Однажды в сказке в Хогвартсе

      Киллиан Джонс       Киллиан проводил молчаливым взглядом друга и поплелся к себе в комнату. Настроения не было от слова совсем. Он абсолютно не понимал, что вообще произошло, а от этого на душе было еще паршивее. Лучший друг и слушать ничего не желал, а девушка, которая была ему чертовски не безразлична, лежала сейчас без сознания на больничной койке. По его вине. По крайней мере, именно так ему сообщил Питер, однако у самого Джонса была полнейшая пустота в голове, словно у него украли кусочек дня — все как в тумане.       Расположившись на кровати прямо в верхней одежде, Киллиан уставился взглядом в потолок и принялся перебирать мысли в голове. Ему было больно от одного только воспоминания, как беззащитная девушка лежала в Больничном крыле. Его переполняло желание сгрести ее в свои объятия и не отпускать до тех пор, пока она его не простит. Начиная с бесконечных «дерганий за косички», продолжая дурацким спором, которым он мечтал привлечь ее внимание. Снова. Идиотскими подкатами вместо правильных слов о его симпатии к ней. И заканчивая этим непонятным нападением. А в том, что она будет его винить, сомнений у него не было. Свон всегда винила его во всех грехах этого мира.       Пусть в большинстве из них он действительно был виноват.       Нападение… Почему он ни черта не помнит?!       Ответов не было. Как и понимания того, почему он вообще напал на Эмму и даже Питера. Пусть его и одолевала ревность. Да, он увидел их в тот самый вечер, когда шел относить ей письмо, и те идиотские, но милые цветочки, что он вручил ей. Киллиан растерялся, глядя из-за угла на эту тошнотворную картину. Его обуревали эмоции, хотелось разбить в кровь все костяшки о ту самую стенку, что была прямо перед его носом. Он стиснул зубы и чуть было не ворвался в их милую идиллию, но вовремя себя остановил. Письмо выпало из его рук, но слизеринец даже не обратил на это внимание, желая поскорее покинуть свое укрытие и вернуться обратно.       Его снова поразила эта дурацкая зависть к другу. Что, несмотря на тайны Питера, Свон все равно от него не отворачивалась. Однако когда дело касалось его самого, то у Эммы словно срабатывал какой-то переключатель и все некогда совершенные косяки мгновенно всплывали на поверхность. Она бегала от него, она предпочитала обходить его компанию стороной, а в разговорах и вовсе вела себя так, будто он по меньшей мере изменил ей или предал.       Пэн же не заслуживал подобного отношения. Никогда.       Мистер идеальность, Салазар его раздери. Вечно было так.       И все-таки, несмотря на обиду по отношению к другу, у Киллиана не было ненависти к нему, чтобы вдруг ни с того ни с сего напасть на парня. От этого ситуация выглядела еще более абсурдной и нелогичной. Нападать без причины… Джонс же не какой-нибудь непроходимый тупица, должно быть что-то еще. С этими мыслями он и погрузился в сон. Сегодняшний день измотал его полностью.       Пробуждение выдалось не самым приятным: за дверью послышались какие-то крики, но у него не было сил даже просто разлепить глаза. Однако вопли не прекратились, и Киллиан нехотя поднялся с постели и поплелся в коридор. Судя по времени, было еще раннее утро, но кому-то уже не спалось.       — Что здесь происходит? — прервал он перепалку, переводя взгляд между скандалистками. — Реджина, какого черта вы устроили здесь? Нормальные люди еще спят!       — Киллиан, милый, она совсем с катушек съехала! — неожиданно налетела на него Мила и буквально повисла на нем. — Я, значит, лежала, никого не трогала, настраивалась потихоньку на занятия, как эта сумасшедшая набросилась на меня. Чуть волосы мне не повыдергивала! Дикая!       Джонс отстранился от бывшей пассии, и та обиженно надула губки, но продолжила вторгаться в его личное пространство.       — Без причины накинулась на тебя? — сомнительно посмотрел в ответ Киллиан и переключился на подругу. — Редж, что случилось?       — Между прочим, я тебя защищала! Стоун совсем страх и совесть растеряла в попытках вернуть тебя! — встала она в оборонительную стойку и не была намерена так просто сдаваться. — Если у тебя есть желание разбираться с ее глупостями самостоятельно, то пожалуйста, я и слова не произнесу.       — Реджина, я тебе хоть слово сказал? — нахмурился он, однако Голд не обращала на него внимание, уходя прочь. — Я лишь пытался выяснить, что произошло.       А ее-то кто покусал с утра пораньше? Мало того, что устроила какие-то разборки со Стоун, так еще и его не ввела нормально в курс дела.       — Киллиан, я боюсь возвращаться в комнату, — жалобным голоском пропищала Мила, снова обвивая его шею руками. — Откуда мне знать, что еще взбредет в голову этой…       — Стоун, что между вами произошло? — раздраженно выпалил он, в очередной раз отталкивая от себя девушку.       Голова и так шла кругом, а приходилось выслушивать еще и непонятные разборки между девушками, которые ни одна из них не собиралась комментировать.       — Не хочу это обсуждать… Лучше сообщу Слизнорту, пусть отправит ее на пару дней на наказание, чтобы неповадно ей было нападать на других студентов, — протянула Мила, довольствуясь своей идеей. — Лучше скажи, почему ты такой хмурый? Только утро, а ты без настроения. Хочешь, я тебе подниму его?       — И давно ты жаловаться начала? — сердито спросил он ее. — На своих же стучать надумала? Даже думать забудь, я сам поговорю с Реджиной позже.       — А если она вдруг снова надумает навредить мне? — ее голос задрожал, но Киллиан был уверен, что это лишь ее игра. — Может быть, ты позволишь мне переночевать сегодня у тебя? — она медленно провела пальчиками по его груди и игриво прикусила губу.       Киллиан схватил ее за запястья, когда ее рука двинулась ниже. Как бы ему ни хотелось сейчас женской ласки, получить он ее желал совсем от другой девушки.       В сознании снова и снова возникали ее трепетные касания. Ее теплые ладони едва притрагивались к его коже, однако даже от этих почти невидимых касаний ему хотелось сгорать. Ее губы снова оказывались на его губах, сводя его с ума. Обычно девушки теряли от него голову, но сейчас это он полностью пропал. Даже от одних воспоминаний с участием Свон ему было невыносимо жарко, а в домашних штанах стало нестерпимо тесно.       Вечер в ванной всплыл в голове против его воли. Как она стонала, как она извивалась от его ласк. От одной только мысли Киллиан возбудился еще сильнее, напрочь позабыв о том, что перед ним сейчас находилась Стоун, которая моментально приняла эту заслугу на свой счет.       — Оу, кажется, кто-то тоже соскучился по моей компании, — довольная ухмылка мелькнула на ее лице, и она снова потянулась к нему.       Киллиан только собрался спустить ее с небес на землю, как одна из дверей отворилась, и оттуда вышел не кто иной, как Питер. Джонс вытянулся, как струна, и даже не сразу сообразил, что Стоун снова повисла на нем, привлекая ненужное внимание.       — О, Пэн, доброе утро, — выдала Мила, прежде чем Киллиан пришел в себя. — Тебе что-то не нравится? — сказала она нахмурившемуся парню, который по-прежнему стоял неподалеку от них.       — Любопытная, конечно, картина, — с каменным лицом протянул Питер. — Не хотелось бы вас прерывать, но мне нужно поговорить с Джонсом.       — Киллиан, можно я подожду у тебя в комнате? Я боюсь возвращаться, пока там Голд… — она состроила щенячьи глазки, но для него сейчас было важнее обсудить все с другом, нежели устраивать публичные разборки со Стоун, поэтому он нехотя согласился, отправляя ее к себе.       — Ты все неправильно понял, — обреченно сказал Киллиан, когда девушка скрылась из виду.       — И что же именно я неправильно понял, Джонс?! — повысил тот голос. — Что ты здесь обжимаешься со Стоун, пока Эмма борется за свою жизнь по твоей вине. Десять баллов Слизерину, ничего не скажешь, — бросил Пэн и ретировался.       — Мои косяки уже не в первый раз приносят баллы нашему прекрасному факультету, — ухмыльнулся Киллиан, но через секунду снова стал серьезным и поспешил нагнать его.       Питер был более чем рассержен, он был буквально озлоблен на него, словно и не было всех этих лет дружбы. Киллиану стало ужасно не по себе. Он всегда боялся потерять Питера в качестве друга. Несмотря на их перепалки, Джонс дорожил их отношениями. Еще с самого детства, даже когда родители начали запрещать им общаться. Пусть Киллиану и нравилось делать все наперекор окружающим, но дружба с Питером была и остается для него важной составляющей его жизни. И сейчас он цеплялся за нее, как за спасательный прутик, пытаясь оправдаться в его глазах.       — Пэн, да послушай же ты! — ухватив его за плечо, развернул друга Киллиан. — Ничего не было. Ну я же не совсем еще идиот.       — А вот это спорный факт, — фыркнул Питер, но как-то без злости.       — Хорошо, согласен, я идиот, — сдался он, устало прикрывая глаза. — Придурок, который боится собственных чувств, из-за чего отталкивал ту, что небезразлична. Но даже такой недалекий человек не будет тащить в постель случайную девку, когда так отчаянно пытается доказать обратное! — последние слова он выпалил настолько громко, что кто-то из слизеринцев даже выглянул в коридор в поисках источников шума.       — И как ты тогда объяснишь Милу в твоих объятиях? — Питер вопросительно приподнял брови и замер в стойке в ожидании ответа. — Вы одновременно выходили из комнаты и случайно наткнулись друг на друга?       — Близко к правде, — вымученно усмехнулся Джонс. — Они не поделили что-то с Реджиной и кричали на весь коридор. Странно, что ты не услышал.       — Мы накладываем заглушающее, чтобы спать никто не мешал, — пожал плечами Питер. — А причина утреннего стояка тоже совсем не Стоун, да? — друг снова подметил то, что не должен был.       Киллиану хотелось завыть от беспомощности: каждый факт складывался не в его пользу. А Питер знал его как облупленного, и глупо было ожидать другой трактовки его действий.       — Именно! Лишь физиология! — он не был намерен сдаваться. — А ты ведь даже не рассматривал вариант, что возбудиться я мог от мыслей о другой девушке, да? Или у девственников по утрам не встает? — съязвил Киллиан.       — Почему же, — не сдержал ухмылки Питер. — Это ты отнекивался столько времени, а я давно замечаю и похожий типаж твоих последних девушек, и то, как ты реже стал с ними встречаться. Но куда уж тебе признать правоту других, когда ты знаешь все лучше всех.       — Давай закончим эту тему, Пит, пожалуйста, — обреченно вздохнул Киллиан. — Я тебе клянусь, что у меня нет ничего со Стоун, мне это не нужно. А эта утренняя сцена лишь дурацкое стечение обстоятельств.       — Пусть так, но хочу сказать тебе еще кое-что, Киллиан, — перебил его Пэн. — Собственно, я собирался поговорить с тобой до завтрака. Не знаю, какие мотивы ты преследуешь, но вредить Эмме я не позволю. И сейчас лучшим решением будет отгородить ее от тебя и твоего вредительства. Как друга тебя прошу, не лезь к ней.       Его порывало воспротивиться, но по какой-то причине он прислушался к тихому голосу разума и промолчал. Однако спустя еще мгновение Киллиан таки добавил:       — Можно ответную просьбу? — с несвойственной ему робостью спросил Джонс, на что Питер лишь кивнул. — Расскажи ей про связь, она заслуживает знать правду.       Между ними снова возникла неловкая пауза, а на лицах застыло немое удивление. Казалось, что каждый из них опасался касаться столь щепетильной темы, которая обоих приводила к нескончаемым спорам. Однако Киллиан поймал себя на мысли, что, несмотря на поглощающую ревность, он с нетерпением ждал того момента, когда Эмма узнает про связь. Ее любопытство было не менее безграничным, а это означало, что вместе они с Питером скорее докопаются до такой необходимой им всем правды.       — А что насчет твоих чувств? — Пэн застал его врасплох своим неожиданным вопросом. — Не думаешь, что эту правду она тоже заслуживает знать?       Кому нужна эта правда, если она неравнодушна совсем к другому. Или вообще к другим.       Неостывшие чувства к Кэссиди, зарождающаяся симпатия на фоне связи с Питером, а еще этот чертов Лукас, что вьется у нее под боком.       Джонс стал опасаться, что даже ее влечение к нему меркло в сравнении с остальными чувствами и связями. Боялся нанести куда больший вред. И насколько бы сильно он ни мечтал оказаться с ней рядом, делать это вопреки ее собственным желаниям с каждым днем казалось все большим идиотизмом.       — Как ты сам сказал, без меня ей будет лучше, — негромко произнес Киллиан и вернулся к себе в спальню, не видя смысла продолжать беседу.       Им нужно было время, чтобы переварить случившееся и решить, как быть дальше. Хотя Киллиан и ощущал, что Питер не торопился его поддерживать, в нем все-таки теплилась надежда, что это не конец их дружбы.       — Поговорили? — раздался голос со стороны кресла.       Джонс выругался про себя, напрочь позабыв о существовании Милы. Девушка вальяжно устроилась в кресле и в данную минуту загадочно рассматривала его.       — Послушай, Мила, у меня нет ни сил, ни времени, ни тем более желания устраивать с тобой какие-либо разборки, — безразлично произнес Киллиан. — Не знаю, какие мотивы ты преследовала, ругаясь с Реджиной и вешаясь на меня после, но давай сейчас ты молча поднимешься и просто уйдешь к себе.       — Но, Киллиан… — попыталась воспротивиться Мила.       — Я сказал молча, — перебил ее Джонс. — И заруби на своем любопытном носике, что не следует его совать в мою жизнь. Наши игры подошли к концу, Стоун, я не желаю больше видеть тебя ни в своей жизни, ни тем более в этой комнате. Это был последний раз, когда ты переступила ее порог. И только попробуй меня ослушаться, в ответ я добрым не буду.       — Мистер Джонс желает наказать непослушную ученицу? — продолжала провоцировать девушка, однако на него это совсем не действовало. — Я готова получить любое наказание.       — Мила, перестань! Вырубай дуру и включай мозг! — повысил он голос. — Я люблю другую девушку, перестань доставать меня… и ее тоже трогать не смей!       — Любишь… Зачем тебе сдалась эта Свон, она же пресная и даже не смотрит на тебя, только вечно огрызается, — на ее глазах проступили слезы, что снова ни капли его не тронуло. — Почему ты отвергаешь меня? Я ведь готова дать тебе буквально всю себя… Почему ты абсолютно меня не ценишь, словно я пустое место? Ты ведь другим был… чутким и настоящим, когда мы встречались, я что-то значила для тебя… Почему эта гриффиндорка все испортила? Почему ты хочешь быть с ней?! Чем я хуже?       — Как минимум своей назойливостью, — Джонс сделал глубокий вдох и недовольно закатил глаза. — Стоун, в ваших женских романах же пишут, что сердцу не прикажешь. Отчего же ты считаешь, что это распространяется только на тебя?       — Но ты же…       — Я не договорил, — снова прервал ее Киллиан. — Мила, сколько ты еще будешь строить воздушные замки касательно наших «отношений»?! Сколько еще раз мне повторить, что между нами не было ничего, кроме секса, и ничего не будет?! В прошлом году ты была все тем же развлечением… и отвлечением. Перестань вести себя как маленькая девочка, у которой отобрали любимую игрушку! Я не игрушка, Мила, когда ты это уяснишь?! И не нужно вести себя так, будто я тебе что-то обещал, я всегда был честен с собой и не скрывал своих намерений. Перестань строить из себя обманутую жертву, когда это совсем не так.       — Еще недавно ты утверждал, что тебя всего лишь влечет к ней, — вероятно, она вспомнила сцену с игры на вечеринке. — Неужели твои чувства за несколько дней разрослись до таких масштабов? Ты ведь не из тех парней, кто будет бегать за девушкой. Ты ведь сам понимаешь, что тебе быстро надоест, стоит только затащить эту скромницу в постель…       — А это уж точно не твое дело, Стоун! — одернул ее Киллиан. — Для меня не бывает неподвластных задач. Продолжишь портить мне жизнь, я найду способ подпортить ее и тебе, — угрожающе добавил он. — Проваливай и не провоцируй меня.       — Она отошьет тебя, и ты еще прибежишь ко мне как миленький, запомни это, Джонс! — сквозь слезы выпалили девушка. — Слышишь меня, Джонс?! Именно так и будет, помяни мое слово.       После этой маленькой сцены она наконец-то покинула комнату слизеринца, оставляя его в одиночестве. Киллиан наложил на дверь запирающее и заглушающее заклинания и рухнул обратно на кровать. Идти на занятия не было ни малейшего желания. Его посещали мысли заглянуть к Эмме в Больничное крыло, но и это он отмел, осознавая, что обязательно по пути встретит кого-нибудь из преподавателей, которые непременно затянут его на уроки.       Однако мысли о произошедшем вчера нахлынули на него новой волной. Разговор с Питером не сложился, впрочем, другого он и не ожидал.       Хотя чего он ожидал? Что друг примет его с распростертыми объятиями и поделится душещипательной историей, что все случившееся — банальная случайность?       Необходимо было разобраться в произошедшем. Правда, из вчерашних эмоциональных всплесков Пэна он понял немногое, но одно он запомнил отчетливо.       — Ты напал на нее!       И это звучало чертовски по-идиотски.       Зачем ему нападать на Эмму? Или Питера, который был рядом.       Могло ли быть такое, что его кто-то заколдовал?..       Киллиан прокручивал утренние события в голове, вспоминая эмоциональный всплеск Стоун, особенно касательно Эммы. Прежде ему удавалось удерживать Милу на относительном расстоянии. Даже если она пыталась завладеть его вниманием, она давно терпела неудачу.       Что, если… Что, если это она каким-нибудь образом заколдовала его, чтобы навредить Эмме?       Убрать соперницу чужими руками. Наверняка ведь понимала, что Свон не простит ему подобной выходки…       Киллиан подорвался с места и схватил со стола несколько пергаментов, перо c чернилами и уселся на пол. Ему необходимо было устаканить собственные воспоминания. Напрягая извилины, он старался уцепиться даже за малейшие кусочки событий последних дней и записывал их на бумаге.       Пропущенный завтрак. Урок с новым профессором по дуэлям. Вопросы Питера про связь. Переглядки Пэна и Свон.       … ревность.       Разговор Свон и Лукас о каком-то зелье и его причастности к нему. Узнать подробнее?       Перед одним из занятий Киллиан краем уха услышал обрывки какой-то странной беседы. Он даже не собирался подслушивать, но когда в разговоре всплыла его фамилия, то захотелось потешить самолюбие. Отчего-то он был убежден, что девушки обсуждали недавние события, где главными героями выступали Эмма и Киллиан. Правда, вырванные из контекста предложения не складывались в общую картинку.       Очередное письмо от Лиама. Снова просьбы помочь ему со Свон. Угрозы…       Рандеву Свон и Пэна в подземельях. Сплетение их чертовой связи, утешительные объятия.       Ожидаемо, что после случившегося в ванной старост Эмма старательно делала вид, что ничего не произошло. Однако для самого Джонса это было гораздо важнее, чем просто удовлетворение ее сексуального желания. После этого он искал способы подступиться к ней, пытался подобрать нужные слова. Только каждая из его попыток терпела фиаско.       Главный ловелас школы не сумел подобрать ключик к девушке, вот уж где можно посмеяться от души.       Джонс частенько игнорировал советы от окружающих, но когда Зелена предложила ему изложить чувства на бумаге, то Киллиан отчего-то прислушался. Несмотря на его желание, он и представить не мог, что письма это ничуть не легче, чем объясняться на словах. Он отчего-то робел, словно Эмма стояла перед ним, а не была в противоположной части замка. У него не находились нужные слова, и он то и дело зачеркивал неудавшиеся строки. Очередная скомканная бумажка отправилась в свалку на полу, но Киллиан не сдавался и вымучивал то самое письмо. В какой-то момент он перестал искать самые правильные слова, а просто заговорил от души. Где-то чуть дурно, где-то чуть пошло, а где-то чуть с шуткой, но ведь зато это было искреннее признание, а не выдуманная романтическая чушь.       Он даже набрался смелости самостоятельно отнести это вымученное письмо, но, встретив парочку и заметив, как Питер по какой-то неведомой причине утешал Эмму, чуть ли не целовал ее, изменил свои намерения.       Значит, не суждено Эмме прочесть эти строки.       Киллиан сделал еще какие-то пометки, но ничего путного не выходило. Никакие события не наталкивали его на что-нибудь сверхъестественное. Однако что-то же вывело его из себя, смазав воспоминания последних дней. Время близилось к вечеру. За дверью раздался непонятный скрежет, что удивило слизеринца, ведь он накладывал заклинание. Лениво поднявшись с места, Джонс подошел к двери и отворил ее. Его глаза выпучились, когда в комнату залетел до боли знакомый кот.       — Мерлин, лохматое недоразумение, ты откуда здесь взялся?! — он с недоумением уставился на незваного гостя, который блуждал по новому пространству.       Арчибальд пристально изучал каждый угол, уделяя особое внимание тумбочке. Джонс же радовался, что тот не портил мебель, а остальное не его забота. Вероятно, пока Эмма находилась в Больничном крыле, ее зверек остался без внимания.       — Что за неуемная любовь к поискам? Ты что, ищейка какая-нибудь? — Киллиан продолжал хмуриться, хотя ничего и не предпринимал, чтобы остановить его. — Замечательно, я снова стою и разговариваю с котом… Словно ты что-нибудь понимаешь.       Протестующее мяуканье разнеслось по комнате.       Разумеется, разве мог питомец Свон быть с ним солидарен?       — Салазар тебя раздери, что ты творишь?! — спустя мгновение закричал он на Арчибальда.       Не успел Джонс мысленно похвалить кота за его хорошие повадки, как заметил, что тот без какого-либо зазрения совести взял и пометил его тумбочку.       Это вообще нормально? Ему что здесь… Пусть справляет свои нужды в комнате хозяйки…       На удивление, тот виновато мяукнул и лапкой прошелся по носику. Киллиан же невербально произнес очищающее заклинание и обреченно вздохнул. Какие вообще претензии могут быть к коту?       — Хочешь, сходим к твоей хозяйке? — устав от поисков Арчибальда и его выходок, он схватил кота и вытянул перед собой, серьезно задавая ему вопрос. — Не хватало, чтобы ты еще что-нибудь пометил или разрушил в моей спальне… Скучаешь по ней? — добавил он после небольшой паузы. — Я тоже скучаю.       Время было позднее, но это ни в коем случае не останавливало самого Джонса. Он усадил Арчибальда на руки и направился в Больничное крыло. Коридоры пустовали, и казалось, что за день замок умудрился осиротел. Было чертовски непривычно. По обыкновению мадам Помфри заперла на ночь двери. Никаких особенных чар, всего лишь ограничение в посещении для особо неугомонных. Произнеся заклинание, Киллиан пробрался внутрь и глазами нашел ту, к которой так стремился. Эмму расположили на одной из дальних кроватей и отгородили шторкой.       Киллиан залюбовался ею. Пусть она была без сознания и раненая.       По его вине.       Но такая очаровательная и спокойная. Ему сейчас как никогда хотелось врезать самому себе за собственную глупость.       Зачем он только доставал ее все это время?!       Как противный мальчишка не мог признаться в чувствах даже себе и продолжал дергать за косички ту единственную, которая никак не обращала на него внимания. Арчибальд соскочил с его рук, заметив хозяйку, и устроился у нее на груди.       — Кажется, у магглов есть суеверие, что коты излечивают, — слабо усмехнулся Джонс. — Может, и ты поможешь ей.       Киллиан придвинул стул к ее постели и устроился рядом, не отрывая от нее взгляда. Сердце буквально разрывалось от неприятных ощущений. За эти несколько дней к нему действительно пришло осознание, что он полнейший идиот, наворотивший дел. Ему никогда не хотелось так кричать о своих чувствах, как сейчас.       Только кому нужны сейчас эти чувства. Сам все и испортил.       — Знаешь, Свон, я заметил тебя еще до нашей первой встречи в поезде, — Киллиан чуть улыбнулся, окунаясь в ностальгию. — Ты с таким любопытством изучала книги в Косом переулке, что невольно привлекла внимание озорного парнишки. Наверное, ты и не помнишь, как я подбежал к тебе, когда одна из книг выпала из твоих рук. Хотел помочь, но ты проигнорировала меня. Даже не зная меня, ты уже воротила нос.       Одиннадцатилетний мальчишка даже не подозревал, что в то мгновение повстречал ту, что надолго поселится в его сердце. И то, как долго он будет осознавать эти самые чувства.       — А на четвертом курсе… Ты не представляешь, насколько я робел, пока не собрался с духом, чтобы пригласить тебя на первый бал, — продолжал тихонечко говорить Джонс, тяжело дыша. — А что сделала ты? Просто взяла и отшила меня! Это, конечно, задело мое самолюбие. Столько девчонок вешались на меня уже тогда, а ты лишь вредничала постоянно. С завидной регулярностью опускала меня с небес на землю. Наворотил я, конечно, дел после твоего отказа…       Ее образ с их первого бала возник перед глазами. Аккуратное бежевое платье, что подчеркнуло ее фигуру, струящиеся по спине волосы с заколками в виде бабочек и улыбка, которая выделяла ее лучше, чем любое украшение. После ее отказа он хотел пригласить ее хотя бы на танец, но так и не рискнул подойти к ней, лишь играл свою роль популярного парня, которому безразличен ее отказ. Одна из многих.       Он еще не понимал, что уже тогда она по-прежнему была одна-единственная.       — А спустя год ты и вовсе обратила внимание на Кэссиди и вскоре начала с ним встречаться, — обреченный вздох пронесся по Больничному крылу. — Свон, ты даже вообразить себе не можешь, как я ревновал. Готов был буквально рвать и метать, не понимал, чем он привлек тебя, что в нем было такого особенного. Еще и Питер со своими… со своей связью. Я случайно узнал тогда и решил, что стоит окончательно отступиться. Если с Кэссиди я был готов бороться за тебя, то портить отношения с лучшим другом не собирался. Просто не мог.       Пожалуй, открытие Питера больнее всего отразилось на нем. Киллиан себя корил в тот момент, что влез в записи друга, но его исследования напугали его.       Кто он такой, чтобы вмешиваться в отношения, связанные чем-то большим, чем просто симпатия?       Отступиться ради друга — казалось единственным правильным решением. Киллиан скрыл от Питера, что узнал тогда правду. Окончательно переключился на других девушек. Даже попытался забыться в отношениях со Стоун, однако никакая иллюзия не могла заменить ему ту самую. Никакой секс и симпатии не перекрывали тянущуюся боль в сердце.       Спор в начале года стал для него спусковым механизмом. Желание очутиться рядом с ней раз за разом побеждало. Киллиан убеждал себя по ночам бросить все к черту, но стоило ему увидеть ее на следующий день, как планы рушились. Он портил ее жизнь, и остановиться не выходило. А когда он ощутил ответное влечение, то эгоизм победил все разумное в нем.       — Я боюсь потерять тебя, но, кажется, я наворотил таких дел, что уже лишился тебя… — молчание Эммы убивало. — Вряд ли ты сможешь когда-нибудь простить меня. Я даже не уверен, что ты простила меня за ту ситуацию на четвертом курсе, сейчас я и вовсе не заслуживаю твоего прощения.       Он взял Эмму за руку. Холодная, совсем замерзла. Джонс достал палочку и произнес согревающее заклинание, надеясь, что это хоть немного поможет.       — Запомни, Свон, несмотря на всех твоих воздыхателей и любовников, я все равно завоюю тебя, — решительно произнес Киллиан, наклоняясь к ней ближе и буквально шепча на ухо. — Я обязательно завоюю тебя и сделаю это не обманом, не ложью, а в честной борьбе.       Уложив голову на руки, он уснул прямо у ее постели, так и не собравшись вернуться в комнату. Киллиана и прежде не особо волновали правила, даже пост старосты не пробудил в нем правильную сторону. Сейчас даже наказание за нарушение режима казалось сущей мелочью. Особенно если учесть, что за устроенную дуэль ему могло грозить полноценное отчисление.       — Мистер Джонс, просыпайтесь, — раздался голос где-то над ним. — Не думаю, что вам следует сейчас здесь находиться.       Киллиан лениво протер заспанные глаза и посмотрел, кто нарушил его сон. Перед ним стоял профессор Дамблдор, и загадочная улыбка озаряла его лицо.       — Директор, доброе утро, — не до конца проснувшись, пробубнил Джонс. — Я лишь хотел проведать, как себя чувствует мисс Свон.       — Разумеется, ваше волнение о подруге имеет место быть, но не следует по этому поводу нарушать правила, — протянул Дамблдор. — Вы не надумали рассказать скрытую часть истории, мистер Джонс?       — Мы все уже вам рассказали, — придерживался старых слов Киллиан.       — Да, конечно, другого я почти и не ждал, — уголки его губ дрогнули. — Я уже сказал вчера об этом мистеру Пэну, повторю и вам: произошедший инцидент остается в тайне, как минимум, пока мы все не выясним, не распространяйтесь об этом. Мисс Свон подверглась темному заклинанию, выпущенному из вашей палочки. И мне бы очень хотелось найти этому разумное объяснение, способное вас оправдать. Юные волшебники зачастую действуют на эмоциях, что порой пагубно отражается на остальных, потому что заклинания, подпитанные эмоциями, могут оказаться гораздо мощнее, нежели заклинание взрослого волшебника.       — К чему вы ведете, профессор? — нахмурился Джонс.       Даже если его ревность усилила это темное заклинание, это ничего не объясняло.       — Вам стоит задуматься о возможных причинах… и собственных чувствах, мистер Джонс, они могут стать губительными не только для вас, — сказал напоследок Дамблдор. — Кстати, во время отсутствия мисс Свон на ближайшие пару недель мистер Пэн составит вам пару в делах старост.       Киллиан надеялся, что дневная тренировка по квиддичу поможет ему хоть капельку отвлечься. Направить всю злость на поле, а не на дорогих ему людей. Он пришел заранее, чтобы для начала немного остыть, выплеснуть гнев в скорости. Джонс и не представлял себе, как бы он жил без квиддича. Для него это всегда был лучший способ сбросить напряжение. Порой даже секс не шел в сравнение.       Взлетев вверх, он сделал круг вокруг поля и замер на месте, вдыхая прохладный воздух и свежесть леса. Тело расслаблялось, а мысли настраивались на тренировку и ближайший матч. Несмотря на его самоуверенность, Киллиан не придерживался тактики недооценивать соперников. Жизнь научила, когда он однажды вытворил подобное. Даже самая хилая команда могла выстрелить новыми кадрами или неожиданными маневрами, поэтому и игра с Пуффендуем не выглядела для него простой. К тому же их личное противостояние с капитаном добавляло изюминку матчу. Кэссиди определенно не будет стоять в стороне.       Особенно если она будет на игре.       А она придет. Киллиан был убежден, что если не на его игру, то на игру бывшего Эмма обязательно заглянет. Тогда-то он и вырвет победу у него из-под носа. Проявит свои таланты.       Команда медленно подтягивалась на поле, когда Джонс опустился на землю. Пока все собирались, к нему подлетела сова с очередным сообщением.       Черт бы его побрал. Новая порция доброжелательных посланий.       Киллиан нехотя открыл конверт и уставился на предсказуемые строки. Его брат чертовски скучен в последние дни.              Киллиан,       Я пытался с тобой по-хорошему, но ты решил, что это все игрушки. Ошибаешься. Мои намерения вполне серьезны. И если ты не собираешься мне помогать, то тебя ждут неприятные последствия.       Наслышан, что у тебя проблемы в школе, что ты устроил какую-то дуэль и тебе грозит исключение. Если ты согласишься помочь мне, я решу этот вопрос незамедлительно. Соблазни очаровательную мисс Свон, и Дамблдор даже не подумает тебя выгонять из школы. Выбор за тобой.       Будь благоразумен. Ее мать испортила наши жизни, думаю, что она заслуживает наказания. И ее дочь не стоит того, чтобы тебя из-за нее исключали.       Жду твоего положительного ответа.       Лиам       Он недовольно закатил глаза, пряча письмо в карман, и обратил внимание на команду. Правда, мысли снова были словно каша, что даже запланированные на тренировку тактики повылетали из головы.       — Так, начинайте разминку, — дал команду Киллиан. — После попробуем парочку новых тактик, а ближе к игре определимся, на какой остановиться.       — Новые? — раздался удивленный голос. — Зачем нам новые тактики, если команда Кэссиди почти без изменений? Лучше припасти их на потом.       — Может быть, мне лучше знать, что делать сейчас, а что потом? — рявкнул в ответ Джонс. — Разминаться живо!       Вся команда оказалась на метлах и приступила к выполнению указаний капитана. Киллиан изо всех сил старался сосредоточиться на процессе, но мысленно был далеко отсюда. Его напрягало маниакальное желание брата подпортить жизнь семье Свон. Пазл никак не складывался в его голове. В отличие от брата, он никогда не верил, что в мотивах матери Эммы была какая-либо корысть, но и в вину отца он верить не желал. Изменить Киллиан ничего не мог, поэтому толком и не лез в это дело, оставаясь при своем мнении.       Лиам не готов был принять его отказ, а он не готов был соглашаться, не разобравшись. Киллиан раздумывал о том, чтобы поговорить с матерью, вот только она и прежде отмалчивалась на его вопросы. Маловероятно, что очередной вопрос получит ответ.       Отец. Конечно, необходимо наведаться ему. Однако попасть в Азкабан — задачка не из легких. Тем более подростку, пусть даже это и его отец. Ему нужен был план. В сознании мелькала Реджина с ее дурацкой выходкой, и Киллиан задумался о том, чтобы одолжить у нее немного зелья. Дома наверняка найдется пара волосков брата. Пусть он там и не живет, но периодически занимает комнату, которая до сих пор остается в его распоряжении.       — Чего вы летаете, как сонные мухи! — разнесся крик по полю.       — Джонс, если у тебя проблемы с девушками, — заговорил один из охотников, — не нужно срываться на нас.       — А вы задачи свои выполняйте качественно, и у меня не будет надобности на вас срываться, — холодно прокомментировал его выпад Киллиан и устремил на него строгий взгляд.       — Кил, послушай, — подлетел к нему Пэн.       — Отстань, Питер, — отмахнулся он. — Я в порядке, а ты вроде как меня игнорируешь, вот и не нужно разыгрывать здесь заботу. Оттачивай свои финты, мне нужен пойманный снитч, а не беспокойство о моем состоянии.       — Ты заходил к ней? — тот проигнорировал его длинную тираду.       — Ты же сказал мне держаться подальше, так какая разница? — фыркнул Киллиан, скрывая истинные чувства.       — Игра в плохого парня ни к чему хорошему не приведет, — беспокойно произнес Питер. — Да, я не собираюсь потакать тебе, но я по-прежнему переживаю и за тебя, и за нее.       — Итак, команда, — Джонс ничего ему не ответил. — Продолжаем, еще пять минут, а после проводим быструю игру, где вы демонстрируете, как усвоили новые тактики. Дальше свободны.       После тренировки Киллиан всячески избегал встречи с Пэном, поэтому, когда все отправились в раздевалку, он снова вспорхнул навстречу холодному потоку воздуха. Полеты над полем ему ужасно надоели, поэтому он направился в сторону Запретного леса. По тропинкам изредка встречались гуляющие студенты, но чем ближе к лесу, тем меньше было народу. Большинство сворачивали к озеру или возвращались в замок, но вдруг он приметил знакомую копну рыжих волос. Киллиан нахмурился и притормозил в воздухе, внимательнее разглядывая девушку. Сначала он решил, что померещилось, однако сейчас был убежден, что внизу стояла Зелена в компании… в компании нового преподавателя. И их разговор носил далеко не деловой характер.       Резко устремившись вниз, Киллиан приземлился неподалеку и направился в их сторону. Цепкая хватка профессора Кейна в ту же секунду ослабла, и он чуть отступил назад.       — Профессор Голд, у вас все хорошо? — изучая нового преподавателя, поинтересовался Киллиан.       — Да, мистер Джонс, я в порядке, — неуверенно говорила Зелена. — Спасибо за беспокойство.       Он не переставал переводить взгляд с одной на второго, то и дело выискивая подвох. Зелена не выглядела испуганной, скорее слегка потерянной в происходящем. Киллиан пожалел, что вмешался, но стоило ему отвернуться, как новый профессор угрожающе зыркнул в адрес собеседницы.       Здесь точно что-то не чисто. Какой-то мутный этот мистер Кейн…       — Знаете, вы не выглядите так, словно все в порядке… — медленно протянул парень, возвращаясь к ним. — Мистер Кейн, — неодобряющий взгляд двоих в его сторону, — извините, профессор Кейн, вы у нас человек новый, но какого черта вы себе позволяете?       Казалось, что даже Зелена почти не опешила от его наглости, в отличие от Маркуса, который вздрогнул на мгновение, а в следующую секунду снова взял себя в руки.       — Мистер Джонс, а вы не забылись?! — буквально прорычал он. — Перед вами преподаватель, и как минимум невежливо разговаривать со мной в подобном тоне.       — Да будьте вы хоть Министром магии, — не поддавался на его угрозы Киллиан. — Но если я вижу, что обижают беззащитную девушку, то я вступлюсь.       Почти на автомате Джонс извлек из кармана свою палочку и был готов произнести заклинание, абсолютно не задумываясь о последствиях.       — Кажется, вам мозги отбило после вашего нападения, молодой человек, — самодовольно произнес мистер Кейн. — Не забывайтесь, ведь ваше дальнейшее обучение здесь под большим вопросом… Я уж в этом поспособствую.       — Маркус! Что ты творишь?! — неожиданно накинулась на него Зелена. — Киллиан, немедленно возвращайся к своим делам. Я сама разберусь.       Однако он не торопился соглашаться с ее указаниями, впрочем, и Маркус не спешил отступать.       — Мистер Джонс, я повторяю вам, — строже повторила профессор Голд, — вернитесь на тренировку. Сейчас же.       Нехотя Киллиан убрал палочку и, усевшись на метлу, отправился в сторону раздевалок. Как и ожидалось, все игроки успели переодеться и уйти по своим делам, поэтому он в гордом одиночестве отправился в душ, обдумывая недавние события.       — Редж, подожди меня, — окликнул он подругу в коридоре после ужина. — Мне нужно кое-что узнать.       — Что у вас происходит с Пэном? И почему Свон в Больничном крыле?       — Тише ты! — шикнул на нее Киллиан. — Не хочу это обсуждать. Меня сейчас другое интересует, — перевел он тему. — Что происходит у твоей сестры? Она знает нашего нового препода?       — Какого еще препода?! — буркнула Голд. — Почему ты игнорируешь мои вопросы?!       — По дуэлям, какого! — раздраженно пояснил ей Джонс, утаскивая в сторону. — Соображай, Редж, у нас что, много новых преподов!       — С чего ты вообще взял, что они знакомы? — задала она уточняющий вопрос, но у него было стойкое ощущение, что она и без него знала ответ на этот вопрос.       — Был один инцидент, — уклончиво сказал он. — Так что? Между ними что-нибудь есть?       Это было совсем не его дело, но какое-то беспокойство, как за старшую сестру, вдруг проснулось в нем. Зелена всегда была для него не более чем сестрой его хорошей подруги. Он мог позволить с ней фамильярничать, даже иногда подшучивать. И обиды в ее адрес он тоже не был намерен терпеть.       Если этот дурмстранговец вообразил себе, что ему здесь многое позволено, то он объяснит ему, что есть хорошо, что есть плохо.       — Между ними работа и только, — раздался голос Реджины, выдергивая его из размышлений.       — Редж! Не выводи меня из себя еще больше, давай рассказывай! — прорычал он. — Ты мне еще про Стоун ничего не пояснила, теперь и здесь увиливаешь.       — Хорошо-хорошо, твоя взяла, не кричи на меня, и без тебя тошно, — сердито проговорила Голд. — У них отношения, но он ее терроризирует, не дает прохода.       — И почему она не дает ему отпор? — нахмурился Киллиан, стараясь разобраться в этом деле.       — Будто ты не знаешь, что в чистокровном обществе слово мужчины — закон, — процедила Реджина, стиснув зубы. Она явно была недовольна подобным положением дел. — Отец запретил ей ругаться с этим маньяком, у него там какие-то дела с его отцом, кажется. В общем, мне запретили влезать.       — Неужели ты послушалась? — впервые за последние дни улыбнулся Киллиан. — Что-то я сомневаюсь… Пыталась как-нибудь помочь сестре?       — Пыталась, — обреченно произнесла она, — но сделала только хуже.       — Ладно, допустим, к вашему отцу обращаться бесполезно, но что насчет Дамблдора? — подкидывал варианты Джонс. — Этот Кейн, мягко говоря, сегодня причинял ей боль. Какие бы ни были разборки у ваших отцов — это ненормально! Какого черта он ведет себя подобным образом?       — Кил, чего ты от меня добиваешься?! — повысила голос Реджина. — Я говорила ей это все, но она считает, что слишком взрослая и самостоятельная девочка и разберется со всем своими силами.       — Кого-то мне это напоминает, — усмехнулся он. — В общем, какие же вы несносные, сестры Голд. Я поговорю с Зеленой.       — Хотелось бы мне, чтобы ты нашел способ ей помочь, — она сделала тяжелый вдох. — Однако, зная свою сестру, я со стопроцентной вероятностью говорю, что она и тебя пошлет в сторону «не лезь, куда не просят, иначе всем будет хуже».       — А я настырный и умею убеждать девушек, — подмигнул Киллиан подруге. — Так, теперь Стоун. Какого Мерлина ты устроила ей взбучку недавно?       — Она что-то задумала на твой счет, — еле слышно произнесла Реджина. — Я пока не выяснила, что именно, но она строит планы по твоему возвращению.       — Каждый из которых провалится, — отмахнулся он. — Пусть даже ни на что не рассчитывает. А тебе не стоит вмешиваться в драки по этому поводу. Я в состоянии защитить себя сам.       — Оно и видно! — с недовольством в голосе сказала девушка. — Видимо, от избытка собственной самостоятельности ты ходишь сам не свой который день.       — Редж, не будем об этом, — отстраненно прокомментировал Джонс. — Я не могу рассказать, даже тебе. Но я ценю твою заботу, ты же знаешь это. А что касается Стоун… если она попробует хоть что-то существенное сделать в мой адрес, то так сильно огребет, что все желание отпадет.       — Киллиан, я волнуюсь за тебя, — ее руки непривычно дрожали. — Будь, пожалуйста, осторожен.       Вернувшись к себе, Джонс обдумывал, как ему проникнуть к отцу. Отпрашиваться в данный момент домой было невероятно глупо. После инцидента его вряд ли добровольно отпустили бы из Хогвартса, а значит, единственный выход — по-тихому улизнуть из замка. Благо он совершеннолетний и трансгрессировать умел, что упрощало задачу для побега. Тайные ходы он нашел еще на прошлых курсах, а оставаться незамеченным при большом желании не так и сложно.       Хотя Киллиан и сам до конца не верил в успех собственного плана, на следующий день он стоял перед охранником, который должен был отвести его к концу и с невозмутимым видом ожидал, когда тот проверит его допуск и пропустит. Спустя пару минут они шли по длинному коридору, ведущему к камерам.       — Прошу, мистер Джонс, — вытянул руку охранник, указывая на дверь. — У вас не больше получаса.       Киллиан лишь кивнул в ответ и нерешительно зашел в камеру.       — Отец, — прошептал он, когда тот вышел на свет.       Перед ним предстал мужчина средних лет. Бреннан Джонс слегка постарел. Немудрено, что тюрьма автоматически добавляет пару-тройку лет. Его волосы отросли, доставая почти до плеч, но борода при этом была аккуратно подстрижена. Усталая улыбка озарила его лицо, словно не так уж он и рад видеть своего гостя.       — Лиам, что ты здесь делаешь? — однако Киллиан молчал, не желая пока что выдавать свою истинную сущность. — Сын, зачем ты пришел? Мне казалось, что мы с тобой обо всем поговорили уже…       — Я так не думаю, — продолжая стоять на месте, парировал он.       Киллиан не мог разобраться, кто врал ему, а кто нет. Игра ли это за его спиной или лишь один из них обманывает. Ему чертовски не хотелось разочаровываться в отце. Однако брат ему прежде не врал.       Или Киллиан лишь хотел в это верить…       — Отец, почему ты не можешь отпустить прошлое? К чему сейчас эта месть, объясни?! — в порыве выдал Джонс, надеясь отыскать ответ в его глазах. — Почему за чужие грехи должна страдать та, что просто выполняла свою работу…       — Лиам, о чем ты говоришь? — искренне удивился Бреннан. — Я уже доносил до твоего сведения, что не разделяю твою позицию. К чему ты снова и снова пытаешься убедить меня в обратном?       — Но разве эта мракоборец Свон не заслуживает наказания? Ты же сам мне сказал… — неуверенно продолжил он.       — Твоя память подводит тебя, сын мой, — прикрывая лицо рукой, прошептал старший Джонс. — Это ты ослеплен местью, а мне она совсем ни к чему. Твое желание отомстить затмевает твой разум… К чему винить людей в моих бедах, когда даже я их не виню?       — Но…       — Что «но», Лиам? — отец снова посмотрел на него. — Лучше бы задумался о своем будущем, о семье, а не о дурацкой мести, которая не принесет ничего хорошего.       Брат обманывает его. Отец не жаждет отмщения.       — Значит, он врал… — выдал себя Киллиан, обращаясь к отцу. — Поверить не могу… Зачем это ему?       — Кто он? О чем ты, Лиам?       — Лиам врал. Это я, пап, — он не сдержал улыбки и подошел ближе к камере. — Рад тебя видеть, ты изменился.       — Киллиан, — на выдохе произнес Бреннан, осознавая происходящее. — Откуда ты здесь? Зачем принял облик брата?       — Пап, я запутался в ваших играх и пришел сюда за правдой, — нервно прикусывая губы, он метался по помещению. — Знал, что у Лиама есть доступ к твоей камере, вот так и прошел. И я надеюсь, что тебе хватит смелости рассказать то, о чем вы молчите столько времени, якобы оберегая меня.       — Киллиан, послушай…       — Я послушаю, отец, послушаю, но только правду. Почему Лиам столь рьяно винит миссис Свон в твоем аресте? Ты на самом деле не виновен? — вопросы лились из его уст, и он не был намерен замолкать. — И почему… почему в свое время ты начал запрещать мне общаться с Питером? Вы же всегда были дружны с Пэнами, откуда эта внезапная неприязнь? Что между вами произошло?       — С чего такой интерес, сын? — отвечал вопросом на вопрос отец. — И почему именно сейчас?       — Лиам меня шантажирует, говорит, что по твоей просьбе в том числе, — честно признался ему Киллиан. — И я хочу выяснить, отчего ты так озлобился. А если не ты, то почему вдруг Лиам решил мстить сейчас?       — Мальчик мой, совсем вырос, а я и не заметил, — по-доброму улыбнулся Бреннан.       — Отец, перестань оттягивать неизбежный разговор! — вспылил Джонс и ударил по стенке. — Рассказывай.       — Хорошо, ты и правда повзрослел, — протянул он. — История началась давно, и сразу скажу, что всей правды поведать сейчас не смогу, но постараюсь пролить свет, чтобы ты мог решить, на чьей стороне остаться.       Киллиан пристально следил за жестами и мимикой отца, боясь считать в них ложь. Он надеялся, что мистер Джонс не будет юлить и поведает ему правдивую историю.       — Мы действительно не просто так пожелали отгородить тебя от общения с Питером и его семьей, — продолжал Бреннан. — Фиона, мать Питера, узнала то, что не должна была знать, и начала шантажировать этим нашу семью. Ты знаешь, что я на многое пойду ради семьи, а этот секрет слишком опасный, и мы с твоей мамой не могли позволить ему раскрыться. И я отказал Фионе в ее просьбе.       — Этот секрет касается нашей семьи?       — И да, и нет, — уклончиво ответил он. — Как я и сказал, после отказа Фиона не успокоилась, а принялась усердно искать способы насолить нашей семье… и нашла. Именно она подставила меня и упекла в тюрьму.       — Что?! — прокричал Киллиан. — В каком смысле тебя подставила миссис Пэн?! Что это за секрет такой, ради которого она предала многолетнюю дружбу?       — Сын, я не могу этого тебе рассказать, как не говорил и Лиаму, — отец попытался умерить его пыл. — Но одно ему я точно сказал и повторю тебе: миссис Свон всего лишь выполняла свою работу, ее вины здесь нет.       — Почему ты не подавал на апелляцию? Ты рассказывал свою версию мракоборцам, а лучше еще самой миссис Свон? — не унимался Джонс. — Почему ты забросил напрочь всю свою защиту? Почему прозябаешь в тюрьме, когда знаешь виновного?!       — Во-первых, у меня нет никаких доказательств, это лишь мои догадки, — он устало потер переносицу. — Во-вторых, связи семьи Пэнов в последние года куда влиятельнее, чем наши. Я понятия не имею, чем она сейчас занялась, но ее погибший супруг далеко не все знал о своей половинке…       — Что ты хочешь этим сказать?       — Лишь то, что секреты в семье Пэнов были с самого ее зарождения, только они стали об этом забывать, — отец присел на кушетку и лениво откинулся на стенку.       — Получается, что месть семье Свон исключительно инициатива Лиама? — продолжал разбираться Киллиан. — Неужели он не поверил в причастность миссис Пэн?       — Думает, что это все моя доброта, и что у меня есть какая-то неведомая ему причина защищать миссис Свон.       — Но у тебя же ее нет? — нахмурился Джонс. — Или есть что-то еще, пап?       — Нет, мы с ней не виделись с самой школы, — Киллиан не мог разобрать, врет он или нет.       — Мистер Джонс, вам пора на выход, — охранник внезапно прервал их, заходя в камеру.       — Пап, не забывай, что я на твоей стороне, — бросил он напоследок и вышел из помещения.       Прошло почти два дня с того момента, как Киллиан наведывался к отцу. Учителя продолжали искать правду о происшествии, где он был главным виновником. С Питером ему тоже не удалось поговорить. Сначала Пэн избегал его компании, а теперь и Джонс не горел желанием услышать неприятную правду.       Что, если Питер обо всем знал? Что, если он осведомлен о конфликте родителей, но снова умело ведет собственную игру?       Еще и разборки с братом, который ждал его ответа, причем исключительно положительного. Киллиан окончательно убедился в его обмане, но снова подставлять Эмму под удар был не намерен.       Если для ее защиты нужно вступить с ним в запутанный клубок игр, значит, он это сделает, лишь бы не дать ее в обиду.       Специально встав сегодня пораньше, Джонс отправился в Больничное крыло. Ночью он так и не рискнул заявиться к ней, но за это время чертовски соскучился и надеялся получить хоть какие-нибудь положительные новости. Девушка не приходила в себя уже пятый день, мадам Помфри говорила лишь о том, что это нормальные последствия темного заклинания. Киллиан же с каждым днем готов был рвать на себе остатки волос. Он даже мимолетно задумывался о каком-нибудь заклинании, которое могло бы передать ей часть его сил. Все, лишь бы она наконец-то пробудилась.       Он даже оставлял невесомый поцелуй на ее губах, на секундочку поверив в сказку о принцессах, которых будили поцелуи прекрасных принцев. Вот только он далеко не принц и, возможно, даже не герой ее сказки.       — Киллиан, тебе тоже не спится? — раздался тихий голосок позади него, и он увидел, как в Больничное крыло зашел второкурсник.       — Арчи, доброе утро, ты что здесь делаешь? — нахмурился Джонс. — Нормальные дети еще десятый сон видят и уж точно не торопятся покидать свою кровать.       — Никогда не считал себя нормальным, — пожимая плечами, спокойно ответил ему парень, отчего он лишь ухмыльнулся. — Как она себя чувствует?       — Похоже, что без изменений, — обреченно выдохнул Киллиан. — Ты навещал ее на выходных?       — Да, а вчера ее еще навещал твой друг, — поведал Арчи. — Питер просидел здесь почти полдня, насколько я понял. Я же ненадолго заглядывал проведать ее.       Кто бы сомневался. Куда ж мы без Питер Пэна…       — Она обязательно выздоровеет, она у нас боец, — подбодрил то ли себя, то ли его Джонс.       — И она найдет в себе силы простить тебя, что бы ты ни натворил, — произнес Арчи.       — Что? О чем это ты? — напрягся он, опасаясь, что мальчишка снова знал больше допустимого.       — Обычно ты вел себя с ней иначе, но сейчас весь твой вид демонстрирует какую-то вину, — без смущения пояснил ему гриффиндорец. — Ведете себя как маленькие, боитесь открыться. А ты, видимо, умудрился наворотить каких-то дел и сейчас хочешь загладить вину. Для начала перед самим собой, а затем и перед ней.       — Ты слишком умен для своих лет.       — Мне это уже говорили, — улыбнулся Арчи. — Когда она придет в себя, передай ей привет от меня.       Мальчишка покинул Больничное крыло, снова оставляя его наедине с Эммой. Киллиан подсел к ней чуть ближе, не боясь чужих взглядов. С ней сейчас становилось по-особенному хорошо. Он мог разглядеть каждую частичку ее лица и полюбоваться ее фигурой. И сказать то, что трусит произнести, глядя ей в глаза.       — Эмма, я чертовски запутался, — он прислонился лбом к ее ладони. — Я даже с лучшим другом не могу поговорить, потому что он весь такой правильный, а на деле у него есть свои тайны… А сейчас он лишь винит меня в произошедшем. Да, я виноват, но нормально поговорить друг с другом у нас не выходит.       Он потянулся к ее голове и прикоснулся губами ко лбу, нежно целуя.       — Эмма, ты очень дорога мне, и я чертовски мечтаю набраться смелости и сказать тебе это, смотря в твои очаровательные травянистые глаза, — дрожащим голосом произнес Джонс. — Пусть Кэссиди и был твоей первой любовью, но я намереваюсь стать последней. Я добьюсь твоего прощения, пусть и не сразу.       Рядом с ним раздался слабый хриплый стон, и он перевел взгляд на девушку. Ее рука вздрогнула, а с губ слетело лишь одно слово:       — Киллиан…