Тренируйся лучше на драконах

Олег решает про себя: пусть это будет первый раз. Надо же проверить. То, что случилось в Стамбуле, он воспринимает, скорее, как что-то недо-, как прелюдию. К тому же, в памяти картинка так толком и не восстанавливается. Олег помнит, что было хорошо, но вот как это было. Сейчас Олег держит Вадика пальцами за ворот куртки, до треска. Первые игривые, полушутливые поцелуи становятся более развязными. Так целоваться неудобно, поэтому Олег отрывает от себя Вадика и говорит: – Выходи. Вадик скалится: – Чё-то придумал? – и вываливается из джипа в холодную ночь. Олег выходит со своей стороны и кивает на заднюю дверь: – Залезай. Вадик подчиняется, садится на задний диван, для разнообразия пустой. Олег скидывает куртку, кидает на переднее сиденье, потом залезает со своей стороны и седлает бёдра Вадика. Джип довольно высокий, но Олегу всё равно приходится немного пригибаться. Вадик кладёт руки Олегу на поясницу, лезет под футболку, смотрит распахнутыми, с чем-то нечитаемым внутри, глазами, спрашивает: – Не замёрзнешь, Волчонок? – Это от тебя зависит. И не называй меня так. – Да как скажешь... – И никаких засосов. У меня предыдущий неделю сходил, я заебался объяснять, что об тумбочку ударился. С клыками. Олег наклоняется, пока Вадик не скатился в очередной приступ веселья, и кусает того за губу, проходится языком по укусу, вылизывает рот изнутри. Пальцы Вадика с нажимом гладят под футболкой по спине, оглаживают лопатки, таская за собой табун мурашек. Олег не думает: на ощупь расстёгивает на Вадике куртку, выдёргивает футболку из-под ремня, трогает твёрдый живот с рельефными шрамами. Вадик дёргается и выворачивается из поцелуя, дышит тяжело, шепчет в губы: – Ты щас уверен в том, что делаешь? Рапортами мне потом в рожу тыкать не будешь? Олег смотрит в непривычные, чёрные в темноте глаза и думает, что надо всё-таки ответить: – Тебе надо клятву на мизинчиках щас или чё? Вадик скалится: – А просто «да» тебе сказать западло? Вместо ответа Олег, не отрывая взгляда, расстёгивает ремень на штанах Вадика и лезет рукой внутрь. Олегу кажется, что так уверен в том, что делает, он ещё никогда не был. Глаза Вадика распахиваются, а потом он зажмуривается, закусывает губу, подавляя низкий стон, когда Олег без особого трепета обхватывает горячий член. Ну, действительно, как себе. Почти. Олег проходится пальцами вниз-вверх, и Вадик запрокидывает голову, подставляя шею. Его руки замирают на пояснице Олега. Дотягиваться до шеи неудобно, но Олег изворачивается и мягко целует Вадика, поднимается до мочки уха и проезжается языком. Рукой размеренно водит по члену, большим пальцем проходится по головке, чувствуя выступившую смазку, и довольно улыбается. Вадик, видимо, отходит от шока, потому что руки на пояснице отмирают, перемещаются вперёд и скупыми движениями расстёгивают пряжку ремня. Он стягивает с Олега штаны вместе с бельём, обнажая член, оглаживает яйца, проходится рукой по заднице. Олег сам себя спрашивает: «Ну как?» По всему получается, что охуенно. – Олег, – хрипит Вадик, и Олег отрывается от вылизывания его шеи, смотрит Вадику в глаза. – Олег, я хочу тебе отсосать. – Уверен? – передразнивает Олег, чувствуя, как под рёбра лупит что-то новое, незнакомое, или наоборот – знакомое, но давно забытое, как ожидание Нового года. – Да, – просто говорит Вадик, и у Олега сердце проваливается в желудок. Вадик снимает его с себя, почти на спину укладывает, упирая лопатками и затылком в жёсткую обшивку двери, сам нависает сверху. Начинает с губ, целует долго и сладко, потом задирает футболку, выцеловывает узоры на груди. Не язвит, не скалится, спускается вниз медленно, вызывая у Олега сложное, почти болезненное нетерпение. Но Олег только смотрит, дышит тяжело. Потом Вадик нависает, наконец, над членом, поднимает взгляд, облизывается. Олег смотрит, не отрываясь, как Вадик медленно насаживается ртом на его член, и щекотное ощущение под рёбрами становится нестерпимым.

***

Командир возвращается около полудня, злой, как черт. Собирает на плацу, внимательно осматривает похмельные рожи. Волков стоит в противоположном краю строя, со скучающим выражением. Вадим всем видом демонстрирует радость собаки от возвращения хозяина. Кажется, только от них двоих тут ничем подозрительным не пахнет. Командир проходится вдоль строя, борясь с желанием высказаться о дисциплине в группе. – Информатора нашли, с завтрашнего дня поставки возобновляются. Подготовить наряды, произвести расконсервацию техники. Волков, Вадим – за мной. Остальные свободны. Волков не меняется в лице, спокойно идёт за командиром в штабную палатку. У Вадима начинает сосать под ложечкой. Вчерашний вечер откровений и самокопания заканчивается, как в самых смелых мечтах Вадима: он сосёт у стонущего и выгибающегося Волкова. Тот, видимо, полностью с собой договорившись, делает всё, чтобы Вадим понял, как ему хорошо. В джипе неудобно, но Вадиму похуй. Вадим не хочет торопиться, Волков вкусный и горячий, несколько раз Вадима останавливает коротким «Вад, стой», а потом дышит поверхностно и быстро, как после стометровки. После очередного такого заклинания, тянет Вадима к себе и впивается в губы, безо всяких, чем вызывает у Вадима внутреннее уважение. Волков сползает вниз, укладывает Вадима на себя, протискивает руку между их тел и обхватывает сразу оба члена. Вадим чуть приподнимается, чтобы Волкову было удобнее, и последнее, о чём он думает, что футболке пизда. Потом он сидит, спиной откинувшись на грудь Волкова, упирается головой в плечо, и тёмная загорелая рука лежит у него поперёк живота. Пальцами второй Волков осторожно касается его виска, и Вадим внутренне умирает от ощущения абсолютнейшего восторга. – Теперь дашь сигарету? – спрашивает Волков. Вадим ржёт: – Так это всё было ради сигареты? А я смотрю, тут не только у меня оральная фиксация. Ладно, уговорил: но только одну на двоих. Он роется в кармане и вытаскивает пачку. Волков достаёт из неё сигарету и зажигалку, с тихим «м-м-м» раскуривает и потом подносит Вадиму к губам, касаясь пальцами и вызывая нестерпимое желание их лизнуть. – Кстати, давно спросить хотел, – говорит Волков, выпуская дым и проходя пальцами второй руки по брови Вадима, – а шрам у тебя откуда? Вадим усмехается: – Ты, наверное, хочешь услышать героическую историю, но это я просто неудачно с дерева в детстве пизданулся. Волков тихо смеётся. – Вот тебе смешно, а мне не было: мы тогда с дедом на даче одни остались – бабку увезли с аппендицитом в больничку, а я мелкий ещё был, тупой. Ну и, короче, дед забухал, и я сам себе оказался предоставлен. Развлекался, как мог. На старую черёмуху полез и пизданулся. Спасибо, что глаз не задело. Ну и, короче, неделю так ходил, рана загноилась, когда дед протрезвел, охуел натурально. Чудом каким-то заражение не началось. Волков не смеётся, но Вадим затылком чует, как тот улыбается. Говорит: – Тебе идёт, правда. – Дешёвый подкат, – отвечает Вадим, только чтобы увернуться от огромного тёплого шара, который теперь занимает весь живот изнутри. Вадим принимает вертикальное положение, говорит: – Ладно, надо возвращаться. Теперь Волков стоит перед командиром, вытянувшись в струну, красивый и равнодушный, Вадим стоит в двух шагах, в одной с ним плоскости, и чувствует, как по телу блуждают остатки вчерашнего тепла, хотя за то время, пока они развлекались, джип выстыл намертво. Командир проходит за свой стол, смотрит на них изучающе, потом говорит: – Почему самовольно покинули территорию лагеря? Волков? Первое, о чём думает Вадим в этот момент: вот же сука дежурный, сдал. Второе: нам пиздец. Третье: нам пиздец. – Наблюдали редкое астрономическое явление. Командир взрывается: – Да вы охуели совсем, что ли? Эти мрази ужрались все, а вы, блядь, на звёзды решили посмотреть?! Тут, главное, не отвечать на риторические вопросы. – Меня там ебут кураторы из-за этого дебила с травой, у них, блядь, крыса в системе, мне за дисциплину выговаривают, я как шалава за щеку принимаю, мол, да всё хорошо с дисциплиной, крыса не у нас, и мне – мне – в рожу планшет поворачивают, а там машина за периметром! Вы че, блядь, издеваетесь?! Они по-прежнему стоят рядом, молчат. – Ещё раз, блядь, такое увижу – на хуй вылетите оба отсюда. Свободны. Волков кивает, разворачивается и выходит. Вадим выходит следом. Не сговариваясь, идут в разные стороны.