***
Юнги просыпается посреди ночи от острой боли, пронзающей его плечо, и он стонет в агонии в темноту комнаты, слишком дезориентированный, чтобы понять, где он и что происходит. Он лежит на животе и немного извивается, пока между его лопаток не оказывается рука, нежная и приземляющая тяжесть. — Шшш, детка, — сонный голос Хосока звучит по комнате. Юнги чувствует, как он садится на кровати, рука с его спины исчезает, а затем Хосок наклоняется над ним, его рот близко к уху Юнги. — Закрой глаза, хён. Он зажмуривает глаза, одобрительно мычит, и через несколько секунд рядом с ним включается лампа. Хосок издаёт ворчащий звук в глубине своего горла, его собственные глаза, очевидно, открыты и пытаются привыкнуть к ослепительному свету, когда он садится верхом на спину Юнги. — Плечо или рука? — спрашивает он, обе его руки нежно касаются области, которая мучает Юнги. — И то, и другое. В основном плечо. Хосок мычит, и это звучит так, как будто он трясёт головой, чтобы полностью проснуться. Юнги чувствует себя ужасно: не только из-за боли, но и потому, что он здесь, на животе с закрытыми глазами, совершенно бесполезный, в то время как Хосок жертвует своим драгоценным сном, чтобы помочь ему. — Хорошо, дыши глубоко и постарайся расслабиться, любимый. Хосок теперь звучит более настороженно, что, в свою очередь, заставляет Юнги чувствовать себя ещё хуже из-за того, что он так обременяет его. Ящик его прикроватной тумбочки выдвигается, и его парень роется в нём, что-то берёт и кладёт обратно, пробормотав: «Нет, смазка». То же самое происходит ещё раз, прежде чем Хосок наконец находит то, что искал, и снова закрывает ящик. — Почему у нас там четыре разных флакона смазки? — он хихикает, открывая бутылку в своих руках. — Тебе не нравится клубничная… — Юнги бормочет в сгиб правой руки, которую держит под головой: — Так что я использую её сам. Хосок хихикает: — На моей стороне тоже есть ещё две… Мы слишком много трахаемся, хён. Я даже не знаю, как ты находишь время, чтобы побыть в одиночестве. Юнги не согласен. У него никогда не было такой активной сексуальной жизни, как сейчас, даже когда он был с Суран, но он знает, что у Хосока всё было по-другому. Нари сделала физическую близость ключевой частью их отношений. Оглядываясь назад, это имело смысл: трахать Хосока при каждом удобном случае и в остальном быть внимательной к его мыслям и тревогам позволило ей собрать все компрометирующие подробности, которые мог предложить её парень. Она была такой и с Суран, делясь сексуальными аспектами своих отношений с Хосоком, а в остальном только слушала то, что рассказывала Суран, и всё это в погоне за тем, чтобы собрать достаточно материала, чтобы шантажировать Хосока и заставить его жениться. Грёбаная сука. Однако после неё Хосок ни с кем не спал до их первого раза вместе год назад, а затем всё стало значительно более интенсивным, когда они начали встречаться и Хосок всё время оставался с Юнги, так что Мин понимает, почему тот так себя чувствует. Тем не менее, он почти уверен, что ни один из них раньше не был счастливее в отношениях, даже если остальной мир вроде как обосрался из-за этой чёртовой пандемии. И теперь, спустя восемь лет после его почти смертельной автомобильной аварии, плечо Юнги почти отказало или, по крайней мере, болит так сильно, что иногда ему трудно даже поднять руку. За лето он посетил нескольких специалистов, пытаясь решить, как действовать дальше, и мнения всех, к сожалению, совпали — Юнги нуждается в операции. И он её сделает, всё уже устроено, осталось меньше месяца, а потом ещё пара на восстановление. Для Юнги, который провёл всю свою карьеру, испытывая боль во время выполнения определённых движений, сама идея о том, чтобы больше не испытывать боли, совсем не кажется совершенно нереальной и невообразимой. Он взволнован этим, не может дождаться, когда пройдут следующие несколько недель, но также есть немного беспокойства, и он знает, что его парень волнуется как сумасшедший. Намазав руки маслом, Хосок опускает их на плечо Юнги, мягко массируя область от плеча до шеи, а затем вниз по левой руке. — Сок-а, — скулит Юнги примерно через полминуты. — Я думаю, мне нужен укол, это… — Я знаю, — успокаивает Хосок, наклоняясь, чтобы поцеловать Юнги в волосы. — Но сейчас три часа ночи, и тебе придётся продержаться до репетиции, саундчека и сегодняшнего концерта. Тебе нельзя делать больше трёх, мы должны рассчитать их с умом. Юнги снова скулит в ответ. Массаж действительно приятен, и он, вероятно, поможет его напряженному телу расслабиться, но этого недостаточно, чтобы позволить ему снова заснуть. — Я знаю, что…… Это просто… — Да, я знаю, детка. Это плохо. Ещё один поцелуй в затылок, а затем Хосок утыкается носом в его волосы. Чон такой заботливый, такой нежный с ним в такие дни, как этот, ставя благополучие Юнги выше своего собственного, как бы тяжело это ни было. — Я сделаю тебе приятный, продолжительный массаж, и если тебе всё ещё понадобится укол после этого, ты можешь сделать его, хорошо? — Ладно… — Юнги бормочет тихим голосом. Вес Хосока на пояснице притягивает, и если Юнги сосредоточится на этом, он сможет почувствовать яйца и мягкий член своего парня через тонкий слой трусов. Несмотря на боль, у него возникает внезапное желание прижаться к Хосоку, услышать его вздох и почувствовать, как он становится твёрдым. Годы сдерживаемой, скрытой любви и тоски, и Юнги теперь постоянно возбуждён из-за Хосока. Это было нормально, пока они просто трахались, но с тех пор, как Хосок начал открыто демонстрировать свою привязанность и желание к Юнги, становится всё труднее сдерживать себя и не показывать свою нужду так открыто. В пользу техники Хосока говорит то, что, несмотря на предыдущее предположение Юнги, он начинает чувствовать сонливость всего через пару минут и в какой-то момент действительно отключается, проваливаясь в прерывистый сон под руками своего парня. Боль слишком сильная, и постоянное движение от массажа не позволит ему полностью расслабиться, но по большей части он скорее спит, чем бодрствует. Когда его плечи, верхняя часть спины и вся левая рука становятся тёплыми и расслабленными, Хосок наклоняется к нему, целует кончик уха и место за ним. — Как ты думаешь, детка, сможешь так спать? Юнги вздыхает, думая об этом. Честно говоря, он, вероятно, мог бы немного отдохнуть в том состоянии, в котором он сейчас находится, но это будет не так хорошо, как могло бы быть. — Я не знаю, — тихо скулит он, поворачивая голову ещё немного, чтобы взглянуть на Хосока. — Всё в порядке, хен. Дай мне взять лекарство, я быстро. Он встаёт без дальнейших церемоний, быстро проходит через скудно освещённую комнату и выходит, чтобы попасть на кухню. Юнги провожает его взглядом, пока тот не скрывается из виду, в затем проверяет будильник на прикроватном столике. 3:38 утра. Они должны быть в компании к 9 на брифинге перед отъездом в KSPO Dome для подготовки к концерту, так что ещё есть время хорошенько выспаться. Тем не менее, он чувствует себя плохо из-за того, что так долго не давал Хосоку спать посреди ночи. Осталось меньше четырёх недель. Хосок возвращается в спальню с инъекцией в руке, осматривает Юнги, все ещё лежащего на животе, и вздыхает. — Ладно, это официально. Я больше не могу смотреть на твою задницу, не думая о сексе. Юнги хихикает, стараясь не слишком прихорашиваться из-за комплимента. Так приятно получать это постоянное одобрение, и он жаждет отплатить ему тем же, зная, что Хосоку тоже нужны слова признательности. — Я чувствую себя так же с самого первого раза, когда ты трахнул меня. — Думаешь о моей заднице? — дразнит Хосок, снова садясь рядом с ним. — Ещё бы, — отвечает Юнги, одаривая его улыбкой и наблюдая, как Хосок делает ему укол. Младший попросил их врача научить его, как это делать, как только они начали встречаться, видя, как состояние Юнги постоянно ухудшалось. — Я так рад, что ты научился делать мне уколы. — Боже, я тоже, — говорит Хосок, вытаскивая иглу и промокая место ватным диском. Оно не кровоточит, игла слишком маленькая, так что Юнги считает, что это скорее привычка, желание, чтобы всё было красиво и чисто. Он получает поцелуй в щёку, улыбаясь, когда Хосок идёт избавляться от шприца. Прошло меньше пяти минут, прежде чем они оба вернулись в постель, выключили свет, и Юнги благополучно оказался в объятиях своего чуть более высокого донсена, пока Хосок нежно обнимал его. — Спасибо, Сок-а, — говорит ему Юнги, удовлетворённо мыча, когда Хосок слегка сжимает его. — Нет проблем, детка. Ещё всего несколько недель, и ты освободишься от этого дерьма. Юнги утвердительно кивает и подносит запястье Хосока ко рту, чтобы поцеловать его. — Ты всё ещё боишься? — спрашивает он. Позади него Хосок вздыхает, но это звучит скорее с облегчением, чем с грустью. — Не так уж и страшно. — размышляет он. — Я просто волнуюсь. Это сложная операция, многое может пойти не так. Я знаю, что у нас нет выбора, чтобы ты сохранил подвижность в своей руке, но всё же… Я просто чувствую себя плохо от того, что не могу это контролировать. Конечно, я доверяю команде врачей, но я буду рад, когда всё наконец закончится и я буду уверен, что всё прошло хорошо. — Да, я тоже, — он прижимается ближе. — Я люблю тебя, детка. Возвращающееся бормотание пронизано сном, лицо Хосока зарыто в его волосы: — Я тоже тебя люблю, хён. Спи спокойно.***
И снова Юнги просыпается первым, несколько часов спустя. К счастью, его плечо болит не так сильно, и он на удивление бодр, учитывая, что они не спали почти час посреди ночи. Они заснули с Юнги на правом боку и Хосоком позади него, но в какой-то момент ночью они, должно быть, перевернулись, и Юнги теперь слева, а Хосок на спине, обе его руки всё ещё обнимают Юнги. Когда он просыпается, его лицо прячется в изгибе шеи Хосока, и он делает несколько сознательных вдохов, наслаждаясь чистым и успокаивающим запахом своего возлюбленного. Они вернулись домой поздно, и Юнги принял душ утром, так что он просто быстро освежился перед сном, но Хосок нашёл время, чтобы тщательно помыться, и от него всё ещё пахнет гелем и увлажняющим кремом, приправленным уникальным запахом Хосока. Немного приподнявшись, опираясь на одну руку (больную, которая, впрочем, чувствует себя намного лучше), Юнги смотрит на своего спящего парня. Он такой красивый. Он всегда такой, но особенно в такие моменты, как этот, — спящий, мягкий, совершенный и принадлежащий только Юнги. В том-то и дело. Моменты, которые принадлежат только Юнги, которыми ни с кем не позволено делиться или даже быть свидетелем в эти дни. Он проводит кончиками пальцев по обнажённой груди Хосока, нежным очертаниям его грудных мышц, мягкости его кожи. Он знает, что его парень категорически не согласился бы, но для Юнги Хосок — один из самых привлекательных людей, которых он знает, и Мин часто думает, что он встречается с кем-то не в своей лиге (снова). Хосок и Суран совсем не похожи, хотя они оба хорошо подходят Юнги, каждый по-своему. Однако они оба разделяют иррациональную веру в то, что они едва ли достойны быть с Юнги, что, очевидно, полная чушь. Рисуя невидимый узор, кончики пальцев Юнги медленно спускаются по груди Чона к плоской мягкости его живота. Когда Хосок был моложе, у него был отличный пресс благодаря танцам семь дней в неделю и регулярным тренировкам, которые были частью их ежедневного расписания. Он по-прежнему стройный, по-прежнему чётко очерченный, но, как и у Чимина, теперь в его теле немного больше мягкости. До того, как они начали встречаться, он много тренировался с Намджуном, и он всё ещё ходит в зал, хотя и гораздо меньше, чем раньше, вместо этого желая проводить больше времени с Юнги. На самом деле, это не имеет значения, Юнги любит его в любом случае. Он наклоняется, оставляя поцелуй на ключице Хосока, а затем спускается дальше по его груди. Когда он накрывает ртом один из сосков, целует его и слегка теребит зубами, Хосок вздыхает во сне, поворачивая голову в сторону. Юнги улыбается с твердеющим бутоном во рту. У Хосока всегда были чувствительные соски, которые Юнги не может исследовать и вполовину так часто, как ему хотелось бы. Возможно, он и правда прирожденный принимающий, или, по крайней мере, их динамика заставляет Хосока обычно сосредотачивать всё свое внимание на нём. Обычно Юнги не расстраивается из-за этого, он прекрасно знает, как сильно Хосок любит доставлять удовольствие. Однако сегодня Юнги хочет отплатить тем же, хочет немного полюбить своего парня и подарить ему особый утренний поцелуй. Поэтому он опускается ещё ниже, выскальзывает из объятий Хосока и медленно сползает по кровати, стараясь не разбудить его слишком рано. Конечно, он должен будет проснуться в какой-то момент, но Юнги хочет затянуть это ещё немного. Пока он целует линию вниз по груди Хосока, его свободная рука пробирается к его обтянутой хлопком промежности. Хосок уже возбуждён, чего и следовало ожидать в это время утра, и, проводя пальцами по всей длине его члена через трусы, Юнги почти немного грустит из-за своего плана разбудить Хосока минетом. Ему редко удается получить всю утреннюю порцию Хосока, в основном потому, что у них обычно нет времени ни на что, кроме как быстро подрочить друг другу. И всякий раз, когда у них есть время, и Хосок не вскакивает с постели в шесть утра, потому что у него какая-то важная деловая встреча (серьёзно, иногда Юнги думает, что у Хосока в сутках больше часов, чем у всех остальных), он обычно уже снова мягкий к тому времени, как они оба проснулись и почистили зубы. Кстати, Юнги ещё этого не делал, и раньше он был непреклонен в том, чтобы ничем таким не заниматься, пока они не почистят зубы, но после пяти месяцев совместной жизни он стал немного более снисходительным. Дело не в том, что Хосок сам не помешан на гигиене, но его чистота, очевидно, не распространяется на утреннее дыхание Юнги или немытое тело. Так что Мин привык целоваться или даже трахаться сразу после пробуждения, однако его терпимость не распространяется на то, чтобы его трахали, когда он не чувствует себя чистым, так что вариант поездить на члене Хосока (даже таком твёрдом) сегодня, к сожалению, не обсуждается. Тогда он обойдётся своим ртом, думает он, целуя живот Хосока и повторяя ласки на его члене через трусы. Член дёргается под его пальцами, и Хосок снова вздыхает, его рука поднимается с кровати и тянется к волосам Юнги. Он всё ещё спит, но в более сознательном состоянии, чем раньше, всего в нескольких мгновениях от того, чтобы открыть глаза. Ухмыляясь, Юнги наклоняется ещё ниже и целует эрекцию Хосока. Над ним его парень втягивает воздух, пальцы в его волосах сжимаются сильнее. — Чёрт, детка, — шепчет он, его член снова дёргается под губами Юнги. — Доброе утро, — Юнги улыбается ему. — Ты хорошо спал, несмотря на то, что я разбудил тебя раньше? Он не дожидается ответа, обхватывает губами головку члена Хосока через трусы и засасывает её в рот. Хосок стонет, его другая рука тоже опускается, нежно обхватывая его лицо. — Да, я в порядке… Как твоё плечо, любимый? — Сейчас всё в порядке, — он залезает на него сверху, оседлав ноги Хосока, и цепляет пальцами пояс его трусов. — Могу я это снять? — спрашивает он, ещё раз целуя головку. Хосок выдыхает, дрожит от этого ощущения и с энтузиазмом кивает. — Нам скоро вставать? — задыхаясь, спрашивает он и приподнимает бёдра, чтобы облегчить работу Юнги. Его член освобождается, и Юнги загорается от этого зрелища. — Ещё рано, у нас есть по крайней мере час. Хосок хмыкает в знак признательности, немного раздвигая ноги, чтобы освободить место для Юнги между ними. Действие не обязательно разоблачает его, но оно всё равно каким-то образом вдохновляет Юнги, когда он устраивается поудобнее и смотрит на тумбочку Хосока, вспоминая комментарий Хосока о смазке там несколькими часами ранее. — Можно мне использовать пальцы, пока я отсасываю тебе, детка? — спрашивает он, держа член вертикально и обводя головку языком, что вызывает ещё один хриплый стон сверху. Хосок поднимает голову, явно удивлённый, но и заинтригованный, его веки немного опускаются, когда он наблюдает, как Юнги дразнит его, дыхание перехватывает в горле, когда он пытается заговорить. — Ты не часто просишь об этом, — улыбается он. — Хочешь сделать это сегодня? Это правда, Юнги не слишком часто инициирует что-то анальное с Хосоком, большую часть времени просто отсасывает ему после того, как они трахаются, или под горячими струями воды, когда они вместе принимают душ. Дело не в том, что ему это не нравится, ему нравится всё, что они делают, и он наслаждался те два раза, когда был сверху, с тех пор, как они начали встречаться. Но сегодня он действительно этого хочет. — Да, — говорит он. — Хочу позаботиться о тебе, детка. — Я с удовольствием, хён, — говорит Хосок с честностью и обожанием в голосе. Юнги улыбается ему, указывая на тумбочку, и Хосок кивает с ответной улыбкой и тянется за одним из флаконов смазки. — У тебя есть выбор между персиком и… праздничным тортом, — говорит он, читая этикетку. — Мы были пьяны, когда купили это? — спрашивает он с недоверчивым выражением на лице, отчего Юнги хихикает, уткнувшись ему в бедро. — Просто дай мне персиковую, — говорит он, протягивая руку, и Хосок отдаёт ему бутылку, опускаясь обратно на подушки. — Должен сказать, я не ожидал, что этот день начнётся так… — говорит он, замолкая, когда Юнги берёт его головку в рот и сильно сосёт, одновременно открывая бутылёк. — О чёрт, хён… Юнги тихонько стонет в ответ, заведённый открытым возбуждением Хосока, и опускается на его член, заглатывая больше половины за один раз. Отсасывать Хосоку всегда потрясающе, и Юнги любит доставлять ему удовольствие таким образом, но отсасывать и вставлять в него пальцы одновременно определённо возглавляет список и заводит Юнги почти так, как если бы его самого трогали. Хосок красиво раскрывается, принимает первый палец без каких-либо проблем, второй — всего за несколько медленных и глубоких вдохов, в то время как Юнги качает головой и работает языком с нижней стороной его члена. Сначала он держится подальше от простаты Хосока, двигает пальцами в устойчивом ритме вместе с головой, и уже одно это невероятно заводит Хосока, он стонет и тяжело дышит под ласками Юнги, его руки сжимают простыни по обе стороны от его тела, в то время как он держит ноги красиво раздвинутыми, отказываясь от контроля самым потрясающим способом. Это многое значит для Юнги и для его сердца — видеть, как его обычно контролирующий и доминирующий любовник так доверчив и потерян в прикосновениях Юнги. К настоящему времени у него больше нет никаких сомнений в чувствах Хосока к нему, тот снова и снова доказывал, что их любовь настоящая, честная и последовательная, но его сердце всё ещё разрывается от счастья и удовлетворения, когда он видит проявление этого. — Ты заставляешь меня чувствовать себя так хорошо, — шепчет Хосок с закрытыми глазами и капельками пота на лбу. — Ах… Чёрт, хён… Так хорошо. Юнги мурлычет вокруг его члена, довольный похвалой, и наслаждается дополнительным вздохом, который вибрация вызывает у Хосока. Стремясь сделать всё ещё лучше, он, наконец, сгибает пальцы, расслабляя горло и заглатывая Хосока до самого основания. Ответный стон, вероятно, один из самых громких, которые он когда-либо слышал от своего парня, заставляет его собственный член набухать до такой степени, что ему становилось неудобно. — Ааах, чёрт возьми, детка… О, Боже мой… — резко выдыхает Хосок, вцепляясь пальцами в простыни. — Т-трахни меня… Это едва громче шёпота, но Юнги слышит его и отрывается с хлопком. — Ты… правда? Он действительно не знает, почему он так удивлён, Хосок всё время просил их поменяться местами, ещё до того, как они начали встречаться. Но он уже давно не говорил об этом, а Юнги даже не планировал заходить так далеко. Не то чтобы он не хотел… Всё ещё тяжело дыша, Хосок снова поднимает голову, глядя на него расширенными зрачками. — Я… Мне бы это понравилось… если ты этого хочешь. Юнги чуть не падает в спешке, чтобы вскарабкаться на колени, пальцы всё ещё погружены в Хосока. — Чёрт возьми, да, — говорит он, и Хосок посмеивается над его рвением, ждёт, пока Юнги уберёт пальцы, а затем поворачивается, чтобы взять презерватив с тумбочки. Юнги садится на пятки, смотрит на длинную линию его спины, когда он потягивается, и ещё раз вспоминает, как ему невероятно повезло быть с ним, как повезло, что всё обернулось в его пользу. На мгновение он думает о Ханыле и снова задаётся вопросом, не слишком ли много он вкладывает в то, что видел. Потому что, если нет, если его друг действительно чувствует то, что предполагает Юнги, он не мог не посочувствовать ему в такой безнадёжной ситуации, как эта, точно зная, как это больно. Может быть, это просто фаза, думает он, безобидная влюблённость. Для Юнги это было не так, но это ничего не значит. Эта мысль вылетает у него из головы, как только Хосок протягивает ему презерватив и быстро переворачивается и плюхается на живот. Юнги улыбается ему, разрывая фольгу. — Хочешь на этот раз лечь на живот? — спрашивает он, лаская спину и бедро Хосока, прежде чем сосредоточить своег внимание на надевании презерватива. Они трахались на боку оба раза, когда делали это и в самый первый раз перешли на миссионерскую, так что для Хосока это в новинку. — Не совсем, — Хосок издаёт милый урчащий звук в глубине своего горла, когда поджимает под себя ноги и поднимается на колени, верхняя часть тела всё ещё прижата к простыням, а спина выгнута идеальной дугой. — Подумал, что это было бы неплохо. Юнги просто смотрит на него, обнажающего себя без всякого стыда или колебаний, полностью отдаваясь Юнги. — Блять, малыш, — выдыхает он, рассматривая его, отмечая напряжённые сухожилия на бёдрах, блестящую припухлость его дырочки, не совсем раскрытой, но сознательно расслабленной, готовой впустить Юнги. «Все это для меня». — Ты хочешь сначала третий палец? — спрашивает Мин, наклоняясь, чтобы поцеловать правую ягодицу Хосока, пока он смазывает себя. Хосок качает головой, которая всё ещё зарыта в подушки: — Я в порядке, хён, дерзай. — Нетерпеливый, не так ли? — Юнги поддразнивает, но Хосок просто поворачивает голову чуть дальше в сторону, тепло улыбается ему и тихо шепчет «да», и Юнги думает, что он может просто умереть, если не войдёт в него. — Хорошо, детка, иди сюда, — он встаёт на колени позади Хосока и направляет свой член. Это знакомо, движения укоренились в его сознании за прошедшие годы, но всё же это кажется особенным, поскольку он делает это с Хосоком всего в третий раз. Первый толчок заставляет его задыхаться: Хосок невероятно тугой и горячий внутри, но скольжение плавное, Хосок медленно выдыхает, когда Юнги входит в него на дюйм. — О, чёрт, детка… — Юнги зажмуривает глаза, держась за бёдра своего парня, ошеломлённый ощущениями и тем, как Хосок расслабляется вокруг него, позволяет раскрыть себя, и Юнги толкается вперёд, ощущая, как теснота внутри сжимает его. Он входит полностью, по ощущениям, меньше чем через полминуты, его пах прижимается к нежному изгибу задницы Хосока, их яйца соприкасаются. Юнги уже чувствует себя слишком возбуждённым, учитывая, что его никто не трогал ранее, и ему приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — Ты в порядке, любимый? — спрашивает он, внимательно наблюдая за лицом Хосока (или за тем, что он может видеть), но его брови сведены вместе в том, что выглядит скорее как сосредоточенность, чем как боль, и он уже отталкивается от Юнги крошечными движениями своего тела, проверяя свои собственные пределы. — Я в порядке, — бормочет Хосок, и когда Юнги с тревогой ласкает его бедро, он открывает глаза, приподнимается на руках и тянется назад, чтобы притянуть Юнги для поцелуя. — Всё действительно хорошо, хён… Боже, ты такой большой, — в его голосе слышится дрожь, но снова не похоже, что ему больно, и это, в свою очередь, успокаивает нервы Юнги. Он протягивает руку между ног Хосока, просто чтобы убедиться, с облегчением обнаруживая, что тот всё ещё твёрд, и слышит задыхающийся вздох, который срывается с губ его любовника при прикосновении. — О Боже, пожалуйста, хён, — умоляет Хосок, опускаясь обратно на предплечья, бёдра немного раздвигаются, чтобы придать ему лучшую позицию. — Пожалуйста, двигайся. И Юнги вряд ли сможет отказать Хосоку в чём-либо, не говоря уже об этом, поэтому он медленно двигает бёдрами, реакция Хосока посылает импульс прямо в его член, который дёргается внутри младшего. Вместе они задают ритм, Хосок движется в такт с ним, казалось бы, не в состоянии просто стоять на месте и принимать это, но Юнги всё равно не хотел бы, чтобы он подчинялся ему. Он громче, чем когда он сверху, его глаза закрыты, а руки ищут поддержку в простынях перед ним, и Юнги любит наблюдать, как он изо всех сил пытается сохранить контроль над своим телом, так привык держать поводья, но так теряется в удовольствии, которое получает. Постепенно они ускоряются, Юнги становится смелее и меньше боится причинить боль Хосоку через пару минут, чувствуя, как его парень медленно расслабляется, совсем немного, ровно настолько, чтобы избавить Юнги от опасности кончить слишком рано, и хотя теперь он толкается сильнее и быстрее, Хосок не сдаётся, двигаясь ему навстречу резко и намеренно сжимая, вероятно, потому, что Юнги слегка стонет каждый раз, когда он это делает. — В чём дело, детка? — дразняще спрашивает Юнги, проводя рукой по потной спине Хосока. — Хочешь по-прежнему быть главным? Хочешь вместо этого прокатиться на мне и показать, как это делается? Он даже не знает, откуда это вдруг появилось, ещё одна вещь, которую они никогда раньше не делали, но, к его удивлению, Хосок просто кивает, снова поднимаясь на руки. Удивлённый, но ничуть не против этой идеи, Юнги придерживает презерватив и медленно выходит, Хосок поворачивается к нему лицом. Его втягивают в ещё один поцелуй, утреннее дыхание почти забыто, а затем — ни для кого не удивительно — мягко укладывают на спину, как будто он сделан из стекла, и Хосок с улыбкой седлает его. — Ты всё-таки такой заботливый топ, — ухмыляется Юнги, наблюдая, как Хосок тянется к его члену и придвигается ближе, чтобы выровняться, выглядя так, как будто он делал это уже тысячу раз и никогда не знал ничего другого. Хосок смеётся, дразнит их обоих, потирая кончик Юнги о свою дырочку, позволяя немного зацепиться, но на самом деле не давая ему проникнуть в него. — Я думаю, — размышляет он, обхватив ладонью щёку Юнги и глядя на него сверху вниз глазами, полными обожания, — прямо сейчас я доминирующий пассив. С этими словами он опускается на член Юнги, и они оба стонут в унисон. — Чёрт возьми, — выдыхает Юнги, полностью поглощённый тугим теплом своего любовника и внезапно снова чувствуя себя довольно близко к оргазму, но Хосоку, судя по всему, не намного лучше. Он задыхается, его глаза снова закрываются, его пальцы впиваются в бока Юнги. — О, мой грёбаный Бог, детка… — Что? — Юнги глубоко дышит, успокаивающе потирая бёдра младшего, чувствуя, как тот сжимается. — Такой… полный… какого хрена, — бормочет Хосок, его голова падает вперёд, пока он посмеивается с самого себя. Он встречает обеспокоенный взгляд Юнги и быстро тянется, чтобы погладить его по рукам и груди. — Это не больно, хен, я просто… Я чувствую себя так, — он делает паузу и касается своего живота, — как будто ты аж в моей груди, как будто я могу, чёрт возьми, почувствовать тебя снаружи, — его голос напряжён, но глаза остекленели от возбуждения, и с головки его члена струится непрерывный поток преякулянта, стекающий на живот Юнги. Улыбаясь и чувствуя, как его сердце разрывается от любви и привязанности, Юнги кладёт одну руку на бедро Хосока, а другой обхватывает его член, медленно поглаживая его. — Подожди столько, сколько тебе нужно, малыш, — говорит он ему, и Хосок улыбается в ответ. Радость на его лице сменяется чистым восторгом при первом движении бёдер, голова откидывается назад, когда он беззастенчиво стонет, выглядя более порнографично, чем любое видео, которое Юнги когда-либо смотрел, даже больше, чем когда он трахал Юнги на диване детей, когда он смотрел, как Юнги и Чимин целуются. Его глаза полны огня, и он чертовски сексуален в этот момент. Ритм, который задаёт Хосок, устойчив с самого начала и становится быстрее менее чем за минуту. Он вращает бёдрами с точностью, подходящей для лидера танца, и всё, что Юнги может сделать, это держаться изо всех сил, толкаясь в такт карающему темпу Хосока и молясь, чтобы не кончить от одного только вида. Его хватка вокруг члена Хосока крепкая, и, хотя он вообще больше не контролирует темп, он может сказать по лицу своего парня и постоянному сжатию его члена, похожему на тиски, что он задевает простату Хосока почти при каждом толчке. — Знаешь, — бормочет Хосок, его глаза всё ещё закрыты, и он не может видеть благоговение на лице Юнги, — мне вроде как нравится, что мы делаем это не часто… — он делает паузу, снова громко стонет, его бёдра опустились на таз Юнги, и он просто трётся о него. — К-каждый раз, когда мы делаем… это как… ах, как награда, о чёрт… Юнги не может не согласиться. И он в порядке с тем, что Хосок задаёт темп и руководит, но он хочет внести свой вклад в удовольствие своего любовника не только мастурбацией, поэтому он расставляет ноги и толкается в него с безрассудной самоотверженностью, ответный скулёж достаточно громкий, чтобы, вероятно, разбудить их бедных соседей. Что ж, они видели (и слышали) и похуже. — Черт, хён… пожалуйста… нг, н-не останавливайся, — умоляет Хосок, наконец открывая глаза и встречая его взгляд, слёзы прилипли к его ресницам. Он падает вперёд, держась на обеих руках, в погоне за удовольствием. Он так крепко сжимает член Юнги, почти без остановки, что Юнги видит крошечные чёрные точки, появляющиеся перед его глазами, его глада сужаются, и он крепче сжимает член Хосока, сосредоточившись на напряжении в бёдрах в отчаянной попытке отсрочить оргазм достаточно долго, чтобы наблюдать, как кончает Хосок. — Детка, кончи для меня, — умоляет он, проворачивая запястье, и младший вскрикивает, его бёдра дрожат, когда он изливается в кулак Юнги и сжимается до такой степени, что старший остаётся беспомощным, не в состоянии ничего сделать, кроме как следовать за ним в экстазе. Он держит глаза открытыми так усердно, как только может, не желая пропустить ни секунды оргазма Хосока, и тот смотрит на него широко раскрытыми глазами, даже сквозь сокрушительные волны блаженства, которые продолжают омывать его, кажется, целую вечность. — О Боже, — в конце концов стонет Хосок, позволяя себе упасть, пока не ложится на грудь Юнги, едва удерживаясь на предплечьях, чтобы не раздавить Мина своим весом. — Если я сегодня провалю хореографию, то это потому, что ты буквально вытрахал мне мозги, хён. Юнги издаёт смешок и крепко обнимает своего парня, его собственные глаза закрыты, когда он купается в ощущениях от оргазма. — Я серьёзно, — настаивает Хосок над ним. — У меня в голове пусто. — Я живу, чтобы служить, — бормочет Юнги, целуя его в висок, и Хосок мычит, обнимая его в ответ, зарываясь лицом в шею Юнги. Они остаются так некоторое время, обнимаясь в тишине, пока их тела не начинают остывать, и пространство между ними не становится липким и скорее отвратительным, чем горячим. — Мы должны быстро запрыгнуть в душ, — в конце концов говорит Хосок, протягивая руку между ними, чтобы удержать презерватив на месте, когда он вытаскивает из себя мягкий член Юнги. — Мне нужно идти на работу меньше чем через час. Юнги чувствует, что хмурится, всё ещё закрыв глаза, в то время как Хосок падает на бок рядом с ним, оставаясь рядом. — Не хочу двигаться. — Перестань дуться, я только что подарил тебе пятизвёздочный оргазм, — смеётся Хосок, тыча пальцем в его рёбра. — Давай, детка, ты нужен мне сегодня для эмоциональной поддержки. Если Джун снова будет дерзить мне, как вчера, мне нужно будет, чтобы ты успокоил меня, чтобы я не потерял самообладание. Мысли Юнги сразу же возвращаются к Ханылю и стоящей перед ним проблеме. — Он сказал, почему вчера был зол? Хосок неуверенно пожимает плечами: — Очевидно, ссора с Хёджин-а, но он не сказал, почему они поругались. Мысли Юнги внезапно начинают метаться. Дело не в том, что он питает какие-то недобрые чувства к Хёджин, и последнее, чего он хочет, это чтобы Намджун был несчастно влюблён, но он не может не думать о том, кто мог бы быть намного лучше, чтобы их лидер был счастлив и в здравом уме, кто мог бы чувствовать то же самое, что Юнги чувствовал на протяжении девяти долгих лет. Он знает, что не должен делиться своими мыслями, знает, что это не его дело, но всё же… В конце концов, это всего лишь его парень. Хосок тоже проводит время наедине с Намджуном, думает он, и иногда с ними другие друзья и Ханыль. У него может быть какое-то понимание ситуации. — Есть кое-что, что я хотел бы тебе сказать, — говорит Юнги, Хосок поворачивается и с любопытством смотрит на него. — Так вот, я не пытаюсь создать слух или что-то в этом роде, это просто впечатление, которое у меня сложилось, и я хотел бы знать твоё мнение. — Что-то конфиденциальное? — спрашивает Хосок, подпирая голову рукой. Юнги кивает: — Очень сильно, — он делает паузу, обдумывая всё, но он уже сказал слишком много, и, в конце концов, он может просто проецировать свой собственный опыт на своего друга. Может быть, Хосок скажет ему об этом. — Я думаю, что Ханыль влюблён в Намджуна.