотрит на тебя. Ты не знаешь, что ты чувствуешь. Проходят минуты, вероятно, ожидая, что ты посмотришь на него. Но он не говорит тебе об этом, не требует открыть глаза, не пытается заставить тебя. Вместо этого он просто шепчет. — Спокойной ночи, жена. А когда ты открываешь глаза, его уже нет.