PBPS (Perfect Body Perfect Soul)

      Август 2020       — На днях мы с Чонгук-и нашли самое весёлое порно видео, вы должны это увидеть, хёны, — бесцеремонно говорит им Чимин менее чем через пять минут после того, как они прибыли в квартиру детей.       Хосок вздрагивает, его голова медленно поворачивается к своему давнему соседу по комнате, затем он смотрит на Юнги, забившегося в угол дивана Чимина и Чонгука и застывшего на месте с картофельным чипсом на полпути ко рту. Глаза Юнги встречаются с его глазами, и его парень бросает на него недоверчивый взгляд и глубоко вздыхает: — Напомни мне ещё раз, зачем мы пришли сюда, Сок-а?       Чимин усмехается, изображая обиду, но его глаза искрятся весельем: — Не будь таким, Юнги-хён, мы рады, что вообще увидим Хоби-хёна. Ты прячешь его уже несколько месяцев.       — Я определённо этого не делал, — говорит Юнги, хотя он широко улыбается, потому что так и было. За те три месяца, что они встречаются, Хосок, возможно, спал в своей собственной квартире в общей сложности три или четыре раза, поскольку находить время друг для друга, которое не является работой, трудно, учитывая, насколько они заняты, даже сейчас, в разгар этой ужасной пандемии. Спя вместе, они, по крайней мере, получают пару часов спокойной близости, что очень помогает, даже если в течение этого времени они находятся без сознания.       Однако вместо того, чтобы констатировать очевидное (не то, чтобы Чимин и Чонгук не знали об этих проблемах) Юнги решает подразнить:       — Он решил остаться у меня, потому что там нет шумных соседей, которые никогда не перестают трахаться, — он бросает многозначительный взгляд в сторону Чимина, но младший, похоже, ни капельки не впечатлён.       — О, хён, — мурлычет Чимин, наклоняясь к Юнги и обхватывая щёку старшего. — Мой милый, забывчивый хён, уж кто бы говорил… — он замолкает, озорно улыбаясь, что заставляет Юнги вопросительно прищуриться, потому что, по-видимому, он действительно ничего не замечает.       Хосок, однако, не такой, и он вполне осознаёт, что Юнги только что вырыл себе яму. Прожив по соседству с детьми девять месяцев — до своего рода импровизированного переезда в Каннам, чтобы оставаться с Юнги 24/7, — он знает, что стены в Тримейдж не особенно толще, чем в большинстве других зданий. И если он слышал, как Чимин и Чонгук делают это через стену спальни, которую он разделяет с ними в бесчисленных случаях, дети, чёрт возьми, тоже слышали их, когда останавливались у него дома в первый раз с тех пор, как они с Юнги начали встречаться.       Не то чтобы они активно пытались, но Юнги не нужно стараться быть достаточно громким, чтобы его услышало всё здание, и у них не было времени нормально заняться сексом больше недели, так что подайте на него в суд, если он мог подтолкнуть Юнги один или два раза (хорошо, три раза), и это заставило его кончить немного сильнее, чем обычно.       Юнги всё ещё щурится, но, похоже, он уже понял, если судить по розовой краске, покрывающей его щёки и кончики ушей. Он не пытается отодвинуться от руки Чимина, но понижает голос до едва слышного шепота: — Ты не… слышал нас, верно?       На другой стороне комнаты Чонгук громко фыркает, даже до того, как Чимин успевает собраться с мыслями, беззаботно хихикая.       — Извини, хён, — окликает Чонгук, — это просто… — он замолкает, когда Юнги бросает на него угрожающий взгляд поверх тыльной стороны руки Чимина, которая всё ещё прижимается к его щеке. И Чимин, безжалостный дикарь, которым он является, проводит большим пальцем по щеке Юнги с ласковой, хотя и слегка снисходительной улыбкой.       — Я почти уверен, что тебя слышали даже в подвале, хён, — он откидывается назад, кладёт руку обратно на колени и смеётся, в то время как Юнги краснеет. — У Чонгуки был такой сильный подсушивающий стояк, что мне пришлось сжалиться над ним и отсосать ему.       — Эй! Не делай вид, что на тебя это не повлияло, — кричит Чонгук, явно смущённый, но и близко не такой подавленный, как Юнги, который всё больше и больше напоминает помидор, пока ёрзает рядом с Хосоком.       — Почему ты такой спокойный? — Юнги скулит, глядя на Чона, но прежде чем тот успевает ответить, снова вмешивается Чимин.       — О, я бы тоже был спокойным, если бы был Хоби-хёном, — он усмехается и отдаёт честь Хосоку, подмигивая. — Я вроде как знал, что ты хорош в постели, из того, что Нари, маленький сексуальный демон, сказала о тебе, но, Боже мой, после второго оргазма мы были очень впечатлены.       — После второго… — Юнги разинул рот, поворачиваясь к Хосоку с надутыми губами и нахмуренным взглядом. — Мы никогда больше не останемся в твоей квартире! — пыхтит он в плечо Хосока, прислоняясь к нему и безуспешно пытаясь задохнуться в ткани его рубашки.       На другой стороне дивана глаза Чимина смягчаются, и он невольно воркует, когда Хосок наклоняется, чтобы поцеловать Юнги в макушку. Хосок хорошо его понимает: за исключением той ночи, когда они начали встречаться, они не были чрезмерно ласковы перед другими участниками, и он не может винить Юнги за то, что он смущён тем, что их подслушали.       В разгар момента его почти невозможно заставить замолчать, и Хосоку нравится тот факт, что Юнги такой же громкий, как и он, но ему тоже может быть стыдно, если двое из их близких друзей слышали, как он стонет и рыдает почти час, поэтому он пытается спасти своего бедного хёна, возвращаясь к теме предыдущего предложения Чимина.       — Так что там было насчёт какого-то порно, которое ты хотел нам показать? — он спрашивает Чимина. — Ты снова искал странное дерьмо из Японии?       Чимин усмехается, приподнимая бровь: — Говорит парень, который читает фанфики о нас!       Рядом с ним Юнги тихо посмеивается, лицо всё ещё скрыто и прижато к плечу Хосока, но он явно рад, что внимание больше не сосредоточено на нём, и теперь Хосоку стыдно за его кинки. Однако Хосока это не особо волнует. Раньше он стеснялся, когда Юнги дразнил его по этому поводу, но с тех пор он смирился с тем, что ему нравится. Теперь его больше не беспокоит, знает ли кто-нибудь, и он даже сам рассказал Чимину. В конце концов, это просто истории, которые он читает, даже не фанарты или графические эдиты. Плюс, он читает только о Юнги и о нём самом, и если кому-то и должно быть позволено читать и наслаждаться написанным фанатами порно о Соуп, так это ему и Юнги.       — Эй, фанфики научили меня многим ценным вещам, которые сделали меня хорошим в этом деле, ты не можешь обвинять меня в этом. Ты не дразнишь Джуна из-за его дерьма.       Вовлечение Намджуна в это, вероятно, удар ниже пояса, тем более, что он даже не там, чтобы защитить себя, но это было шуткой среди них целую вечность, и всегда воспринималось с долей скептицизма, а не как правда. Однако, похоже, он задел своего парня за живое.       Выходя из своего укрытия, Юнги снова присоединяется к разговору: — Джун-а в последнее время меньше увлекается всякой ерундой и больше увлекается романтикой, мне сказал Ханыль.       Уши Чимина навострились при этих словах: — Он заставляет Ханыль-хёна смотреть с ним гетеро порно? — спрашивает он с широко раскрытыми глазами.       — Ханыль би, а не гей, — смеётся Юнги. — И да, они разбили его на то, где пары целуются и где «занимаются любовью», — он изображает кавычки пальцами, всё ещё посмеиваясь.       Хосок хорошо знает Пак Ханыля, часто бывал рядом с ним с тех пор, как он стал одним из телохранителей Юнги сначала в начале 2016 года, а вскоре и его другом из-за того, что они были одного возраста и оба были бисексуалами. С его любовью проводить время на природе и страстью к искусству и истории он в конце концов подружился с Намджуном и начал работать с ним в 2018 году, но они с Юнги всё ещё близки и, по-видимому, оба время от времени любят немного посплетничать.       — Также мы не превращаемся в камень, если видим вагину, детка, — говорит Чонгук, подходя, чтобы встать рядом с Чимином, и вручая каждому из них бутылку воды, прежде чем он падает на диван рядом со своим парнем, заставляя Чимина отодвинуться от Юнги. Он мило улыбается, когда делает это, потому что после пяти лет маленький сопляк слишком хорошо знает, как играть, и иногда Хосок думает, что они могли бы быть парой, заключенной в аду, а не на небесах.       Чимин примирительно касается его руки и кивает: — Верно, верно, я всё время забываю, что Ханыль-хён би, насколько мне известно, он встречался только с парнями.       Юнги хихикает: — У Ханыля очень неудачный кинк на парней-натуралов, это правда.       — О Боже, дрочить на романтическое гетеро порно с Намджун-хёном, должно быть, воплощением мечты, — бормочет Чонгук, закатывая глаза и обнимая колено своего парня, Чимин теперь прижат к его боку.       — Ну, — Чимин берёт пульт и направляет его на телевизор. — Видео, которое мы смотрим сегодня, — можно описать многими словами, но точно не словом «романтично».       Юнги глубоко вздыхает и наклоняется вперёд, чтобы поставить миску с чипсами, которые он ел, обратно на деревянный кофейный столик.       — Ладно, что это за дерьмо такое весёлое, что ты должен нам показать?       — Терпение, хён, это сюрприз.       Глаза Юнги сужаются: — Если я увижу, что кто-то ест то, что вы не должны есть, или трахает то, что вы должны есть, или если это что-то связанное с животными, клянусь Богом, я ухожу отсюда.       Оба ребенка хохочут над его смертельно серьёзным выражением лица, и даже Хосок давит в себе смешок, хотя он полностью согласен с Юнги.       — Не волнуйся, хён, никто не собирается глотать мочу или трахаться с лошадью, — говорит Чимин как ни в чём не бывало, игнорируя выражение отвращения на лицах каждого. — Вместо этого… — он делает паузу для драматического эффекта, перемещаясь по меню и выбирая загруженный файл, — ты будешь смотреть, как трахают меня.       Глаза Хосока распахиваются, Юнги — в таком же шоке — резко садится рядом с ним: — Что за… Пак Чимин, ты хитрый маленький ублюдок, пожалуйста, скажи мне, что ты пригласил нас не для того, чтобы показать нам свои грязные домашние видео! — восклицает он, держа одну руку на запястье Хосока, как будто готов встать и уйти прямо сейчас.       — Не совсем, — говорит ему Чимин, шевеля бровями. — Но не стесняйся представлять меня, если это тебя заводит, хён.       Прежде чем Юнги успевает что-либо сказать (или убежать), файл открывается, и начинает воспроизводиться видео, показывающее спальню, которая, к счастью, не принадлежит детям, и случайного белого парня, развалившегося на кровати королевских размеров в джинсах и футболке, притворяющегося, что разговаривает по телефону.       Юнги немного печально выдыхает, но больше ничего не говорит, откидываясь на спинку дивана и скрещивая руки на груди, чтобы выразить своё презрение. Прошло много лет с тех пор, как Хосок в последний раз смотрел порно с кем-либо из других участников, почти целое десятилетие с тех пор, как он делал это с кем-либо за пределами группы, и он никогда раньше не смотрел с ними гей-порно, вряд ли сам.       В то время как он более чем счастлив в своих отношениях с Юнги как эмоционально, так и сексуально, он на самом деле не думал о многих других парнях как о привлекательных для него. И хотя это не меняется просто от просмотра одного гей-видео с детьми, его интерес мгновенно достигает пика, когда в сцену входит другой актер, азиатский красавчик, чьё сходство с Чимином граничит с нелепостью.       — О мой грёбаный Бог, — бормочет Юнги, наклоняясь вперёд и щурясь на телевизор, что может быть попыткой компенсировать тот факт, что сегодня он не носит ни очков, ни контактных линз. — Это твой побочный бизнес, который ты скрывал от нас?       Чимин хихикает, наблюдая, как его фальшивая версия раздевается и ложится на кровать с другим парнем.       — Тэмин-хёни сказал то же самое, когда отправил это мне.       — Почему я даже не удивлён тем, что Тэмин замешан во всём этом?       — Поверь мне, хён, я тоже, — говорит Чонгук с нежной улыбкой в сторону Чимина. — Но видео даже не так плохо.       Хосок не может ни подтвердить, ни опровергнуть утверждение макнэ, наблюдая за разворачивающимся действом с чувством безразличия. Оба парня объективно довольно симпатичны, загримированы так, чтобы выглядеть ещё моложе, чем они есть на самом деле, и, по крайней мере, кажется, что они действительно влюблены друг в друга. Сходство фальшивого Чимина с реальным Чимином достаточно забавно, чтобы на какое-то время зацепить, пока актёр продолжает раздевать своего партнёра, и они страстно целуются. Он такой же худой, как Чимин, но менее мускулистый, и ему явно не хватает знакомых татуировок. И всё же это своего рода отвлекающий манёвр.       — Смотри, у него руки больше, чем у Чимина, — указывает Юнги после того, как он снова схватил миску с чипсами, очевидно, наслаждаясь собой теперь, когда ему больше не угрожает опасность смотреть порно с животными или какое-то другое безумие.       Чимин усмехается, закатывая глаза: — Ну, хотите верьте, хотите нет, но у меня член больше, — ухмыляется он в ответ. Юнги предпочитает не комментировать.       Прошли годы с тех пор, как они встречались, и за все месяцы, что он спал с Юнги, Хосок никогда не думал об этом, но внезапно он задаётся вопросом, помнит ли Юнги член Чимина, помнит ли он, как Чимин чувствовал себя рядом с ним, когда они трахались, как он звучал, когда Юнги заставлял его кончить.       Он задаётся вопросом, скучает ли Юнги иногда по тому, чтобы быть сверху после того, как столько лет ничем другим не занимался, хотя он никогда об этом не говорит, и они попробовали это только один раз с того дня, как начали встречаться. Похоже, он не единственный, кто задаётся этим вопросом.       — Я всё ещё не могу смириться с тем фактом, что ты теперь всегда пассив, — неожиданно говорит Чимин, глядя на Юнги и качая головой, как будто действительно не может в это поверить. — Пять лет назад ты излучал такую невероятную энергию.       Нахмурившись, Юнги отрывает взгляд от того места, где безжалостно фингерят Фальшивого Чимина, скулящего из-за того, что его партнёр достаточно заботлив.       — Что заставляет тебя думать, что я только снизу, — осторожно спрашивает он, и улыбка Чимина становится шире в ответ.       — Разве ты не помнишь, хён? Маленькая птичка — это ты, — Чимин указывает на Хосока, который сразу напрягается, когда его снова втягивают в какую-то схему, которую замышляет младший, — открыла нам, что ты, дорогой хён, не был сверху за все семь месяцев, которые вы тайно трахались.       Юнги поворачивается к Хосоку с обвиняющим взглядом, Хосок поднимает руки в защиту, хотя он знает, что его парень на самом деле не злится, потому что они говорили об этом в тот день, а скорее подыгрывает ожидаемой от него роли.       — Мне нужен был совет о том, как быть снизу, я действительно переживал из-за этого, — честно говорит Хосок, вспоминая, сколько шума он поднял из-за своего первого раза два месяца назад, Чонгук тоже хихикает при этом воспоминании.       — Ну, мы поменялись в ту же ночь, так что пошёл ты, — Юнги торжествующе указывает на Чимина. — Всегда снизу, выкуси.       — Не волнуйся, я слышал всё о том, как ты сорвал вишенку Хоби-хёна в мельчайших подробностях, — язвит Чимин.       Хосок смущённо хмыкает: — Я не так много говорил об этом!       — Ты описал всё вплоть до процесса подготовки и рассказал мне, что именно ты чувствовал на каждом этапе. Ты можешь быть удивлен, хён, — говорит он Юнги, который очень неэффективно пытается сдержать ухмылку, — но он чувствовал себя действительно хорошо всё время.       — Ты самый худший друг, я никогда больше тебе ничего не расскажу! — Хосок ворчит, лишь слегка успокоенный тем, что большая рука Юнги успокаивающе ложится ему на бедро.       — Нееет, хён, не злись, мне нравится, что ты мой новый лучший друг-гей, — скулит Чимин, хватая за руки Хосока, который притворяется, что игнорирует Пака, хотя на его лице уже появляется умиротворённая улыбка.       — Суть в том, что мы поменялись местами, так что никаких исключительно пассивов в этих отношениях, вы, сплетницы, — говорит он в конце концов, Юнги кивает рядом с ним.       — Верно, верно … — Чимин пересекается глазами с Чонгуком, у которого такой умоляющий взгляд, который он всегда использует, когда его парень собирается погрузиться с головой в тему, которая потенциально слишком интимна, но Чимин — как обычно — безжалостен: — Ты делал это снова с тех пор? — спрашивает он с ухмылкой.       Юнги настороженно смотрит на него: — Конечно.       — Больше одного раза?       — Я имею в виду… — Юнги выглядит немного взволнованным, что на самом деле довольно мило.       Дело не в том, что они никогда не говорят об этих вещах друг с другом, особенно в разговоре с участием Пак Чимина, и Хосок не смущён их опытом смены позиций или его отсутствием, но есть что-то в том, как у Чимина явно есть цель, которая вызывает у них обоих немного тревожное чувство.       — Не то чтобы нам это не нравилось, — неуклюже заканчивает Юнги.       — Тогда почему бы тебе не сделать это? — спрашивает Чимин, на этот раз любезно, совсем не поддразнивая, и, возможно, это помогает, потому что Юнги снова выглядит более непринуждённо, внезапно ухмыляясь Хосоку, прежде чем ответить.       — Просто, потому что Сок-а — заботливый топ, который получает удовольствие от того, что заставляет меня кончать, и мне очень нравится, когда меня трахают.       Чимин и Чонгук радостно хихикают над его замечанием, Чонгук понимающе кивает, когда его глаза снова находят Хосока: — Честно говоря, после того, что я услышал прошлой ночью, я не могу винить тебя.       Хосок даже не может решить, хочет ли он скорее застенчиво рассмеяться или прихорошиться от открытого восхищения, но в глазах Чонгука есть что-то глубокое и почти хищное, как у льва, оценивающего другого, чтобы оценить слабости, и он обнаруживает, что откидывается назад более уверенно, чем чувствует себя на самом деле.       — У нас хорошая динамика. Мне нравится давать хёну то, что он заслуживает.       Юнги смотрит на него сбоку, но не говорит ничего, что противоречило бы его утверждению, и Чимин тоже молчит, просто поднимает брови, ухмыляясь про себя.       Они продолжают смотреть порно, которое наконец перешло к главному событию, стоны и ритмичные шлепки тел двух актёров теперь являются единственными звуками, наполняющими комнату. Юнги отставил миску с чипсами в сторону, неподвижно уставившись на экран, и теперь, когда разговор прекратился, Хосок внезапно остро осознаёт каждую клеточку своего тела, каждое мельчайшее движение, глубину своего дыхания, каждое подёргивание мышц.       На самом деле, он не твёрдый, но и не совсем мягкий, его тело реагирует на знакомые звуки секса. На экране Фальшивый Чимин получает секс всей своей жизни, и хотя он выглядит сексуально с лицом, сморщенным от удовольствия, он не заводит Хосока, как и его партнёр.       Нет, это исключительно его собственные воспоминания, которые делают своё дело за него, образы в его голове, Юнги в точной такой же позе, тихо стонущий в простыни, когда Хосок жёстко трахает его, мягкая, бледная кожа его задницы становится розовой от силы ударов. Юнги обычно довольно тихий, когда его голова ниже уровня бёдер, но его почти невозможно заткнуть, когда он верхом на Хосоке или если они трахаются стоя. У Хосока нет предпочтений, но он думает, что, возможно, им стоит заняться сексом по-собачьи в следующий раз, когда они будут в его квартире, чтобы избавить Юнги от смущения из-за насмешек детей.       Фальшивый Чимин уже почти плачет, действительно так громко, что Хосок начинает задаваться вопросом, могут ли их соседи услышать это. К настоящему времени новизна наблюдения за тем, как трахают двойника Чимина, тоже исчезла, поэтому он начинает задаваться вопросом, действительно ли они собираются смотреть всё это только ради самолюбования Пака. Он собирается спросить, слегка поворачиваясь лицом к остальным, когда замечает две вещи, которые застают его врасплох.       Во-первых, Юнги рядом с ним твёрд, как камень, очертания его члена отчётливо видны сквозь штаны, он дёргается не один, а два раза за то короткое время, что Хосок смотрит на него, так что очевидно, насколько сильно возбуждён его парень.       Но Юнги не смотрит на экран перед ними, и это подводит Хосока ко второму вопросу. Юнги пристально смотрит на детей, и когда Хосок прослеживает за его взглядом, он понимает, что именно увидел Юнги.       И Чимин, и Чонгук смотрят в телевизор, но только Чонгук, похоже, действительно следит за тем, что сейчас делают актёры на экране. Глаза Чимина закрыты, губы приоткрыты, на лице лёгкая хмурость, он не так погружен в удовольствие, как его фальшивая версия на видео, но безошибочно возбуждён. Ему не нужно долго оглядываться, чтобы найти причину возбуждения Чимина.       Он сидит обеими ногами на диване, и между его ног Хосоку прекрасно видна рука Чонгука в спортивных штанах Чимина, медленно двигающаяся под тканью. Этот… окей… Это что-то новенькое. Он смотрит некоторое время, наблюдая за устойчивым движением руки Чонгука и за тем, как дыхание Чимина со временем становится тяжелее, и внезапно его разум наводняет образами его собственной руки, ползущей на колени Юнги и заставляющей его парня ахнуть.       Учитывая, насколько Юнги напряжён, Хосок почти уверен, что он не стал бы протестовать… подождите. Неужели он всерьёз думает о том, чтобы подрочить своему парню прямо на глазах у детей, пока они вместе смотрят гей-порно, как будто это чёртов блокбастер? Должно быть, он не в своем уме, или, может быть, напряжение, вызванное похотью, и графическое действие на экране всё-таки действуют на него.       Заходя ещё дальше, Чонгук наклоняется, чтобы провести линию поцелуев от уха Чимина вниз по шее, и Пак наклоняет голову в сторону, предлагая себя с восторгом, написанным на его лице. Даже не будучи влюблённым в самого Чимина, Хосок знает, насколько безумно чувствительна шея его друга, так что то, что Чонгук всё равно решился на это, красноречиво говорит о том, как далеко он хочет зайти.       И, словно в подтверждение его теории, рука Чонгука ускоряется, движение всё ещё сжатое, но достаточно быстрое, чтобы вызвать тихое мычание у его парня, Чимин, наконец, отбросил все притворства, которые он, возможно, пытался поддерживать.       Боковым зрением Хосок видит, как рука Юнги дёргается там, где он прижимает её к своему бедру, и это небольшое и непроизвольное движение мгновенно делает всё, что проносилось в голове Хосока, намного более отчётливым.       Юнги возбуждён, вероятно, до боли, и он слегка смещается, двигаясь, что выглядит как попытка либо устроиться поудобнее, либо получить больше трения там, где ему это нужно больше всего. Хосока так и подмывает просто протянуть руку и прикоснуться к Юнги, но… что, если он ошибается?       Юнги не давал устного согласия ни на какие прикосновения, и это не то, что они когда-либо делали раньше. Конечно, много лет назад они вместе смотрели порно, время от времени дроча рядом друг с другом. Но никогда так, как сейчас. Никогда не прикасались друг к другу, особенно как две пары, каждая из которых привыкла доставлять удовольствие своему партнёру.       Но Чимин и Чонгук тоже делают это, не спрашивая согласия, и ни Юнги, ни Хосок ничего не сказали об этом, хотя они оба полностью осознают, что происходит. Они ещё не присоединились, но могут всего одним касанием.       Именно тогда Чонгук внезапно поворачивает голову, ловя взгляд Хосока, и, прежде чем Хосок успевает покраснеть, их макнэ прикусывает губу, рука, которая не обёрнута вокруг члена Чимина, проникает в его собственные штаны. Ладонь его впивается в ткань, уже вздыбленную от стояка, и он издаёт тихий стон, который направляется прямо к члену Хосока. Рядом с ним Юнги выдыхает почти с силой, всё его тело, кажется, напрягается при виде этого, и вот так это происходит.       Нет никаких признаков удивления со стороны его парня, когда Хосок скользит рукой и сжимает пальцы вокруг члена Юнги над тонкой тканью его брюк. Вместо этого Юнги откидывает голову на спинку дивана и стонет с придыханием и явным облегчением от того, что его наконец-то коснулись.       — Чёрт, хён, — слышит он шёпот Чимина с другой стороны дивана, оглядываясь и обнаруживая, что оба ребёнка пристально смотрят на них, их глаза затуманены похотью. Он не уверен, к кому сейчас обращается Чимин, и это легко может быть к ним обоим, потому что его глаза продолжают метаться туда-сюда между Хосоком, повернувшимся к Юнги, чтобы он мог коснуться его правой рукой, и Юнги, который раздвигает ноги без подсказки, выглядя уже счастливым, хотя Хосок ещё ничего не сделал. Он ещё даже не расстегнул его штаны.       Они делают это сейчас, это очевидно, и поскольку правила этой игры, похоже, установлены, Хосок, не колеблясь, расстёгивает пуговицы и лезет под трусы Юнги, чтобы освободить его член, хён нетерпеливо раздвигает бёдра, чтобы дать ему больше места для действия.       В ту секунду, когда он достаёт его, глаза Чонгука расширяются, он смотрит на член Юнги так, как будто никогда раньше его не видел.       — Ох, вау, — бормочет он, как будто эти слова вообще не должны были произноситься вслух.       — Что? — голос Юнги прерывается, когда он говорит, но он не звучит раздражённым или нетерпеливым, просто немного разбитым, потому что Хосок начал гладить его всерьёз, не играя, а делая это сильно и уверенно, вид мастурбации, который потенциально мог бы возбудить Юнги по-настоящему, если бы он захотел.       — Я не могу поверить, — говорит Чонгук, поворачивая голову, чтобы посмотреть на своего парня, — что ты отказался от этого грёбаного идеального члена, чтобы быть со мной!       И Хосок, и Чимин фыркают на это, в то время как Юнги притворяется, что не гордится от восхищения его впечатляющим членом. Чимин хлопает макнэ по груди: — Я был влюблён в тебя, ты, невнимательный осёл, — шумно жалуется Чимин. — Всё ещё влюблён по какой-то причине.       Прежде чем сексуальное напряжение в комнате может ослабнуть, он садится, перекидывает ногу через колени Чонгука и двигается, чтобы оседлать своего парня, руки Чонгука поднимаются к пояснице, чтобы поддержать его.       Чонгук смотрит на него с полнейшим обожанием на лице, точно так же, как Хосок думает, он сам смотрит на Юнги, и он не может не признать, что они такие горячие, полностью поглощённые друг другом. До сих пор он любой ценой избегал быть свидетелем их близости, даже не рассматривал возможность получать удовольствие от наблюдения за ними.       Теперь он впервые задумывается о вуайеризме, о том, чтобы смотреть и, самое главное, чтобы на него смотрели, и от этой мысли у него по спине пробегают искры возбуждения.       Он наблюдает, как Чонгук задирает рубашку Чимина под мышками, демонстрируя изящный изгиб его позвоночника, затем — когда Чимин послушно поднимает руки — задирает её вверх и полностью снимает. Как только он без рубашки, Чимин снова поворачивает голову, оглядываясь на них, и когда он прикусывает губу при виде Юнги, извивающегося рядом с Хосоком, он выглядит таким совершенно потерянным в возбуждении, что у Хосока нет другого варианта, кроме как поверить, что его реакция искренняя.       Пак двигает бёдрами вниз и прижимается к Чонгуку, медленные движения его тела заставляют младшего задыхаться и закрывать глаза от стимуляции, и он энергично вжимается в своего парня. Юнги стонет при следующем движении руки вверх, отвлекая внимание Хосока на себя, хотя он тоже наблюдает за детьми.       Хосок поворачивается лицом к Юнги, решив пока сосредоточиться только на нём. Когда он протягивает руку, чтобы снять рубашку Юнги, его хён не жалуется, очевидно, полностью погружённый в этот безумный опыт, через который они проходят, и когда он надавливает на его грудь одной рукой, мягко толкая его назад, Юнги сразу подчиняется.       Он ложится, положив голову в угол дивана, всё ещё примерно в одном метре от детей, но достаточно близко, чтобы дотронуться, если они потянутся к нему. Они оба смотрят на него, глаза скользят по его обнажённой груди, скорость их движения увеличивается, когда они наблюдают, как Хосок целует грудь Юнги, на мгновение играя с его сосками, прежде чем двинуться ниже.       Он может чувствовать их взгляды на себе, они внимательно наблюдают за разворачивающейся перед ними сценой, как одна из его рук осторожно поглаживает Юнги, другая соскальзывает с брюк, в то время как его рот прокладывает линию поцелуев и покусывает чувствительные места Юнги, где его грудная клетка встречается с животом, наблюдая за тем, как Юнги вздыхает и извивается под ним, молча умоляя его рот двигаться дальше вниз.       Время от времени они оба тяжело дышат, а затем раздаётся ещё больше шороха, одежда отбрасывается в сторону, и когда он оглядывается, Чонгук тоже без рубашки, Чимин уже снял свои спортивные штаны и любое нижнее белье, которое он мог или не мог носить раньше. И он, и Юнги теперь полностью обнажены, и глаза Хосока встречаются с глазами Чонгука на долгую секунду, прямо перед тем, как он сжаливается над Юнги, сползая с дивана, пока не оказывается на уровне паха Юнги и не засасывает его член в рот без предисловий.       Юнги стонет, долго и распутно, его руки находят опору в волосах Хосока, и ответный вздох с другой стороны дивана такой горячий, что член Чона сильно дёргается там, где он заперт в его шортах. Он никогда не думал, что будет делать что-то подобное в своей жизни, отсасывать Юнги прямо перед детьми, пока они возбуждаются от того, как он ублажает своего парня. Это почти похоже на то, что он в одиночку ублажает трёх человек одновременно, и мысль эта более возбуждающая, чем когда-либо могло быть любое порно.       Выругавшись, Чимин внезапно откидывается назад, руки Чонгука на его голой заднице, чтобы стабилизировать его, и нащупывает что-то под кофейным столиком. Он возвращается с маленькой деревянной коробкой в руке, открывает крышку, чтобы достать полоску презервативов и две бутылки смазки, одну из которых он бросает Хосоку с понимающей ухмылкой, когда Чон отстраняется, чтобы посмотреть на него.       Он ловит бутылок в воздухе, Юнги смотрит на него тёмными и голодными глазами. Они действительно это собираются это делать? Трахаться прямо здесь, на глазах у детей?       Кажется, так оно и есть, потому что Чонгук без колебаний открывает свою бутылочку, наливает щедрое количество смазки на пальцы и небрежно отбрасывает её в сторону. Чимин нависает над ним, всё ещё оседлав его бёдра, обхватив руками шею Чонгука, выжидающе улыбаясь своему парню, когда Чонгук направляет два смазанных пальца вниз.       Наблюдая, как макнэ трёт указательным пальцем дырочку Чимина, пока Пак наклоняется, чтобы поймать его губы в голодном поцелуе, Хосок решает, что, чёрт возьми, да, они делают это.       Он возвращает Юнги в исходное положение и берёт его член обратно в рот, наслаждаясь хриплым стоном, который вызывает это действие. Вслепую возясь со смазкой, он качает головой вверх и вниз, прислушиваясь к звукам Юнги и Чимина, когда они получают удовольствие, его собственная эрекция теперь почти болезненно твёрдая. Юнги ахает, когда руки Хосока снова прикасаются к нему, пальцы путешествуют от внутренней стороны его левого бедра вверх к ягодицам и между ними, оставляя за собой блестящий след смазки.       Он трёт подушечки двух пальцев о дырочку Юнги, погружая кончик одного внутрь, прежде чем передумывает, убирает руку и вместо этого хватает Юнги за бёдра, слегка толкая их вверх, чтобы нырнуть вниз и лизнуть широкую полосу через дырочку Юнги. Его парень хныкает, руки летят вниз с того места, где они бродили по подушкам, вместо этого зарываясь в его волосы. От детей доносится ответный звук, и он поднимает глаза, взгляд находят Чимина верхом на двух пальцах Чонгука, голова его повёрнута к нему и Юнги, оба ребёнка пристально наблюдают за ними.       Это бодрит и опьяняет, голод в их глазах так открыто проявляется, и он ныряет обратно вниз и, отлизывая Юнги так, как, как он знает, сводит его хёна с ума. С его языком и двумя пальцами, погруженными в задницу Юнги, он больше не может видеть детей, но он слышит их достаточно хорошо, даже сквозь задыхающиеся стоны Юнги, слышит скользкие звуки пальцев Чонгука, когда Чимин трахает себя ими, его высокие и хриплые стоны и скольжение их языков, когда они целуются.       Бёдра Юнги начинают дрожать всего через несколько минут, он ещё не близок к оргазму, но теряется в стимуляции, порно, которое они должны были смотреть, на данный момент просто фоновый шум, несмотря на то, что Фальшивый Чимин достигает очень шумного оргазма в стороне. Но Хосоку было наплевать раньше, когда началось видео, и он чертовски уверен, что не собирается начинать волноваться об этом сейчас, когда Юнги на виду, в кои-то веки, похоже, не стесняется своего обнажённого тела.       Обычно Юнги полон критики в свой адрес, несмотря на позитивность, о которой он говорит АРМИ, несмотря на приятные слова, которые он всегда найдёт для тех, кто борется со своим образом тела. Сам Юнги считает, что чего-то слишком мало, а другого слишком много, но всё никогда не бывает правильным, поэтому для Хосока, который считает, что всё в Юнги больше, чем просто правильно, такой момент уникален, и он им наслаждается.       Он отстраняется, поглаживая Юнги одной рукой, в то время как его пальцы двигаются ровно и мощно, и когда он снова оглядывается, это как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чонгук сталкивает Чимина со своих колен.       — Повернись, — говорит он ему, заставляя Чимина встать перед ним на четвереньки, старший охотно следует за ним без жалоб. — Посмотри на них. Посмотри на хенов, пусть они увидят, как ты принимаешь.       И Чимин так и делает, его глаза находят глаза Хосока, когда Чонгук снова вводит свои пальцы, на этот раз три, вызывая высокий стон. Рот Чимина открыт, глаза прикрыты, а брови сосредоточенно сведены вместе. Он быстро приспосабливается, Чонгук начинает трахать его всего через несколько мгновений, и выражение чистого блаженства на лице Чимина заставляет Хосока непроизвольно стонать, хотя это не он заставляет Пака чувствовать себя так хорошо. Это энергия в комнате, и он является частью этого, поэтому он не чувствует себя плохо из-за того, что претендует на часть удовольствия Чимина и Чонгука для себя.       Его член так твёрд в штанах, что это на самом деле больно, и Юнги замечает, конечно, он замечает, потому что Юнги настроен на него так, как никто другой и никогда не был настроен, и поэтому он протягивает руку, подзывая Хосока ближе, чтобы расстегнуть пуговицу его штанов и побудить его снять их полностью. Для начала Хосок стягивает их, просто вынимая свой член, чтобы дать ему столь необходимую свободу, и он собирается снова потянуться к члену Юнги, когда Чонгук хватает презервативы с кофейного столика, куда Чимин бросил их ранее, отрывая один из них, чтобы бросить.       Хосок ловит его, но останавливается, колеблясь. Он знает, что они зашли далеко, но всё же, пройдя весь путь и фактически трахаясь перед детьми… одна только мысль одновременно волнует и пугает, и, хотя он заинтригован перспективой, он ловит себя на том, что ищет в глазах Юнги индикатор мыслей своего хёна по этому поводу.       Когда их взгляды встречаются, в глазах Юнги нет ни стыда, ни колебаний, ничего, кроме открыто демонстрируемого желания и потребности, и, возможно, почувствовав его колебания, чтобы убедиться, что Хосок понял его точку зрения, Юнги садится, ловя его губы в поцелуе, пока сам он открывает и опускает презерватив на член Хосока.       Чон задыхается, как от прикосновения, так и от самоуверенности, с которой Юнги целует его, ведёт его, двигает его по своему вкусу, и Хосок растворяется в этом и в его прикосновениях, а затем обнимает Юнги, направляя его обратно вниз и на спину.       Чонгук голый, как и его партнёр, когда он поднимает глаза, и Хосок тоже спешит раздеться, прежде чем снова плавно опуститься между раздвинутых ног Юнги.       Ему требуется мгновение, чтобы просто подрочить Юнги, пока он ещё немного смазывает себя, и, делая это, они оба могут наблюдать, как Чонгук встаёт позади Чимина, одна рука между лопатками Пака, чтобы заставить его наклониться, предположительно, чтобы, по крайней мере, Хосок мог как можно лучше рассмотреть их. Лоб Чимина приближается к лбу Юнги, когда он наклоняется на локтях, и на несколько мгновений они поддерживают зрительный контакт, и Хосок почти ожидает, что Чимин потянется к руке Юнги.       Он этого не делает, но в любом случае есть момент связи, признания того, что они действительно делают это, и Хосок обнаруживает, что смотрит на Чонгука, чтобы сделать то же самое. Он с удивлением обнаруживает, что макнэ уже смотрит на него, но не ищет его глаз, нет. Вместо этого взгляд Чонгука прикован к его телу, к его заднице, о которой, по его собственному скромному мнению, нечего сказать по сравнению с Юнги, но также и к его бёдрам, спине, члену.       Хосок никогда этого не замечал, но он распознаёт притяжение, и прямо сейчас в глазах Чонгука есть притяжение, похоть и желание, и когда он смотрит вниз на Юнги, он может сказать, что Юнги тоже это видит, кусая губу в ответ.       — Нравится то, что ты видишь, Чонгук-и? — дразнит он, заставляя Чимина тоже повернуть голову в сторону своего парня. Он хихикает, когда щёки Чонгука краснеют.       — О да, Кук-а уже много лет неравнодушен к Хоби-хёну.       — Это так? — Юнги ухмыляется, дьявольски и невероятно соблазнительно, его руки тянутся к бёдрам Хосока, чтобы притянуть его к себе. — Хочешь посмотреть, как хорошо он выглядит, когда трахает меня?       Он должен чувствовать себя неловко, думает Хосок, не привыкший быть в центре внимания подобным образом, но почему-то это не так. Каким-то образом он чувствует себя действительно чертовски хорошо, под кайфом от атмосферы секса и бесконечных возможностей в комнате, Чонгук кивает с застенчивой улыбкой, как раз когда он хватает свою собственную эрекцию, прижимая кончик к дырочке Чимина и делая несколько медленных толчков, чтобы он зацепился за край, прежде чем скользнуть вперёд, так что Хосок делает то же самое, выстраиваясь под бдительным оком макнэ, а затем надавливает, ровно и без остановки, пока задница Юнги не прижимается к его тазовым костям. Юнги издаёт долгий выдох при проникновении, закрыв глаза и открыв рот, когда он тает на диване.       — Чёрт, — шепчет он, когда член Хосока пульсирует внутри него, звук почти заглушается долгим и протяжным стоном Чимина, когда Чонгук, наконец, тоже входит в него. Его голова снова падает вперёд, рука тянется, чтобы схватить Юнги, переплетая их пальцы.       Чонгук мычит, нежно и успокаивающе проводит ладонью по бедру Чимина, прежде чем схватить его за бёдра и задать небыстрый ритм, более дразнящий, чем что-либо ещё.       Они выглядят безумно сексуально, и Хосок тоже не может не двигаться.       Глаза Юнги остаются закрытыми, когда Хосок делает первый толчок, медленный поворот бёдер, который снова толкает его глубоко внутрь Юнги. Он такой мягкий, плотный и тёплый внутри, такой податливый, его тело принимает Хосока, как будто его член был создан для того, чтобы быть внутри Юнги, и он внезапно вспоминает самый первый раз, когда они трахались, когда он действительно облажался и чувствовал себя плохо в течение нескольких дней, потому что причинил Юнги боль. Теперь они знают, как хорошо читать тела друг друга, и ему не нужно спрашивать, когда Юнги готов к тому, чтобы он двигался быстрее, не нужно, чтобы Юнги рассказывал ему, каково это, когда он поднимает одну из ног Юнги, изящная лодыжка его хёна ложится ему на плечо, и начинает толкаться по-настоящему.       Спина Юнги выгибается, его шея вытягивается в длинную красивую линию, когда он откидывает голову назад, когда член ударяет по его простате, пальцы руки, которую он всё ещё держит на бедре Хосока, напрягаются, а костяшки пальцев на той, что держит Чимина, белеют.       — Чёрт, ты такой горячий, — выдыхает Чимин, его собственное тело толкается вперёд при каждом толчке бёдер Чонгука. Глаза макнэ тёмные и сосредоточенные, он попеременно наблюдает за Чимином и за ними, тихо хмыкает, когда Хосок ловит его взгляд, явно возбуждённый тем, что он находит на лице Хосока.       Он никогда не рассматривал Чонгука таким образом, никогда по-настоящему не видел его таким, и почти странно делать это сейчас, чувствовать это странное притяжение. Он предполагает, что это то же самое, что Юнги и Чимин когда-то чувствовали друг к другу, может быть, всё ещё чувствуют, судя по тому, как они смотрят друг на друга сейчас, с остекленевшими глазами, пока они разделяют этот опыт, когда их трахают мужчины, которых они любят.       Юнги хнычет от особенно сильного толчка, и его рука выскальзывает из хватки Чимина, чтобы дотянуться до волос младшего. В свою очередь, Чимин обхватывает щёку Юнги, его глаза опускаются к губам Юнги.       — Можно? — спрашивает он, задыхаясь и желая, но, тем не менее, уважительно, и Юнги отвечает не сразу, вместо этого глядя на Хосока.       Он бы не возражал в любом случае, внезапно захотев увидеть это, увидеть их вместе, но тот факт, что Юнги хочет убедиться, что с ним всё в порядке, что он не хочет причинять боль Хосоку даже в такой момент, как этот, когда вся логика и правила, кажется, больше не действуют, заставляет сердце Хосока петь от любви и удовлетворения. Юнги был для него единственным почти десять лет, и с каждым днём он всё больше и больше понимает, насколько глубоко влюблён в мужчину, лежащего перед ним.       — Конечно, — поэтому он кивает, краем глаза видя, как Чонгук улыбается. — Дерзай.       Чимин тоже улыбается, блаженный и безмятежный, когда наклоняется и ловит губы Юнги своими… и, чёрт возьми, они хорошо смотрятся вместе. Темп Хосока увеличивается почти непроизвольно, зачарованный наблюдением за тем, как они целуются, и Чонгук соответствует его скорости и ритму, чтобы позволить им целоваться глубже, хотя вскоре в основном они тяжело дышат друг другу в рот, Чимин скулит при каждом толчке, выгибаясь дугой, чтобы максимизировать своё удовольствие.       Он приближается к оргазму, Хосок может судить по многолетнему неудачному опыту, и Юнги тоже близко, он явно теряется в ощущениях, и дрожь всего тела пробегает по нему, когда Хосок снова тянется к его члену, быстро и сильно поглаживая вместе с покачиванием его бёдер.       Чонгук двигается, чтобы взять руку Чимина в свою, другой тянет его на свой член, кажется под другим углом, потому что Чимин прерывает поцелуй с громким стоном, рука взлетает назад, чтобы схватить Чонгука за бедро.       — Вот так, детка, вот так, не останавливайся, пожалуйста, я… — он замолкает, прижимаясь лбом к Юнги, который всё ещё зарывается рукой в его волосы, а другая лежит на заднице Хосока, притягивая его к себе. Его тяжёлое дыхание сменяется тихими стонами, когда Хосок сжимает кулак и увеличивает скорость своих толчков.       — Чёрт, Хосок-а, — почти рычит он, его рука покидает задницу Хосока, чтобы обхватить его кулак, не направляя движение, просто чувствуя его, пока Хосок сжимает его. — Сильнее, пожалуйста, трахни меня сильнее, детка.       — Иисус, блять, Христос, — бормочет Чонгук себе под нос, кожа блестит от пота, и его глаза в последний раз находят Хосока, в них безмолвная мольба. — Хён, — шепчет он.       — Ты хочешь кончить? — спрашивает Хосок, ухмыляясь, даже не обращаясь ни к кому конкретно, но все они отвечают, все кивают и смотрят на него, полагаются на него, просят его взять всё под контроль, что он и делает. — Тогда кончай, — хрипит он.       Опьянённый властью и похотью, Хосок почти врезается бёдрами в Юнги, игнорируя напряжение в мышцах и подталкивая бёдра Юнги вверх, чтобы толкаться прямо в его простату с безрассудной самоотверженностью.       Эффект наступает мгновенно. Юнги задыхается, затем кричит, бёдра Чонгука на секунду колеблются, пока он смотрит, прежде чем беспорядочно толкнуться, и голос Чимина срывается на рыдание, когда он кончает в руку Чонгука, наблюдая, как Юнги выгибается, корчится и разрисовывает белым грудь и живот в своём освобождении.       Хосок рассматривает их, их лица, когда все они разваливаются на части, один за другим, пока он сам больше не может сдерживаться. С сердцем, переполненным любовью и нежностью, он закрывает глаза и позволяет волнам удовольствия обрушиться на него.

***

      — Ну, — лениво оценивает Юнги, наблюдая, как Хосок проводит мягким влажным полотенцем по его обнажённым бёдрам и животу, а Чонгук с другой стороны оказывает Чимину то же самое внимание. — Я думаю, мы вроде как испортили твой диван.       Чимин издаёт тихий смешок в ответ на это. Он снова сидит прямо, взгромоздившись на колени Чонгука, прислонившись спиной к груди макнэ, а его бёдра всё ещё широко раздвинуты, когда они с Чонгуком обмениваются парой поцелуев, медленных и глубоких. Они выглядят такими здоровыми, такими счастливыми и довольными, что это трогает что-то в груди Хосока, и он чувствует себя почти привилегированным, потому что ему позволили быть частью такого интимного момента.       В конце концов Чимин отстраняется, одна его рука всё ещё в волосах Чонгука, он остаётся рядом с ним, пока говорит: — Диваны можно почистить. Если ты действительно веришь, что мы никогда раньше не трахались на этом диване, я не знаю, с кем ты живёшь уже семь лет, — он снова смеётся, увидев недовольную гримасу Хосока. — Извини, Хосоки-хён.       Юнги — что неудивительно — совершенно невозмутим, неторопливо потягивается, пока Хосок складывает полотенце, чтобы вытереть собственную грудь и живот от спермы Юнги.       — Хм, думаю, ты прав. Но сейчас эта штука промокла насквозь… Если мы всё ещё хотим посмотреть тот фильм, на который ты нас пригласил, прежде чем вываливать на нас своё дерьмо из свингер-клуба… — он ухмыляется, — я предлагаю пойти к Сок-у.