Без шансов на дружбу

      Долийцев они нашли лишь к вечеру следующего дня. Вернее, это долийцы их нашли. Выследили, как кучку неосторожных зверей. С мастерством эльфийских следопытов даже опыт Морриган не шел ни в какое сравнение. Ведьма успела только голову вскинуть, прислушавшись к своему нюху. В землю рядом с ее ногой вонзилась стрела. Предупреждение. — Самая наглядная просьба убраться из тех, что я видел, — признал Алистер оглядываясь среди густой лесной поросли. — Учту на будущее, — сумрачно отозвался Дарет, стискивая рукояти обоих своих клинков. — Мы пришли поговорить, — громко сказал он в тишину леса.       Сами долийцы даже не показались. Алистер был уверен: прямо сейчас каждого из них держит на прицеле остроухий лучник. Впрочем, общаться с чужаками они настроены явно не были. Впрочем, и Дарет так просто не сдался. — Мы из ордена Серых Стражей. Пришли просить вас о помощи в борьбе с Мором. Я должен поговорить с вашим… — внезапно запнулся он и Алистер запоздало вспомнил, что Дар хоть и эльф, но ничего не знает ни о долийцах, ни об их укладе. — …с вашим старейшиной.       Несмотря на заминку, известие о прибытии Серых Стражей эльфийских охотников заинтересовало настолько, что к ним вышла одна из них и коротко сказала идти следом, добавив: — Лучше бы ваши слова оказались правдой.       Дарет, увидев ее и других охотников, приоткрыл рот от удивления и во все глаза оглядывал их весь путь до эльфийского лагеря. А уж там и вовсе первые минуты растерялся. Только и глядел широко распахнутыми глазами на наземные корабли, изящных галл и снующих вокруг долийцев. Казалось, он боролся с желанием потрогать кого-то из них, чтобы убедиться взаправду ли происходящее, или все вокруг его личный мираж. Иногда Дар поглядывал на своих спутников, с немым вопросом: «Ты тоже это видишь? Они настоящие?»       Пока они говорили с Затрианом о наступающем Море и бедах долийского народа, вокруг сгустился поздний вечер. Выход в Лес и поиски Бешеного Клыка было решено отложить до следующего утра, но Дарет горячо пообещал помочь долийцам с их волчьей напастью. Выследить и убить дикого зверя — что может бы проще?       Тем вечером Табрис был необычайно вдохновленным и разговорчивым. Они с Лелианой пустились в долгое обсуждение «диких» эльфов и их жизни. Бард знала немного, но явно больше эльфинажного выходца. А Дарету было интересно все, даже незначительные мелочи, скрываемые в старинных легендах и песнях. Алистер и раньше поражался любопытству своего командира и его стремлению впитывать новую информацию, однако в тот вечер откровенно умилялся его детской любознательности.       Сидя у костра, в их установленном неподалеку от эльфийской стоянки лагере, Дарет обмолвился, что там, где он рос, многие считали долийцев едва ли не плодом воображения «зажравшихся торгашей» и «отмывающей деньги аристократии». — Легко потерять пару тройку караванов и спихнуть все на проделки остроухих разбойников, — ответил он на закономерный вопрос Лелианы. — Большинство городских считает их вымыслом. «Свободные, скачущие по лесам эльфы? Чушь несусветная. Страшилки для непослушных, людских детишек, » — так у нас говорили почти все, а тех, кто верил в «фантазии» частенько колотили. Особенно в детстве. Чаще всего такие мечтатели от собственных родителей и получали. — Но чем же это плохо? — удивленно вздыхала бард. — Не понимаю… Дарет пожал плечами. — Наверное, всем нам так легче было смириться с собственным положением. Легко сидеть в грязи, с уверенностью, что другой жизни не существует. Те эльфы, которые хотят лучшего и стремятся к чему-то в Денериме умирают первыми, — усмехнулся он. — Помню, как-то… Была у нас в Эльфинаже одна… женщина. Сильная духом и телом, гордая, непокорная. Смирение было для нее хуже оков…       Точащий нож Табрис, улыбнулся, словно вспомнив о давней, позабытой любви и у Алистера не осталось сомнений, что «та женщина» для остроухого стража не просто знакомая, а нечто большее. А еще в тот момент ему подумалось: у Дара потрясающая улыбка, хоть и отдаёт она больше печалью, чем радостью. Наверное, радостный Дарет зрелище еще более завораживающее. Алистеру вдруг стало интересно насколько могло бы преобразить вечно хмурого, ледяного эльфа счастье. Редкое, должно быть, зрелище. Вот бы хоть раз увидеть… — Она прекрасно владела клинком и метила в городскую стражу, — продолжал тем временем Табрис свой рассказ. — Она верила, что если в гарнизон вступят эльфы, то что-то изменится. Появится связующее звено между людьми и остроухим сбродом: тот, кому будут доверять и те и другие.       Лелиана закивала, и увлеченная рассказом спросила, что было дальше. Дарет хмыкнул и заговорил, чеканя фразы под лязг металла о шлифовальный камень: — Она подала прошение о зачислении на службу. Демонстрируя навыки, победила большинство конкурентов. Но ей отказали. По надуманным причинам. В стражу берут сынков богатых людей не способных поднять меч, обрюзгших ветеранов, пьянчуг, трусливых жуликов и взяточников, желающих поднять легкие деньги. Все подходят. Все кроме эльфов, — процедил сквозь зубы Дарет. — В конце концов, у нее опустились руки, и она умерла. Вот, тебе и лучшая жизнь.       Конец истории казался несколько скомканным. Словно эльф намеренно умолчал о подробностях. Но Лелиана ничего спрашивать не стала. Они поговорили еще недолго, после чего лучница пошла отдыхать в свою палатку. Дарет остался. В ту ночь он должен был дежурить, а Алистер засиделся у костра допоздна. В конце концов даже стойкий Стен пошел спать, а они остались вдвоем в неловкой тишине ночного Леса. Табрис молчал, глядя в огонь. — Это ведь не все? — осторожно спросил Алистер.       Дарет глянул в упор, крепче сжимая нож в руке. Алистер успел подумать, что его этим ножом сейчас и прирежут. Или попытаются. Но эльф повертел оружие в свете костра и сунул в ножны закрепленные на бедре. — У нее опускались руки, но смириться со своим положением она не могла, — тихо продолжил он глядя в огонь. — Преступления людей против эльфов все еще спускались первым с рук. Стража ничего не желала делать. Да, до сих пор и не делает, — цыкнул эльф. — Нас было некому защитить. И вот, однажды ночью Она ушла насовсем, считая, что для ее семьи так будет лучше. Она начала действовать сама и перешла много дорог, — проговорил он, безразлично. — Вскоре ее убили. Жестоко, медленно. Так, чтобы остальные боялись повторить ее путь. Тело было почти не узнать. Не знаю, кто сделал это. Без сомнений, люди. Больше некому. Когда-нибудь я найду их. И их семьи. Все до единой. От тона, которым Дар произнес последние слова по спине Алистера пошли мурашки. — Ты хочешь вырезать их родных? — спросил он хотя ответ был более чем ясно написан на лице остроухого. На его удивление Дарет словно очнулся и помедлил с ответом. — А почему нет? — спросил он с вызовом персонально Алистера. — Я уже преступник, что мне терять? А так хоть душу отведу. — Ты думаешь тебе легче от этого станет?! — поразился страж. — Вряд ли, — признал Дарет с горечью. — Но соблазн проверить слишком велик. Я в этом дерьме так долго варюсь, что почти весь выкипел, — невесело пошутил он. — Да и зачем мне меняться? Ну, помогу я в борьбе с Мором. А дальше-то чё? У людей до омерзения избирательная память. Сколько выдающихся остроухих ты знаешь? Я вот только одного. И того из истории вычеркнули людские церковники, — буркнул Дар себе под нос. — Так уж повелось, клятв данных нам не исполняют. Через десяток лет все всё забудут, а Эльфинаж как был помойкой, так ей и останется. И вот чего ради мне стараться быть лучше, чем я есть? — Наткнувшись на взгляд Алистера Дарет поджал губы, словно от обиды. — Не тебе меня судить. Ты тоже хочешь убить Логэйна. Отомстить ему за смерти товарищей. За Дункана. Не притворяйся, будто это не так!       От такого сравнения Алистер задохнулся. Еще больше разозлило неодобрение, мелькнувшее в голосе эльфа на словах «убить Логэйна». Этот Логэйн что действительно его загулявший папаша?! — Казнить предателя короны и лжеца — дело чести, — вскинулся страж шепчущим криком. — А ты хочешь убивать невиновных! Тех, кто не имеет отношения к делу! Остроухий только рассмеялся. Кажется, Дарета действительно позабавили эти слова.  — Ну может не убивать. Помучить, — жестоко согласился эльф пойти на попятную так, будто это в корне меняло дело. — Отрезать пару пальцев… Или руки. Язык?.. Может, глаза выжечь? Так будет честно. Я хочу, чтобы эти мрази видели и слышали, как страдают те, кого они любят. Хочу, чтобы они впитали в себя их вопли и боль. Прочувствовали все до последней капли. Поняли каково это — испытывать бессилие пока твои близкие страдают. Хотя бы раз поставить вас на наше место — вот, что для меня честь!       Бросив последнее, распаленный эльф внезапно замолк и также внезапно вскочил на ноги и ушел в другую часть лагеря. Там, почти невидимый в сумерках, Дарет замер мрачным дозорным. Возвращаться в ближайшее время он был не намерен. Алистер подождал еще немного, смирился и задремал, завернувшись в колючее одеяло. От костровища шло тепло. Лес неразборчиво шептался вокруг. Здесь было слишком душно, чтобы забиваться в шатер, да и бывший храмовник слишком любил ночевать под открытым небом.       Проваливаясь в сон, Алистер услышал осторожные шаги. Дарет вернулся и сел неподалеку от груды тлеющих углей. Судя по звукам, он грел руки дыханием. Засыпая, Алистер улыбнулся, думая, что некоторые «эльфинажные ублюдки» вопреки собственной браваде, имеют свойство мерзнуть.       Утром они еще недолго побродили по лагерю, собираясь в путь. Дарет решил, что будет нелишним поспрашивать долийцев о Лесе прежде, чем туда соваться. Для этой цели они разделились по двое: Лелиана составила кампанию Алистеру, Морриган пошла с остроухим стражем и его псом. Стен остался сторожить лагерь и брошенные там вещи. В чащу они решили идти налегке.       Когда они встретились у окраины эльфийской стоянки Алистер отметил мрачное расположение Морриган. Впрочем, у ведьмы все время было такое лицо, будто она лягушку проглотила. Но сейчас Морриган выглядела особенно недовольной. Они с Даретом поссорились? Да нет вроде: остроухий ведет себя как обычно, бодренько даже, более расслабленно. Темные глазки так и горели предвкушением пути. А вот во взгляде ведьмы таилась тень опасения.       Так начался их путь в Бресилианские дебри. Собственно, в тот самый первый день все пошло не по плану. Да и когда у них что-то шло гладко? Все началось с оборотней и закончилось чародейским барьером, которым Лес преградил им путь в своей восточной чаще. Они у этого барьера полчаса простояли: Морриган пыталась что-то смагичить, но у нее ничего не вышло. Хотя и до этого были… странности. Например, тот одиноко стоящий могильный камень на лесной опушке. У которого Алистер застал сидящего на коленях Дарета, когда их отряд ненадолго разделился, исследуя местность пока Морриган собирала травы неподалеку. Лелиана и пес ждали у тропы. И в целом все было спокойно. Вот только зачарованный взгляд Дарета сидящего перед безымянной могилой Алистера мгновенно встревожил. А уж когда эльф протянул к надгробию руку… — Не нужно, — предупредил бывший храмовник. — Дарет?..       Табрис не услышал. Впав в пугающий транс, он неотрывно смотрел на надгробную плиту. Как прикованный, не мог от нее отвернуться. Алистер перехватил мозолистую ладонь до того, как эльф коснулся камня. И сразу же ощутил ледяной холод, идущий от замшелой могилы. Не отпуская чужой руки, Алистер потянулся к лицу эльфа и повернул его голову к себе. Суховатая кожа отозвалась на кончиках пальцев жаром. Она была обжигающе горячей. — Дар, ты здесь? — позвал он, заглядывая в бездонные глаза. — Дар!       Дарет шумно выдохнул. Уставился на Алистера, цепляясь взглядом. У второго стража было такое ощущение, что эльф вот-вот провалится в забытье. Захотелось взять его в охапку и оттащить от проклятого камня подальше. Алистер бы это и сделал, но черты расслабленного лица напряглись. Рыжеватые брови сошлись на переносице и Дарет вздрогнул, будто увидел перед собой какую-то особо жуткую дрянь. — Какого хера?.. — прорычал он, словно уличив второго стража в низости.       Табрис оттолкнул его, резко вскочил на ноги и отошел подальше. Окончательно согнав с себя пелену колдовства, он брезгливо вытер руку о штаны. Последнее неприятно укололо. — Ты что творишь? — выдавил из себя эльф, обернувшись. — Это ты что творишь? — Алистер кивнул на надгробие. — Твоя матушка вообще знает, чем ты увлекаешься? — Ей плевать, — отсек Табрис и внезапно вспыхнул гневом. — Не смей больше так делать! Никогда! Второй страж с возмущённым изумлением сложил руки на груди. — «Делать так» — это «мешать тебе трогать жуткие, древние штуки»? Или «не позволять враждебной магии взять над тобой верх»?       Не то чтобы Алистер ожидал ярких благодарностей, но простое, дежурное «спасибо» было бы к месту. Дарет прикусил губу. С пару секунд он молчал и выглядел при этом, как загнанный в угол зверь, не знающий куда ему деться. Только взгляд темных глаз метался от злосчастного камня к Алистеру, обратно к траве под ногами и снова к надгробию. — Пошли, — поспешно изрек он. — Найдем остальных. Этот волчара сам себя не убьёт.       Их дальнейший путь лежал через восточную часть леса. Туда вел волчий след. Безумный отшельник, встреченный там со своей манией к потерянным в лесу вещицам, казался забавной находкой. Ровно до тех пор, пока Морриган не учуяла в нем магию.       Безумец все пытался выменять у ведьмы найденное в лесу кольцо на какой-то облезлый желудь. Морриган хватило одного презрительного взгляда, чтобы отвадить от себя безумца. Потом, старик перекинулся на Алистера и Лелиану, но у них просто не нашлось ничего «интересного». А вот красный, изорванный шарф, торчащий из сумки Дарета ему, очень приглянулся. — Вещь сильна-ая. Вещь с историей! — в восторге тараторил скачущий вокруг эльфа отшельник. — Сколько стремления в ней, сколько боли… Чую-чую цепляется рука за нее! Хочу-хочу-хочу. Впрочем, после того, как Дарет очень четко рыкнул свое решительное «нет!», приставив нож к горлу безумца, тот успокоился, расхохотался дико и позволил им продолжить путь дальше. — Вернетесь еще! Зна-аю. Они говорят мне. Они все-е видят. Все-е знают!       Если считать оборотней и порождений тьмы, безумец оказался меньшей из всех встреченных напастей. Но не одна из них не пугала Алистера столь сильно, как эльфийское кладбище, встреченное ими на пути. Несмотря на царящую над могилами тишь здесь было не спокойно. Витало что-то в воздухе… Нехорошее.       Помня случившееся у предыдущей встреченной ими, могила Алистер не спускал глаз с идущего рядом эльфа. Мало ли что. Табрис тоже поглядывал. То и дело он косил глазом на второго стража, морщился, отворачивался нервно покусывая губы. К слову, свои несчастные губы он до самого кровавого мяса изгрыз, к тому моменту как они пересекли кладбище, но так ничего и не сказал.       У клятого барьера, окружающего древние руины, они полчаса простояли. Морриган пыталась что-то смагичить, но у нее ничего не вышло. — Тропа стара. Немало поколений чрез себя пустила, — заметила Морриган у того самого барьера. — А место, где кончается она еще древнее, как и его Хозяин. Мне не сломать такое колдовство. Дарет стоящий к барьеру ближе всех встрепенулся. — Так там храм древних эльфов? — Вполне возможно. — Нужно вернуться к Затриану. Может он подскажет что-нибудь дельное, — предположил Дар. Мориган еще больше помрачнела. — Сомнений нет, — буркнула она, оглядывая барьер. — В нем силы древней тень. Он старше своих лет намного. Не должен столько жить и самый сильный маг. — Сказала дочь Флемет, — хмыкнул Алистер, но к словам прислушался. К его удивлению, Морриган в этот раз ничуть не оскорбилась. Только кивнула: — В том суть моих таится подозрений. Флемет когда-то сделку заключила с сущностью из тени. И сущность та продляет годы ей и тело исцеляет. — Полагаешь, хранитель прячет у себя под мантией демона? — понял ее мысль бывший храмовник.       Ведьма одарила его очень говорящим взглядом, в котором читалось и согласие, и предостережение, и даже очередное «молчи, дурак!». — Демон-недемон, — скривился Табрис, передразнив. — Затриан заботится о своем народе, и все в клане его уважают. А еще он готов оказать нам помощь, несмотря на все трудности, что обрушились на них, — процедил эльф сквозь зубы. — А ты просто угомонить не можешь свое храмовничье нутро. Меня еще в отступники не записал?       Толкнув Алистера плечом, Дар прошел дальше по тропе. Туда куда не так давно ушла Лелиана. Ох, как же Алистеру в тот момент захотелось догнать и… Внезапно Морриган остановила его, схватив за локоть. — Не лезь к нему и ярость остуди. Не чувствуешь подвоха? Прислушайся к листве вокруг.       Алистер остановился и действительно прислушался. Только сейчас уловил едва слышный шепоток на ухо. Слов было не разобрать, но интонация словно… науськивала догнать эльфа и продолжить ссору. — Это все Лес, — пораженно выдохнул страж внезапно придя в себя. — Он играет нами! — Вот именно. А им играет больше, чем другими. — кивнула Морриган в сторону стража. — Не провоцируй зря. Он не в себе сейчас. Владеют страсти им, а близкий отклик Тени и вовсе ум дурманит. Не знает он, как Ей сопротивляться в отличие от нас с тобой. Ведьма неодобрительно вздохнула глядя Дарету вслед. — Только не говори мне, что он действительно маг, — в шутку предупредил Алистер, правда, почти сразу посерьезнел, поняв, что шутка эта может оказаться вовсе не шуткой. — Ты тоже маг, в каком-то роде, — сказала Морриган и захихикала проявившейся на его лице гримасе. — Способности храмовника развить в себе не каждому дано, кто носит меч. Твоя связь с Тенью, сильнее, чем у многих, но не настолько крепкая, чтоб сущностей с той стороны завлечь. Вот и выходит ты, по сути, маг. Дефектный только: слишком слабый. Наверняка, тебя учили основам чар и их контроля. Ох, уж эта ее улыбочка-оскал… Стерва. — Да-да, спасибо, что освежила воспоминания. Церковные бдения и бесконечные медитации — самая любимая часть моей жизни, — саркастично отозвался Алистер. — Я знаю, маг — понятие куда более размытое и разностороннее, чем хотят навязать церковники, поэтому и хочу услышать внятный ответ. Насколько он чувствителен? Он может слышать демонов? Ведьма пожала плечами. — Кто знает? Судить не в силах я. А говорить об этом он не хочет. Даже мне. Боится, — раздосадовано цыкнула Морриган. — Возможно, он такой же, как и ты и лишь предрасположен. А может он, как я и полноценно колдовать способен. Гадать бессмысленно. Важнее есть напасть, — остерегла она. —  Сегодня утром хранитель долго с Даром говорил и Дарет был им очень очарован. Вот тут-то храмовник внутри Алистера окончательно забил тревогу. — Ты думаешь Затриан подчинил его магией крови?! Ведьма, не удержавшись закатила глаза, но головой качнула, дав на удивление ясный ответ: — Нет. В сознанье Дар, хоть разумом его хранитель долов бесспорно завладел. Не магией пока что. Только словом. Но для меня и то уж дурно пахнет, — покривила она губами. — Огромный опыт в жизни Затриан имеет, но тайною мотив его сокрыт. Что хочет он от Дара — вот, что важно.       Она недобро покосилась на барьер, затем в сторону Табриса. Это что действительно беспокойство на ее лице? Хотя тут скорее ревность… — А ты не настолько ужасна, насколько хочешь показать, — заметил Алистер и заслужил еще один скептичный взгляд ведьмы. — Так мне теперь присматривать за тем, чтобы «наш» остроухий не начал магичить какую-нибудь эльфскую дрянь по научению диковатого, трехсотлетнего мага? Ты поэтому мне все рассказала? Ведьма поморщилась и повела оголенными плечами. — Идея мне уж точно не по нраву: храмовника на юношу травить. Но выбор невелик. Сам видишь, дело плохо. Вот, мой совет: не забывай, искусен Дар в бою, — остерегла Морриган. — Зарезать ночью сможет он тебя легко без всяких демонов и чар, едва подвох почует. Ты не пугай его, а то ведь не проснешься.       Она улыбнулась так кровожадно, как это мог сделать только оборотень. Алистер невольно сглотнул, потирая шею. — Беру слова о твоей доброте назад. Теперь я точно не усну.